Текст книги "Добру откроем сердце. Секреты семейного чтения"

О рассказе Ирины Пивоваровой «Селиверстов не парень, а золото!»

Рассказ интересен тем, что показывает, как один и тот же человек – школьник Селиверстов – предстает перед читателем то злодеем, то добродушным «золотым» парнем, в зависимости от того, какими глазами мы сами на него смотрим – злыми или добрыми. То он кажется из ряда вон плохим, то на наших глазах становится хорошим. Даже внешность его воспринимается по-разному. Сначала он тощий как скелет, а в конце – «не такой уж он и тощий». Какой же он на самом деле? Нет ли в названии рассказа иронии по отношению к нему?

Судя по началу рассказа, Селиверстов явно не тянет на «золото». Он драчун. Его никто не любит. Но по ходу сюжета мы начинаем вместе с Люськой Синицыной, от имени которой ведется рассказ, смотреть на него добрыми глазами. И наш герой преображается.

Замыслив рассказать матери Селиверстова, какой ее сын плохой, Люська по доброте душевной насочиняла, какой он хороший. Жалея мать, девочка в присутствии самого Селиверстова стала хвалить мальчика, говорить, что он добрый, все его любят в классе. И мать согласилась – он действительно хороший: и пол моет, и в магазин ходит, и за сестрами в садик бегает. Оказалось, что и друг он тоже хороший. Вот на эту многогранность характера подростка, проявляемую в разных ситуациях по-разному и в зависимости от того, с кем он имеет дело, и направлено обсуждение. Рассказ показывает, что в оценке человека легко ошибиться, если смотреть на него предвзято, и предостерегает от поверхностного суждения о людях.

Текст рассказа

Селиверстова в классе не любили. Он был противный.

У него уши красные были и торчали в разные стороны. Он тощий был. И злой. Такой злой, ужас!

Однажды он меня чуть не убил!

Я в тот день была дежурной санитаркой по классу. Подошла к Селиверстову и говорю:

– Селиверстов, у тебя уши грязные! Ставлю тебе двойку за чистоту.

Ну что я такого сказала?! Так вы бы на него посмотрели!

Он весь побелел от злости. Кулаки сжал, зубами заскрипел… И нарочно, изо всей силы, как наступит мне на ногу!

У меня нога два дня болела. Я даже хромала.

С Селиверстовым и до этого никто не дружил, а уж после этого случая с ним вообще весь класс перестал разговаривать. И тогда он знаете что сделал? Когда во дворе мальчишки стали играть в футбол, взял и проткнул футбольный мяч перочинным ножом.

Вот какой был этот Селиверстов!

С ним даже за одной партой никто не хотел сидеть! Бураков сидел, а потом взял и отсел.

А Сима Корыстылева не захотела с ним в пару становиться, когда мы в театр пошли. И он ее так толкнул, что она прямо в лужу упала!

В общем, вам теперь ясно, какой это был человек. И вы, конечно, не удивитесь, что, когда он заболел, никто и не вспомнил о нем.

Через неделю Вера Евстигнеевна спрашивает:

– Ребята, кто из вас был у Селиверстова?

Все молчат.

– Как, неужели за всю неделю никто не навестил больного товарища?! Вы меня удивляете, ребята. Я вас прошу сегодня же навестить Юру!

После уроков мы стали тянуть жребий, кому идти. И конечно, выпало мне!

Дверь мне открыла женщина с утюгом.

– Ты к кому, девочка?

– К Селиверстову.

– А-а, к Юрочке? Вот хорошо! – обрадовалась женщина. – А то все один да один.

Селиверстов лежал на диване. Он был укрыт вязаным платком. Над ним к дивану была приколота салфетка с вышитыми розами. Когда я вошла, он закрыл глаза и повернулся на другой бок, к стене.

– Юрочка, – сказала женщина, – к тебе пришли.

Селиверстов молчал.

Тогда женщина на цыпочках подошла к Селиверстову и заглянула ему в лицо.

– Он спит, – сказала она шепотом. – Он совсем еще слабый!

И она наклонилась и ни с того ни с сего поцеловала этого своего Селиверстова. А потом она взяла стопку белья, включила утюг и стала гладить.

