Текст книги "Врачебная ошибка"

Ирина Градова
Врачебная ошибка

Посвящается моей дорогой мамочке, которая продолжала верить в меня, даже когда я сама перестала.

Ирина Градова

Сидя в кабинете Леонида Кадреску, предваряющем вход в прозекторскую, я цедила кофе, услужливо принесенный санитаром. Команда Леонида вымуштрована наподобие армейского подразделения, и его приказы исполняются четко и незамедлительно. Я познакомилась с немногословным, странноватым патологоанатомом, когда судьба впервые свела меня с Отделом медицинских расследований [1]1
  Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Врач от бога».


[Закрыть]. Леонид работал там со дня основания, и Андрею, руководителю организации и по совместительству мужчине, которого я люблю, пришлось потратить немало сил и энергии, чтобы заманить Кадреску к себе. Он ни разу об этом не пожалел: патологоанатом не только дотошный профессионал, но еще и человек, на которого можно положиться в самой трудной ситуации.

Ожидание тянулось бесконечно долго. Приезжать было вовсе не обязательно, ведь Кадреску обещал позвонить, как только получит результат теста, однако я просто не смогла дождаться его звонка. Этот результат значил для меня слишком много, чтобы я могла сохранять спокойствие! Наконец дверь в прозекторскую распахнулась, и на пороге возникла высоченная атлетическая фигура патологоанатома. Всем своим видом он опровергал сложившийся у обывателя стереотип в отношении того, как должен выглядеть настоящий патологоанатом-криминалист. В фильмах это либо женщина, либо толстый, неряшливо одетый мужчина, обожающий устраивать пикники прямо на столе, раскладывая еду чуть ли не на трупах. Леонид похож на картинку из модного журнала; выражение лица у него обычно отсутствующее, а взгляд черных глаз направлен, как правило, мимо собеседника.

– Ну зачем вы приехали, Агния? – с укором произнес он. – Я бы позвонил!

– Есть результат? – вместо ответа на этот риторический вопрос спросила я.

Леонид опустил в кресло свое большое тело, в котором не было ни капли лишнего жира. Постоянные тренировки сделали его похожим на послушный инструмент, повинующийся первому же нервному импульсу своего хозяина. То, что патолог ответил не сразу, заставило меня замереть в ожидании «приговора».

– Не буду вас мучить, – со вздохом сказал Леонид. – Андрей – не отец.

Я шумно выдохнула воздух из легких. Несмотря на то, что вердикт Кадреску стал для меня ударом, это был ожидаемый удар, поэтому я все равно испытала облегчение. Женщина всегда знает, от кого беременна: хоть я и надеялась, что моя девочка – дочь Андрея, в глубине души была уверенность в отцовстве Олега.

– Значит, так…

– Но вы ведь что-нибудь придумаете? – Казалось, Кадреску расстроен даже больше меня.

– Все в порядке, Леонид, – через силу улыбнулась я. – Главное, у меня есть дочь, а кто отец… В конце концов, все проблемы решаемы!

Но на самом деле это не так. Олег полон решимости получить права на моего ребенка. Я не против их общения, но он, похоже, желает пойти дальше и отобрать у меня дочь! Это кажется невероятным… И все же я боюсь.

Леонид проводил меня до фойе. В этом не было необходимости, но он сказал, что ему нужно подышать свежим воздухом. Не удивляюсь: целыми днями сидючи в помещении с покойниками, недолго и умом тронуться. Особенно в эти яркие майские дни, когда деревья покрыты молодым зеленым налетом, а небо, впервые за долгие месяцы, безоблачно-синее. Лариса, дочь Андрея от первого брака, сидела на скамеечке у входа. При виде нас с Леонидом она вскочила на ноги. В огромных серых глазах, устремленных на меня, застыл немой вопрос. Я лишь качнула головой, и она все поняла без слов. Затем ее внимание переключилось на моего спутника, и я заметила вспыхнувшее во взгляде молодой женщины восхищение. Но удивило меня не это, а то, что Леонид, казалось, так и пожирал Ларису глазами. Я редко видела, чтобы он на ком-то задерживал свой взгляд, однако сейчас оба, не отрываясь, смотрели друг на друга, и я вдруг почувствовала себя лишней. Лариса и в самом деле чудо как хороша – хрупкая яркая блондинка с чистой, словно восковой кожей, полными губами и глазами Андрея, большими, прозрачно-серыми, словно норвежские фьорды. С нашего с нею совместного приключения [2]2
  Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Второе рождение.


