Текст книги "Во власти речных ведьм"

Восхитительно!

– Дашуня, скорей сюда! – позвал муж и объяснил, когда я выскочила к нему. – Требуется твой ангельский голос. Мой ответ заблокирован. Дверь пообещала полицию вызвать!

Действительно, еще одна массивная дверюга рядом с нашей спальней голосом Шварцнеггера ультимативно заявила: «Последняя попытка. Через десять секунд вызов вневедомственной охраны и полиции. Блокировка выходов».

Как заученный урок пришлось повторить:

– Дарья, дочь Валентины.

– Допуск разрешен. Без кода ничего не выносить, – предупредил суровый автоматический голос.

– Дашуня, козочка моя! Мне, как волку, придется себе голос спилить, чтобы свободно ходить по твоему дому! – посмеялся Олег.

– Нашему, муженька, нашему, – отшутилась и подумала: «Сладко звучит – нашему!»

Электронный Сезам открыл вход в шикарную библиотеку. Удивительно, стены драпированы небесным китайским шелком. Настоящим, с росписью и иероглифами! У входа, как страж, на мраморном столбике напряженно замер большой серебряный дракон. Он держал в лапах зеленый каменный шар, размером с футбольный мяч, внутри его переливался мистический свет. Казалось, эта сфера – мир, связующий с духами. Окно в прошлое и будущее. Я долго не могла оторвать взгляд. Темная мятущаяся тень внутри его напугала, когда начало вырисовываться чье-то женское лицо…

– Оп-па, шикарно! Ох, как шикарно! – Возглас мужа отвлек меня от сферы.

Внимание Олега привлекли большие застекленные витрины, к ним была подключена сигнализация. Там находилась «обалденная», по мнению мужа, коллекция минералов. Забавно, как она полностью завладела и Мариной. Я бы назвала девочку симпатичной, живым ребенком. Из-за энергии, чересчур бьющей через край, было трудно уловить всю гамму гримасок и чувств этой непоседы. Но сейчас, когда она изумленно притихла, ее лицо стало кукольным. Точь-в-точь, точено-кукольным. Живыми оставались только глаза. Они влажно блестели, когда она с жадным любопытством рассматривала камни. И при этом с ходу пыталась оценивать их, как эксперт, а мои сомнения обрывала в язвительной манере. Ее серьезные познания о драгоценных и полудрагоценных камнях казались удивительными. Я твердо решила потом по описи проверить слова всезнайки. А меня заворожили книги! Настоящая библиотека и серьезно подобрана – минимум, но все и обо всем. Справочная, медицинская, историческая, художественная, юридическая, техническая литература – можно узнать и как дом построить, и как суп сварить. Мозаичные стекла стеллажей отражали свет, чтобы не выгорали корешки особенно редких и дорогих изданий. К ним тоже была подведена сигнализация. Министерские столы и кресла для отдыха так и ждали, чтобы за них присели. Лампы с зелеными абажурами…

– Так, так, непорядок! – констатировал с сердитым видом Олег.

Он держал в руках провода. Розетки и гнезда пусты. На большом компьютерном столе, кроме нескольких стикеров, ничего не было.

– Слишком скоростной Интернет был. Все засосало! – хихикнула Маринка.

Олег надулся. Но опять пришел в благодушное настроение, увидев коллекцию монет бывшего хозяина Воробьева.

– Разтакие пряники! Дашуня, мой яркий бриллиант, надеюсь, это тоже твое?!

– Наше, Олеженька, наше! – свистя, прошептала Марина.

На втором этаже было еще несколько комнат, но только одна не заперта. Вытканная вручную дорожка петляла между столами с механическими, электрошвейными и вязальными машинками. Надо же, несколько прядильных станков для изготовления тканей и ковров! Короба со всякой пуговичной, тесемочной и ниточной всячиной. Огромные деревянные, кованные металлом сундуки с материалом. И прочее, прочее богатство, радующее женскую душу. Мы с Маринкой там немного зависли. Олег спустился вниз, «если кухня не взбрыкнет», чайник вскипятить.

