Текст книги "Фауст. Страдания юного Вертера"

Прежний кабинет Фауста, в неизмененном виде.

Мефистофель выходит из-за занавески. Когда он ее приподнимает и оглядывается назад, там виден Фауст, распростертый на старинной прадедовской кровати.

Мефистофель

 
Лежи, несчастный! Вновь опутан ты
Любовной крепкой цепью не на шутку!
Кого Елена силой красоты
Сразила, тот надолго чужд рассудку.
 

(Осматривается.)

 
Взгляну ли вверх иль вниз, сюда ль, туда ли –
Осталось все, как было, здесь и там;
Цветные стекла лишь мутнее стали,
Да паутины больше по углам;
В чернильнице лишь высохли чернила,
Бумага цвет свой в желтый изменила,
Но в общем все имеет прежний вид:
На месте даже и перо лежит,
Которым Фауст, душу продавая,
Дал дьяволу свою расписку в том;
Вот даже крови капелька на нем
Еще видна, что выманил тогда я!
Да, антикварий много б рад был дать,
Чтоб то перо в коллекцию достать.
Вот старый плащ на вешалке старинной,
В котором так напыщенно и чинно
Я городил мальчишке разный вздор,
Который, может быть, долбит он до сих пор.
Опять не прочь я под твоей личиной,
Наряд сурово-теплый, роль сыграть
И, как доцент надутый, смело врать
С серьезною, непогрешимой миной:
Ученым людям это всем дано,
А черт ту роль уж не играл давно.
 

(Снимает меховой плащ со стены и встряхивает его, причем оттуда вылетают цикады, жуки и разные букашки.)

Хор насекомых

 
Здорово, здорово,
Патрон дорогой! Летим мы, жужжим мы,
Знакомы с тобой!
В тиши понемножку
Плодил ты нас, друг, –
И тысячи ныне
Танцуют вокруг!
Коварство таится
В груди у людей;
В одежде их вошек
Откроешь скорей…
 

Мефистофель

 
Тварь новая! Как я ей рад сердечно!
Да, только сей, так и пожнешь, конечно!
Еще встряхну хламиду –  здесь и там
Вновь вылетают из нее букашки;
Летят туда, сюда, по всем углам
Попрятаться спешат мои милашки!
В коробки, что стоят давно в пыли,
В пергамент побуревший заползли,
В разбитую старинную посуду,
В глазные дыры черепа –  повсюду!
Да, где хранится этот жалкий хлам,
Там как не быть сверчкам да червякам!
 

(Надевает плащ.)

 
Ну что ж, покрой еще разок мне плечи,
Пусть принципалом стану я опять!
Но что мне в званьи без почетной встречи?
Кто есть здесь, чтоб почтенье мне воздать?
 

Он тянет за звонок, который издает резкий, пронзительный звон. От этого звона содрогаются стены и распахиваются двери.

Фамулус[32]32
  Ученый помощник при профессоре или лаборатории.


[Закрыть]

(идет колеблющимися шагами по длинному темному коридору)

 
Звуки страшные несутся,
Стены, лестницы трясутся!
 
 
В пестрых стеклах свет трепещет,
Словно молния там блещет!
Пол дрожит, и гнутся доски,
Сверху целый дождь известки!
Двери с крепкими замками
Отворились чудом сами!
Там –  о ужас! – исполином,
В платье Фауста старинном,
Кто-то встал, глядит, кивает!
Страх колена мне сгибает…
Ждать ли? В бегство ль обратиться?
Боже, что со мной случится?
 

Мефистофель

(кивая ему)

 
Войдите! Вас зовут ведь Nicodemus?[33]33
  Никодим (лат.).


[Закрыть]
 

Фамулус

 
Да, господин, я так зовусь! Oremus![34]34
  Помолимся (лат.).


[Закрыть]
 

Мефистофель

 
Ну, это вздор!
 

Фамулус

 
Как рад я, что меня
Вы знаете!
 

Мефистофель

 
О да, вас помню я!
 
 
Вы –  все студент, хотя и поседелый,
Обросший мхом! Так точно век свой целый
Ученый муж корпит, своим трудом
Весь поглощен, – не может он иначе!
Так понемножку карточный свой дом
Он созидает; да еще притом,
Хотя б владел великим он умом, –
Он до конца не справится с задачей!
Но ваш учитель –  вот кто молодец!
Почтенный доктор Вагнер, всем известный,
В ученом мире первый он мудрец,
Авторитет имеет повсеместный!
Один в себе вместил все знанья он
И ежедневно мудрость умножает!
 
 
Зато его, сойдясь со всех сторон,
Рой жаждущих познанья окружает.
Он с кафедры один свет яркий льет;
Как Петр святой, ключами он владеет:
Что в небесах, что на земле живет, –
Все знает он, все объяснить умеет!
Всех мудрецов он славу посрамил,
Сияет он, блестит необычайно!
Один он то открыл, что прочим тайна,
И даже имя Фауста затмил!
 

