Текст книги "Кровь Ангелов"

– Именно!

– А я так надеялся, что это несчастный случай…

– Жалеете, что ко мне обратились?

– Сам виноват: знал ведь, какая ты дотошная! – усмехнулся Кириенко.

– Кто он вообще такой, этот Гагин? – поинтересовалась Алла. – Если вы им заинтересовались…

– Ко мне обратился один человек, ведь сам я с Гагиным не знаком.

– Большой человек?

– Достаточно большой. На самом деле у Гагина, оказывается, много заступников, однако, хоть убей, я так и не понял, чем он занимался при жизни!

– Как так?

– Впервые с таким сталкиваюсь: у Гагина была целая куча влиятельных знакомых, но его род деятельности – тайна за семью печатями. Официально он нигде не работал уже лет двадцать!

– А на что же он жил?

– Судя по налоговой декларации, он владел несколькими квартирами и сдавал их.

– То есть рантье?

– Типа того.

– Значит, его круг знакомств не мог быть таким уж широким, и все же кто-то воспользовался связями и обратился с просьбой заняться делом Гагина не кого-нибудь, а целого генерал-майора юстиции!

– Да, занятно…

– Андрон Петрович, вы планируете поручить это дело мне?

– У тебя сейчас сколько в производстве? – ответил Кириенко вопросом на вопрос.

– Пять. По четырем осталась только бумажная работа.

– Возьмешься за Гагина?

– Возьмусь. Уж больно странное убийство выходит!

– Да уж, – вздохнул генерал-майор. – Я созвонюсь с районным следователем, и он передаст тебе дело. Надеюсь, скоро ты сможешь предоставить мне парочку жизнеспособных версий… Что ж, работай, Аллочка, и докладывай обо всем, что удастся выяснить, ладушки?

– А вы, Андрон Петрович, если что-то узнаете о причинах интереса «больших людей» к этому Гагину, тоже проинформируйте меня, хорошо?

– Всенепременно!

Выйдя на улицу, Алла с наслаждением вдохнула пропитанный дождем воздух. Лето казалось таким далеким, словно его и не было, а осень неуклонно катилась к следующему сезону, темному, снежному и почти бесконечному в северных широтах. Тем не менее погода стояла довольно теплая для октября: солнце выглядывало из-за туч достаточно часто, а температура держалась в районе десяти-двенадцати градусов. Даже деревья, вопреки календарю, отказывались сбрасывать листву, большая часть которой упрямо оставалась зеленой!

Подстелив под пятую точку полиэтиленовый пакет, Алла присела на скамейку в скверике и достала блокнот. Она не признавала электронные гаджеты, когда речь не шла об использовании интернета, и предпочитала доверять свои мысли бумаге. Большинство ее коллег пользовались телефонами как записными книжками, но Алла придерживалась традиционных методов. К ее ногам подскочила толстенькая такса: хозяин бросил ей мячик, который закатился под Аллину скамейку, и собачка, не решаясь нырнуть под ноги незнакомки, застыла на месте, выжидающе глядя на нее своими черными круглыми глазками. Улыбнувшись, Алла нащупала мячик носком сапога и вытолкнула его из-под скамейки прямо под нос песику. Тот радостно тявкнул и, схватив добычу, рванул к хозяину, стоявшему на другой стороне скверика. Алла вернулась к блокноту.

– Итак, – пробормотала она себе под нос, – какие у нас версии? Тот, кто позволил Гагину умереть от удушья, должен был знать и о его диагнозе, и о его привычке держать запас лекарств – значит, это кто-то знакомый… возможно, даже родственник? Нужно выяснить имена каждого – детей, жен, братьев и так далее. Так как он не работал официально, коллеги отпадают… Но ведь наверняка у Гагина имелся какой-то круг общения, помимо семьи, – это тоже нужно провентилировать. Что же еще… Ограбление? На месте преступления не выявлено никаких его следов, однако отсутствие бардака в квартире не означает, что грабителей не было: возможно, они действовали аккуратно или точно знали, что искать! Месть? Способ убийства кажется жестоким: тот, кто его осуществил, вполне вероятно, наблюдал за мучениями жертвы, однако для разработки этой версии нужно пообщаться с родственниками и знакомыми, ведь только они могут знать подробности жизни убитого… В общем, – подытожила Алла, – пока что вполне достаточно версий для начала работы!

