Текст книги "Толкование на Евангелие от Иоанна"

Беседа XXV

Отвеща Иисус: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие (3, 5)

Изъяснение 3, 5. Никодим не понял слов Спасителя потому, что хотел рассуждать о духовных предметах по-человечески. – Если человек не рождается от воды и Духа, он не может войти в Царство Небесное. – Вера в невидимое. – Различие между первым и вторым творением. – В первом творении Творец воспользовался землей для создания человека; во втором Святой Дух пользуется водою. – Первый человек был создан с душою живою, второй исполнен Духа животворящего. – Первый человек нуждался в помощи, второй, получая благодать Духа Святого, не нуждается ни в какой иной помощи. – Почему вода нужна для крещения? – Обряд крещения. – Великие тайны, совершенные для нас Иисусом Христом, как побуждения для нас вести добрую жизнь. – Оглашенные и их положение в отношении к верным. – Польза милостыни и даров, приносимых Иисусу Христу и малым сим.

1. Малые дети каждый день ходят к учителям, берут уроки и дают в них отчет, и не прерывают этого занятия, бывает и то, что они к дням присоединяют и ночи; и вы заставляете их делать это из-за предметов тленных и временных. Но от вас, людей возрастных, мы не требуем такого труда, какого вы от своих детей. Не каждый день, а только два дня в седмицу мы приглашаем вас к слушанию поучений, и притом только на малую часть дня, чтобы облегчить для вас этот труд. Для того и содержание Писания мы разделяем на малые части, чтобы вы удобнее могли усвоить их, влагать в сокровищницу разума и так запечатлевать в памяти, чтобы вы и сами могли передавать все (другим) в точности, если только не будет кто слишком сонлив и нерадив или ленивее малого отрока. Итак, приступим опять к продолжению прежде сказанного и посмотрим, как Никодиму, ниспавшему долу, прилагающему слова Христовы к земному рождению и говорящему, что невозможно устаревшему человеку снова родиться, Христос открывает яснее образ этого рождения. Хотя и это изъяснение еще представляет некоторые затруднения для рассуждающего по-человечески, но с тем вместе уже достаточно для того, чтобы слушающего возвести от уничиженного образа мыслей. Что же Христос говорит? Аминь глаголю тебе, аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие. Вот что этим Он дает разуметь: ты считаешь это невозможным; а Я говорю, что это очень возможно, даже и необходимо, и иначе спастись невозможно. А необходимое Бог соделал для нас и удобным. Рождение земное есть рождение по плоти, от персти, а потому для него и заграждено все небесное, потому что, что общего между землею и Небом? Но другое рождение, как рождение от Духа, удобно отверзает нам небесные врата. Слышите вы все, чуждые просвещения[31]31
  То есть Таинства Святого Крещения.


