Текст книги "Мир удивительных людей"

21: Звезды на ладошке

…Она научилась слышать других. Учится слушать себя, продумывает каждый шаг, разговаривает с собой. Уже умеет не отпугивать свой внутренний голос. Знает, что к выходу в эфир должна быть готова душой. Поэтому ей не скажешь: давай, мол, улыбайся. Так с ней не получается. В рамки ее не вогнать. Даже пытаться опасно, она неуправляема, она бунтует

Нам, пожалуйста, два бокала коньяка, – попросив, приказала она официантке в самом начале нашей беседы, – в один побольше, в другой поменьше – я за рулем.

Прошло не больше минуты. Коньяк стоял на столе. Официантка преданно стояла рядом. Моя героиня царственно улыбалась. Похоже, осталась довольна такой мизансценой.

Многие, наверно, не знают, сколько мне лет. Не догадываются о том, что я достаточно взрослая и мудрая, и пишут мне письма. Старики рассказывают о своих замечательных детях, молодые – о родителях, – улыбается Лариса Семеновна Быстрицкая, креативный директор «Русского радио».

Вы просто завораживаете людей своим голосом.

(Смеется) Мне позвонила вчера одна знакомая и попросила помочь «поставить» ей голос. «Где вы это делали?», – спросила она меня. «Нигде, – ответила я, – не голос надо ставить, милочка, а душу». Когда я подхожу к микрофону, он летит мне навстречу. У нас с ним любовь взаимная.

Так было всегда?

С самого начала. Я никогда не работала без любви. На американских радиостанциях, к примеру, принято перед микрофоном ставить фотографии любимых людей. Они полагают, что от этого голос звучит душевнее. Мне такие ухищрения не нужны, я обращаюсь ко всем.

И все-таки кого-то выделяете?

Мужа. Мне хочется, чтобы ему понравилась моя работа, и чтобы он сказал: ты молодец.

Вам важны его слова?

Очень. Мужчины, в отличие от нас, менее душевные. Им победа нужна. Они не понимают, что иногда победы ничего не значат.

…Борис Григорьевич Ройзман, ее муж и генеральный директор «Русского радио», жену свою не подавляет. Напротив, позволяет ей принять решение и убедить себя. Когда они познакомились, он был звукорежиссером и записывал фонограммы самому Таривердиеву.

В свое время каждый из них обзавелся семьями. Она – от одиночества. Он – потому что надо. Ей было около тридцати, когда они встретились на дне рождения общего знакомого. Борис подошел к ее мужу и спросил: «то эта женщина в зеленом платье?» «Моя жена», – ответил муж.

Если бы мне кто-то тогда сказал, что через год я стану женой Ройзмана, что буду с ним счастлива, рожу от него ребенка, я бы не то, что не поверила, – подумала, что это бред, сумасшествие, – вспоминает Быстрицкая. – Я впервые встретила родственную душу. Он полюбил, я тоже полюбила. Он летал в командировки со студентами в Ленинград, а я всеми правдами и неправдами летела к нему. Нас лихорадило от любви. Он играл для меня Шопена – я плакала. И он весьма скоро поставил мне условие: или-или…

Борис Григорьевич умеет играть на пианино?

Он играет шикарно. Все – от «Мурки» до джаза. Я и сыну говорю: «Учись у отца, в любой компании пригодится. Думаешь, почему я его полюбила? Потому что на пианино мог играть».

Муж для вас друг?

Самый главный. Ему могу рассказать все, и он в любой ситуации будет на моей стороне. Когда с тобой рядом такой человек, это надежный тыл, ничего не надо объяснять, это как будто ты, твое продолжение. Недавно прочитала в «Российской газете» воспоминания об академике Андрее Сахарове. огда-то они с Еленой Боннер зашли в кафе. Будучи человеком немногословным, задумчивым, Сахаров вдруг сказал официантке, которая их обслуживала: «Вы – королева». Боннер удивилась и спросила мужа: «А кто тогда я?» На что он ответил: «А ты – это я».

…Ей хотелось родить мужу много детей. В восемьдесят втором на свет появился Гриша. Дитя любви. На двести процентов. Они воспитывали Гришу каждый по-своему, а получалось – в унисон. Она носила его, вся переполненная счастьем. Красовалась в «специальном» платье и на каблуках.

Господи, всю жизнь ходила бы беременной. Чувствую себя классно, анализы все классные. И вдруг, в один прекрасный момент, 28 апреля, Ройзман говорит: «Поехали». Приехали мы в роддом. Начались роды. Ох, как тяжело я рожала – вспоминать страшно. Но как только увидела Гришку, боль отступила. Взяла врача за руку и заплакала. «Что ж ты плачешь, глупенькая, у тебя сын родился, – смеется врач, – радоваться надо, а не реветь». Гришка был такой ладненький, такой хорошенький. Я когда на него посмотрела, сразу полюбила. На всю жизнь.

