Текст книги "Счастье бывает разным"

9

Уже полгода служит Вадим Чистов Российскому военно-морскому флоту. А телячьих восторгов – как в первые недели. Хотя много чего за это время произошло – и хорошего, и не очень.

Хорошего – больше.

Ребята на корабле – как на подбор. Все пришли с четким знанием того, чего хотят. У большей части желание служить России под знаменами ВМФ если не с детства, то с ранней юности точно. Многие – потомственные моряки.

Конечно, и здесь работают связи да родственные отношения.

Но все равно есть очень большая разница – пристроить сына вице-президентом банка или офицером на действующий малый противолодочный.

Корабль свой тоже успел полюбить.

Хотя было дело – пришлось несладко. В зимний шторм выходили на боевые стрельбы. МПК прыгал на волнах так, как квадроциклы в песчаных карьерах не скачут. Но там ты хоть сам себе хозяин. Надоело – слезай и иди развлекаться как-то иначе. Здесь же – не просто нужно выдержать, но еще и выполнить боевую задачу, добившись того же от подчиненных.

Вот с ними больше всего мороки.

Казалось бы, контрактники, люди взрослые, пришли на корабль осознанно.

Как бы не так.

Есть, конечно, и среди них люди, преданные делу. Но в основном прельстили подъемные и регулярная зарплата. Отсюда и уровень сознательности.

Вадик помнит охвативший его ужас, когда перед боевым выходом одного его специалиста на борту не оказалось. Сорок минут – и корабль отвалит от причальной стенки. А этого гада нет. Хорошо, друг подбросил на машине по домашнему адресу. Старшина мирно спал, а батарея пивных бутылок вдоль стены – и если бы только пивных – подсказала молодому командиру БЧ-2 причину столь позорного прогула.

В итоге старшине крупно не повезло. Его не только разбудили – ведром ледяной воды в постель, – но и слегка начистили рыло. Кстати, если б он потом пожаловался, Чистов вполне мог вылететь с флота за рукоприкладство.

Но старшина не пожаловался.

Видно, действия молодого – на семь лет младше его самого – офицера показались ему настолько убедительными, что лучше было просто предать эпизод забвению.

Командир корабля – тоже молодой. Капитан третьего ранга, возрастом несильно за тридцать.

После последнего похода расчувствовался, сказал что-то типа – когда за его спиной Москвич, он спокоен. Москвич – это Вадькина кликуха. Не секрет, что столичных жителей в частях особо не жалуют. Но в данном случае Москвич звучало вполне уважительно.

Вадим оглядел свою квартиру. А не такая уж и маленькая. Пока двушки вполне достаточно. Если же Томка решится рожать здесь, на Севере, то обещают сразу трешку. Вообще, могли трешку и первоначально выдать.

Была возможность. Вадим подумал и сам отказался. Она была гораздо более убитая, чем эта квартира. И располагалась на десять минут пешком дальше. А не пешком там не получается.

И еще одна причинка была остановиться на квартире меньшей площади.

Вадик впервые в своей жизни сам зарабатывает – причем немалые деньги. И сам тратит. Так вот, оказалось, что прилично обставить двушку куда дешевле, чем трешку почти вдвое большей площади. А ведь, кроме мебели, хочется еще много чего. Они с Томкой уже купили телик, видеоплеер, дорогой фотоаппарат. Ну и еда здесь, на Севере, недешевая. А после работы, особенно на свежем ветре, есть хочется чертовски.

Конечно, можно было бы взять денег у родителей, его или Томкиных. Они постоянно предлагают. Но здесь уже задевалось достоинство офицера Российского флота. Так что пусть уж меньше, зато – честно заработанные.

– Томчик, ты скоро? – крикнул он жене.

– Минутку, Вадик! – Она занималась последними приготовлениями перед выходом, и это по определению не могло быть быстрым делом. Вадик готов был поспорить, что он мог бы приготовить к стрельбе все оружие малого противолодочного корабля быстрее, чем Томка завершит макияж.

Впрочем, ее можно понять – идут на свадьбу к другу Вадима.