[Закрыть]: ужаснитесь, возрыдайте! Страшна эта угроза, страшно определение! Невозможно, говорит Христос, тому, кто не родится водою и Духом, войти в Царствие Небесное, потому что он еще носит одежду смерти, одежду проклятия, одежду тления, – еще не получил знамения Господнего, он еще не свой, а чужой: не имеет условленного в Царстве знака. Аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Небесное. Но Никодим и этого не понял. Нет ничего хуже, как подвергать духовные предметы умствованиям. Это и не допустило Никодима представить себе что-либо великое и возвышенное. Но для того мы и называемся верными, чтобы, оставляя немощь дольних помыслов, восходили на высоту веры и в ее учении полагали свое высшее благо. Если бы так поступил Никодим, то дело не представилось бы ему невозможным. Итак, что же Христос? Отклоняя его от такого пресмыкающегося долу образа мыслей, показывая, что не о плотском рождении Он беседует, Христос говорит: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Небесное. Он говорил это, желая угрозою привлечь Никодима к вере, – убедить, чтобы он не признавал этого дела невозможным, и стараясь отвлечь его от предположения в этом деле плотского рождения. Никодим, говорит Он, Я говорю о другом рождении. Для чего же ты склоняешь речь к земле? Для чего это дело подчиняешь естественным законам? Рождение это выше естественного рождения и не имеет ничего общего с вашим. Хотя называется рождением и то и другое, однако, при общем наименовании, они различаются на деле. Отстань от общепринятых понятий; Я ввожу в мир иное рождение; Я хочу, чтобы люди рождались иным образом; Я пришел с необычайным способом создания. Вначале Я создал человека из земли и воды, но это создание оказалось негодным, этот сосуд разбился; затем Я уже не хочу творить из земли и воды, а от воды и Духа. А если кто спросит: как от воды? – спрошу и я: как от земли? Как брение преобразовалось в различные виды? Каким образом из вещества однородного (земля ведь одна) произошли творения различные и разнообразные? Откуда кости, нервы, кровеносные и сухие жилы? Откуда перепонки, кровяные сосуды, хрящи, оболочки, печень, селезенка, сердце? Откуда кожа, кровь, слизь, желчь? Откуда столько отправлений? Откуда разнообразие цветов? Это – не из земли и не из брения. Каким образом земля, принимая семена, произращает их; а плоть, та же земля, принимая семена, подвергает их гниению? Как земля бросаемые в нее семена питает; а плоть питается ими, но не питает их? Например: земля, принимая воду, производит вино, а плоть, часто принимая вино, обращает его в воду. Итак, откуда видно, что тело происходит из земли, тогда как земля, как я сказал, имеет свойства, противоположные телу? Умом я постигнуть этого не могу, принимаю только верою. Если же ежедневно бывающие и осязаемые дела требуют веры, тем более – дела неизреченные и духовные. Как бездушная неподвижная земля, по воле Божией, приняла такую силу, и из нее происходят такие дивные дела, таким же образом, и при действии Духа на воду, легко совершаются те изумительные и превышающие разум дела.

