Текст книги "Сказ о трех веселых девчонках"

– Хорошо, договорились. Только вы еще должны днем участвовать в репетициях нашего коллектива аниматоров. Я вас хочу включить в основную группу. Полина, ты кроме своих выступлений соло, будешь работать еще на подпевке у наших, а вы двое – на подтанцовке. С вами позанимаются. В последней фразе послышались командирские нотки работодателя.

Чтобы больше не провоцировать Костаса на новые идеи в плане их занятости, девчонки поспешно поднялись и быстренько пошли к себе, усталые, довольные и взволнованные.

Дни проскакивали быстро, казались объемными, были заполнены напряженными репетициями утром и работой с вечера почти до рассвета, насыщены новыми впечатлениями и знакомствами. Они подружились со многими студентами колледжей и гимназий из разных стран. В них самих уже влюбились человек 10 парней, их приглашали и в бар, и в бассейн, и на дискотеку. Но девчонки так уматывались на репетициях и концертах, что сил не оставалось. Вдобавок, Чепуха Чепуховна, со взрослым занудством напоминала им каждый день о главной цели их союза путешественников: объехать пол мира, или, по крайней мере, страны Средиземноморья.

– Это – не чепуха, – изрекала она. – Нельзя менять великую цель на много мелких. Это не равноценно.

Посрамленные подруги, жаждущие развить начатые знакомства, оторваться на дискотеке, примолкали и нехотя соглашались с Чепухой, оставаясь, хоть и с большим усилием, верными данной раньше клятве не отступать от намеченного.

Свой первый выходной они провели в лагере, просто отдыхали, ничего не делая. Отсыпались, много плавали и опять спали. А вот через две недели в следующий свободный от работы день они поехали вместе со всеми на большую экскурсию. По дороге, которая шла вдоль моря, автобус остановился, и гид, молоденькая гречанка Лидия, махнув рукой в сторону моря, вдаль, к горизонту, сказала, что именно здесь вышла на берег богиня красоты и любви Киприда, более известной в Европе по имени Афродита. Они останавливались в разных местах: осматривали пещеры первых христиан, древние храмы, руины дохристианских сооружений, а то и просто делали остановки, чтобы полюбоваться прекрасным видом. Проехав часа два, автобус встал на парковку у подножия какой-то горы. Лидия объяснила, что здесь на высоте более тысячи метров, стоит церковь, а в ней хранится чудотворная икона Божьей матери, привезенная, из Константинополя, нынешнего Стамбула. Притягательным для паломников со всего мира этот храм стал давно, когда туда была перевезена эта икона, писанная по легенде, самим евангелистом Лукой. Три русские девчонки, не очень избалованные походами по музеям, поездками и экскурсиями, не слишком набожные, да и в церкви бывшие не более двух-трех раз за свою жизнь, примолкли и внимательно, не пропуская слова, слушали рассказ гида. При этом Попса, держась одной рукой за крестик на шее, неотрывно смотрела на возвышающийся храм. Подъем предстоял довольно тяжелый, поэтому основной рассказ Лидия закончила до того, как вся группа стала взбираться на гору.

У подножья горы все обратили внимание на деревце, с веток которого свисали разноцветные платочки, шарфики, висели пляжные панамки, бейсболки и даже блестящие на солнце цепочки. Улыбнувшись, экскурсовод пояснила, что таков обычай: можно испросить исполнения желания, оставив на ветке какую – ни будь свою вещь. Потом, поднявшись к храму, надо помолиться у лика Богоматери, и тогда точно твое заветное желание исполниться. Недаром же икона и слывет Чудотворной.

Услышав это, интернациональная молодежь, представители пофигистского поколения «next», те, что на предыдущих остановках лениво выходили из автобуса, рассеянно слушая байки местного гида, ринулись к «древу желаний». Скрывая за шутками и смехом некоторое смущение от своего сентиментального порыва, ребята стали доставать из сумок или срывать с себя шейные платки, бейсболки, шляпки, браслеты из цветных ниточек. В ход пошли даже шнурки от кедов. Девчонки замерли на минуту у дерева загадывая желания. Потом Шура и Светка, не сговариваясь, без сожаления оставили на веточках дерева легкие красивые шарфики, подаренные им на стамбульском базаре, а Полина пристегнула к ветке тонкий кожаный поясок.