– Подожди немножко, – сказала она мне. – Он скоро проснется. Вот обрадуется! А то все один да один. Что же это, думаю, никто из школы не зайдет?

«Ага! – подумала я. – Сейчас я все скажу! Все!»

Сердце у меня забилось от волнения. Я даже встала со стула.

– А знаете, почему к нему никто не приходит?

Селиверстов замер.

Мама Селиверстова перестала гладить.

– Почему?

Она глядела прямо на меня. Глаза у нее были красные, воспаленные. И морщин довольно много на лице. Наверное, она была уже немолодая женщина… И она смотрела на меня так… И мне вдруг стало ее жалко. И я забормотала непонятно что:

– Да вы не волнуйтесь!.. Вы не подумайте, что вашего Юру никто не любит! Наоборот, его очень даже любят! Его все так уважают!..

Меня пот прошиб. Лицо у меня горело. Но я уже не могла остановиться.

– Просто нам столько уроков задают – совсем нету времени! А ваш Юра ни при чем! Он даже очень хороший! С ним все хотят дружить! Он такой добрый! Он просто замечательный!

Мама Селиверстова широко улыбнулась и снова взялась за утюг.

– Да, ты права, девочка, – сказала она. – Юрка у меня не парень, а золото!

Она была очень довольна. Она гладила и улыбалась.

– Я без Юры как без рук, – говорила она. – Пол он мне не дает мыть, сам моет. И в магазин ходит. И за сестренками в детский сад бегает. Хороший он! Правда, хороший!

И она обернулась и с нежностью посмотрела на своего Селиверстова, у которого уши так и пылали.

А потом она заторопилась в детский сад за детьми и ушла. И мы с Селиверстовым остались одни.

Я перевела дух. Без нее мне было как-то спокойнее.

– Ну вот что, хватит придуриваться! – сказала я. – Садись к столу. Я тебе уроки объяснять стану.

– Проваливай, откуда пришла! – донеслось из-под платка.

Ничего другого я и не ждала.

Я раскрыла учебники и затараторила урок. Я нарочно тараторила изо всех сил, чтобы побыстрее кончить.

– Всё. Объяснила. Вопросы есть?

Селиверстов молчал. Я щелкнула замком портфеля и направилась к дверям. Селиверстов молчал. Даже спасибо не сказал. Я уже взялась за ручку двери, но тут он опять вдруг завозился под своим платком.

– Эй, ты… Синицына…

– Чего тебе?

– Ты… это…

– Да чего тебе, говори скорее!

– Семечек хочешь? – вдруг выпалил Селиверстов.

– Чего? Каких семечек?!

– Каких-каких… Жареных!

И не успела я и слова сказать, как он выскочил из-под платка и босиком побежал к шкафу.

Он вынул из шкафа пузатый ситцевый мешочек и стал развязывать веревку. Он торопился. Руки у него дрожали.

– Бери, – сказал он.

На меня он не глядел. Уши у него горели малиновым огнем.

Семечки в мешке были крупные, одно к одному. В жизни я таких семечек не видала!

– Чего стоишь? Давай бери! У нас много. Нам из деревни прислали.

И он наклонил мешок и как сыпанет мне в карман прямо из мешка! Семечки дождем посыпались мимо.

Селиверстов охнул, кинулся на пол и стал их собирать.

– Мать придет – ругаться будет, – бормотал он. – Она мне вставать не велела…

Мы ползали по полу и собирали семечки. Мы так торопились, что два раза стукнулись головами. И как раз когда мы подняли последнюю семечку, в замке звякнул ключ…

Всю дорогу я щупала шишку на голове, грызла семечки и смеялась:

«Ну и чудак этот Селиверстов! И не такой уж он и тощий! А уши – уши у всех торчат. Подумаешь, уши!»

Целую неделю ходила я к Селиверстову. Мы писали упражнения, решали задачи. Иногда я бегала в магазин за хлебом, иногда в детский сад.

Мария Ивановна все время меня хвалила:

– Хорошая у тебя подружка, Юра! Что же ты мне раньше о ней ничего не рассказывал? Мог бы давно нас познакомить!