2. Итак, не оставайся в неверии потому только, что ты не видишь этого. Ты не видишь и души, однако ж веришь, что у тебя есть душа и что она нечто другое, а не тело. Но Христос вразумляет Никодима не этим, а другим примером. Хотя душа и бестелесна, однако ж Он не указал на нее потому, что Никодим имел еще слишком грубые о ней понятия. Но Христос приводит в пример нечто другое, что не имеет ничего общего с грубостию тел, но и не возвышается до природы существ бестелесных. Это – движение ветра. Прежде всего Он начинает с воды, которая тоньше земли, но грубее ветра. Как в начале в основание (творения) положена была земля, все же дело принадлежало Создателю, так теперь в основание полагается вода, а все дело (возрождения) принадлежит благодати Духа. И тогда – бысть человек в душу живу, ныне же в дух животворящ (см.: 1 Кор. 15, 45). Но различие между тем и другим велико. Душа не сообщает жизни другому существу; а Дух не только живет Сам по Себе, но сообщает жизнь и другим существам. Так апостолы и мертвых воскрешали. Тогда, уже по совершении творения, наконец был создан человек; а ныне, напротив, новый человек творится прежде новой твари: сперва он рождается, а потом уже мир преобразуется. И как в начале (Бог) создал человека всецелым, так и ныне всецело образует его. Но тогда он говорил: сотворим ему помощника (Быт. 2, 18), а здесь – ничего подобного. Приявший благодать Духаможет ли нуждаться в другом каком-либо помощнике? Принадлежащий к телу Христову какую имеет нужду в чьем-либо содействии? Тогда сотворен человек по образу Божию; а ныне соединен с Самим Богом. Тогда Бог повелел ему обладать рыбами и зверями; а теперь вознес начаток наш превыше небес. Тогда дал для жительства рай; а ныне отверз для нас Небо. Тогда человек создан был в шестой день, так как этим временем должно было окончиться и творение; а ныне – в первый день, и в самом начале, как и свет. Из всего этого ясно, что совершающееся ныне принадлежит к другой, лучшей жизни и состоянию, не имеющему конца. Первое творение Адама было творение из земли, а после него создание жены из ребра, потом происхождение Авеля от семени. Но мы не можем ни постигнуть, ни изобразить словом этих творений, хотя все они самые вещественные. Как же мы можем дать отчет относительно духовного рождения чрез крещение – рождения, которое гораздо выше тех? И каких можно требовать от нас соображений об этом рождении – чудном и необычайном? При совершении его предстоят и Ангелы; но изъяснить способ этого дивного рождения чрез крещение не может ни один из них. Но и предстоят они, сами ничего не совершая, а только взирая на то, что совершается. Все же делает Отец, Сын и Святой Дух. Поверим же слову Божию: оно вернее нашего зрения; зрение часто и обманывается, а это слово погрешать не может. Поверим же Ему. Произведши сущее из несущего, оно, конечно, несомненно и тогда, когда говорит о естестве его. А что оно говорит? Что в крещении совершается рождение. Но если бы кто сказал тебе: как это? – загради тому уста словом Христовым, которое есть величайшее и самое ясное доказательство. Если же кто спросит: для чего употребляется вода, то спросим и мы взаимно: для чего в начале в создание человека входила земля? Что Богу и без земли возможно было сотворить человека, это очевидно для каждого. Поэтому не допытывайся. А что вода потребна и необходима, это можешь узнать вот из чего. Однажды, когда Дух сошел, прежде употребления воды (см.: Деян, 10, 44), Апостол не остановился на этом; но смотри, что сказал он о воде, как о веществе необходимом и не излишнем: еда воду возбранити может кто, еже не креститися сим, иже Дух Святый прияша якоже и мы (Деян. 10, 47). Почему же нужна вода? Скажу, наконец, и об этом и открою вам сокровенное таинство. Есть несколько сокровенных причин для этого, но из многих я скажу вам пока одну. Какая же это причина? Та, что в воде символически изображается гроб и смерть, воскресение и жизнь, и все это происходит совместно. Когда мы погружаем свои головы в воду, как бы в гроб, вместе с тем погребается ветхий человек и, погрузившись долу, весь совершенно скрывается. Потом, когда мы восклоняемся, – выходит человек новый. Как легко для нас погрузиться и подняться, так для Бога легко погребсти ветхого человека и явить нового. Но это совершается трижды, чтобы ты знал, что все это совершается силою Отца и Сына и Святого Духа. А что сказанное мною не гадание, послушай только, что говорит Павел: спогребохомся ему крещением в смерть (Рим. 6, 4); также: ветхий наш человек с Нимраспятся (ст. 6); или: сообразни быхом подобию смерти Его (ст. 5). Но не только крещение называется крестом, а и крест крещением. Крещением, говорит Христос, им же Аз крещаюся, креститася (Мк. 10, 39). И в другом месте: крещением имам креститися (Лк. 12, 50). Как легко мы погружаемся и поднимаемся, так легко и Он, по смерти, когда восхотел – воскрес, или, лучше сказать, гораздо легче, хотя ради устроения некоего таинства и пробыл (в гробу) три дня.

3. Итак, мы, сподобившиеся столь великих таинств, покажем достойную этого дара жизнь, самое лучшее поведение. А вы, еще не сподобившиеся их, поступайте во всем так, чтобы вам сподобиться, да будем все едино тело, да будем все братия. Доколе это разделяет нас, дотоле и отец, и сын, и брат, и кто бы то ни был – для нас еще не истинный сродник наш, так как он отдален от сродства горнего. Да и какая польза быть соединенными родством бренным, когда мы не соединены сродством духовным? Какая прибыль от близости на земле, когда мы чужды друг для друга на Небесах? Оглашенный чужд верному. Он не имеет ни одной и той же с ним главы, ни одного и того же отца, ни того же города, ни пищи, ни одежды, ни дома; но все у них раздельно. У одного все на земле; у другого – на Небесах. У этого царь – Христос; у того – грех и диавол. У этого пища – Христос; у того – гниль и тление. Да и одежда у этого – Владыка Ангелов; у того – дело червей. У этого город – Небо; у того – земля. А если у нас нет с неверными ничего общего, то скажи мне, в чем же нам иметь общение (с ними)? Прошли и мы через те же муки рождения и произошли из одного чрева? Но и этого недостаточно для ближайшего родства. Итак, постараемся сделаться гражданами Горнего града. Доколе нам оставаться в чужой земле, тогда как следует нам получить снова древнее отечество? Здесь опасность касается не маловажных дел. Если случится, чего не дай Бог, что постигнет нас нечаянная смерть и мы отойдем отсюда без просвещения[32]32
  Разумеется крещение.


