Текст книги "Игры для мужчин среднего возраста"

– Нет уж. Лучше хроменьких лечить. Обещал подобрать информацию, тянул резину. Пока смена не подошла. Только когда «Ил-62» взлетел – успокоился.

– Ну вот, видишь, – сделал неожиданный вывод Ефим. – А ты говоришь, у нас все плохо. Ни фига, бывает хуже.

– Но реже, – оставил за собой последнее слово Док.

Перед Нижним Новгородом пошла отличная четырехполосная дорога с разделительной полосой. «Нивы» и так шли шустро, а тут вообще понеслись под полторы сотни.

– Вот же советская техника, – заржал Береславский. – В паспорте написано – максимум сто тридцать два километра в час! Может, это дезинформация для врагов?

– Вот же советские карты! – бурчал сзади Док, листая атлас. – Сусанин, видать, редактировал!

Они явно нашли общий язык на почве критики Родины.

Проехали Нижний Новгород, за ним – объехали Кстово. Заправились на красивой заправке: Ефим диву давался, как все изменилось. Раньше от АЗС до АЗС язык высунешь, без запасной канистры ни один нормальный шоферюга не выезжал. А теперь – на каждом шагу! И каждая – чудо бензозаправочной архитектуры. Нет, есть все-таки и позитивные перемены в этой жизни!

В Лыскове механик Саша осмотрел машины. На «двойке» в движении якобы был слышен нехороший стук.

Водитель, Петька, невысокий, но крепкий малый, залез на задний бампер и покачался на нем. Стук проявил себя немедленно.

Все собрались вокруг подозрительной «Нивы». Ефим тоже старательно сымитировал участие, постучав ногой по колесу.

А Сашка молча переоделся и залез под машину. Потом попросил оттуда нож. Потом так же молча вылез, объявив, что можно ехать.

Ефим верил ему безоговорочно, потому что знал много лет и в пробег пригласил лично. Мужики же попросили разъяснений.

Сашка разъяснил. Поставленные дополнительные пластиковые подкрылки обо что-то там – Ефим не расслышал обо что – бились. Маленькое обрезание – и все стало хорошо.

– За то и люблю отечественную технику, – только и сказал Сашка. – В ней все легко ломается и все легко чинится.

(Первый болт, кстати, покинул один из тормозных суппортов все той же «двойки» еще до Ногинска. Ефим, который вел третью машину, даже испугаться не успел: болт шарахнул ему в край капота и, оставив заметную вмятину, перелетел через кабину.)

Еще через полсотни километров снова остановились, поели в придорожном трактире – благо их тоже стало видимо-невидимо, больше, чем заправок, – и помчались дальше.

Док опять слегка вздремнул, а проснувшись, внезапно решил начать записывать дорожные впечатления. Он уже достал блокнот и ручку, как вдруг Ефиму под колеса с лаем метнулась с обочины какая-то грязно-белая шавка.

Береславский совершил довольно жесткий маневр – водить он не только любил, но и умел.

В итоге собачка осталась цела и горда собой. А вот Док совершил непредусмотренные сумбурные перемещения по всему задку «Нивы».

– Ну ты водила! – оценил он шоферское мастерство Ефима. И еще пару эпитетов добавил, подчеркивающих и усиливающих сказанное.

– Что ж мне ее, давить было? – оправдывался Береславский. – И кто из нас не пристегнут?

– Попробуй пристегни мой живот!

– Ну я же свой пристегнул, – резонно возразил Ефим.

На это Доку ответить было нечего, а потому он потер ушибленные места и, засопев, нагнулся вниз, зашарив руками под сиденьем у двери – именно туда, как ему показалось, закатилась ручка.

– Ну чего, нашел свое стило? – прервал его сопение Береславский. – Хочешь, остановлюсь? По рации предупредим, чтоб не ждали, потом догоним.

– Погоди, – неделикатно ответил Док. – Не мешай. – После чего раздался треск отдираемой то ли материи, то ли пленки.

– Эй, полегче там! – заорал Ефим, не выносящий грубых вмешательств в тонкие технические сферы. – Это тебе не в кишках копаться!

– Слушай, я тут что-то странное нашел, – после паузы наконец прорезался Док.

– Золото, бриллианты?

– Не-а, – помолчав еще секунду, ответил тот. – Скорее дырки от пуль. И кровь засохшая.