– Все сюда! – неожиданно закричал муж, его голос звучал как-то странно…

Несносный ребенок оттолкнула на выходе и сама первой, чуть ли не кубарем, понеслась посмотреть, что там. Я замешкалась на винтовой лестнице. Посмотрев вниз, наткнулась на неясный силуэт. Верхний свет в холле мы выключили, горели бра на стенах. Наверное, мне показалось, но в большое напольное зеркало вплыла резко очерченная тень. На меня смотрела женщина в черном бесформенном одеянии. Женщина?! Да, несомненно, но возраста неопределенного. Только силуэт… Рука непроизвольно вжалась в перила. Фух, показалось! Это усталость и одиночество чужого дома. Хотя, почему чужого? Он теперь мой! Мой!!

Я с грустью вспомнила героя моего неудачного любовного романа. Моя первая любовь. Он пригласил своих родителей, чтобы познакомить со мной. Мы хотели сообщить, что подали заявление в ЗАГС. Смотрины оказались недолгими. Его мать брезгливо передернуло от моей просто обставленной однокомнатной квартиры с веселенькими абстрактными обоями… и от пирога на столе. Я сама его испекла. Так старалась! Отец же, смерив сына укоризненным взглядом, сухо сказал мне: «Вам не на что рассчитывать, барышня. Вы не нашего круга!» Эти слова тогда больно резанули по сердцу. Все, на что я рассчитывала, – это любовь! Ах, Дима, Дима, уходя вместе с родителями, ты лишь виновато промямлил: «Даш, видно не судьба… Свои вещи я потом заберу». Не забрал! На выпускном в университете я блистала королевой. Но мой король боялся на меня посмотреть. Забрав диплом, уехал с молодой женой на Гавайи. Для него брак по очень большому расчету. Но вот я – богатая наследница. Стою в особняке, сверкающем глянцем и позолотой высшего общества. Интересно, я теперь в их круге?! Передо мной распахнулись двери респектабельного мира, холодного и гордого, царства накопительства и денег. Дом полностью соответствовал личности бывшего хозяина. Дядя Сережа был непроницаем для эмоций. Словно вижу его – невысокий, плотный, лицо блеклое, но глаза пронзительные, серые, со стальным отливом. Строгий голос и манеры директора: «Дарья Андреевна, мы с Натальей Михайловной решили забрать вас из детского дома. Постойте, обнимать меня излишне. Вы будете помещены в дорогой интернат. Я оплатил ваше обучение и содержание. Вы сами будете лепить свою судьбу. На этом считаю наши отношения исчерпанными.» Тогда мне было 14 лет. В одном он был прав, я старалась и училась. С красным дипломом окончила МГУ. Я сильная, я со всем справилась сама. Но почему, почему они взяли на воспитание чужого ребенка?! Не меня?!

С тяжелым грузом воспоминаний спустилась на первый этаж. Что-то мои притихли, не случилось ли чего! Поторопившись, решительно пошла по полоске света к полуоткрытой двери. Богатырская, дубовая, окована железом. Несмотря на вес, она легко подалась. А там… Олежка с Маринкой восторженно застыли с прожекторными взглядами. Да, было от чего! Ах! Вот это кухня! Такой мог бы позавидовать любой ресторан. Огромная, с обеденным залом. С выходом на застекленную террасу-оранжерею и зимний сад. Фонтаны, клетки с птицами, тропические деревья, вычурно, но очень красиво. Продвинутая, современная кухня – начинена дорогой универсальной бытовой техникой. Оборудована промышленной морозильной камерой размером с комнату. Профессионально, со страстью коллекционера подобраны кухонный инвентарь и посуда. Кофемашина – выдох зависти настоящего гурмана-ценителя. В стеклянных конусах все известные и редкие сорта королевского напитка. Запасы чая – торговать можно. Выбор пряностей, как на ведьминой кухне. И большая, просто огромная русская печь, – страшно предположить, что в ее жерло на лопате закладывали для знатного жаркого. Рядом еще одна – электрическая и тоже, как для промышленной выпечки. А еще настоящий камин с вертелом и решеткой для шашлыков. Не думаю, что хозяева опасались запачкать дымом потолок – сложная электронная система вентиляции охраняла чистоту в доме. Во всем прослеживалось удивительно-нарочитое сочетание современного технического прогресса и простой основательности средневекового трактира. Массивная дубовая мебель. Неоштукатуренные небольшие красные огнеупорные кирпичики для стен явно делались по спецзаказу. Бронзовые подсвечники и факелы. Пол – брусчатка из отполированных булыжников. Кирпичный свод – из белого кирпича с деревянными балками. На них электрические, но под старину, светильники из кованого железа. Батарея бочек с вином. Бар, где от дневного света и от греха подальше спрятались дорогие выдержанные коньяки, настойки и прочее, прочее. В застекленных витринах-холодильниках масла разных видов… и крупы в мешках и коробках – видимо, чтобы порчи не было. Мы беспокоились о продуктах для поминок! А дом, как рог изобилия, хранил изысканные запасы сыров, колбас и консервов всех видов и на любой вкус. Трехкилограммовая металлическая банка с черной икрой была выделена нами особо, только для семейного использования. Кстати, о семейном комфорте – на белое полотно, спускающееся с потолка на одну из стен, проецировался огромный экран, как в кинотеатре. Современный кинопроектор, телеаппаратура с кабельным телевидением, фильмотека, караоке с игровой танцплощадкой и старый клавесин с запускающим его программным обеспечением! Возможно, еще и еще что-то, до чего мы пока не добрались.