Селиверстов выздоровел. Теперь он стал приходить ко мне делать уроки. Я познакомила его с мамой. Маме Селиверстов понравился.

И вот что я вам скажу: не такой уж он в самом деле плохой, Селиверстов!

Во-первых, он теперь учится хорошо, и Вера Евстигнеевна его хвалит.

Во-вторых, он больше ни с кем не дерется.

В-третьих, он научил наших мальчишек делать змея с хвостом.

А в-четвертых, он всегда ждет меня в раздевалке, не то что Люська!

И я всем так говорю:

– Вот видите, вы думали, Селиверстов плохой. А Селиверстов хороший! Селиверстов не парень, а золото!

Вопросы к обсуждению:

1. Какие качества в людях вы оцениваете как положительные и как отрицательные? Как вы определяете: человек хороший или плохой перед вами?

2. Почему Селиверстова в классе не любили и не дружили с ним? И почему он «побелел от злости» и со всей силой наступил Люське на ногу, когда она сделала ему замечание и поставила двойку за чистоту?

3. Оправдываете ли вы его поведение в данной ситуации? Как бы вы реагировали, если ваша одноклассница заглядывала бы вам в уши?

4. Права ли была Люська в своей характеристике Селиверстова? Не она ли сама проявила свои злые черты, видя в мальчишке только плохое?

5. С каким намерением девочка пришла домой к однокласснику? Почему ее намерение рассказать матери Селиверстова, какой он плохой, было не выполнено. Почему вместо этого она стала говорить, какой он хороший? Что повлияло на изменение ее рассказа о мальчике?

6. Как реагировала мама Селиверстова на рассказ Люськи о ее сыне? Согласны ли вы с выводом мамы: «Хорошая у тебя подружка, Юра!»?

7. Что нового открылось героине в Селиверстове, когда она посетила его дома? Почему первоначальное злое чувство к ней сменилось у Селиверстова на доброе?

8. Какой же Селиверстов был на самом деле? И какое он и Люська оставили у вас впечатление?

9. Согласны ли вы, что Селиверстов не парень, а золото?

Раздел 3. О шутке всерьез

Одним из проявлений человеческих отношений является шутка, то есть то, что делают не всерьез, ради забавы или другой цели. Казалось бы – мелочь. Но в межличностном общении не бывает мелочей. Характер шутки и ее мотивы – это зеркало человеческой души, показатель воспитанности, способности к внутреннему чутью на нравственные нормы поведения по отношению к другому человеку. В шутке человек проявляет свои моральные качества, характеризующие его как личность.

Часто подростки в оправдание своей шалости, обмана или совершенной подлости говорят: «Я пошутил». Но шутка шутке рознь. Одно дело, когда шутка – забавная выдумка, сказанная ради веселья или поддержки кого-то. Совсем другое, если она унижает, оскорбляет или осмеивает человека. Шутка может быть и доброй и злой, безобидной и ранящей, раскрывающей шутника или с положительной, или с отрицательной стороны. Все зависит от того, какими соображениями она продиктована, какие побуждения лежат в ее основе, к каким последствиям она ведет. Бывают шутки-загадки, которые можно разгадывать потом всю жизнь. О такой, например, рассказал писатель А. П. Чехов в рассказе «Шуточка».

Вот почему разговор о шутке – серьезный разговор о человеке, о людских отношениях, о тайнах души, о человечности и бесчеловечности. Выявляя нюансы шуточных проявлений в общении людей, писатели открывают нам подлинные движения человеческой души.

ЧИТАЕМ И ОБСУЖДАЕМ:

1. Погодин Р. «ШУТКА».

2. Внуков Н. «НОВЕНЬКИЙ».

3. Томин Ю. «ШУТКА».

4. Бременер М. «ЛЕШКИНА ПЕРЕЭКЗАМЕНОВКА».

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА ПО ТЕМЕ:

Железников В. «ЧУЧЕЛО».

Грошева О. «СЛАВКИНЫ ИСТОРИИ: В ШУТКУ И ВСЕРЬЕЗ».

Крюкова Т. «ЕДИНОЖДЫ СОЛГАВШИЙ: ПОВЕСТЬ И РАССКАЗЫ».