Глава 8

Автодорога Волга, 15 июля

Жизнь и смерть старшего лейтенанта Фаткуллина

«Хорошо, что не поехали на ночь глядя», – думал Марат, умело управляя довольно большим автомобилем. Во-первых, Али немного пришел в себя: он после такого ожога и контузии еще долго не будет в форме. Да и при свете все равно езда получается быстрее.

Еще один плюс: с ментами меньше вероятность встретиться – машин-то на дороге днем гораздо больше.

Марат почему-то вспомнил фильм Би-би-си про дикую природу. Там какие-то огромные орлы время от времени с аппетитом ели фламинго. Тех самых, розовых.

Но фламинго, мирно пасущиеся на мелком болоте, на них даже внимания не обращали. Кроме тех, понятное дело, кого ели. А все потому, что этих фламинго было так много, что сожрут или нет орлы одну из них – или даже одну тысячу, – для птичьего стада не будет никакой разницы.

Хотя нет, сравнение здесь непригодно. Ну какие из гаишников орлы? Скорее жадные воробьи. Так, денег маленько с ладони склюнуть.

Однако возникшая в памяти картинка с безмятежными фламинго продолжала волновать. И он вдруг понял почему. И понимание не было приятным.

Это они с Али – хищники. Не одни, конечно. Сотни таких. Может, даже тысячи.

А русские – фламинго. Они дают себя взрывать, убивать, грабить.

Но джихад при этом что-то особо не продвигается.

А дальше совсем помрачнел Марат.

Иногда эти фламинго вдруг начинают больно огрызаться. Из той боевой десятки, которая по зову сердца пришла в тренировочный лагерь Хаттаба, в живых осталось только четверо.

Один, правда, погиб в междоусобицах. Неверные здесь ни при чем.

Но остальные были убиты в боях. Кто в Чечне, кто в Дагестане. А кто и в Москве.

Нет, Марат не боится смерти, он знает, за что воюет. Однако война без надежды на победу настроения не поднимает.

И еще одна загвоздка. Бесланские варианты джихада ему все-таки не по душе. На его, может, и неправильный взгляд – ведь такие решения принимают главные руководители священной войны, – расстрелы детей не приведут заблудших к восприятию святых истин. А приведут только к еще большей крови с обеих сторон.

Впрочем, это не его дело, отбросил он неприятные мысли. Его дело вести машину – если говорить про текущий момент. И исполнять все приказания Али – если говорить про ближайшее будущее. А каким оно станет, это ближайшее будущее, ведает лишь Аллах…

Вот Марат и вел машину – неприметную, но достаточно вместительную и мощную «Опель Омегу». Не новая, она тем не менее была вполне пригодна для намеченной миссии. В багажнике, в умело выполненном тайнике, хранилось кое-какое оружие, кроме двух «стечкиных», самых «модных» в Чечне пистолетов, которые были под рукой обитателей «Омеги» постоянно.

В заднем зеркальце Марат время от времени ловил взглядом «шестерку». В ней ехали еще два бойца. Чтобы не привлекать лишнего внимания, вторая машина старалась держаться не впритык, а через одну или две. Или время от времени подтормаживала, отпуская «Омегу» вперед. А потом понемногу нагоняла.

Солнце прекрасно освещало дорогу и уже не слепило глаза – время шло к полудню.

Али сидел, как всегда, насупленный. Он никак не мог понять логику действий Скрепера.

Что дома никого у него не осталось – понятно. Перед войной всех эвакуировал, избавляясь от «окон уязвимости». Что фирму почти прибанкротил – тоже ясно: видно, собрался менять не только город, но и страну проживания. Из компании все изъял, у Али денег схватил (здесь он болезненно поморщился: не только деньги потерял Али; на Скрепере еще кровь Руслана) да плюс груз героина примерно на ту же сумму.

А что он собирается делать дальше, пока неведомо. Не повезет же в Европу или Америку такую прорву порошка? Его сначала надо сбыть.

На цыганского барона у Скрепера надежды не было. Слишком долго, слишком заметно. Значит, его задача – вывезти груз из Москвы. Но куда?

В последний раз его видели в Лыскове, в сотне километров за Нижним Новгородом. Ночевал в придорожном мотеле «Бриг». Уехал на восток часа за три до появления Али. На небольшой «праворульке». Небольшой, но быстрой: сумел-таки оторваться от их человечка.

