Текст книги "Спецслужбы мира за 500 лет"

Глава 2
Смутное время

Любите врагов своих, гнушайтесь врагов Христа и бейте врагов Отечества.

Заповедь православного воинства

В результате межконфессиональной борьбы политическая ситуация в Европе к началу XVII в. существенно изменилась. Единая прежде католическая церковь была дополнена множеством протестантских церквей, что способствовало росту национального самосознания европейских народов. В первую очередь это касалось стран Северной Европы: Англии, Дании, Нидерландов, Швеции, ряда курфюршеств и королевств Германии, а также ряда кантонов Швейцарии.

Несмотря на все это, «серая» власть иезуитов по-прежнему оставалась сильна. Ими было разработано религиозно-идеологическое обоснование устранения монархов, неугодных (неподвластных) папскому престолу. В 1599 г. испанский иезуит Хуан Марианна в трактате «О короле и институте королевской власти» писал, что «государь-тиран» может быть низложен и даже убит, если будет заподозрен в оскорблении религии. А после сожжения в 1600 г. Джордано Бруно кардинал-иезуит Роберто Беллармино утверждал, что долгом народа является свержение монарха, отпавшего от истинной католической веры. При этом под «государями-тиранами» подразумевались лишь те монархи, которые становились препятствием в политической игре главных столпов Контрреформации – папского престола и Испании. Но даже если иезуиты и не участвовали непосредственно в убийстве носителей власти, то их теоретики вкладывали в сознание «избранных» мысль о возможности такого убийства. Потенциальным объектом фанатиков-террористов, за спиной которых стоял орден иезуитов, мог стать любой высокопоставленный протестант и даже вполне ортодоксальный католик, предпочитающий принимать самостоятельнее решения.

Однако деятельность иезуитов далеко не везде имела успех. В северных провинциях Нидерландов в результате буржуазной революции де-факто образовалась Республика Соединенных провинций (Голландская республика), ставшая предтечей всех современных европейских республик. Для защиты морской торговли, которая значительно оживилась после создания в 1602 г. Голландской Ост-Индской компании, молодое государство начало создать собственные военно-морские силы и, естественно, военно-морскую разведку. Укрепление голландского военного флота стало сдерживающим фактором для военно-морских сил Испании, заметно подорванных после гибели в 1588 г. Непобедимой Армады. И хотя в руках испанских Габсбургов все еще оставались Южные Нидерланды, в 1609 г. между Соединенными провинциями и южными штатами, контролируемыми испанцами, при посредничестве Англии и Франции на двенадцать лет установилось относительное перемирие.

* * *

Испания, основной оплот католической веры в Западной Европе в XVI–XVII вв., постепенно теряла былое влияние. По условиям Вервенского мира 1598 г. Филипп II признал Генриха IV королем Франции и отозвал свои войска с французской территории, чем окончательно лишил военной поддержки сторонников Католической лиги. Войны с протестантской Англией и непризнанной Голландской республикой все больше истощали королевскую казну. А деньги были нужны не только на содержание армии – огромные средства требовались и для ведения тайной войны против Англии, Нидерландов и Франции. При этом значительная часть средств, выделяемых на военные расходы, не доходила по назначению, а планомерно присваивалась алчными испанскими чиновниками во главе с герцогом Ф. Лермой, фаворитом короля Филиппа III.

Некоторое облегчение испанской короне принесла смерть Елизаветы I, так как пришедшие в 1603 г. к власти Стюарты взяли курс на сближение с Испанией. Тем не менее некогда богатейшее государство Европы к 1607 г. фактически стало банкротом.

Большой финансовый и материальный ущерб Испании наносили пираты, активно действовавшие в акватории Карибского моря и на других морских путях. Ситуацию усугубило начавшееся в 1609 г. выселение из Испании морисков – мавров, официально принявших христианство. Доходы от конфискации их имущества не компенсировали убытки от спада торговли, и в результате многие города пришли в запустение.

