Текст книги "Диверсанты. Легенда Лубянки – Павел Судоплатов"

Для обеспечения действий рейдеров в немецких колониях в Африке и Океании создавались секретные базы снабжения и тайные стоянки для ремонта кораблей и отдыха экипажей. Немецкая военно-морская разведка, традиционно действовавшая достаточно сепаратно от сухопутных сил, готовилась к ведению собственной диверсионной войны на военно-морских базах и в портах вероятного противника. По инициативе адмирала Тирпица перед Первой мировой войной в Берлине была создана разведывательно-диверсионная школа военно-морской разведки.

Сделаем еще одно небольшое отступление. В 1867 г., после поражения в войне с Пруссией и образования Австро-Венгрии, Австрия утратила доминирующее положение в Центральной Европе и стала «младшим партнером» Германии. Основные усилия австрийских секретных служб в конце XIX – начале XX в. были направлены против Балканских стран, в первую очередь Сербии и поддерживавшей борьбу славянских народов России. Однако территориальные противоречия между Австро-Венгрией и Италией, особенно обострившиеся после войны 1866 г., привели к тому, что обе эти страны, входившие в Тройственный союз, вели друг против друга активную тайную войну. К 1912 г. в составе разведывательного бюро создана подгруппа «специальных операций». Первой ее задачей явилась организация в Албании и Македонии агентурно-диверсионной сети, предназначенной для действий против Италии, Сербии и Черногории в случае войны. Подготовка специальных подразделений, которые должны были начать свою работу «в особый период», – один из примеров прозорливости и системности секретной службы Австро-Венгрии.

Предварительная подготовка принесла свои плоды в августе – сентябре 1914 г. Начальник разведывательного бюро австрийского Генерального штаба М. Ронге вспоминал:

«Хорошую службу сослужили нам в этом отношении македонские четники (партизаны), на которых одновременно была возложена задача организации разрушений на линиях железных дорог, ведущих от Салоник в Сараево. Против этой важной для сербов коммуникации, по которой доставлялось из Франции вооружение, были также направлены албанские и турецкие отряды из Албании. Из попытки включить в действие македонский комитет в Болгарии, для угрозы с тыла сербским войскам у Дрины, ничего не вышло, ибо он располагал не более чем 300 вооруженных людей. <…>

В сентябре диверсионная война приняла такие размеры, что сербское правительство в своем органе „Самоправа“ от 25-го числа дало выход своей злости в статье, озаглавленной „Граф Тарновский и македонские банды“».[21]21
  Ронге М. Разведка и контрразведка. М., 1939. С. 66–67.


[Закрыть]

В ходе Первой мировой войны серьезных попыток использовать преимущества диверсионных операций на коммуникациях противника высшим военно-политическим руководством Российской империи предпринято не было. Генеральный штаб, не обращавший в мирное время должного внимания на подготовку диверсионной деятельности, не смог организовать эффективное применение диверсий во время войны. Он упустил наиболее благоприятное для диверсионных действий время – период мобилизации и сосредоточения австро-венгерской и немецкой армий, хотя план Шлиффена, предусматривавший разгром России и Франции поодиночке, русская разведка вскрыла заблаговременно. Оперативная работа велась без тщательно продуманного плана, без учета собственных замыслов и действий противника. Попытки командования организовать партизанскую войну при отступлении русской армии из Царства Польского и Литвы также не увенчались успехом: удачно был осуществлен только налет на Невель в ноябре 1915 г. Наиболее последовательным сторонником «малой войны» являлся лишь генерал В. Н. Клембовский, еще до Первой мировой войны убедительно доказывавший необходимость активных партизанских действий, ведущихся с инициативой от армии.

Надо отметить, что благоприятные политические и стратегические условия для проведения отдельных диверсионных операций и развертывания народной партизанской войны имелись в оккупированной австрийцами Сербии. Сербы традиционно благожелательно относились к русским, кроме того, они накопили многовековой опыт партизанской борьбы с турецкими войсками. Известно, что общее число сербских четников (ceta – отряд) не превышало 10 000 человек, но для борьбы с ними австрийцы были вынуждены держать армию и полицейские части численностью 75 000–100 000 штыков и до конца войны так и не сломили партизан. Координация Генеральным штабом действий сербских повстанцев и регулярной русской армии, а также помощь им подготовленными инструкторскими кадрами и материально-техническим снабжением могли обернуться значительным успехом для России, тем более что к началу Первой мировой войны предназначенные для проведения разведывательно-диверсионных операций штатные (пограничные и пластунские) подразделения в империи имелись.