Ну да ничего: и в Чебоксарах, и в Казани люди предупреждены. Сквозь землю Скрепер больше не провалится.

Вот только в машине его ничего не оказалось. Человек честно ее ночью обшарил. Жаль, не догадался не очень заметно машиненку попортить. Но такая мысль вчера Али в голову не пришла, а на самодеятельность его порученец не рискнул.

И где же героин? Если б тайник оказался в «праворульке», все бы стало на свои места: Скрепер желал увезти товар подальше от места его розыска. Но героина в маленькой голубой «Хонде Лего» не было: Владимир имел большой опыт подобных поисков, и если бы груз действительно имелся, он был бы найден.

Мысли Али переключились на Владимира. Им тоже не следовало рисковать попусту, слишком ценный кадр. Никаких кавказских корней, чистый славянин. К исламу пришел самостоятельно. Ну, или почти самостоятельно: просидев после первой чеченской в земляной яме месяца два, сменил не только веру, но и имя, оставшись Владимиром лишь по документам и для «командировок» в Россию.

Зато потом быстро освоился: еще через два месяца уже расстреливал своих бывших однополчан. Так что обратного хода ему теперь нет.

Так где же все-таки Скрепер? Или, что еще более важно – Скрепер-то теперь вряд ли насовсем потеряется, – где сейчас товар и деньги? Ответ здесь один: куда едет Скрепов, там и товар, и деньги.

А значит, по дороге его брать нельзя. Его надо брать только у пункта назначения. Либо обнаружив тайник с деньгами и героином.

Впрочем, тогда можно и не брать: Али аж глаза прикрыл, представив, как он будет убивать Скрепера.

Равиль Фаткуллин служил в милиции уже более десяти лет. А все оставался старшим лейтенантом. Не то чтобы это его слишком волновало: семейное денежное довольствие складывалось вовсе не из доплат за звездочки. Но все-таки неприятно.

Сначала мешало отсутствие полного среднего – вообще рядовым был, хоть и не пацаном пришел, и то взяли лишь по личному распоряжению полковника-односельчанина. Потом, доучившись до аттестата, стал сержантом.

А через десять лет – снова учиться: какому-то умнику пришла в голову мысль, что следить за порядком на дороге можно как минимум со среднеспециальным…

Ладно, окончил заочный техникум, не столь это и сложно оказалось. Так новые препоны начали ставить. Об обязательном высшем образовании только поговорили. А вот про обязательную командировку в мятежную Чечню даже не намекали, а прямым текстом шпарили.

Не хочешь в Чечню – не жди новых звездочек.

Он и не ждал.

А в Чечню все-таки поехал. Пришел новый начальник. Старый – тот самый полковник-односельчанин – что-то там неудачно провернул и отправился на заслуженный отдых. А у нового начальника, видать, свои односельчане.

Вопрос был поставлен ребром, и Равиль отправился наводить конституционный порядок.

Конечно, как умный человек, подгадал на зимний период. Зимой там всякая мятежная деятельность затихает: в горах особо не разгуляешься, а леса сбрасывают листву.

Нет, там, конечно, было несладко. А по ночам так вообще страшновато. Но ничего ужасного, к счастью, не произошло. Более того, на чеченских дорогах, как и на всех прочих российских дорогах, как оказалось, можно потихоньку зарабатывать.

Там даже легче: вряд ли кто станет звонить по телефону доверия, жалуясь на старлея, желающего поиметь свой маленький бакшиш.

Ведь главное в нашем деле, учил Равиль своего юного племяша Нияза, не зарываться. И ты – на дороге, и шофер – на дороге.

Поговори с ним весело, покажи ему, что он не прав, а он всегда не прав, чего-нибудь да противоправное найдется. И дай возможность не усугублять конфликт, а тихо и не очень дорого его загасить. И все расходятся довольные!

Вот и сейчас Равиль хоть и не стоял как столб у дорожного полотна, однако внимательно следил за всем, что на нем происходит.

Нияз, поскольку молодой, суетился с прибором – «Барьер-2» только забрали из ремонта, и пока работает хорошо.

Вон уже бежит, глаза как тарелки.

– Равиль (вот же пацан, какой на дороге он Равиль?), – у него 180!

