Текст книги "Молитва о любви. Том II"

Глава 4. Воспоминания

Несмотря на поздний час, в комнате горел свет. Рита сидела на кровати и читала книгу.

– Давай спать ложись. Хватит свои романы читать. Никак остановиться не можешь. Всё равно умней не станешь. Завтра же выброшу все книги, – подала голос мать.

– Это не роман. Книга о жизни Ван Гога, – ответила Рита, но свет выключила и послушно легла спать.

– И что? Наверняка, такая же гадость, как и всё остальное.

От этих слов, грубых и несправедливых, больно сжалось сердце. Как всегда. Ничего не меняется. Уехать. Скорей бы уехать. Сколько она себя помнит, мать всегда была недовольна ею. Даже с самых первых воспоминаний от слов матери, от её поступков по отношению к ней, к дочери, практически всегда оставалось ощущение страха и боли.

Вот она, Рита, совсем маленькая, находится одна в комнате. Больше никого нет. Ей очень страшно. И она начинает ходить вокруг кровати, чтобы заглушить страх. Ей это немного удаётся. Тогда она начинает бегать вокруг кровати, чтобы прогнать страх из своего сознания, и ей становится спокойней.

В комнату заходит мама. Рита бросается к ней со слезами.

– Мама, мама, мне совсем не было страшно без тебя, – плача, говорит она, – тебя не было так долго. Побудь со мной.

Ей ещё хочется сказать: «Помоги мне, защити меня от моего страха, обними меня. Страх ещё здесь, рядом. Я его боюсь. Не бросай меня одну. Рядом с тобой мне спокойно».

Она обнимает маму за ноги и просится на руки. Всё это ей хочется сказать маме на ушко, чтобы страх не услышал, и не подумал, что Рита его боится.

– Отстань от меня. Я устала. Не понимаешь, что я весь день работала. К соседям зашла на пять минут отдохнуть. А тебе лишь бы обниматься, поцеловщица, – мама тяжело опускается на стул, но Рита бросается к ней на колени, обнимает за шею и начинает целовать.

– Отстань, кому сказала. Вот ребёнок, ни уму, ни сердцу. Лишь бы целоваться. А ну, быстро в постель, кому сказала. Спать!

Она послушалась маму и легла спать. Ей не было уже так страшно, но было очень одиноко, и там, где-то в глубине её маленького тельца, было очень больно от этого ощущения. Почему мама не понимает, что рядом с ней, станет спокойней, теплей и уютней? Почему мама всегда отталкивает её?

Ночью ей приснился сон: она лежит в своей кроватке, и вдруг со всех сторон начинают подниматься чёрные руки. Их много, они извиваются, пытаясь схватить её за горло. Она просыпается, захлёбываясь от слёз и леденящего страха.

– Мама, мама, – кричит она, но ей никто не отвечает. Рита подходит к маминой кровати, но там никого нет. Она плачет ещё сильней. Ей кажется, что чёрные руки преследуют её и сейчас.

– Где же ты, мама, моя любимая мамочка? Спаси меня, защити.

В это время тихо открывается дверь, и в комнату входит мама с дядей Витей. Рита его знает. Он недавно пришёл из армии и живёт в соседней квартире. Он часто сидит у них допоздна и долго разговаривает с мамой. Мама тихо смеётся. Рита понимает, что мама счастлива, и спокойно засыпает. Иногда дядя Витя угощает её конфетами, а один раз пытался дать денег, но Рита не взяла. Сказала ему, чтобы он отдал их маме. Он хороший, и она его не боится.

– Мама, мама, – кричит Рита, пытаясь спрятаться в мамино тёплое тело.

– Ну что ты кричишь, горе луковое. Уж и отойти нельзя, – и обращаясь к мужчине, тихо говорит, – Никакой жизни нет с этим ребёнком. Ничего не выйдет. Иди домой.

Рита хочет прижаться к маме, но та быстро укладывает её в кровать, бормоча что-то о проклятой жизни.