Махотин С. «ВИРУС ВОРЧАНИЯ».

Нагибин Ю. «КАК БЫЛ СПАСЕН МАЛЬМГРЕН».

Пантелеев Л. «ЧЕСТНОЕ СЛОВО».

Алексин А. «В СТРАНЕ ВЕЧНЫХ КАНИКУЛ».

О рассказе Радия Погодина «Шутка»

Случилось это в одном из отдаленных северных поселков. На-двинулась на поселок пурга, а на Севере с ней шутки плохи: «Свалит ветер человека, ударит о камни, засыплет снегом – беда!» И вот в это-то время придумали школьные приятели написать записку, будто бы они ушли в кино, а самим спрятаться под кроватями: «Все напугаются, а когда напугаются – мы тут как тут. Здрасте! Вот потеха будет!» Но потехи не вышло. Не подумали ребята о последствиях своей шутки. Увидев записку, поднялись по тревоге люди: и летчики, и солдаты, и родители, «двинулись в пургу, чтобы искать за каждым ледяным бугром, в каждой каменной щели». Надежда на спасение детей удваивала их силы. Но когда узнали люди про обман – ослабели сразу, с ног повалились от усталости. И в результате полна больница: у кого руки поморожены, у кого – лицо. Вот она, цена шутки, когда за ней стоит неумение думать о людях!

К осознанию последствий бездумного отношения к своим поступкам ведет и сам рассказ, и вопросы к обсуждению.

Текст рассказа (в сокращении)

Привезли родители Колю Уральцева на край земли, в самый северный, отдаленный поселок. Горсточку слабых огоньков увидел Коля с аэродрома. А вокруг этих теплых, живых огоньков увидел Коля Уральцев громадную ночь, неподвижную и торжественную. Небо в звездах, как в орденах.

«Ух ты!..» – подумал Коля Уральцев, втянул уши в воротник, перевязанный толстым маминым шарфом, и долго потом молчал.

Родители определили своего единственного дорогого сына в школу-интернат, в первый класс. Сами залезли в железный вездеход и укатили по ночному снегу еще дальше на север. Там, на пустом берегу, в деревянной избушке, предстояло им поселиться для научной работы. О своем сыне справлялись они по радио. На зимовках всё узнают по радио: и последние новости, и насчет работы, и о здоровье своих ребятишек. Сидят мать и отец на зимовке перед горячей печкой, думают о своем сыне единственном.

Коля о них тоже думает. Выйдет на крыльцо и думает. «Вон там, – думает, – в темноте, под Полярной звездой, родители мои зимуют, изучают самую верхнюю оболочку Земли, где рождается северное сияние».

Когда Коля смотрел на сияние, студясь на сквозном ветру, он казался себе меньше самой маленькой неподвижной кочки. И это было приятно ощущать – как огромен мир и как трудно в нем разобраться.

Жил Коля Уральцев с двумя мальчиками в комнате. Одного звали Ленькой, был этот Ленька промыслового охотника сын. Другого мальчишку звали Санька, этот был сыном радиста. Оказались они все трое ровесниками-первоклассниками. Про всех троих шли родителям на зимовки хорошие радиограммы. Но случился день, о котором в радиограммах не сообщалось. О котором и Ленька, и Сашка, и Уральцев Коля вспоминать не хотят, но всегда помнят.

Был этот день воскресенье.

Санька привел в гости малого своего брата из детского сада. Звали малого брата Стасом. И когда Санька его привел, и когда они уже поиграли немного, и уже собрался Санька отводить Стаса обратно в его круглосуточный детский сад, по радио объявили метеосводку: мол, идет непогода-пурга.

В пургу ветер воет так жутко, словно кончается на земле его лихая бродячая жизнь. В пургу ветер дует так сильно, что летчики привязывают самолеты к специальным крепким столбам. Люди из домов выходить опасаются. Свалит ветер человека, ударит о камни, засыплет снегом – БЕДА!

Большим и малым это известно. Только герой-первоклассник Ленька к метеосводке отнесся странно.

– Парни, – сказал он отважным голосом, – побежали быстрее на остров. Там сегодня кино интересное будут показывать.