Такса все еще носилась по скверику: просто удивительно, как такой пузырь умудряется без устали бегать на коротких лапках! Может, завести собаку? Алла питала слабость к лабрадорам, однако приводить крупного пса в однокомнатную квартиру, расположенную в центре города, вряд ли разумно, но ведь есть маленькие породы – к примеру, болонки, йоркширские терьеры и так далее. Не станет ли животное скучать в одиночестве, пока хозяйка на службе? С другой стороны, люди, у которых есть дети, тоже целыми днями на работе, но это не мешает им иметь семью! А собака будет радоваться возвращению Аллы домой, станет приносить ей тапки и игрушки, а по выходным они смогут подолгу гулять в парке…

Снова начал накрапывать дождик, и она заторопилась к автобусной остановке: сегодня надо во что бы то ни стало получить дело Гагина и обсудить с операми основные направления расследования, которые она наметила.

* * *

Лера молча сидела в коридоре в ожидании Романа Вагнера, который вот уже часа полтора читал в архиве дело о гибели своей матери. Она не представляла, что можно так долго делать в крошечной пыльной комнатке, ведь «дело» состояло всего из нескольких страниц и было признано несчастным случаем. Ничего необычного: молодая женщина оступилась в темноте и упала с платформы на рельсы. Платформа была высокой, и, видимо, потерпевшая получила черепно-мозговую травму, поэтому и попала под поезд, который, как назло, именно в этот момент проходил там транзитом. Что, черт подери, Роман читает в каморке архива, предоставленной ему для изучения дела, столько времени?!

Лера решительно поднялась и, не постучав, вошла: в конце концов, она пришла сюда в свой выходной и не намерена тратить его целиком, ожидая, пока Вагнер заучит каждую букву наизусть!

Он сидел за столом с прямой спиной и глядел в пустоту. Он смотрел так внимательно, словно видел нечто, недоступное другим.

– Роман, вы закончили? – спросила Лера и испугалась того, как резко прозвучал ее голос в маленьком, душном и пыльном помещении без окон: будто кто-то с силой провел гвоздем по стеклу.

Он встрепенулся, словно очнувшись от сна, и посмотрел на вошедшую так, словно видел ее впервые.

– Вы закончили читать? – повторила Лера уже гораздо более мягким тоном.

– Я… да, давно, – пробормотал Вагнер.

– Тогда почему не выходите? Вы просидели здесь почти два часа!

– Два? Простите, я… я не знал, что так долго.

– Ничего. Давайте выйдем – кажется, у меня начинается клаустрофобия!

Роман послушно поднялся и последовал за Лерой, оставив дело лежать на столе. Пожилая работница архива перегнулась через стол, глядя им вслед.

– Странная пара, ничего не скажешь! – пробормотала она себе под нос. – Хотя, пожалуй, гармоничная…

На улице сгущались тучи. Асфальт оставался влажным после утреннего ливня, который за короткое время наполнил водой все выбоины и трещины в тротуарах, а небо уже откровенно намекало на новую порцию дождя.

– Вы узнали, что хотели? – поинтересовалась Лера, когда они остановились под козырьком здания архива.

– Вы читали дело? – вместо ответа спросил Вагнер.

– Конечно.

– Узнали хоть что-то?

Лера прикусила губу: она отлично поняла, что этим хотел сказать молодой ювелир.

– Гибель вашей мамы признана несчастным случаем, – сказала она. – Вряд ли мы могли ожидать…

– Конечно, не могли, – перебил он. – Все нормально.

– Что вы намерены делать?

– Есть шанс, что дело заново откроют?

– Это возможно, но только по вновь открывшимся обстоятельствам. Таковых, насколько я знаю, нет.

– А рассказ бывшего следователя?

