Текст книги "Размышления о жизни Христа"

Все это я сказал для того, чтобы ты избегала вещей такого рода. Не делай их, не пользуйся ими, вообще беги от них, как от ядовитой змеи. Однако не следует думать, что нельзя никогда создавать прекрасных произведений. Можно, особенно для богопочитания. Но здесь нужна величайшая осторожность: внимание к красоте, увлечение, наслаждение, даже подчиненные строгому порядку, опасны; их надо вовремя замечать и гнать из души подальше. О любопытстве к подобным вещам говорит св. Бернард: «Я спрашиваю, какая польза от суетных зрелищ? Что дают они телу? Чем питают душу? Поистине, ты не найдешь в человеке ничего, чему идет на пользу любопытство. Легковесное, пустое, бессмысленное утешение. Кто бежит от сладостного мира и покоя, чтобы удовлетворить свое беспокойное любопытство, для того я не знаю более жестокого проклятия, чем: пусть у него всегда будет то, чего он ищет»[45]45
  Bern., de convers. ad cleric., c. VIII, n. 14 (LTR, 4, p. 88).


[Закрыть].

Однако вернемся к Госпоже в Египет. Мы оставили ее ради проклятого порока любопытства. Теперь вновь взгляни на нее в ее трудах: она шьет, прядет, ткет. Она делает это добросовестно, смиренно, неустанно, но при этом успевает и о Сыне заботиться самым тщательным образом, и дом вести, и ночью вставать на молитву – делает, сколько может, и всегда занята. Постарайся поставить себя на ее место, посочувствуй ей горячо, и ты увидишь, что не даром досталось царство Госпоже царства.

Случалось частенько и так, что какие-нибудь добрые матроны, видя ее бедность, кое-что ей присылали; она принимала со смирением и благодарила. И святой старец Иосиф подрабатывал кое-что плотницким делом.

Словом, предметов для сопереживания сколько угодно. Сосредоточься на них; побудь там подольше. Наконец, проси позволения удалиться. Пусть тебя благословят на прощание: сначала мальчик Иисус, затем мать, потом Иосиф. А ты, прощаясь, встань на колени со слезами и великим сочувствием: ты покидаешь их бесприютными изгнанниками; им еще долго оставаться вдали от родины, целых семь лет жить на чужбине, в поте лица добывая свой хлеб.

Глава XIII. О возвращении Господа из Египта

Семь лет Бог прожил чужестранцем в Египте. И вот, Ангел Господень во сне явился Иосифу и сказал: «Встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца». Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву. Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, снова получив во сне откровение от Ангела, пошел в пределы Галилейские. И пришед поселился в городе, называемом Назарет (Мф 2, 19–23). Вернулся же он в праздник Богоявления, во второй день, как написано в мартирологе[46]46
  Martyrologium Romanum, Rome, 1956 (в дальнейшем сокр. MR), p. 6.


[Закрыть].

Здесь ты видишь, – мы уже касались этого выше, – что Господь посылает утешения и откровения по частям, а не сразу, как нам бы хотелось. Во-первых, ангел является во сне, а не явно. Во-вторых, он говорит Иосифу, куда ему идти, за два раза, а не сразу. Глосса говорит, что Господь устроил так для того, чтобы два посещения дали ему больше уверенности[47]47
  Gl. in Matth. 2, 19 (Здесь и далее глоссы по Biblia latina cum Glossa Ordinaria (A.Rusch), Strassburg, c. 1480).


[Закрыть]. Как бы то ни было, нам следует понимать, что это события великие, и быть благодарными Богу, Который всегда делает так, как нам полезнее.

Теперь остановимся на возвращении Господа. Будь повнимательнее, не упускай ничего, потому что это предмет для весьма благочестивого размышления. Итак, возвращайся в Египет навестить мальчика Иисуса. Может быть, ты найдешь Его на улице среди детей; увидев тебя, Он побежит тебе навстречу, потому что Он мальчик добрый, приветливый и вежливый. Встань на колени, облобызай Его ноги, а потом обними Его и так постой с Ним тихонько некоторое время. Он, наверное, скажет тебе: «Нам разрешили вернуться на родину; завтра мы отправляемся. Ты вовремя пришла; пойдем с нами». Отвечай Ему не медля, что ты очень рада и что желаешь пойти с Ним, куда бы Он ни направился. Насладись беседой с Ним – самыми простыми разговорами. Я уже говорил тебе, что такие вещи, на первый взгляд детские и неважные, – самый ценный предмет для размышления. Позже именно они позволят тебе перейти к большему. Потом Он отведет тебя к матери, оказывая тебе ласковый и уважительный прием. Ты же встань на колени и поклонись ей и святому старцу Иосифу, и отдохни вместе с ними.