Следующее воспоминание более яркое и очень солнечное. Она гуляет на своей любимой улице возле дома, ярко светит солнце, вокруг зелёные деревья, жара. На ней белое платье в красный горошек и огромный бант в волосах. Дети постарше играют в классики, начерченные на асфальте, мешая прохожим, которые направляются к морю. Её играть не берут – она ещё слишком мала. Возле неё останавливается незнакомый мужчина в красивой одежде. Мама всегда говорит ей: «Если дядя хорошо одет, значит он бандит. А если дядя в грязной одежде, значит он рабочий и он хороший. Его бояться не надо».

Дядечка наклонился и заговорил с ней.

– Чья же ты, такая красавица? Ну, просто принцесса из сказки! Такая маленькая, а гуляешь одна. Сколько же тебе лет?

– Три годика. И я не одна. Я с ними, – говорит Рита, показывая на скачущих девочек.

– А мама где твоя?

– Мама дома.

– А папа твой где?

– У меня нет папы.

– Как это – нет папы? А где он?

– Он нас бросил, потому что изверг. Дядя, а ты бандит?

– Нет, не бандит, – он весело засмеялся, – Почему ты решила, что я бандит?

– Ты очень красивый и хорошо одет, – ответила она, и, испугавшись своих слов, бросилась бежать домой со всех ног. У неё было хорошее известие для мамы. Она её сейчас порадует. Дядя сказал, что она красавица и принцесса, и сам он не бандит. Мама просто этого не знает, а она ей скажет, и маме легче будет жить на свете.

Забежав в комнату, прямо с порога, Рита радостно сообщила новость.

– Мама, мама, что я тебе сейчас скажу! Мне дядя сказал, что я принцесса из сказки и что я красавица. И дядя очень красивый. И он вовсе не бандит. Это правда. Он сам так сказал.

– Вот дурёха. Слушаешь всяких проходимцев. Все дяди врут. Всегда. Им верить нельзя. Ну, какая же ты принцесса? Принцессы нищими не бывают. А мы с тобой нищие. И родители мои были нищими. Батя вот твой богатый, да только где он, батя-то твой? Наверное, за юбками бегает, а о родной дочери и думать забыл. А, может, ты мне врёшь? Не смей мне врать, слышишь? Ишь, с детства врать научилась.

Рита часто слышала от мамы, что они живут очень бедно. В их большой, светлой комнате, с огромным окном, из которого было видно море, стояли две кровати, стол, шкаф и два стула. «Неужели этого мало, для того, чтобы быть принцессой» – подумала Рита и заплакала.

– Мама, почему ты мне не веришь? Почему я не могу быть принцессой? Почему мы нищие? Почему папа обо мне и думать забыл? Потому что я дурёха? Поэтому он меня не любит? Мама, а ты меня любишь?

– Глаза бы мои тебя не видели, надоела со своими соплями. Тоже мне, туда же! Любовь ей подавай! Мала ещё для любви.

– А когда вырасту, меня будут любить?

– Опять о любви? Да кому ты нужна со своей любовью? И не надейся. Ты и сейчас-то никому не нужна, а вырастешь, тем более никому нужна не будешь. Годам к тридцати растолстеешь, как корова, с твоим-то здоровьем. Вот и посмотрим, кто такую толстую любить будет. Можно подумать, меня кто-нибудь любит.

– Мамочка, я тебя люблю. Очень, очень. И дядя Витя тебя любит. Он целует тебя, значит, любит.

– Не твоего ума дело. Не смей о нём говорить. И никому о нём не говори, ты слышишь меня?

– Не буду, мамочка. Честное слово, не буду, – ответила Рита сквозь слёзы. Хорошее настроение после слов незнакомца, закончилось. Ей стало больно и страшно. Значит, мама её не любит. И она не принцесса. И никто никогда её не полюбит. И она никому никогда не будет нужна, даже папе извергу. Надо пойти на улицу, найти этого дядю, и сказать ему, что он обманул её.

«Дяди все обманщики, особенно красивые. Красивым никогда больше верить не буду. Только мама правду говорит», – подумала про себя несостоявшаяся принцесса.

