Текст книги "На всякий случай"

– Пока мне ничего умного в голову не приходит, – призналась девочка. – Давай сначала изготовим инструмент, а потом… или сначала… пан Вольский. На Олькусскую пойдём сегодня же после обеда. К счастью, на сегодня мы с Беатой не договаривались.

В этот день пани Кристина приехала с работы на редкость рано, дети ещё не кончили обедать. Через два часа в Доме Польской Моды, где она работала, предстояла очень важная демонстрация новой коллекции одежды, и ей надо быть там. Разумеется, переодевшись в вечернее платье. Мама решила, что на два часа нет смысла загонять машину в гараж, и оставила её на улице, перед домом.

Услышав об этом, дети ни слова не сказали своей легкомысленной матери, лишь укоризненно взглянули на неё, а Яночка, наклонившись, заглянула под стол:

– Пёсик, на улицу! Стеречь машину!

Хабр выскочил из-под стола. Павлик выпустил собаку на улицу и понаблюдал, как умный пёс, выскочив в калитку, несколько раз обежал вокруг «фольксвагена» пани Кристины.

– Молодец, пёсик, все понял! – похвалил собаку Павлик, хотя и без того не сомневался, что Хабр правильно понял приказ своей хозяйки.

Мальчик вернулся к сестре, которая решила, что, пока мать не уедет, они все равно не смогут отправиться на боевое задание, раз Хабр занят.

– Давай пока уроки сделаем, – предложила она.

Мальчик возразил:

– Вечерком, что ли, не успеем?

Кто там знает, что будет вечером, лучше сейчас. На всякий случай…

Тишина и спокойствие царили как в доме, так и на улице. Хабр продолжал усердно стеречь порученный ему объект, бегая вокруг машины. Если бы кто-то подозрительный приблизился к машине, пёс обязательно бы известил своих хозяев. К сожалению, он не мог известить их о другом немаловажном явлении. А именно: по их улице проехал «форд». Инстинкт подсказал собаке, что тут что-то не в порядке, потому что, доехав до перекрёстка, машина развернулась и проехала мимо дома ещё раз. Ну как объяснишь, что эта машина отличалась от сотен других, причём в отрицательном плане? Хабр это явственно почувствовал, но, поскольку машина ничего плохого не сделала ни порученному ему имуществу, ни ему самому, собака не сообщила о ней хозяевам. Зато сообщила о другом инциденте. Хотя вряд ли можно назвать инцидентом факт, что мимо их дома не торопясь прошёл какой-то человек. Он не понравился Хабру, когда был ещё далеко, и Хабр немедленно сообщил об этом своей маленькой хозяйке. Очень настоятельно сообщил.

Пани Кристина наконец отбыла на свой показ, и брат с сестрой стали одеваться, готовясь к запланированной акции. Собака явно торопила девочку.

– Погоди, пёсик, – отмахивалась та, – я ещё ботинки не обула. – Что-то там случилось! – бросила она брату. – Хабр хочет нам рассказать. Ну вот, пошли.

Павлик догнал сестру с собакой уже на улице.

– Ну? Что он тебе сказал?

– Был тут кто-то, – наморщив лоб, с тревогой произнесла девочка. – Какой-то нехороший человек проходил мимо и остановился у наших ворот. Похоже, Хабр его прогнал. Погоди, посмотрим, что потом было. Куда он пошёл, пёсик?

Хабр только и ждал этого вопроса, потому как сразу рванулся к перекрёстку, перебежал на противоположную сторону улицы, опять вернулся к их дому, потом отправился дальше и свернул за угол. Тут след исчез. Значит, человек сел в какую-то машину.

– И в самом деле подозрительно, – сказал Павлик. – Выходит, околачивался у наших ворот. И может, даже специально сюда приезжал.

– Не пёс – чистое золото! – хвалила своего любимца Яночка. – Я хотела захватить его с нами к пану Вольскому, а вот теперь думаю – не лучше ли его оставить здесь? Не на улице, конечно, во дворе. Потом он нам расскажет, что здесь происходило. Иди сюда, сокровище моё бесценное, мой брильянт ненаглядный! Оставайся здесь! И сторожи! Сторожи!