Не было уделено должного внимания и созданию стрелкового оружия, отвечавшего потребностям специальных подразделений. Еще в 1905 г. В. Г. Федоров предложил проект переделки винтовки Мосина образца 1891 г. в автоматическую, а в 1907 г. опубликовал книгу «Автоматическое оружие». Однако работы по созданию индивидуального автоматического оружия сдерживались представителями консервативного крыла русской военной науки, взгляды которых разделял Николай II. В 1912 г. между государем и Федоровым произошел следующий разговор:

«Это вы изобрели автоматическую винтовку?» – «Так точно, – я, Ваше Величество…» – «Я решительно против ее применения в армии…» – «Разрешите, Ваше Величество, узнать почему?» – «Для нее не хватит патронов…»[22]22
  Цит. по кн.: Болотин Д. Н. История советского стрелкового оружия и патронов. СПб., 1995. С. 64.


[Закрыть]

Мы уже упоминали о переделке самовзводного револьвера конструкции Л. Нагана в несамовзводный. Приведенный диалог также показывает, что и сам император, и его ближайшее окружение «ценили» жизнь воинов гораздо ниже стоимости материальных средств, которые, в свою очередь, при всем желании «быстрой и победоносной войны» отпускались с огромным дефицитом. Стоит ли говорить, что в среде технической интеллигенции тогдашний режим формировал подобными поступками глухую и далеко не всегда скрытую ненависть.

В 1913 г. В. Г. Федоров разработал автоматическую винтовку под специальный патрон калибра 6,5 мм; на испытаниях винтовка показала неплохие результаты. В дальнейшем на базе винтовки конструктор создал ружье-пулемет, которое он же первым назвал знакомым сейчас всем словом «автомат». Однако косность военно-политического руководства Российской империи привела к тому, что русская армия вступила в Первую мировую войну, не имея на вооружении ни отечественных ручных пулеметов, ни автоматических винтовок, ни автоматов. Хотя справедливости ради стоит отметить, что первое специализированное подразделение автоматчиков было создано именно в России, но оказать существенное влияние на ход боевых действий это единичное образование, конечно же, не могло.

Германия имела перед Первой мировой войной недостаточное число подразделений, предназначенных для проведения специальных операций, однако ее разведка, возглавляемая В. Николаи, действовала талантливо и агрессивно. Основные усилия в диверсионной работе Германии были направлены на Францию, Великобританию и Северную Америку, где одно из важнейших направлений возглавлял капитан Ф. фон Ринтелен. Задачей германских диверсантов являлся срыв военных перевозок союзников (например, в Марселе). Выпускники берлинской школы военно-морской разведки осуществили несколько успешных диверсий против кораблей британского флота, потопив «Авангард», «Орион», «Ястреб» и другие боевые единицы. Наиболее известной диверсионной операцией, осуществленной агентурой Германии против России, является взрыв флагмана Черноморского флота линкора «Императрица Мария» в октябре 1916 г. Действия немецких рейдеров осенью 1914 г. также были эффективными: движение британских торговых судов в Индийском и Атлантическом океанах оказалось парализовано.

Преимущества «малой войны» против стран Антанты наиболее успешно использовал генерал П. фон Леттов-Форбек в Танганьике (часть Танзании) и Кении. Его подчиненные из немцев и местного населения, действуя небольшими мобильными отрядами, сковали 300-тысячную (!!!) группировку союзников.

В мемуарах Леттов-Форбек писал:

«Ничего не осталось другого, как достигнуть цели мелкими отрядами – патрулями… Маленькие смешанные отряды, от восьми до двадцати человек, огибали лагеря противника и действовали на его сообщениях с тылом. <…> С тридцати метров противник обстреливался из засады, брались пленные и добыча, и патруль исчезал снова в бесконечной степи»; патрули «…действовали скрытно, избегали столкновений и взрывали железные дороги».[23]23
  Леттов-Форбек [П.] Мои воспоминания о Восточной Африке. М., 1927. С. 61, 63.