[Закрыть] она еще больше похорошела. Волосы отросли, она вставила имплантаты вместо выбитых бывшим сожителем зубов и сейчас выглядела как претендентка на участие в конкурсе «Мисс Вселенная» или, в крайнем случае, «Мисс Россия». Глядя на этих двоих, я невольно подумала, какая прекрасная вышла бы пара… Но Кадреску – орешек, раскусить который вряд ли под силу тихой и пугливой Ларисе. Я бы не пожелала ей такого тяжелого спутника, как Леонид: слишком она настрадалась со своим сожителем-бандитом, а потом еще и в секту угодила – нет, ей нужен кто-то простой, но спокойный и нежный, способный вернуть девушке душевное равновесие.

Я представила их друг другу, после чего произнесла:

– Ну, пошли?

Молодая женщина с явной неохотой отвела глаза от Леонида.

– Да… конечно, – кивнула она. – Идем.

На улице светило солнце, и я подумала, что радовалась бы отличной погоде, если бы не то, что сообщил мне Леонид.

– Значит, все плохо? – спросила Лариса.

– Придется сказать Олегу.

– Может, не надо? Вдруг…

– Никакого «вдруг» не будет, Лара, – перебила я. – Олег обещал, что через суд добьется анализа ДНК, и он это обязательно сделает, если я попытаюсь соврать. Думаю, если бы результат оказался в пользу Андрея, мой бывший ни за что бы не поверил и потребовал повторной экспертизы! Так что давай считать, что я еще отделалась малой кровью, – теперь, по крайней мере, Олег будет удовлетворен.

– Но как же его желание отобрать Анютку? – спросила Лариса. – Узнав, что она – его дочь…

– Ну и что? – снова перебила я. – Разве я алкоголичка какая-нибудь, наркоманка или бездомная, чтобы отбирать у меня ребенка?!

Лариса покраснела, и я пожалела о своем всплеске эмоций. Дочь Андрея в свое время злоупотребляла наркотиками – когда жила с уголовником. Его бывшая жена до сих пор винит Андрея в том, что Лариса пристрастилась к пагубной привычке, сбежала из дома и вела образ жизни, который принято называть разгульным. Но я не считаю его виноватым. Да, их семейная жизнь не сложилась – из-за постоянных разъездов Андрея по горячим точкам и его пристрастия к алкоголю. Но ведь Алина устроила свою личную жизнь после развода, выйдя замуж за друга Андрея. Он понял и простил, а она – нет. Иногда мне кажется, что она жалеет о разводе. А еще, может быть, завидует. Завидует тому, что Андрей образумился, бросил выпивать и мотаться по горным районам под пулями террористов. Он стал писать книги и читать лекции в заграничных университетах, возглавил челюстно-лицевое отделение в Институте реконструкционной хирургии и вот теперь наконец окончательно осел, обзаведясь мной, внучкой (Лариса родила Эрику в секте) и дочкой. Дочкой Олега, как только что выяснилось. Для Андрея результат теста неожиданностью не станет: мы много раз обсуждали такую возможность, и он говорит, что Анюта останется нашим ребенком, что бы ни показал анализ ДНК. Все бы хорошо, если бы не Шилов. Могу его понять с какой-то стороны: его собственная дочка утонула, и Олег всегда мечтал о ребенке. Теперь он у него есть, и только бог знает, на что он готов пойти, чтобы отобрать Анюту!

– У него ничего не выйдет, – добавила я, успокаивающе похлопывая Ларису по руке. – Он сможет видеться с ней – и только. Препятствовать общению я не стану.

– Ты очень сильная, – вздохнула Лариса, опустив плечи. – Иногда мне хочется быть такой же!