Вместе учились, вместе распределялись. Он тоже на офицерской должности, только на другом корабле их же дивизиона. И учился послабее, и специалист пожиже. Зато парень нормальный, несмотря на то что сын вице-адмирала.

Ну ничего. Наберет опыта – не уступит Чистову. Вадик всегда готов помочь другу.

Да, похоже, жизнь налаживается. Обещают новые корабли. Пусть не быстро, но раньше вообще ничего не обещали. Молодым офицерам относительно прилично платят. Московские клерки, конечно, получают больше. Но не всем же быть клерками. Кому-то надо этих клерков защищать.

Здесь они с Томкой всегда спорят. Она не понимает – от кого защищать?

Кто конкретно решит захватить Североморск и чьи субмарины захотят топить и без того немногочисленные российские корабли в северных водах?

Вон океанский БПК, большой противолодочный корабль, с их базы недавно ходил к берегам Сомали. Ломал бизнес местным бандитам. Вот это – понятно.

Атомный крейсер сходил в Венесуэлу, к другу Чавесу, Америку позлить.

Тоже понятно, хотя остаются большие вопросы, нужны ли нам такие друзья.

Атомные субмарины, восхищающие своими безумными размерами и такой же безумной разрушительной мощью – опять есть ясность: они – инструмент длящейся полвека большой политической игры, и судя по тому, что в эти полвека крупных войн не было, – игры полезной.

А Вадимова служба что дает Родине?

Томка, конечно, большая умница. Не зря с красным дипломом окончила экономический факультет хорошего московского вуза. А еще большая умница, что не послушала никого и приехала к любимому к этому ледяному морю.

Но и она не понимает простых вещей. Какой бы строй в России ни был, какие бы правители ею ни правили, она должна быть сильной и самостоятельной. А эти две вещи жестко взаимосвязаны.

И еще.

Какой бы строй в России ни был, какие бы правители ею ни правили – в этой стране всегда найдется миллион-другой людей, готовых отдать свои жизни за такие, казалось бы, призрачные вещи, как Родина, независимость, свобода.

Томчик уважает его взгляды и, наверное, даже гордится своим мужем, офицером Российского флота. Но вопросы задает болезненные.

Родина – это что?

Если страна умерщвляет своих граждан голодом, экспортируя в то же время пшеницу эшелонами, – это Родина или нет?

Если бросает миллионами в лагеря и отнимает у крестьян паспорта – это Родина или нет?

Или, как сейчас, когда, похоже, даже оборонительная политика строится с учетом конкретных частных экономических интересов, – это Родина или нет?

Да, наверное, Томчик права.

Вопросы неприятные и ответов однозначных не имеют.

Но Вадим, умный и образованный человек, готов отказаться от постановки и обсуждения этих вопросов вообще.

Он принял присягу и не станет обсуждать условия ее выполнения.

Он просто будет ее выполнять.

А вот и Томка. Какая же она у него красивая! Аж дух захватывает от мысли, что вернутся со свадьбы и лягут вместе в постель. Кстати, купленную уже на офицерские Вадикины деньги.

Господи, неужели нужно ждать до вечера?

– Вадька, ты что, сумасшедший?!!

Томка сердится, но как-то не очень грозно. Конечно, лучше бы потерпел до вечера. А еще лучше – что он так ее любит. Как и она его.

Короче, полчаса тяжкой работы насмарку. Снова в ванную, снова за косметичку. Хорошо хоть праздничное платье не придется подглаживать, успела от него аккуратно освободиться.

Ну, теперь, наконец, точно вышли.

У дома молодоженов уже собралась небольшая, радостно шумящая толпа.

– Вадька, Томка, давайте сюда! – Это Лена, озорная девица, работает у них в санчасти и тоже в скором времени надеется стать офицерской женой. – Вадик, иди, помоги ребятам. А мы с девчонками займемся выкупом.

Хорошее дело, хотя и шумное.

Народ собрался нарядно одетый. Яркие платья девушек, модные прикиды парней. Вадим усмехнулся, представив ребят перед выходом, в походных бушлатах: суровые, серьезные лица. А здесь – пацанва, дурачатся, как дети.