* * *

В соседней с Испанией Франции после нескольких десятилетий гражданских (религиозных) войн наступило временное перемирие, чему способствовал Нантский эдикт 1598 г., даровавший французским гугенотам свободу совести в некоторых регионах и полноправное участие в общественной жизни.

Несмотря на то что Генрих IV перешел в католичество, он оставался постоянным объектом покушений со стороны фанатиков-монахов, за спиной которых маячила тень иезуитской сутаны. Казнь Жана Шателя, покушавшегося на короля в 1595 г. при подстрекательстве иезуитов – отца Гиньяра и отца Гере, – и последовавшее за ней изгнание иезуитов из Франции не прервали цепь покушений: 1598, 1599, 1600 и 1601 гг. также отмечены попытками расправы.

Особое место в этом перечне занимает заговор герцога Шарля де Гонто барона де Бирона, главного адмирала и маршала Франции, ближайшего сподвижника Генриха IV. Мечтая стать королем Бургундии, наместником которой он являлся, в 1600 г. де Гонто вступил в сговор с Карлом Эммануэлем, герцогом Савойским. Генрих IV узнал об этом через своих тайных агентов, но, так и не научившись карать изменников, предпринимать ничего не стал. В 1601 г. между де Гонто, герцогом Савойским и королем Испании Филиппом III была достигнута договоренность, предусматривавшая устранение всей королевской семьи, включая дофина, будущего Людовика XIII, последующее расчленение Франции с присоединением части ее земель к Испании и Савойе и учреждение на оставшейся территории выборной монархии, подчиненной Филиппу III. В 1602 г. в сговор с де Гонто вступил герцог Ангулемский, брат Генриетты д’Антраг, королевской фаворитки. При поддержке все той же Испании предполагалось устранить Генриха IV и его наследников, провозгласив королем сына Генриетты. Однако на этот раз Генрих поверил документальным доказательствам измены де Гонто. В июле 1602 г. барон был казнен, но свою любовницу и ее родственников король простил.

В сентябре 1603 г., под давлением католиков-роялистов, король разрешил иезуитам вернуться во Францию, более того, его духовником стал иезуит Пьер Коттон. Вероятно, Генрих полагал, что, если иезуиты имеют во Франции столь сильное влияние, необходимо сделать их союзниками и использовать в своих целях. Однако сами иезуиты считали короля, допустившего веротерпимость и несколько раз менявшего веру из политических соображений, закоренелым еретиком.

К 1610 г. орден иезуитов во Франции значительно окреп: в четырех орденских провинциях насчитывалось 36 коллегий, 5 новициатов, один дом профессов и одна миссия. Самая большая иезуитская школа Ла-Флешь, основанная лично Генрихом IV, насчитывала 1200 учеников, в основном благородного происхождения. При этом проповедники-иезуиты постоянно вели стратегическую пропаганду против еретиков. Не называя имени короля, они обличали его потворство гугенотам, и семена нетерпимости давали все больше всходов в почве, удобренной кровопролитными религиозными войнами предыдущего столетия.

Весной 1610 г. во Франции стали распространяться активные слухи о предстоящей войне, в которой Генрих IV намеревался принять участие на стороне протестантских князей Священной Римской империи против австрийских и испанских Габсбургов. Обеспокоенные иезуиты стали открыто выступать против этой войны. С ними были солидарны многие. Шестнадцатого мая 1610 г., на следующий день после коронации ревностной католички Марии Медичи, жены Генриха, и за пять дней до отъезда в войска, король был смертельно ранен Жаном Франсуа Равальяком. Террорист был ярым католиком, который не скрывал своего недовольства той религиозной свободой, которой при Генрихе IV стали пользоваться гугеноты.