– Тебе не обязательно, – улыбнулась я. – У тебя есть отец, который порвет пасть любому, кто посмеет тебя обидеть.

– Это правда, – кивнула она, и ее лицо прояснилось. – Мне здорово повезло!

* * *

А утром следующего дня началось! Перед самым выходом на работу позвонил Олег. Я сказала ему, как обстоят дела, но он потребовал встречи. Совершенно безапелляционно он заявил, что завтра в десять часов он и его адвокат будут ждать меня в конторе на Большом проспекте Петроградской стороны. Я попыталась возразить, что у меня, между прочим, работа, но он бросил трубку сразу после того, как продиктовал точный адрес.

– Не ходи, – посоветовала Лариса, во время разговора стоявшая рядом и слышавшая нашу словесную перепалку. – Дождись папу!

– Это только завтра, Лара, – вздохнула я. – Успею переговорить с Андреем… Но это ничего не решит: Олег будет гнуть свою линию, а я не хочу с ним ссориться – он может здорово отравить нам существование!

Не знаю, как вышло, что мы с Олегом стали врагами, ведь было время, когда мы без памяти любили друг друга. Любовь зрелых людей, чего-то достигших в жизни. Мне было под сорок, ему чуть больше. За плечами у обоих по неудавшемуся браку, у меня взрослый сын, Дэн… Кто знал, что все так быстро развалится? Олег изменил, я узнала, но он уверял, что все несерьезно. А у меня – наоборот, все получилось очень даже серьезно, с Андреем. И где мы в итоге оказались?

В больницу я пришла расстроенная, тщетно пытаясь скрыть свое настроение от окружающих. Теоретически мне следовало находиться в отпуске по уходу за ребенком, но заведующая слезно умоляла выйти хотя бы на четверть ставки. Начинался сезон отпусков, а это означало, что просто некому работать. В то же время Лариса могла присматривать за обеими нашими девочками, пока меня нет. Она устроилась администратором в салон красоты, но там работа посменная, и Лариса попросила вечерние смены, чтобы быть свободной до обеда, пока я занята. Андрей предлагал нанять какую-нибудь приличную женщину нам в помощь, но я пока не готова перепоручить своего ребенка постороннему человеку.

– Что-то случилось? – спросила Жанна, когда я, опустившись на стул в ординаторской, принялась бесцельно перебирать пачку нуждающихся в срочном заполнении карт. Заниматься бумажной работой не было никакого желания, но заведующая, Елена Георгиевна Охлопкова, строго отчитывает нас за пренебрежение этим видом деятельности. Обычно я стараюсь все делать вовремя, но сегодня просто душа не лежала. Очевидно, Жанна заметила мое упадническое настроение.

– Я не могу помочь? – участливо поинтересовалась она.

Жанночка Рыкова – моя ученица. Это я привела ее в нашу больницу, еще интерном. Теперь она полноценный специалист, работает анестезиологом третий год, но по-прежнему относится ко мне как к учителю. Иногда это меня напрягает, но одновременно и льстит, что девушка советуется со мной в сложных случаях.

– Завтра у меня три операции, а мне нужно обязательно быть в одном месте…

– Не вопрос, Агния Кирилловна! Я же вам два дня должна, помните?

И правда – совсем забыла!

– Отлично, спасибо тебе, – с облегчением улыбнулась я.

– У вас что-то случилось?

В наблюдательности девочке не откажешь – она умеет читать настроение по лицу.

– Случился бывший муж.

– Поня-а-атно, – протянула она и не стала задавать дальнейших вопросов.

Жанна знакома с Олегом, ведь когда-то он работал в нашей больнице и заведовал отделением ортопедии и травматологии. Олег отличный хирург и хороший человек – говорю это, несмотря на подпорченные отношения, так как не могу погрешить против истины. Здесь его любили, и, насколько мне известно, многие коллеги не одобряют нашего развода. Об этом стараются не говорить, но слухи до меня доходят. Что ж, сплетни – их дело, а мне они должны быть до лампочки, ведь это моя жизнь, и никто не вправе решать, как мне ее проживать!

– Тогда я предупрежу Елену Георгиевну, – сказала я.