Хабр был готов все сделать для своей обожаемой хозяйки. Оставшись на посту, не стал сиднем сидеть у ворот, а для начала обследовал двор и сад, чутко реагируя на то, что происходит за оградой на улице.

Павлик с Яночкой отправились на Олькусскую улицу. Нельзя сказать, что она была чрезмерно длинной или густо заселённой, так что нетрудно было обойти все дома. В одном из них в списке жильцов фигурировал пан Здислав Вольский, квартира № 5 на втором этаже. Поднявшись по лестнице на второй этаж, брат с сестрой обозрели дверь квартиры пана Вольского.

– А что дальше будем делать? – поинтересовался Павлик, когда вдоволь насмотрелся на дверь интересующего их человека.

– Погляди, не кажется тебе, что дверь железная? – спросила сестра.

Мальчик осторожно постучал пальцем по двери и подтвердил:

– Факт, железная. А что? Может, в этом доме все такие?

Осмотрев остальные двери на этаже, дети убедились, что остальные нормальные, так что дверь в квартиру пана Вольского была особая.

– Эх, жаль, нет Хабра, – вздохнула девочка. – Он бы нам сказал, дома ли хозяин.

– И в самом деле, не можем же мы войти и сказать пожилому человеку, что знаем о его планах. В лучшем случае отопрётся, скажет, и в мыслях не было прокалывать шины! А в худшем – просто выгонит нас, – согласился брат. – И зонтик нам не покажет…

– А Хабр сказал бы, например, что хозяин ушёл, и повёл нас туда, где он сейчас, – продолжила свою мысль Яночка.

– Если, конечно, он отправился пешком, а не поехал на машине, – заметил брат.

Так они стояли под дверью незнакомой квартиры и шёпотом обменивались мнениями, как вдруг девочка сделала знак брату замолчать и приложила ухо к двери.

– Тихо! Слышен чей-то голос… Нет, это радио.

– Значит, старик дома и слушает радио, – сделал вывод Павлик.

– Вовсе не обязательно! – возразила сестра. – Мог уйти из дому и специально оставить радио включённым, чтобы думали – он дома. Сейчас так часто делают. И двери железные потому, что люди боятся грабителей. Слушай, у меня идея!

– Какая?

– Позвоним и скажем, что разыскиваем пани Вишневскую. Знаем, что живёт в этом доме, но забыли, на каком этаже и в какой квартире. Вроде бы квартира номер пять, потому и звоним сюда. А какая-нибудь Вишневская обязательно найдётся, Вишневских ведь прорва!

– А зачем нам пани Вишневская? – поинтересовался брат, в последний момент отдёрнув палец от кнопки звонка.

– Не все ли равно? Ведь мы же понарошку.

– Нет уж, давай согласуем. На всякий случай…

– Ну ладно… Дай подумать… Книжки! Из школьной библиотеки. Нам поручили отправиться к ней и взять у неё книги, дали её адрес, а мы потеряли бумажку с адресом, помним только – пани Вишневская, улица Олькусская, квартира пять. А дома не помним, вот и ищем…

Кивнув головой в знак согласия, Павлик наконец нажал на кнопку звонка. Изнутри послышался приглушённый звонок, и он ещё не кончил звонить, как дверь неожиданно приоткрылась. В щель высунулась седовласая голова мужчины. Все произошло так быстро и неожиданно, что Павлик ещё нажимал на звонок. Ну точно пан Вольский притаился по ту сторону двери!

Яночка не растерялась. Вежливо присев, она вежливо поздоровалась и вежливо спросила, не здесь ли проживает пани Вишневская.

– Нет, – тоже вежливо ответил седовласый господин. – Здесь проживаю я и никак не могу быть пани Вишневской. А вы разве не прочли списка жильцов?

– Прочли, – пояснила Яночка, – но пани Вишневская может оказаться чьей-то сестрой или у кого-то из жильцов снимать комнату, так что в списке жильцов её может и не быть. А мы её разыскиваем.