На другой день утром ты увидишь, как придут несколько добрых матрон из города и даже несколько мужчин проводить их до ворот и напоследок насладиться мирной и святой беседой с ними. Потому что они, конечно же, задолго объявили всем по соседству о своем уходе: неприлично было бы уходить оттуда потихоньку, как воры, никого не предупредив. Другое дело, когда они пришли в Египет: тогда они прятались, потому что боялись, что Младенца убьют.

Вот они отправляются в путь: впереди Иосиф с мужчинами, за ними, поодаль, Госпожа с матронами. А ты возьми Мальчика за руку и иди посередине, перед матерью, потому что она не пустит Его идти сзади. Вот выходят за ворота; Иосиф останавливается и прощается с провожающими. Быть может, кто-то из них, кто побогаче, сочувствуя их бедности, подзывает Мальчика и дает Ему несколько денариев на расходы. Мальчик пона чалу не решается их взять. Однако потом с любовью к бедности протягивает руку, робко принимает деньги и благодарит. Наверное, другие тоже дают ему денег. Потом Его зовут к себе матроны и поступают так же. Тут мать Его, наверное, стесняется не меньше Сына; но и она смиренно благодарит их.

Поистине, здесь ты можешь им посочувствовать: Владыка земли и всей полноты ее (Пс 23, 1) принимает подаяние для Себя и матери, чтобы прокормиться: столь тяжкую бедность Он избрал для Себя, в такой великой нужде прожил земную жизнь. Как просияла в них пресвятая бедность! Как они ее возлюбили, и какой пример дают нам для подражания!

Наконец, поблагодарив всех, они прощаются и трогаются в путь. Как одолеет обратную дорогу Иисус, ведь он до сих пор маленький ребенок? Мне кажется, что дорога назад для них тяжелее, чем был путь в Египет. Ведь тогда Иисус был совсем младенец, и Его можно было нести. Теперь Он уже слишком велик, чтобы Его нести, но слишком мал, чтобы пройти такой путь самому. Правда, кто-то из тех добрых людей, может быть, подарил или одолжил им ослика, чтобы Дитя могло ехать верхом. О, несравненное, нежное Дитя, Царь неба и земли, сколько Ты выстрадал за нас, и как рано начал! Хорошо сказал пророк от Твоего лица: «Беден Я и в трудах от юности Моей» (Пс 87, 16)[48]48
  Синодальный перевод: «Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю».


[Закрыть]. Нужду великую, труды тяжкие, скорби телесные Ты принимал на себя непрерывно; из любви к нам Ты Себя Самого словно возненавидел! Один тот труд, о котором у нас сейчас речь, несомненно, должен был быть достаточен для нашего искупления!

А ты возьми маленького Иисуса, посади Его на ослика, веди его осторожно, а когда Он захочет слезть, обними Его руками ласково и не сразу отпускай, подержи так минутку, хотя бы пока подойдет Его мать – она, наверное, идет чуть медленнее. Малыш побежит к ней, мать Его подхватит, и усталость ее пройдет, словно она отдохнула.

Вот идут они, переходят пустыню, через которую пришли сюда; дорога трудна. Посочувствуй им: как мало они отдыхают. Посмотри на них: изнуренные, обессиленные, усталость не проходит ни днем, ни ночью. И вот близок уже конец пустыни; представь, что тут они встречают Иоанна Крестителя, который как раз тогда начал там свое покаяние, хотя ни в чем не был грешен. Говорят, Иоанн крестил на том самом месте на Иордане, где когда-то переходили реку сыны Израилевы, когда пришли через пустыню из Египта; а перед этим он недалеко от того самого места совершал в пустыне покаяние. Разве не могло быть так, что маленький Иисус, переходя через пустыню, встретил его там? И ты можешь поразмышлять об этом. Вообрази, как Иоанн им обрадовался; а они ненадолго сделали там привал, поели вместе с ним грубой и скудной пищи; телом отдохнули мало, но дух отдохнул и подкрепился безмерно; наконец, они распрощались с ним. А ты, когда придешь туда и когда будешь уходить, преклони колени перед Иоанном, облобызай ноги его, попроси благословения и препоручи себя ему. Ибо этот ребенок – с колыбели удивительный и выдающийся. Он ведь был первый отшельник, начало и путь всех, желающих вести монашескую жизнь. Он был человек чистейший, предсказатель величайший, был более чем пророк, и мученик был славный.