[Закрыть], то, хотя бы мы имели здесь тысячи благ, нас ожидает не что другое, как геенна, червь ядовитый, огнь неугасимый и узы неразрешимые. Но не дай Бог кому-либо из слушающих испытать это наказание! А не постигнет оно нас, если мы, сподобившись Святых Тайн, будем полагать в основание своего здания золото, серебро и драгоценные камни (см.: 1 Кор. 3, 12). Таким образом мы будем иметь возможность, отошедши туда, явиться богатыми, когда то есть не здесь будем оставлять деньги, а будем переносить их в безопасные сокровищницы руками бедных, когда будем давать взаймы Христу. Там у нас много долгов – не деньгами, а грехами. Будем же отдавать Ему деньги, чтобы получить оставление грехов. Он – Судия наш. Не презрим здесь Его алчущего, чтобы и Он там напитал нас. Оденем Его здесь, чтобы и Он не оставил нас обнаженными без Своего покрова. Если мы напоим Его здесь, то не скажем, подобно богатым: поели Лазаря, да омочит конец перста и устудит язык наш опаляемый (см.: Лк. 16, 24). Если и мы примем Его здесь в свои дома, то Он уготовит для нас там много обителей. Если придем к Нему в темницу, то и Он освободит нас от уз. Если введем Его к себе, как странника, – и Он не оставит нас странствовать вне Царствия Небесного, но воздаст за то Горний град. Если посетим Его в болезни, – скоро и Он освободит нас от немощей наших. Итак, получая много, даже тогда, когда даем немного, будем давать, по крайней мере, немного, чтобы приобрести много. Пока есть еще время, будем сеять, чтобы пожать. Когда наступит зима, когда по морю нельзя уже будет плавать, тогда и купля эта уже не будет в нашей власти. А когда настанет зима? Тогда, когда наступит тот великий и славный день. Тогда мы уже не станем плавать по этому великому и пространному морю, которому подобна настоящая жизнь. Теперь – время сеяния; а тогда – время жатвы и собирания. Если бы кто во время сеяния не бросал семян, а стал сеять во время жатвы, тот, кроме того что не получил бы ничего, еще был бы смешон. Если же настоящее время есть время сеяния, то теперь-то и должно не собирать, а расточать. Станем же расточать, чтобы собрать; не будем собирать теперь, чтобы не потерять жатвы. Это время, как я сказал, вызывает на сеяние, на иждивение и расточение, а не на собирание и сбережение. Итак, не упустим удобного времени, а сделаем обильный посев и не пощадим ничего своего, чтобы получить обратно с большим воздаянием, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.

Беседа XXVI

Рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть (3, 6)

Изъяснение 3, 6. Духовное возрождение и его сущность. – Прообраз духовного возрождения. – Характер христианского увещания. – Нужно действовать с кротостью, без гнева и крика. – Человек, приносящий другим обиды, совершает позорное дело; терпящий обиды есть истинный философ. – Рабы имеют ту же природу, как и господа, и потому последние не должны оскорблять первых. – То, что рабы делают из страха господ, последние должны делать из страха Божия.

