Текст книги "Мир удивительных людей"

Где? Некоторые считают, что и война – хорошая школа для мужчин. Вы, например, своего сына отправили бы в Чечню?

Думаю, что нет. Если нужно будет защищать Родину, я отдам сына, как бы мне тяжело ни было, но сейчас идет глупая коммерческая война. Одни делают на этой войне огромные деньги, другие – политическое имя. Моему сыну не место там. Воевать должны профессионалы. Вот, например, моему брату нравится, это его стихия, он уже шестой раз туда поехал. Своего ребенка я закалю как-нибудь по-другому.

Будете брать с собой на охоту?

Ну а почему нет? На охоте мужчина может показать себя во всей красе. Доказать самому себе, что еще сильный и физически здоровый. Охота – это ведь добыча пищи первобытным способом.

Неужели вам не жалко убивать животных?

Тех, кого мне жалко, я не убиваю. Иногда красивая косуля попадется, так я ее даже и не трогаю. Пусть живет, я люблю все красивое. У меня и женщины всегда были самые красивые.

Влюбляясь в женщин, вы когда-нибудь пели им серенады?

Не помню. Скорее всего, серенады не пел, хотя петь очень люблю. Я люблю настоящие песни, которые поются от души и от сердца.

И какая у вас самая любимая?

Самая любимая? Наверное, из кинофильма «Земля Санникова». Её там так точно, от всей души поет Олег Анофриев… Помнишь? «Вечный покой сердце вряд ли обрадует, есть только миг, за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь»… Все? Вопросы кончились? Теперь будем пить коньяк.

Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 2001, №1

16: Гармония маленького мира

Серый джемпер, серые джинсы, серые глаза. Тот же своеобразный стиль в речи, мимике, жестах…

«В детстве мир был разнополюсным… Наверное, как у любого. С одной стороны – улица, с другой – дом. Дома – добро: мама, папа, бабушка, дед. На улице – жизнь. Я скоро понял, что ее не надо бояться…»

Жизнь покоряется смелым? – спросила я. Эфрос улыбнулся: «Зачем Вам мой ответ?» И готовая уже сложиться схема рассыпалась в прах: краски перестали быть серыми… А вопросы, которые я собиралась задать председателю Совета директоров Уральского инвестиционного коммерческого банка, кандидату экономических наук Валерию Владимировичу Эфросу, больше не нуждались в расшифровках. Оказалось, куда интересней разговора о банковских операциях, валютных курсах, процентных ставках и т. д. – простой человеческий разговор.

Родители работали, поэтому с первого класса жил у бабушки. Как только научился читать, дед сразу же записал меня в библиотеку. До сих пор не могу оторваться от книги, пока не дочитаю ее до конца. Жена просыпается посреди ночи и ругает.

Какие книги читаете?

В детстве читал приключения и фантастику, теперь – философскую литературу. Философия в основе всего: жизни, выбора, дела. Кстати, вы читали «Сорок восемь законов власти» Роберта Грина?

Даже не слышала о такой.

Найдите – книга шикарная. В ее предисловии сказано, что это самая циничная книга о власти, а я читаю ее с любой страницы – как учебник.

Дед оказал на Вас большое влияние?

Думаю, что да. Причем, пока он был жив, я этого не замечал. Но когда его не стало, образовалась такая пустота, которую никем не заполнишь. Дед был очень интересным человеком: начитанным, добрым, умным. Преподавал в школе физику и математику, но в душе был настоящим романтиком.

А вы не романтик?

Нет, я реально смотрю на жизнь.

Давно таким стали?

Всегда таким был. Армия, ЧПИ, бизнес – мечтать было некогда.

А стать владельцем банка разве не было Вашей мечтой?

Наверно, было. Я о банке очень давно думал, но где-то не везло, где-то денег не хватало. Этот банк был создан шесть лет назад, но купили мы его уже у четвертых хозяев вместе с кучей проблем. Практически приобрели разрушенное хозяйство.

Но почему именно банк, а не завод или еще какое-то предприятие?

Потому что банк, говоря шаблонно, – это кровеносная система всей экономики. По сути же, это очень интересно. Если представить, что деньги – это кровь, строительство и производство – руки и ноги организма, то банк – аккумулятор всех денежных средств и своего рода строитель: новых школ, больниц, заводов.