И девочка рассказала сказочку о книгах из школьной библиотеки. Пан Вольский слушал её внимательно, но смотрел как-то так… недоверчиво, что ли, и девочка мысленно порадовалась предусмотрительности брата. Неизвестно ещё, смогла бы она под этим испытующим взглядом придумать правдоподобное объяснение их ошибки. Когда Яночка закончила, пан Вольский вежливо, но холодно сказал:

– Понятно. На сей раз вы ошиблись. Желаю успеха в следующий раз.

А когда дети, попрощавшись, стали спускаться с лестницы, он все не закрывал двери и смотрел им вслед, словно желая убедиться, что они и в самом деле покинут его дом.

– Вроде бы он, – сказал Павлик, когда они вышли на улицу. – Как раз такой, как описывал Бартек: седой, но прыткий. Высокий, не толстый, но и не замухрышка. Старым хмырём его уж никак не назовёшь!

– А ведь он объяснял тогда отцу Бартека, что зонтик нужен для защиты от бандитов, – напомнила девочка. – А если хочет, чтобы бандиты нападали, надо притворяться замухрышкой или старым хмырём. Он не притворяется. Значит, не то. Давай подождём, может, он выйдет из дому со своим зонтиком, увидим, куда пойдёт.

– Сначала проверим, нет ли из дома второго выхода, – сказал брат.

Второй выход обнаружился. С обратной стороны дома. И вёл он в некоторое подобие двора с какими-то постройками, откуда можно было выйти на Рацлавицкую улицу. Два выхода, значит, придётся ждать у обоих. Укрыться было где. У главного входа – авторемонтная мастерская, у чёрного – целый ряд торговых павильонов, которые тянулись по Рацлавицкой улице, а их зады образовали перед домом сплошную стену. Не совсем сплошную, с промежутками. И там все ещё царило оживление, несмотря на то, что уже наступил вечер.

Глядя одним глазом на входную дверь дома, а другим на сплющенный в аварии «фиат», который как раз привезли в авторемонтную мастерскую, Павлик не сразу заметил сестру, отчаянно махавшую ему со стороны своего поста. Оторвавшись от увлекательного зрелища, Павлик побежал к Яночке. Не останавливаясь, девочка пробежала через двор и принялась протискиваться сквозь нагромождения ящиков и пустых коробок на задах частных магазинчиков.

– Видела, что осталось от машины? – возбуждённо говорил Павлик, все ещё не будучи в состоянии забыть страшное зрелище. И только больно ударившись коленом о какую-то трубу, вернулся к действительности. – А чего мы здесь протискиваемся? На Рацлавицкую же можно выйти нормально.

– Так он же сюда полез! – взволнованно сообщила девочка. – Это надо было видеть! Вроде вышел на прогулку, не торопясь направился в сторону Рацлавицкой и вдруг ни с того ни с сего резко свернул и сюда шмыгнул! Я сразу за тобой кинулась и теперь понимаю – плохо сделала, надо было не упускать его из виду.

– Где же он? – оглядывался Павлик.

– Вот именно, где? Балда, надо было мне хоть поглядеть, куда он направился, в какую сторону хотя бы… А теперь ищи-свищи… Нигде его не видишь?

– Нигде не вижу, – ответил брат. – Может, в один из магазинчиков зашёл?

– Ты покарауль здесь, а я обегу лавки, которые ещё не закрылись, – решила Яночка.

Пан Вольский как в воздухе растворился. Не было его ни в одной лавке, ни на улице. А ведь девочка своими глазами видела, как вышел из дома, свернул вот в этот проход и перелез сначала через эту кучу ящиков и коробок, а потом полез на крышу низкого сарайчика. Там она его и оставила. Не было его ни на ящиках, ни на крыше. Значит, выбрался на Рацлавицкую улицу, там дети его не караулили. Значит, ему надо было на Рацлавицкую? Любой нормальный взрослый человек направился бы на эту улицу кружным путём, не выбирал бы такую пересечённую трассу.

– А может, он того… с приветом? – предположил Павлик.

– Даже если с приветом, все равно летать не может! – раздражённо ответила сестра. – Эх, знала же, что без Хабра мы как без рук.

– А ты уверена, что видела его? – усомнился Павлик. – Не растворился же он в воздухе на самом деле!

