Текст книги "Книга для Тани"

Пытки стоматологией

Осенью началась какая-то бесконечная эпопея с лечением зубов. У тебя была куча дырок в молочных зубах и какой-то зуб начал болеть. Мы ходили в разные бесплатные детские поликлиники, пытались и в платных что-то сделать. Один зуб пришлось удалить, но сначала врачи хотели сделать рентген. Сначала ходили во взрослую поликлинику. Там была добрая женщина, долго с тобой возилась, уговаривала, подарила конфету и стакан винограда, показывала, куда уезжают снимки на проявку. Сделала 3 снимка и ни на одном ничего не было видно. Потому что, когда тебе ставили в рот специальную пластинку, ты начинала дергаться, выкручиваться и реветь. И утверждала, что это очень больно. Рентгенолог расстроилась и посоветовала сходить в детскую поликлинику. Она надеялась, что там есть специальные устройства для фиксирования детей. Бабушка Шеля позвонила в районную детскую стоматологию, побеседовала лично с рентгенологом. Спросила, сможет ли она справиться с маленькой девочкой, которая не дает делать рентген. Та уверенно сказала, что она все сделает и никакая команда держателей ей не нужна.

Специально поехали в ее дежурство. Ты по дороге вела себя спокойно, но на входе в кабинет начала упираться. А рентгенолог вместо того, чтобы отвлечь и заболтать ребенка, начала грубить и стыдить и в конце концов вообще заявила, что, пока ты сама ее не попросишь сделать рентген (ребенку еще 4 лет не было!), она ничего делать не будет. И меня стала стыдить, что у меня избалованный ребенок и я воспитываю неврастеника, не готовлю ребенка к трудностям. Уверяла, что у нее никто не плачет и даже двухлетние дети сами заходят, здороваются по-английски (вот это особенно прекрасно!) и широко открывают рот. В общем, мне в тот раз никого не удалось уговорить на рентген, ни тебя, ни эту странную женщину. Потом еще долго с этим зубом ходили. То приходили к врачу, с которым договаривались в бесплатной поликлинике, а оказывалось, что она лечит там только платно. Потом приходили пломбировать каналы, а оказывалось, что зуб все-таки надо удалять. Удалить ты тоже не далась, решили делать это под общим наркозом. Пришли за общим наркозом, выяснилось, что наркоз можно делать только через 2 месяца после пробы Манту, а они еще не прошли. Предлагали даже в больницу лечь на удаление, но тут уж я решила, что это перебор. В конце концов съездили на другой конец Москвы в платный стоматологический центр, и там от этого зуба наконец избавились. Врач намазала его каким-то гелем и выдрала. Без всяких уколов и усыплений. Потом тебе все-таки лечили зубы под общим наркозом, но это другая история.

Новый детский сад

Возить тебя на троллейбусе в детский сад на 3 часа казалось уже слишком сложно, а отказываться от детского сада вообще тоже не хотелось, поэтому стали пытаться устроить тебя в сад рядом с домом на полный день, кратковременных групп там тогда не было. На очереди мы не стояли, как я уже упоминала. Но благодаря связям моей тети в сфере районного образования тебя взяли в садик без очереди. Мы уже готовы были дать какую-нибудь взятку, что было тогда наиболее распространенной практикой. Но это не понадобилось. Просто заплатили вступительный взнос, «кто сколько может», официально через сберкассу. Все во дворе платили по 500 рублей (столько же стоил потом ремонт стиральной машинки, то есть сумма не очень большая), поэтому и мы внесли столько же.

«Таня уже четвертую неделю ходит в детский сад. Ей там то нравится, то не очень. В зависимости от настроения других детей. Если они с ней играют, она очень довольна. А если вдруг никто не захотел с ней играть или стал дразнить – начинает ныть и не хочет в сад идти. Например, у нее очень сложные взаимоотношения с мальчиком Женей. Он ее на второй день стукнул по носу машиной. Как раз за 5 минут до того, как я пришла ее забирать. Таня ревела и ничего объяснять не хотела. Другие дети рассказали мне, что произошло. Воспитательница была в группе и ничего не видела, а дети сами одевались в раздевалке. Женя уверял, что стукнул случайно. Впрочем, говорил он так плохо, что я даже не могла разобрать, как его зовут.