Фамулус

 
Почтенный муж, прошу я извиненья,
Что возразить решусь на ваши мненья:
В нем, право, нет о том и помышленья;
Он скромностью всегда был одарен.
Куда исчез, где находиться может
Великий муж –  ума он не приложит.
Все только ждет, чтоб воротился он,
И молится об этом возвращенье,
Как о едином светлом утешенье;
И комната осталась взаперти
С тех пор, как Фауст вдруг исчез нежданно,
И ждет владельца прежнего: сохранно
В ней все, – я сам едва посмел войти.
Но что за час чудесной перемены
Несут нам звезды? Даже сами стены
Как будто в страхе: лопнули замки,
Дверные расшатались косяки,
А то и вы сюда бы не попали.
 

Мефистофель

 
Но где же сам учитель ваш? Нельзя ли
Пройти к нему? Быть может, он бы мог
Прийти сюда?
 

Фамулус

 
Боюсь я: слишком строг
Его запрет; великим занят делом,
В немой тиши по месяцам он целым
В своей рабочей комнате сидит.
Из всех ученых был он самым чистым,
А ныне смотрит сущим трубочистом.
Совсем теперь чумазым он глядит;
Глаза его распухли, покраснели
От раздуванья жаркого огня,
А нос, и лоб, и уши почернели;
Щипцами да ретортами звеня,
Он ждет открытий важных день от дня.
 

Мефистофель

 
Ужель он мне откажет, станет спорить?
Его удачу я бы мог ускорить.
 

Фамулус уходит; Мефистофель с важностью усаживается.

 
Едва успел усесться я –  и вот
Уж новый гость, знакомый мне, идет;
Но этот –  молодого поколенья
И будет страшно дерзок, без сомненья.
 

Бакалавр

(шумно приближаясь по коридору)

 
Двери настежь! Наконец-то
Есть теперь надежде место,
Что людская грудь живая
Здесь не будет, изнывая,
Чахнуть, гибнуть в этой гнили,
Точно заживо в могиле!
 
 
Эти стены и строенья
Накренились, ждут паденья;
Прочь уйти –  а то, пожалуй,
Быть тут краху, быть обвалу!
Несмотря на всю отвагу,
Дальше я туда –  ни шагу!
 
 
Что-то я теперь узнаю?
Здесь как раз –  припоминаю –
 
 
Первокурсником невинным
Я внимал урокам длинным,
Бородатым веря слепо,
Вздору радуясь нелепо.
 
 
Что из книг старинных брали
И что знали –  все мне врали,
Ничему не веря сами,
Жизнь лишь портя пустяками
И себе и мне. Однако –
Кто там в дымке полумрака?
 
 
Что я вижу? В том же длинном
Меховом плаще старинном
Он сидит, все тот же самый,
Как расстались с ним тогда мы!
Он тогда хитер был, ловок,
Я ж не мог понять уловок;
Ну теперь –  иное дело:
На него обрушусь смело!
 
 
Почтенный! Если волны мутной Леты
Не все еще понятья и предметы
Из вашей хмурой лысой головы
Умчали –  не припомните ли вы
Ученика? Но ныне мыслью вольной
Он перерос лозу науки школьной;
Вы тот же все, каким я видел вас,
Но я совсем иной на этот раз.
 

Мефистофель

 
Я вас ценил и в прежнем вашем виде
И рад, что вас мой звон сюда привлек.
В простой личинке, в нежной хризалиде
Уж будущий таится мотылек.
Вы в кружевном воротничке ходили
И в локонах кудрявых: как дитя,
Вы в том себе забаву находили;
Косы ж, насколько в силах вспомнить я,
Вы не носили. Ныне же, без лоска,
У вас простая шведская прическа;
Резолютивен ваш отважный вид,
Но абсолютность все же вам вредит.
 

Бакалавр

 
Здесь место то же, ментор мой, но знайте,
Что время ныне стало уж не тем.
Двусмысленных речей не расточайте:
Ведь мы в других условиях совсем.
Легко юнца вам было озадачить,
Над мальчиком наивным свой язык
Потешить: труд был очень невелик;
Теперь никто не смеет нас дурачить.
 

Мефистофель

 
Когда всю правду скажем мы юнцу –
Не угодим бесперому птенцу;
Впоследствии ж, когда промчатся годы,
На шкуре собственной узнает он невзгоды,
И мнит, что сам он до всего дошел,
И говорит: учитель был осел.
 

Бакалавр

 
А может быть, и плут! Вы мне скажите
И хоть один пример мне укажите:
Какой учитель только правду нам
В лицо открыто скажет, смел и прям?
Один прибавит, а другой убавит,
Тот с важностью, тот в шутках все представит,
А дети –  верь подобранным словам.
 

Мефистофель

 
Что ж, время есть всему; не так давно вы
Еще учились, ныне –  вижу сам –
Вы и других учить готовы.
Прошло немного месяцев и лет –
И опытом изведали вы свет.
 

Бакалавр

 
Ах, этот опыт! Дым, туман бесплодный!
Его гораздо выше дух свободный!
Сознайтесь: то, что знали до сих пор,
Не стоило и знать совсем?
 

Мефистофель

(помолчав)

 
Пожалуй.
Я сам давно так думаю. Отсталый
Я был глупец и верил в пошлый вздор.
 

Бакалавр

 
Вот этому я рад: в вас ум я замечаю.
Впервые старика неглупого встречаю!
 