Все правильно. Инспектор и без прибора видел, что джип «Лексус» несется как оглашенный. А Нияз все же глупее, чем дядька ожидал: не так уж много в их стороне белых 470-х «Лексусов»! Старлей даже на номера смотреть не стал. Вылезать с сиденья своей «девятки» и принимать стойку «смирно» тоже ни к чему – номера не синие, пусть им другие честь отдают. Но связываться с подобными парнями – избави бог, у них уже были такие ретивые.

Нет, Равиль знает свое место и не собирается нарушать сложившегося устойчивого равновесия.

Нияз обиженно притих – он старался, бежал с радаром!

А зачем бежать? Равиль так поставил свою бело-синюю «девятку», что, во-первых, она почти скрыта павильончиком редко действующей автобусной остановки, а во-вторых, его глазам видны практически все три километра гигантской черной дуги, которую выписывает в этом месте трасса Москва – Казань. Полтора километра справа, со стороны Москвы, где дорога идет не только с легким виражом, но и полого вверх. И полтора – слева: здесь из «достопримечательностей» – мост через довольно глубокий сухой овраг и опять же некрутой вираж, только вместо подъема спуск.

Короче – высоко сижу, далеко гляжу.

Машины идут негусто, так что народный телеграф – подмигивание фарами в предупреждение о гаишной засаде – срабатывает отнюдь не на сто процентов. Кстати, даже когда он срабатывает, Равиль не в обиде – это тоже в правилах честной игры. Не всегда же должен побеждать охотник!

Да и радар Равилю особо не нужен. Он своим выработанным за десятки лет чутьем определяет скорость автомобиля не хуже любого радара. И на большем расстоянии.

Вон, например, тот джипчик небольшой явно идет за 130. Очень хорошо, не будет права качать.

Вообще-то тут с обеих сторон знак «40» стоит, остался после давно закончившихся дорожных работ. Но Равиль не сволочь. Если кто даже за 60 идет, он, как правило, тормозить не станет. Чтоб народ не вскипал, ощущая слишком уж явную провокацию. А 130 – это хорошо, какая уж тут провокация.

Равиль, не суетясь, вылез из машины и, выйдя к трассе, взмахнул жезлом. Зеленая с перламутром «рав-4», взвизгнув тормозами, как норовистая лошадка, остановилась не сразу.

Ничего, Равиль подойдет.

За рулем – симпатичная шатенка. Лет ей, наверное, столько же, сколько его жене. Но выглядит несравнимо моложе и ухоженнее.

Конечно, ей же каждое утро в шесть не вставать, корову не доить. Да если б только корова в крестьянском дворе! Но жена не жалуется, ей, как и Равилю, в радость, когда к корове добавляется теленок, а к козам – козлята. Своя ноша не тянет.

Из машины дамочка не вышла, только стекло опустила до конца.

С такими дамочками тоже надо держать ухо востро. Может, на том «Лексусе» как раз ее муж или хахаль проехал. Перламутровая «тойотка» – вряд ли единственная машинка в семье.

Но и расползаться в холуйской улыбке не следует. В конце концов, это она нарушительница, а не он. Да и назад отыграть всегда возможно.

– Что ж так быстро едем, гражданочка? – укоряюще произнес он. О ее же здоровье заботится, разве не видно?

– Да задумалась, – честно призналась дама, протягивая документы.

Равиль проверил – все в порядке. Только в правах, как закладка, оказалась вложенной сотенная бумажка.

– Тут деньги, – на всякий случай сказал опытный старлей.

– Да? Это не мои, – удивилась автолюбительница, забирая права. «Сотка», придерживаемая не потерявшими ловкости пальцами гаишника, осталась в его ладони.

– Вы уж дальше поаккуратнее, – доброжелательно попросил старлей.

– Да уж постараюсь, – засмеялась женщина. – Дальше тоже ваши сидят?

– Наши везде работают, – аккуратно обошел слово «сидят» Равиль. – Стационарный пост в двадцати километрах, а машин больше нет, парни обедать поехали.

– Спасибо, – поблагодарила водительница и с места газанула. Еще через минуту она уже имела свои любимые 130.

– Ты понял, Нияз? – спросил племяша старлей. – Все остались довольны.

– Но так же не всегда получается, – пробурчал младший сержант. К своему седьмому дежурству он еще не вполне избавился от иллюзорного ощущения полновластного хозяина дороги.