Охлопкова любит быть в курсе любых перестановок. Это правильно, ведь в больнице действует принцип «капитана корабля»: случись что, в первую очередь ответственность несет заведующий отделением.

В тот день я давала наркоз на двух сложных операциях на кардиохирургии и на одной на гастроэнтерологии, поэтому в конце рабочего дня чувствовала себя убитой. Освободилась только к пяти – вот результат отпускного периода! Может, зря я раньше времени вышла из декрета? С другой стороны, Охлопкова всегда старается идти мне навстречу, так разве могу я ее подвести? Проблема не только в отпусках: в последнее время в больнице страшная текучка. С приходом нового главврача начались необъяснимые перестановки, увольнения заведующих отделениями и назначения вместо них людей, не только не знающих, как работать с персоналом, но и о медицине имеющих весьма расплывчатое представление. Некоторые хирурги уволились только потому, что, поглядев, как оперирует новый зав, решили, что их слабая психика не вынесет подобных ударов! Анестезиологи пока держатся – все благодаря Елене Георгиевне, но Андрей уже не раз предлагал мне перейти на работу к нему в клинику: там и платят больше, и работали бы вместе – все веселей. Но я прикипела душой к своей больничке, ведь больше двадцати лет ей отдано, а это не фунт изюма, как говорится! Хотя жаль, конечно, когда уходят отличные врачи.

До дома я доползла только в половине седьмого вечера. Голодная как волк и выжатая как лимон, ввалилась в прихожую. Едва я закрыла за собой дверь, как раздался веселый голос:

– Привет, мам! – и в коридор выскочил Дэн. Он принял у меня ветровку и подмахнул тапки, пока Юбер, мой трехлапый курцхаар, вертелся под ногами, оспаривая право первой встречи хозяйки. – Ларка в магазин выскочила, а я вот с девчонками сижу!

Значит, сынуля пришел нас навестить, а у меня в холодильнике пусто – какой ужас!

– Я сейчас что-нибудь сварганю, – сказала я. – Только руки вымою…

– Да не мельтеши ты! – отмахнулся сын. – Я суши принес. А еще – овощей всяких, фруктов – сейчас салат сляпаю.

– Нет уж, ты лучше детьми займись, – возразила я, направляясь в ванную. – Я сама все нарежу.

Он послушно направился в детскую, а я – на кухню. Быстро соорудив салат, я пошла проведать детишек. Дэн сидел на диване, держа Анюту на руках. Она жевала соску, глядя на брата восхищенными глазенками. Я не могла глаз оторвать от этой прелестной картины: мой высокий, сильный, красивый сын, склонивший голову над моей маленькой, пухленькой и розовой дочуркой!

– Из тебя когда-нибудь выйдет отличный папаша, – проговорила я с умилением. – Но лучше позже, чем раньше!

– Ты так говоришь, чтобы как можно дольше меня эксплуатировать? – поинтересовался он, и мы оба рассмеялись. Заглянув в кроватку Эрики, я увидела, что она мирно спит. Удивительно спокойный ребенок, несмотря на дурную наследственность со стороны отца! Эрика – ласковая и улыбчивая девочка, почти не плачет и вообще очень позитивна, мы все черпаем от нее массу энергии.

– Слышал, у тебя завтра день икс?

– Так ты что, в качестве группы поддержки прискакал? – подозрительно нахмурившись, спросила я.

– Вроде того. Подумал, что тебя надо подбодрить и подкормить, а то со времени родов ты похожа на худую лошадь…

– На лошадь?! – взвизгнула я, пытаясь запустить в Дэна тапкой, промахнулась и попала в Юбера, который, поджав хвост, нырнул за диван, недоумевая, чем заслужил подобное. – Вот, значит, кем ты считаешь собственную мать?!

– Да ладно тебе, – уворачиваясь от меня, смеялся Дэн. – Я просто замечаю, что тебе нужно набрать парочку кило!

Приход Андрея прервал нашу шутливую потасовку. Через несколько минут подоспела Лариса, и мы отправились ужинать.

– Пап, – сказала она, когда мы приступили к еде, – Агния завтра встречается с Олегом.