И что, приобретенный банк поставили на ноги?

Не все проблемы решились сразу, но ситуация заметно улучшилась. А то все было намешано в кучу: и кадровые, и организационные, и финансовые вопросы. Сейчас, мне кажется, структура стала более дееспособной. Нас даже назвали самым молодым, самым прогрессивным и самым агрессивным банком в области.

Агрессия-то в чем?

В захвате рынка. Любой клиент ищет более выгодные условия, а мы их ему предлагаем. Самое главное – не надо суетиться и тем самым создавать себе новые проблемы.

Кто-то из великих сказал: «Идите не просто до конца – идите дальше, чем планировали. Требуйте луну с неба – и вы поразитесь тому, как часто вы будете ее получать».

Жизнь покажет. Сначала надо хорошо подумать, на какую высоту поднимать планку, а потом уже прыгать, если не хочешь разбиться в прыжке и переломать кости. Если человек ставит перед собой реальную задачу, он всегда ее решит. Но сколько бы мы ни хотели, чтобы солнце светило ночью, этого не будет никогда.

Все правильно вы говорите. Но ведь бывают ситуации, когда солнце человеку и ночью светит. Неужели с Вами такого не случалось?

Случалось. Но не по моему велению.

А деньги – это что для Вас?

Если мы говорим о капитале, а не деньгах в кошельке, то для меня это – инструмент. Не помню, кто, кажется, Лафонтен сказал, что настоящее удовольствие от обладания деньгами – в возможности их тратить. Кроме того, общество устроено так, что деньги в нем – мерило всего, начиная от положения и заканчивая взаимоотношениями. Конечно, самые хорошие отношения – те, которые не опираются на деньги.

Получается, что деньги – это зло?

Это философский вопрос. Зло творят люди, а не деньги. И деньги, и меч, и автомат – это все оружие, и оно не может быть плохим само по себе. Все зависит от того, в чьих оно руках… Один берет крупный кредит и строит больницу, а другой на эту же сумму покупает наркотики. Это я для примера сказал, потому что реально ни на наркотики, ни на покупку оружия банк денег не даст, поскольку это аморально.

Все говорят сейчас о хрупкой банковской системе, а вы в это время беретесь развивать один небольшой банк?

Может быть, наши банки слабы с точки зрения капитала, но если сравнивать российскую банковскую систему с любой другой в мире, нужно понимать, что ей всего десять лет. И это притом, что нормальное становление банковской системы – сотни лет. Сотни! Надо понимать, что в молодом банковском деле, как в любом другом начинающемся бизнесе, есть шелуха и пена. Со временем все смывается, главное – пройти этот путь достойно.

Хотите, чтобы получился банк нового поколения?

Нового – не нового, не знаю, это громкие слова. Думаю, что развешивать флаги и расклеивать лозунги пока рано. Для меня важно, что банк растет и прогрессирует, а уж каким он вырастет, покажет жизнь.

А вдруг наступит какой-нибудь очередной августовский кризис?

От этого никто не застрахован: есть объективное состояние экономики, есть кризисы, но профессионализм и выражается в умении устоять на ногах во время бури. В Челябинской области, кстати, после девятнадцатого августа не разорился ни один местный банк, в то время как московские филиалы умерли почти все. Они играли в политику, а наши – реально стояли на земле. И устояли.

И все-таки, вы даете себе право на ошибку?

Это не мы даем себе право на ошибку. Это жизнь – или дает, или нет. И потом, что такое ошибка? Все относительно.

Отрицательный результат – тоже результат. Зачастую он позволяет анализировать те вещи, которые при положительном результате прошли бы незамеченными.

Если жизнь воспринимать как игру, то с какой игрой вы бы сравнили свою жизнь?

Я не воспринимаю жизнь как игру. Игра подразумевает одни правила для всех, а в жизни есть только те правила, которые внутри каждого человека.

Говорят, что высшая мудрость – в умении наслаждаться каждым мгновением. У Вас это получается?

Я так не умею. Только яркие люди могут наслаждаться каждую секунду. А у меня суровые будни – каждый день я думаю, что будет завтра и через год, и это как бы омрачает жизнь.

Вы – строгий руководитель?