Поспешно проведенное следствие не установило сообщников убийцы, а сам он даже под пыткой продолжал утверждать, что действовал в одиночку. (Известно, что исповедник погибшего короля, иезуит отец Коттон, убеждал Равальяка не обвинять «добрых людей».) В любом случае смерть Генриха IV была выгодна всем папистам: Габсбургам, иезуитам и Марии Медичи, которая могла править Францией до совершеннолетия Людовика XIII, которому было всего девять лет. Недаром когда Жаклин д’Эскоман дала показания против предыдущей фаворитки Генриха IV, маркизы де Верней, и герцога д’Эпернона, она была обвинена во лжи и заключена в тюрьму. О связи заговорщиков с мадридским двором поведал в мемуарах и Пьер де Жарден (капитан Лагард), который получил достоверные сведения о готовящемся покушении и успел предупредить Генриха, но король «по своему обычному характеру» не принял никаких мер предосторожности и не стал увеличивать численность охраны. То, что французский король пал жертвой заговора, руководимого испанцами, впоследствии утверждали друг и первый министр Генриха IV герцог Сюлли, а также кардинал Ришелье.

* * *

Что касается Священной Римской империи, то там к концу XVI в. обострились межконфессиональные отношения, заложенные в половинчатости Аугсбургского мира 1555 г., не признавшего свободы вероисповедания подданных. Принцип cujus regio, ejus religio[51]51
  Чья власть, того и вера (лат.).


[Закрыть] создал условия для возобновления конфессионального противостояния. Территориальное расширение теперь уже радикального кальвинизма (Ангальт, Гессен-Кассель, Баден-Дурлах, Курпфальц) было враждебно встречено не только католиками, но и лютеранами. А под воздействием Контрреформации к католичеству вернулись многие церковные княжества и города Западной и Южной Германии; в австрийских землях и некоторых имперских городах началось преследование не только радикально настроенных, но и умеренных протестантов. К концу XVI в. из-за межконфессиональных конфликтов работа Имперского суда была парализована, а с начала XVII в. потерял работоспособность и имперский Рейхстаг.

Ситуация в империи усугублялась конфликтами внутри Габсбургского дома, постоянными неудачами в австро-турецкой войне 1593–1606 гг. и начавшемся в 1604 г. антигабсбургским восстанием в Верхней Венгрии под руководством канцлера Трансильвании Иштвана Бочкаи. Последний ради сохранения независимости своей страны воспользовался помощью турок и, одержав ряд побед над австрийскими войсками, в 1605 г. был выбран князем Трансильвании. После заключения Венского мира Бочкаи был официально признан Габсбургами как полноправный правитель Трансильвании, но в декабре 1606 г. он был отравлен теперь уже собственным канцлером М. Котеем.

Несмотря на заключение в ноябре 1606 г. Житваторокского мирного договора между Османской империей и Священной Римской империей, ситуация в последней была далека от благополучной. Уже в апреле 1606 г. главой Австрийского дома был провозглашен король Венгрии и Богемии Матиас II (сын императора Максимилиана II). В декабре 1607 г. герцог Максимилиан Баварский захватил имперский город Донауверт. В ответ в мае 1608 г. восемь протестантских князей и семнадцать протестантских городов организовали лютеранско-кальвинистскую Евангелическую унию, которую возглавил курфюрст Пфальца Фридрих IV. В июне 1608 г. душевнобольной император Рудольф II отказался от Австрии, Венгрии и Моравии в пользу Матиаса, оставив за собой лишь императорский титул и Чехию. В июле 1609 г. император предоставил Чехии широкую внутреннюю автономию, благоприятствующую развитию радикальных протестантских течений. И тогда же их противники учредили Католическую лигу, главой которой стал Максимилиан Баварский. Противостояние между конфессиями стремительно и неуклонно углублялось.

