Текст книги "Тили-тили-тесто"

Записка

Во время урока от парты к парте путешествовала записка. Две пары мальчишечьих глаз внимательно следили за ней.

– Зря ты не подписываешься, – прошептал Карпухин Марочкину. – Так она никогда не догадается от кого.

– Ничего, поймёт! – отмахнулся Марочкин. – Когда она оборачивается, я смотрю на неё ОСОБЕННЫМ взглядом. – И он показал, как это делает.

От такого взгляда и без того взъерошенные волосы Карпухина встали дыбом.

– Я бы не понял, – честно признался он.

Конечно, Марочкину хотелось поставить подпись в записке, но он опасался, что она попадёт в руки учительнице или, что ещё хуже, кто-нибудь из одноклассников не вытерпит и прочтёт. Его же засмеют!

Вот Карпухин – другое дело. Карпухин – ДРУГ! Он хоть и презирает девчонок, но потешаться над Марочкиным не станет.

Наконец записка добралась до адресата. Миронова, украдкой поглядывая на учительницу, быстро развернула её.

– Ну что там? – сгорая от любопытства, спросила подружку Любочка, стараясь заглянуть через плечо. И две косички её приподнялись.

– Опять то же самое, – кисло ответила Миронова.

Под пронзённым стрелой сердцем красным фломастером горели слова:

Я тебя люблю! А ты?

Девочки, не сговариваясь, обернулись. Марочкин смотрел на них своим ОСОБЕННЫМ взглядом.

Карпухин вдруг почувствовал, что глаза его сами собой вытаращиваются и, как у Марочкина, лезут на лоб. И ничего с этим нельзя поделать.

Три дня назад, когда Миронова получила первую записку, Любочка сказала:

– Счастливая ты, Миронова! Не каждой девочке в пятом классе в любви объясняются.

А сейчас, когда пришла десятая, она сделала вывод:

– Чёрствая ты, Миронова! После такого количества признаний и я бы полюбила.

– Но я не знаю, кто их пишет, – оправдывалась Миронова.

– А чего тут знать! Это или Карпухин, или Марочкин, – кивнула на два ОСОБЕННЫХ взгляда Любочка. – Разве ты не видишь, как они на тебя смотрят?

Миронова задумалась, а потом робко сказала:

– И я полюбила!

– Кого? – вздрогнула Любочка.

– Ну… того… кто писал, – замялась Миронова.

– Тогда напиши ему об этом! – потребовала Любочка.

А у доски учительница продолжала объяснять новый материал.

Миронова старательно корпела над запиской.

– Подпись ставить? – спросила она.

– Зачем? Он и так догадается.

Миронова сложила исписанный листок и застыла в нерешительности.

– Ну что же ты? – поторопила Любочка. – Надписывай и посылай.

– Кому? – вымученно спросила Миронова.

Любочка вдруг выхватила записку, быстро что-то на ней нацарапала и послала по рядам.

На парту друзей легла долгожданная бумажка. Карпухин пододвинул её Марочкину:

– Читай!

Марочкин дёрнул плечом:

– Тебе прислали, ты и читай!

Карпухин, сопя, развернул записку. Под кружевным сердечком робко сообщалось:

И я тебя тоже.

Он долго, не понимая, смотрел на фразу. Затем огляделся. Взгляд Марочкина был устремлен в бесконечность, Миронова, красная от смущения, уставилась в парту.

Зато Любочка сияла ОСОБЕННЫМ нежным взглядом.

Карпухин ещё раз перечитал записку. Что-то шевельнулось в его душе. Он вытаращился на Любочку и, сам того не ожидая, вдруг одними губами прошептал:

– И я тебя тоже…

Сколзанка

Редкие медленные снежинки падали и таяли на раскатанной множеством ног ледяной дорожке – сколзанке. Влюблённый Скворцов подпирал плечом липу и терпеливо ждал.