Скорее – да, чем нет. Иначе невозможно. Люди, работающие в моей структуре, должны работать с полной отдачей. Это, кстати, замечательно, что у нас получилась настоящая команда: цели общие, но при этом каждый может выразить свое «я».

А если цели станут разными, это заденет Ваше самолюбие?

Если вдруг кто-то из моих работников скажет мне, что он вырос и поэтому уходит, я пожелаю ему счастливого пути, потому что это нормальный, естественный процесс – каждый человек растет и перерастает ту схему взаимодействий, к которой он привык. Мое самолюбие заденет только обман. Но и в этом случае я буду обижаться сначала на себя: причина всегда в нас самих.

Рассуждаете безупречно

Безупречный у нас только Господь Бог.

Вы доверяете людям, с которыми работаете?

А что такое – доверять? У доверия очень широкий спектр. Доверить перенести деньги из одного места в другое – одна степень доверия. Проронить слезу – другая. Повернуться спиной – третья.

Какая из них самая высокая?

У каждого – своя. Для меня важно, чтобы я не боялся повернуться спиной. Бывает ведь, что человек стоит за спиной, но ты чего-то ждешь от него и спиной его видишь. А есть люди, на которых не надо смотреть, к ним просто не боишься повернуться спиной, и все.

Такие люди в Вашей жизни есть?

Да, но их немного. Есть люди, с которыми я обязан общаться по долгу службы, и есть такие, с которыми мне просто приятно: не надо себя контролировать, не надо уравновешивать смелость с осторожностью… И все-таки я не понимаю, зачем вы это спрашиваете, ведь ничего нового я не сказал. Каждый человек строит свой маленький мир, чтобы в нем жить. Важно, чтобы во всем была гармония…

Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 2001, №5

17: Стремление к вершине

Сколько времени вы уделите нашему разговору? – спросила я, в назначенное время войдя в кабинет генерального директора ОАО «Челябинский трубопрокатный завод» Александра Анатольевича Федорова.

Двадцать минут, – не задумываясь, ответил он.

Этого мало.

Достаточно, – улыбнулся Александр Анатольевич, – а если вы зададите вопрос, который мне не понравится, я с вами попрощаюсь раньше.

Выставите за дверь?

Зачем так грубо? Найду возможность сделать это деликатно.

…Вот такое вступление. Желание познакомиться с Александром Анатольевичем Федоровым не покидало меня в течение двух последних лет. Но дозвониться до него было невозможно. Командировки, приемы иностранных делегаций, заседания, – в общем, долгое время Федоров был для меня абсолютно недоступен. Теперь я сидела в его кабинете и судорожно соображала, как же мне всего за двадцать им обозначенных минут реализовать свою навязчивую мечту…

Александр Анатольевич, вы гордитесь, что руководите таким крупным заводом?

В принципе – да.

Это было вашей мечтой?

Мечтой? Никогда об этом не мечтал. Мне просто нравится эта работа.

А о чем мечтали?

Не знаю… Пришел работать на завод двадцать пять лет назад и прошел все ступеньки производства. Сначала работал слесарем, потом заместителем начальника цеха, начальником производства. В девяносто шестом году меня избрали директором завода.

Ваше восприятие завода отличается от того, каким оно было шесть лет назад?

Конечно, отличается. Тогда ситуация была сложнее. Завод был в долговой яме и в одночасье мог стать банкротом. Сегодня он работает стабильно и сполна платит все текущие платежи. За все годы – ни дня задержки зарплаты.

Вы знаете, что происходит на заводе ежеминутно?

Я знаю, что будет происходить в течение недели, и про любой срыв мне тут же докладывают. А если все идет нормально, то ежеминутными знаниями занимаются другие люди: начальники цехов, начальник

производства. Это их работа.

Огромный завод – огромная ответственность?

Я знал, на что шел. За мной девять тысяч человек, и я отвечаю за каждого.

Девять тысяч?!

Чему вы удивляетесь? Когда я начинал, на заводе работало двенадцать тысяч людей.

Вы провели такое большое сокращение?

Нет, специальных сокращений мы не делали, чтобы не вызывать социальных взрывов. Просто многие естественным образом ушли на пенсию, а новых работников принимаем в очень ограниченном количестве.

И только по рекомендациям?