Мефистофель

 
Искал я клада, не жалея рук,
А вырыл кучу мусора простого.
 

Бакалавр

 
И ваша плешь –  сознайтесь, милый друг –
Ничем не лучше черепа пустого?
 

Мефистофель

(ласково)

 
Ты, верно, сам, дружок, не сознаешь,
Как груб ты?
 

Бакалавр

 
Вежлива у немцев только ложь!
 

Мефистофель

(который, сидя в кресле на колесиках, все время подвигался на авансцену, обращается к партеру)

 
Здесь, наверху, житья нет никакого:
Ни воздуха, ни света не дают.
Авось меж вами я найду приют?
 

Бакалавр

 
Я нахожу весьма претенциозным,
Что люди, пережив известный срок,
Хотят быть чем-то, хоть ничем серьезным
Уже не могут быть: их век истек!
Ведь жизнь живет в крови, а в ком кипучей,
Чем в юноше, кровь свежая течет?
Живая кровь в нем силою могучей
Жизнь новую из жизни создает.
Все движется, все в деле оживает;
Кто слаб, тот гибнет, сильный –  успевает.
Пока полмира покорили мы,
Что делали вы, старые умы?
Вы думали, судили, размышляли,
Да грезили, да планы составляли –
И сочинили только планов тьмы.
Да, старость –  просто злая лихорадка,
Бессилие, болезненный озноб!
Как человеку стукнет три десятка,
Его клади сейчас хоть прямо в гроб.
Вас убивать бы, как пора приспела!
 

Мефистофель

 
На это черт согласен будет смело.
 

Бакалавр

 
Что черт? Лишь захочу –  и черта нет!
 

Мефистофель

(про себя)

 
Тебе подставит ножку он, мой свет!
 

Бакалавр

 
Да, вот призванье юности святое!
Мир не существовал, пока он мной
Не создан был; я солнце золотое
Призвал восстать из зыби водяной;
С тех пор как я живу, стал месяц ясный
Вокруг земли свершать свой бег прекрасный,
Сиянье дня мой озаряет путь,
Навстречу мне цветет земная грудь;
На зов мой, с первой ночи мирозданья,
Явились звезды в блеске их сиянья!
Не я ли мысли вольный дал исход
Из тесных уз филистерства? Свободный,
Я голос духа слушаю природный,
Иду, куда свет внутренний влечет,
Иду, восторга полный! Предо мною
Свет впереди, мрак –  за моей спиною!
 

(Уходит.)

Мефистофель

 
Иди себе, гордись, оригинал,
И торжествуй в своем восторге шумном!
Что, если бы он истину сознал:
Кто и о чем, нелепом или умном,
Помыслить может, что ни у кого
Не появлялось в мыслях до него?
Но это все нас в ужас не приводит:
Пройдут год, два –  изменится оно;
Как ни нелепо наше сусло бродит –
В конце концов является вино.
 

(К молодым зрителям в партере, которые не аплодируют.)

 
Вы не хотите мне внимать?
Не стану, дети, спорить с вами:
Черт стар, – и, чтоб его понять,
Должны состариться вы сами.
 

Крупные, неуклюжие приборы для фантастических целей.

Вагнер

(у очага)

 
Чу! Грозный колокол! Он стены
Под черной копотью потряс…
Я чую близость перемены!
Не может длиться ни на час
Злой неизвестности терзанье,
Как ни серьезно ожиданье!
Вот-вот: уж тьма светлей, светлей, –
Я вижу –  в колбе раскаленной
Как будто уголь оживленный
Затлелся… Вот он ярко в ней
Горит карбункулом чудесным
И мечет в сумраке окрестном
Как будто молнии вокруг!..
Вот белый свет явился вдруг…
О, только б не было потери
Теперь!.. Ах, бог мой, что за скрип у двери?
 

Мефистофель

(входя)

 
Привет вам! Рад удачу я для вас
Принесть!
 

Вагнер

(боязливо)

 
Привет, – в счастливый звездный час!
 

(Тихо.)

 
Но тише, чтобы не дохнуть! Сейчас
Великое здесь дело совершится.
 

Мефистофель

(тихо)

 
Что тут такое?
 

Вагнер

(шепотом)

 
Человек творится.
 

Мефистофель

 
Вот как! А где же спрятались они?
Не слишком ли здесь дымно помещенье
Для парочки?
 

Вагнер

 
Нет, Боже сохрани!
То, прежде в моде бывшее, рожденье
Считаем мы за вздор, за униженье!
Тот нежный пункт, откуда жизнь вся шла,
Та милая, сокрытая в нем сила,
Что изнутри ключом наружу била,
Которая давала и брала,
Сама собой слагалась и росла,
Сперва себе родное усвояла,
А вслед за тем чужим овладевала, –
Цены своей лишается теперь!
Пусть этим будет наслаждаться зверь,
Но человек, при том высоком даре,
Которым он владеет, должен впредь
Происхожденье высшее иметь,
Чистейшее, чем остальные твари!
 

(Обращается к очагу.)

 
Смотрите, светит! Значит, найден путь!
Действительно, надежда есть, что можем
Мы, ежели веществ мы сотни сложим,
Смешаем их –  в смешенье здесь вся суть, –
Все человека вещество составить;
Его мы в колбу можем переправить,
Закупорим, возгоним на огне,
И так свершим все дело в тишине!
 