– Даша, это превзошло все мои ожидания!!

Муж охал, осматривая кухню. Его глаза блестели, как будто он плакал. Пальцы рук дрожали.

– Дашуня, золотце! Часть безделушек можно продать и неплохо заработать! Доверься мне, я понимаю в этом толк и знаю нужных людей… Ах, дутые пряники! Ах, ах-ах!!

С мальчишеским растерянным видом Олег прирос к застекленным, герметично закрытым полкам мебельной стенки. И правда, очень красиво, с встроенными часами. Их украшали деревянные фигурки сказочных персонажей. В мебельной стенке был бережно выставлен полный столовый сервиз на 12 персон. Кажется, с чайной и кофейной переменой, серебряными ложками, вилками и… Я никогда ничего подобного не видела – тонкий, прозрачный фарфор с вензелями. Не думаю, что такой решусь выставить гостям.

– Ах-ты, батюшки! – подозвал муж сестренку. – Мариш, ты только посмотри, за этот фарфор мы с тобой выручим…

– Олежа, Олежа, вдруг Дашенька захочет оставить его себе…

Марина буквально затеребила брата, сбивая с него меркантильную вещевую лихорадку, но ее глаза тоже странно нервно блестели. Такая реакция дорогих мне людей была несколько неприятна. Хотя… почему бы не порадоваться вместе с ними. Наверное, я еще не осознала, что все это теперь наше!

Мы отпраздновали вселение в королевские хоромы ужином с великолепным красным вином. Открыли одну из бочек. Под бочки, оказалось, были сделаны резервуары с холодильником. Я очень устала, но Марина, как заправская хозяйка, ловко и быстро приготовила все сама, ласково бормоча:

– Дашуля, отдыхай. Я с радостью тебе прислужу. Давай, я подложу тебе салат. А мясо, еще кусочек? Дашуля, мы будем так счастливы с братом в твоем красивом доме!!

Удивительно, как быстро она освоилась на чужой кухне! Все было так вкусно! Настоящие деликатесы в ее исполнении и, конечно, черная икра, красное вино, армянский коньяк 30-летней выдержки. Звучали шуточные тосты. Нам было вместе так весело, уютно, хорошо! Потом спальня приняла нас с мужем в свои шелковые объятия. Кажется, чистые и пахнущие лавандой.

– Даш, а ты заметила на первом этаже запертую стальную дверь? Там была наклеена бумажка: «Не входить! Замок не взламывать! Нотариус такой-то.» Кстати, я обошел весь дом. Здесь три входных двери. Закрыл на дополнительные засовы. Утром надо электронные замки проверить – примитив открывать по произнесенному имени! Как нас еще соседи не обокрали?! А может, уже и стащили чего?! – Он всполошился.

– Муж, стряхни с себя вещизм, спи уже! Утром я жду от тебя полную боевую готовность!