Кого-то по рекомендациям, кого-то интуитивно. Некоторые рекомендации еще десять раз проверить надо. Есть такие «рекомендаторы»: сами выгнали, потом рекомендуют. Сегодня я стал грамотнее. И осторожнее.

Вы поддаетесь влиянию?

Что это значит? Слушаю ли я чье-то мнение? Как любой человек, я принимаю всякую информацию. А что с ней делать, решаю только сам.

То есть эдакого «серого кардинала» при вас нет?

При мне – нет, и быть не может. Серый кардинал – это по сути двоевластие. Попытки быть серыми кардиналами, наверно, есть у многих, но я этого не допускаю.

Какие качества вы цените в работниках?

Профессионализм. В любом его проявлении. Людей много, и у каждого свой характер, если начать копаться, недостатки можно найти у всех. Если честно, я не люблю «ботаников».

А это кто?

Бывают такие работники, которые приходят на производство и начинают говорить прописные истины. Появилось понятие нормативночистой продукции – они тут же лекции читают, появилось новое в системе управления – они опять со своими лекциями. Ну если ты такой умный, иди и работай директором. Так нет, работать они не умеют, они умеют только учить.

А вы не любите, когда вас учат?

Почему? Я очень люблю учиться. Только любую новую информацию я сразу же переношу на жизненные реалии. Плохо – не плохо, но еще в советское время, в восемьдесят седьмом году, я был зачислен в резерв министерства черной металлургии. Прошел стажировку при главном инженере Первоуральского завода, два месяца сидел в кабинете директора Днепропетровского трубного завода. Смотрел на их работу и учился.

Что такое резерв министерства?

Это молодые специалисты, которых набирали от каждого предприятия. Мы слушали лекции в министерстве, учились основам менеджмента. Кстати, многие, закончив эти курсы, стали директорами по назначению министерства. А некоторых приглашали работать в само министерство.

Если сейчас вам предложат работу в министерстве, вы согласитесь?

Во-первых, уже нет этого министерства. А во-вторых, сегодня ситуация такая, что ни один директор в министерство работать не пойдет.

Почему?

Потому что потеряет себя. Я понимаю, если б мне предложили стать каким-нибудь министром, тогда бы я задумался. Амбиции взыграли бы: вот, министр. На самом деле, министр он сегодня, а через полгода его может и не быть.

И вернуться некуда?

Если не оставить за собой тылов, то некуда.

А что, министр может оставить за собой производство?

Ну а почему нет? Можно договориться с советом директоров и вернуться.

По местным телеканалам вас часто показывали рядом с Рэмом Вяхиревым. Он вам нравится?

Он что, женщина, чтобы мне нравиться? У нас нормальные рабочие отношения. Завод очень много лет сотрудничает с Газпромом.

Сейчас вам его жалко?

Кого? Вяхирева? Нисколько. Чего жалеть-то? Он многого достиг. Реализовал свои возможности. Рэм – Личность, и в жалости не нуждается.

Вы боитесь старости?

Старости? Не задумывался об этом… Нет, наверно.

В январе этого года газета «Вечерний Челябинск», поздравляя вас с днем рождения, прибавила к вашему возрасту лишний десяток. Вы обиделись?

Нет, посмеялся. Друзья позвонили, говорят: ты хорошо сохранился. А «Вечерка» извинилась на следующий день. Причем, сделали они это оригинально: «Мы думали, что таким крупным предприятием не может руководить такой молодой директор». Выкрутились.

Люди узнают вас на улице?

Узнают. На рынке продавщицы говорят: «Ой, а мы вас по телевизору видели!» Многие просто здороваются, некоторые обращаются с просьбами.

Просьбы вас не раздражают?

Нисколько. Я у себя в бюджете ежемесячно прописываю достаточно крупные суммы на благотворительность. У каждого нашего цеха – своя подшефная школа. Кроме того, мы помогаем детским домам, детским садам, району и просто какой-нибудь бабушке, у которой прохудилась крыша.

То есть, вы в Ленинском районе – хозяин?

(Смеется). Нет, я в районе – депутат.

А Вам самому депутатство помогает?

Лично мне – нет. А моему делу, заводу, – бесспорно. За мной люди, и в первую очередь я лоббирую их интересы.

У вас бывает состояние, когда вам хочется напиться и никого не видеть?