А до острова три километра через голый пролив по льду.

Коля ему напомнил:

– Как же так. Ведь пурга.

– До пурги успеем. Мы ходко побежим.

– Мне нельзя, – сказал Санька. – У меня Стас в гостях. Он толстый, закутанный. Он быстро не может.

– Я побыстрее всех могу, – сказал Стас. – Только я не согласен. Я сейчас спать захотел.

Ленька обрадовался:

– Ну и ложись! Ну и спи! Нам без тебя еще лучше. Мы одни побежим.

Коля представил себе пролив, темный и голый, очень удобный для ветра. Стало ему жутко. Он еще раз Леньке напомнил:

– Пурга ведь.

– А ты, Уральцев Коля, не суйся! – сказал Ленька. – Ты на Севере сколько живешь? А мы здесь уже давно живем. Кто лучше знает?

– А я не могу одного Стаса оставить, – сказал Санька.

Тогда Ленька посмотрел на них на всех свысока.

– Трусы, – сказал он, – вот вы кто.

По радио объявили, что пурга подошла совсем близко к поселку, и велели всем-всем из домов не выходить. А тем, кто еще был в пути, приказали торопиться изо всех сил в укрытые от ветра места.

Санька пригорюнился:

– Опоздали. Придется тебе, Стас, у нас оставаться.

– А мне все равно, – сказал Стас. – Только вы не очень шумите. Я спать буду сидя.

И тут Ленька придумал.

– Знаете, – сказал он, – давайте напишем записку, будто мы все вчетвером ушли на остров кино глядеть. А сами оденемся и под кроватями спрячемся. Все напугаются, а когда напугаются – мы тут как тут. Здрасте! Вот потеха будет!

– Давайте, – сказали Санька и Коля.

Подумали они в этот момент только о том, что не нужно им по проливу идти. Не станет их пурга с ног валить. Не укатит в ледовитое море.

Приятели вырвали лист бумаги в косую линейку, на которой первоклассники пишут в тетрадках. Написали свою записку. А когда написали, оделись во все теплое, в чем гулять ходят. Стаса закутали. Под кровати залезли. Лежат себе тихо. Ждут, когда их спохватятся. И уснули в темноте да в тепле под кроватями.

Воспитательница проходила. Заглянула к ним в комнату. Видит, никого нет в комнате, а на столе записка. Прочитала воспитательница эту записку – и быстрее к директору. Прочитал директор эту записку – и скорее к телефону.

– Беда, – говорит, – у меня мальчишки из интерната на остров ушли. Унесет пурга ребят в океан.

Капитану порта сказал:

– Тревога! Поднимайте моряков, пусть веревки берут, фонари электрические захватывают. Мальчишки-малыши на остров пошли.

Начальнику гидрологов сказал:

– Тревога! Выводите вездеходы в пролив. Идите к океану. Трое мальчишек из интернета и один мальчишка-дошкольник в проливе в пургу попали.

На остров позвонил, командиру летчиков и начальнику метеорологов сказал:

– Тревога, товарищи! Поднимайте людей. Идите с острова навстречу портовикам. Четверо малышей в проливе.

Еще позвонил командиру военной части. Поднялись по тревоге солдаты. Стали цепью. Двинулись в пургу, чтобы искать за каждым ледяным бугром, в каждой каменной щели. Всюду, где глаз в такую темень достанет.

А мальчишки Ленька, Коля, и Санька спят под кроватями. Возле паровых батарей в теплых шубах парятся. Дошкольник Стас слаще всех спит. Похрюкивает во сне и причмокивает.

Пурга валит людей. Идут они, друг с другом веревками связанные. Тревожно у людей на душе. Мнится им, что уже осилил ветер четырех ребятишек. Катит их где-нибудь далеко.

Цепью идут солдаты. Молча идут солдаты. Один солдат, по фамилии Петров, в лунку провалился. Гидрологи во льду лунку пробили, чтобы зимнее море изучать в глубине. Намок солдат Петров, и тут же на ветру его одежда заледенела.

Командир велел солдату в поселок спешить. В больницу.

– Я же не больной, – сказал солдат. – Я только мокрый.