* * *

Шиитская Османская империя в конце XVI в. вышла победительницей из упорной войны с суннитской Персией, захватив Закавказье и Западную Персию. В начале XVII в. османы вели военные действия с империей Габсбургов в Венгрии (австро-турецкая война 1593–1606 гг.). Одновременно продолжалось восстание крестьян в Анатолии. Повстанцы, численность которых достигала тридцати тысяч человек, под руководством К. Языджи, а с 1602 г. Д. Хасана контролировали значительную часть территории Османской империи. Султан Ахмед I и его военачальники, используя развитую сеть агентов влияния, стремились внести раскол в лагерь повстанцев, и им это удалось. Летом 1603 г. Хасан попросил султана о прощении всех руководителей восстания, и был услышан. Около 400 участников восстания, включая Хасана, получили высокие посты и были направлены в армию, действовавшую против австрийцев. Однако предатель окончил свои дни плохо: в конце 1605 г. он был казнен за раскрытые агентами султана тайные переговоры с венецианцами и папой о сдаче одной из султанских крепостей в Далмации.

Период относительного спокойствия оказался недолог. Уже к концу 1603 г. борьбу с центральной властью начали войска бейлербеев Халеба и Карамана. В короткий срок численность повстанцев в Анатолии выросла с пятидесяти до двухсот тысяч человек. Особенно опасным стал очаг восстания в районе к западу от Анкары, где действовали отряды (ок. 30 тысяч человек) во главе с крестьянином Календер-оглу, которые доходили до берегов Эгейского и Мраморного морей.

Получив от своих тайных агентов при османском дворе сведения об истинном состоянии дел в империи, персидский шах Аббас I Великий сформировал элитный корпус и, воспользовавшись тем, что Османская империя вела войну с Габсбургами, захватил Тебриз, Нахичевань и Ереван. В 1605 г. турецкая армия Синан-паши была разбита под Тебризом.

В 1606–1610 гг. Османская империя сосредоточилась на борьбе с повстанцами в Малой Азии. В августе 1608 г. повстанческая армия Календер-оглу была разбита, а ее остатки (2000 человек) отступили в персидские владения, где перешли на положение шахских рабов.

В 1612 г. османы и персы заключили перемирие, по условиям которого Персия вернула себе северо-западные районы страны, включая Закавказье.

* * *

Протестантская Англия на рубеже XVI–XVII вв. одновременно вела две войны: с Испанией (в 1587–1604 гг.) и Ирландией (в 1594–1603 гг.);[52]52
  В Англии называется Девятилетней войной, в Ирландии – Войной за независимость.


[Закрыть] в обеих войнах англичанам (англиканам) противостояли католики.

К концу XVI в. положение англичан в Ирландии было критическим: восстал Ленстер, начался разгром поместий английских колонистов в Манстере. В конце 1599 г. фаворит Елизаветы I Роберт Девере, второй граф Эссекс, потерпел поражение в Ольстере от войск Северной лиги под командованием Гуга О’Нила, а в сентябре 1601 г. пятитысячный отряд испанских войск, высадившийся в Манстере, захватил город Кинсейл.

В самой Англии граф Эссекс, осенью 1600 г. попавший в опалу и потерявший источник доходов (откуп таможенных пошлин на сладкие вина), составил заговор, к которому примкнули до трехсот человек, недовольных правлением королевы. Программа Эссекса включала изменение состава Тайного совета, реформу англиканской церкви и известную терпимость в отношении католиков. Заговорщики планировали неожиданно захватить Уайтхолл, арестовать государственного секретаря Роберта Сесила и Уолтера Рейли, созвать парламент и публично осудить их. По замыслу сторонников Эссекса, Елизавете I пришлось бы признать победителей, а при ее отказе планировалось возведение на английский трон короля Шотландии Якова VI.

Но королевской секретной службе, славившейся своими изысканными методами ведения тайной войны, замыслы заговорщиков стали известны, и 7 февраля графу Эссексу было передано королевское повеление немедленно прибыть на заседание Тайного совета. Граф ответил отказом, сославшись на тяжелую болезнь.