Напиться мне не хотелось никогда. А никого не видеть – конечно, бывает. Так у любого человека бывает такое состояние. От усталости, от груза всяких проблем. Но расслабиться я могу позволить себе только дома. У меня замечательная жена, двое сыновей: дома я по-настоящему отдыхаю.

По-настоящему – это как?

Уезжаю на природу и просто молчу. Иногда играю в волейбол.

В волейболе вы кто – защитник или нападающий?

В этой игре можно меняться ролями.

Игру переносите в жизнь?

Никогда об этом не задумывался. Но на площадке видно всех – какой ты в игре, такой и в жизни.

Дети любят вас?

(Смеется). Говорят, что любят.

Вы жалеете о том, что у вас нет дочери?

Я – нет. А жена всегда хотела подружку. Ей с мужчинами тяжело.

Говорят, что человек, который поднимается на вершину горы, деревьев и цветов не видит…

Не совсем так. Я все вижу: и деревья, и цветы, и небо. И всем этим наслаждаюсь. Только жизнь я сравниваю не с горой, а с пирамидой. Знаете, есть такая пирамида жизни. Сначала я был внизу, теперь где-то посередине. Почувствую, что стало тесно, поставлю другую цель. И так всю жизнь – каждый человек стремится к вершине.

Вы можете про себя сказать, что прошли огонь, воду и медные трубы?

Наверно, нет… Так меня жизнь не трепала… Что такое огонь? Трудности? Препятствия? Я их преодолевал. Что такое вода? Сплетни? На них я просто не обращал внимания. Рядом со мной всегда были близкие люди…

Вы командный игрок?

В принципе – да. Все, чего мы достигли на заводе, – заслуга команды. Один бы я не справился.

Александр Анатольевич, мы проговорили полтора часа из положенных мне двадцати минут. Теперь скажите мне, пожалуйста, какой вопрос вы не хотели услышать?

Да я на любой вопрос готов был отвечать. Главное, чтоб вы не написали того, чего нет…

Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 2001, №7

18: Негромкие слова

…Когда-то он сказал «нет»: рассказывать о своей жизни он, называющий себя некатегоричным, категорически отказался. «Всему свое время» было единственным его объяснением…

…Прошло три года. Возглавляемое им предприятие по-прежнему набирало обороты. Сам же он становился требовательнее и терпимее. Требовательнее – к себе, терпимее – к другим. Блестящая победа – 57% голосов! – на выборах в городскую Думу стала логическим тому подтверждением…

…Депутат Городской Думы и генеральный директор АО «Бовид» Борис Ефимович Видгоф встретил меня в своем кабинете просто замечательно. Минута в минуту, ровно в назначенные им четырнадцать тридцать. На столе – кофе, конфеты, сгущенное молоко. «Что-нибудь еще?» – спросил он, пересаживаясь с директорского кресла на стул для посетителя. Пододвинув его к рабочему столу…

Хотите казаться проще, Борис Ефимович?

Не проще, а ближе.

Тогда, может быть, и пересядете поближе?

Это помешает нашей работе.

???

Так мне удобнее отвечать на телефонные звонки. Говорю вам как прагматик, зная из собственного опыта. Так что будем сидеть, как сидим. Вам же там удобно?

Даже уютно.

Вот и хорошо. Только сгущенку всю не съедайте, пожалуйста, – мне оставьте.

Борис Ефимович, вы когда осознали свою исключительность?

Ну и вопрос! Исключительные попадают в книгу рекордов Гиннеса. Посмотрите вокруг – в России полным-полно умных людей. Просто куда их ум направлен, куда идет их энергия – вот в чем проблема. Если человек сытый и добрый – в одну сторону, если голодный и злой – в другую.

Согласна, но далеко не каждый способен организовать такое предприятие.

И предприятий таких много: есть крупнее, есть меньше. Может быть, такого же точно нет, как нет двух одинаковых отпечатков пальцев, но называть его особенным я бы не стал. Надежное предприятие, стабильное – но это нормально, а не особенно. Разве не так?

Интересно вы рассуждаете…

Наверно, не интересно, а мудро.

Разве мудрость – это не достояние семидесятилетних?

Мудрость – это подарок Бога. Это дано или не дано.

Отличительное качество мудрости – терпимость?