(Снова обращается к очагу.)

 
Свершается! Вот в массе все яснее
Сквозит уж форма! Все сильней, сильнее
Уверенность глубокая во мне!
Да, что считалось тайною природы
Великою, то проб разумных годы
Нас научили ныне создавать!
Работа наша даром не пропала,
И что природа организовала,
То мы умеем кристаллизовать!
 

Мефистофель

 
Кто много жил, тот и видал не мало:
Ничто ему не ново в жизни сей.
 
 
Так, странствуя, встречал и я, бывало,
Кристаллизованных людей.
 

Вагнер

(все время внимательно смотря на колбу)

 
Вздымается, блестит, клубится!
Лишь миг остался, чтоб всего добиться!
Да, смелый план сперва нелеп на вид,
Но в будущем рассудку несомненно
Над случаем победа предстоит,
И мозг подобный, мыслящий отменно,
Еще не раз мыслитель сотворит!
 

(С восхищением рассматривая колбу.)

 
Стекло звенит с чарующею силой,
Мутнеет, блещет… Труд закончен мой!
Вот вижу я: хорошенький собой,
Там шевелится человечек милый!
Раскрыта тайна, всем ясна вполне!
Чего ж еще желать нам остается?
Прислушайтесь ко звукам: там на дне
Родится голос, речь там раздается!
 

Гомункул

(внутри колбы, обращаясь к Вагнеру)

 
А, папенька! Так не на шутку я
Тобою создан? Обними ж меня!
Но только тише: колба разобьется.
Да, вот вам свойство вечное вещей!
Сознаться в этом мы должны без чванства:
Природному –  вселенной мало всей,
Искусственное ж требует пространства
Закрытого.
 

(Обращаясь к Мефистофелю.)

 
И ты здесь, дядя-плут?
 
 
Благодарю: как раз ты кстати тут!
Счастливый рок привел тебя, дражайший!
Я существую, деятельным быть
Я должен; рад к работе приступить.
Ты ловок. Укажи мне путь кратчайший.
 

Вагнер

 
Постой. Одно словечко! Все стыдят
Вопросами меня, и стар и млад.
Вот, например: никто понять не может,
Что душу с телом связывает так,
Что разделиться им нельзя никак,
А между тем вражда их вечно гложет.
Иль вот…
 

Мефистофель

 
Постой. Скорей спросил бы я:
 
 
Зачем не ладят с женами мужья?
Тут толку, друг, вовеки не добиться.
Здесь дело есть: к нему ведь и стремится
Малютка.
 

Гомункул

 
Что же делать мне, скажи!
 

Мефистофель

(указывая на боковую дверь)

 
Вот здесь свои таланты покажи!
 

Вагнер

(все время смотря на колбу)

 
Ты мил на славу, мальчик мой прелестный!
 

Боковая дверь открывается; виден Фауст, распростертый на ложе.

Гомункул

(с удивлением)

 
Полно значенья!
 

Колба выскальзывает из рук Вагнера, летает над Фаустом и освещает его.

 
Что за вид чудесный!
 
 
Среди тенистой рощи светлый пруд;
Вкруг, пред купаньем, женщины ведут
Беседу, раздеваясь без стесненья,
Одна другой прекрасней; но –  нет слов –
Одна всех прочих краше без сравненья,
 
 
Из племени героев иль богов.
Чтоб пламя жизни царственного тела
Ей всплеск волны прозрачной охладил,
Ногой она касается несмело
Хрустальных струй. Но что за взмахи крыл
По глади вод зеркальных шумно плещут?
В испуге девы все бегут, трепещут;
Осталась лишь царица их одна,
 
 
И вот стоит, спокойная, она,
В тщеславье женском радостно-надменна,
Глядит, как князь прекрасный лебедей,
И кроток и настойчив, нежно к ней
Прильнул, лобзает робко ей колена.
Вот осмелел он, стал совсем ручной,
И… но туман густою пеленой
Раскинулся над милою четой,
И скрылася прелестнейшая сцена.
 

Мефистофель

 
Чего ты тут не видел, милый мой?
Так ростом мал, а фантазер большой!
Я ничего не вижу.
 

Гомункул

 
Без сомненья!
 
 
Ты –  северянин средневековой,
Туманного ты, друг, происхожденья!
Где рыцарства и папства длится спор,
Возможен ли свободный кругозор?
Тебе лишь мрак любезен от рожденья.
 

(Осматривается.)

 
Как все здесь неприветливо! Какой
Противный камень –  бурый, грязный, мрачный,
Весь стрельчатый, причудливый, невзрачный!
Проснись, бедняк, – сейчас, объят тоской,
На месте он умрет! Простор природы,
Красавицы нагие, лес и воды
И лебеди –  вот чем он поглощен,
Вот что ему рисует вещий сон!
И чтоб он мог ужиться здесь? Помилуй!
 
 
Уж я уживчив, да и то насилу
Терплю все это! Прочь отсель, долой
Весь этот вздор!
 

Мефистофель

 
Уйти я рад, – по чести.
 