Подъем к храму действительно оказался долгим и утомительным, особенно под лучами палящего солнца. Несколько раз делали остановки, потом, отдышавшись, двигались дальше вверх. Наконец, цель была достигнута. Перед входом многие сели на каменные скамейки, а некоторые парни просто улеглись на мощеной площадке у церкви, намереваясь отдохнуть. Но долго лежать или сидеть гид не дала: за одной группой тут же следовала другая. Место было одно из самых посещаемых на Кипре.

Три подружки, крещенные, но не привыкшие ходить церковь, робея, перешагнули порог и вступили в прохладный полумрак греческого храма. В больших чашах с песком стояло множество зажженных свечей. Девчонки сделали шаг, другой и замерли перед иконой: прямо на них был устремлен печальный, добрый, все понимающий взгляд Богоматери. В едином порыве три русские девочки встали на колени, опустили головы. Слезы потекли по щекам, чуть заколебалось легкое пламя тоненьких свечек в руках. Потеряв родителей, выросшие в чужих семьях и приютах, Шура и Светка редко встречали обращенный именно к ним такой добрый, проникновенный, любящий взгляд. Да и Полина, хоть и при живых родителях, всегда чувствовала себя одинокой и ненужной в семье. Притихшие, девочки вышли их храма, заняли свои места в автобусе и долго сидели молча, отвернувшись к окну, не отрывая глаз от ярко синего моря, вдоль которого проходил путь к следующей остановке у очередной достопримечательности удивительного острова.

Кроме всего увиденного, не менее интересным оказалось общение со своими сверстниками в автобусе: разговоры, споры, шутки, рассказы. А Светка, как всегда, успевала делать забавные зарисовки молодых ребят и девчонок и тут же раздавала «оригиналу» его портрет. Все уже были готовы увидеть себя в образе какого-нибудь мультяшного персонажа, и никто не обижался на художника. Во время движения многие пересаживались, объединялись в небольшие группки, компании, расходились, образуя новые микросообщества. Гул не утихал всю дорогу. Конечно, нашим девчонкам было страшно любопытно поговорить с ребятами из других стран. Смехота, собственно, из-за этого и хотела путешествовать. Ни она, ни ее подружки до этого никогда не общались с иностранцами. А им так хотелось узнать, как и чему тех учат в школах, колледжах, гимназиях, университетах; надо ли платить за это и сколько, легко ли найти работу после учебы и т. д. Несмотря на все интернетовские сайты, оказалось, что в сто раз интересней получать информацию от «живого», а не виртуального «чатовского» собеседника. С этим были согласны и иностранные студенты, которые «наваливались» на русских девчонок с вопросами, иногда смешными ужасно, а иногда и такими сложными, на которые не находилось ответа. Ну вот, например, спросили, есть ли школьная форма в государственных школах, а услышав, что есть, но стоит довольно дорого, возмутились. Один немец, студент юридического факультета, доказательно объяснил, что если государство устанавливает закон, то оно же, государство должно и обеспечивать его выполнение, то есть, оказывать финансовую и материальную поддержку в приобретении формы, учебников и т. д. Все бурно заспорили, а девчонки между собой тихонько совещались, рассказывать ли всем про то, что и за учебники, и за завтраки в школах часто тоже платят родители, и на ремонт собирают, и на охрану, и на новые парты и прочее. За них, проживающих в детских домах и приютах, конечно, платит государство. Но они не хотели говорить, что они детдомовские, не хотели, чтоб их жалели. Им нравилось быть на равных. Переговорив друг с другом, они единодушно решили, что не стоит слишком откровенничать о том, что в России живется все еще нелегко, а особенно, сиротам, инвалидам, старикам в пустующих деревнях, учителям и даже поварихам, которым приходится подворовывать, потому что зарплата низкая.