– Мне очень жаль, но это к делу не пришьешь, – покачала головой Лера. – Смертельно больной человек решил, что может получить от вас финансовую помощь и шанс на выздоровление. Он рассказал вам историю о предполагаемом убийстве, не предоставив никаких доказательств! Вот если бы вдруг всплыл отчет судмедэксперта, о котором он упоминал, или мы узнали о каких-то еще фактах, которые раньше либо не были приняты во внимание, либо вовсе отсутствовали…[1]1
  Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Ювелирное дело».


[Закрыть] Так что вы намерены делать?

– Найму частного детектива.

– Серьезно?

– Ну если полиция и Следственный комитет ничего не могут сделать…

– Роман, я понимаю ваше желание выяснить обстоятельства смерти вашей матери, однако все указывает на несчастный случай!

– А вы бы не попытались?

– Я…

– Я много лет считал, что мама попала под поезд случайно, и смирился с этой мыслью. Тут вдруг появляется этот бывший следак и утверждает, что все не так, как кажется, – что я должен, по-вашему, думать? Я не могу сидеть и ничего не делать: информацию, которую я получил, необходимо использовать!

– Прошло пятнадцать лет, Роман: что вы надеетесь выяснить?!

– Не знаю, но сделаю все, что возможно. Поставьте себя на мое место: вы бы не стали пытаться докопаться до истины, если бы оказались в подобных обстоятельствах? Забыли бы обо всем и продолжили жить как раньше?

Лера задумалась на пару секунд.

– Нет, – ответила она неохотно. – Я бы поступила так же, как и вы, но, Роман, расследование ведь может ни к чему не привести, вы это осознаете?

– Зато я буду знать, что сделал все возможное, – упрямо возразил он.

– А что, если ваш частник придет к выводу, что действительно имело место убийство, – каковы будут ваши действия? Станете мстить?

– Мстить?

– А иначе зачем все это?

– Вы ошибаетесь, моя цель вовсе не месть!

– Что же тогда?

– Справедливость.

– Поясните.

– Если удастся обнаружить новые факты в этом старом деле, я попробую добиться, чтобы его возобновили. Надеюсь на вашу помощь в этом вопросе.

– Хорошо, – вздохнула Лера, поняв, что Вагнер не свернет с избранного пути. – Давайте договоримся так: вы нанимаете профессионала, но сами в это все не лезете, идет?

– Идет.

– Если сыщик что-то накопает, вы придете ко мне и выложите все новые зацепки. И если я сочту их заслуживающими внимания, то сделаю так, чтобы дело вашей матери вернулось на дорасследование. А теперь побежали: сейчас ливанет!

И молодые люди поспешили к машине Леры, припаркованной в пятидесяти метрах.

* * *

Алла закончила излагать информацию по делу Гагина и окинула коллег взглядом, пытаясь понять, какое впечатление у них создалось.

– Алла Гурьевна, почему вы так уверены, что это убийство? – подал голос Белкин.

– Тебе же только что объяснили, молодой! – возмутился Антон Шеин, старший опергруппы.

– Да я слышал, но разве только на основании отсутствия или наличия лекарств можно делать такой вывод?

– Хорошо, Александр, – кивнула Алла, – как вы объясните ситуацию с препаратом от астмы?

– Я? Ну… к примеру, флакон мог оказаться бракованным – тот, который он купил накануне.

– То есть пустым?

– Глупости! – фыркнул Дамир. – Это бы означало, что он такой не один, и мы уже знали бы о куче пострадавших! Кроме того, было два флакона, а не один.

– Предположение Александра не лишено рационального зерна, – согласилась Алла. – На всякий случай нужно проверить, не было ли жалоб на подобные случаи, – вот вы, Александр, этим и займетесь. Однако дело не в том, что купленные за день до смерти Гагина аэрозоли были пусты: помните, я упоминала домработницу, которая утверждает, что потерпевший трепетно относился к собственному здоровью и не удовольствовался бы одним-единственным флаконом, предпочитая иметь запас?

– Как-то это… бесчеловечно, что ли, – пробормотал Антон. – В смысле, если это реально убийство!

– И поэтому одна из версий, по моему мнению, месть: кто-то из окружения Гагина хотел, чтобы он умирал именно так, мучительно и долго.

– Принято! – сказал Шеин. – А как насчет ограбления?