[Закрыть]

Общая численность немецких отрядов в Африке составляла менее 15 000 человек, из которых собственно немцев было всего 3000. Организация шла исключительно за счет регулярных войск и под руководством армейских штабов. Немецкие партизаны сложили оружие только после сообщения об окончании войны, они потеряли менее 1000 человек, а союзники – свыше 80 000.

Большое значение германское командование придавало организации специальных операций военного, экономического и политического характера против союзников в Китае и Азии в 1915–1916 гг. Здесь Германия преследовала следующие цели: действия на коммуникациях противника; разрушение железнодорожного и водного транспорта, складов и баз, портов и предприятий, работавших на оборону Антанты; организация беспорядков и волнений среди соответствующих слоев населения с целью ослабления производства и снабжения Антанты; привлечение на свою сторону нейтральных государств Азии; разложение войск противника, предназначенных к переброске на европейские фронты; обесценивание валюты противника. Упор делался на организацию партизанской войны силами местного населения при умелой устной и письменной пропаганде. В XX в. впервые можно говорить о наличии в действиях германской агентуры элементов психологической войны применительно к специальным операциям. Одновременно с привлечением сторонников на идеологической основе Германия осуществляла вербовку наемников для участия в диверсионных акциях.

Во время войны был применен ряд тактических и технических новинок, которые впоследствии вошли в арсеналы как государственных силовых институтов, так и их оппонентов из антиправительственных структур. В неприятельский тыл стали выводиться одиночные агенты или небольшие группы боевиков с задачей проведения диверсионных действий. Осенью 1916 г. в германской армии была предпринята первая попытка доставки и эвакуации диверсантов так называемым посадочным способом: лейтенант Коссель и обер-фельдфебель Виндиш высадились с аэроплана в тылу русских войск неподалеку от Ровно, совершили подрыв железной дороги и благополучно вернулись в расположение своих войск. Французы также широко использовали возможности авиации для высадки разведчиков и диверсантов в тылу противника. Они первыми применили парашюты при доставке разведывательно-диверсионной группы в Арденнах летом 1918 г. На парашютах же были сброшены оружие, взрывчатка и радиостанция.

Еще одной стороной деятельности германских спецслужб являлось создание специальных подразделений из подданных Российской империи. В 1914 г. в г. Локштадт под Гамбургом создан учебный центр для финских эмигрантов. Курс специальной военной подготовки был рассчитан на восемь месяцев; курсантов готовили для использования в качестве руководителей и инструкторов партизанского движения в Финляндии. При подходящих условиях, т. е. в случае высадки немецких десантов на финской территории, они становились «пятой колонной» в тылу русской армии. Выпускники учебного центра, получившие название «локштадтские егеря», впоследствии образовали кадровый костяк финской армии и финских секретных служб. На Западном фронте в условиях позиционной войны и страны Антанты, и Германия к 1916 г. приступили к созданию специальных штурмовых подразделений, основной тактикой которых стали не фронтальные атаки, а скрытое проникновение для блокирования и захвата узлов сопротивления противника. С этого времени в лексиконе спецназа многих стран мира закрепляется термин «инфильтрация».

Как уже отмечалось выше, ситуация с выпуском автоматического и специального стрелкового оружия в странах Европы была несколько лучше, чем в России. Ручные пулеметы получили достаточно быстрое признание и к 1915 г. массово выпускались в Германии, Дании, Великобритании, США, Франции. Автоматические винтовки и пистолеты-пулеметы были приняты на вооружение только к концу войны. Наиболее продвинутыми в этой области оказались немцы. Для длинного парабеллума «Р-17» был спроектирован барабанный магазин «ТМ-08» емкостью 32 патрона. Впоследствии на вооружение солдат штурмовых подразделений поступили и пистолеты-пулеметы Бергмана «МР-18», имевшие аналогичный магазин. Для тайных операций германские спецслужбы начали использовать парабеллум, оснащенный глушителем Максима. В Германии наладили массовый выпуск оптических прицелов Цейса к винтовкам Маузе ра «98», к концу Первой мировой войны в немецкой армии было подготовлено несколько тысяч профессиональных снайперов.