Потом он стал Таню дразнить. Говорил, что она маленькая, и мама у нее маленькая, и папа маленький. И машинок у нее нет. И колготки некрасивые. Таня на все это ужасно обижалась. Каждый день мне твердила одно и то же: «А мальчик сказал, что я маленькая». Хотя этот Женя ростом меньше всех и меньше Тани, да и по возрасту наверняка младше. Потом вдруг они стали вместе играть. Таня была мамой, а он сыночком. Таня говорила, что у нее в садике только один друг – Женя. Причем играли они еще с одной девочкой Таней, но другом она называла Женю. Потому что та девочка была очень ветреная. То говорила, что дружит с Таней, то не дружит. Вдруг позавчера Женя перестал с Таней дружить. Даже бил ее вместе с другим мальчиком по лицу. И опять дразнил. Говорил, что она плохая. А у детей это, похоже, самое ужасное оскорбление. Я подумала, что надо бы попросить воспитательницу последить, чтобы хоть не били ребенка. Но постеснялась поговорить, я их побаиваюсь. Хотя вроде бы они хорошие, приветливые и на детей не орут, Тане вроде бы нравятся. Вчера Таня приходит довольная, прямо с порога кричит: «Сегодня меня никто не бил, сегодня мы с Женей играли, я была мамой, а он сыночком».

Так что дети в саду очень ветреные. Таня таких отношений не понимает. Каждый день забираю ее с замиранием сердца: понравилось ей сегодня или нет. И отвожу тоже с тоской, как от сердца отрываю. К режиму она привыкла очень легко. К тому, что надо целый день быть без мамы, с чужой тетей. К тому, чтобы самой одеваться и раздеваться, самой засыпать без убаюкивания. В первый же день хотела остаться там спать. Но воспитательница велела забрать ее после обеда. Рассказала страшную историю про одного мальчика. Его раньше водили в другую группу до обеда. А тут привели и сразу оставили на целый день. И у него к вечеру на нервной почве поднялась температура. А потом пришлось его водить на полдня. А всякий раз, когда хотели оставить спать, опять температура поднималась.

Но с Таней таких ужасов не произошло. Когда ее папа пришел за ней, воспитательница сказала, что девочка к саду вполне готова и в следующий раз можно оставить ее спать. На следующий день я хотела прийти сразу после тихого часа. Вдруг, думаю, ребенку в саду уже надоело. Но закопалась, пришла уже после полдника. Но Таня никакой радости не выразила, только по-деловому сказала: «А мы идем на физкультуру». Пришлось полчаса ходить по магазинам.

Физкультура вообще любимое Танино занятие в садике. К тому же только она бывает регулярно, а остальное от случая к случаю. Пару раз лепили шарики, один раз рисовали колесики, 2 раза были музыкальные занятия. Еще есть какие-то занятия, которые Таня называет «фигуры человечков». Наверное, геометрические фигуры изучают. А еще один раз было какое-то занятие про медведей: большого, поменьше и маленького. Наверное, размеры проходили. А еще бывает развитие речи: им читают коротенькие русские сказки типа «Лисы и журавля».

Еда ей вроде бы нравится. Говорит, что там вкуснее, чем я готовлю. Только почему-то приходит всегда домой очень голодная. Обычно сразу требует есть, в лучшем случае через час. А если ничего не готово, начинает рыдать. Причем чаще всего требует сладостей. И часто отказывается от того, что я приготовила, требуя чего-то другого. Наверное, она привыкла выбирать дома еду, а в саду все едят то, что дали. Вот она вечером и отыгрывается.

Но в целом она вечерами ведет себя хорошо. Меня многие пугали, что дети из сада приходят бешеные, неуправляемые, начинаются носиться, как сумасшедшие, и не слушаться. Таня, наоборот, в те дни, когда ходила в сад, ведет себя лучше, чем когда весь день сидела дома. После непродолжительных капризов с едой и нытья, что ей нечего делать и не с кем поиграть, она находит себе какое-нибудь занятие и часами играет, еле-еле удается это прекратить и загнать ее спать.