«Может, хоть сегодня повезёт, – думал он. – Она подойдёт ко мне и спросит: „Мальчик, тебя как зовут?“ Я отвечу: „Саша!“ Она назовёт мне своё имя. И мы наконец-то познакомимся».

Из подъезда вышла девочка и заспешила к ледяной дорожке.

Скворцов заволновался: «Главное – попасться ей на глаза». Он отлепился от липы, подошёл к сколзанке и замер, словно снежный истукан.

Девочка с разбегу проскользила по льду мимо и… не обратила на Скворцова внимания.

Саша вздохнул: «Опять не вышло! Может, завтра получится?» И собрался идти домой.

– Так она никогда не обратит на тебя внимания, – произнёс кто-то.

Скворцов вздрогнул и обернулся. Позади – о ужас! – стоял прилипала Тарасов.

– О чём ты? – прикинулся дурачком Скворцов.

Тарасов разбежался и с удовольствием прокатился по льду.

– Я не первый раз вижу, как ты эту девчонку подкарауливаешь. Дело ясное: познакомиться хочешь, – сказал он. – Но действовать надо не так.

– А как? – невольно вырвалось у Скворцова.

Тарасов ещё раз, но теперь уже задумчиво проехал по льду.

– Придумал! У тебя носовой платок есть?

Скворцов долго обыскивал себя в надежде, что платок не отыщется и можно будет улизнуть от Тарасова. Но платок предательски выпал из кармана на снег.

А Тарасов катался взад-вперёд и разрабатывал стратегический план.

– Мы подкараулим её здесь! Она разбежится, покатится. Я – следом. Слегка подтолкну плечом. Она – шлёп! – и в слёзы. А ты тут как тут. Сунешь ей платок и скажешь: «Я Скворцов, а ты кто?» Вот и познакомитесь.

Приближались сумерки. Скворцов с носовым платком наготове ходил вдоль раскатанной дорожки. Он то негромко повторял: «Я Скворцов, а вас как зовут?», то молча ругал себя за то, что связался с Тарасовым.

А Тарасов притаился за липой. Он порядком замёрз, но нисколько не жалел о затее. Надо ведь другу помочь!

Наконец из-за поворота показалась та самая девочка. Плавно понесла её на себе ледяная дорожка. Скворцов от страха зажмурился: сейчас он должен будет с ней заговорить!

И тут на сколзанку выскочил Тарасов. Но не успел он преодолеть и половину пути, как ноги его часто-часто засеменили по льду, а потом и вовсе разъехались. Тарасов широко раскинул руки и шлёпнулся на живот. Неторопливо, словно самолёт на посадке, подкатил он к Скворцову и ткнулся головой в ноги.

Скворцов подумал, что перед ним предмет его обожания. Не открывая зажмуренных глаз, он опустился на одно колено, протянул платок и дрожащим от волнения голосом пробубнил намертво заученную фразу:

– Я Скворцов, а вас как зовут?

– Тарасов я, Тарасов! – колотя от досады кулаком по льду, ответил тот.

Скворцов открыл глаза, посмотрел на барахтающегося приятеля, на подъезд, в котором скрылась таинственная незнакомка, и со вздохом сказал:

– Вот и познакомились!

Реклама

Обычно после уроков Витя Тарасов куда-нибудь спешит. Сегодня ему вдруг потребовались золотые рыбки, и он решил съездить в зоомагазин.

В переходе метро Витя неожиданно наткнулся на Сашу Скворцова. Тот стоял возле стены с толстой пачкой газет.

– Торгуешь? – догадался Тарасов. – На жизнь зарабатываешь?

Скворцов поморщился. Не хватало ему перед Витькой оправдываться!

– Бабушке помогаю, – нехотя ответил он. – Она сегодня неважно себя чувствует.

– Ну и как бизнес? – не отставал неугомонный Тарасов.

– Плохо. Только две штуки продал, – пожаловался Скворцов.

– Да кто же так торгует?! – быстро просматривая газету, возмутился Тарасов. – Стоишь как истукан! Сейчас я покажу, как надо! – Похоже, ему было уже не до рыбок.