Гомункул

 
Всего приличней для солдата – бой,
А хоровод –  для девки молодой, –
Все хорошо, когда оно на месте.
Да вот –  припомнил кстати я сейчас.
И к цели нет для нас пути короче:
Теперь на юге –  празднество как раз
Классической Вальпургиевой ночи.
Вот средство наилучшее, чтоб он
К своей стихии вмиг был приведен.
 

Мефистофель

 
Я не слыхал об этом.
 

Гомункул

 
Было б чудо,
 
 
Когда б ты слышал что-нибудь о том:
Ведь вам, по части призраков, покуда
Один лишь мир романтики знаком.
Но если поразмыслить –  отчего же
В классическом не быть им мире тоже?
 

Мефистофель

 
Куда же мы должны направить бег?
Уж не люблю античных я коллег.
 

Гомункул

 
Северо-запад –  край, где вожделенья
Свои ты любишь тешить, сатана,
А наши все, наоборот, стремленья
К юго-востоку. Там лежит страна,
Где по равнине тихой, сквозь дубровы,
Потоком вольным стелется Пеней;
Она ведет к ущельям, а над ней
Лежит Фарсал, как старый, так и новый.
 

Мефистофель

 
Ох, уж избавь от этих пустяков,
От вечных ссор тиранов и рабов!
Мне надоел раздор их бестолковый.
Тоска одна: начнут переставать,
Вдруг, смотришь, все передрались опять
И вновь шумят, заметить не умея,
Что это только штуки Асмодея.
Свободы ради дым идет столбом,
А попросту дерется раб с рабом.
 

Гомункул

 
Оставим их: людей ведь не исправить!
Всяк защищать права свои умей
От детских лет до старости своей!
Нам только б друга на ноги поставить!
Когда ты знаешь средство –  испытай;
Не знаешь –  мне во всем свободу дай.
 

Мефистофель

 
Хоть брокенских я знаю штучек много,
Но заперт мир язычества мне строго.
Народ Эллады –  хоть и дрянь народ,
Но возбуждать он чувственность умеет,
К грешкам веселым он людей влечет;
На наших –  мрак все как-то тяготеет.
Но что же будем делать мы и как?
 

Гомункул

 
По женской части ты, мой друг, не промах:
Тебе я новых покажу знакомых,
Ведьм фессалийских: это не пустяк!
 

Мефистофель

(похотливо)

 
Гм! Фессалийских ведьм! Оно конечно,
Знакомства с ними я давно ищу;
Едва ль ночей им много посвящу,
Едва ли ими увлекусь сердечно,
Но навестить, попробовать…
 

Гомункул

 
Скорей!
 
 
Раскинь свою ты мантию пошире
И вместе с рыцарем на ней,
Как прежде, мчись вперед в эфире!
Я впереди вам посвечу.
 

Вагнер

(боязливо)

 
А я?
 

Гомункул

 
Ну, вот еще! Обязанность твоя
Не странствовать, а дома оставаться
И здесь делам важнейшим предаваться.
Пергаменты старинные читай,
По предписанью собирай, где можно,
Начала жизни, после ж осторожно
Одно с другим их вместе сочетай;
Обдумай «что», реши задачу эту;
Вопросу «как» вниманья посвяти
Побольше; я ж, постранствовав по свету,
Поставлю точку, может быть, над i.
Наградой будет нам за то стремленье
Честь, слава, деньги, жизнью наслажденье
Здоровою и долгой, знаний круг
И добродетель, может быть, мой друг!
Прощай!
 

Вагнер

(печально)

 
Прощай! Скорблю я всей душою:
Боюсь, что мне не свидеться с тобою!
 

Мефистофель

 
Итак, скорей к Пенею! Я готов!
Родне нельзя не сделать угожденья.
 

(Ad spectatores.)

 
Зависим мы, в конце концов,
От тех, кто наши же творенья.
 

Фарсальские поля. Мрак.

Эрихто

 
На празднество полночное по-прежнему
Являюсь я, Эрихто, мрачно-скорбная,
Не столь страшна, как жалкими поэтами
Прославлена я в песнях; меры нет у них
В хуле, как в лести. Поле забелелося,
Шатрами все туманными покрытое:
То вставший призрак ночи, полной ужасов.
Увы, как часто это повторяется
И повторяться будет! Никогда никто
Не уступает власти, взятой силою:
Насильно завладевши ею, хочется
Господствовать надменно над соседями
Тому, кто даже сам собой не властвует.
Но этот бой –  пример великий смертным всем.
Стоял здесь грудью сильный против сильного,
Венец свободы дивный здесь разорван был,
И жесткий лавр обвил чело властителя.
Великому здесь снилась слава прежних дней,
А гордый Цезарь здесь следил внимательно
За стрелкою весов судьбы изменчивой.
Сегодня снова это все измерится,
Но знает мир, кому удача выпала.
Горят огни сторожевые, красные…
Пролитой кровью дышит вновь земная грудь;
Чудесной ночью этой привлеченные,
Слетаются толпами мифы древние;
Парят в тумане иль вокруг огней сидят
Эллады древней образы чудесные.
Вот месяц, хоть неполный, но сверкающий,
Свое сиянье разливая кроткое,
Восходит над долиной; синим пламенем
Горят огни; шатров исчезли призраки.
Но что за дивный метеор несется там?
Он светится; в нем что-то есть телесное.
Я чую жизнь. Уйду я. Мне не следует
К живому приближаться: я вредна ему,
И только даром станут порицать меня.
Спустился он. Уйду скорее в добрый час.
 