Единственное специальное подразделение русской армии, полностью вооруженное автоматическими винтовками и автоматами Федорова, – Особая рота (команда), сформированная только летом 1916 г. Несмотря на то что шла война, Особая рота прошла интенсивную боевую подготовку личного состава в Ораниенбаумской офицерской стрелковой школе под руководством опытных инструкторов и оружейников. После завершения полугодовой подготовки команда была придана 189-му Измаильскому полку и в декабре 1916 г. отправлена на Румынский фронт. По настоянию В. Г. Федорова и генерала Н. М. Филатова ее снабдили новейшими техническими приборами: 20 оптическими прицелами, траншейными перископами, биноклями, переносными бронещитами. Мы полагаем, что в то время автомат Федорова был если не лучшим, то одним из лучших образцов штурмового оружия. Он имел калибр 6,5 × 50 мм (патрон от японской винтовки Арисака), отъемный магазин на 25 патронов, достаточно высокую эргономичность, хорошее соотношение общей длины, веса и динамической устойчивости при стрельбе мощными «бутылочными» патронами, наилучшим образом отвечал требованиям тактики штурмовых (заградительных) специальных подразделений.

Последняя фаза Первой мировой войны и время сразу после ее окончания (1918) – начало нового этапа в истории специальных подразделений. В одинаковой ситуации оказались страны-победительницы, страны проигравшие и вышедшая из войны Россия. В условиях крушения старых государственных систем и возникновения новых родились нетрадиционные военные формирования, предназначенные для силового решения политических задач в интересах группировок, находящихся у власти. Они интегрировали функции армии, полиции, дворцовой охраны, разведки и контрразведки, а их операции велись методами, опробованными диверсионными группами во время войны. В Европе личный состав таких подразделений набирался на добровольной основе из офицеров и унтер-офицеров штурмовых, диверсионных, жандармских и т. п. подразделений. Их отличало редкое по тем временам сочетание отличной военной подготовки, агрессивности, инициативности и психологической уверенности в правоте. Если в технической оснащенности отечественные спецслужбы и специальные подразделения отставали от западных коллег, то по качеству оперативной работы им не уступали.

Глава 2
Из подполья во власть – рожденные революцией

В современном мире и в России в том числе одной из наиболее остро обсуждаемых и наиболее спорных тем является тема терроризма. Терроризм как явление, возникнув практически одновременно с зарождением цивилизации, всегда оставался в центре внимания. И всегда целый комплекс совершенно непредсказуемых вопросов, гипотез, предположений, легенд и догадок составлял предмет дискуссий о терроризме и терроре. Вопросы эти вечны, и каждое поколение отвечает на них по-своему. В чем суть терроризма? Что это? Социально-политическое явление? Особая форма ведения боевых действий? Инструмент, используемый одними государствами для дестабилизации ситуации в других? Элемент национально-освободительного движения? Уголовное преступление? Или что-то еще?

Мы полагаем, что в военном плане осуществляемые негосударственными организациями террористические акции следует рассматривать как особую форму диверсионных операций. Эти операции направлены против военных и невоенных объектов, конкретных политических фигур и гражданского населения. Сами организации представляют собой своеобразные квазигосударственные образования, если речь идет о сепаратистских, религиозных и иных идеологизированных структурах.

В XIX в. мишенью российских террористов являлись царствующие особы и государственные чиновники. Для революционеров в военном плане они представляли собой высший и средний командный состав вражеской армии. А начиналось все с обычной агитации и пропаганды.

Реформы, начатые Александром II во второй половине XIX в., были восприняты в российском обществе неоднозначно. Большинство подданных поддерживали их, но другая часть общества резко критиковала. Консерваторы, в основном представители правящих классов, полагали, что проводить реформы в Российской империи не нужно, что государь вступил на гибельный для страны путь. Либералы, в основном разночинцы, упрекали власть за слишком медленные и малоэффективные преобразования и считали императора и его правительство реакционерами. В этом видится определенный парадокс. Он заключается в том, что наиболее непримиримым противником монархии стал тот слой людей, который значительно расширился в результате непоследовательных реформ Александра II.