– Очень даже хорошо видела! Был нормально одет. И с зонтиком! Не для того вышел, чтобы мусор выбросить, в дом не возвращался. Я проследила за ним до того момента, как он полез на сарай, и помчалась за тобой, и мы тут же прибежали. Если бы он возвращался домой, мы бы его обязательно увидели. Ничего не понимаю. И так этого не оставлю! И в самом деле подозрительный! Вот сейчас он меня действительно достал.

– Меня тоже. Что делаем?

– Не ждать же здесь неизвестно сколько! Может, этот тип на всю ночь куда-то отправился. Дай подумать… Хабр ещё с ним не знаком. Эх, жаль, ничего я у него не украла!

– Жаль, конечно, – согласился брат. – Тогда Хабр и сейчас бы ещё на его след вышел. Да не огорчайся, с пёсиком подежурим завтра, уж так этого дела не оставим, а сейчас домой! Пешком, полюбуемся на машины по дороге… Хотя стой, проверю одну штуку…

И он решительно направился обратно на Олькусскую. Сестра пошла за ним. И когда брат уставился на освещённые окна дома, сразу поняла, в чем дело.

– Вон то окно, – сказала девочка.

– Не уверен, – ответил брат. – Лестница, значит, вот тут, дверь сначала направо, а потом прямо, третья… Нет, не уверен. Окно должно быть недалеко от лестничной клетки, но ведь мы не знаем, какая у него квартира. Однокомнатная? Двухкомнатная?

– В любом случае вот эти окна, – показала девочка, – а в них во всех горит свет.

– Может, он живёт не один? – предположил брат.

– Пошли! – скомандовала Яночка.

Вновь поднялись они на второй этаж, подошли к металлической двери и прислушались. По радио передавали музыку, она слышалась отчётливо.

– Звоним! – решил Павлик. – В случае чего спросим, не жила ли та самая пани Вишневская здесь раньше.

В пани Вишневской не оказалось необходимости, ибо дверь не открыли. Павлик звонил и звонил, но на звонок никто не вышел. Яночка могла быть довольна – эксперимент удался. Когда они уже вышли на улицу, она пояснила брату причину:

– Что-то в этом роде я и заподозрила. Свет в окнах горит, радио в квартире гремит… Он делает вид, что не выходит из квартиры! Если кто-то поджидал его на Олькусской или Рацлавицкой – ждали напрасно, там он не появлялся. Кому придёт в голову, что старик полезет по куче ящиков и крыше сарая! Видишь, какое непонятное дело…

– Алиби! – убеждённо заявил брат. – Он пошёл на мокрое дело и создаёт себе алиби.

– Возможно… И вообще, нам надо разузнать побольше об этом пане Вольском. Может, он живёт не один. Ведь может же быть у него жена? И эта жена в данный момент принимает ванну. Или вообще не желает открывать двери. Может, боится. Вон, недаром они себе железную дверь поставили. Или парализованная мать-старушка сидит, бедняжка, в инвалидном кресле и радио слушает, больше ничего не слышит… Или вообще глухая.

– Какая может быть мать у такого старика? – удивился Павлик. – Двести лет ей, что ли? А на инвалидном кресле запросто можно подъехать к двери и спросить: «Кто там?» – Вот я и говорю – надо бы разузнать о нем. Только как? Не станешь же расспрашивать соседей, – ломала голову Яночка.

И тут судьба решила над ними сжалиться. Из дома, на окна которого они уставились, все ещё не решаясь уйти ни с чем, выбежала девочка с собакой. Это был, собственно, ещё щенок. Щенок дога. При виде их в голове мгновенно созрел план, и Яночка бросилась к девочке.

Какая прелесть! – в упоении произнесла она. – Можно я его поглажу? У меня тоже есть собака. А это ещё щеночек? Когда вырастет, большой будет?

– Страшно большой! – с гордостью подтвердила хозяйка щенка. – Сейчас ему всего три месяца и одна неделя. Можешь погладить, он любит.

И обе девочки, присев на корточки рядом с восхитительным созданием, принялись наперебой его гладить и тормошить. Все трое были в восторге.

– А как его зовут? – спросила Яночка, мужественно не отбирая у щенка свою перчатку, которую тот принялся с наслаждением жевать.

– Малыш его зовут. Правда ведь, чудесный малыш?