Игры у нее все те же: дочки-матери с куклой или с Ксюшей. Во втором случае игра проходит более напряженно. Ксюша часто делает не то, что нужно: уползает, когда ее кормят; встает, когда укладывают; скидывает одежду. Еще Таня играет в доктора. Один белый халат ей уже стал мал, пришлось сделать новый из папиной рубашки. Еще играет в школу и в хождение на работу. Две последние игры в чем-то похожи: надо собирать сумку (для работы берется косметика и даже игрушечный фен) или рюкзак (берутся карандаши, краски, карточки со словами и счетные палочки), одеваться и куда-то идти, потом переодевать обувь, а потом или что-нибудь писать (на работе) или учиться (в школе). В «школе» важную роль играют перемены, во время которых Таня успевает сварить кукле обед, накормить и уложить спать.

С Вовой они видятся сейчас редко, в основном в гостях у бабушек с дедушками. Тем не менее они упорно твердят всем, что они муж и жена. Таня даже стала делиться с нами опытом «семейной жизни». Например, если мы препираемся, кто должен подметать раскрошенный Ксюшей хлеб, Таня говорит: «А вот мой муж всегда мне помогает!». Или в другой раз: «А мы с моим мужем никогда не ругаемся!».

Читать мы стали очень мало. Книжки ее интересуют только как повод оттянуть укладывание спать, то есть она согласна их слушать только перед сном. А когда я укладываю ее, нужно ведь одновременно усыплять и Ксюшу, которая под мое чтение засыпать не будет, а будет вместо этого отбирать книжку. Поэтому Таня засыпает под грампластинки со сказками или детскими песнями. Правда, требует моего присутствия в комнате.

Муж тем временем пишет статью для журнала «Русский фокус» о реформе орфографии. Раздобыл конкретные материалы и оказалось, что реформа довольно ничтожная. Никто не собирается трогать «жи-ши». «Зайца» и «корову» тоже. Правда, чем-то им не угодили «брошюра» и «парашют». При этом «жюльен», «жюри» и другие не знакомые мне слова предлагается оставить как есть, якобы в них шипящие произносятся мягко. В слове «ветреный» хотят прибавить «н», а слово «розыскной» писать через «а». Слова «фейерверк» и «плейер» писать без «й», а «фойе», «вайя» и «паранойя» писать, как раньше. И тому подобные мелочи. В общем, вместо привычных нелогичных правил предлагаются новые, столь же нелогичные. Впрочем, муж лингвистических тонкостей в своей статье старался не касаться, а описал преимущественно историю реформ, а также обосновывал ненужность такой реформы в принципе» (29 ноября 2001).

В следующем письме я добавляла, что журнал «Русский фокус» оказался очень щедрым. За эту статью на 3 странички заплатили целых сто долларов – большая сумма по тем временам. Причем статья всем очень понравилась, в следующем номере на первой странице опубликовали несколько писем читателей, в одном из них говорилось, что это самая интересная и очень актуальная статья.

Да, богатый материал для будущих историков был в предыдущем письме. И про пещерное состояние детской стоматологии, и про нравы в детском саду, где воспитателей специально надо просить, чтобы они не давали одним детям бить других. Про реформу орфографии это, конечно, не совсем про тебя. Просто любопытный фон жизни, на котором ты росла и играла в «работу». Где еще можно встретить вместе слова: фойе, вайя и паранойя? Опять же, откуда взялись представления о том, что женщина должна взять на работу косметику и фен? Ведь я не ходила в то время ни на какую работу и не пользовалась косметикой. Но, видимо, было представление, что это какие-то женские предметы, и, раз уж они существуют, надо же их как-то использовать. Странно мне сейчас читать и про свой страх перед воспитательницей. Сейчас я бы морально уничтожила весь детский сад, если бы там дети моего ребеночка били, а воспитатели бы на это плевали. А тогда казалось – ну, что поделать, дети – такие существа, неуправляемые. А воспитатели и подавно. И с таким трудом в этот детский сад проникли по блату, где уж тут скандалы закатывать.

Домофон

Зарисовки из тогдашней жизни. Не верится, но сначала домофона в подъезде не было. Там беспрепятственно собирались алкоголики, особенно в холодное время года. Чтобы защититься от них, решили установить домофон. И чтобы посторонние алкоголики в подъезд не проникали, решили сделать домофон без кода. То есть открыть его можно было только из квартиры или своим ключом. Это было ужасно неудобно. Во-первых, нужно было достать этот ключ, подходя к подъезду. С детьми, санками и шубой без карманов. Тогда у меня еще не было привычки таскать везде сумку через плечо. И если кто-то без ключа приходил (гости или доставка лекарств, памперсов), то этот домофон орал на всю квартиру, а когда дети спали – будил их. Единственная радость от него – орал домофон популярные отечественные мелодии: «Катюшу», «Подмосковные вечера», «От улыбки станет всем светлей», «Калинку» и еще какие-то, каждый раз новую песню. Одну из мелодий ты считала «Чижиком-Пыжиком», но мне казалось, что это что-то другое.