Хотя вон тот старлей как-то попортил Вадьке крови. Не по своей воле, конечно. Выполнял указания вышестоящих начальников. Проверял уровень бдительности вахты. Уровень подкачал.

В итоге выяснилось, что запечатанный почтовый пакет, переданный старлеем командиру корабля, – а пропустил его с пирса вахтенный матрос в Вадькино дежурство – содержал только одну бумажку, на которой, в свою очередь, было напечатано только одно слово «бомба».

Все, убит капитан третьего ранга. И если Николай Викторович погиб условно, то квартальной премии Вадим Чистов лишился реальной. Это был удар ниже пейджера: они с Томкой столько всего на эти деньги собирались купить. Даже посмеялись по этому поводу – мол, хорошо, что денег не дали, а то б замучились делить их между мечтами. Но все равно было чертовски обидно.

А праздник тем временем набирал обороты.

Жених вышел весь в черном, стройный и красивый. Невеста была уже немножко беременна, что, впрочем, никого по нынешним временам не смущало. Все, веселье началось. И чем дальше, тем более бурное.

Только почему-то показалось Вадику, что с ним как-то необычно общаются. Как будто у него большие проблемы и его лишний раз не хотят беспокоить.

Он даже костюм оглядел перед зеркалом: не вылил ли что на себя ненароком.

Да нет, даже если б вылил, сказали бы, наверное. Когда третий или четвертый сослуживец уклонились от общения, Вадим взял молодожена за горло.

– Миха, что случилось? Чего от меня, как от чумного, шарахаются?

Тот опустил глаза.

– Не хотел тебе говорить, Вадька. Ты – лучший из нас. И ты мой друг.

– Так что случилось-то? – не понял Чистов.

– Ну, ты же слышал: на три корабля дивизиона оставляют два штатных состава.

– Слышал. А как это нас касается? Мы же только из училища, года не прослужили.

– Касается, Вадька. По тебе приказ подписан. Я у бати спрашивал, можно ли что-то развернуть, – он говорит, это не местная инициатива.

– Какой приказ? – все еще не понимал Вадим.

– Ты увольняешься в запас. По сокращению штатов.

– Как в запас? – ахнул Чистов.

Они незаметно ушли со свадьбы.

Вадику хотелось плакать. И чтоб папа Вова гладил его по голове рукой и говорил: будущие офицеры не плачут.

Будущие – и не плакали.

А бывшие?

Томка молча шла рядом, тревожно посматривая на любимого.

Она не знала, радоваться ей или печалиться. По всему выходило – радоваться. Сам бы Вадька никогда с флота не ушел, а значит, торчать ей здесь, без работы и развлечений.

Но как здесь порадуешься, когда твой любимый человек похож на большую, смертельно раненную птицу?

Томка не выдержала, подошла, обняла мужа. Нагнула его голову к себе.

Поцеловала прямо в глаза. Почувствовала на губах соленую влагу.

Что же ты делаешь, Родина?

10

Утром Чистов проснулся в неожиданно хорошем расположении духа. Точнее, он всегда просыпался в хорошем расположении духа. Пока не вспоминал, что Катя от него ушла.

Однако сейчас, вспомнив про это несуразное обстоятельство, в глухую тоску – как все последние времена – не ушел. Не сразу, но сообразил – почему: скоро, очень скоро он поедет осуществлять мечту своего детства, а также детства его детей.

Он поедет покупать щенка странной породы кане корсо.

Кстати, вчера, поделившись с обоими детьми этой новостью, получил горячее одобрение от Вадьки и просто кипящее – с воплями и радостными междометиями – от Майки.

Быстро умылся, сделал зарядку – она у Чистова была довольно продолжительной и изнурительной. Зато всегда доставляла удовольствие. Он же не Береславский, искренне считающий, что лучше сидеть, чем стоять, и лучше лежать, чем сидеть. Потом залез под ледяной душ и простоял ровно столько, пока кожа не стала розовой, а сердце вернулось из пяток.

Все, можно ехать.

На работе пообщался с Натальей – дела на фирме шли даже лучше, чем обычно: то ли кризис заканчивался, то ли старый директор наконец-то перестал мешать работать новому.