Я кинула на нее неодобрительный взгляд: собиралась сообщить об этом ему, когда мы останемся наедине.

– Я поеду с тобой, – произнес он.

– Это только усугубит ситуацию! Уж лучше я одна – может, он смягчится?

– Он с адвокатом придет, – снова встряла Лариса.

– Тебе тоже нужен адвокат, – заявил Андрей.

Он потянулся за сотовым, но я перехватила его руку.

– Поешь сначала, ладно? Я ведь не в суд иду, а только выяснить, что Олег собирается делать. Надеюсь, до суда дело вообще не дойдет, ведь я не намерена препятствовать ему видеться с Анютой!

– И все же одна ты не пойдешь, – жестко сказал Андрей. – Пусть видит, что и за тебя есть кому заступиться!

Наш последний разговор с Шиловым закончился скандалом – в жизни не подозревала, что человек, который меня любил, станет разговаривать со мной как с преступницей. Чудны дела твои, Господи: стоит двум близким людям расстаться, как они становятся непримиримыми врагами! Счастье, что с первым мужем вышло иначе. Нам нечего было делить, более того, Славка чувствовал себя виноватым за то, что бросил нас с Дэном в трудной ситуации [3]3
  Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Окончательный диагноз».


[Закрыть], поэтому не просто ведет себя образцово, но и до сих пор замаливает грехи подарками. Последними его «подношениями» сыну стали машина и квартира! Но, видно, цивилизованный развод – не наша с Олегом тема.

– Кстати, – добавил Андрей, – ты просила у меня дело. Есть еще желание?

Я очень страдала оттого, что Андрей отстранил меня от работы в Отделе медицинских расследований, сочтя, что забота о дочери и больница, пусть и не на полную ставку, и так отнимают слишком много времени. Но я заметила за собой одну парадоксальную вещь: чем больше я занята, тем больше у меня свободного времени. Да и работа в Отделе, так непохожая на все, чем я привыкла заниматься, мне нравилась. Я люблю чувствовать себя нужной, кроме того, мне интересно разгадывать загадки – смею предположить, у меня неплохо получается.

– Что за дело? – поинтересовалась я.

– Легкое, на пару дней. Из Комитета спустили – не хотят сами заниматься. Одна женщина никак не может выцарапать из детской онкологической больницы опухолевый материал своего сына.

– А зачем ей?

– Хочет перепроверить результаты – что-то вызвало у нее подозрения. Так что нужна помощь: думаю, корочки Отдела произведут должное впечатление и ей без дальнейших вопросов все выдадут. Я бы кого-нибудь другого послал, но все, как назло, заняты, и только ты…

– Хорошо, – прервала я его, – сделаю. В конце концов, тут работы с гулькин нос, так?

* * *

Андрей, как всегда, не шутил: он действительно позвонил адвокату, и я была ему за это благодарна, так как уже с утра не чувствовала в себе сил вынести встречу с Шиловым в одиночку. Адвокат, вернее, адвокатша оказалась сухопарой дамой чуть за пятьдесят, прямой, как палка, и подтянутой, словно суворовец. Она сама заехала за мной на своем «Хаммере» – впервые в жизни сидела в такой машине: ощущение как в танке.

– Ничего не говорите, – предупредила Гелена Шаевна Абель (так звали мою новую знакомую и, вероятнее всего, спасительницу). – Сначала надо выяснить, чего хотят они. После каждого вопроса вашего бывшего мужа или его адвоката поглядывайте на меня. Я киваю – отвечайте, нет – молчите. Это понятно?

Я кивнула. Суровая, но таким, наверное, и должен быть хороший адвокат. Контора, где располагался офис адвоката Олега, выглядела шикарно. Повсюду дерево, кожа и абстрактная живопись. Войдя в дверь после разрешения секретарши, я еще раз поздравила себя с Геленой Шаевной: помимо Шилова, в помещении оказались двое мужчин, походящих на доберманов, готовых броситься в бой по первому знаку дрессировщика. Оба невысокие, плотные, они прямо-таки излучали ауру благополучия и респектабельности, только костюм одного из них, темно-коричневый, с прекрасно подобранным галстуком, выглядел более дорогим. Очевидно, второй – его помощник? Я посмотрела на Олега. Все так же красив, ухожен и отлично одет – этого у него не отнимешь. Только в зеленых глазах, устремленных на меня, опасный блеск. Раньше я его не замечала!