Потом они перешли Иордан и направились к дому Елизаветы. Там в их честь был устроен большой веселый праздник. Там же Иосиф услыхал, что в Иудее царствует сын Ирода Архелай, и испугался, а во сне ему явился ангел, и они ушли в Галилею, в город Назарет.

Вот мы и вывели мальчика Иисуса из Египта. Когда Он вернулся, сбежались, наверное, сестры Госпожи и другие родственники и друзья навестить их. Сами они в Назарете мирно обитают, ведут тихую и бедную жизнь. С этого времени до двенадцатого года маленького Иисуса мы ничего ни у кого о Нем не читаем. Но некоторые рассказывают, и это похоже на правду, что в Назарете до сих пор есть источник, из которого мальчик Иисус носил воду матери. Конечно, смиренный Господь помогал матери и исполнял для нее и эту работу и другие: иных слуг у нее ведь не было.

Тут ты сможешь поразмышлять о том, как к ним, может быть, однажды пришел в гости Иоанн Евангелист со своей матерью, сестрой Госпожи; ему тогда было лет пять. В самом деле, мы читаем о нем, что он умер на шестьдесят седьмом году, считая от Страстей Господних, и было ему тогда девяносто восемь лет; значит, ко времени Страстей Господа ему был тридцать один год, а Господу тридцать три или чуть больше. А так как по возвращении из Египта Господу минуло семь лет, то Иоанну должно было быть пять. Итак, если даст тебе Господь, посмотри на них, как они стоят рядом и разговаривают. Ведь потом Иоанн стал тем учеником, которого Господь любил как родного.

Глава XIV. Как отрок Иисус остался в Иерусалиме (Лк 2)

Когда Он был двенадцати лет, пришел Он с родителями в Иерусалим, как предписывал обычай на праздник (Лк 2, 42), и оставался там восемь дней. Итак, Отрок Иисус еще раз взял на себя труд и прошел пешком долгий путь, чтобы почтить Отца Своего небесного на празднике Его: ибо между Отцом и Сыном была высочайшая любовь. Он радовался чести, воздаваемой Отцу, и внешнему веселью праздничной процессии, но еще больше скорбел, горевал и болел сердцем из-за бесчестья, наносимого Родителю скоплением многочисленных грешников. И вот Господь закона, соблюдая закон, проводил праздник в Иерусалиме, смиренно смешиваясь с толпой таких же бедняков. Когда же, по окончании дней праздника, возвращались родители, остался Отрок Иисус в Иерусалиме (Лк 2, 43).

Здесь хорошенько сосредоточься: представь себе, как будто ты сама там присутствуешь, слышишь все, что говорят, и видишь все, что делается. Здесь ты найдешь чрезвычайно полезный предмет для благочестивого размышления. Я уже говорил тебе выше, в начале, что Назарет, где жил Господь, отстоит от Иерусалима на четырнадцать или пятнадцать миль, или около того. Когда мать и Иосиф, шедшие разными дорогами, пришли к вечеру в местечко, где собирались переночевать и где их должны были приютить, Госпожа увидела, что с Иосифом нет Мальчика, а она думала, что они ушли вместе. Она спрашивает: «Где ребенок?» А он отвечает: «Не знаю, Он уходил не со мной. Я думал, Он пошел с тобой». Она так расстроилась, что заплакала и, содрогаясь от рыданий, сказала: «Он пошел не со мной. Я вижу, что плохо смотрела за моим Сыном». И тотчас побежала по домам и, изо всех сил стараясь быть вежливой, ко всем стучалась, несмотря на поздний час, и у всех спрашивала: «Вы не видели моего Сына?» И от горя и страстного желания найти ребенка едва сама себя сознавала. А Иосиф ходил за ней и плакал. Они Его не нашли. Как ты думаешь, могли они заснуть в эту ночь, особенно мать, которая любила Его так сильно? Наверное, знакомые ее успокаивали, но она была безутешна. Что значило для нее потерять Иисуса? Всмотрись в нее повнимательнее, поставь себя на ее место, посочувствуй ей от всей души, ибо она в беде: никогда со дня своего рождения она в такой беде не была. Так что не будем смущаться, когда попадаем в беду: даже собственную мать Господь от этого не избавил. Он допускает, чтобы бедствия поражали Его близких; они – знаки Его любви; они и нам на пользу.