– Идите быстрее! – приказал ему командир. – Изо всех сил торопитесь!

Тревожные радисты шлют в пургу один только вопрос:

– Нашли или нет?

– Нет, – отвечают им из пурги.

Директор школы устал по коридору ходить. Старый он был. Будь помоложе, он бы тоже пошел в пургу.

Заглянул директор в комнату к пропавшим ребятишкам. Валенец из-под кровати торчит. Директор этот валенец ногой шевельнул. Не пустой, есть в нем что-то. Директор нагнулся, взялся за валенец и вытащил из-под кровати Стаса. Стас обратно лезет, сон свой досматривать. Директор под одну кровать заглянул, под другую. Из-под каждой вытащил по мальчишке.

– Так, – говорит, – очень прекрасно, – говорит. – Объясните мне ваш поступок.

Мальчишки еще не поняли со сна, в чем дело, почему у директора такое усталое белое лицо.

– Мы пошутили. Мы тут…

– Хорошо пошутили… – Директор сел на кровать, сгорбился. – Не раздевайтесь. Сейчас мы в одно место пойдем. Вы там кому нужно объясните про вашу шутку.

По дороге директор завернул к себе в кабинет, позвонил на радиостанцию. Сказал радисту:

– Нашлись мальчишки. Они под кроватями спали. Это, извините, была шутка с их стороны. – И еще больше сгорбился.

Радист тут же принялся посылать сигналы в пургу:

«Нашлись ребятишки… Нашлись ребятишки… Они под кроватями спали… Это была шутка с их стороны… была шутка…»

Услышали такой сигнал на зимовках. «Вот это да! – подумал каждый зимовщик. – Вот это порадовали! Может быть, среди шутников и наш сын дорогой…»

Приняли сообщение радиста спасательные отряды. Повернулись они возвращаться. Горько им стало и тяжело. Горько потому, что почувствовали они себя обманутыми. Тяжело потому, что, когда они ребятишек искали, была у них тревога за ребячью судьбу, была надежда, что не дадут они ребятишкам пропасть. Эта тревога и эта надежда силу людям удваивали. Сейчас от обмана ослабли люди… А пурга, как назло, в своей самой лютой ярости вызрела. Прямо в лицо, прямо в грудь ледяными когтями бьет и снизу, и сверху, и со всех сторон треплет. Старается оторвать людей друг от друга. С ног сбить. Укатить. И следы замести. Директор вывел первоклассников Леньку, Колю и Саньку и дошкольника Стаса из своего кабинета. Велел за собой следовать.

Улицу преодолели и очутились где нужно.

В больнице.

Доктора лечат солдата Петрова. Он весь поморозился в мок-рой одежде. Едва до больницы добрался. Кроме солдата в больнице еще много людей. У кого лицо поморожено, у кого руки. И другие люди всё приходят. С ног валятся от усталости. И у всех, кто приходит, что-нибудь поморожено.

– Вот, товарищи, – сказал директор, – это и есть те самые ребятишки. Посмотрите на них. Пусть они вам ответят.

А что тут ответишь?

– Мы пошутили, – сказал Ленька и полез вместе со Стасом под белый больничный диван – реветь.

Санька встал в угол лицом – ревет.

Только Коля Уральцев остался стоять где стоял. Смотрит в пол – реветь не может. Слезы у него не идут – на пути к глазам выкипают.

Молчат обмороженные люди.

А пурга за окном хохочет.

Вопросы к обсуждению:

1. Почему о своей шутке ребята вспоминать не хотят, однако по-мнят о ней всегда?

2. Расскажите, как люди искали детей. Чего стоили им эти поиски?

3. Почему старый директор школы еще больше сгорбился, когда сообщал радисту: «Это, извините, была шутка с их стороны»?

4. Как вы понимаете слова: «От обмана ослабли люди»? Почему шутка названа обманом? Обман и шутка – в чем разница?

5. Почему возвращение с поисков для людей было тяжелее, чем сами поиски?

6. Зачем директор повел шутников в больницу? Что дало им это посещение?

7. Приведите примеры из вашей жизни или из кино, когда шутка развеселила и когда она огорчила человека.