Слово «безотцовщина» она услышала тем же летом. Дети, намного старше, чем она, по возрасту, устроили в одной из дворовых беседок «больницу». Все разделились на «врачей» и на «больных». Дети постарше стали «врачами», а дети помладше – «больными». Она была самой младшей, поэтому стала «самой больной», которой требовалась «операция» после укола. «Врачи» попросили всех «больных» раздеться для «уколов». «Уколы» делали палочками, поэтому больно не было. Было очень стыдно, что стоишь без сарафанчика, так как «укол» нужно было делать под лопатку, как в настоящей больнице.

Все «больные» уколы уже сделали и оделись. Осталась она одна. В тот момент, когда ей стали делать «укол», в беседку зашла соседская тётя. Что тут началось! Тётя стала всех ругать и выгонять из беседки. Особенно, досталось ей. Вот тогда она и услышала в свой адрес это слово.

– Что от неё ждать. Она же безотцовщина!

Слово было очень обидным и непонятным. Она хотела спросить у мамы, что оно обозначает, но мама, после этого скандала во дворе, очень сильно ругала Риту.

– Зачем сарафан сняла? Задницу свою всем хотела показать? Мала ещё! Не смей больше дружить с этими детьми. Они все хулиганы и бандиты. Ты, тоже, хочешь стать такой же, как они? Ты что, не видишь, что они плохие!? Совсем глупая!? Если ещё хоть раз с ними увижу, выдеру, как сидорову козу!

Рита и сейчас помнит, как стало страшно от этого крика, и как она пыталась сказать маме, что все дети хорошие, что ей с ними интересно играть, что больница была не настоящая, что это просто игра, что несправедливо так ругать её друзей, что они, друзья, Риту любят. В маминых обвинениях было что-то очень неправильное, но она не могла понять, что именно. В горле стояла икота от рыданий, и она не могла вымолвить ни слова.

– Запомни, – продолжала кричать мама, – на свете нет хороших людей. А если они и есть, то не рядом с нами. К нам вечно какой-то сброд прибивается. Что ни человек, то сволочь. Отец хоть бы раз поинтересовался, как ты тут живёшь. Кому ты нужна? Никому ты не нужна! Прекращай реветь! Кому сказала? Вот уж бог ума не дал. Стыдно перед людьми за такую дочь.

Ей было нестерпимо больно осознавать, что она плохой и глупый ребёнок, и маме стыдно за неё перед знакомыми. Оставаясь одна, она плакала от горя и одиночества, перестала играть с ребятами, чтобы не расстраивать маму, но заставить себя плохо думать о своих друзьях не могла.

Однажды, гуляя одна во дворе, Рита нашла маленького котёнка, такого же одинокого и несчастного, как она сама. Она взяла его в руки и ощутила в своём сердце огромную нежность и любовь к нему. Она решила принести его домой и напоить молочком. А вдруг мама разрешит его оставить? И этот котёнок будет любить её. И ей будет не так одиноко, и станет немного легче жить.

Мама разрешила, и Рита, задыхаясь от любви и благодарности к ней, забыв все обиды и, как ей показалось в тот момент, недоразумения, бросилась к ней в объятия.

– Мамочка, спасибо, я тебя так люблю. Я буду ухаживать за котёнком. Он такой красивый. Он мурлычет.

На следующий день, когда Рита проснулась, котёнка в комнате не было.

– Даже котята от тебя сбегают, – сказала мама.

Рита бросилась во двор. Захлёбываясь слезами, она искала котёнка несколько часов. Обошла все дворы в округе, спрашивала у соседей, но котёнка и след простыл. Она чувствовала себя виноватой в том, что сделала что-то не так, и именно поэтому он сбежал. Мама права, её никто не хочет любить. Чтобы загладить свою вину перед котёнком, она взяла немного молока и хлеба из дома, и пошла к соседке по дому, тёте Вали, у которой было несколько кошек. Та разрешила ей покормить своих питомцев и погладить. За этим занятием её застала мама.

Это был самый страшный день в её жизни. Мама схватила её за ворот платья, силой привела домой и стала бить и ругать так, что сбежались все соседи.