Марина тоже была в офисе, она активно собирала данные по китайским производителям сувениров. В меньшей степени – с помощью Интернета, в большей – переписываясь по электронной почте со своими многочисленными друзьями из Поднебесной.

Чистов позвал Марину – она все же оказалась по паспорту Ли Джу, а не Басаргина. Та вошла в кабинетик и, дождавшись приглашения – вот же китайские церемонии, тот же Щеглов плюхнулся бы сразу, – аккуратно села в кресло напротив.

– Марина, у меня к вам не совсем обычное предложение, – начал он. И натолкнулся на похолодевший взгляд. – Ничего личного, – поспешил объяснить Чистов, но тут немножко запутался. – То есть, наоборот, все совсем личное, и вы не обязаны в этом участвовать.

Марина по-прежнему молчала, предоставляя Владимиру Сергеевичу самому выпутываться из ситуации.

– Короче, я хочу купить собаку, – наконец выпалил Чистов. – Если хотите, это мечта всей моей жизни. А один умный человек вчера посоветовал мне ее реализовать незамедлительно.

– Психолог, что ли? – усмехнулась Ли Джу.

– Ну, типа того, – секунду подумав, согласился Владимир. – И бизнес-консультант в придачу.

– А вы понимаете, что это значит – купить собаку? – Лицо Марины, несмотря на произносимые слова, явно потеплело. – Вы представляете, сколько с ней хлопот?

– Мало пугает, – отсек Чистов. – Я столько в своей жизни грязных поп вытер, что щенком больше, щенком меньше…

– Ну, вам виднее, – улыбнулась она. – Конечно, я помогу.

– Тогда поехали сразу. – Лицо у совладельца «Птицы счастья» стало таким просящим, что Марине пришлось сдержать улыбку.

– Хорошо, поехали.

Они вышли на улицу.

Солнце жарило вовсю. Глядишь, еще неделька – и природа вспомнит, что на календаре весна, но пока что пейзаж со всех сторон был приправлен грязным московским снегом.

Чистов брелком открыл свою «Ауди».

– Я не думаю, что за щенком надо ехать на «Ауди», – усмехнулась Ли Джу.

– Почему? – искренне не понял Владимир Сергеевич.

– Потому что щенок сразу станет процентов на двадцать дороже. И еще потому, что его от первого автопутешествия скорее всего стошнит. Химчистка тоже встанет недешево.

– Но у меня другой машины нет, – растерялся Чистов.

– У меня есть, – успокоила Марина и прошла мимо чистовской дорогущей красотки.

Они свернули за угол и подошли к белому «Пежо Партнеру». Тут даже брелок не был предусмотрен, Марина открыла дверь ключом.

– Садитесь, если не страшно, – пригласила она.

«Ну, это уже перебор», – решил Чистов. Можно подумать, он сам в свое время не начинал со старого «Москвича». Конечно, родители могли купить ему и новую «Волгу». Но, как писали тогда в стихах, «у нас, советских, собственная гордость».

«А ведь у Марины, похоже, тоже собственная гордость», – вдруг сообразил Чистов. Папа, владеющей кучей металлургических комбинатов, вполне мог прикупить дочке что-нибудь более основательное.

– Это у меня любимый автомобиль, – пояснила она. – Я все-таки ветеринарию до конца не бросила, так что такая машина очень удобна.

– А как же отцовский запрет? – поинтересовался Владимир.

– А ваши дети исполняют все ваши указания? – улыбнулась она.

– Я уже давно не даю детям никаких указаний, – вздохнул он.

Потом все же не удержался:

– А когда он в Москву прилетает, вы его на этом аппарате встречаете?

– Нет, на «БМВ», – коротко ответила та.

Опять не угадал Чистов с чужими семейными отношениями.

Впрочем, ничего удивительного: он и со своими тоже не особо справился.

– Куда едем? – спросила Марина, включив двигатель.

– Есть три телефона, – отозвался Чистов. – Двое могут показать щенков и в Москве, и за городом. Одна – только за городом.

– В Москве смотреть не будем, – деловито сказала Ли Джу. – Если они два месяца развивались в тесной квартире – уже не очень хорошо. А если их разводят за городом и в город вывозят только на показ, то совсем плохо. Мы не увидим реальных условий содержания щенков и мамаши.