Но зато, перейдя к другим темам, они крайне удивили университетских «ботаников» тем, что читали и Чехова, и Достоевского, и Толстого. Удивились еще больше, услышав, что произведения этих писателей давным-давно включены в школьные программы. Здоровый бритый американец открыл даже рот от удивления, сказал: «Вау», замолчал, но рот не закрыл. Его приятель пояснил, что сказав «вау», тот имел в виду, что у них в стране этих и других русских писателей читают только очень продвинутые «мэны». Лохматый англичанин, загоготал.

– Итс фантастик, – сказал он. – Вы у нас на игре «кто хочет стать миллионером» срубили бы тысяч несколько, точно. Там самые трудные вопросы всегда относятся к русской литературе или истории. Например, вы бы запросто сказали, сколько любовников было у Екатерины Второй или жен у Ивана Грозного. Для вас этот вопрос, наверняка такой же легкий, как для моих собратьев ответить, скольким женам отрубил голову Генрих VIII.

Англичанин засмеялся, запустил пальцы в свои длинные кудри и стал их зачем-то распрямлять. Он, да и другие в автобусе, с любопытством ждали ответа, но его не последовало. Светка и Полина не знали никаких подробностей ни про жен Ивана Грозного, ни про любовников Екатерины II. Они помнили другие факты из жизни русских царей и императоров, но об этом их никто не спрашивал. Чепуха, любитель истории, могла бы рассказать много, но чтобы не выпендриваться, предпочла найти другой выход из затруднительной ситуации.

– Май диа френдс, все это чепуха, – громко обратилась она ко всем сразу. (Кстати, в международном лагере быстро вошло в моду употреблять понравившееся всем русское словечко «чепуха» вместо принятого давно английского rubbish или американского garbage). – Я так думаю, что в Италии, например, в школе детально проходят, ну, положим, «Божественную комедию» Данте, а в Англии – Шекспира все трагедии подряд, а во Франции на языке оригинала, вестимо, зубрят отрывки из «Собора Парижской Богоматери. А у нас Данте только специалисты хорошо знают, про Шекспира, если кино смотрели, а про Гюго знают только благодаря мюзиклу точнее, знают только арию Квазимоды «Ма бель», которую крутят на всех вечеринках и по радио. Вот и все. Так что, май диа френдс, в смысле образованности, мы и каждый из вас адекватны сами себе. – Чепуха тараторила так быстро, что Светка едва поспевала переводить ее умный спич.

Закончив, Чепуха широко и победоносно улыбнулась, довольная, что сумела прищучить кудрявого англичанина. Смехота хотела поддержать подругу и рассмеяться, но с заднего сидения автобуса послышались новые вопросы, потом другие. Конца разговорам не предвиделось. Кто-то стал вспоминать смешные истории про своих сокурсников. Американец, произнесший «вау», рассказал, как один студент никак не мог найти на карте Советский Союз. И это еще в то время, когда страна занимала одну шестую часть света. Тихий скандинав, сидевший все время молча, начал ни с того, ни с сего, казалось бы, смеяться. Уловив недоуменные взгляды ребят, он объяснил причину своего веселья. Дело в том, что его младшая сестренка, пока ей не объяснили, была абсолютна уверена, что Леонардо да Винчи, Донателло, Рафаэль и Микеланджело (иначе, Лео, Дон, Раф и Мики) есть, не кто иные, как маленькие отважные черепашки ниддзи из японского мультика. Тут уж все захохотали. В конце концов, единодушно сошлись на том, что образование во всем мире ущербно, и ничего с этим не поделаешь. Так же дружно решили, что пока господа президенты и министры, придумают новые реформы, надо молодежи из разных стран просто чаще видеться, путешествовать, встречаться, общаться. С этим согласились все, подтвердив согласие одобрительными криками и хлопаньем в ладоши..

Первый свободный от работы день у девчонок заканчивался. Наступил вечер, теплый, спокойный и подруги решили пойти на море, посидеть, поговорить, посмотреть на звезды, послушать мягкий рокот слабой волны о берег, помечтать. Они сели на сухой теплый песок. Волна сюда не добегала. Обстановка и настроение располагали к откровениям.