3. Зловещая семерка и Екатерина Почтовая

Проснувшись от светивших в глаза солнечных бликов, Олега я в постели не нашла. Дверь комнаты приоткрылась. Послышалась возня и чеканные удары. Кто-то молотком чинил водопроводные трубы.

– Ой, Дашуля, разбудили?

Белокурая головка Марины была покрыта ржавчиной и землей.

– Представляешь, хотела душ принять, а меня этой гадостью окатило, – она брезгливо поморщилась. Б-р-р-р! – и шмыгнула за дверь.

Я мечтательно оглядела просторную кровать. Подумала, ладно, ничего, наверстаем. Встала.

Почувствовала неуловимый тонкий аромат.

Внимание привлек столик с косметикой и парфюмом. Французский, настоящий очень дорогой. Открыла фирменную изящную шкатулку. «Для Дашеньки от тети Натальи. «Дыхание весеннего утра» – любимая марка твоей мамы», – гласила вложенная записка. Большое зеркало в серебряной оправе отразило удивление на моем лице. Подарок очень символичный! И как Наталья Михайловна могла заранее узнать, что я переночую в этой спальне? А Олег дважды просыпался, бубнил что-то о старушечьих шагах. Неужели приходил призрак?! С фотографии в массивной рамке из чароита на меня смотрели печальные глаза моей тети. Она стояла со своим мужем Сергеем Витальевичем, обнимая девочку. Лицо ребенка, как с обложки модного журнала, очень миленькая. Что ж, можно понять, почему выбрали ее. Красивый ребенок… не то, что я в свои семь лет. Но гадкий утенок вырос в довольно симпатичного лебедя. Занятия спортом тоже в этом помогли. Стать красивой и эффектной было одним из желаний, которое я шептала, подсыпая в кормушку корм для птиц. Баба Надя с первого этажа говорила, что если спасти птицу в мороз лютый, твоя просьба исполнится. «Птицы – это души маленьких детей, ушедших слишком рано из жизни. Их голоса слышат ангелы. Ты попроси, чтоб мама твоя достойного мужика встретила. Новый папа будет и тебе и ей опорой», – повторяла она, и я просила, но… Тут я вздрогнула – из соседнего коттеджа со стуком открывшейся форточки вырвался песенный крик души:

 
– Обниму тебя лаской и холодом.
Не будешь со мной страдать одиночеством.
Испытаю толпою проблем и невзгодушек.
И из волн лихогорюшка выплывать помогу.
Вместе несем мы худую суму.
Да, кто же ты?!
Я – судьба.
Подруга и опора верная твоя.
Крепче, достойно держись.
Вместе идти до конца.
Смирись, не вырваться от меня.
Духом слаб, шанс второй не для тебя.
И дорога только одна.
Вся в слезах и потерях она.
Если…
 

Хозяйская собака подтявкнула и подтянула мелодию звонким воем.

– Заткнись, проклятая! – хлестнул резкий женский окрик.

Собака заткнулась, но это не значит, что только людям есть о чем переживать…

От тяжести массивной рамки, которую я держала на весу, заломило запястье. Неловкое движение, и она ударилась об стол. Не разбилась, нет, но после щелчка от неё что-то отошло. Полочка! А внутри сложенный лист бумаги. На одной из сторон дрожащим неровным почерком написано: «Пусть все твои желания сбудутся. Люблю тебя. Мама». Мама?! Трясущимися руками я развернула заветное послание, а там… Через слезы в глазах запестрела моя собственная старая каракуля, стайка просьбушек – птиц. Тех, что я рисовала на кухне Воробьевых, когда мама умерла. Как бы я хотела, чтобы она была живой и рядом со мной! С грустью вспомнила, что повторяла ей, раскрашивая воробьиную эскадрилью. Они, шустрые, верткие, забавные, горластые столовались в кормушке у нас на балконе.

«Во-первых: Милый воробей, хочу стать Оксаны красивей. Нашей соседки по площадке». «Не родись красивой, будь счастливой и любимой!» – возражала мне на это мама. Но я-то видела, что, в отличие от нас, тетя Оксана, благодаря своей яркой внешности, живет припеваючи и ни в чем себе не отказывает. Воробью с этой «красивой» просьбушкой я пририсовала большой кошелек с деньгами. Чтобы «птиц» мог с ангелом поделиться, а тот, в свою очередь, мое желание захотел исполнить.