Он взял у Саши полпачки газет, вышел на середину перехода и стал кричать:

– Покупайте газеты! Покупайте газеты! Сенсация сегодняшнего дня! Беспроигрышная лотерея!

Раскрыв рот, Скворцов наблюдал, как виртуозно мечется Тарасов от одного прохожего к другому, продолжая выкрикивать:

– Того, кто купит сто лотерейных билетов, ждёт бесплатная поездка в Париж!

Прохожие быстро раскупили у Тарасова газеты, и он вернулся к Скворцову с пачкой денег. Победно глядя на приятеля, Витя сказал:

– Видал, как надо?

Скворцов удивился:

– Где ты вычитал про бесплатную поездку в Париж?!

– А нигде, это я для рекламы.

– Побьют! – обречённо сказал Скворцов.

– Не бойся! – успокоил Тарасов. – Статья про лотерею в газете есть? Есть! Дли-и-инная! Пока прочтут – на другом конце Москвы окажутся. А мы с тобой на другую станцию перейдём. Во всём, друг Скворцов, смекалка нужна. А теперь давай ты попробуй.

– Неудобно как-то людей обманывать, – засомневался Скворцов. – Ведь статья-то про мошенников, которые разными лотереями доверчивых людей облапошивают.

– А мы никого не обманываем! – возмутился Тарасов. – Мы же газету продаём! А в ней много чего полезного напечатано. И потом, газета в хозяйстве всегда пригодится! Ну, там селёдку завернуть…

Скворцов, сломленный железными доводами приятеля, несмело вышел на середину перехода и оглянулся.

– Давай-давай! – подбодрил Тарасов.

Скворцов робко начал:

– Бесплатная лотерея… Беспроигрышный Париж…

Вокруг него мигом собралась толпа желающих отправиться в Париж.

Утром Скворцов вышел из дома пораньше. Надо было успеть перед школой забежать к бабушке и отдать деньги от проданных вчера газет.

Проходя мимо «Сбербанка», он заметил, что от самых дверей тянется длинная очередь. Скворцов равнодушно шёл вдоль неё и вдруг в толпе заметил Тарасова.

– Ты чего это? – спросил, подходя, Саша.

– Вот решил сто лотерейных билетов купить, – серьёзно ответил приятель.

– Зачем?! – удивился Скворцов.

– Хочу бесплатно в Париж поехать. Диснейленд посмотреть.

Глаза у Скворцова стали как блюдца.

– Разве это возможно?! Ведь про Париж ты сам вчера придумал!

– Придумал-то я, но люди зря стоять не будут! – И Тарасов указал на всё прибавляющуюся очередь.

– Это все за лотереей? – не поверил Скворцов.

– А ты думаешь! – подтвердил Витя.

– Слышь, Тарасов, – засуетился Скворцов, – я впереди тебя стою! Я ещё с вечера очередь занял!

Он вынул из кармана бабушкины деньги и стал пересчитывать, бормоча под нос:

– Париж… Диснейленд… Непременно сто билетов куплю! Вдруг мне повезёт!

Джинн and Тоник

Сегодня Серёжа опять схлопотал в школе двойку. А это значило, что вечером его ждёт неприятный разговор с родителями.

И теперь он понуро брёл домой по пустынной улице, сердито поддавая ногой мелкие камешки. Вдруг на его пути оказалась жестяная синяя банка с английской надписью: GIN amp; TONIC.

Серёжа, не раздумывая, что есть силы ударил по ней ногой.

Банка неожиданно оказалась полной. Она взмыла вверх, легко преодолевая сопротивление воздуха, описала красивую дугу и прямёхонько угодила в фонарный столб.

От удара металлическая затычка вылетела, и из банки повалил густой дым.

«Бомба!» – испугался Серёжа и отбежал на несколько шагов в сторону. Он присел на корточки, прикрыл голову руками, ожидая, что вот-вот рванёт. Сто раз предупреждали его мама с бабушкой ничего на улице не трогать! А он…

Между тем дым из банки валить перестал. Он застыл на месте и постепенно обрел очертания джинна. Что это джинн, Серёжа догадался сразу. Недаром его любимой книжкой был «Старик Хоттабыч».