– Великолепно выглядишь, – произнес он при моем появлении. – Словно и не рожала!

Интересно, это комплимент или обвинение? Я знаю, что выгляжу неплохо – подготовилась к встрече, применив все свое мастерство, ведь нельзя, чтобы бывший муж заметил слабину. Я не удержалась от возможности съязвить:

– Если бы я не рожала, Шилов, мы бы с тобой здесь не сидели!

– Давайте приступим к делу, – вмешался старший из «доберманов», продвигая мне стул, в то время как второй сделал то же самое для Абель. Она опустилась на сиденье, как королева, не удостоив мужчину даже взглядом. – Наш вопрос прост: установление отцовских прав Олега Валентиновича Шилова на вашу совместную дочь, Анну.

Еще никто не называл мою малышку Анной – это звучало как-то неестественно! Анной зовут мою маму, а дочь – просто Анечка, Анюта, Ася…

– Никто не пытается лишить Олега Валентиновича его прав, – тут же ответила адвокатша. – Ребенок еще маленький, поэтому нуждается в каждодневной заботе матери, но позже господин Шилов будет иметь возможность встречаться с дочерью и даже забирать ее домой на выходные или…

Второй адвокат открыл было рот, но Олег остановил его взмахом руки.

– Кажется, – сказал он, – вы не понимаете, о чем речь. Я говорю вовсе не о встречах или каникулах, а о передаче мне прав на ребенка!

– По-моему, вы шутите, – невозмутимо отреагировала на это Абель, хотя я при словах бывшего мужа едва не подскочила до потолка.

– Поверьте, Олег Валентинович знает, о чем говорит, – возразил адвокат. – У нас много фактов, которые мы готовы представить в суде, и любой из них поставит под вопрос способность Агнии Кирилловны выполнять свои материнские обязанности.

– Что?! – возмутилась я, игнорируя предупреждающий жест Абель. – Это почему же я не в состоянии? Только потому, что работаю в Отделе медицинских расследований и иногда сталкиваюсь с опасностью? Но в мире полно более опасных занятий – тушение пожаров, к примеру…

– А дело вовсе не в тебе, Агния, – опасно тихим голосом прервал меня Шилов. – Мир не вращается вокруг тебя, и я думаю в первую очередь о ребенке – вот он-то как раз и находится в самой настоящей опасности, так как ты оставляешь дочь с наркоманкой, дочерью своего любовника!

Так вот он куда!

– Лариса – не наркоманка! – возразила я, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на бывшего мужа с кулаками (ну кто бы мог подумать, что нежность, которую я испытывала к нему, так быстро трансформируется в ненависть?). – Действительно, она употребляла наркотики, но вот уже почти два года чиста!

– И ты можешь за это поручиться? – вкрадчиво поинтересовался Олег.

– Бывших наркоманов не бывает, – закивал старший из адвокатов. – Где гарантия, что ваша э-э… падчерица не сорвется и не причинит вред младенцу?

– Достаточно! – властным голосом вмешалась в перепалку Абель. – Где гарантия, что любая платная нянька не окажется наркоманкой или сумасшедшей? А может, Олег Валентинович бросит работу и станет сам сидеть с дочерью?

– Это вас не касается! – злобно буркнул Олег.

– Ошибаетесь, – спокойно ответила на это адвокат. – Раз вы сочли нужным указать на огрехи моей клиентки, мы также вправе требовать от вас отчета!

– Проблема не только в Ларисе, – вновь заговорил адвокат Олега. – Вспомните, какой опасности вы подвергали свою жизнь, а значит и жизнь плода, в прошлое расследование? Да вы обе едва не сгорели в сарае, не говоря о других угрозах, которых, к счастью, удалось избежать! [4]4
  Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Второе рождение».


[Закрыть] Не слишком-то ваша клиентка заботится о собственном ребенке, Гелена Шаевна!