Наконец Госпожа удалилась к себе в комнату, заперла дверь и принялась со слезами молиться: «О Боже, Отче вечный, всеблагой и всемилостивый, Тебе угодно было дать мне Сына Своего, но вот, я потеряла Его и не знаю, где Он. Верни Его мне, Отче, избавь меня от этого горя, покажи мне Сына моего. Обрати взор Ваш, Свой, на сокрушение сердца моего, а не на небрежение мое. Да, я вела себя беспечно, но я согрешила по неведению. По милосердию Своему верни мне Его, ибо без Него я не могу жить. О Сын мой возлюбленный, где Ты? Что с Тобой? У кого Ты нашел себе пристанище? Неужели ты вернулся к Отцу Своему на небеса? Я знаю, что Ты Бог и Сын Божий, но как же Ты мне ничего не сказал? А может быть, кто-то злонамеренно напал на Тебя и похитил? Я знаю, что Ты истинный человек, рожденный мною; однажды Ирод уже злоумышлял против Тебя, и я унесла Тебя в Египет. Да сохранит Тебя Отец Твой от всякого зла, Сын мой. Подай мне знак, Сынок, где ты, и я приду к Тебе, или Ты вернись ко мне. Прости меня на сей раз, и никогда больше не повторится такое, чтобы я за Тобой смотрела небрежно. Или я Тебя чем-то обидела, Сын мой? Из-за чего Ты ушел от меня? Я знаю, что Ты чувствуешь боль сердца моего. О Сын мой, приди ко мне поскорее. Никогда, со дня Твоего рождения и до сего дня, я не расставалась с Тобой, не ела без Тебя, не ложилась спать без Тебя; только сейчас. Но сейчас нет Тебя со мной, и я не знаю, как это случилось. Ты знаешь, что Ты надежда моя, жизнь моя и все счастье мое; без Тебя я не могу жить. Так дай же мне знак, где Ты и как Тебя найти». Такими или подобными словами молилась мать и всю ночь горевала о своем возлюбленном Сыне.

На следующий день утром они вышли из дома чуть свет и принялись искать Его по всем окрестным селениям, потому что возвращаться в Назарет из Иерусалима можно было многими дорогами. Так, если кто из Сиены решит вернуться в Пизу, может пойти и через Подиум Боники, и через Колле, и через другие селения. Итак, весь день они обходили разные дороги, расспрашивая о Нем родных и знакомых, но и к вечеру не нашли Его. Мать теряла надежду и была безутешна в своем горе.

На третий день они возвратились в Иерусалим и нашли Его сидящим в храме среди ученых мужей. Мать, увидев Его, обрадовалась и словно вновь ожила; она пала на колени и со слезами благодарила Бога. А маленький Иисус, увидев мать, подошел к ней. Мать обнимает Его, гладит, целует, прижимается лицом к лицу, и, крепко сжав Его в объятиях, некоторое время молчит и не двигается: от радости и нежности она не могла говорить. Потом, взглянув на Него, спрашивает: «Сынок, почему ты с нами так поступил? Я и отец Твой горевали и искали Тебя». А Он в ответ: «Зачем вы искали Меня? Мне следует быть в доме Отца Моего». Они же не поняли сказанных Им слов (Лк 2, 48–49). Мать говорит Ему: «Сынок, я хочу, чтобы Ты вернулся с нами домой; или Ты не хочешь идти с нами?» Он ответил: «Я сделаю то, что вам будет угодно». И вернулся с ними в Назарет.