«Во-вторых, сестренку, которой можно доверить все на свете». – Этот воробей с трудом потащил ангелам коробку конфет.

«Потом, конечно, большой красивый дом». – Заштрихованная коричневым карандашом птица вылетела у меня с плюшевым мишкой.

От воспоминаний меня отвлек громкий выхлоп машины рядом с домом и женские причитания: «Да не гони! Смотри, с твоей ногой поосторожней! Я дозвонилась до больницы. Шкафчиков ждет.» Опять выхлоп. Рычание мотора. Испуганный лай. Сквозь эти звуки еще продолжали пробиваться слова из печальной песни:

 
– Поймешь со мной, что значит голодно.
Да, кто ты?!
Судьба.
Подруга, опора верная твоя…
 

А ведь я размышляла о своей судьбе и мечтах… Странно, как вселенная продублировала мои мысли обрывками услышанной песни. Издевка? А может, предостережение или подсказка? Я где-то слышала, что весь мир вокруг – замкнутое зеркальное пространство. Запись выключили, и все стихло. Моим четвертым «хочу» на детском рисунке было: «Чтобы в холодильнике еды всегда было больше, чем можно съесть за один раз». Ангелам в виде подарка прилагалась большая «калорительная» булочка.

Так. Пятый взлохмаченный воробей летел кубарем за… Ну, конечно, за собственным шкафом и множеством красивых платьев.

Шестой – встретить загадочного принца, красивого и сильного, как в сказке. И найти папу.

Удивительно, а ведь получается, все шесть желаний уже исполнились! Даже с сестрой! Конечно, неизвестной, но, как факт. Все желания, кроме папы…

Ну а седьмой воробей… Эта кривая, нарисованная впопыхах птица, оказалась выбеленной. В потайной полочке лежал фломастер коричневого цвета. Не знаю, зачем взяла его, а потом на автомате закрасила, восстановив свой шедевр. Седьмая птица: «Хочу с моим любимым принцем прожить всю свою жизнь, как в сказке». Рядышком контур сердечка – символ, заимствованный у старшей подруги с ее записочек соседу по парте. Тогда в доме Воробьевых я успела нарисовать всего семь главных птиц, а не целую стаю. Иногда мои просьбушки-воробушки походили больше на стаю мух из-за нехватки места на листе. Тогда мама ушла куда-то с тетей Натальей, продолжать мечтать одной было неинтересно. Не думала раньше об этом: в доме Воробьевых я нарисовала своих просьбушек-воробушек, и именно они исполнились. Забавно!

Вот только сама не зная наперед, на счастье или на беду, раскрасив седьмую птицу, я столкнулась с интригующей загадкой. Под нарисованным воробьем стали проявляться строчки: «Доверься Екатерине. Она твоя сводная сестра. Помни – половина лучше целого. Не оставайся в доме на двадцать первые дни – опасайся проклятия Седьмицы. Если же беда случится, отдай Екатерине свое сердце. Двойная семерка – ниспосланная ей судьба».

Шок от прочитанного длился, наверное, минут пять. За это время буквы таинственно поблекли и исчезли, как призраки. Почерк был теткин, но содержание!.. В себе я была уверена, все это мне не привиделось. Если бы послание не появилось столь загадочным образом, я естественно отнесла бы его к бреду больного умирающего человека. Заветный заколдованный листок я спрятала в карман халата. «Доверься Екатерине» – ну что ж, у неё обо всем и спрошу, когда встречу. Не буду пока Олежку небылицами расстраивать.

За окном послышалось утробное, громкое: «У-у-урр-ква-ква, у-у-урр-ква-ква.» Я потихоньку подошла и приоткрыла занавес. Пуша перья, протирая ими стекло, передо мной крутился важный, гордо выпятивший грудь колесом, сизый голубь. В порыве танца и нехитрой брачной песни он скользил, цепляясь коготками, по металлическому карнизу. Голубица была склонна принять его ухаживания. Думая о муже, я умильно наблюдала за ними. Они уже целовались, сцепляя клювы. Но вот в отражении стекла появилась большая усатая морда. Длинная кошачья лапа с веером раскинутых когтей задела хвост голубицы. Птицы в заполохе успели вспорхнуть. Выдранное белое перо, кружа в вальсе, поплыло вниз. Мне захотелось выглянуть наружу, вдохнуть бодрящий запах раннего утра – первого на новом месте в собственном доме. Я потянула задвижки – заперто. Увидела двойную кнопку. Нажала на серединку (опять автоматика) – портьеры раздвинулись. Распахивающиеся створки окна смахнули с карниза неожиданно появившуюся кошку. Она успела зацепиться передними лапами.