Надо подумать… Наверно, самые главные качества мудрости – умение слушать других и способность анализировать, делая потом правильные выводы.

Аналитические способности есть и у двадцатилетних. Разве не так?

Да, но для того чтобы не наступать на те же грабли, все-таки необходим жизненный опыт. Мне повезло: этого опыта я нахватался за здрасьте. Достаточно быстро успел пройти все шаги: и огонь, и воду, и все остальное… Когда из культпросветучилища, где пять парней на сто девчонок, попадаешь в армию…

Вы были бабником?

Я? Никогда!

Почему так реагируете? Это ведь не преступление.

Бабник – тот, за которым бабы бегают.

Своеобразное у вас видение жизни…

Как удобно, так и вижу. Так вот, когда попадаешь в армию, да еще и на Чукотку, приходится постоянно доказывать всем, что ты настоящий мужик.

А поближе служить не получилось?

Это вопрос не ко мне. Имея отсрочку, все-таки пришел в военкомат: очень хотел служить в Афганистане. Такой вот был правильный, воспитанный на советских фильмах, патриотический мальчик. Серьезно занимался спортом, прыгал с парашютом и думал, что такого ценного солдата – спортсмена, фотографа и киномеханика – обязательно отправят в Афганистан. Ошибся. Мандатная комиссия решила по-другому.

Можете сейчас вспомнить хоть один советский фильм, воспитавший вас?

И вспоминать не надо, сразу вам скажу: «Коммунист». У меня и сейчас комок в горле, когда смотрю его. Урбанский, помните, там рубит лес: энтузиазм, энергия, горящие глаза, и он показывает народу, кто что стоит. Причем, так показывает, что равнодушные становятся неравнодушными. Я всегда хотел быть на него похожим. Плечо друга, сила духа – это для меня больше, чем просто слова.

Вы были в партии?

В восемьдесят шестом году вступил, сразу после армии. И очень этим гордился. В нашей партии наравне с перегибами было много хорошего – дисциплина, централизация, то же воспитание молодежи. А вот сегодняшние подростки, думаю, вряд ли будут смотреть «Коммуниста»…

Что вы называете перегибами?

Например, уравниловку, к которой стремились в то время. Или ту же моду на крестьянское прошлое, когда прекрасной биографией считалось происхождение из неграмотной семьи. Такой биографией я «похвастаться» не мог, поскольку вырос в «семье служащих», как раньше писали в анкетах. Мама работала администратором в филармонии, так я с детства в живую видел наших эстрадных звезд.

Кого?

Пугачеву, Леонтьева, Вайкуле, например. По тем временам артисты считались элитой общества, и доступ к ним имели далеко не все. Это сейчас они называются элитой только по узнаваемости, раньше же было по-другому.

И все-таки, несмотря на отсутствие «правильной» биографии, в партию вы вступили?

Да, но в этот момент я работал на ЧТЗ слесарем-сборщиком, пахал там в три смены, включая субботу и воскресенье, и заочно учился в институте.

Кто вы по гороскопу?

Лев.

Вальяжный и свободный?

Не думаю… Вальяжным я б себе не понравился. Что касается свободы, то все относительно. Свободные и счастливые лежат в психушке, а у меня кругом обязательства: перед коллективом, перед семьей, перед собой. Что это за свобода такая?

Вам важно нравиться самому себе?

Для меня очень важно все делать так, чтобы уважать себя. Дед, мамин отец, всегда говорил: «Если берешься за что-то, делай на совесть». Он работал заместителем начальника цеха на ЧТЗ, успевая при этом еще писать статьи для газет, курировать спорткомитет и заниматься общественной работой. Для него не существовало абсолютно никаких мелочей – любое

дело было важным. Вот это был Человечище, светлая ему память… Именем деда я назвал своего сына, и его тоже зовут Михаил Борисович.

Названный в честь деда, сын повторяет его характер?

Загадывать пока рано, дети еще маленькие: сыну четырнадцать, самой младшей дочке – четыре месяца, но ради них я делаю все, что могу. Сейчас они учатся, тренируются, радуются, капризничают. В общем, все, как у всех, только детей у меня четверо. Вот так – что умею, то и делаю (смеется). Все – мои, всех люблю, каждым – горжусь.

Вы строгий отец?