– Не всегда, – согласился мудрый дядька.

Уже через пару минут жизнь преподнесла ситуацию, подтверждающую это.

Старый «Пассат»-универсал ехал в сторону Чебоксар не очень быстро, километров 70–75.

В другой бы раз мудрый Равиль его не тронул. Но сейчас обстоятельства складывались так, что старлей взялся за жезл.

Он, конечно, не копался в своем подсознании – почему. А если б покопался, то рациональных причин нашлось бы сразу несколько.

«Фольксваген», даже сильно подержанный, – это не «Жигули» и уж точно не «Запорожец». Его хозяин любит и умеет зарабатывать деньги. И стольник для него – совсем не безумная трата, обеда не лишит.

В то же время это и не «Лексус» – вряд ли из машины вылезет какое-нибудь большое, официальное или неофициальное, начальство. Дополнительным плюсом копающийся в старлейском подсознании исследователь отметил бы наличие у данного автомобиля удлиненного и объемистого кузова.

Может, это не так красиво, как гладкие линии седана или тем паче спортивного купе. Зато говорит о рациональном мышлении автовладельца.

А значит, хозяин такой машины быстро сообразит, что лучше отдать сотню на месте, чем потом долго и нудно оплачивать куда большие суммы: знак-то «40», несмотря на всю его абсурдность, никто не отменял!

И еще одна была причина, уже не имевшая отношения к оценке платежеспособности клиента.

Просто за время чеченской командировки семья, несмотря на блокпостовские подработки, слегка поиздержалась: ведь все весенние полевые работы, которые обычно делали потомственные крестьяне Равиль с женой, в этот раз пришлось поручать чужим людям, и не забесплатно.

«Пассат» остановился сразу, и водитель, как и предыдущая дамочка, тоже не поторопился вылезти навстречу инспектору.

Равиля это насторожило. Может, знак не разглядел?

– Нарушаете, гражданин, – строго сказал он в раскрытое окно «Фольксвагена». – Знак видели?

– А вы его что, специально поставили? – взвинченно спросил водитель, нестарый еще мужик лет сорока. – Без него мало зарабатываете?

Вот это уже нехорошо. Никому конфликты не нужны. Но теперь отступать точно было нельзя, тем более что Нияз ловил каждое слово их неприязненного диалога.

– Давайте не будем это обсуждать, – сухо произнес Равиль, внимательно проверяя документы водителя. – Не я эти знаки ставил. – Все же старлей попытался на пару градусов спустить температуру дискуссии.

– Там два знака, – не унимался мужик. – Строительные работы и ограничение скорости. Строительных работ нет.

– А прекращения действия ограничения скорости есть?

Водитель зло промолчал. Конечно, Равилю не привыкать к конфликтам на дороге. И стремление к бесконфликтности вовсе не означает всепрощения.

– Обязательная страховка у вас есть? – вежливо поинтересовался он.

– И обязательная, и добровольная, – неприязненно ответил тот, протягивая прозрачную папочку-файл с документами. Равиль и их внимательно просмотрел. Он – профессионал, и в его послужном списке записана не одна благодарность за изъятые фальшивые права и разысканный угнанный автотранспорт.

– А как насчет аптечки?

– Есть.

Равиль, склонившись к окну и окинув взглядом салон, сам увидел, что аптечка есть.

– Техосмотр прошли?

– Пожалуйста! – Мужик, набычившись, достал из бардачка талон.

– А почему не на стекле?

– Для вас главное, чтобы я прошел техосмотр или чтоб талон был на стекле? – огрызнулся водитель.

– Главное – техосмотр, – спокойно согласился невозмутимый Равиль, возвращая документы. – А можно чуть стеклышко поднять? – мягко спросил он.

Водитель повиновался.

– Спасибо, можно опустить, – без тени раздражения произнес Равиль.

– Могу ехать? – подобрел водитель, решивший, что его аргументы приняты.

– Не можете, – ровным тоном ответил Равиль. – У вас тонировка стекла явно выше нормы. Придется изъять талон техосмотра. Но это не страшно, – тут же успокоил встревоженного водителя инспектор. – Заплатите штраф, обдерете пленку и получите талон обратно. А за превышение я вас наказывать не буду. Может, вы насчет знака и правы.