1. Великих тайн сподобил нас Единородный Сын Божий, великих и таких, которых мы не были достойны, но которые сообщить нам Ему угодно было. Если рассуждать о нашем достоинстве, то мы не только были недостойны этого дара, но и повинны наказанию и муке. Но Он, несмотря на это, не только освободил нас от наказания, но и даровал жизнь, которая гораздо светлее прежней; Он ввел в другой мир; создал новую тварь. Аще кто, сказано, во Христе, нова тварь (2 Кор. 5, 17). Какая это новая тварь? Послушай, что говорит Сам Христос: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие (Ин. 3, 5). Нам был вверен Рай; но тогда, как мы оказались недостойными обитать в нем, – Он возводит нас на самые Небеса. Мы не остались верными в первоначальных дарах, – но Он сообщает нам еще большие. Мы не могли воздержаться от одного древа, – и Он подает нам пищу горнюю. Мы не устояли в Раю, – Он отверзает нам Небеса. Справедливо говорит Павел: о, глубина богатства и премудрости и разума Божия! (Рим. 11, 33). Уже не нужны ни мать, ни муки рождения, ни сон, ни сожительство и соединение плотское; строение естества нашего совершается уже свыше – Духом Святым и водою. А вода употребляется как бы место рождения рождающегося. Что утроба для младенца, то – вода для верного: он в воде зачинается и образуется. Прежде было сказано: да изведут воды гады душ живых (Быт. 1, 20). Ас того времени, как Владыка снизошел в струи Иордана, вода производит уже не гады душ живых, а души разумные и духоносные. И что сказано о солнце: яко жених исходяй от чертога своего (Пс. 18, 6), теперь более благовременно сказать о верных: они испускают лучи гораздо блистательнее солнечных. Но младенец, зачинающийся в утробе, требует времени; а в воде – не так: здесь все совершается в одно мгновение. Где жизнь временна и получает свое начало от телесного тления, там и рождение медленно происходит: таково естество тел; они только с течением времени получают совершенство. Но в делах духовных не так. Почему же? Здесь что делается, то делается с самого начала совершенно. Но как Никодим, слыша это, непрестанно приходил в смущение, то посмотри, как Христос открывает ему непостижимость этого таинства и неясное для него делает ясным. Христос говорит: рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть. Он отвлекает Никодима от всего чувственного и не дозволяет ему телесными очами рассматривать это таинство. Мы не о плоти беседуем, Никодим, а о Духе (этими словами обращая его к горнему). Не ищи (здесь) ничего чувственного. Дух этими очами не может быть видим. Не думай также, что Дух рождает плоть. А как же, – может быть, спросит кто-нибудь, – родилась плоть Господня? Она родилась не от Духа только, но и от плоти. Потому Павел, показывая это, и говорит: раждаемаго от жены, бываема под законом (Гал. 4, 4). Дух образовал ее так: не из ничего (для чего в таком случае нужна была бы утроба матерняя?), но из девственной плоти; а каким образом – я объяснить не могу. Так было для того, чтобы кто-либо не подумал, будто Рожденный чужд нашего естества. Если и после этого есть люди, которые не веруют в такое рождение, то до какого бы нечестия ниспали они, если бы Христос не восприял плоти от Девы? Рожденное от Духа дух есть. Видишь ли достоинство Духа? Он творит дело Божие. Выше (евангелист) говорил: от Бога родишася (1, 13); а здесь говорится, что их рождает Дух. Рожденное от Духа дух есть, то есть рожденный от Духа духовен. Рождение здесь разумеется не по существу, а по достоинству и благодати. А если и Сын рожден таким же образом, то какое преимущество Он будет иметь пред людьми, так рожденными? Каким образом Он тогда есть Сын Единородный? От Бога рожден и я, но – не от существа Его. Если же и Он не рожден от существа, то чем Он отличается от нас? В таком случае Он будет меньше даже и Духа, потому что такое рождение происходит от благодати Духа. Ужели поэтому, чтобы быть Сыном, Он имеет нужду в содействии Духа? Да и чем такая мысль различается от учений иудейских? Но, сказав: рожденное от Духа дух есть, Христос опять видел, что Никодим смущается, и потому обращает речь к примеру чувственному. Не дивися, говорит Он, якорех ти: подобает вам родитися свыше. Дух, идеже хощет, дышет (ст. 7–8). Словом: не дивися обнаруживает смущение души его и затем обращает его к тончайшему из тел. Сказав: рожденное от Духа дух есть, Христос уже отвлекал Никодима от представлений плотских; но как тот все еще не понимал, что значат Его слова: рожденное от Духа дух есть, то Он и переносит его мысль к другому изображению, не останавливая его на грубых телах и не говоря о существах совершенно бестелесных (так как Никодим, и слыша о таких предметах, не мог постигать их), но находя нечто среднее между существом телесным и бестелесным, – движение ветра, – и чрез то вразумляет его. Именно о ветре Он говорит: глас его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет (ст. 8). Но если говорит: идеже хощет, дышет, то этим не выражает того, будто ветер имеет какой-либо произвол, а только указывает на его естественное движение, движение беспрепятственное и сильное. Писание обыкновенно говорит так и о предметах неодушевленных, например: суете тварь повинуся не волею (Рим. 8, 20). Итак, слова: идеже хощет, дышет означают то, что ветер неудержим, что он распространяется всюду, что никто не может препятствовать ему носиться туда и сюда, но что он с великою силою рассеивается и никто не может задержать его стремления.