(Удаляется.)

Воздухоплаватели в вышине.

Гомункул

 
Облетим еще все поле
Над туманом, над огнями;
Страшно там, в глубоком доле,
Мрачно, призрачно под нами.
 

Мефистофель

 
Видел северных я разных,
Точно в старое окно,
Привидений безобразных, –
Здесь не лучше все равно!
 

Гомункул

 
Великанша зашагала,
Прочь идет от нас скорей.
 

Мефистофель

 
Нас под небом увидала:
Видно, страшно стало ей.
 

Гомункул

 
Пусть уходит, – я согласен;
Только рыцаря спусти:
Он очнется, – в царстве басен
К жизни ищет он пути.
 

Фауст

(коснувшись земли)

 
Что? Где она?
 

Гомункул

 
Не можем дать ответа;
 
 
Но, вероятно, можно здесь о ней
Спросить. Спеши все время до рассвета
Использовать, блуждая меж огней;
Иди смелей: кто был у Матерей,
Тому нет в мире страшного предмета.
 

Мефистофель

 
И я готов принять участье в том.
По мне, вот лучший план для развлечений:
Поодиночке мы к огням пойдем,
Своих пусть каждый ищет приключений.
А чтобы нас опять соединить,
Светить малютка станет и звонить.
 

Гомункул

 
Вот так звонить, вот так светить я буду!
 

Колба сильно звенит и светится.

 
Пойдем же вновь искать чудес повсюду!
 

Фауст

(один)

 
Но где ж она? Не спрашивай пока!
Ведь если землю здесь она ногою
Не попирала, если ей волною
Навстречу не плескала здесь река,
То воздух –  тот, где с самого начала
Божественная речь ее звучала!
Здесь, в Греции, здесь чудом близко к ней!
 
 
Я эту почву ощутил мгновенно,
Ее коснувшись, сонный! Вдохновенно
Я ожил вновь, я крепок, как Антей!
Какое бы ни встретилось мне диво,
Я лабиринт огней пройду пытливо.
 

(Уходит вдаль.)

У верховьев Пенея.

Мефистофель

(осматриваясь вокруг)

 
От огонька брожу до огонька,
И все мне чужды, все мне непривычны;
Здесь каждый гол иль лишь покрыт слегка;
Бесстыдны сфинксы, грифы неприличны,
Тот с крыльями, а этот весь в шерсти.
Чего-чего не встретишь на пути!
Хотя и наше племя не стыдливо,
Античное, однако, слишком живо;
Подделать бы его под новый взгляд
Да вымазать на разный модный лад!
Противнейший народ! Но все ж учтиво
К ним обратиться надо; скрывши злость,
Я должен их приветствовать как гость.
Привет вам, дамы! Вы весьма красивы!
Привет и вам, премудрых старцев гривы!
 

Гриф

(скрипучим голосом)

 
Не гривы мы, а грифы, и притом
Не старцы! Удовольствия ни в ком
Названье старца возбудить не может!
Пусть в каждом слове будет смысл такой,
Какой в него происхожденье вложит;
Слова «грусть», «грозный», «гроб» – семьи одной,
Их звук в этимологии –  родной,
Но это нас смущает и тревожит.
 

Мефистофель

 
Итак, все эти сходства оценив
И не теряя нити рассужденья,
 
 
Скажите: вам почтенный титул «граф»
Приятен сходством с «грабить»?
 

Гриф

(тем же тоном)

 
Без сомненья!
 
 
Закон родства и здесь вполне правдив.
Хоть часто то родство бранят изрядно,
Но чаще хвалят. Грабь лишь беспощадно,
Хватай короны, золото и дев:
Грабителя щадит Фортуны гнев.
 

Муравьи

(колоссального вида)

 
О золоте здесь речь! Его без меры
Собрали мы, запрятали в пещеры –
Но аримаспы ход к нему нашли:
Их смех берет, что клад наш унесли!
 

Грифы

 
Мы их заставим в том принесть сознанье.
 

Аримаспы

 
Но не теперь, в ночь торжества, когда
Свобода здесь царит и ликованье;
А к утру клад исчезнет без следа.
На этот раз исполним мы желанье.
 

Мефистофель

(усевшись между сфинксами)

 
Как я легко ко всем вам здесь привык
И понимаю каждого язык!
 

Сфинкс

 
Мы, духи, дышим звуками пред вами,
А вы их воплощаете словами.
Ты не знаком нам. Как тебя зовут?
 

Мефистофель

 
Мне имена различные дают.
Есть бритты здесь? Они везде снуют:
 
 
У водопадов, на полях сражений,
В развалинах классических строений, –
Для них как раз была б находка тут!
Они в одном из старых представлений
Мне дали имя old iniquity.
 

Сфинкс

 
Как к этому пришли?
 

Мефистофель

 
Не мог найти
Я этому названью объяснений.
 