– Вот, сестры мои, – начала Чепуха. – Встретимся мы лет через… несколько и посмотрим, исполнились ли наши желания, мечты…

– Ну, ты сказала, – засмеялась Светка. – Несколько лет. Я не хочу долго ждать. Все, что я загадывала, должно начать исполняться, как только распрощаюсь со школой, с интернатом, выйду на волю-вольную… Значит, ровно через год. Вот так-то. Хочу все и сразу.

– И я тоже, – оживилась Полина. – Карьеру надо начинать как можно раньше. Вообще-то я уже ее кое-как начала, но я хочу не «стритовать», как это называется: петь на улицах, в переходах метро. Надоело и по клубам душным мотаться. Я хочу выйти на сцену настоящую, большую. – Полинка растянулась на песке во весь рост, запрокинула голову, глядя на круглую луну. – Прикиньте, девчонки, у меня глюк пошел, а может, ясновидение, как у Ванги. Вижу красивый дворец, при входе афиши с моим именем и огромные постеры с моими фотками. Вхожу в зал, а тот заполнен до отказа моими фанатами. Вот моя аватарка, поняли?

После такой картины будущего все примолкли, повисла пауза. Шура, как и Полина, сосредоточенно смотрела на желтый диск над головой. Она как будто тоже пыталась разглядеть там какие-то знаки будущего, «прекрасного далека». Но оказалось, она думала о другом. Чепуха опустила голову и проговорила еле слышно.

– Я сегодня в храме вспомнила своих родителей. Да, они у меня были. Настоящие. И любили меня, а я их. Это я точно знаю. Они геологи были, вместе всегда в экспедициях, в тайге, горах, тундре. Так вместе и погибли. Вертолет упал, еле разыскали в сопках… У меня фотография есть. Мы – трое где-то среди сосен. Я на плечах у отца.

– А после…? Почему тебя родственники не взяли к себе? – тихонечко спросила Светка.

– Да не имелось у них никаких родственников. Они сами детдомовские были. Зато, надеюсь, у меня их гены остались: риск, смелость, упорство. Я в себе это ощущаю. И я добьюсь. Я ученым хочу стать, исследовать, искать. Только меня не современная, а древняя история интересует, Египта, например.

– А я вот ничегошеньки не знаю про своих, – грустно вздохнула Светка. – Я уже вроде давно привыкла, но иногда…

– Светик-семицветик, не печалься. – Попса обняла подругу. – Вот, у меня и отец и мать живы – здоровы, а что толку? Они музыканты, в ансамбле поют, не бог весть какой знаменитый коллектив, но все время на гастролях. Концерты дают в провинции, мотаются по окраинным городам и весям. Есть одна бабушка и один дедушка, но они живут где-то на Урале. Я их видела пару раз только. Меня оставляли на нянек, менялись одна за другой. А как в школу пошла, сама все делала. Я давно самостоятельная. Вот у Алекса тоже родители были заняты только своей профессией. Прости. Конечно, Шурочка, но я считаю, что это родительский эгоизм. Если ты увлечен своим делом, вообще не спеши заводить детей, правильно? – Попса задала вопрос, не ожидая ответа, невесело усмехнулась и замолчала.

– Так, сестры мои, отставить депресняк, баста, – резко, требовательно сказала Чепуха. – Оглядываться на прошлое непродуктивно. Лучше возликуйте, сестры мои, какой фарт нам прет. Деньги у нас есть и будут, мы продолжаем путешествие. У нас есть друзья. У нас есть цель, есть желания и мечты. Значит, мы еще поборемся. Мы – безбашенные русские девчонки. Мы молодые, красивые и свободные, Мы все сможем. Прошлое смылось, пропало. Думаем о будущем. Проблемы – ништяк, чепуха, сестры мои. Пошли купаться.

Сказала и тут же, не раздеваясь, подбежала к берегу, окунулась с головой, вынырнула и поплыла, неслышно разгребая лунную дорожку.