2. И глас его слышиши, то есть – гул, шум, но не веси, откуду приходит и камо идет. Тако есть всяк рожденный от Духа. В этом все и заключается. Если, говорит, ты не умеешь объяснить ни исхода, ни направления ветра, который, однако ж, ты ощущаешь и слухом и осязанием, то для чего усиливаешься понять действие Духа Божия, – ты, который не понимаешь действия ветра, хотя и слышишь его звуки? Таким образом, слова: идеже хощет, дышет сказаны для означения власти Утешителя и значат вот что: если никто не может сдержать ветра, но он несется, куда хочет, то тем более не могут задержать действия Духа ни законы природы, ни условия телесного рождения и ничто другое подобное. А что слова: глас его слышиши сказаны именно о ветре, видно из того, что Христос, беседуя с неверующим и незнающим действия Духа, не сказал бы: глас его слышиши. Потому, как не видим ветра, хотя он и издает шум, так незримо для телесных очей и духовное рождение. Но ветер еще есть тело, хотя и тончайшее, потому что все, подлежащее чувству, есть тело. Если же ты не досадуешь на то, что не видишь этого тела, и поэтому не отвергаешь его существования, то почему смущаешься, слыша о Духе, и требуешь при этом такой отчетливости, не делая того в отношении тела?

3. Что же Никодим? Несмотря на представленный ему столь ясный пример, он еще остается с иудейскою немощию. И вот, когда он снова с недоумением спрашивает: како могут сия быти? – Христос говорит ему слова, еще более поразительные: ты еси учитель Израилев, и сих ли не веси? (ст. 10). Заметь, что он обличает этого человека отнюдь не в злонамеренности, а в недальновидности и простоте. Но что общего, скажет кто-либо, имеет это рождение с делами иудейскими? Что же не общего, скажи мне? Происхождение первого человека, создание жены из ребра, неплодство, чудеса, совершенные чрез воды, именно: в источнике, из которого Елисей извлек железо, в Чермном море, которое перешли иудеи, в купели, которую возмущал Ангел, в Иордане, в котором очистился Нееман Сирианин, – все это как бы в образах предвозвещало имевшее быть рождение и очищение. И вещания пророков назнаменуют этот образ рождения; так сказано: возвестит Господеви род грядущий. И возвестят правду Его людем, родитися имущим, яже сотвори Господь (Пс. 21, 31, 32); еще: обновится яко орля юность твоя (Пс. 102, 5); также: светися, Иерусалиме (Ис. 60, 1); се, Царь твой грядет (Зах. 9, 9); или: блажени, ихже оставишася беззакония (Пс. 31, 1). Но и Исаак был образом этого рождения. В самом деле, скажи, Никодим, как родился Исаак? По закону ли природы? Нет! Но образ его рождения был средний между тем и другим рождением (плотским и духовным): в нем было рождение и плотское, потому что он родился от сожительства, и духовное, потому что он родился не от кровей. Я докажу, что эти образы предвозвещали не только это рождение, но и рождение от Девы. Так как нелегко было бы поверить, что рождает Дева, то сначала рождали неплодные, и не только неплодные, но и престарелые жены. Конечно, происхождение жены из ребра было гораздо удивительнее рождения от неплодной; но, так как это было в начале, давно, то последовал иной, новый и недавний способ рождения, – именно от неплодных, – чтобы проложить путь к вере в рождение от Девы. Припоминая это Никодиму, Христос говорит: ты еси учитель Израилев, и сих ли не веси?.. Еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства нашего никтоже приемлет (см.: Ин. 3, 11). Последние слова Он присовокупил, снова удостоверяя, с иной стороны, в истине слов Своих и вместе снисходя к немощи Никодима.