– Логично, – согласился Владимир. Похоже, девушка была с головой.

Первый адрес был на северо-западе, по Ленинградке.

Видимо, даже Всевышний оценил степень желания Чистова приобрести щенка: пробки, конечно, были – куда ж деваться? – но раза в три меньше обычных.

У первой хозяйки пробыли недолго.

Громко названный питомник представлял собой избушку на курьих ножках и небольшой безжизненный участок с грязным – весь в желтых пятнах – снегом, затянутый по периметру рабицей. И хотя Чистову безумно понравились все пять высыпавших на смотрины полосатых щенят, Марина вежливо поблагодарила владелицу и пошла обратно к машине.

Разочарованный и недовольный, Чистов поплелся за ней. Как говорится – счастье было так близко.

– Что вам не показалось? – несколько обиженно спросил он, когда они отъехали от «питомника».

– Воняет, – лаконично ответила девушка.

– А разве не везде так? – удивился Чистов.

– Не везде, – подтвердила Марина.

– А интересно, на хорошей ферме фиалками пахнет? – Он все еще переживал, что его увозят от таких прекрасных щенков, даже не дав их подержать в руках.

– На хорошей – сеном и молоком, – ответила она. – Ну и навозом немного. Но так, негусто. Чтоб просто не забывали, где находитесь.

– Понятно, – пробурчал он.

Вторым номером программы был питомник по Дмитровскому шоссе.

Войдя в дом, даже неопытный Чистов почувствовал разницу.

Для собачьих прогулок здесь имелось не менее пятнадцати соток, к тому же уставленных всякими специальными штуками: барьерами, лестницами, лабиринтами. Даже толстая пластиковая труба имелась, сквозь которую, надо полагать, тоже лазили эти псы-спецназовцы.

Щенки содержались в щенячьем детском саду: небольшом помещении с обогреваемым полом. Они весело возились в просторном вольере, а когда один из них, тормознув, налил лужицу, туда пулей метнулась хозяйка с тряпкой в руках.

Вот почему здесь не воняло.

Щенков тоже было пять, причем все – голубого цвета. Реально голубого, как в старом мультфильме. Удивительно красивые звери.

А когда хозяйка продемонстрировала их огромных родителей – кстати, разномастных: черного и голубого, – Чистов и вовсе расслабился. Ему было ясно, что без щенка он из этого чудесного места не уедет.

И действительно, они провели здесь не меньше часа.

Марина оживленно разговаривала с заводчицей. Они произнесли кучу терминов, но Чистов их не слушал, так как ему разрешили залезть прямо в вольер и сесть там на теплый плиточный пол.

Щенки, довольно крупные и шустрые, быстро приняли его в игру, кусали за пальцы, толкались мордочками, царапали лапами, а главное – давали себя погладить по безумно нежной, мягчайшей серо-голубой шерстке.

Единственное, что напрягало: они нравились ему все.

Выбрать кого-то одного не представлялось возможным.

Он уже начал подумывать о жребии, как Марина, закончив долгую беседу, позвала его на выход.

Как, опять без щенков?

В первый раз за день мелькнула мысль, что некоторые дела лучше делать без специалистов.

– Дисплазия, – коротко объяснила Ли Джу.

– Это что такое? – спросил он.

– Неправильное расположение костей.

– И все щенки больны? – удивился Чистов.

– Нет. Пока все здоровы. Но заболевание может проявиться и позже. У голубых не все хорошо с генетикой. Это, по сути, ослабленный генетический подвид черных.

– Господи, а мне это важно? – вырвалось у Чистова. – Я что, их в космос готовлю?

– А мы голубых и не отбрасываем, – опять удивила Марина. – Щенки отличные. И заводчица – умница. Просто я хочу посмотреть все варианты. Третья где живет?

– На Новорязанском, – посмотрев в блокнот, сказал Владимир.

– Вот туда и поедем.

По дороге Чистов настоял, и они остановились перекусить.

Придорожное кафе прельстило аккуратным внешним видом и хоть какой-то удаленностью от грязной и шумной трассы. Летом на веранде здесь, наверное, вообще приятно посидеть.