Детей можно баловать?

Нужно. Необходимо. Любить, баловать, говорить, что они самые талантливые. Отдача всегда наступает, поверь мне. огда Гриша учился в первом классе, учительница спросила, кто знает пословицы и поговорки, он ответил: «Нет лучшего дружка, чем родная матушка». А сейчас мой взрослый сын говорит мне: «Мама, я хочу, чтобы ты дождалась моих детей. Я мечтаю, чтобы ты их воспитывала».

…Ее взрослый сын живет и учится в Праге. А Лариса Семеновна каждый день не может заснуть, пока не позвонит ему. «Все хорошо, мамка, ты не волнуйся», – успокаивает ее большой ребенок. «Ты самый хороший мальчик на свете», – говорит ему Лариса и плачет.

Ты знаешь, я страшно по нему скучаю, – сквозь слезы улыбается она, — ведь я вложила в него всю себя – до капельки. Наверно, нельзя так зависеть от детей. Сколько помню, всегда загружала его занятиями: школа, уроки, музыка, у него не было свободной минуты. Чего только я ни придумывала: письма от Карлсона, посылки, лишь бы увлечь ребенка. «Выучи гамму, и Карлсон пришлет ответ», – уверяла его.

Он верил?

До определенного возраста. А теперь смеется, вспоминая это. «Гриша, – твердила я ему, – все должны видеть, какой ты дисциплинированный. Дети должны равняться по тебе». Он психовал, злился, но никогда на меня не обижался. Никогда.

У нее и на радио дисциплина – военная. «Что бы ни говорили о романтике, нежности, любви к профессии, все упирается, в конечном счете, в дисциплину. Никаких отговорок быть не может», – уверена Лариса Семеновна. У нее, во всяком случает, отговорок нет уж точно. Самый главный судья ей – она сама. Обратитесь в любую исследовательскую группу, и вам предъявят самые убедительные доказательства того, что «Русское радио» практически по всем показателям – первое из первых в городе.

Сыну приходилось видеть разное ваше настроение?

Конечно. Помню, пришла с работы усталая, в квартире беспорядок, туфли в прихожей разбросаны. Во мне все закипело. И тут из своей комнаты выходит мой сынуля: «Мамка, какая ты у меня красивая! Ты можешь участвовать в конкурсе красоты!» Раздражение, как ты понимаешь, исчезло. Гришка удивительно чувствует мое настроение. Знает, как подойти, как заговорить.

Откуда у него такой талант?

От бабушки – моей мамы. Она была необыкновенной. От нее можно было учиться многому: присматриваться к людям и прощать их… Мама дважды была замужем, и оба раза – за военным. Нелегкая судьба ей досталась. Я сейчас все глубже начинаю понимать, что такое мама, поэтому каждому человеку говорю: позвоните, напишите, придите и скажите: «Мама, я помню о тебе, хорошо, что ты у меня есть».

…В грустные минуты Лариса Семеновна надевает старинный мамин медальон, мамины серьги, мамино кольцо, покупает свежие цветы и едет к маме. Рассказывает ей то, о чем всем знать не надо…

Мама звонила мне среди ночи, часа в два, и спрашивала: «Почему ты не спишь, доченька?» Отвечала, что не успеваю, что нужно срочно подготовить материал для завтрашнего эфира. «Как же так, – возмущалась она, – муж спит, а ты работаешь». Теперь мамы нет, и никто не позволит себе так меня пожалеть.

…Мама учила ее тому, что сама поняла не вдруг, а только со второй «попытки»: «Своего мужа и детей корми с рук. Целуй чаще. И всячески показывай им свою любовь. От преданных не уходят». И она поступает в точности, как учила ее мама. ормит мужа. Оберегает семью. И жарит по утрам морского окуня.

Я не понимаю женщин, которые причитают: «Ах, я не люблю готовить», – говорит Быстрицкая. – Женщина не может так говорить. В доме должно быть тепло и вкусно. Мужику эти ощущения необходимы как воздух. Мой Ройзман нигде, кроме дома, есть не любит.

Вы не устаете друг от друга? Все-таки, целый день вместе, бок о бок…

Мы как-то легко находим точки соприкосновения. И это только кажется, будто мы всегда вместе. Бывают дни, когда мы успеваем лишь перемолвиться парой слов, и то на бегу. Ройзман – профессионал в своем деле, он великий человек в своем деле. Мне кажется, что мы в равной степени дополняем друг друга. У нас уговор: вечерами о работе не говорить.