– Дура, ты что, не понимаешь, что от кошек одна грязь? Что же это за наказание – такой невозможный ребёнок! Из дома молоко таскаешь? Ты ещё не знаешь, как деньги зарабатывают. Я всю жизнь работаю, обшиваю жирных да богатых тёток, а ты кошек кормишь!? Ещё раз зайдёшь к Валентине, выброшу из дома, как и твоего котёнка!

Рита проплакала всю ночь, а под утро приняла решение сбежать из дома, и найти такую семью, где её будут любить.

Однажды, как только мама пошла во двор за водой, Рита выскочила на улицу и, увидев в соседнем дворе знакомых людей, которые явно собиралась на море, подошла к ним с серьёзным намерением осуществить задуманное. Обратилась она, естественно, к мужчине, считая, что он в семье главный.

– Дядя Володя, можно с Вами на море?

– А мама тебя отпустила? – спросил взрослый дядя.

Рита ничего не ответила, а только, не отрываясь, смотрела на него. Говорить правду, что она хочет жить в его семье, было рано, а врать нехорошо.

– Пожалуйста, дядя Володя, возьмите. Мама ругаться не будет.

– Ладно, садись. Решим потом с твоей мамой. – И, обращаясь к жене, сказал, – Не могу отказать, когда на меня так смотрит ребёнок.

– Так нельзя, дорогой, – ответила женщина, – Надо предупредить Зою. Мы же далеко едем. До вечера не вернёмся.

– Ты что, мать её не знаешь? Да она и не заметит, – сказал мужчина, и, усадив Риту рядом со своей дочерью, завёл мотор и отправился в путь.

Для Риты это был настоящий день счастья: они играли в мяч, купались, загорали, а главное, смеялись. Дядя Володя называл их красавицами и принцессами. Она решила, что эта семья ей подходит, и вечером, когда они вернулись на свою замечательную улицу, осуществила задуманное.

– Дядя Володя, возьмите меня к себе жить. Пожалуйста. Вы же будете меня любить? И принцессой называть будете, правда?

– А почему ты не хочешь жить с мамой? Ты её не любишь?

– Я её очень люблю. Но она не верит, что я красавица и принцесса. Говорит, что я растолстею и буду, как корова. Но, дядя Володя, я не растолстею. Я вам обещаю.

Дядя Володя с удивлением посмотрел на Риту, не зная, как реагировать.

– Рита, надо спросить, согласится ли твоя мама отпустить тебя, – пришла на помощь жена дяди Володи, – Не на один день, как сегодня, а навсегда.

– Я с ней поговорю, – серьёзно пообещала Рита.

Зайдя в квартиру, Рита застала рыдающую маму в обществе милиционера.

– Доченька, господи, где же ты была? – бросилась к ней мама, – Я весь день тебя искала. Думала, украли тебя.

– Что же ты, красавица, так над матерью издеваешься, – вставил слово милиционер, – Да уж, Зоя Васильевна, не повезло Вам с дочерью. Непутёвая она у Вас.

– А это не Вам судить, – резко оборвала его мама, – Ступайте. Спасибо, что помогли.

Рита была счастлива, что мама заступилась за неё и первый раз в жизни назвала «доченькой».

Второй раз слово «доченька» Рита услышала лет в пять. Они с мамой гуляли по центральной улице города. Было тепло и солнечно. Они дошли до центрального парка культуры имени Горького на улице Ленина, когда по радио во всеуслышание объявили о смерти товарища Сталина.

– Господи, – сказала мама и заплакала, – Неужели тиран умер. Теперь наша страна свободна.

– Почему ты плачешь? – спросила Рита, – Тиран – это что, хороший человек?

– Нет, доченька, это я от счастья. Настрадались от него люди.

Вспомнилось, как люди на улице обнимали и поздравляли друг друга. В тот момент ей показалось, что яркое мартовское солнце засветило ещё сильнее. Возможно, это исключительно было связано с маминым восприятием события, а возможно, солнце и действительно порадовалось за советских людей.