Ты видела, как переживала мать, потеряв ребенка. Но что делал в эти три дня ребенок? Посмотри внимательнее: вот Он вечером направляется в какую-то ночлежку для бедных, вежливо просит пустить Его переночевать, там ужинает и спит с другими бедняками – бедняк Иисус. Посмотри, вот Он сидит среди учителей: лицо спокойное, мудрое и почтительное. Вот Он слушает их и задает вопросы, словно невежда: Он это делает из смирения, чтобы они не начали восхищаться Его дивными ответами.

В описанном происшествии ты можешь отметить три чрезвычайно важных вещи. Первое: кто хочет быть с Богом, тот не должен оставаться среди родных; от них нужно уйти. Отрок Иисус, пожелав заняться делами Отца Своего, отослал от Себя возлюбленную мать. А позже, когда стали Его искать по всем родственникам и знакомым, Его там не оказалось. Второе: кто живет духовной жизнью, пусть не удивляется, если порой душа его будет суха и ему станет казаться, что Бог его оставил. Ведь такое случилось даже с матерью Божией. Так что пусть не ленится душой и не расслабляется умом, но усердно ищет Бога в святых размышлениях и неустанно творит добрые дела – и вновь обретет Бога. Третье: никто не должен руководствоваться собственным чувством или собственной волей. В самом деле, Господь сказал, что хочет заняться делами Отца Своего; тем не менее, Он переменил Свое решение и подчинился воле Своей матери и ушел с ней и с кормильцем Своим и был в повиновении у них (Лк 2, 51). Тут ты тоже можешь подивиться Его смирению, о котором полнее мы скажем ниже.

Глава XV. Что делал Господь Иисус с двенадцати лет до тридцати

Итак, когда Господь Иисус возвратился из храма и из Иерусалима со своими родителями в город Назарет, Он был в повиновении у них (Лк 2, 51) и жил там вместе с ними до тех пор, пока Ему не исполнилось тридцать лет. В Писаниях не сказано, чем Он занимался все это время. Это кажется весьма удивительным. Но стоит ли нам удивляться и пытаться вообразить себе, что Он за это время сделал? Оставался ли Господь Иисус столько времени праздным и за столько лет не сделал ничего достойного упоминания и записи? А если сделал, то почему об этом не написано, как записаны все прочие Его деяния? Словом, как ни поверни, выходит одно недоумение.

Однако подумай хорошенько, и ты сможешь ясно увидеть, что Он совершил великий подвиг, ничего не делая. В самом деле, во всяком Его поступке кроется тайна. Действовал и говорил Он всегда наилучшим образом, но так же блистательно Он молчал, бездействовал и уклонялся. Он, величайший Учитель, которому предстояло учить людей добродетели и направлять на жизненном пути, начал от самой юности Своей совершать деяния превосходные, но совершал Он их образом удивительным, неведомым и для прежних времен неслыханным, а именно, так, чтобы выставить Себя в глазах людей бесполезным, никчемным и глупым. Мы вправе так думать, не нарушая благочестия и не делая слишком смелых допущений. Ведь я, предлагая тебе эту тему для размышлений, не утверждаю ничего, что не одобрено авторитетом Священного Писания или святых учителей, как я уже говорил в начале.

Итак, Он уклонялся от общения и от беседы с людьми. Он ходил в синагогу, то есть в церковь. Оставался там подолгу на молитве, но садился на место самое непочетное. Возвращался домой и был там с матерью, иногда помогал своему воспитателю. По дороге туда и обратно проходил сквозь толпу людей так, словно людей не видел. Все удивлялись, замечая, что такой видный юноша ничего не делает, ничего похвального не совершает. Ведь от Него ожидали больших дел и достойных мужчины поступков. Пока Он был маленьким, Он преуспевал в премудрости и возрастал в глазах Бога и человеков (Лк 2, 51). Но когда он подрос, то с двенадцати лет до тридцати с лишним не совершил ни одного поступка, который люди могли бы оценить как достойное мужчины дело. Они сильно недоумевали и в конце концов стали над Ним смеяться, говоря: «Он бездельник, Он не от мира сего, Он человек никчемный, глупый и неразумный». Он ведь даже грамоте не учился, и про таких у народа вошло в поговорку: «велика Федора, да дура». А Он упрямо держался подобного образа жизни, так что сделался предметом всеобщего презрения и прослыл ничтожеством. Об этом, задолго до того, хорошо сказал Пророк, имея в виду Его: «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе» (Пс 21, 7).