– Да вы что, инспектор? – взвился мужик. Но уже без того куража, с которым начинал дискуссию. – Сколько же мне мороки?

– Ну, это вы бросьте. – Теперь в голосе Равиля зазвучали ранее не применявшиеся жесткие нотки. – Это вам не знак забытый. Вы, когда стекла тонировали, точно знали, что не разрешено больше определенных процентов.

– Но все же ездят! – чуть не взвизгнул водитель.

– Ничего, и до них руки дойдут, – потерял интерес к теме инспектор. – Пойдемте в мою машину, я выпишу вам официальное постановление.

Победа была полной и чистой. Нияз с восхищением смотрел на дядьку, так легко и спокойно перевернувшего ситуацию. Мужик теперь сам нарывался дать денег, а Равиль отказывался, хоть и в мягкой форме. В итоге сумма выросла со 100 рублей до 300, причем мужик, усевшийся в свой длинный «Пассат», уехал жутко счастливый, что отделался от предстоящей маеты со стеклами, пленками, ментами и сберкассами.

– Понял, как надо?

– Ага, – радостно закивал племяш.

– Пошли перекусим. – За делами они забыли про еду.

Кушать сели не в машине, насквозь пропахшей бензином и службой, а за остановкой, в нескольких метрах от своего передвижного поста, прямо на взгорке, поросшем зеленой, не загаженной дорожной пылью травкой.

Машин шло мало, сказывался предстоящий выходной день. Заканчивали маршрут большегрузы-дальнобойщики, ехали к семьям экипажи легковушек.

И так славно было Равилю сидеть на теплой земле, на аккуратно подостланном полиэтиленчике и кушать из бутылки с широким горлом домашний козий кумыс и домашние же учпеч-моки – вкуснейшие пироги с мясом, луком, картошкой, а главное – с жениной любовью.

Равиль тепло подумал о своей супруге. Ничего, еще три часа – и он направит острый нос своей «девятки» в сторону дома, к деткам и жене. И там уже его ждет не перекус, а еда. А потом, после домашней работы, которая тоже не в тягость, его ждут и прочие, совсем еще не надоевшие радости.

– Смотри, Равиль! – с набитым ртом пробубнил племяш, показывая направо. Оттуда со стороны Москвы по большой дуге некрутого виража шел черный «Опель Омега», попыхивая на пологом подъеме сизоватым дизельным выхлопом.

– Молодец, – похвалил инспектор. Мозги у племяша все-таки есть. Машина из того же лакомого разряда. Но вставать было лень, а главное – если «Опель» и нарушал скоростной режим, то ненамного: наметанным глазом Равиль видел, что вряд ли его скорость была больше 60 километров в час. Специально же злить человека никогда не надо, это инспектор знал точно. Тем более с этими долбаными телефонами доверия. Ну его, пускай себе едет.

Минуты три со стороны Москвы машин вообще не было, даже для такого спокойного времени случай нечастый. Затем протащился, тяжело вздыхая и на такой некрутой горке, «КамАЗ» с огромным тентованным прицепом.

А вот за ним гнала машинка, которая требовала вмешательства со стороны органов правопорядка. «Шестерка» летела явно больше сотни, будто догоняя кого-то. И «КамАЗ» обогнала грязновато, заставив встречную машину правой «ногой» встать почти на обочину.

А главное – Равиль уже заканчивал свой нехитрый перекус и снова был в боевой готовности.

Племяш пошел к машине, зафиксировать показание радара, а инспектор, не торопясь, подошел к краю дороги и повелительно взмахнул жезлом.

«Шестерка» послушно остановилась и, пролетев по инерции вперед, вежливо сдала задним ходом, окончательно остановившись напротив их «девятки», только с другой стороны трассы. С водительского места сразу вылез невысокий улыбчивый мужчина лет тридцати. Равиль пошел ему навстречу, неторопливо переходя шоссе.

– Что-нибудь нарушил, командир? – заулыбался тот, протягивая инспектору бумажник с правами.

«Здесь проблем не будет», – понял Равиль и, не удостоив нарушителя ответом, лишь сообщив свое имя и место работы, углубился в изучение документов.

С бумагами все было чисто.

– Да видел я знак, командир, – нетерпеливо мялся водитель. – Просто тороплюсь очень. Давай сразу штраф уплачу, я же не спорю. – И протянул инспектору три сотенные бумажки.