Сейчас же пришлось довольствоваться залом, правда, маленьким и довольно уютным.

Они сели за небольшой столик, официантка сразу принесла меню.

Выбор был небогатым, зато чарующие запахи, приходящие с кухни, обещали многие удовольствия.

– Так почему вам не разрешили заниматься ветеринарией? – спросил Чистов.

– Была тяжелая история, – не стала отнекиваться Марина. – Мы с девочками проходили практику на ферме, в Сибири. Я ведь не в Москве училась. В общем, непредвиденный случай: нарвались на сибирскую язву. Одна девочка погибла.

– Да, – вздохнул Владимир. После этого Ли Джу-старшего вполне можно понять. Хотя, с другой стороны, если лечить городских собак и кошек, на сибирскую язву не нарвешься точно.

Он это и высказал.

Марина ответила не сразу:

– Надо знать папу. Он предпочитает решать проблемы под корень. В бухгалтерии максимум грипп подхватишь. А я была слишком юная, чтобы сопротивляться. Да и вообще у нас не принято спорить с папой. Короче, стала дипломированным бухгалтером.

– Второе высшее? – удивился Чистов. – Когда успели? Вы выглядите максимум на двадцать три.

– Мне двадцать семь. Наверное, мое восточное происхождение сказывается. До сих пор за подростка принимают.

Принесли еду. Стандарт подобного заведения. Салат «Столичный», зажаренные окорочка с картошкой. Зато все было вкусно. И быстро.

– Кстати, – вспомнил Чистов, – вы что-нибудь знаете про мини-пони?

– А почему вы ими заинтересовались? – удивилась Ли Джу.

– Вчерашний знакомый предложил, как бизнес. Говорит, стоят немерено, со сбытом проблем нет. Плюс – у него есть земля для фермы.

– Не думаю, – качнула головой Марина. – Очень сложные технологии. А потом, это не фабрика, здесь раз-раз не получится.

– Жаль. – Чистов уже как-то свыкся с этой идеей. – Интересно, а заводчицы наши много зарабатывают?

– Первая – не знаю, не видела затрат. Вторая – точно нет. В помете было восемь щенков. Троих купили. Средняя цена продажи – сорок тысяч рублей. Значит, общая максимальная сумма, без скидок и алиментного щенка, триста двадцать тысяч. А вы видели, какой у нее корм?

– Какой? И что такое – алиментный щенок?

– Корм очень дорогой, премиумный. А про щенка – у собак все не как у людей. Здесь алименты платят хозяйке кобеля. Этим самым алиментным щенком. Причем она может выбрать лучшего.

– Понятно. Значит, на собаках миллионов тоже не заработать.

– Нет. Если только не ввезти какую-то очень редкую породу, когда можно снять сливки. Ведь заводчица не только на корм тратит. Она по выставкам должна ездить, иначе в элиту не попадет. На медуслуги куча денег уходит. Вон этих всех уже рентгеном посмотрели, по дисплазии. И анализ крови сделали. А посмотрите потом, на сколько витамины для вашего щенка потянут. Да и продаются щенки не всегда быстро. А кормить и ухаживать за ними нужно каждый день.

– Все, – пробормотал Чистов. – Ни лошадей, ни собак.

– Похоже на то, – согласилась Марина. – Если хотите заработать, проще возить из Китая аксессуары. Я сейчас специально не искала, но под руку много попадалось. Раз в десять дешевле, чем здесь, в зоомагазинах. Так что прогореть сложно.

Тем временем принесли салаты.

Вазочки простенькие и давно щербатые. Но Чистов попробовал – реально вкусно.

Ли Джу встала помыть руки.

Владимир посмотрел ей вслед. Сейчас, когда она была в юбке и сапогах, то выглядела вполне сексуально. Разве что слишком молодо для Чистова. Он раньше вообще, пока Майка не выросла, на молоденьких девушек мужским взглядом смотреть не мог – педофилией попахивало.

«А вот Басаргин подобными проблемами не озабочен», – вдруг пришла в голову мысль.