Рита впервые услышала от мамы о том, что она счастлива. Обычно Зоя Васильевна сетовала на свою судьбу, говорила о том, что у неё нет никакой жизни, что денег не хватает, что ей надоели замужние счастливые женщины, которые шьют в их ателье бесконечные наряды, чтобы ублажить своих мужей. Настроение у неё поднималось только в те дни, когда она получала зарплату, аванс или алименты на Риту. В такие дни они могли устроить для себя праздник. Шли по магазинам, покупали конфеты, пряники, немного мяса, чтобы сварить борщ или сделать котлеты. И, даже, если после таких «разносолов» им приходилось садиться на вынужденную диету, и есть только хлеб с подсолнечным маслом или бутерброды с салом, в праздниках отказать себе Зоя Васильевна не могла.

Однажды, в один из таких дней, мама дала ей 3 рубля, и отправила купить батон хлеба, который в то время стоил копеек 20. Рита, как любая пятилетняя девочка, обожающая свою маму, решила сделать ей приятное, то есть, осчастливить, и сказала продавщице, что ей нужно хлеба на все деньги, которые она ей и протянула. Каково же было её удивление, когда перед ней выросла гора из пятнадцати батонов.

– Девочка, – спросила продавщица, – зачем тебе такое количество хлеба?

– Мы будем сухари сушить на зиму, – ответила, не растерявшись, Рита, и постаралась каким-то образом поместить всё это изобилие в свои руки. Ей на помощь пришёл рядом стоящий мужчина и, взяв все батоны, помог донести их домой.

Мама хохотала так, как будто перед ней выступал её любимый клоун Олег Попов. Весь хлеб она разнесла по соседям, а Рите не сказала ни одного плохого слово.

Ещё одно детское воспоминание было связано с чёрной икрой, которую они с мамой никогда не ели, и вкуса её она даже не представляла.

Когда настало время идти Рите в первый класс, мать определила дочь в школу, которая пользовалась самой плохой репутацией в городе.

– Не хочу позориться перед знакомыми и друзьями, – сказала она, – Все рассказывают о своих детях, какие они умные да хорошие, а мне даже похвастаться нечем. Ты у меня совсем никудышняя.

Такие слова в свой адрес вызывали обиду, боль в груди, слёзы и чувство вины перед мамой. Неужели она хуже других? Но чем?

– Мама, скажи, почему я плохая? Что мне сделать, чтобы я была хорошая, такая же, как все? Я хочу, чтобы ты мной гордилась.

– Отвяжись от меня. Куда тебе с твоими мозгами. Ничего из тебя путного никогда не получится, даже не старайся.

Школа, в которую её определила мама, находилась совсем рядом, в пяти минутах ходьбы от дома. Школа была семилетняя, знаний практически никаких не давала, и считалось, что учатся там одни бандиты из Бугудонии (самый бандитский район города). Так её и прозвали: «Бандитская школа».

К школе Рита подготовлена не была, читать и писать не умела, так как мама считала, что этим должны заниматься учителя, раз уж у них имеется высшее образование. Да и времени на такие «глупости» у Зои Васильевны не было.

Для Риты начиналась новая жизнь, в которую она вошла с убеждением, что является никчёмным, никудышним, никому не нужным ребёнком, не заслуживающим ни любви, ни дружбы. Ей было страшно идти в школу, страшно знакомиться с новыми девочками и мальчиками, страшно было услышать и от них, что она глупая и некрасивая. Но самое страшное было то, что, наверняка, никто из них не захочет с ней дружить, даже, как говорила мама, и бандиты.

Каково же было её удивление, когда среди своих будущих одноклассников, она обнаружила детвору со своей Греческой улицы. Она их знала с детства. Все они жили в соседних домах. Правда, она не дружила с ними, так как мама ей это запрещала. Остальные же ученики, которых она не знала, совсем не были похожи на бандитов. За несколько первых дней все очень быстро перезнакомились и подружились между собой. Все, кроме неё. Страх сковывал Риту, как только какая-нибудь девочка пыталась заговорить с ней. Она старалась быть как можно незаметнее, больше слушать и меньше говорить. Она очень боялась не понравиться им. Боялась, что узнав её поближе, они разочаруются в ней. И это будет очень больно.