Равиль легким движением сгреб их в карман и возвратил документы. Но машину не отпустил, а, движимый каким-то профессиональным чутьем, еще раз скользнул взглядом по «шестерке».

– Не в угоне, не бойся, – снова заулыбался водитель. – Хочешь, проверь по компьютеру. – Парень вроде был спокоен, да и чего волноваться – Равиль же деньги взял.

– А кто в машине? – спросил инспектор.

– Мой брат двоюродный, – снова улыбнулся тот. – Я за него ручаюсь.

Равиль понял, что его насторожило. В речи парня пробивался северокавказский акцент, которого он по полной программе наслушался во время недавней командировки.

Он снова подошел к открытому окну и заглянул внутрь.

Пассажира узнал сразу.

И тот понял, что узнан. Не понял кем. Но что узнан ментом – понял.

Именно этого парня задержали на блокпосту с гранатометом. Не он, Равиль, задержал. Бойцы-чеченцы из спецбатальона «Восток». При парне всего было много: и автомат, и одноразовый гранатомет «Муха», и упаковка ранее невиданных Равилем «хаттабычей» – слегка сплющенных боеприпасов к подствольному гранатомету, модернизированных «духами» для метания в качестве маленьких ручных гранат.

После задержания бандита должны были передать следователям. Как же он здесь оказался?

Равиль совсем растерялся – он же не крутой спецназовец. И что теперь делать?

Попытаться задержать? Смерть и ему, и племяшу. Отпустить? Тоже плохо.

Так и не придумал ничего инспектор.

Потому что раздались три выстрела, и все три пули попали в цель. Одна, ударившая в нагрудный жетон, правда, срикошетила и со звоном улетела в траву. Но это никак не спасло Равиля: оба других ранения – в голову и в шею – были смертельными.

Водитель «шестерки» прыгнул за руль и попытался включить двигатель. Горячий мотор завелся лишь через несколько секунд, показавшихся тому и стрелявшему из «стечкина» пассажиру вечностью. Но завелся.

Водитель дал газу, и «шестерка» рванула вперед.

Может, и ушли бы без потерь, если б не заминка на старте.

Однако Нияз уже был на середине шоссе, испуганный и оглушенный происшедшим, но с автоматом «АКСУ» в руках.

Теплый июльский воздух мгновенно наполнился оглушающим грохотом и пороховой вонью, по асфальту запрыгали, сверкая боками, латунные гильзы.

Из этого «коротышки» и опытные бойцы не очень любят стрелять. Из тридцати выпущенных пуль – полного рожка – лишь две нашли цель. Одна пробила тент трудяги «КамАЗа», которого во второй раз за последние пять минут обгоняла злосчастная «шестерка».

Вторая попала в затылок водителю уходившей легковушки.

Машина крутнулась, ударилась об колеса «КамАЗа» и отскочила влево. Перелетев встречку и чудом разминувшись со встречным «жигулем», обезумевший водитель которого нажал на тормоза и сигнал лишь после несостоявшегося лобового столкновения, «шестерка» ушла с дорожного полотна и, пробив низкое ограждение моста, ухнула вниз, в овраг.

Нияз пытался сменить пустой рожок, но руки не слушались. А потом и менять не стал: снизу, с того места, куда упала машина, сначала повалил черный дым и следом, почти сразу, сильно рвануло, – даже с дороги были видны языки пламени. Конечно, это сработал не бензин. Это сдетонировали боеприпасы и взрывчатка, которой было вдоволь в автомобиле.

В служебной «девятке» зашуршала рация. Парень должен был ответить и сообщить о бое. Но не мог сделать ни шагу – ноги стали какими-то пустыми и безжизненными.

Это было его седьмое дежурство.

И это был его дядя.

Али через раскрытое окно тоже услышал выстрелы, потом взрыв и, обернувшись, увидел дым и пламя. Марат уменьшил скорость, ожидая приказа.

– Поехали вперед, – бросил Али.

– А как же… – начал было Марат, но Али оборвал его:

– У нас другие дела.

И надолго замолчал.

Как это было некстати! Только, казалось, все стало налаживаться – и на тебе! И где взять других бойцов?

«Ладно, сначала надо найти Скрепера, а там видно будет», – подвел итог Али.