Джинн покачался немного в воздухе, а потом сказал:

– Приказывай, мой повелитель!

Серёжа ничуть не растерялся. В джиннов он верил всегда. И знал, что ему когда-нибудь повезёт с одним из них повстречаться. Поэтому он по-хозяйски оглядел Джинна и спросил:

– А что ты можешь?

– Всё! – заверил Джинн.

– А роликовые коньки достать можешь? – выдал свою заветную мечту Серёжка.

– Могу!

– Ладно, не надо. Мне родители и так купят, – решил Серёжа, лихорадочно соображая, что бы такое попросить, что обычным путём получить невозможно. – А уроки за меня сделать можешь?

– Раз плюнуть! – И Джинн плюнул на асфальт, демонстрируя несерьёзность просьбы.

– Здорово! – похвалил Серёжа. – Но этим мы после займёмся. А двойку по математике исправить слабо?

– Да запросто! – лениво отмахнулся Джинн и зевнул.

Серёжа моментально выхватил из рюкзака дневник и раскрыл на странице со свеженькой двойкой.

– А ну-ка!

Прямо на глазах жирная двойка превратилась в ещё более жирную пятёрку.

– Порядок! – подскочил от радости Серёжа. Сунул дневник в рюкзак, подобрал банку с надписью GIN amp; TONIC и скомандовал: – Полезай!

Джинн нехотя втянулся в жестянку, и Серёжа весело побежал домой.

Дверь ему открыла бабушка.

– Пришёл? Как дела в школе? – с порога спросила она.

Серёжа, распираемый гордостью, протянул ей дневник.

– Вот!

Бабушка вытерла о фартук и без того чистые руки и с благоговением открыла дневник.

– Что? Что это? Опять?! – схватилась она за сердце.

Серёжа глянул в дневник и, к своему ужасу, обнаружил в нём вместо пятёрки всё ту же двойку.

– Это… Это… – начал мямлить он. – Бабушка, я… я… честное слово, исправлю! Не говори только папе с мамой, пожалуйста. Хочешь, я сам уберу свою комнату? Всё-всё на места расставлю.

Бабушка сердито поджала губы и молча удалилась в кухню.

Серёжа ворвался в свою комнату, плотно прикрыл дверь и достал из рюкзака синюю металлическую банку.

– Эй, Джинн! – позвал он.

Джинн не замедлил появиться.

– Приказывай, мой повелитель! – сказал он.

– Ты что наделал?! – возмутился мальчик.

– Это не я! Это Тоник. Он всегда всё делает наоборот.

– Какой ещё Тоник? – не понял Серёжка.

Джинн кивнул на банку.

Серёжа повертел её, остановился глазами на надписи и вслух прочитал:

– «Джин энд тоник»…

– Ну, – кивнул Джинн. – Я ж говорю: нас двое.

– А где он? Где Тоник? – заволновался Серёжа.

– Где ж ему быть? В банке, конечно.

Серёжа встряхнул как следует жестянку. Из неё послышался недовольный голос:

– Чего надо?

– А ну вылезай! – потребовал Серёжа.

– Не вылезу! – отказался Тоник.

– Как это – не вылезу? – опешил Серёжа и сильнее затряс банку. – Вылезай, тебе говорят!

– Ещё чего! – сообщил Тоник.

– Ах так! – разозлился Серёжа и бросил банку на пол. Он стал топтать её ногами, приговаривая: – Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе!

А Тоник вторил ему:

– Не вылезу! Не вылезу! Не вылезу!

Джинн наблюдал молча, болезненно морщился, хватался руками за скулы, словно у него ныли зубы, и недовольно качал головой.