– Киса! – Я поспешила ей на помощь.

Мой порыв остановил глубинно-злой взгляд горящих желтых глаз. Черная кошара, почти пантера, ловко подтянулась и запрыгнула выше на крышу. Презрительные движения нервного хвоста дали ясно понять, что в ее лице, то есть морде, я нажила себе врага. Стуча по черепице когтями, она гордо удалилась по своим кошачьим делам. А там, внизу, благоухала сирень. Дом был окружен ею. Ветер раскачивал огромные махровые кисти. Они приветственно махали девушке, идущей от дома соседей к нашей калитке. Неуловимо знакомый силуэт. За ней медленно ползла тень в виде креста. Я поежилась и проследила за тенью. Ее отбрасывало дерево, в которое мы чуть не врезались ночью! Огромный дуб сросся из двух стволов. Верхушку одного из них скосила молния. Кусок дерева повис на развилке, образуя перекладину. Оставшийся ствол с ветками, росшими в одну сторону, чтобы не затенять своего близнеца, образовал огромную семерку.

Исполинская семерка напротив, через лужайку у дома № 7! В корнях дуба я заметила большой могильный каменный крест – а это уже знобко, – и рядышком машина мужа. Б-р-р-р-р, как раз у обрыва к реке. Еще каких-нибудь полметра, и нас ждала смерть!

– Имя? – прошуршала автоматика калитки.

– Екатерина – «Двойная семерка». – ответил до боли знакомый голос.

Катька Почтовая из нашей фирмы?! Как она здесь оказалась? Олег назначил ее ИО. Повысил на время своего отсутствия, чтобы она держала дела в своих руках. Девушка очень толковая! Что случилось? Мигом надела платье и поспешила вниз: «Катя… – Екатерина… – сестра?!»

В холле Екатерину уже встретили Олежка с Мариной. Спускаясь по лестнице, я услышала нервный голос мужа:

– Почтовая, я дал вам этот адрес на крайний случай. Если что-то произошло из-за вашей некомпетентности, я уже недоволен и значит, бонусы платить не собираюсь. Объяснитесь!

– Во-первых, не Почтовая, а Майорова. Во-вторых, сбавьте обороты, босс! Давно хотела так сказать!

Катька удовлетворенно усмехнулась и гордо вскинула голову. Пышные каштановые волосы, стянутые резинкой, взметнулись, как конский хвост.

Олежка еще не понимал, что происходит, и был неприятно удивлен поведением подчиненной.

– Майорова?

– Да, Олежка, ее фамилия Майорова. Почтовой прозвали потому, что она отвечает за всю корреспонденцию входящую и письменные ответы клиентам, обращения по делам, запросы, отчеты и информационную проверку сделок… – как личный секретарь выдала Марина.

– Верно, наши вездесущие ушки. Твой дражайший Олежа свалил на меня всю свою работу, чтобы только сиять улыбкой в большом кресле да дамочек-клиенток охмурять. Как я рада, Марина, что не надо больше отслеживать твой стиль крадущейся кошки, пакостящей исподтишка! Вот, Олег Иванович, подпишите!

Катя протянула ему листок из кожаной папки. Муж брал его, как шипящую змею. Маринка встала на цыпочки, прильнув глазами к документу. По мере прочтения лицо Олежки бледнело. Он был застигнут врасплох, шокирован, выведен из равновесия. Когда начал говорить, его голос ломался, подскакивал почти до крика, как пляшущая пружина:

– Надо было предупредить заранее! Вы меня подвели. Очень!! Крайне!!! Ханна Аркадьевна одна не справится! Вы, что поиздеваться с этим прикатили?! – Муж тряс бумажкой, словно она прилипла к его руке.