Я задохнулась от гнева, но один взгляд на лицо Олега, на котором появилась хищная улыбка, заставил меня сдержаться: Абель права, и я не должна позволять ему вывести меня из себя, иначе могу потерять дочь!

Из офиса я выползла как побитая собака: у меня было ощущение, словно меня перемололи в мясорубке. С наслаждением вдыхая влажный после дождя весенний воздух, я вдруг ощутила на своем плече твердую ладонь адвоката.

– Постарайтесь держать себя в руках, – неожиданно мягко произнесла она. – Они только и ждут, что вы потеряете контроль!

– Какие у них шансы? – спросила я.

– Лишить вас родительских прав? Никаких, не волнуйтесь. Однако существует возможность, что суд определит место проживания ребенка с отцом…

– Это невозможно! – воскликнула я. – Она же такая маленькая!

– Мы этого не допустим. Положитесь на меня и постарайтесь не общаться с бывшим мужем. Он станет искать с вами встреч, будет настаивать, уговаривать, запугивать. Он превратит вашу жизнь в ад, но не поддавайтесь на провокации. И постарайтесь хотя бы на время найти более благонадежную няню для Анечки.

– Более… благонадежную?

– Мы обе понимаем, о чем речь, Агния: бывшая наркоманка и правда не самая лучшая реклама для достойной доверия матери!

* * *

В отделении царила странная тишина. В принципе, там всегда довольно тихо – такова специфика анестезиологии и реанимации, – но в это утро я просто кожей ощущала, как сгустился воздух в коридорах. Даже несмотря на расстроенные чувства по причине встречи с адвокатами бывшего мужа, это невозможно было не заметить.

– Что тут у вас происходит? – спросила я у Марины, своей коллеги, которая оказалась единственной в ординаторской.

Сдвинув очки на нос, Марина пристально посмотрела на меня. Мы не в лучших отношениях, так как она считает, что я пытаюсь усидеть на двух стульях: работаю в больнице, да еще и расследованиями в ОМР занимаюсь. А теперь, родив второго ребенка, я вообще стала ей ненавистна, ведь Марина очень хочет ребенка, но у нее никак не получается. Они с мужем женаты больше десяти лет, но ей так и не удалось забеременеть, а ведь Марина моложе меня почти на десять лет – вот и еще одна причина для неприязни.

– Пациентка умерла, – ответила она на мой вопрос. – Одна из тех, что ты Жанне передала.

Моя рука, тянувшаяся к халату, замерла в воздухе.

– К… к-какая пациентка? – запинаясь, пробормотала я, припоминая всех, кого опрашивала накануне на предмет анестезии.

– Та, молоденькая, – пожала плечами Марина. – Со шрамом.

– Что?!

Девушка по имени Нина, если не ошибаюсь, пришла в больницу накануне. Ее не должны были продержать больше суток, ведь ей требовалась легкая операция по удалению рубцовой ткани. Некоторое время назад Нину покусала собака, и ей предстояла всего лишь косметическая процедура – правда, под наркозом, но я ни за что бы не подумала, что она может окончиться смертью!

– А в чем причина? – спросила я, справившись с шоком. – Нина сказала, что у нее нет аллергии на препараты анестезии – она уже перенесла несколько хирургических вмешательств, все без последствий…

– Да я-то откуда знаю? – с раздражением отозвалась Марина. – Все отделение на ушах, Охлопкова беснуется, а Жанка – та просто на ногах не стоит! Охлопкова «разбор полетов» на двенадцать назначила. Вот, сижу, переписываю свои бумажки, потому что она грозилась под эту марку всех проверить!

С нашей заведующей шутки плохи. Она человек справедливый, но суровый, и я понимала, в какое печальное положение попала Жанна. Я не могла отделаться от чувства вины, ведь она заменила меня на той злополучной операции!