Стены комнаты дрожали, с полок на пол сыпались книги, опрокидывались стулья. Грохот стоял как во время грозы. Но Серёжа в азарте ничего не замечал. Пока не сорвалась со шкафа и не разбилась нарядная фарфоровая вазочка. Бабушкина. Старинная.

Серёжа наконец остановился. Огляделся и пришёл в бешенство. Он схватил злополучную банку и вышвырнул подальше в окно.

– Ну и убирайся! – крикнул на прощание Тонику.

Следом за банкой в окно медленно просочился Джинн.

– А ты куда? – растерялся Серёжа.

– Я – раб этой банки, – пожал плечами Джинн и скрылся за ближайшими деревьями.

На шум прибежала бабушка. Она изумлённо посмотрела на разбросанные вещи и накинулась на внука:

– Ничего себе уборочка! Что это ты вытворяешь?

– Это не я! – оправдывался Серёжа. – Это Тоник!

Бабушка разгневалась:

– Я тебе покажу – тоник! Вот придут родители, я им всё расскажу! А про двойку – в первую очередь!

Серёжа вздохнул и посмотрел под ноги. На полу валялась любимая книжка «Старик Хоттабыч». С раскрытой страницы лукаво подмигивал джинн.

Вредная

Вася влюбился в Таню. И нахватал по математике двоек. Причём сделал это сознательно. Он как рассудил: Таня лучше всех в математике разбирается, а раз так, то он смело может обратиться к ней за помощью. Таня придёт к нему домой, вот тут-то он и расскажет ей о своей великой любви.

Однажды после уроков Вася попросил Таню:

– Помоги мне с математикой, а то меня на второй год оставят.

И так печально на неё глянул, что Таня согласилась:

– Ладно, я к тебе в три приду. – И пошла домой обедать.

Вася ликовал.

Он пулей влетел в квартиру и… растерянно замер. За его письменным столом, размазывая краски по листу картона, сидела младшая сестрёнка Катя.

– Ты почему не в саду? – накинулся на неё Вася.

– У нас карантин, а мама на работе, – радостно сообщила Катя.

Вася схватился за голову и зашагал по комнате. Вот те на! Хотел Тане в любви признаться, но разве при Катьке это сделаешь? Даже если запереть её в ванной, всё равно подслушает и маме наябедничает.

Вдруг Васю осенило.

– Собирайся! – потребовал он.

Петя отворил дверь.

– Выручай! – с порога взмолился Вася. – Пусть Катька у тебя побудет. Немного. Всего час!

– Это ещё зачем? – удивился друг.

– Матери дома нет, а ко мне Таня должна прийти. Математикой заниматься будем.

– Ну и что? – не понял Петя. – Что, Катька вам помешает?

– Ещё как! Знаешь, какая она вредная! – И Вася дёрнул Катю за рукав. – Скажи!

Катя скосила глаза за спину брата. Там её подкарауливал увесистый Васин кулак. Она вздохнула и подтвердила:

– Вредная.

А Вася уже кубарем катился с лестницы, крича на бегу:

– Слышь, я недолго… честное слово!..

Петя впустил Катю в квартиру и тут же спохватился:

– Тьфу ты! Совсем забыл. Я же договорился с Мишей встретиться.

Он взял девочку за руку и вывел на лестничную площадку. Но Васи уже и след простыл.

– Что же мне с тобой делать? – задумался Петя. – Взять с собой не могу: мешать будешь.

И тут взгляд его упёрся в дверь соседней квартиры. Петя обрадовался. Там, за этой дверью, живёт добрая девочка Люда. Она непременно выручит!

– Привет! – сказал Петя, когда на пороге оказалась Люда.

– Уже здоровались! Чего надо?

– Вот эту девочку не с кем оставить, – заробел Петя. – Не могла бы она у тебя немного побыть?

– А где её родители? – Люда подозрительно разглядывала Катю.

– Понимаешь, у неё старший брат… А к нему сейчас должна прийти девчонка… заниматься. А она им мешать будет! – заторопился объяснить Петя.