Ты видишь, что Он делал, когда ничего не делал? Он выставлял себя в глазах всех окружающих презренным ничтожеством. Может быть, тебе это кажется пустяком? Его это, быть может, не заботило, но для меня важно доказать обратное. Так вот, я твердо уверен, что среди человеческих дел нет большего, я знаю, что нет подвига более трудного. Для меня очевидно, что на самую высокую ступень поднялся тот, кто достиг подобного: кто искренне, от чистого сердца, от души – а не надуманно – настолько победил себя, обуздал душу свою, подавил гордое высокомерие плоти своей, что не хочет считаться чем-то, кто согласен сносить презрение и слыть никчемным дураком. Это больший подвиг, чем брать города; об этом говорит Соломон: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Притч 16, 32). Когда достигнешь этой ступени, увидишь ясно, что ты ничего не сделала. Ибо все мы поистине никчемны, по слову Господа (Лк 17, 10), даже если делали все хорошо. А пока мы не достигли той ступени отвержения себя, мы не достигли и истины, и расхаживаем в ослеплении тщеславия и упорствуем в суете. Это ясно показал апостол, сказавший: «Кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя» (Гал 6, 3). Так вот, если ты спросишь, зачем Господь Иисус это делал, я тебе отвечу: не оттого, что Ему это было нужно, но для того, чтобы нам дать урок. Так что если мы не станем учиться, нам не будет извинения. К тому же это и само по себе отвратительно, если червь вытянется во весь рост и станет превозноситься; тем более, даже не червь, а будущая пища червей. И это при том, что Господь всякого величия Сам себя унизил и презрел.

А если кому-то все же кажется нелепым, что Он потратил столько времени попусту, ничего не делая, или что Евангелисты столько пропустили из Его деяний, и прочее в том же роде, – то можно ответить так: сделать себя образцом столь высокой добродетели и подавать всем ее пример – дело не пустое и не бесполезное; наоборот, наиполезнейшее; оно есть верное и прочное основание всех добродетелей.

Однако, с другой стороны, в Евангелии от Иоанна Он сам говорит такие слова: «Когда придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне; а также и вы будете свидетельствовать, потому что вы с начала со Мною» (Ин 15, 26–27), то есть вы тоже проповедники. А Петр при избрании святого Матфея Апостола говорит: «Надобно, чтобы одни из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем» и т. д. (Деян 1, 21–22). Но ко времени крещения Иисус, начиная свое служение, был лет тридцати (Лк 3, 23); а сам Иоанн не смог бы стать Его предтечей, если бы Господь Иисус начал проповедовать раньше него. Если бы Иисус начал проповедовать раньше, тогда Он не мог бы остаться в безвестности: за столько лет Он наверняка стал знаменит в округе. Не зря же земляки Его гово рили о Нем: «Разве Он не плотников сын?» (Мф 13, 55), а ведь потом товарищи прозвали Его «Сыном Давидовым» (Мф 21, 15).

Однако, опять-таки, если Он раньше тридцати лет начал проповедовать, или совершил еще что-то примечательное, то об этом должно было быть написано, если не обо всем, то хоть о чем-то: не могли бы все Евангелисты совершенно умолчать об этом.

Затруднение, о котором я говорю, ощущал, по-видимому, и святой Бернард; я вернусь к нему ниже и постараюсь разобраться, опираясь на самый высокий авторитет[49]49
  См. гл. 16.


[Закрыть]. Но что бы там ни было на самом деле, я считаю, что для благочестивых размышлений очень хорошо представлять себе дело именно так: Господь Иисус выглядел в глазах людей никчемным бездельником и тем ковал Себе меч смирения, как было сказано Ему через Пророка: «Препояшь Себя по бедру мечом Твоим, Сильный» (Пс 44, 4). Нет более славного меча, чем меч смирения, и каким еще мечом подобало умертвить гордого противника? Мы нигде не читаем, чтобы Господь пользовался мечом Своего величия. Скорее наоборот, особенно в то время, когда Ему больше всего нужна была сила – во время крестных Страстей. Тот же Пророк сетовал на Отца из-за Сына, говоря: «Ты не дал Ему меч и не помог Ему в битве» (Пс 88, 44). И выходит все правильно: Господь Иисус действительно начал прежде делать, а потом учить (Деян 1, 1); ведь Ему предстояло сказать: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11, 29). Вот Он и хотел сначала это сделать, и сделать не ложно, а по-настоящему, от сердца, ибо Он был от сердца смирен и кроток. Не может быть, чтобы Он притворялся; скорее, наоборот: он настолько утверждался и углублялся в смирении, уничижении и отвержении Себя, настолько уничтожал Себя в общественном мнении, что когда потом начал проповедовать и говорить вещи возвышенные и божественные, да что там – когда начал творить чудеса и дивные и великие дела, Его не зауважали, а еще больше стали презирать и высмеивать, говоря: «Кто он такой? Не плотников ли сын?» (Мф 13, 55), – и иное в том же духе, издевки и поношения.