Удается?

(Смеется). Не всегда. Вечера слишком длинные. Но это не так страшно, поверь мне. «Небо знает, куда и зачем плывут облака…»

Откуда эта цитата?

Из Ричарда Баха. Из моей любимой книги «Чайка по имени Джонатан Ливингстон».

…Случайного в мире не бывает. Книгу, которую она выделяет, загадала ей мама. Мама называла Ларису Чайкой и не уставала внушать ей, что когда-нибудь та вспорхнет высоко в небо, расправит свои невидимые крылья, и будет счастливо парить над землей. Так оно, в сущности, и произошло. Дочь поднялась в небо и расправила крылья.

И когда в прошлом году Лариса получала престижную всероссийскую награду «Золотой микрофон», лишь одно обстоятельство не давало ей полного успокоения: этого не видит мама. Не видит, как Чайка летит с расправленными крыльями, что ей легко, что она настоящая. И ей есть с кем разделить высоту.

О чем вы жалеете сейчас, Лариса Семеновна? – спросила я напоследок.

Только об одном. О том, что не встретила Ройзмана раньше. В самом начале нашего знакомства он пел мне песню про звезду, которая упала на ладошку и может исполнить любое желание. И я тогда думала: а о чем бы попросила, если бы такое случилось со мной? Какое бы желание я загадала?

И какое, поняли?

Она не ответила.

Впервые опубликовано в журнале «МИССИЯ», 2003, №5 (5)

22: Полёт в небеса

…Прежде чем попасть в его приемную, пришлось пройти нешуточный контроль. Практически на каждом этаже этого серого здания в центре Екатеринбурга нас останавливали милиционеры и проверяли документы. Причем, чем выше мы поднимались, тем тщательней была проверка.

Ровно в назначенное время секретарь сдержанно-вежливо доложила своему шефу, заместителю полномочного представителя Президента в Уральском округе

Виктору Басаргину: в приемной следующие. Какую свободу дает это слово, только и успела подумать я, как дверь распахнулась, и на пороге своего кабинета возник он: с приездом, здравствуйте, проходите.

Он протянул мужчинам руку. И улыбнулся мне глазами.

Еле-еле проехали по центру вашего города, Виктор Федорович. Такое ощущение, будто у свердловских водителей свои правила дорожного движения.

Я бы не сказал, что у вас в Челябинске другой водитель. Все наши российские водители, в отличие от западных, одинаково нетерпимы. Обгоняют, перестраиваются в другой ряд и тем самым создают себе проблемы.

А вы? С какой скоростью передвигаетесь вы?

Люблю получать удовольствие от дороги, а не держать себя в напряжении. Поэтому обычно не превышаю 120 километров в час. Это моя постоянная «крейсерская» скорость.

Жизнь живете тоже с определившейся скоростью или позволяете себе притормозить и разогнаться?

Мой жизненный путь относительно ровный и поступательный. Все перемены были ожидаемыми и наступали где-то через три-четыре года. Каждый раз возникало внутреннее ощущение, что наступил новый период и необходимо добиваться перемен. Как последние месяцы в армии – будто в ожидании «дембеля». Причем, скажу так: либо перемены ожидали меня, либо я ожидал их. И старался этого не скрывать. Коллеги всегда предчувствовали мой переход на другое место работы.

Четыре года с момента вашего последнего назначения закончатся в этом году… Такая предопределенность вас не пугает?

(Смеется). Любая цикличность порождает некую необходимость двигаться. Нельзя засиживаться на одном месте.

По Челябинску упорно ходят слухи, будто следующим Губернатором Свердловской области будете вы.

У этих слухов существуют различные версии. Тему моего предполагаемого губернаторства в свое время настолько активно муссировали, что даже во мне посеяли некие зерна сомнения. Может, и в правду надо пойти на выборы, подумал я? Но, все взвесив и посмотрев на ситуацию реально, понял, что еще рановато. И опыта не хватает, и политически не готов к этому шагу.

Эдуард Эргартович Россель об этом знает?

У нас был разговор, в котором я достаточно откровенно сказал ему, что средства массовой информации в преддверии выборной кампании пытаются подтолкнуть нас к публичному диалогу.

А журналистам то же самое объяснили?

Зачем? Для меня главное, что я сказал об этом Губернатору. А что будет дальше, посмотрим.

Вы в гороскопы верите?

Да. По гороскопу я Лев. И по жизни, к сожалению, тоже. Люди, которые со мной работают, говорят, что в большей степени гороскоп сходится.