С одной из одноклассниц, Лизой Нечаевой, они часто вместе возвращались из школы, и новая знакомая рассказывала ей о своей нелегкой жизни с матерью пьяницей. Девочка была вечно голодная и неприкаянная, так как её мать водила к себе домой таких же, как она сама, пьяниц мужчин и выгоняла дочь на улицу, чтобы та ей не мешала. А когда трезвела, то просила у дочери прощения, обнимала, целовала её и говорила, что любит свою доченьку больше всех на свете. В такие редкие для неё дни Лизу невозможно было узнать: она вся светилась от счастья, и рассказывала Рите, что мать любит её и что она для неё самый главный человек на свете. Но уже на следующий же день, девочка приходила в школу с заплаканными глазами, не выспавшаяся и опять несчастная. Именно Лиза стала для неё тем человеком, таким же одиноким и несчастным, как и она сама, с которым было не страшно высказывать свои мысли, делиться своими страданиями, а главное, быть кому-то нужной и полезной. Об этой дружбе маме она ничего не говорила, боясь очередного скандала. Тайно она приводила Лизу к себе домой и кормила её тем, что было в доме, тайно гуляла с ней вечерами возле дома, когда мама задерживалась на работе. Другие девочки из более благополучных семей, явно любимые и матерями и отцами, судя по их рассказам, пугали её своей уверенностью и веселым нравом.

Через несколько месяцев после начала занятий она, как обычно, съела во время перемены свой неизменный сухарик, которым её снабжала ежедневно мать за неимением денег на школьные разносолы, и вышла из класса. Конечно, она не наелась, и именно поэтому, набравшись храбрости, подошла к буфету, чтобы посмотреть, чем питаются школьники.

– Девочка, как тебя звать? – спросила буфетчица, заметив её заинтересованный и, видимо, голодный взгляд.

– Рита, – ответила она, покраснев от стыда за своё желание.

– Почему же я тебя здесь никогда не видела раньше?

– Я не голодная. Мне мама даёт с собой еду.

– Давай я тебя угощу чем-нибудь вкусненьким? Что ты любишь?

– Хлеб с маслом, – Рита растерялась от внимания незнакомого человека, и сказала первое, что пришло ей в голову.

– Ешь на здоровье, красавица, – ласково сказала женщина и протянула бутерброд с маслом, намазанный сверху чёрной икрой.

– Спасибо, – ответила она, и, взяв бутерброд, выбежала во двор. Попробовав икру, Рита поняла, что есть её совершенно невозможно. Аккуратно соскоблила её с масла, выбросила, а всё остальное съела с большим удовольствием.

Вечером Рита попыталась рассказать маме, что её угостили чёрной икрой, которая оказалась совсем невкусной, да ещё и назвали красавицей.

– Ну почему ты мне всё врёшь! – закричала мама, – Откуда в школе может быть чёрная икра?

– Я никогда тебя не обманываю, мама. Ну почему ты мне не веришь?

– Да потому, что ты вся в отца. Он вечно врал, и ты туда же, – был ответ.

Видимо, думала Рита, маму в жизни так часто обманывали, что она не верила никому и никогда. Даже собственной дочери. Рите приходилось достаточно часто убеждать мать в том, что она говорит правду или оправдываться перед ней, доказывая, что ничего плохого она не совершила. Со временем, это вошло у неё в привычку, а затем и в черту характера. Не самую, можно сказать, достойную для любой личности. Возможно, у мамы это была определённая форма защиты перед людьми и перед жизнью, которую она не понимала и боялась. Как часто слышала Рита от неё удивительную фразу, которую запомнила на всю жизнь:

– Где бы мне найти такого умного человека, который бы мне объяснил, что такое жизнь и как правильно надо жить. Ничего я не понимаю в ней. Всё время душа болит. Всё время чего-то боюсь. Как же я несчастна.