– Правда. Но ты сказала, вырастет он страшно большим. А в квартире вашей поместится? Мне казалось, в этом доме квартиры очень маленькие.

– Всякие есть, – ответила девочка. – Есть как раз или очень маленькие, однокомнатные, или наоборот; очень большие, трехкомнатные.

– И у вас как раз трехкомнатная? – догадалась Яночка.

– Да, а у нашего соседа, наоборот, однокомнатная… Пошли, Малыш, побегаем…

И девочка умчалась прочь, а за ней кинулся щенок, выпустив наконец из пасти обслюнявленную перчатку.

Павлик издали наблюдал за этой сценой, не вмешиваясь в девчоночьи разговоры. И только теперь нетерпеливо подбежал к сестре.

– О чем можно столько времени болтать? – набросился он на неё. – Думал, до утра не кончишь. Давно пора домой.

– Зато я все узнала! – с торжеством заявила Яночка. – Представляешь, она живёт с ним на одном этаже, их квартира как раз напротив! И она знает пана Вольского. Он живёт один, квартира у него однокомнатная, очень маленькая кухня, и он часто не открывает дверь, хотя и дома!

– Дома, как же! – фыркнул Павлик. – Держи карман шире!

– Вот именно! Девочка считает, что он научный работник, часто сидит и что-то пишет, и не открывает, чтобы не отвлекаться. Соседи уже к этому привыкли и не беспокоят его. Обыкновенный пенсионер, ну и есть время работать над научными трудами. Так они считают. И ещё считают, что у него слабое здоровье…

– И со своим слабым здоровьем шастает по крышам, – иронически заметил Павлик, а сестра продолжала:

– Из-за слабого здоровья он тоже иногда не открывает двери, лежит в постели, вставать ему трудно. Так он объясняет, когда его спрашивают, почему не открывает. И очень извиняется. И интересуется, зачем звонили.

– А откуда он знает, что звонили?

– Я не расспрашивала девочку, она может не знать, что его не бывает дома. Возможно, какой фотоэлемент в дверях… Или фотокамера?

Мысль Павлику понравилась.

– А что, раз плюнуть! В дверном глазке оборудовал такую хитрую фотокамеру, которая снимает все, что делается на площадке, перед дверью, теперь есть такие… Слушай, тогда он и нас засечёт!

– Запросто! Мне это тоже пришло в голову. И надо придумать, как выйти из положения. Не можем же мы признаться, что догадались о фотокамере, если заявимся к нему с объяснением, зачем приходили второй раз. Ну что рот разинул? Пошли домой, думать и по дороге можно!

– А как узнать, действительно ли у него там что-то такое вмонтировано? – на ходу допытывался Павлик.

– Пока не знаю, тут ты скорей сообразишь, – отвечала сестра.

Какое-то время оба шли молча, размышляя над информацией, полученной сегодня вечером. Многое узнали, но пока все загадочно и непонятно.

– Слушай, а если фотоэлемент, значит, тут что-то серьёзное, – предположил Павлик. – Просто так простой пенсионер не станет устанавливать в своей квартире фотокамеру. Может, и в самом деле он опасается каких-то бандитов?

Хотя дети вернулись домой довольно поздно, их не ругали, главным образом потому, что мать ещё не пришла со своего показа. Зато во дворе детей поджидал очень взволнованный Хабр.

– Что случилось, пёсик? – с беспокойством спросила Яночка, сразу поняв, что произошло что-то из ряда вон выходящее. – Покажи, что тут произошло.

Хабр показал, и дети с ужасом переглянулись.

– Если собака рычит у ворот, значит, там стоял какой-то очень нехороший человек, – расшифровал поведение пса Павлик. – Может, и бандит. Может, пытался даже пролезть во двор. Средь бела дня?

– Не такой уж он белый. Смотри, совсем вечер. Может, этот бандит был здесь недавно, – предположила Яночка.