Из-за того, что никакого кода у этого домофона не было, пришлось всем подъездом скидываться на ключи для почтальона, уборщицы, лифтера и даже участкового врача. Непонятно, зачем врачам был нужен ключ, почему им не могли открыть дверь из той квартиры, откуда их вызвали.

Из других происшествий в подъезде. Однажды в дверь позвонил какой-то мужик. В куртке, но с радиотелефоном в руке. Утверждал, что он наш сосед с 4 этажа (мы жили на последнем, девятом), зовут Игорь. Попросил одолжить до вечера 150 рублей. Папа не очень удивился, потому что раньше наш настоящий сосед по лестничной клетке одалживал у нас подобные суммы. И обычно возвращал, хоть и не в обещанное время. Через 5 минут мнимый сосед вернулся и сказал: «Дай еще 100 рублей, я, может быть, тебе сейчас же занесу». Папа дал еще. Потом оправдывался евангельскими заповедями: «просящему взаймы дай». В общем, сосед нам не вернул 250 рублей, зато мы узнали о новом виде мошенничества. Насколько это была большая или маленькая сумма, можно судить по другим ценам, упоминающимся в этом же письме (от 13 декабря 2001). Ремонт стиральной машинки обошелся нам в 550 рублей. А 11 минут междугороднего разговора с Владикавказом стоили 29 рублей, и я отмечала, что это дешево.

Уха из карася, «дядя Ленин», октябрята и выдуманная подружка

Кучу интересных подробностей нашей жизни нашла в письме от 24 декабря. Сначала там не про тебя, но все равно это забавный фон твоих первых лет. Например, мы с папой сходили вдвоем в театр – впервые за 9 лет нашего знакомства. До этого мы ходили только в кино или в консерваторию. А тут посмотрели мюзикл «Норд-Ост» по рекомендации кого-то из папиных коллег. Она дружила с кем-то из авторов мюзикла и добыла нам дешевые билеты в бельэтаж. Спектакль нам понравился, хотя мы ничего особенно хорошего от него не ожидали. Он был поставлен по роману «Два капитана» – одной из моих любимых книг в детстве.

Посещение театра помогло нам убедиться в том, что Ксюша уже вполне осознанно говорит «мама» (ей было 10 месяцев). Папа и раньше говорил мне, что в мое отсутствие Ксюша ползает по дому и как бы спрашивает: «Мама? Мама?». А тут, когда мы вернулись после мюзикла и вошли в дом, Ксюша увидела меня из манежа, расплылась в улыбке и засуетилась. Дедушка Коля спросил ее: «Это кто пришел?». «Мама!» – уверенно ответил ребенок.

Еще смешная история, как варили уху. Сейчас так странно читать, как мы тогда жили – какой-то чудной коммуной. «Мой дом» вовсе не был «моей крепостью», все приходили, когда вздумалось, и оставались ночевать. В описываемый день у нас ночевали сразу два гостя, не связанных между собой. В одной комнате Мишка Доктор, в другой Юля.

Мишка с утра почему-то потребовал супа, а когда узнал, что варка супа в мои планы не входила, сказал, что сам сварит уху. «Мгновенно оделся и побежал в магазин за рыбой. Приволок очень страшного замороженного красного окуня. Пока чудище размораживалось, изучил 3 кулинарные книги. Одна нас особенно впечатлила. Там было написано, что чтобы не было горьковатого привкуса, нужно вырезать рыбе жабры. Юля с Мишкой это совместными усилиями осуществили, а я на этого окуня и смотреть не могла, не то что трогать его. Кстати, окунь оказался наиболее рекомендуемой для ухи рыбой, наряду со стерлядью. Причем Мишка этого не знал, просто случайно совпало. А еще там советовали для получения прозрачности ухи произвести «оттягивание» (т.е. осветление) при помощи черной или красной икры. Икру предлагалось как-то растолочь, размешать в воде и бросить в суп. Самое смешное, что икра у нас в холодильнике как раз была, но мы продукт переводить не стали. Уха получилась все равно вкусная, хоть и не прозрачная.