– Что за кипеж, Олег Иванович? Поиздеваться? А помните, как вы частенько до ночи меня на работе оставляли? По выходным вызывали пустячно. Если отпрашивалась – гнобили. В два раза больше отрабатывать заставляли. Срывались прилюдно, просто так, чтобы власть показать! Даже когда я сообщила, что мама умерла, помните, что вы сказали: «Отпускаю на сутки. Денег до зарплаты не дам. Сейчас все документы приведете в порядок. Учтите, задержитесь дольше, каждый день, как прогул, будете отрабатывать троекратно». Так вот, подпишите. Вы же сами за порядок в документах ратуете!

– Я из тебя человека хотел сделать. Если баба внешностью не взяла, то надо умом и терпением. Я в тебе характер воспитывал. – В дерганном порыве Олег выхватил ручку и подписал заявление об увольнении размашистым росчерком. – Чувствовал в тебе стержень! Ты должна была стать моим партнером.

Катька удивленно-ехидно посмотрела на босса.

– А я думала, что для вашества являюсь лишь пустым местом в пространстве. Жизнь мою спрогнозировали? Судьба, кричали девочки в кустах! У меня на неё свои планы.

– Рекомендации мы вам не дадим. Денежного расчета не ждите. С оформлением трудовой книжки будет большая задержка. – Негромкий голос Марины твердо ставил точки по пунктам.

Ее карие глаза на застывшем кукольном личике странно заблестели. Из глубины в них словно ржавчина всплыла, и из карих они стали мутно-желтыми.

– И не надо! – весело, с вызовом парировала Катька. Я накопила, да мама кое-что оставила для осуществления моей заветной мечты. Открываю свое дело, частное сыскное агентство. Я умудрялась учиться, когда вы меня как каторжную нагружали. Мы, Воробьевы, упорные, своего всегда добиваемся! Вот, – девушка похлопала по папке, – подтверждение квалификации, разрешения, лицензия. Я теперь птица свободного полета. А книжку трудовую мне Ханна Аркадьевна сама оформила и порадовалась за меня.

– Да, да удачки тебе на встречной полосе со всякими бандитами и мошенниками, – процедила Маринка. – Вот только казенную папку для документов верни. С талисманчиком твоим расстаться придется.

Олег, до этого застывший как глыба льда, подтвердил требование указующим пальцем.

– Казенная?.. Моя! Извольте убедиться! – возмутилась Екатерина.

По внутренней обложке на черной коже золотом была сделана гравировка: «Катеньке от Евдокии Германовны, моему преданному, смышленому, трудолюбивому человечку. Вспомни обо мне, когда добьешься заслуженного успеха!»

– Она за месяц до своей свадьбы мне ее подарила. – Катька начала закипать. – Не отворачивайтесь, Олег Иванович! Это вы, вы виноваты!! Вы хоть помните, кем была для вас бедная Евдокия Германовна?!

Муж окаменел, холодно, уничтожающе взглянув на Катю и вдруг словно взорвался изнутри. Лицо исказила пугающая ярость.

– Я все помню, не сомневайтесь! А теперь вон!!

Стоящая рядом Марина, и та вздрогнула, но, поддакивая брату, топнула ногой. Его вспышка гнева была неожиданна для меня. Ничего подобного я не видела за все наше знакомство с Олегом. Душу охватил странный трепет.

– Олежа Иванович, родственничек дорогой, – подбавив угольков, съязвила Катька, метнув смеющийся взгляд и на Маринку, – «вон» не пройдет. До оглашения завещания я здесь полноправная хозяйка.

Олег с растерянным, как у мальчишки, видом, пытался обнять воздух. Марина сжалась, словно готовилась к прыжку. Ее лицо преобразилось. Злость состарила его лет на десять. Екатерина осталась довольна произведенным эффектом. Посмотрев на меня, она сказала:

– Вдохни поглубже, сестренка, а то посинеешь!