За ней метнулась Попса, завопив на пределе своих вокальных возможностей «увезите меня в Гималаи». Мерзлячка Светка, которая еще минуту назад была уверена, что никогда не войдет в прохладную вечером воду, вдруг, визжа от собственной смелости, окунулась с головой, вынырнула и радостно засмеялась.

Последний вечер на Кипре. Первая любовь

А на берегу в это время появилась целая группа лагерной молодежи. Опытные бой-скауты, они принесли с собой одеяла, быстро разожгли костер среди камней, зашуршали пакетами с продуктами для пикника. Все громко переговаривались, споря, кто лучше делает барбекю, жарит гамбургеры. Кто-то следил за костром и подбрасывал сухие ветки, кто-то отбивал ритм на импровизированном барабане из высохшего ствола пальмы, кто-то бренчал на банджо, другой настраивал гитару. В общем, каждый был занят каким-то делом.

Само собой, неожиданное появление из темноты трех девчонок прервало все разговоры и занятия. Взгляды застыли на фигурах «афродит», явно только что вышедших из волн морских. А те стояли перед ними в мокрых одеждах, с распущенных волос стекала вода, а глаза светились ярко, как искорки от пламенеющего костра. Интернациональный пипл застыл в восторженном ступоре. Первым очнулся лысый американец Стив. Он вскочил, сдернул с себя одеяло, развернул его и накинул на плечи Александре. Вслед за ним своим одеялом швед Свен укутал Светку, а Попса оказалась в одеяльных объятиях англичанина Чарли. Народ одобрительно загудел, захлопал в ладоши, барабанщик отбил бравурный ритм. Конечно, все узнали русских девчонок, которые потрясающе умели «зажигать» на вечеринках, концертах и дискотеках. Светка, Полина и Чепуха, подтягивая сползающие одеяла, быстро засеменили к себе в номера, чтобы переодеться. Перед этим они твердо пообещали вернуться к костру, отметить отъезд группы студентов, чье пребывание в лагере закончилось.

Вечер прошел замечательно. Много пели, хохотали, ели жареные сосиски и котлеты, запивали натуральными соками и вредной кока-колой, снова пели и танцевали, увязая босыми ступнями в песке. На рассвете группа отъезжающих, взбодрив себя агрессивно-эмоциональным и разноязычным призывом, кинулась в море.

Для Полины, Светланы и Александры восход солнца после этой бессонной ночи стал самым знаменательным в их жизни: они впервые целовались с мальчишками. Свен целовал Светку, не давая ей возможности не только похохотать, но даже улыбнуться. Он целовал ее в губы, в закрытые глаза, в непросохшие еще волосы и шептал на ухо на своем родном шведском: «Йо эльскар дэй». Светка быстро запомнила эту фразу, которая, конечно, означала «Я люблю тебя». Другого и быть не могло. Светка не верила в неразделенную любовь. И на родном русском она ответила ему: «Я тоже люблю тебя». На общем английском они договорились, что обязательно будут встречаться потом, после лагеря. Он сказал, что запросто может приехать в Москву, а для нее пошлет приглашение в Стокгольм. Они сели у остывающего костра, завернулись в одно одеяло, прижались друг к другу, целовались, говорили, и снова целовались…

Полинка и рыжий англичанин Чарли прошли к самой кромке берега, расстелили одеяло и стали смотреть на звездно небо. Чарли серьезно объяснял ей где, какая планета, как называются самые яркие звезды, еще что-то астрономическое и космическое. Она слушала, слушала, а потом нежно закрыла ему рот своими тонкими длинными пальцами, внимательно, очень внимательно и серьезно посмотрела ему в глаза, отвела ладонь и поцеловала его в крепко сжатые губы. Чарли, вздрогну всем телом, вскочил, подхватил Полинку на руки и закружил, приплясывая и пошатываясь на неровном песчаном ковре. Полинка обхватила его шею, прижалась, чтобы ему было легче наклоняться и целовать ее. Оба смеялись от радости быть вместе, чувствовать вместе радость. Потом они долго сидели, любуясь восходящим солнцем и загадывали желание на каждый новый луч, который дотягивался до берега. Одно желание они загадали раз десять: быть вместе всю жизнь. Полинка взяла оставленную для нее гитару и стала тихонько напевать. Чарли не знал слов, но у него оказался хороший слух, и он с удовольствием подпевал «ля-ля». Полинка одобрительно кивала и улыбалась. Им было фантастически хорошо вдвоем. Да, именно «фантастик гуд», – так и сказал рыжий парень, англичанин Чарли.