Утром 8 февраля 1601 г. к дому Эссекса пришли четверо высших сановников, посланных Тайным советом, и потребовали воздержаться от необдуманных поступков, проведя таким образом операцию по превентивному предотвращению возможного выступления. Однако у тех, кто посылал парламентариев, в запасе была еще одна задача – спровоцировать антигосударственное выступление, чтобы легально подавить его с применением силы. Расчет оказался верен: Эссекс увел лордов в дом и фактически взял в заложники, после чего более двухсот молодых дворян, сторонников графа, с вооруженными слугами двинулись в направлении Сити, рассчитывая на поддержку жителей. И… попали в ловушку. Шериф Смит, с которым заговорщики связывали особые надежды, не принял их сторону, как не принял ее и лорд-мэр Сити Ф. Блэк, а путь к Уайт-холлу был перекрыт верным королеве отрядом. Мятежники отступили к дому Эссекса, где узнали, что заложники уже освобождены «некими неизвестными лицами». Вскоре дом Эссекса был окружен королевскими войсками, и участники заговора вынуждены были сдаться.

Через четыре дня после провала заговора капитан Томас Ли составил план захвата королевы, чтобы вынудить ее освободить задержанных мятежников (свыше ста человек). Но везде были глаза и уши – Ли был схвачен и спустя трое суток приговорен к смерти. А 25 февраля во дворе Тауэра казнили и графа Эссекса.

Впоследствии Елизавета I писала Борису Годунову, что российский посланник в Англии дворянин Г. И. Микулин готов был сражаться на стороне правительственных войск. Сам Микулин сообщил в Москву только о факте мятежа и казни Эссекса.

Для подавления восстания в Ирландии наместник провинции лорд Маунтджой и военный губернатор Джордж Кэрью составили план:

1) проводить тактику выжженной земли истребляя мирное население, уничтожая скот, сжигая деревни, посевы, лес, и т. д.;

2) на отвоеванных у повстанцев территориях строить укрепления и размещать в них крупные английские гарнизоны;

3) вести тайную войну, привлекая на свою сторону союзников Гуга (Хью) О’Нейла и нейтральных вождей ирландских кланов путем подкупа и обещанием помилования.

В 1603 г. войска повстанцев были разгромлены, и О’Нейл прекратил сопротивление, а Ирландию опустошили английские войска.

В том же году после смерти Елизаветы I на английский трон под именем Якова I взошел сын Марии Стюарт, король Шотландии Яков VI, который провозгласил унию Англии и Шотландии и взял курс на сближение с Испанией. Этот курс противоречил интересам английской буржуазии, но 18 августа 1604 г. с Испанией был заключен мир.

Жесткая репрессивная политика в отношении английских католиков сформировала в их среде группу, которая составила знаменитый Пороховой заговор. Совершить покушение планировалось путем подрыва Вестминстерского дворца во время тронной речи короля 5 ноября 1605 г., на которой должны были присутствовать члены обеих палат парламента и представители высшей судебной власти.

Заговор можно рассматривать как одну из первых попыток[53]53
  Десятого февраля 1567 г. при взрыве дома в Эдинбурге погиб отец Якова I, принц-консорт Дарнли. Предпринимались попытки взорвать государственные здания в Гааге и в Антверпене. В царствование Елизаветы I подобный план собирался осуществить М. Муди.


[Закрыть] масштабного террористического акта, готовившегося с подачи главы английских иезуитов Генри Гарнета (псевдонимы Миз и Фармер). Теневой штаб Гарнета состоял из опытных конспираторов-иезуитов Ника Оуэна и священника Олдкорна. На связи с ними находились и другие иезуиты: Фишер (псевдонимы Перси и Ферфакс), Джерард (псевдонимы Стандиш и Брук) и Гринуэй (псевдонимы Гринуэлл и Тесмонд).