А. И. Герцен организовал в Лондоне Вольную русскую типографию, где начиная с 1857 г. издавал газету «Колокол». Он стал зачинателем целенаправленной антигосударственной эмигрантской пропаганды, а точнее, идеологической войны и вел ее с молчаливого согласия Британской короны. Издания Вольной типографии нелегально переправлялись в Россию и распространялись среди интеллигенции. В аналитическом отчете III Отделения за 1858 г. отмечалось, что общественное мнение «сильно раздражалось» сочинениями Герцена. Значительная часть разночинной интеллигенции начала 1860-х гг. поддерживала проповедовавшиеся им антимонархические идеи.

Постепенно в России происходило объединение различных антиправительственных групп. В конце 1861 г. было организовано тайное революционное общество «Земля и воля». В конце лета 1862 г. главное звено этой организации получило название «Русский центральный народный комитет», а отделения «Земли и воли» появились в нескольких городах России. Группы поддерживали связь с А. И. Герценым, Н. П. Огаревым и М. А. Бакуниным. Корреспондентские связи Герцена были хорошо ограждены системой секретных адресов и применяемой конспирацией. Навыки конспирации разночинцы постигали и с помощью иностранных инструкторов. В воспоминаниях народовольцев отмечается, что рецепт химических чернил для переписки получен ими от Дж. Маццини. Система построения подпольных организаций по принципу «пяте рок» также заимствована из западного оперативного опыта.

В качестве общей политической платформы были приняты положения, сформулированные в статье Огарева «Что нужно народу?» (1861): освобождение народа от чиновничества, крестьянское самоуправление, сокращение армии и т. п. Автором наиболее радикальной прокламации «Молодая Россия» (1962), призывавшей к истреблению самодержавия, был сын помещика, студент Московского университета П. Г. Заичневский. Он также требовал предоставления независимости для Польши и Литвы. Особую «пикантность» этой прокламации в глазах обывателей представлял тот факт, что она была написана в тюрьме и затем нелегально переправлена на свободу и распространялась в Москве, Петербурге и других городах империи.

Прокламация произвела большое впечатление на российское общество открытой приверженностью социализму и реальными угрозами революционной расправы с правительством. Процитируем ее:

«Своею кровью они заплатят за бедствия народа, за долгий деспотизм, за непонимание современных потребностей. Как очистительная жертва сложит головы весь дом Романовых! <…> Мы будем последовательнее не только жалких революционеров [18]48 г., но и великих террористов [17]92 г., мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами в [17]90 г. <…> Скоро, скоро наступит день, когда мы… двинемся на Зимний дворец истребить живущих там».[24]24
  Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., 1997. С. 144, 146, 149.


[Закрыть] Руководители «Земли и воли» понимали, что могут рассчитывать на успех при захвате власти только в том случае, если будут располагать поддержкой армии, смогут использовать накопленный армейской средой передовой военный и разведывательный опыт, и активно вербовали сторонников среди офицерства. В конце 1862 г. к «Земле и воле» присоединилась нелегальная военная организация – «Комитет русских офицеров в Польше». Организация, основанная в 1861 г. на территории Царства Польского и части западных губерний России, представляла собой федерацию бригадных, полковых и батальонных кружков общей численностью до двухсот человек. В организацию входили поляки, русские, украинцы, латыши, белорусы. Одним из членов комитета был поручик К. И. Крупский (отец жены В. И. Ленина Н. К. Крупской). Комитет установил связи с польскими сепаратистами и эмигрантскими центрами в Лондоне. В 1861–1862 гг. члены комитета развернули агитационно-пропагандистскую деятельность, выпустив большим тиражом полтора десятка прокламаций.

Наиболее опасная попытка поднять военно-крестьянское восстание в поддержку поляков была предпринята в Поволжье весной 1863 г. Его организаторы – сторонники немедленного революционного выступления – рассчитывали вовлечь крестьян в восстание авторитетом императорской (!) власти, для чего заготовили фальшивый манифест и прокламацию «Временное народное правление». Прокламация призывала к восстанию и созданию органов новой революционной власти на местах. Центром мятежа должна была стать Казань, план захвата которой находился в стадии разработки. Благодаря своевременно полученным агентурным сведениям и решительным действиям местных властей вооруженное выступление было предотвращено, заговорщики арестованы, а руководители заговора из числа военных расстреляны.