4. Что же значит: еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем? И у нас зрение достовернее других чувств: поэтому, когда хотим уверить кого-либо, говорим, что мы видели своими глазами, а не по слуху знаем. Так и Христос беседует с Никодимом по-человечески, заимствуя и отсюда подтверждение Своих слов. А что это именно так и что Христос не другое что хочет показать Никодиму и не разумеет здесь зрения чувственного, это видно из следующего. Сказав: рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть, Он присовокупляет: еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем. Но в то время этого еще не было. Как же Он говорит: еже видехом? Не явно ли, что Он говорит о знании самом точном и безошибочном? И свидетельства нашего никтоже приемлет. Итак, слова: еже вемы Он говорит или о Себе и вместе об Отце, или только о Себе; а слова: никтоже приемлет не выражают в настоящем случае негодования, а высказывают то, что было. Он не сказал: можно ли быть бесчувственнее вас, не принимающих того, что мы возвещаем с такою точностию? Нет, Он ничего подобного не сказал, показывая и в словах и в делах совершенную кротость. Он кротко и тихо предвозвещает имеющее совершиться; так и нас побуждает к кротости и научает, чтобы мы, беседуя с кем-либо и не убеждая, не досадовали и не раздражались. Человек раздраженный не только ни в чем не может успеть, но и делает других еще более недоверчивыми. Поэтому надобно удерживаться от гнева, а в своих словах убеждать других не только не гневом, но и не криком, так как крик – пища гнева. Будем же обуздывать этого коня, чтобы ниспровергнуть всадника; обрежем крылья гневу – и зло не поднимется высоко. Гнев – болезнь жестокая и опасная тем, что можем погубить наши души. Поэтому надлежит отовсюду заграждать ему вход. Несообразно, если мы можем укрощать зверей, а свои свирепствующие помыслы оставляем без внимания. Гнев есть сильный, все пожирающий огонь; он и телу вредит, и душу растлевает, и делает человека на вид неприятным и постыдным. Если бы человек разгневанный мог видеть себя во время своего гнева, то он уже не имел бы нужды ни в каком другом увещании, потому что нет ничего неприятнее лица раздраженного. Гнев есть какое-то опьянение или, лучше сказать, хуже опьянения и несчастнее беса. Но только постараемся не кричать, – и мы найдем сами лучший путь любомудрия. Потому Павел внушает подавлять не только гнев, но и крик, говоря: всяк гнев и клич да возмется от вас (см.: Еф. 4, 31). Будем же повиноваться этому учителю всякого любомудрия и, когда гневаемся на слуг, помыслим о собственных своих согрешениях и устыдимся их кротости. Когда ты бранишь его, он молча переносит брань; таким образом, ты бесчинствуешь, а он любомудрствует. Прими же это вместо всякого увещания. Хотя он и слуга, но он человек, который имеет и душу бессмертную, и такими же, как и мы, дарами украшен от общего всех Господа. Если же он, будучи равночестен нам в высших, духовных преимуществах, с такою кротостию переносит от нас огорчения, потому только, что мы имеем некоторое незначительное и маловажное преимущество пред ним, то какого прощения или извинения достойны будем мы, которые не можем или, лучше, не хотим любомудрствовать ради страха Божия, как любомудрствует он из страха к нам? Итак, воображая все это, помышляя о своих грехах и общем для всех человеческом естестве, будем стараться всегда говорить кротко, чтобы, соделавшись смиренными сердцем, обрести своим душам покой и в настоящей и в будущей жизни, – которого да сможем достигнуть и все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.