Интересно, почему Ли Джу-старший согласился на их связь? Девочка влюбилась в личность – а Басаргин, как это ни печально, несомненно, был личностью – или это был морганатический брак, когда сливались не только два тела, но и два состояния?

А Марина уже возвращалась.

«Вид спереди» – вот же чертово техническое образование! – даже больше понравился Чистову. Красивая грудь Ли Джу и женственные формы даже для Чистова четко переводили ее из разряда подростков в разряд молодых женщин.

Так она же еще и без очков, вдруг понял Владимир. Почему-то это его задело.

– А вы и без очков можете водить? – спросил он.

– В линзах, – объяснила Марина. – Если не сажусь за руль, то – очки, мне так почему-то удобнее. Если на машине – то в линзах.

– Понял, – сказал Чистов. Не понял другое – почему ему понадобилось это знать. Может, подумал, что она из-за него свои ужасные очки сняла? С какой стати? Да и с какой стати его самого это волнует?

И в этот момент зазвонил телефон. Легок на помине.

– Вчерашний «психолог» с мини-пони, – улыбаясь, объяснил он.

А Береславский уже вопил в трубку:

– У меня для тебя еще пара идей!

– Ефим, можно я громкую связь включу? Я с бизнес-консультантом, чтоб он тоже слышал.

– Валяй, – разрешил профессор. Он никогда не боялся, что его идеи сопрут. Ведь такое количество идей спереть невозможно.

Справедливости ради следует отметить, что были в его арсенале и действительно отменные мысли. Так что Чистов приготовился слушать с полным вниманием.

– Первое, – бодро начал Береславский. – Деньги из говна.

– Профессор, я – с дамой, – сдержал улыбку Владимир.

– Ну и что? – удивился собеседник. – Говно как ни называй, оно все равно говно. Тем более лошадиное.

Да, этот человек мог удивлять.

– При чем здесь конский навоз? – спросил Чистов.

– У меня много друзей, – ушел от ответа Ефим Аркадьевич.

Это, несомненно, было правдой. У Береславского было столько друзей и в столь разных сферах, что серьезные проблемы, в которые он периодически попадал, до сих пор сходили ему с рук. Но он и сам был отличный друг. Вон, вчера сразу два ключа предложил Чистову. И, сто процентов, бесплатно. Так что все сходится.

– Один из них, – продолжил Ефим Аркадьевич, – купил конный завод. Очень большой. И до сих пор работающий.

У Марины аж глаза блеснули. Вот бы где ей хотелось потрудиться.

– Так вот, лошади каждый день какают, а навоз никто не забирает. Раньше, говорит, хозяйства увозили, а сейчас – просто труба. Тракторами в кучу сгребают, скоро до облаков дойдет.

– А в чем идея? – не понял Чистов.

– Товарищ мой заниматься навозом не будет. Он и завод в нагрузку взял, социальную. За землю. А второй мой друг – помнишь, я тебе про экодеревню рассказывал? – говорит, что есть мини-установки по термической обработке навоза и мелкой фасовке для любителей городских цветов. Поскольку говно тебе отдадут даром, может выйти толк.

– Может, – кивнула Марина. – Рынок есть.

– У тебя умный бизнес-консультант, – оживился Береславский. – И, наверное, красивый.

– Красивый, – согласился Чистов. – Слушай, а почему ты этому экодеревенщику про дармовой навоз не расскажешь?

– Но меня же ты просил помочь! – удивился Ефим. – Тому помогать не надо, у того все и так хорошо.

– Понял, спасибо. Еще какие идеи?

– Вторая тоже с говном, – стоял на своем Береславский. – У одного моего друга – спиртоводочный завод. От производства остается так называемая барда. Выливать в реку ее нельзя, огромные штрафы. А в ней высокое содержание питательных веществ. Ее можно перерабатывать и продавать как корм для сельскохозяйственных животных.

Чистов посмотрел на Марину, она согласно кивнула.

– Так вот, мужик согласен вложиться: оплатить НИОКР, закупить оборудование и платить за каждую тонну этой барды, которую у него будут забирать. У него только одно условие – никак его не припахивать. У него и с водкой куча головной боли.