Если Заичневский призывал в своей прокламации к расправам с членами императорской фамилии, то близкие к Н. Г. Чернышевскому «землевольцы» М. А. Антонович и Г. З. Елисеев строили планы похищения цесаревича. Член «Земли и воли» А. Ф. Пантелеев впоследствии писал, что террористический замысел сотрудников «Современника» состоял в том, чтобы с помощью студентов-революционеров захватить в Царском Селе Николая Александровича и потребовать от царя немедленного обнародования конституции.

Одна из подпольных групп сформировалась на базе студенческого кружка, организованного в 1863 г. вольнослушателем Московского университета Н. А. Ишутиным. Не будучи удовлетворены пропагандистской деятельностью, наиболее радикальные члены ишутинского кружка создали тайное общество – «Организацию» (начало 1866 г.). Целью «Организации» было устроить государство на социальных началах, а если правительство не согласилось бы, то произвести революцию.

Постепенно среди ишутинцев все более укреплялось мнение о необходимости убийства государя, поскольку освобождение им крестьян, по мнению «борцов за народное счастье», затормозило революцию в России. Для осуществления цареубийства планировалось организовать специальную группу. Первую попытку покушения на Александра II 4 апреля 1866 г., когда император совершал прогулку в Летнем саду, предпринял двоюродный брат Ишутина, недоучившийся студент Д. В. Каракозов. К счастью для императора, неудачную.

Для осуществления цареубийства, а также для контроля над членами «Организации» Ишутин планировал создать специальную группу, имевшую специфическое название «Ад». По существу, речь идет о первой попытке создания внутри оппозиционной подпольной организации специальной многопрофильной службы безопасности. В числе предполагаемых направлений ее деятельности можно выделить: изучение общественного мнения и установление врагов революции (разведка); надзор за членами организации и их ликвидация в случае предательства (собственная безопасность, контрразведка); осуществление террористических актов и цареубийство (боевая группа); пропаганда революционных взглядов (активные мероприятия). Особое внимание отводилось засекреченности группы «Ад» не только от агентов правительства и обывателей, но и от других революционеров. Конспирацию следовало соблюдать и после совершения социальной революции. Даже после смерти имена членов группы не должны были быть известными в обществе. В этом смысле члены группы более напоминали адептов тайного ордена, чем обычных революционеров.

Теория российского революционного терроризма не отставала от практики. Она была разработана в последней четверти XIX в. в следующих трудах: «Катехизис революционера» С. Г. Нечаева (1871); «Смерть за смерть» С. М. Кравчинского (1878).

Оправдательный вердикт присяжных, вынесенный в 1878 г. по делу В. Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, исключительно под воздействием эмоций, повлиял на рост радикализма в среде разночинцев. В сознании многих революционеров словно зажегся зеленый свет: чиновников можно убивать безнаказанно! И покушения последовали одно за другим.

В 1878 г. в Киеве Г. А. Попко убил адъютанта губернского жандармского управления штабс-капитана Г. Э. Гейкинга, В. А. Осинский стрелял в прокурора М. М. Котляревского, которого спасла толщина шубы. 4 августа того же года в Петербурге на улице С. М. Кравчинский убил ударом кинжала руководителя III Отделения и шефа жандармов генерал-адъютанта Н. В. Мезенцова. И хотя в № 1 «Земли и воли» от 25 декабря 1878 г. разъяснялось, что террористы – это охранительный отряд, оберегающий работников партии от ударов правительства, программа организации говорила о систематическом истреблении представителей власти. (Здесь стоит пояснить, что прежняя «Земля и воля» в 1864 г. прекратила свое существование. Новая «Земля и воля» возникла в Петербурге в 1876 г. на базе «Северной революционно-народнической группы» и «Общества народников».)