– Это – вторая версия. Проблема в том, что в квартире порядок и, на первый взгляд, ничего не пропало, но нужно поболтать с родственниками: вдруг они знают больше о том, что в квартире Гагина представляло ценность?

– Он жил один? – поинтересовался Дамир.

– Со взрослым сыном.

– Интересная парочка!

– И не говорите. Так что сын – наш первый свидетель и подозреваемый в одном лице!

– Гагин не был женат?

– Дважды. Еще у него имеется сестра.

– Алла Гурьевна, а кто он все-таки такой, Гагин этот? – спросил Белкин.

– Похоже, это нам тоже предстоит выяснить, – ответила она. – Судя по тому, что расследование нам поручил Дед, жертва – не простой человек!

Дедом за глаза называли генерал-майора юстиции Кириенко – и из-за возраста, и из-за опыта, который он приобрел за долгое время службы. Он отлично знал о своем прозвище, но делал вид, что не в курсе.

– Но вы сказали, что Гагин нигде не работал? – не успокаивался молодой опер.

– Он стриг купоны, сдавая недвижимость.

– Вряд ли в этой сфере он мог нажить врагов, – с сомнением покачал головой Антон.

– Ну почему же, – возразил Дамир, – а вдруг возник конфликт с квартирантами?

– Вряд ли квартиранты в курсе состояния здоровья Гагина! – парировал Белкин.

– Не скажи, астматики часто вынуждены пользоваться ингаляторами в присутствии посторонних, ведь они не знают времени очередного приступа, – заметил Шеин.

– Отлично, – подытожила Алла, – жильцов проверяем тоже – чем черт не шутит! Но самое главное – надо выяснить, чем жил Гагин: в конце концов, не мог простой рантье быть столь важен, чтобы ради расследования его гибели напрягли генерал-майора СК! Сделаем так: я займусь этим, а вы, Антон, возьмете на себя родичей жертвы.

– Делается, Алла Гурьевна, – кивнул старший опер.

– Дамир, за вами квартиросъемщики. Александр, вы поможете товарищам: придется побегать, так как нужно опросить множество людей. Ну, за дело: времени в обрез, как всегда, а результаты нужны как можно скорее!

* * *

Дом Блаженной Марианны, в миру Малы Радовой, поражал своими размерами, великолепием и невероятной безвкусицей! Огромный особняк белого цвета, с высокими колоннами и витражными стеклами на втором этаже, резко выделялся даже на фоне других богатых и экстравагантных построек цыганского поселка, выросшего неподалеку от садового товарищества под названием «Строитель». Строения товарищества сильно проигрывали на фоне пафосных коттеджей и особняков цыган. Лера знала, чем занимается большая часть этой диаспоры в Питере и его окрестностях – продажей наркотиков и «крышеванием» нищих, отсюда и богатство, которое в этой среде не то что не принято скрывать, а, совсем наоборот, полагается демонстрировать. Она не имела ничего против цыган в целом, ведь среди них немало людей, занимающихся честным трудом, есть даже известные артисты, однако Лере приходилось встречаться с теми, кто имел отношение именно к незаконному бизнесу. И это всегда было нелегко! Полиция терпеть не может связываться с представителями цыганского сообщества: при каждой облаве женщины в полном составе выскакивают на улицу, окружают сотрудников правопорядка и начинают голосить на все лады, рвать на себе волосы и посылать страшные проклятия в адрес «обидчиков». Вот почему в такие рейды обычно берут только людей с крепкими нервами, ведь вера в силу цыганского проклятия может здорово подорвать менее здоровую психику! Поэтому Лера приехала сегодня одна, не взяв с собой мужчин. Правда, имелась еще одна причина для этого: то, что она намеревалась сделать, было неофициально, поэтому вовлекать кого-то еще казалось ей неразумным.

– Девушка, ты, случайно, не ко мне? – услышала она окрик, идя к дому Блаженной. Обернувшись, Лера увидела группу молодых людей, с ног до головы увешанных золотом: их запястья украшали браслеты и блестящие часы, на шеях болтались цепи толщиной с палец – даже в ушах у парней сверкали золотые кольца! Неожиданно она подумала о Романе Вагнере: вот где полно золотишка для его изделий! Вот только украшения, которые выходили из рук молодого ювелира, гораздо изысканнее этой хоть и тяжелой, но лишенной вкуса дорогой мишуры.