Сфинкс

 
Пусть так. Ты в звездах знаешь толк? Для нас
Что в них прочтешь про настоящий час?
 

Мефистофель

(взглянув на небо)

 
Звезда блестит там за звездой в лазури,
Сияет полумесяц там светло –
Но мне здесь так уютно, так тепло
Сидеть, к твоей прижавшись львиной шкуре.
Что пользы мне стремиться в звездный край?
Ты лучше мне загадку загадай
Иль выдумай шараду.
 

Сфинкс

 
Недостатка
 
 
Не будет в том. Скажи, кто ты, – и вмиг
Готова будет славная загадка.
Ее решить попробуй напрямик:
«Кто надобен и доброму, и злому, –
Для первого мишень, чтоб, как аскет,
Он со врагом сражался, а второму
Дает всегда поддержку и совет.
Безумствовать, творя добру помеху, –
И это все –  лишь Зевсу на потеху?»
 

Первый гриф

(трескучим голосом)

 
Долой его!
 

Второй гриф

(еще громче)

 
Что нужно здесь ему?
 

Оба

 
Он, мерзостный, здесь вовсе ни к чему!
 

Мефистофель

(грубо)

 
Не думаешь ли ты, что гостя ногти
Царапают слабей, чем ваши когти?
Попробуй-ка!
 

Сфинкс

(кротко)

 
Нет, что ж, куда ни шло,
 
 
Останься, ты и сам уйдешь невольно.
В твоем родном краю тебе привольно,
А здесь тебе как будто тяжело.
 

Мефистофель

 
Ты сверху –  аппетитная картина,
Зато внизу –  ужасная скотина.
 

Сфинкс

 
Ты, лжец, себя наказываешь сам:
У нас –  здоровье в каждой лапе львиной,
А ты –  хромой, с ногою лошадиной,
Завидуешь; зато и враг ты нам.
 

Сирены напевают вверху прелюдию.

Мефистофель

 
Что там за птицы так искусно
Поют, на тополе засев?
 

Сфинкс

 
Не верь им! Многих славных гнусно
Сгубил предательский напев.
 

Сирены

 
Ах, зачем вам там ютиться
Между чудищ тех ужасных?
К нам не лучше ль обратиться?
Вот мы, хор сирен прекрасных,
Гармоничных, сладкогласных!
 

Сфинкс

(передразнивая их на тот же мотив)

 
Нет, спуститесь! Меж ветвями
Вы уселись, славословя,
Ястребиными когтями
Смерть ужасную готовя
Тем, кто станет слушать вас!
 

Сирены

 
Прочь, вражда и зависть злая!
Счастье, радость вся земная
Здесь да будут между нас.
На воде ли, на земле ли,
Все с приветом, все в весельи
Гостя встретим в этот час!
 

Мефистофель

 
Вот так прекрасные находки!
С дрожащих струн, из женской глотки,
Сплетаясь, звук ко звуку льнет.
Что мне до певчего их вздора?
Щекочет уши он, нет спора, –
Но сердце –  сердце не дрогнет.
 

Сфинкс

 
Завел ты речь о сердце тоже!
Пустой мешок из старой кожи
Скорей к лицу тебе идет.
 

Фауст

(подходя)

 
Как дивно это все! Я ощущаю
Довольство здесь от сердца полноты!
 
 
Я в безобразном всюду замечаю
Великого прекрасные черты.
Все это мне и памятно и свято!
Я чувствую, что счастье рок сулит!
Что мне напомнил этот строгий вид?
 

(Указывая на сфинксов.)

 
Пред этими Эдип стоял когда-то.
 

(Указывая на сирен.)

 
Пред этими, в тисках пеньковых пут,
Улисс бессильно корчился.
 

(Указывая на муравьев.)

 
Вот эти
Сбирают клады, высшие на свете.
 

(Указывая на грифов.)

 
А эти их прилежно стерегут.
Я обновляюсь духом, полн сознанья
Великих этих образов! Встают
Великие в душе воспоминанья!
 

Мефистофель

 
В другой бы раз ты проклял их семью,
А тут находишь много в них отрады:
Где ищем милую свою,
Там и чудовищам мы рады!
 

Фауст

(сфинксам)

 
Вы, лица женщин, дайте мне ответ:
Видали ль вы Елену или нет?
 

Сфинксы

 
Наш род до дней ее не достигает:
Из нас убил последних Геркулес.
О ней спроси Хирона: обегает
Он всю равнину в эту ночь чудес;
И если он помочь тебе захочет,
То этим твой успех вполне упрочит.
 

Сирены

 
Здесь все это достижимо!
Как Улисс у нас гостил,
Не спеша с презреньем мимо,
Нам он много сообщил.
Все расскажем мы охотно,
Поживи лишь беззаботно
У зеленых волн морских!
 

Сфинкс

 
Нет, герой, беги от них!
Прочнее уз пеньковых Одиссея
Тебя пусть свяжет добрый наш совет:
Найди Хирона и –  сомненья нет –
Узнаешь все: ручаюсь в том тебе я.
 

Фауст удаляется.

Мефистофель

(с досадою)

 
Что там за крик, за взмахи крыл?
 