Люда склонила голову набок и прищурилась. «Была охота с малышнёй возиться!» – подумала она, а вслух сказала:

– Нет, не могу. Мне в аптеку надо.

– Вот и отлично! Вместе сходите. – Петя подтолкнул Катю вперёд и побежал вниз.

– Эй! – крикнула Люда, но было поздно: дверь подъезда с грохотом захлопнулась. Люда с сомнением посмотрела на Катю и предложила: – Может, гулять пойдём?

– Пойдём. – И Катя достала из кармашка мел. – Я рисовать буду.

Сначала на асфальте появился дом, затем цветы выше крыши, а ещё погодя – нечто непонятное с собачьим хвостом. Люда, скучая, смотрела, как ловко управляется Катя с мелом. И тут её окликнули:

– Привет, Вихрова!

– Привет! – обрадовалась Люда и улыбнулась подошедшему Вадику.

– Хочешь видик посмотреть? Мне новый фильм принесли. Потрясный! – предложил он.

– Спрашиваешь! Конечно, хочу!

– Тогда пошли.

– Пошли, – согласилась Люда, но тут же спохватилась: – Только я не одна, – и указала на Катю. – Её оставить не с кем.

– Ну извини, Вихрова! У меня дома не детский сад. – И Вадик повернулся, чтобы уйти.

– Подожди! – Люда беспомощно огляделась по сторонам.

По двору, радуясь весеннему теплу и солнцу, шла Таня.

– Выручай! – подскочила к ней Люда. – У нас с Вадькой срочное дело. А тут эта! – И кивнула в сторону Кати.

– Сестра? – спросила Таня.

– Какая там сестра! Подкидыш! У неё родителей нет. Только старший брат. А к нему сейчас девица должна прийти. Невеста, что ли… свататься… А она, вредная, – и Люда сердито указала на Катю, – будет им мешать. Вот меня и попросили её покараулить, а тут Вадик… срочное дело… Через час я её заберу. Честное слово! – И Люда побежала догонять Вадика.

Таня присела на корточки возле Кати.

– Тебя как зовут?

– Катя, – сказала девочка, продолжая водить мелом по асфальту. – Смотри, я сказочный дворец нарисовала.

– Молодец! – похвалила Таня и протянула ей жвачку. – Держи!

– Спасибо! – поблагодарила Катя.

– Никакая ты не вредная, – улыбнулась Таня и встала. – Пошли. Я тоже иду по делу, к одному мальчику. Мы с ним математикой заниматься будем, но ты нам не помешаешь.

В квартире соловьём защёлкал звонок. В такт ему забилось Васино сердце: «Пришла!» Вася распахнул дверь. На пороге стояла Таня. Вася открыл было рот, как вдруг из-за Таниной спины выглянула Катя и закричала:

– Я уже нагулялась!

– Так это твоя сестра? – вытаращила глаза Таня.

– Его, его! – обрадовалась Катя. – И я всё маме скажу, что ты приходила к нему свататься.

– И правда, вредная! – охнула Таня и покраснела.

Приз

Вася Сёмочкин очень любил кошек. Он знал о них буквально всё: откуда появились, когда приручились, как за ними ухаживать и как воспитывать…

Он мечтал о котёнке. Но мама была против. И всё из-за Катьки – младшей Васиной сестры. Мама считала, что Катька котёнка непременно затискает.

После кошек Сёмочкину больше всех нравилась Таня Сачкова. Однажды он решил признаться Тане в любви. И повод для этого нашёл подходящий. Но помешала всё та же вредная Катька.

Кроме сестры Сёмочкина раздражала Танина подруга – Эля Картошкина.

Она всюду следовала за Сачковой, словно кошачий хвост. А Сёмочкину хотелось побыть с Таней. Сходить куда-нибудь. На выставку кошек, например. Но ведь Картошкина следом покатится…

А ещё у Васи был заклятый враг – верзила Дюжев из параллельного класса. Как-то он подошёл к Сёмочкину и говорит:

– Слышь, кошатник, чегой-то ты возле Сачковой вертишься? Смотри у меня! – и показал внушительный кулак.