– Мне нужна Бла… то есть Мала Радова, – ответила она, сдерживая гнев: не стоило ссориться с целой толпой молодых и горячих цыган и устраивать свару посреди поселка.

– Тетя Мала? – удивленно переспросил другой парень, приближаясь. – Она не принимает клиенток на дому, как ты узнала адрес?

– Она сама мне его дала, – соврала Лера, не желая светить документы. – Сказала, что я должна приехать, чтобы… закончить, э-э… ритуал.

Слова сами упали с языка, но, похоже, они возымели действие. Парни перекинулись парой реплик на своем языке, а потом самый старший из них обратился к ней, уже без вызова:

– Я Малу несколько дней не видел, и ее родичи не говорят, куда она подевалась. Может, болеет? Но ты иди, раз уж она сама тебя пригласила!

Вздохнув с облегчением, Лера направилась к воротам. Позвонив в звонок, практически сразу же она услышала чью-то тяжелую поступь. Ворота распахнулись, и на пороге возник невысокий плотный цыган средних лет. Узнав, что Лера пришла к Мале, он страшно удивился, и она поняла, что история с «ритуалом» с ним не прокатит. Пришлось вытащить корочки. Мужчина испугался было, но Лера поспешила его успокоить:

– Мне просто нужна консультация Малы, только и всего!

– Консультация… в смысле, обряд?

– Да нет, поговорить надо. Мала дома?

– Нет ее.

– Когда будет? Я подожду.

– Но я понятия не имею, когда сестра вернется домой!

– Так вы, значит, ее брат? – уточнила Лера. – А где мне тогда найти Малу?

– Я не знаю. Может, в офисе?

– У нее есть офис? – удивилась Лера.

– А где, по-вашему, сестра принимает клиентов?

Ну да, как же она не подумала: разумеется, у Малы должно быть рабочее место, да и парни из поселка сказали, что она не приглашает клиентов в дом, – немудрено, в такой дворец! А Лера-то отправилась по месту прописки… Однако она не собиралась признавать, что зря потратила время.

– С кем я могу поговорить? – спросила она. – Я имею в виду других родственников.

– Никто из них не скажет вам больше, чем я!

– И все-таки.

– Хорошо, проходите, – пожал плечами брат Малы. – Дома моя племянница Рада.

Внутри особняк оказался ничуть не менее роскошным, чем снаружи: повсюду мягкие ковры, диваны с резными золочеными спинками, расписные вазы и зеркала. Войдя в прихожую, Лера услышала цоканье каблуков по мраморному полу. Из одной из множества дверей ей навстречу вышла грузная молодая женщина. Несмотря на избыточный вес, двигалась она на высоких каблуках на удивление легко, явно имея к этому привычку. Лера невольно подумала, что сама дома предпочитает разношенные тапки или вовсе ходит босиком! Одежда на женщине тоже была «парадно-выходная»: длинная парчовая юбка, короткий приталенный топ, открывающий полные руки, унизанные кольцами и браслетами, а через ее плечо была переброшена шаль, расшитая люрексом и сверкающая всеми цветами радуги. Определенно, это и есть Рада Радова.

– Дядя сказал, вы из Следственного комитета, – скорее пропела, нежели проговорила колоритная дама.

– Верно, – подтвердила Лера. – Я хотела спросить…

– О дае[2]2
  Дае – «мать» по-цыгански.


[Закрыть], – перебила Рада.

– Нет, о вашей…

– О маме, все правильно. Дядя объяснил по телефону, но, как он и сказал, ее нет дома. Она не появлялась пару дней.

– Вот как! И вас это не удивляет?

– С чего бы? – передернула плечами цыганка. – Дае часто остается в офисе на ночь, иногда может и неделю дома не появляться.

– И она не звонила?

– Зачем?

– Ну, не знаю… вы что, совсем за нее не волнуетесь?