А Чепуха и лысый америкос Стив долго ходили вдоль берега туда-сюда и обратно. Разговор продвигался не очень быстро, поскольку Алекс не всегда находила в своем небогатом лексическом запасе английского нужное слово или выражение, добиваясь с присущим ей упрямством, чтобы Стив ее понял. Она объясняла, что хочет стать ученым, ее интересуют древние цивилизации, и она обязательно сделает какое-нибудь важное открытие. Она хочет поступить в университет, хочет путешествовать по морям и океанам, нанести на карту открытый ею остров, ездить в экспедиции на раскопки древних сооружений, хочет написать книгу о приключениях. Бедный американец, чьи амбиции были не столь грандиозны, робел, слушая планы этой странной русской девушки. Ее серьезность смущала его, мешала перейти на легкомысленный тон, шутки. Он даже не решался обнять ее, сказать, что она очень красивая, что нравится ему, что в его окружении он не встречал такой девушки и хотел бы продолжить общение с ней, хотя бы по переписке в социальных сетях.

Но вдруг все изменилось. Александра остановилась, улыбнулась и сказала.

– Релакс, Стив. Чепуха все это, надо просто жить и уметь ценить каждый момент жизни, вот как этот, например: ночь на Кипре, море, звезды, скоро восход…

Потом она подошла близко-близко к высокому парню, положила ему обе руки на плечи, встала на цыпочки, дотянулась до его лица и поцеловала в щеку. Чепуха с удивлением заметила, что глаза Стива увлажнились: вот-вот покажется слеза.

– Чумово! Мой американский бой френд, оказывается таким сентиментальным, – иронически проговорила Чепуха, не желая, впрочем, обидеть парня.

Но Стив уловил насмешливый тон девушки. Он сгреб ее в охапку, легко поднял, посадил к себе на плечи и решительно направился в море. Чепуха брыкалась и говорила «нет, нет, отпусти», но Стив не слушал. Он вошел в воду, удерживая девушку на плечах, а когда глубина была ему по шею, отпустил. Чепуха полетела в воду, чуть – чуть захлебнулась, вынырнула, пуская струйку воды изо рта, стукнула Стива кулачком по спине, тот рассмеялся, и они поплыли к берегу. Как ни странно, именно это совместное купание сблизило их больше, чем весь предыдущий разговор и долгая прогулка по пляжу. Они стояли в мокрых одеждах и, радостно улыбаясь, смотрели друг на друга. Чепуху немного знобило, возможно, просто от холода. Стив снял с ее лица прилипшие пряди волос, наклонился и поцеловал глаза, сияющие от счастья.

В конце следующей недели должна была уезжать из лагеря группа, среди которой как раз были Стив, Чарли и Свен. Костас объявил, что накануне отъезда состоится грандиозная вечеринка с концертом, оркестром, фуршетом и дискотекой до утра. По его задумке выступать в этот вечер мог каждый, кто хочет. Смехота сидела за столом на сцене, и к ней подходили записываться на участие в концерте. Желающих становилось все больше и больше, концерт обещал быть разнообразным и интересным. Так и получилось.

Роль конферансье снова взял на себя американец Стив с мощным, как и он сам, голосом. Ему даже и микрофон был не нужен. Во всю силу натренированных легких, чемпион университетских игр Восточных штатов по водному полу, выкрикивал:

– А сейчас девушки из Дублина сбацают ирландскую чечетку…

– А теперь, мои друзья, неизвестный, но уже признанный поэт и музыкант из всеми обожаемой Франции споет шансон собственного изобретения…

– Вот и настала очередь американского техасского кантри. Балдей, пипл, от звуков банджо. Это музыка настоящих ковбоев. Исполняет мой друг….