Некоторые историки считают, что это была попытка провести Контрреформацию с последующим возведением на престол малолетней принцессы Елизаветы Стюарт (старшая дочь Якова и его жены Анны Датской) при католических регентах. Другие настаивают, что заговор был инспирирован английской секретной службой, стремившейся дискредитировать иезуитов и усилить позиции англиканской церкви. В любом случае, ряд показательных казней приверженцев католической веры в конце 1604 г. активизировал подготовку заговора.

Во главе заговора стояли Роберт Кейтсби, участник мятежа графа Эссекса; Томас Винтер, вошедший в контакт с властями Испании и испанских Нидерландов; Томас Перси, двоюродный брат графа Нортумберлендского, имевший связи при дворе; Джон Райт и Гай Фокс, несколько лет служивший испанской короне.

Вначале они арендовали помещение в доме рядом с палатой лордов, откуда планировалось прорыть тоннель. Однако Т. Перси сумел арендовать подвал, находившейся непосредственно под залом палаты лордов. Из лондонского района Ламбет заговорщики переправили по Темзе 36 бочонков пороха, общий вес которого составлял около 2,5 тонны. Этого количества было достаточно, чтобы разрушить здание парламента до основания. Поджечь фитиль (а затем покинуть Англию) было поручено Гаю Фоксу, имевшему опыт обращения со взрывчатыми веществами. Остальные заговорщики укрылись в графстве Уорикшир, где были сильны позиции католиков; оттуда они планировали начать новое выступление.

По официальной версии, заговор был раскрыт благодаря анонимному письму, полученному 26 октября 1605 г. лордом Монтиглом. Историки предполагают, что автором письма мог быть один из заговорщиков – либо же сам лорд Монтигл, который, узнав от своих агентов о готовящемся взрыве, захотел стать «спасителем Англии». Монтигл сообщил о письме Р. Сесилу и четырем лордам – членам Тайного совета. Но у заговорщиков были свои информаторы, доложившие им о письме. После некоторых раздумий взрыв все же было решено осуществить. Третьего ноября Фокс сообщил, что замаскированная в угле мина не найдена, а в ночь с 4 на 5 ноября Фокса задержали; при обыске обнаружили бочонки с порохом и приготовленный фитиль.

В течение недели практически все участники заговора были обезврежены; кое-кого убили при задержании, остальных ждал суд и скорая казнь. Новое английское дворянство и буржуазия выиграли еще один раунд в борьбе с Контрреформацией. Пороховой заговор серьезно усугубил положение католиков в Англии – только спустя 200 лет католики получили примерно равные права с протестантами.

Постепенно английский абсолютизм вступал в противоречие не только с интересами буржуазии и нового дворянства, но и крестьянства. В 1607 г. в центральных графствах Англии (Нортгемптоншире, Лестершире и др.), где огораживание в течение XVI – начала XVII вв. приняло самые широкие размеры, вспыхнуло крестьянское восстание, в котором, по разным данным, приняли участие около 8–10 тысяч человек. Восставшие уничтожали изгороди на угодьях феодалов и засыпали канавы на пахотных землях. Однако восстание, не имевшее единого руководства, было быстро подавлено военной силой.

* * *

В Северной Швеции смена веков также проходила в упорной борьбе между католиками и протестантами. В 1587 г. Сигизмунд Васа, сын шведского короля Юхана III, был избран на польский престол под именем Сигизмунд III. После смерти отца в 1592 г. Сигизмунд объединил под своей личной унией Речь Посполитую и Швецию. С восшествием на престол нового короля над Швецией нависла угроза Контрреформации, поскольку Сигизмунд III исповедовал католицизм и находился в тесном контакте с иезуитами. Его противником являлся герцог Карл Седерманландский, считавшийся одним из главных защитников протестантской веры в Швеции и которого шведский риксрод (государственный совет) на время отсутствия короля назначил регентом.

Во время гражданской войны, начавшейся в 1597 г., немногочисленные польские войска, принимавшие участие в конфликте, 25 сентября 1598 г. потерпели поражение в битве при Стонгебру, а в 1599 г. шведский риксдаг (парламент) низложил Сигизмунда III.