– Нет, днём. Ведь иначе Хабр обязательно бы сообщил кому-нибудь из родных. Значит, днём, когда никого не было дома. Разве что бабуля…

Ворвавшись в дом, даже не раздевшись, внуки налетели на бабушку с вопросами. Поначалу она попыталась увильнуть, но, когда её прижали к стенке, призналась: сидела у себя в комнате наверху, смотрела телевизор и не сразу услышала, как Хабр царапается в дверь. Пришлось ему даже гавкнуть, только тогда она услышала. Сам же он не смог открыть дверь, хотя и умеет прекрасно это делать: подпрыгивает и нажимает на ручку. Но когда бабушка остаётся дома одна, она предпочитает входную дверь запирать на ключ. А она и в самом деле была в доме одна, только с полчаса начали сходиться домашние.

– И что он тебе сказал, когда ты наконец соизволила его впустить? – сурово допытывалась Яночка.

– Он хотел, чтобы я вышла с ним и прошла к воротам, – призналась бабушка.

– И ты сразу пошла? – не менее сурово поинтересовался внук.

– Сразу! Хотя… не совсем. Надо же было из тапочек в уличную обувь переобуться. И вообще не знаю, зачем ему понадобилось меня на двор вытаскивать. Когда я подошла к калитке, она была нормально заперта. И ворота тоже. Я так и не поняла, чего хотел Хабр.

– Потому что опоздала! – упрекнула бабушку внучка. – Пока прособиралась, конечно, там уже никого не было. Надо было хоть бы в окно выглянуть!

– Вы так думаете? Мне и в голову не пришло. Я сразу же пошла за собакой. А что, случилось что-нибудь?

Пришлось успокаивать старушку, уверять её, что ничего не случилось. Внуки по горькому опыту знали, как опасно взволновать бабушку: житья потом никому не будет. Вот и теперь они заверили её, что, видимо, какой-то подозрительный человек заглядывал к ним во двор, но Хабр его спугнул, он и ушёл. Ничего особенного.

Все ещё испытывая лёгкие угрызения совести из-за своей медлительности, бабушка вернулась к телевизору, а дети, не раздеваясь, спустились во двор. Не успели они подойти к воротам, как подъехала на своей новой машине мама. Молча наблюдали они, как мама пыталась открыть ключом новый старинный замок. Не очень-то ловко это у неё получалось. Наконец мама вышла из терпения.

– В чем дело, дети? – спросила она. – Вы что-нибудь изменили в замке? Ещё утром прекрасно запирался, а сейчас ключ не входит в скважину. Вы туда ничего не заталкивали?

Почувствовав неладное, Павлик выбежал на улицу через калитку и, взяв у мамы ключ, попытался вставить его в скважину. И сразу все понял. Потрогал скважину пальцем, посветил электрическим фонариком, выпрямился и поставил диагноз:

– Кристалл-цемент!

А что это значит? – растерянно спросила мама.

Яночка знала, что это значит, и сразу все поняла. И постаралась как можно доходчивей объяснить матери:

– А это значит, что воры нацелились на твою машину. И зачем ты только купила «фольксваген»? Самая популярная марка у угонщиков, лучше бы уж «роллс-ройс»… Забили дырку в замке, чтобы ты не могла поставить машину в гараж, и теперь ночью попытаются её увести.

Павлик энергичным кивком подтверждал каждое слово сестры. Пани Кристина с недоумением и даже каким-то страхом смотрела на своих мудрых детей, ведь она ничего не знала о событиях последних дней и теперь удивлялась не по возрасту умным суждениям собственных отпрысков.

– Просто хулиганская выходка… – попыталась было она возразить, но Яночка холодно и кратко заявила:

– Так думает Хабр.

Ну, раз Хабр… Какие могут быть возражения? Пани Кристина и не пыталась возражать, мнение Хабра никогда не оспаривалось. Значит, надо примириться со случившимся и принять меры.

– А это нельзя как-нибудь выколупать? – спросила она сына, главного эксперта по техническим вопросам.

Павлик отрицательно покачал головой.

– Нет, теперь ничего не сделаешь, придётся менять замок. Кристалл-цемент я знаю лично!

– Так что будем делать? Поставить на платную стоянку?