Согласно описанию Льва, вы какой?

Не знаю, насколько это правильно – давать себе характеристики… Стараюсь быть профессионалом в тех вопросах, которые веду. И в своих подчиненных в первую очередь отмечаю профессионализм. С точки зрения самореализации всегда считал карьеризм нормальным человеческим качеством. Наверно, как любой человек, ценю личную преданность. Стараюсь никогда не делать людям больно. Считаю, что большего можно добиться добром, нежели директивно или в приказном порядке. Если верить характеристике Льва, являюсь достаточно благодушным и щедрым.

Если верить гороскопам, с вами лучше дружить, чем воевать. Это так?

В чем заключается ваш вопрос? Есть ли у меня враги? Думаю, никто в жизни не может сказать: Басаргин – мой враг. Бывало, что расходились с людьми во взглядах и мнениях, но это бывает у всех. Как говорится, разошлись пути-дороги. Но по злобе не расходился ни с кем.

Не могу объяснить, почему, но интуиция подсказывает мне, что в детстве вы были хулиганом. Она меня обманывает?

Нет, она говорит правду. Такие были времена – мы защищали интересы своих дворов. Весь наш маленький город Асбест, как и многие другие города, был поделен на районы, и эти районы соревновались за степень влияния.

Вы были лидером среди подростков?

Вместе с братом, который старше меня на три года. В сочинениях я писал, что хочу быть похожим на него, все дворовые вопросы решал только с ним, все местные «разборки» и драки проходили при его участии. Так получилось, что ребята с нашего двора, будучи самыми хулиганистыми, неожиданно для всех нашли альтернативу бесшабашной уличной жизни и начали слушать музыку. Магнитофоны были огромной редкостью, мы собирались у кого-нибудь дома и потихонечку слушали «Битлз», «Нарок», «Поющие гитары». Сначала я увлекся барабанами, потом «налег» на гитару. Буквально через год, после «дрыньканья» в подъездах, мы создали ансамбль и стали играть на танцах во Дворце Культуры. Тогда, в четырнадцать лет, впервые увидели взрослую жизнь. К тому же, за выступления на танцах нам платили деньги. Кстати, немалые по тем временам. Не каждый подросток мог этим похвастаться.

Как назывался ваш ансамбль?

Последнее название – «Краски». Под этим именем группа стала лауреатом регионального конкурса «Юность комсомольская моя». Мы были знакомы с музыкальной элитой того времени. И с вашими знаменитыми земляками, ансамблем «Ариэль», в том числе. Когда мне бывает грустно, иногда слушаю их пластинки.

«Я немало испытал, но любить не перестал те места, что душу трогают, заповедные места…»?

«…Тянет неспроста в заповедные места, мое детство босоногое…» Там школа, первая любовь, друзья, горный техникум, работа помощником машиниста, там похоронены мои родители… Там моя Родина… А вам в чьем исполнении эта песня больше нравится: ваших земляков или Юрия Лозы?

В исполнении Каплуна.

А мне – Лозы. При всем уважении к Борису Федоровичу.

Вы умеете влюбляться в людей?

(Улыбается). Не знаю, не пробовал. Я просто в них верю.

И в кого вы верите из олигархов?

Из ваших – в Виктора Рашникова, в Николая Воробьева.

Разве Николай Иванович Воробьев – олигарх?

На мой взгляд, звание директора завода почетнее звания олигарха. И Виктора Филипповича уважаю за то, что при его сумасшедшей занятости, при непрерывном общении с немцами, австрийцами и итальянцами он находит время бывать в цехах.

Ваши выступления на съездах предпринимателей называют весьма профессиональными. Говорят, что вы серьезно разбираетесь в экономических проблемах.

Спасибо, но я никогда не ставлю себе оценок. Просто стараюсь понимать проблемы малого и среднего бизнеса. Работая секретарем обкома комсомола, отвечал за идеологию, но уже тогда, с приходом новых веяний, в середине восьмидесятых, мне стала интересна экономика. Почувствовал, что есть к ней предрасположенность. В начале девяностых, будучи председателем Фонда имущества Свердловской области, занялся экономикой всерьез. Окончил второй институт, на сей раз экономический, защитил диссертацию по корпоративному управлению. Примеров у меня было предостаточно: все, что происходило в процессе приватизации и в плане корпоративных вещей предприятия, всю систему возникновения вертикально-интегрированных структур знал досконально. То же самое и сейчас: курируя экономику округа, всегда стараюсь докопаться до истины.

Есть люди, которым это не нравится?