У меня действительно перехватило дыхание. Я симпатизировала ей, но мы были просто коллегами. Каюсь, не знала, что Почтовая – прозвище. Сестра! Какой поворот!! Мы так не похожи! Я высокого роста, стройная блондинка. Скажем так, моя внешность меня вполне устраивает. Люблю красивую приталенную одежду и высокие каблуки. Обожаю «проход королевы», когда мужчины переключают все внимание на меня и потом долго смотрят вслед. Катя тоже симпатичная, не спорю, но она совсем другая. Невысокого роста, крепкого телосложения, «широкая кость». Однажды она пришла в открытом сарафане – мышцы, как у парня, явно качается в спортзале. Помню, муж как-то сказал на недовольство Кати рабочей загруженностью: «На тебе, Почтовая, пахать можно». Он говорил напрямую, учитывая ее выносливость и силу. Катюша ходила всегда в удобной повседневной одежде и обуви. В основном брюки, а не платье. Очень общительная, она легко входила с людьми в контакт. И, одновременно, имела волевой мужской склад характера и ума. Только ей Олежка позволял открыто смотреть ему в глаза и выражать свое мнение. Я слышала, как Марина не раз жаловалась на Катю за грубость. «Не обращай внимание, она нужна нам, нужна фирме», – успокаивал Олег. У меня есть сестра, просто не верится!

Катя крепко меня обняла:

– Ты рада? Я да! Даша, мы с тобой сводные сестры. Сама в шоке. Узнала недавно. Но факт – у нас с тобой один шельмец папаша. И нам, Андреевнам, нужно поговорить. Наедине… – добавила она, понижая голос. – Пойдем в комнату мамы Наташи.

Я оглянулась на Олега, было неловко оставлять его сейчас, но… Они с Мариной шепотом о чем-то совещались, отвернувшись от нас, а затем спешно вышли из дома вдвоем… Муж ушел, ничего не сказав! В недоумении пожав плечами, последовала за Катей. Оказалось, именно в спальне тети Натальи я и проснулась сегодня утром. Катя первым делом плотно затворила дверь.

– Если ты еще не поняла, то скоро узнаешь, у Маринки есть гаденькая привычка появляться из ниоткуда. Эта пройдоха всегда в курсе всех событий. Когда Олег из охранника в бойфренда нашей Босс-мадам оборотился, нескольких сотрудников уволили. Маричёртик умело людьми крутит, оберегая своего дражайшего Олежку. Кстати, ты в курсе, что они не брат и сестра и вообще не родственники? Марине на самом деле, не 14, а 17 лет.

– Не может быть!! – мне показалось, что я съезжаю со стула.

– Факт, Даш, я документы сама видела у Евдокии Германовны. Пользуясь своим мужским влиянием, Олег, видимо, очень слезливую историю втюхал нашей мадам. Он в справках попросил и Маринин возраст, и отчество изменить, чтоб кривотолков не было. Маричёртику тогда как раз паспорт делали. Олег сказал, что свидетельство о рождении было утеряно, и сделали новое. Евдокия Германовна сама заверила его как нотариус. Так из Андреевны получилась Марина Ивановна, а фамилию прежней оставили – Броховцева.

– А подробнее можно? – в замешательстве попросила я, не зная, верить ли услышанному.

– Даш, доподлинно известно, что они из Тулы. Олег жил на той же улице по соседству. Он как раз из армии пришел, когда родители Марины в пожаре погибли. Старенький домишко как спичка вспыхнул. Одни головешки остались и обугленные трупы. Как девочка выжила и спаслась – непонятно. До этой трагедии Олега она шуточно считала своим женихом. Письма ему в армию писала, посылала посылки и даже деньги. Он сжалился, ее на воспитание взял, с ней в Москву приехал. Это было три года назад. Искать ее было некому, осталась только двоюродная тетка со стороны матери. Она местная, а вот отец Марины был приезжим. Я недавно об этом случайно узнала, когда занялась поисками биологического отца. Мое первое детективное расследование.

Броховцев Андрей Юрьевич был нашим папашей и, думаю, Марининым тоже. Кстати, раньше он был другом и сослуживцем папы Сережи. Знаешь, я сомневаюсь, что тот случайно меня удочерил. Хотя, судьба странная штука! Здесь прямо связь кармическая прослеживается!

У меня не было слов.

– Не могу поверить, что Марина наша сестра. Ты ошибаешься, такого просто не может быть!