Сфинкс

 
За ними уследить нет сил.
Одна другой на смену птицы мчатся;
Охотнику за ними не угнаться.
 

Сфинкс

 
Как бурный вихрь, сюда толпа летит
Быстрей, чем стрелы, что пускал Алкид.
То мчится стая быстрых стимфалид,
При клювах коршунов, с гусиными ногами.
Нас карканьем приветствуют они,
В надежде здесь усесться между нами,
Попасть в наш круг: ведь нам они сродни.
 

Мефистофель

(как бы с испугом)

 
Что там еще за мерзость зашипела?
 

Сфинкс

 
Не бойся: это головы былой
Лернейской гидры; хоть они от тела
Оторваны, но заняты собой.
Но что с тобою? Ты пришел в расстройство!
Что за ужимки, что за беспокойство?
Чего ты хочешь? Уходи!
Я вижу: та толпа там, позади,
Тебе невольно вертит шею.
Что ж, не стесняйся, познакомься с нею!
К красавицам поближе подойди,
К ним, ламиям веселым, миловидным,
С улыбкой нежной и челом бесстыдным,
Любимицам сатиров молодых.
К проказам их они совсем не строги:
Себе меж ними может козлоногий
Позволить все. Узнай поближе их!
 

Мефистофель

 
Но я вас здесь найду по возвращеньи?
 

Сфинкс

 
Да! Поищи отрады в развлеченьи.
Мы из Египта; мы приучены
Тысячелетия царить бессменно;
И если чтут нас неприкосновенно,
Мы правим днями солнца и луны.
Как народов суд бесстрастный,
Мы сидим у пирамид;
В мир, в войну, в потоп ужасный
Неизменен сфинксов вид.
 

У низовьев Пенея. Пеней, окруженный ручейками и нимфами.

Пеней

 
Ты, тростник, шепча, клонися;
Ты, камыш, кивая, гнися;
Ветви тополя, шепчите,
Ветви ивы, лепечите,
Снова мне навейте сон!
 
 
Здесь послышалось движенье,
Дрожь и тайное смятенье,
И поток мой пробужден.
 

Фауст

 
Что я слышу чутким ухом?
Или я обманут слухом?
Там под зеленью, растущей
Вдоль реки густою кущей,
Слышны звуки тихой речи,
Точно голос человечий,
Слышен волн болтливый шепот,
Ветерка пугливый ропот.
 

Нимфы

(Фаусту)

 
Ты лучше прилег бы
В блаженстве отрады,
Усталым бы членам
Дал негу прохлады!
Давно улетевший
Найдешь здесь покой!
Журчим мы и плещем,
Шепча над тобой.
 

Фауст

 
Я не во сне! О наслажденье!
О несравненные виденья,
Вы не скрывайтеся от глаз!
О, как я полн очарованья!
То грезы иль воспоминанья?
Я уж однажды видел вас!
Среди густых кустов прибрежных,
Под влажной тенью листьев нежных
Струи бесшумно чуть текут;
Со всех сторон вода сбегает,
И для купанья возникает
Зеркально чистый, тихий пруд;
И вот, восторгом взор пленяя,
Картина видится двойная
Здоровых, юных женских тел.
 
 
Одни в воде бредут пугливо,
Другие плещут, брызжут живо –
И бой веселый закипел.
Довольно бы, казалось, взгляду,
Любуясь, здесь найти отраду –
Но дальше все влечет мечта:
Где скрыта в глубине беседки
Царицы дивной красота.
Дивно! Бухты покидая,
Вот плывет сюда и стая
Величавых лебедей,
Мирно, ласково, привольно
И гордясь самодовольно
Красотой голов и шей.
Но один, других красивей,
Всех смелей и горделивей,
Стаю всю прорезал вмиг,
Перья пышно распуская,
Волны грудью рассекая,
Он к святилищу проник.
Другие ж, белизной сверкая,
Плывут себе иль, дев пугая,
В красивой носятся борьбе:
Их цель –  добиться, чтобы девы
Забыли службу королевы,
Заботясь только о себе.
 

Нимфы

 
Склоним ухо до земли,
Нежной зеленью покрытой:
Что-то там стучит вдали,
Будто конское копыто.
Кто такой и что за весть
Мог бы в эту ночь принесть?
 

Фауст

 
Мне кажется, земля дрожит и стонет,
Как будто кто-то быстро лошадь гонит.
Что вижу я?
Судьба счастливая моя!
 
 
Ужель своих желаний исполненья
Достиг уж я? О чудо без сравненья!
Вот мчится всадник близко от меня;
Он гонит белоснежного коня;
Мне кажется и мудрым он и смелым…
Я не ошибся: это он,
Филиры славный сын, Хирон!
Стой, стой, Хирон! К тебе спешу я с делом!
 

Хирон

 
Ну, что тебе?
 

Фауст

 
Умерь свой быстрый шаг!
 

Хирон

 
Я не могу стоять.
 

Фауст

 
Ну, если так,
Возьми меня с собой.
 

Хирон

 
Садись. Свободно
 
 
Расспрашивай теперь о чем угодно.
Куда тебя везти? На берегу
Стоишь ты. Если хочешь, я могу
Тебя чрез реку перенесть.
 

Фауст

(садясь)