– Ничего не остаётся… – начал было Павлик и не закончил фразы. Ведь теперь перед ними появляются такие радужные перспективы! Наконец они с сестрой знают о конкретных планах похитителей машин, знают, что они подготовили себе поле действия, что собираются увести вот эту конкретную машину. :Надо все как следует обдумать. С сестрой вдвоём им не справиться, но ведь в доме есть ещё и Рафал, который охотно подключится к операции и дядю Анджея можно привлечь… В конце концов, существует и полиция, которая, может быть, захочет воспользоваться уникальной возможностью прихватить угонщиков на месте преступления… Вот только как успокоить встревоженную маму, которая того и гляди решится поставить на ночь машину на какую-нибудь платную охраняемую стоянку, и тогда всем уникальным возможностям крышка!

Все это пришло в голову и Яночке, и девочка, как всегда, взяла на себя инициативу.

– Мы подумаем, мама, – как можно спокойнее сказала она. – В конце концов, машине всего одну ночь придётся провести на улице, завтра Павлик сменит замок. Слушай, – понизив голос, обратилась она к брату. – А что, если снять колёса?

– Могут загрузить в какой-нибудь огромный фургон, вроде того «тира».

– Без колёс?

В этот момент подъехал на своём «малюхе» Рафал. Увидел группу перед воротами и подошёл к ним.

– Вы что стоите как в воду опущенные? Что случилось?

У пани Кристины отлегло от сердца. Хорошо, что в дискуссию включился кто-то постарше детей, от планов которых ей заранее было не по себе. Она уже собралась вызвать Анджея, мужа золовки. Но сначала пусть Рафал выскажет своё мнение.

Рафалу рассказали, в чем дело, и тот поделился с родными своими соображениями:

– Можно, конечно, и колёса снять, а можно трамблёр, а то и аккумулятор отключить. Тогда своим ходом не уедут, но на какой-нибудь «тир» могут загрузить… Неплохо бы посторожить, я помогу, но сдаётся мне, для начала стоит связаться с глинами. Вдруг что умное посоветуют? Услышав о полиции, пани Кристина сразу приободрилась. Как она сама не подумала?

– Позвоним в полицию, – решила она, – . но сначала я бы поставила машину на платную стоянку. Рафал, где ближайшая? И поехали вместе, вернусь на твоей машине.

Рафал беззаботно заметил:

– Будто с платных стоянок не крадут! Нет, я бы воспользовался случаем, чтобы их отвадить раз и навсегда. А то и поймать!

Пани Кристина заколебалась. Тут из дома вышел дядя Анджей и присоединился к ним.

– Бабушке велено выглядывать в окно, – начал он, – вот она и выглядывала. Увидела вас и послала меня узнать, в чем дело. Ведь тёщу надо слушаться, правда? Чего вы тут стоите и не входите в дом?

Пришлось всю историю повторить дяде Анджею, особенно подчёркивая при этом мнение Хабра. Как и все в семье, дядя Анджей Хабру верил безоговорочно. Посветив фонариком в большую скважину замка в воротах, он, как и Павлик, сразу опознал кристалл-цемент и поддержал выводы племянника.

– А я было собрался привести в порядок свой «фиат» и тоже ставить его на ночь в гараж, – сказал дядя Анджей. – Сегодня не поставишь, факт.

Рафал поделился с отчимом своими соображениями, и тот тоже не стал склонять пани Кристину к тому, чтобы отвести машину на платную стоянку. А вот в полицию позвонить надо.

– Ладно, – сказала пани Кристина. – Пока пусть постоит, а мы пошли домой. Столько времени простояла на улице в одних туфельках. У меня ноги закоченели, да и сама замёрзла, ведь вечернее платье без рукавов и с декольте. А тут пусть пока посторожит собака.

Яночка горячо запротестовала:

– Сколько можно собаке сторожить? Зима ведь, а он столько времени провёл на улице! Весь день! Ему тоже погреться надо!

Хабр, лёгок на помине, в этот момент прибежал из какого-то дальнего угла их сада. Не было похоже, что он замёрз, и вообще пёс выглядел весёлым и довольным. Пани Кристина потрепала его по спине.

– Ничего вашей собаке не сделается, вон у неё какая шерсть! На зиму рассчитана. Палец распределителя пусть кто-нибудь из машины вынет, так и быть, только потом сам же и вставит. Пусть бабушка ещё посидит в окне, а мы продолжим совещание в тепле.