– А почему я должна волноваться? Дае здорова, никакая помощь ей не требуется. Если бы что-то было нужно, она бы, разумеется, позвонила и сказала, а так…

– Выходит, вам не известно об угрозах в адрес вашей матери?

– Об… угрозах?

– Ей кто-нибудь угрожал – по телефону или в письменном виде?

– Да нет… ну, знаете, всякое случается, конечно, ведь иногда клиенты не довольны колдовством дае…

– Колдовством?

– Дае не просто какая-то драбаровкиня[3]3
  Гадалка.


[Закрыть], она – настоящая шувани![4]4
  Ведьма.


[Закрыть] Если бы ей грозило что-то серьезное, она бы легко сумела это предотвратить.

Разговор принимал странный оборот: Лера была не готова рассуждать о ведьмовстве!

– Дадите мне адрес офиса? – попросила она.

– Да пожалуйста!

Рада удалилась в комнату, из которой недавно вышла, и почти сразу же вернулась с визитной карточкой в руках – золотого цвета и блестящей, словно начищенная монета!

Что ж, похоже, семейство Малы спокойно, а значит, скорее всего, с ней все в порядке. Надо, конечно, заглянуть в офис, но Лера почти не сомневалась, что найдет цыганскую «ведьму» там.

Она покинула дом и прошла по дорожке к выходу. Брата Малы нигде не было видно, и она заметила, что ворота приоткрыты. Оказавшись на улице, Лера огляделась: ни души. Она уже собиралась открыть дверь машины, как вдруг ее кто-то кликнул:

– Тетенька, погодите!

Леру редко называли тетенькой – разве что малолетние детишки, а девочка, обратившаяся к ней, выглядела лет на шестнадцать, не меньше. Одета она была в джинсы и свободную блузку ярко-красного цвета, а в ее круглом лице проглядывали знакомые Лере черты: определенно, она имеет отношение к Раде. Еще одна дочь или внучка?

– Вы же по поводу мамьи[5]5
  Мамья – «бабушка» по цыгански.


[Закрыть] приходили, верно? – продолжила незнакомка, теребя край блузки.

– Нет, по поводу Малы, на самом деле…

– Ну да, бабушки, – перебила девушка. – Я очень волнуюсь за нее!

– Почему? Твоя мама сказала…

– Я в курсе, что она сказала, – подслушивала. Это все – вранье!

– Расскажи, что знаешь!

– Три дня назад мамья пришла домой до обеда – обычно такого не случается, ведь у нее полно клиентов и она работает допоздна.

– Она объяснила свое раннее возвращение?

– Нет, но она была напугана!

– В самом деле?

– Да. Я ее никогда такой не видела! Она собрала вещи в спортивную сумку, а на все наши вопросы отвечала, что ей срочно нужно спрятаться и что это ненадолго.

– То есть она не сказала, в чем проблема?

Девушка мотнула головой.

– Вы ее найдете? – спросила она, с надеждой глядя на Леру.

– Постараюсь… Скажи-ка, а где твоя бабушка могла спрятаться, если считала, что находится в опасности?

– Ну, я не знаю… Все наши родичи живут в этом поселке! Правда, у нее есть несколько квартир в городе.

– Странно, у меня почему-то нет об этом информации, – пробормотала Лера.

– Насколько мне известно, они оформлены не на нее, а на меня и на брата. Она их сдает, но одну держит просто на всякий случай.

– Адрес знаешь?

– Да, записывайте!

Девушка продиктовала адрес, а Лера записала его в телефон.

– Вы ведь ее разыщите, правда? – снова спросила она. – Бабушка не стала бы исчезать без повода!

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала Лера.

Через пять минут она уже выезжала на кольцевую дорогу.

* * *

Сестра покойного Гагина, Анна Романова, оказалась худой, как палка от швабры, и столь же малопривлекательной. Казалось, жизнь вытянула из нее все соки, оставив одну лишь оболочку. На вид ей было чуть за пятьдесят, но не факт.

– Я не представляю, как Митя мог поступить настолько безответственно! – воскликнула она, когда Шеин объяснил ей причину своего визита.

– Не совсем понимаю… – начал было он, но женщина перебила:

– Когда имеешь хроническое заболевание, которым страдаешь с детства, невозможно забыть, что у тебя закончились лекарства!