Боялась она и за Риту. Напротив их дома, через дорогу, находились разрушенные во время войны дома, где местная детвора умудрялась играть в казаки – разбойники, не думая о том, что в развалинах могли сохраниться неразорвавшиеся мины и бомбы. Судьба, видимо, берегла детей. Однажды, один из ребят, случайно, попал Рите камнем в локоть. Больно не было, но ощущение, что через всё тело пропустили электрический ток, напугало так, что она верещала, как сирена. Сбежались все взрослые. Среди них была и Зоя Васильевна. Это надо было видеть. Бедный мальчик. Хорошо, что она не смогла его догнать. Ему бы точно не поздоровилось. Мальчиком этим был Алик.

После истории с милиционером, который назвал её «непутёвой», Рита оставила попытку сбежать из дома. У неё появилась слабая надежда, что мама её любит. И она решила, во что бы то ни стало, заслужить настоящую, сильную любовь. Именно с тех пор Рита слушалась маму во всём, и старалась сделать всё возможное, чтобы та стала немного счастливей, порадовать её, угодить ей.

Рита очень рано стала читать книги. Вначале, в первых классах школы, были сказки, затем пошла фантастика, на которой она не остановила надолго своего внимания, затем появились книги Джека Лондона, Марка Твена. Но чтение книг вызывало у матери раздражение.

– Опять роман читаешь? Нашла, что читать! Ничему хорошему там не научишься. Один разврат везде, больше ничего. Завтра же выброшу все книги. Мне от них дышать нечем, – говорила она, – только пыль собирают, больше от них никакого толку нет.

Мама выбрасывала, вернее, относила книги в сарай, где хранились дрова и уголь для растопки печки. Именно там Рита и стала читать книги, когда мама была на работе. Однажды ей случайно попалась книга Сомерсета Моэма «Луна и грош». Её настолько впечатлила жизнь великого Поля Гогена, что следующим увлечением стали все художники и их картины. Захотелось и самой попробовать. И она стала рисовать лица людей. Лиц было много, и все они были разные: курносые, голубоглазые, с греческим профилем, с разным поворотом головы, с хвостиками и косами, горделивые и улыбчивые, но всегда неизменно красивые. Они поселялись в её альбомах для рисования и начинали жить своей жизнью. Рита почти на каждую «девушку» и «юношу» сочиняла историю или сказку, и записывала её в этот же альбом, с другой стороны портрета.

ОДНА ИЗ СКАЗОК

По берегу моря шёл рыбак с маленьким сыном. Вдруг они увидели девочку, которая лежала на песке у самой воды. Они подошли к ней и спросили, как её зовут, откуда она и как здесь очутилась.

У девочки были огромные голубые глаза и оранжевые волосы. И вся она была необыкновенно красивая и нежная.

– Я с другой планеты, – ответила, поднявшись с песка, девочка, – Мой корабль упал в море, а я чудесным образом спаслась.

– А почему ты разговариваешь на нашем языке? – спросил мальчик.

– Потому что я Принцесса. Мой папа говорил, что Принцессы должны всё уметь делать. И я выучила ваш язык, пока летела на корабле. Это было очень легко сделать, потому что ваш язык очень простой и звучит как музыка.

– А я сын рыбака. И тоже всё умею. Хочешь, я поймаю тебе Золотую Рыбку и она выполнит все твои желания.

– Нет, не хочу, чтобы ты ловил рыбку. Мне её будет жалко, потому что рыбки не могут жить на воздухе. И она умрет.

– Хочешь, я сам исполню твои желания? Скажи, что бы ты хотела? – спросил мальчик.

– Мне сейчас негде жить и никто меня не любит. Я хочу жить в своём доме и чтобы меня любили. Но я обязательно сама что-нибудь придумаю, – гордо ответила Принцесса.

– Пойдем с нами, – предложил юный рыцарь, – У нас есть дом и мы будем тебя любить. Правда, папа? Ты согласен?

– Такую красивую и добрую Принцессу я готов приютить в нашем доме, – ответил Рыбак.

– Почему Вы решили, что я добрая? – удивилась девочка.