Один номер следовал за другим, но зрители не уставали хлопать во всю силу, свистеть и радостно выкрикивать комплименты. Английскую джигу неумело и смешно исполнили два поляка и Чарли – англичанин, который особенно развеселил всех. Его длинные волосы явно мешали ему, он все время отмахивался от них, а получалось, как будто жест входит в рисунок танца. Заметив это, Смехота пустила в ход свой самый веселый смех. Многие тоже захохотали, но Чарли ничуть не смутился, наоборот. Закончив танец, он встал на одно колено, обвел зал взглядом, нашел Светку, приложил руку к сердцу и послал воздушный поцелуй. Все тут же оглушительно захлопали, засвистели, а та смутилась и перестала хохотать.

Между тем, на сцене уже появились две девушки из Венгрии, учащиеся колледжа при университете в Хельсинки. Они лихо отплясали «чардаш». Следующий артист, украинский хлопец, давно застрявший в Канаде, на большой скорости исполнил что-то среднее между брейк-дансом, гопаком и твистом, но всем очень понравилось. Сразу после, его бывшая соотечественница, ныне гражданка Германии, с чувством и слезой на глазах, проникновенно спела «Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю…»

Было еще второе отделение, где итальянцы пели нетленный хит всех времен и народов «О, соле мио…» Испанцы – пара из Барселоны, старательно станцевали пасо добле. Им очень громко хлопали и кричали понятный всем клич «Оле-оле, «Барса», вперед».

Наконец, Стив объявил последний номер, предупредив, что это будет бомба. На сцену вышла темнокожая девушка из Бразилии и стала с таким темпераментом и скоростью вращать крутыми бедрами, исполняя старую добрую «ламбаду», что зал взвыл от восторга, все повскакали с мест. Несколько смельчаков полезли на сцену, чтобы «покрутить» с бразильянкой вместе. Но Стив, конферансье, он же – телохранитель всех артистов, свалил одной левой наглых ухажеров. Чепуха с восторгом смотрела на своего американца, немного завидуя «толстой ламбаде», как она мысленно окрестила красивую бразильскую девушку. Но зрители, в основном, мужского пола, мощным гулом поддержали предложение ведущего присвоить ей титул «королевы вечеринки».

– Ревнуешь? – несколько ехидно спросила Попса.

– Чепуха, – сдержанно ответила гордая Шура. – «А дева русская герольда презирает», – это один мой любимый поэт сказал, и я с ним согласна. Поверь, это чистейшая чепуха, все эти охи – ахи, любовь – морковь. У меня цели повыше, чем на что трусики одевают.

Попса прыснула, закусила губу и с удивлением посмотрела на Алекса.

Работа трех подружек началась, когда кончился концерт самодеятельности. Они должны были на этот раз участвовать с группой аниматоров на дискотеке в перерывах между танцами. Устали они порядочно. Костас строго и внимательно наблюдал за веселящейся молодежью, как будто нагрузил на себя ответственность представителя полиции нравов. Наконец, где-то ближе к рассвету, он разрешил девчонкам пойти отдыхать. Но именно тогда к Полине подошел швед Свен и пригласил ее на танец. Стив заспешил к Александре, а перед малявкой Светкой предстал долговязый англичанин Чарли. Его непослушные кудри были завязаны в косичку на затылке, но при начале разговора он все равно привычно мотнул головой, как бы убирая гриву. Больше никто и не приглашал девчонок, потому что другим не оставили ни единого шанса: первые партнеры не выпускали девчонок из рук.