Иногда это не нравится чиновникам нашей федеральной структуры. Они чувствуют, что со мной трудно работать, поскольку мне известны некоторые процессы, понимание которых им совсем не нужно. Чтобы понять, насколько человек владеет ситуацией, приходится делать так называемые экспресс-анализы. И тогда ты сразу видишь все – либо человек говорит объективно, либо «плывет». Чтобы понять, что нас ожидает, стремлюсь всегда быть в курсе ситуации.

По вашим прогнозам, каково развитие экономики в Челябинской области?

Область достаточно сложная, хотя, с точки зрения экономики, она не намного отличается от Свердловской. Раньше говорили: если трубы металлургов дымят в Екатеринбурге, значит, ожидается некоторый спад в Челябинске. То же самое с машиностроителями: если у вас подъем, то у нас спад. За последние два года эту тенденцию удалось преодолеть – и в металлургии, и в машиностроении. Но все равно существуют причины, из-за которых экономические прогнозы не так благоприятны, как хотелось бы.

В великой Римской империи не было военачальника, равного генералу Максимусу. Легионы, которыми он командовал, боготворили его и могли последовать за ним даже в ад…

(Улыбнувшись). Но ведь случилось так, что отважный Максимус, готовый сразиться с любым противником в честном бою, оказался бессилен против вероломных придворных интриг… Я смотрел «Гладиатора», потрясающий фильм. Люблю историческое кино.

Предательство, по-вашему, это что?

(Долгое молчание). Это такой шаг, после которого невозможно продолжать отношения с человеком.

У каждого своя мерка этого шага.

Предательство в моем понимании – оговорить человека за его спиной.

Чем выше человек поднимается по служебной лестнице, тем больше он становится одиноким. Альпинисты говорят, что на вершине очень холодно, там сильный ветер…

Не считаю, что достиг вершины, и стараюсь быть доступным для всех. Хотя некоторые мои знакомые сами стали дистанцироваться. Понимаете, человек так устроен, что малейшее невнимание или сиюминутное неисполнение просьбы он попытается оправдать тем, что я зазнался. Я помню все просьбы, повторять мне не надо, но не всегда получается помочь быстро. Вот вам пример: теперь мы с вами знакомы. Я буду подниматься по служебной лестнице, и однажды вы мне позвоните. А я с вами по каким-либо причинам не соединюсь. Вы подумаете так же.

Предопределенность, которую вы так любите, иногда мешает, Виктор Федорович. Звонить вам я не буду. Зато буду всем говорить, что знаю Басаргина. А вы с Президентом знакомы?

Вы имеете в виду – лично? Вот так, как с вами, мы с ним не общались. Самое большое – в Тюмени – сидели за одним столом. (Смеется). Но я не думаю, что Владимир Владимирович будет всем рассказывать, что он знает Басаргина. Если спросят, может, вспомнит, что знаком, да и то, только для того, чтобы не обидеть человека.

Вы анализируете прожитые дни?

По натуре я консерватор. И по сложившейся традиции стараюсь полностью расписывать каждый день. Что надо сделать, куда позвонить, какие вопросы решить. Приезжаю на работу рано, но до девяти часов не отвечаю на телефонные звонки. Объясню, почему: чтобы не приучать людей звонить раньше. Как только начнешь откликаться на звонки в восемь утра, будут звонить в семь.

А если это руководители?

Для руководителей, семьи и друзей есть прямой и мобильный телефоны.

Все эти люди у вас на одной шкале ценностей?

(Пауза). Друзья – это иная категория. Как и семья. Сын и дочь воспитаны так, что звонят только в экстренных ситуациях, либо что-то рассказать о внуках. Никогда никакой вопрос они не решают за счет моего имени.

Вы счастливый человек?

(Долгое молчание). Не каждый человек скажет, что он вообще, безоговорочно счастлив. У всех бывают и проблемы, и трагедии, и потери… Наверно, в большей степени мне надо радоваться судьбе, нежели жаловаться на нее.

Вы играете в карты?

(Улыбается). Почему вы об этом спросили? Скажу вам сразу: я умею играть в карты. В очень многие игры. Даже нахожу возможность поразмыслить, подумать. Люблю все игры, которые зависят от логики.

И играете в них, когда вам становится грустно?

Когда наступает тоска, беру в руки гитару и пою песню из кинофильма «Земля Санникова»: «Вечный покой сердце вряд ли обрадует…» И знаете, что интересно? (Пауза). Начинаю исполнять эту песню в компании и ловлю себя на мысли, что не помню слов. Это потому что для себя, для души – споешь один куплет – и ты уже на небесах…

Впервые опубликовано в журнале «МИССИЯ», 2004, №1 (11)