К 1600 г. сторонники Сигизмунда либо эмигрировали, либо раскаялись, либо были казнены. Но правитель Речи Посполитой не оставил надежд вернуть себе шведский престол, и с этого момента его внешняя политика в основном была направлена на достижение этой цели.

В марте 1600 г. Сигизмунд объявил о присоединении к Речи Посполитой герцогства Эстляндия, отошедшего к Швеции после раздела земель ордена меченосцев. Началась польско-шведская война 1600–1611 гг. за господство в Прибалтике.

Польско-литовская шляхта, желая получить новые земли и эстляндские порты на Балтике, считала, что война будет легкой и победоносной и что армия отразит любые атаки шведов в Эстляндии. Не имея должной агентуры в стане врага, а следовательно, и информации, шляхта не могла (и самоуверенно не желала) знать, что у шведов есть ряд преимуществ. Швеция могла собрать армию быстрее Речи Посполитой ввиду большей централизации государства, прозрачной мотивации и осведомленности о состоянии дел в стане противника. Кроме того, польские войска на тот момент принимали участие в войнах молдавских феодалов, и поэтому шведская армия получила трехкратное численное превосходство.

К началу 1601 г. шведы взяли под контроль не только Эстляндию, но и бо́льшую часть Ливонии. Польский сейм был вынужден увеличить ассигнования на армию и отозвать войска под командованием литовского польного гетмана Яна Ходкевича и польского канцлера Яна Замойского с южного фронта на находящийся под серьезной угрозой север.

* * *

В октябре 1600 г. в Москву прибыло посольство Речи Посполитой во главе с великим гетманом Литовским Львом Сапегой. Посольство предложило заключить «вечный мир» на условиях передачи Польше Смоленска и Северской земли. Это предложение Борис Годунов отверг, заключив только русско-польское перемирие на 20 лет. В августе 1601 г. посольство Сапеги отбыло на родину.

Но посольство не ограничивалось исполнением одной лишь дипломатической миссии – второй его задачей было выяснение политической обстановки в России. К тому времени иезуиты разработали план объединения Московского царства и Речи Посполитой в единое государство и создание Польско-Литовско-Московской унии[54]54
  Уния (от лат. unio – единство, объединение) – форма соединения монархических государств под короной одного суверена.


[Закрыть] с постепенной, но неминуемой католизацией православной России.

И именно Сапегу считают одним из главных авторов плана подчинения Московского государства Речи Посполитой с помощью самозванца, посаженного на московский престол.

По некоторым сведениям, в составе польского посольства находился молодой человек, которого готовили на роль «царевича Дмитрия». Таким образом, слухи о чудесном спасении ребенка могли не только быть выгодны русскому боярству, но и иметь серьезное иностранное происхождение. Это вполне вероятно хотя бы потому, что участие польско-литовских войск (как частно-наемных, так и подчинявшихся правительству) в интервенции напрямую связано с именем царевича. Нельзя исключить, что некоторые влиятельные лица Речи Посполитой решили использовать сложившуюся в Москве ситуацию в своих интересах. А возможно, и смоделировать ее.

Отметим, что в те далекие времена слухи, передаваемые из уст в уста, имели большое значение. Число людей, умевших читать и писать, было невелико, и даже среди бояр грамоту знали немногие. Таким образом, распространение информации осуществлялось почти исключительно в устной форме, а точность передачи зависела от личных качеств рассказчика и памяти слушателей. Если рассказчика уважали, его словам было больше веры. При этом единственным источником официальной информации для населения являлось публичное чтение государевых грамот. В подобных условиях слухи становились эффективным и мощным инструментом формирования общественного мнения.