Таня уже печатает на компьютере. Я даю ей карточки со словами, она их печатает. А еще она освоила новые буквы – «К» и «Ю», что позволило ей написать от руки слово «Ксюша». А читать все не хочет учиться. Зато с интересом слушает всякую бредятину из старого букваря для изучающих русский язык дагестанских первоклассников. Очень ее заинтересовал «дядя Ленин». Я ей с большим трудом объяснила, чем же он был плохой. Сначала я понадеялась на мужа и отправила Таню к нему с этим вопросом. Он думал-думал и выжал из себя только: «Он царя убил». Тогда я, используя эту ключевую фразу, объяснила, что раньше самый главный был царь, а потом дядя Ленин захотел сам стать самым главным. Для этого он царя и убил. Стал самым главным и начал многих людей обижать: убивать или сажать в тюрьму. А потом Таня с не меньшим интересом слушала рассказ из букваря про елку в Сокольниках, на которую приезжал Владимир Ильич. Несколько раз просила прочитать. Не знаю, что у нее после этого в голове осталось.

А еще ей понравилось название «октябрята». Она стала играть в октябрят и объясняла, что они «октябряют».

Вообще она начала играть не только с куклами, но и с вымышленными персонажами. Например, с утра до вечера спорит с некой воображаемой девочкой по имени Валя. Видимо, это ее «alter ego». Только и слышу всякую чушь: «надо греть!» – «не надо!» – «нет, надо!» – «нет, не надо!». И наконец, резюме: «А Валя говорит, что не надо греть картошку!». В общем, Валя заведомо противоречит Тане, причем ее мнение заведомо ошибочное. Она говорит, что Таня маленькая, она не умеет одеваться, что спать не надо и т. д. Таня говорит, что Валя ее подружка. Причем признает, что Валя говорит глупости, все время все путает. Иногда предлагает: «Давай Валю убьем!»

Функция Вали мне не совсем понятна. Может, ребенок так учится отличать истинное от ложного, правильное от неправильного и т. п. Недостаток в общении со сверстниками или проблемы в общении подобная виртуальная личность компенсировать не может, потому что общение с ней слишком кратковременное: «перебросятся парой фраз» и всё. Причем потребность в споре таким образом тоже полностью не удовлетворяется. Таня постоянно моделирует спор со мной, сама распределяя роли. Например, говорит: «Давай ты скажешь, что это красная заколка, а я скажу, что зеленая». Меня эти разговоры очень раздражают, но зачем-то ведь они ей нужны. Может, она учится отстаивать свою точку зрения. А то ей всё не дает покоя мысль о мальчике Жене из садика, который говорил, что она маленькая, а также делал другие не соответствующие действительности заявления.

Влияние детского сада проявляется и в других новых заморочках. По любому поводу она теперь говорит мне или Ксюше или друзьям: «Ты плохая! Я с тобой не дружу!». Кроме того, начало проявляться какое-то хилое подобие комплекса Электры. Говорит: «Я с тобой не дружу, я дружу только с папой!». Или: «Это печенье папа мне купил, а не тебе!». Впрочем, кроме фрейдистских вымыслов, для таких заявлений есть более прозаические причины: папа в нашей семье (в отличие от многих настоящих «домостроевских» семей) – оплот попустительства. Он не заставляет спать и есть суп, поэтому к нему можно сбежать от педантичной мамы.

Еще Тане хочется во всем быть «первой» (по времени). Т.е. первой съесть суп, первой раздеться, первой сходить в туалет. И если я случайно что-то сделаю раньше, она ужасно обижается. Или, игнорируя реальность, говорит: «Я первая съела!», а на самом деле – последняя. Видимо, она думает, что «первая» это качественная характеристика, что-то вроде «хорошая», и следовательно первых может быть несколько.

Еще она меня изводит требованиями типа: «Смотри, как я умею!». При это делает что-то очень тривиальное, на мой взгляд: задирает высоко ноги или залезает на манеж.

Другой вид занудства – складывать в уме слова из слогов. Она может сто раз задать одни и те же вопросы:

– Сколько будет «тё» и «тё»?

– Тётё.

– А как сделать «тётя»?

– Надо «тё» и «тя».

(24 декабря 2001)