Эта была еще одна ночь без сна, ночь прощания. Утром, сонные отъезжающие с чемоданами, сумками и рюкзаками, зевая и еле передвигая ноги, потянулись к автобусам, ожидающим на стоянке за территорией «деревни». Провожать вышел весь персонал лагеря, включая аниматоров. Девчонки стояли вместе с ними и смотрели, как на ступеньки входит высокий лысый американец Стив, серьезный шведский парень Свен и прикольный рыжий англичанин Чарли. Каждый из них не забыл обернуться и приветливо помахать своей девушке. Три подружки грустным взглядом провожали разворачивающиеся автобусы и теребили в кармашках ветровок бумажки с записанными адресами и телефонами своих зарубежных приятелей. Каждая еще раз этим утром получила приглашение приехать в гости. Каждая выслушала просьбу не забывать звонить или слать электронные письма. Каждая пообещала выполнить это. Обещания давались легко и просто, наверное, потому, что практически были невыполнимы. У девчонок не было ни мобильных телефонов, ни, тем более, планшетов или ноутбуков.

Вернувшись в свой номер, девочки сели на пластиковые стулья в их маленьком «гардене» и некоторое время молчали, глядя вдаль, туда, где сверкало, переливаясь под лучами солнца синее-синее море.

Первой, как часто случалось и раньше, нарушила молчанье Чепуха, главнокомандующий в путешествии.

– Хватить хандры, герлс. Все эти знакомства, клятвы верности на всю жизнь, все это – чепуха чепуховна. Вот, смотрите, я рву эту бумажку с американским адресом. Я же не дура, понимаю, что в гости я к нему никогда не поеду, писать и звонить тоже не буду. Не вешать носа! У нас впереди столько еще знакомств всяких. Карманов не хватит адреса собирать. Не забывайте о нашем договоре. Не разбегаться, быть вместе и сделать то, что задумали. Целеустремленность – залог успеха. И все только начинается.

– Хорошо тебе говорить, – укоризненно протянула Полина – Попса… А у нас со Свеном очень серьезно. Он сказал, что может приехать в Москву или Питер, как только я позову его. Он сказал, что будет ждать моего письма, вот. Я не хочу выбрасывать его адрес и номер телефона. – Попса уже едва сдерживала слезы.

– И я тоже сохраню это, – сказала Смехота, вытащив из кармана скомканный листочек. Она распрямила его и, смеясь, помахала бумажкой прямо перед носом Чепухи. – Мало ли что… Не известно, как в жизни сложится. Всякое бывает… Он, например, хвалил мой английский и сказал, что я могу экзамен сдать в каком-нибудь колледже в Англии и получить сертификат.

– Ага, держи карман шире, – насмешливо произнесла Чепуха. – Он тебе еще и денег пришлет на поездку в Англию, да? А когда он приедет в Россию, ты его поведешь в детдом, в столовку и посадишь за лучший столик, поприличней, где на клеенке еще рисунок сохранился.

Смехота рассмеялась, но невесело, скорее, по привычке реагировать смехом на все, что слышит и видит в жизни. Наверное, психологи сказали бы, что это у нее такая защита, инстинкт самосохранения. Но Смехота ни разу не была на приеме у психолога, а просто всегда смеялась и над бедой, и от радости.

Как бы там ни было, но оставаться еще на одну смену в лагере совершенно не хотелось. Собрав вещи, они отправились к директору за расчетом. Костас не очень настойчиво пытался их уговорить, а потом просто раздал конверты с деньгами, поблагодарил за работу и поинтересовался их дальнейшими планами. Неожиданно, удивив своих подруг, Чепуха обратилась к нему за советом, в какую страну им будет проще добраться с Кипра. Девчонок несколько смутил вопрос знатока географии. Обычно Чепуха вообще не спрашивала ничьих советов, к тому же, она сама еще раньше убеждала их, что с острова можно доплыть и до Туниса, и до Египта, а оттуда уже и до Израиля будет рукой подать. Но Костас воспринял просьбу вполне обоснованной. Он стал серьезно объяснять, что ехать сейчас в арабские страны небезопасно, так как там с прошлого года идут революции и войны. Туристы продолжают ехать, особенно, из России, но одним молодым и красивым девушкам он категорически не советует это делать. В Израиль можно, но там тоже часто неспокойно.