– Что такое НИОКР? – спросила Ли Джу.

– Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, – объяснил Чистов.

Эта идея тоже показалась ему интересной. Но следовало пройти по списку до конца.

– Я так понимаю, вы не только с этими друзьями пообщались?

– Не только, – согласился Ефим. – Есть еще друг в Сыктывкаре. Это под две тысячи километров от нас. У него несколько лесопилок. За опилки пожарные штрафуют нещадно. А их немерено, и каждый день все больше. Сжигать – не приветствуется. У него, по сути, то же предложение. Он оплачивает все расходы, платит за утилизацию каждой тонны, а партнер превращает опилки в продукт. Вариантов – два. Либо в плиты, что сложно. Либо в топливные брикеты, что гораздо проще. Или хоть в космос их отправляет, ему без разницы. И то же самое условие: его к работе, кроме финансовых вопросов, не привлекать.

– Опять интересно, – сказал Чистов.

Здесь, правда, его несколько смутило расстояние до поставщика сырья. Поскольку сырье дешевое, оборудование нужно будет ставить там. А значит – постоянно ездить, особенно на первых порах.

– Сами-то какую из трех считаете наиболее перспективной? – спросил Владимир.

– Четвертую, – усмехнулся Береславский. – Этот мужик, с экодеревней, подписал под нее государственные деньги. Большие. И не собирается их тырить. Но лучше всего, на мой взгляд, там делать не сельхозпредприятие, а коммуникационную площадку для экотехнологий и оборудования. Подтягивать всех – производителей ветряков, тепловых насосов, микрогидротурбин, солнечных коллекторов и батарей. Им это будет выставка с продажей. А целевую аудиторию нагнать на всякие приманки: экодеревню, опытные поля, экосельхозтехнологии. Ну, чего я тебе объясняю, ты же сам из рекламного бизнеса.

– Какой из меня рекламист, – усомнился Чистов.

Но действительно все идеи казались привлекательными.

В них было главное, то, что отличает бизнес от пустого трепа: понятный сбыт, реальное финансирование и сильная потребность в реализации идеи у тех, кто ее продвигает.

– Я тебе подробности на почту кинул, – продолжил Береславский.

– Спасибо, профессор. Все внимательнейшим образом изучу.

Но из громкоговорителя его телефона уже неслись короткие гудки – Ефим Аркадьевич Береславский был, безусловно, человеком стремительным.

– Первые три идеи – очень интересные, надо подробно смотреть, – сказал Чистов Марине.

– А мне четвертая понравилась, – ответила она. – Реально и с размахом. Всё одно к одному ложится: сельское хозяйство к альтернативной энергетике, экология к стремлению людей возвращаться к корням. Если всерьез сделают – может быть большая фишка. Тут и Басаргин, и мой отец могут помочь. Им это нужно в нынешней ситуации.

– Ну, может быть, – ушел от обсуждения непонятной ему темы Владимир. – Просто для меня это слишком круто.

И наткнулся на оценивающий взгляд Марины. Не осуждающий, а именно оценивающий.

– Вас напрягает, если человек сам себе ставит ограничения? – спросил он.

– Если планка занижена – напрягает, – созналась Ли Джу. – На Востоке лень и трусость считаются пороком.

– На Западе тоже, – почти обиделся Чистов. Но ограничился намерением более не подставляться.

Эта девушка начинала его интересовать. Впрочем, пока скорее как личность, чем как женщина.

К третьей заводчице приехали – уже начало смеркаться.

Татьяна, так ее звали, была на удивление неприветлива. Чуть не с поджатыми губами провела в идеально чистое помещение, где резвились малыши.

Здесь все было не только блестяще продумано, но и скрупулезно выполнено.

Автоматические люки открывались… самими собаками, которые тут были везде: и в большом доме, и на участке, и в пристройке, где, в частности, был расположен «детский сад».

Взрослые были разных окрасов и породных линий: голубые, черные, даже шоколадные. Они и сложены были по-разному: если коричневые и голубые вырастали высокими и стройными, то черные выглядели как атлеты-штангисты в тяжелом весе. Их лапы казались вдвое шире, чем у голубых, хотя ростом они особо не отличались.