Если мы именно так станем понимать дело, то оправдается слово апостола: «Уничижил Себя Самого, приняв образ раба» (Флп 2, 8): не раба вообще, через воплощение, а негодного раба, через смиренное и униженное поведение.

Хочешь сама убедиться в том, что именно этим мечом Он решил препоясаться? Рассмотри внимательно все Его деяния, одно за другим: в каждом сияет свет смирения. Ты уже видела его отсвет в событиях, о которых мы размышляли выше; припомни их хорошенько. Ты будешь видеть его и впредь, в каждом из событий, о которых мы будем размышлять, и свет этот будет все усиливаться: Он сохранил верность смирению вплоть до смерти, и даже после смерти, более того – и после вознесения. Разве в конце пути Он не умыл ноги ученикам? Разве Он не унизился несказанно, перенеся крестную муку? Разве, явившись в славе после воскресения, Он не называл учеников по-старому – «братья»? «Иди, – сказал Он Магдалине, – и скажи братьям моим: Я восхожу к Отцу моему и Отцу вашему» (Ин 20, 17). Разве уже после вознесения Он не заговорил с Павлом смиренно, как с равным: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» (Деян 9, 4), и не назвался Богом, но сказал просто «Меня»? Разве, сидя одесную Отца на престоле величия Своего Он не скажет в судный день: «Что вы сделали одному из сих братьев Моих меньших, Мне сделали» (Мф 25, 40)?

Не без причины Он так сильно возлюбил эту добродетель. Он знал, что как гордость – основание всякого греха, так смирение – основание всякого блага и спасения. Без этого основания тщетно возводится здание. Без смирения нельзя утвердиться и преуспеть ни в девстве, ни в бедности, ни в какой добродетели и ни в каком деле. Его-то Он и явил нам, то есть показал, как можно стяжать его, а именно: через унижение и отвержение себя в собственных глазах и в глазах других и через постоянное упражнение в делах смирения.

Итак, иди, и ты поступай так же (Лк 10, 37), если хочешь стяжать смирение. Для этого надо сначала унизиться, то есть не ставить себя ни во что и терпеть, чтобы другие тебя не ценили; затем надо упражняться в делах низких и в глазах общества не уважаемых. Бернард говорит об этом так: «Смирение, к которому приводит унижение, есть основание всей духовной постройки. Унижение – путь к смирению, как терпение – путь к миру, как чтение – путь к знанию. Если желаешь стяжать добродетель смирения, не уклоняйся с пути унижений. Ибо, если ты не можешь унизиться, то не сможешь и достичь смирения»[50]50
  Bern., epist. LXXXVII, n. 11 (LTR, 7, p. 230).


[Закрыть]. И в другом месте: «Кто пытается подняться выше, не должен высоко помышлять о себе. В противном случае, возносясь, он может пасть ниже себя, если не утвердится прочно на основании подлинного смирения. Великое нельзя приобрести иначе, как ценой смирения: потому что устремившийся вверх унижается, терпя неудачи и нападки, а унижением приобретает заслугу, которой платит за подъем. Так что, если ты видишь себя униженным, знай: это добрый знак; это вообще всегда свидетельство приближения благодати. Ибо как перед крушением возносится сердце (Притч 16, 18), так перед вознесением унижается. Ты же, наверное, сам читал[51]51
  Автор нашего трактата обращается к девушке-монахине, а св. Бернард в многочисленных цитатах – к брату-монаху. От этого обращение к читателю меняет род – то женский, то мужской.