Требовательный. Знаете, что для детей главное? Личный пример. Его на улице не найдешь. А если говорить одно, а делать другое, все воспитание пойдет насмарку. Кстати, в плане воспитания я стараюсь никого не подпускать. Это дело перепоручать никому нельзя: слишком большой риск и ответственность.

Какой случай из вашего детства мама рассказывает чаще всего?

Мама? Свое детство я помню лучше, чем она. Не знаю даже, какой случай мама рассказывает… Наверно, про заплатки. В четыре года купили мне две пары спортивных трико, синие такие, хэбэшные штанишки. И я упал в них с велика и разодрал коленку. Что делать, как жить дальше, не знаю, и маму расстраивать боюсь. Вырезал заплатки со второй пары и пришил их к первой… Кстати, не помню, чтобы мама меня за это ругала.

А вы своих детей ругаете?

От ругани мало толку, поскольку словом можно так обидеть ребенка, что он тебе этого никогда не простит. Лично я предпочитаю «физиотерапию». И ничего, все нормально – ребенок поплачет, успокоится, и через три минуты перед тобой человечек, готовый выслушать, за что ему попало. И, самое главное, – услышать. Как говорят японцы, розги пожалел – ребенка потерял. А чтение моралей и нотаций – полная ерунда.

Вы не шутите? Как-то трудно в это поверить…

Почему же трудно? Для того чтобы знать, когда каким быть, полезно прислушиваться к великому чувству – чувству меры. Если оно у человека развито, он близок к тому, чтобы когда-нибудь стать мудрым.

Не опасаетесь стать слишком мудрым?

Или как сказал один олимпийский чемпион, «выше нас только звезды»? Не переживайте, с чувством собственной значимости у меня все в порядке. Можно даже сказать: в полном порядке. Кстати, жену свою всегда прошу: почаще мне напоминай, чтобы я не зазнавался. И она напоминает. Если жизнь представлять как лестницу вверх, то я только-только к ней подошел.

Вы продолжаете меня удивлять, Борис Ефимович. Если вы сейчас скажете, что любите копаться в собственном огороде, я признаюсь, что не поняла вас совершенно.

Успокою вас – к земле я равнодушен. Хотя, когда в студенчестве работал в колхозе, наша группа всегда занимала первое место. Принцип «если не я, то кто же?» давно стал для меня девизом. Вот и получается все делать на совесть, как учил дед. Ни с кем не соревнуясь и никогда не оглядываясь назад.

Проигрывать не любите?

А кто любит? Когда в хоккей или в футбол проигрываю, переживаю. Грустно как-то становится. Думаю: бегал бы по вечерам кросс – не проигрывал бы. Но кросс интересен тем, кто хочет побыть наедине с собой и подумать о чем-то, а я и так много думаю, и к вечеру одно желание – сбросить накопившуюся энергию.

В хоккее вы кто – нападающий или защитник?

Всегда нападающий.

Вы были счастливы, когда победили на выборах в Городскую Думу?

В тот момент я подумал: если б дед был жив, он бы мной гордился. Люди выразили мне свое доверие, и это значит, что наши дела в районе – правильные. «Бовиду» в октябре будет десять лет, и все это время мы помогаем району, как можем. Знаете, когда во время предвыборной кампании директора школ, а это ведь уважаемые люди города, предлагали свою помощь, мне было очень приятно. Не знаю, можно ли назвать эту победу счастливой, но долгожданной – точно.

Вам интересно в Думе?

Конечно. Мне всегда интересно то, чем я занимаюсь. И сейчас, в Думе, активно участвую в каждом заседании, а не просто констатирую чьи-то постановления и законопроекты. Не поверите, но вместо художественной литературы в последнее время читаю думские папки с законами. Что вы на меня так смотрите? У «Машины времени» есть замечательные строчки: «еще не все дорешено, еще не все разрешено, еще не все погасли краски дня, еще не жаль огня»… Помните?

Помню. Там дальше – «и Бог хранит меня…»

Правильно.

…Борис Ефимович поднялся, чтобы проводить меня, и я вдруг заметила, что он хромает. «Ногу потянули на тренировках?» – посочувствовала я. «Отсидел», – улыбнулся Видгоф, – «как вам может быть удобно на этих стульях, не понимаю…»

Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 2001, №8