Даже в наше время распространение слухов – один из элементов непрекращающейся много тысячелетий психологической войны. Как правило, они оказывают наибольшее влияние в тот период, когда государство находится в условиях политического и/или экономического кризиса. Нестабильность общества создает благоприятные условия для тотального промывания мозгов. В Московском государстве такая ситуация сложилась в результате сильнейшего неурожая и последовавшего небывалого голода 1601–1603 гг. Только в столице, по официальным данным, умерло более 120 тысяч человек.

Негативным последствием голода стало появление большого количества вооруженных отрядов, состоявших из беглых или отпущенных на волю (чтобы не кормить их) холопов, посадских людей, а также разорившихся и вполне успешных представителей правящих сословий, искавших легкой добычи. В сентябре 1603 г. в Подмосковье с трудом была разгромлена банда Хлопка (он же Хлопко Косолап), по численности сопоставимая с небольшой армией. Командовавший правительственными войсками окольничий И. Ф. Басманов погиб. Войска под руководством С. Годунова, родственника царя, были разбиты под Астраханью «воровскими» казаками, сам Годунов едва спасся бегством. Никому не подконтрольные вооруженные банды становились серьезной угрозой не только для населения, но и для центральной московской власти.

Социальная база для поддержки «законного и справедливого» царя была подготовлена рядом объективных и субъективных причин. По нашему мнению, основную ответственность за события Смутного времени несет «боярская дружинная среда», повторно – после событий, предшествовавших ордынскому нашествию, – столкнувшая Отечество на грань катастрофы в угоду своим личным и клановым амбициям.

Исторические материалы, посвященные Смутному времени, указывают самую характерную особенность той поры – многократное и практически непрерывное предательство и клятвопреступление. Большинство московских бояр и дворян не раз и не два, несмотря на крестное целование, переходили от одного государя или претендента на трон к другому, руководствуясь не убеждениями, а сугубо личной выгодой. Другая характерная черта той поры – широкое участие в междоусобице иностранцев: поляков, литовцев, шведов, немцев, французов, шотландцев и других народов, а также казаков, продававших свой клинок не за честь и славу, а за корысть. По нашему мнению, и первое и второе было во многом следствием тайной войны, которая активно велась католическим папским престолом, и конкретно орденом иезуитов, против православной России.

Одним из субъективных факторов Смуты явилась крайне низкая эффективность «государевых» секретных служб в 1601–1613 гг. В течение Смутного времени все претенденты на московский престол пали от рук разных группировок заговорщиков. Небольшие отряды хорошо подготовленных иноземных профессиональных наемников, входившие в состав царской охраны и, к слову, до конца сохранявшие верность присяге, изменить положения не могли.

Возможно, в начале XVII в. Борис Годунов не придавал особого значения появлению самозванца. В условиях разгоравшейся польско-шведской войны взор московского правителя обратился к Эстляндии, где в тот период активно работала русская разведка. Например, «в 1599 и 1600 гг. ивангородские воеводы отправляли в Нарву и Ревель купца Тимофея Выходца и некоего Иванова, чтобы агитировать в пользу русского правительства».[55]55
  Петров А. В. Город Нарва, его прошлое и достопримечательности. – СПб., 1901. – С. 133.


[Закрыть] В марте 1600 г. в Москву приезжал нарвский «палатник» Арман Скров вместе с двумя «немчинами», Анцом Крамером и Захаром Вилкелманом. Скров вел тайные переговоры с главой Посольского приказа В. Я. Щелкаловым о сдаче Ругодива (Нарвы) «под руку» Годунова. С аналогичной миссией примерно в тоже время в Москву приехал из Колывани (Ревеля) «палатник» Херт Фриз, имевший «три грамоты о государевых делах».

Мы не ставим перед собой задачу выяснить истинное имя Лжедмитрия I и других лиц, выступавших под именем «воскресшего» сына Ивана Грозного. Более важной представляется роль, которую самозванцы сыграли в создавшихся условиях. Нас (надеемся, что и наших читателей) гораздо больше интересуют действия, связанные с борьбой за власть и обеспечением безопасности властителей «секретными методами».