– Мы тоже так считаем, – согласился Антон. – Поэтому смерть вашего брата сейчас квалифицируется как убийство.

– У…бийство? пробормотала потрясенная женщина. – Но… он же… просто…

– Задохнулся?

– У него была астма…

– Мы в курсе. Вы обнаружили тело?

– Нет, соседка. Она заметила, что дверь приоткрыта, а такого раньше не случалось!

Антон отлично знал, как все произошло, но ему было важно услышать это от сестры Гагина, чтобы составить о ней верное представление.

– И соседка вошла? – задал он очередной вопрос.

– Нет, она вызвала полицию.

– Странная реакция!

– Нет, – возразила Романова, – вы просто не знали моего брата: он никогда и никого не впускал в свой дом, кроме домработницы.

– Прям-таки никого?

– В прямом смысле.

– А вас?

– Я не являлась исключением.

– А какова причина такой, гм… скрытности?

– Дурной характер, я полагаю.

– Может, ваш покойный брат занимался чем-то незаконным?

– Чего не знаю, того не знаю, – покачала головой Романова. – Все, что мне известно, – Митя сдавал квартиры, и это был его основной источник дохода. Может, он и вел какой-то бизнес, но, так как мы не общались, я не в курсе.

– Так у вас с братом были плохие отношения?

– Точнее сказать, никаких отношений.

– И давно?

– У нас большая разница в возрасте, и, в сущности, мы никогда не ладили, но после смерти родителей наши пути и вовсе разошлись. Так что о его смерти я узнала от полиции!

– А скажите, пожалуйста, почему так вышло, что ваш племянник и брат жили вместе?

– Вы нашли Илью? – вместо ответа спросила Романова.

– Почему вы спросили – он что, потерялся?

– Так вы ничего не знаете, выходит?

– Не знаю чего?

Романова со вздохом опустилась в кресло: до этого она стояла, прямая, как шпала, словно боясь расслабить мышцы спины.

– Илья вел нормальную жизнь до того, как ему исполнилось двадцать шесть лет. Он женился, а потом… В общем, все изменилось.

– Что же произошло, когда ему стукнуло двадцать шесть? – Антон был не на шутку заинтригован.

– Его укусил клещ.

– Прошу прощения?

– Энцефалитный.

– Илью укусил энцефалитный клещ… и что?

– Вы знаете, что такое энцефалит?

– Э-э… ну…

– Воспаление мозга. Илья с женой и друзьями пошли в поход на байдарках в Ленобласти. Был конец мая, самый разгар нашествия клещей. Он даже ничего не почувствовал, потом место укуса начало чесаться, и клеща обнаружили, вытащили и благополучно забыли об этом. Требовалось срочно ехать в больницу, делать анализ и незамедлительно начинать лечение, но вместо этого ребята провели в походе еще несколько дней и вернулись, только когда у Ильи началась сильная лихорадка. Поначалу думали, что он простудился, но все оказалось гораздо серьезнее. Илья попал в больницу слишком поздно… Короче, все закончилось плохо: мой племянник впал в кому, частично потерял память, у него нарушилась координация, в мозге произошли дегенеративные изменения, и он превратился в совершенно другого человека.

– В чем это выражалось?

– Он стал как ребенок. Как будто он не взрослый мужчина, а в лучшем случае подросток. Жена от него ушла практически сразу, да и кто бы ее упрекнул? Если бы его, к примеру, разбил паралич или он лишился конечности – это одно, но когда дело касается мозга… ну, вы понимаете.

Антон с трудом мог представить себе подобное – слишком страшно. Романова права: можно потерять ногу, руку, способность самостоятельно передвигаться, и все это ужасно, никому не пожелаешь. А вот если ты исчезаешь как личность… нет, думать об этом не хотелось!

– Илья может сам себя обслуживать? – спросил он, чтобы продолжить разговор. – Он способен найти дорогу домой?

– О да, конечно – Илья не настолько беспомощен! Он просто не может жить самостоятельно, его легко обмануть, сбить с толку, поэтому Митя взял его под свое крыло, а не поселил в одной из своих квартир. Так они и жили вместе, два мужика.