В 1879 г. покушения продолжились. 4 февраля Г. Д. Гольденберг застрелил харьковского губернатора Д. Н. Кропоткина – двоюродного брата князя-бунтаря, в марте Л. Ф. Мирский совершил неудачное покушение на нового начальника III Отделения А. Р. Дрентельна. Осуществлять эти покушения было достаточно просто, поскольку практически никто из высших должностных лиц империи, за исключением царской семьи, постоянной личной охраны не имел. Даже Мезенцов передвигался по городу в сопровождении одного адъютанта.

В мае 1878 г. появилась окончательная редакция программы «Земли и воли», пункт 4 которой гласил:

«В состав теперешней Российской империи входят такие местности и даже национальности, которые при первой возможности готовы отделиться, каковы, напр., Малороссия, Польша, Кавказ и пр. Следовательно, наша обязанность – содействовать разделению теперешней Рос. империи на части соответственно местным желаниям».[25]25
  Там же. С. 395.


[Закрыть]

Отметим, что желание заполучить власть ценой территориальных и иных невозвратных политических уступок впоследствии стало традицией многих российских «борцов с режимом». Далее в программе отмечалось, что ее базовые положения могут быть воплощены в жизнь только путем скорейшего насильственного переворота.

Но была еще одна сфера деятельности, которая революционерами не афишировалась, поскольку представляла собой заурядную уголовщину и проводилась по принципу «цель оправдывает средства». Мы имеем в виду участие народовольцев в кражах и ограблениях казенных учреждений – экспроприациях, или сокращенно в «эксах», с целью добычи денежных средств для антиправительственной деятельности. Так, в июле 1878 г. предпринята попытка ограбления следовавшей из Житомира в Киев почтовой кареты (100 000 рублей) и денежного ящика Курского пехотного полка. В 1879 г. из херсонского казначейства путем подкопа похищено 1,5 млн рублей для материальной поддержки сосланных в Сибирь. Примечательно, что осужденный за это преступление Ф. Юрковский на суде показал, что он не видел ничего безнравственного в этой краже, так как правительство и его оппоненты представляют собой два лагеря, находящиеся в состоянии войны, и к ним следует применять нормы не уголовного, а международного права. Такой подход прекрасно иллюстрирует уже тогда сложившуюся психологическую доктрину, выводящую терроризм за рамки национальной юриспруденции и переводящую его в разряд международных военных конфликтов неконвенционного характера.

Революционеры применяли и персонифицированный шантаж в отношении высокопоставленных чиновников. Прокурор Петербургской судебной палаты А. А. Лопухин, руководивший следствием по делу об убийстве Н. В. Мезенцова, в августе 1878 г. получил письмо от Исполнительного комитета Русской социально-революционной партии (так именовался кружок В. А. Осинского):

«Мы, члены И. К. Р.С. Р. П., объявляем вам, что если вы пойдете по стопам Гейкинга, то и с вами будет поступлено так же: вы будете убиты. <…> Поэтому мы категорически заявляем вам, что 1) если в течение двухнедельного срока, совершенно достаточного для полного выяснения дела, не будет выпущен на свободу каждый из арестованных, против которого не будет ясных улик в убийстве генерала Мезенцова; 2) если в течение их содержания под арестом против них будут предприняты меры, оскорбляющие их человеческое достоинство или могущие вредно отозваться на их здоровье, то смертный приговор над вами будет произнесен. <…>

В заключение считаем нужным сообщить вам, что 1-е предостережение делается совершенно конфиденциально. Распространяться оно не будет».[26]26
  Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 91–92.


[Закрыть]

При покушении А. К. Соловьева на Александра II 2 апреля 1879 г. были применены несколько принципиальных для того времени новинок в области оперативного прикрытия террористической деятельности. В их числе: официальный отказ организации от своего человека; учет национальности боевика; использование многозарядного короткоствольного оружия; предварительная стрелковая подготовка для проведения возможной скоростной серии выстрелов; маскировка внешности; планирование отхода и самоубийство террориста. Учитывая предварительную разведку маршрутов прогулок императора, во время которой установлены отсутствие ближней охраны, места нахождения основных постов и их удаленность от охраняемой персоны, государь практически был обречен. Но ему вновь несказанно повезло. Не повезло, правда, Соловьеву: после ареста и суда он был повешен.