Вася от неожиданности пробормотал:

– Так она всё время с Картошкиной…

– Ах, тебе Картошкина нравится?! – разулыбался Дюжев. – Тогда ладно. – И тут же сердито добавил: – С Картошкой гуляй, а Сачкова – моя!

Но Васе так хотелось сходить с Сачковой на выставку! И он решился. А Картошкина?… Пусть рядом шагает для отвода Дюжевых глаз.

Уговаривать Сачкову пришлось долго. Если бы не всё та же Картошкина, которая повисла на Таниной руке и, подпрыгивая от нетерпения, канючила: «Танюсечка, давай сходим!» – поход вряд ли бы состоялся.

Огромный павильон изнутри мяукал, фырчал, царапался. Вася водил Сачкову от одной клетки к другой.

– Тань, ты только посмотри, какие лапки…

– Как в носочках, – моментально откликалась Картошкина, а её подружка равнодушно молчала.

– Тань, гляди, какой хвост… – не унимался Сёмочкин.

– Словно ёршик для мытья посуды, – поддерживала разговор Картошкина.

– А вон у той кошки уши… Тань, видишь, видишь, какие уши…

– Повисли, как у нашего дворового Бобика! – восхищалась за себя и подругу Картошкина.

Но тут динамики женским голосом объявили:

«Дорогие гости и участники выставки! Приглашаем принять участие в конкурсе на лучшего знатока кошек. Победителя ждёт приз – котёнок породы корниш-рекс. Желающих просим подойти к сцене».

Сёмочкин мгновенно среагировал на магические слова «котёнок породы корниш-рекс».

– Девчонки, скорее! – позвал он. – Бежим!

– Куда? – удивилась Сачкова, которая будто и не слышала объявления.

– Участвовать в конкурсе! – догадалась Картошкина.

Когда через плотную толпу ребята наконец пробрались к сцене, девушка-ведущая как раз объясняла условия:

– Нужно ответить на несколько вопросов о кошках. Я буду спрашивать, а вы поднимайте руки.

Сёмочкин поискал глазами приз. Вот он, маленький рыжий комочек. У Сёмочкина захватило дух: он может стать хозяином курчавого рекса! И имя ему тут же сыскалось – Рыжик. А может, Пират.

Состязание началось. Вопросы для Сёмочкина были так себе, средней сложности. Поэтому Васина рука постоянно взмывала вверх. А рядом в унисон с Васиной рукой радостно скакала Картошкина. Азартная оказалась особа. Но лучше бы ею была Сачкова, которая по-прежнему оставалась безучастной.

Постепенно из борьбы выбывало всё больше и больше народу. И вот в поле остался один воин – Сёмочкин. Ведущая обнаружила это с удивлением – такой маленький, а всё о кошках знает.

– И последний вопрос, – сказала она, глядя на Сёмочкина. – Ответишь – котёнок твой.

В толпе заспорили: выиграет мальчишка приз или нет.

Сёмочкин приготовился.

– Кто написал повесть «Шамайка»?

Толпа затихла. В воздухе сгущалось напряжение.

– Что же ты, мальчик, молчишь? – удивилась ведущая. – Не знаешь? – В голосе послышалось разочарование.

А Сёмочкин… Конечно же он читал «Шамайку», ведь эта книжка о приключениях бездомной кошки. Он хорошо помнил всё, что с ней происходило. А вот кто автор…

– Ну что? – переспросила девушка. – Сдаёшься?

Сёмочкин похолодел. И тут, как на уроке в школе, скорее лопатками, чем ушами почувствовал взволнованный шёпот:

– Коваль… Юрий Коваль…

Это, присев позади Васи на корточки, подсказывала не желающая сдаваться Картошкина.

Повинуясь подсказке, Сёмочкин робко повторил:

– Юрий Коваль.

– Правильно! – ахнула потрясённая ведущая, и толпа вокруг взорвалась аплодисментами.

– Ура! – ликовала Картошкина.