К двенадцати часам мы, персонал отделений анестезиологии и реанимации и хирургии, собрались в конференц-зале. Главный настоял на том, чтобы присутствовали все без исключения. С тех пор как несколько лет назад Добров (трудно представить себе фамилию, меньше подходящую этому человеку!) занял место главврача, «разборы полетов» стали обычным делом. Такое и раньше случалось, но, кажется, Добров испытывает едва ли не сексуальное удовольствие, устраивая разнос подчиненным, не стесняясь в выражениях. Другое дело – Елена Георгиевна. Она человек интеллигентный, браниться не станет, но может так отбрить, что жить не захочется – не знаешь, что и лучше!

Сама я редко становлюсь предметом обсуждения, но присутствовать, когда ругают других, весьма неприятно. А в данный момент я ощущала собственную ответственность: не попроси я Жанну меня заменить, возможно, ничего бы и не произошло?

Я знаю, что Охлопкова и Добров на дух друг друга не переносят. Он – типичный женоненавистник. Особенным нерасположением нашего главного пользуются женщины-врачи (на медсестер и нянечек его неприязнь не распространяется). Думаю, проблема в том, что Добров не считает женщин способными заниматься серьезной профессией, он – шовинист до мозга костей, уверенный, что немецкая аллитерация о месте женщины, приписываемая, если не ошибаюсь, кайзеру Вильгельму Второму – «Kinder, Küche, Kirche» [5]5
  Дети, кухня, церковь.


[Закрыть], – актуальна и по сей день. Доброву невдомек, что времена изменились, и он, являясь главным врачом огромной больницы, вполне мог бы заметить, что в его собственной организации семьдесят процентов работников – женщины!

И все же сегодня, несмотря на обоюдную нелюбовь, Охлопкова и Добров находились по одну сторону баррикад, а мы все – по другую. Ни для кого повод для собрания не стал открытием: новость о нелепой гибели пациентки распространилась по больнице со скоростью, которой могли бы позавидовать в ЦУПе или НАСА, и все понимали, что сейчас последуют репрессии. Добров страшно не любит скандалов. Памятуя о печальной судьбе своего предшественника, уволенного за многочисленные злоупотребления, он старается действовать так, чтобы комар носа не подточил.

На лице главного застыло постное выражение. Косвенно он нес ответственность за то, что произошло, но все же в полной мере вина ложилась на Охлопкову как на завотделением, где произошла трагедия. Поэтому именно она встала, привлекая всеобщее внимание, а Добров остался сидеть, буравя взглядами ряды людей в белых халатах. У Елены Георгиевны особая манера вести «допрос» провинившихся. Голос ее при этом спокоен, лицо ничего не выражает, и лишь глаза, превращающиеся на время в две узкие щелочки, демонстрируют, насколько заведующая раздражена.

– Жанна Афанасьевна, не расскажете ли нам о том, что вы натворили? – начала она, и я почувствовала, как рука девушки, лежащая на подлокотнике рядом с моей, напряглась. Я специально выбрала место рядом с Жанной, хотя все остальные, по-видимому, инстинктивно старались дистанцироваться, так что вокруг нас образовалась зияющая пустота из незанятых кресел.

Медленно, словно во сне, Жанна поднялась со своего места.

– Пациентке… – начала она, но тут вмешался Добров.

– Нине Митиной, – с нажимом поправил он, пытаясь таким образом разрушить дистанцию врач – пациент, указывая нам всем на то, что умершая была человеком, а не просто койко-местом без имени и фамилии.

– Д-да, – пробормотала Жанна, ни на кого не глядя, – Нине… Митиной был введен лидокаин с эпинефрином один к ста тысячам…

– Что потом? – резко спросила Охлопкова, так как Жанна снова запнулась.

– Частота сердцебиения и давление выросли. Мы их снизили, и больная стабилизировалась. Через десять минут после стабилизации у нее остановилось сердце…

– Иван Денисович, а вы, похоже, где-то витаете? – внезапно обратился Добров к оперирующему хирургу. Тот дернулся, как будто его ударили током. – Сядьте, Жанна Афанасьевна, – продолжил главный, – а мы послушаем того, от кого зависел исход данной операции. Итак, доктор Ладога, что произошло после остановки сердца?

Я искренне сочувствовала Ване. Он имел приличный опыт работы и считался в отделении хирургии одним из «подающих надежды». Операция, честно говоря, была плевая, и то, что случилось, просто не должно было произойти!