– Но ведь Дмитрий был дважды женат, – напомнил Шеин.

– Верно, но второй брак не сложился – думаю, в основном благодаря присутствию Ильи.

– А где его мать?

– Она умерла, когда племяннику было лет двадцать.

– От чего?

– У нее было больное сердце, насколько я знаю. Митя долго не женился и решился на второй брак только лет через десять… Мне не известно, как они жили со второй женой, ведь брат практически выкинул меня из своей жизни!

– Вы почти не общались с братом, но вам известно о ситуации с племянником, – заметил опер.

– Ну в то время все было еще более или менее… Просто чтоб вы знали: в разрыве отношений нет моей вины – так решил брат. Он всегда был скрытным, прижимистым и малообщительным, а после несчастья с сыном стал прямо-таки нелюдимым. К ним в дом была вхожа только домработница.

– Как ее зовут?

– Понятия не имею, – пожала плечами Романова. – Про нее соседка рассказала, они общались. Может, она сумеет вам что-то еще поведать о делах Мити?

– Мы обязательно ее разыщем, – пообещал опер. – Анна Сергеевна, вы сказали, что не знаете, занимался ли ваш брат бизнесом, но ведь как-то он заработал на недвижимость, которую потом начал сдавать?

– Боюсь, об этом мне тоже ничего не известно. У брата было два высших образования – в сфере экономики и искусствоведения.

– Надо же, какие разные специальности!

– Митя всегда интересовался искусством, но отец считал, что этим на жизнь не заработаешь, поэтому брат поступил на экономический. Второе образование он получил уже в сознательном возрасте, когда сумел его оплатить… Я могу еще чем-то быть вам полезна?

– У меня остался всего один вопрос. Анна Сергеевна, кто наследует вашему брату?

– Илья, видимо, – ответила она.

– А он был признан недееспособным?

– Не знаю. Может, и нет, ведь Митя вряд ли рассчитывал умереть так рано!

– То есть вы не в курсе, составлял ли он завещание?

– Нет, – развела руками Романова. – Думаю, в любом случае нетрудно это выяснить!

* * *

– Вы уверены, что это Камиль Шарипов?

Лера стояла в морге и разглядывала тело, помещенное на каталку.

– Его опознала его девушка, – пожал плечами патологоанатом.

– Как же ее нашли? – удивилась Лера. – При нем обнаружили документы?

– Дознаватель сказал, что у него ничего не забрали и даже, похоже, не слишком-то старались спрятать тело.

– Почему оно в таком состоянии?

– Судя по всему, парня пытали.

– Вы серьезно?

– Сами посмотрите, – предложил патолог и откинул край простыни.

Зрелище было не из приятных. В морге вряд ли можно ожидать чего-то хорошего, но некоторые трупы выглядят более или менее умиротворенными, если их настигла быстрая и неожиданная смерть. Шарипову оставалось лишь посочувствовать: его гибель явно была мучительной, а страдания – долгими. Об этом говорили синюшность лица, губ и ногтей, а также недвусмысленные отметины на шее «экстрасенса».

– Видите, сколько странгуляционных борозд? – сказал патологоанатом, указывая пальцем в перчатке на следы на шее покойного. – Это говорит о том, что злодей периодически затягивал орудие убийства, лишая жертву доступа воздуха, но после снова ослаблял, возвращая способность дышать. Причиной смерти стала вот эта борозда, – врач указал на самую глубокую.

– Чем его задушили? – спросила Лера.

– Тут все банально – обычной веревкой, достаточно прочной и ворсистой. Судмедэксперты уже взяли на анализ волокна, но, думается мне, их исследование вряд ли что-то даст!

– А почему вы решили, что Шарипова пытали?

– Считаете, кто-то просто так развлекался? Если да, то мы говорим о человеке, совершенно больном на голову!

– Жертва называла себя экстрасенсом, – пояснила Лера. – Кому могло понадобиться пытать его – что у него хотели узнать?

Патолог лишь плечами пожал, давая понять, что Лера спрашивает не того человека.

– А это что? – поинтересовалась она, указывая на несколько точек у основания шеи трупа. – След от электрошокера?