– Только давайте сдвинем наши тачки, – предложил Рафал. – Чтобы не так легко можно было к ним подъехать…

Три машины поставили в одну линию у самой ограды, буфер к буферу впритык, «фольксваген» в середине, и вошли наконец в дом.

Все собрались в кухне. Звонить в полицию стал дядя Анджей, а все внимательно слушали, по его ответам догадываясь о характере вопросов.

– Пан поручик! – с достоинством отвечал дядя Анджей. – Я человек взрослый, с техническим образованием. И кристалл-цемент в скважине видел собственными глазами. Да, могу определить, для этого большого ума не надо! Да, согласен, может, мальчишки хулиганили, но на улице остаётся на ночь «фольксваген-гольф», и вы тоже понимаете, что это значит. Нет, поручиться, разумеется, не могу, но ведь, согласитесь, очень возможно… Вот, вот, и так получилось, что в последние дни некоторые из нашей семьи видели собственными глазами три таких случая! Да, и как забивали дырку от ключа, тоже видели, свидетелю можно верить… Нет, это не телефонный разговор… Как знать, может, потерянное время с лихвой окупится! Спасибо, спасибо, будем ждать.

Кончив разговор с дежурным полиции, бедный дядя Анджей вытер пот со лба и нервно пожаловался:

– Поручик во что бы то ни стало желал поговорить с Хабром! Да вы сами слышали… Обещал кого-нибудь сюда подослать. На всякий случай…

Молодой человек, позвонивший у калитки буквально через двадцать минут после разговора дяди Анджея с полицией, был не в полицейской форме, а в обычной гражданской одежде. Но поскольку Хабр счёл его человеком порядочным, все семейство прониклось к прибывшему доверием и не стало требовать, чтобы удостоверил свою личность. Поверили на слово, что он – поручик полиции.

– Вот так обстоят дела, – подвёл итоги краткой беседы с представителем полиции дядя Анджей после того, как тот выслушал подробное изложение случившегося. – Может, это и ложная тревога, и вам решать, будете ли вы тратить драгоценное время, когда у нас нет веских доказательств. Так что сами решайте, стоит ли.

– Стоит! – ответил поручик, доселе в молчании слушавший хозяев. – Я считаю – стоит. Ведь мы не дети и можем откровенно…

Он не докончил фразы, ибо наткнулся на внимательный взгляд Яночки, сидевшей вместе со всеми за столом в кухне рядом с Павликом. Немного смутившись, поручик не знал, как выйти из положения. Смутилась и пани Кристина. Она прекрасно знала, что детей следует отстранить от участия в таком ответственном разговоре. Не детское это дело… Но мама знала и то, что именно дети первыми подняли тревогу, именно они обнаружили забитую скважину замка в воротах и сообщили взрослым о чьих-то преступных замыслах. К тому же и Павлик, и Яночка были свидетелями кражи «фольксвагена» в Повсине. Да и что толку, если их вышлешь из кухни? Станут подслушивать под дверью. Поэтому мама сказала представителю полиции:

– Мои дети в курсе случившегося. Да и откровенно говоря, они со своей собакой знают больше, чем мы все вместе взятые. Прошу вас отнестись к ним троим со всей серьёзностью…

Если поручик и удивился, он этого не показал и докончил фразу:

– …можем откровенно признаться, что положение с угоном машин создалось угрожающее. И многие уверяют, что полиция чуть ли не сотрудничает с угонщиками, получая свой процент от украденной машины, что мы составляем одну шайку, или даже мафию и тому подобное. Так вот, заявляю – с меня довольно таких разговоров! Наслушался я их досыта, что в них правда, а что нет – не в этом дело, а в том, что я лично ничего не краду, взяток не беру, с преступниками не сотрудничаю. Я работаю в отделе, задачей которого является как раз борьба с угонами машин, и я твёрдо решил использовать в этой борьбе все возможные средства, не упускать ни малейшего шанса. Вот почему я сразу принял близко к сердцу то, что у вас произошло, и поставил здесь пост. На всякий случай! Пусть мы потеряем время… Потому что считаю, преступники вряд ли начнут действовать сегодня, вероятнее всего – завтра.