– Поздравляю! – промямлила Сачкова. Всю обратную дорогу Вася прижимал котёнка к себе. Он был счастлив. Правда, немного мешала Картошкина. Она всё время норовила погладить приз.

Когда ребята подошли к дому Сачковой, Сёмочкин вспомнил мамин запрет и поскучнел. Но вскоре улыбка снова появилась на его лице.

Вася протянул котёнка Тане:

– Это тебе.

– Зачем? – удивилась та.

– Жить у тебя будет. Назовёшь Рыжиком или Пиратом.

– Я не знаю, как за кошками ухаживать.

– Ничего, вырастим вместе! Я каждый день навещать его буду.

Сёмочкин отдавал Тане котёнка с умыслом. Этим он решал главную проблему. Больше Дюжев к нему не придерётся, потому что не будет видеть, как Вася вертится возле Сачковой. Отныне Вася будет возле Сачковой у Сачковой дома.

Таня вопросительно посмотрела на подругу.

– Бери! – воскликнула Картошкина. – Я бы ни за что не отказалась! – честно призналась она.

– Ладно, – нехотя согласилась Таня и понесла котёнка домой.

– Пока! – кивнула Васе Картошкина и засеменила следом.

А Сёмочкин стоял, смотрел им вслед и любовался. Не Картошкиной, разумеется, а Таней и Рыжиком или Пиратом. Интересно, как она его назовёт?

На следующий день Вася прибежал в школу первым. Хотел узнать, как его приз поживает.

Из-за угла появилась Сачкова со своей неизменной Картошкиной. Сёмочкин было ринулся им навстречу, но вовремя заметил шедшего позади Дюжева и отступил. «Ничего, – успокоил он себя, – на перемене всё узнаю».

Но школьный день закончился, а Сёмочкину так и не удалось поговорить с Сачковой. Все перемены возле неё и Картошкиной топтался Дюжев.

«Вот приду к Тане домой, там никто не помешает!» – сердито думал Вася, идя по знакомой улице.

В сильном волнении он надавил на кнопку звонка. Дверь распахнулась. Перед Сёмочкиным стояла Таня. На руках у неё сидел Рыж…

Нет, не Рыжик! Потому что тот, кого ласково трепала Сачкова, был чёрным, лохматым, с высунутым красным языком.

– Кто это? – прошептал Сёмочкин.

– Нравится? – застенчиво улыбнулась Сачкова.

– Это я подарил! – гордо пробасил из-за её спины Дюжев. – Вчера на выставке собак в конкурсе выиграл! Ничего щеночек, а?

– Где мой котёнок?! – хриплым от волнения голосом спросил Сёмочкин.

– У Картошкиной… Эля – заботливая… – начала объяснять Сачкова.

Но Сёмочкин не слушал, а, перепрыгивая через три ступеньки, мчался к Картошкиной.

Повинуясь настойчивому звонку, дверь открылась. На пороге стояла Эля.

– Где? – еле переводя дыхание, вымолвил Сёмочкин.

– На кухне. Пьёт молоко, – догадываясь, о ком речь, улыбнулась Картошкина.

В порыве гнева Вася набросился на неё:

– Как ты посмела взять мой приз?! Да разве ты знаешь, как за котятами ухаживать?

Картошкина скромно потупилась.

– Но ведь ты будешь его навещать? – с надеждой спросила она.

Сёмочкин пригляделся к Картошкиной. А что? Нормальная вроде девчонка. Кажется, любит кошек. Вон как на выставке от восторга прыгала! А глаза-то у неё… надо же, золотистые. И волосы рыжие, как у Рыж…

«И чего я этого раньше не замечал?!» – удивился Сёмочкин.

Тут из кухни сытым колобком выкатился объект Васиного беспокойства. Сёмочкин заулыбался.

– А как ты его назвала? Барсиком? Мурзиком?

– Рыжиком.

– Ладно, будем растить Рыжика вместе! – согласился Сёмочкин и смело шагнул через Элин порог.