[Закрыть], что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак 4, 6)»[52]52
  Bern., Cant., serm. XXXIV, n. 1 (LTR, 1, 246).


[Закрыть]. И чуть дальше: «Нам кажется, что если бы Бог Сам унизил нас, нам это было бы нипочем; мы бы даже с радостью это приняли. А если Он унижает нас через других, какая разница? Надо это принимать так же. Дивный пример подает тебе в этом деле святой Давид. Однажды раб злословил его, но он не почувствовал обиды, потому что предчувствовал благодать. «Что мне, – сказал он, – и вам, сыны Саруины?» (2 Цар 16, 10). Поистине, вот человек по сердцу Божию (Деян 13, 22): он готов был рассердиться скорее на того, кто хотел за него отомстить, чем на того, кто обругал его. Потому и мог сказать с чистой совестью: «Я спасал даже того, кто без причины ополчался на меня» (Пс 7, 5)[53]53
  Ibid., n. 2.


[Закрыть].

Ну вот, о добродетели смирения пока достаточно.

Вернемся в Назарет и посмотрим, что делает и как живет Господь Иисус, наше зерцало, ибо это наша главная задача. Не забудь представить себе, что ты сама там при всем присутствуешь, как я не раз тебе говорил. Вглядись в эту маленькую семью, благословенную превыше всех прочих; в высокой бедности она ведет низкую и смиренную жизнь. Блаженный старец Иосиф зарабатывал, сколько мог, плотницким ремеслом. Госпожа за плату трудилась иглой и веретеном. Делала она и все прочие работы по дому, а их много, как ты прекрасно знаешь: готовила еду мужу и Сыну, убирала, стирала, потому что служанки у нее не было. Поставь себя на ее место, почувствуй, сколько ей приходилось работать руками. И на место Господа Иисуса: ведь Он ей помогал всем, чем мог, и верно трудился. Ибо Он, как Он сам говорит, пришел послужить, а не для того, чтобы Ему служили (Мф 20, 28). Наверное, Он помогал накрывать на стол, стелить постели и делать прочие незаметные домашние дела. Посмотри, как смиренно Он выполняет все низкие надобности по дому, но и на Госпожу смотреть не забывай. Смотри, как они изо дня в день едят втроем за одним столом; едят не лакомства и разносолы, а бедный трезвый обед; как они потом разговаривают: их речи не пустые и праздные, они полны мудрости и Святого Духа. Это трапеза ума не меньше, чем подкрепление тела. Разойдясь после обеда, каждый становится на молитву в своей спаленке: дом у них не просторный, а маленький. Поразмышляй о них, находящихся в их тесных спаленках. Посмотри, как Господь Иисус вечером после молитвы укладывается на земляном полу – каждую ночь в течение многих лет – так смиренно, так неудобно, как последний бедняк из народа. Заставь себя, постарайся въяве увидеть Его в этом положении – тебе бы надо делать это каждый вечер.

О Боже непостижимый! (Ис 45, 15). Для чего Ты так истязал это невиннейшее тело? Одного такого ночлега должно было хватить для искупления целого мира. Тобою двигала безграничная любовь, Ты горел рвением спасти заблудшую овцу (Лк 15, 6) и отнести ее на Своих плечах на небесные пастбища. Ты, Царь царей и Бог вечный, утоляешь всякую нужду, в изобилии даешь всем все нужное, чего требует устройство всякой твари – но для себя Ты предназначил иное: сам Ты столько долгих лет соблюдал такую бедность, терпел такую нужду, нес такие тяготы – бодрствуя и ложась спать, постясь и трапезуя, и во всех прочих Твоих делах. Где вы, ищущие телесного покоя, желающие красивого, интересного, разнообразного? Если мы стремимся к подобным вещам, значит, мы учились в школе не у этого Учителя. Но неужели же мы мудрее Его? Сам Он учил нас словом и примером смирению, бедности, притеснению тела и труду. Так последуем же за верховным Учителем: Он не желает нас обманывать, да и не может лгать. Имея, – по учению апостола, – пропитание и одежду, будем довольны тем (1 Тим 6, 8), сообразуясь с необходимостью, не с преизобилием, и прилежа постоянно, беспрерывно, бодро упражнениям во всех прочих добродетелях и духовной науке.