Текст книги "Эпоха мобильных телефонов"

– Вот я и купил, под это дело. А Лене не сказал, естественно. Я про этот номер вообще никому не сказал.

– Разумная предосторожность, – сдержанно похвалила я.

– Да, я тоже так подумал, – оживился Сергей. – Я Игорьку так и объяснил, что это наш секретный канал связи. И к Татьяниному телефону прикасаться запретил. Мальчишка же, сами понимаете. Любит чужие вещи хватать.

Лично я считаю, что в двенадцать лет ребенок должен уже избавиться от привычки хватать чужие вещи. Тем более, его не должен интересовать сотовый телефон постороннего, по сути, человека. Но говорить об этом Ларикову я не стала. В конце концов, это вопрос воспитания, а мы сейчас занимаемся похищением.

Сергей, тем временем, достал свой мобильник, вызвал один номер, потом другой. Расстроено вздохнул:

– Ничего нового. Молчат.

– И в квартире никого нет. Получается, что ваш сын похищен не один, а вместе с Татьяной, – сделала я очевидный вывод.

Но очевидным, мое заявление было только для Гоши, который коротко кивнул, соглашаясь. На редкость плохая дорога – ямы сменялись ухабами, почти не оставляя места ровной поверхности, не давала ему времени для более пространного комментария. А вот Лариков снова удивленно заморгал:

– Таню похитили? А ведь действительно, раз ее нет… Но почему?

Да-а. Как Гоша выразился: «ненавязчивые отношения, приятное времяпрепровождение, свободный секс и никаких обязательств». Любовью здесь и не пахнет.

А Сергей продолжал недоумевать, не чувствуя, насколько это неуместно.

– Таню-то зачем похищать? За нее выкуп платить некому.

– Хотите сказать, что вы не станете этого делать? – не удержалась я. – Пусть сама выпутывается, как хочет?

– Нет, я не имел в виду ничего такого, что вы! В смысле, Таня все-таки была с Игорем по моей просьбе. Но выкуп? Я не знаю… ой, нам вон туда, во двор! За большой ямой налево надо повернуть!

Гоша, пробормотав, что здесь все ямы большие, маленьких не наблюдается, послушно зарулил во двор и остановился у второго подъезда.

– Выходим?

– Подождите! – Лариков вдруг схватил меня за руку. – Подождите! А вдруг? Вдруг, ничего такого… ну вышли Таня с Игорьком на улицу, скучно же все время взаперти! В кино пошли, и телефоны отключили! А сейчас вернулись, дома сидят? Может ведь такое быть, правда?

– Ваши бы слова, да богу в уши, – проворчал Гошка. – Если они, действительно, сидят дома, я спляшу краковяк прямо здесь, во дворе. Ну что вы сидите, как приклеенные? Пошли, говорю, посмотрим!

Не знаю, почему медлил Лариков, а на меня вдруг накатил ужас. Как может выглядеть квартира, из которой похищены ребенок и женщина? Разбросанные вещи, опрокинутая мебель, кровь на стенах, на полу… я зажмурилась и потрясла головой. Что за глупости? Сан Сергеич ведь спрашивал, и Лариков уверенно ответил, что следов борьбы в квартире не было. Так зачем я сейчас такие ужасы придумываю?

– Конечно, пошли! – я выпрыгнула из машины и поторопила клиента: – Сергей, мы вас ждем.

– Д-да-да, конечно, – он неуклюже, полез наружу, зацепился каблуком за подножку и едва не упал. Хорошо Гошка подоспел, подхватил его. Лариков вымученно улыбнулся, поблагодарил: – Спасибо.

– Не за что, – Гоша хмуро посмотрел на него: – Какой этаж?

– Четвертый, – Лариков поднял руку и ткнул пальцем вверх. – Вон там. Только окна на другую сторону выходят.

Он медленно двинулся к подъезду, а я ухватила напарника за рукав:

– Гоша, ты что такой мрачный? Что случилось?

– А чему радоваться?

– Нет, я не говорю, что радоваться… просто у тебя, как-то резко, настроение испортилось. Почему?

– Потому, что в глубине души я надеялся, что это опять глупые заморочки господина Ларикова. Но, похоже, что мы имеем настоящее похищение. А похищение ребенка, Ритка, это такая поганая штука! Ладно, со временем, сама все поймешь. А сейчас пошли, видишь, клиент семафорит.

Действительно, Сергей остановился у дверей подъезда и неуверенно махнул нам рукой. Казалось, он боится идти дальше один.

Боялся Лариков, или нет, но ему было явно не по себе. Мне, впрочем, тоже. Мы быстро поднялись на четвертый этаж и остановились перед тяжелой железной дверью. Сергей достал из кармана изящный кожаный футляр для ключей, начал копаться, отыскивая нужный.

– Элегантная вещичка, – мой напарник решил, что маленький комплимент подбодрит клиента. – Стильная.

– Мама подарила, – Сергей, продолжая звенеть ключами, рассеянно посмотрел на футляр. – Сказала, что так карманы меньше протираются. Ага, вот он! – Лариков, наконец, нашел ключ и вставил его в замочную скважину. – Заходите!

Однокомнатная квартира не поражала изысканностью убранства. Минимум мебели: два дивана, стоящие друг против друга, между ними низкий столик на колесиках и все. Даже стульев нет. Впрочем, если вспомнить, для чего Лариков снимал эту квартиру… действительно, зачем ему стулья? На кухне тоже все просто и функционально. Два табурета, старый холодильник и минимум посуды в шкафчике над раковиной. Женщины, которых Лариков приводил сюда, не отличались требовательностью.

– Ты уверен, что они были именно здесь? – неожиданно спросил Гошка у Ларикова.

– А? – растерянно заморгал Сергей. – В каком смысле?

– В самом прямом. Ты квартиру, часом, не перепутал? Ну, оглянись сам, посмотри вокруг! Похоже, что здесь почти неделю жили женщина и ребенок?

Лариков послушно огляделся. Я, хоть меня об этом и не просили, тоже еще раз окинула комнату внимательным взглядом. Гоша прав. Впечатление, скорее, такое, что здесь вообще никто не жил. И не только в последнюю неделю.

– Сыну сколько, говоришь, двенадцать? – продолжил Гоша. – И что, пацан мог, вот так, никаких следов не оставить? Посмотри, ведь нигде не игрушки, ни книжки, ни носка дырявого! Хоть бы жвачка где завалялась, так и ее нет! Или он у тебя такой чистюля, что все за собой убирает?

– Чистюля? – у Ларикова вырвался нервный смешок. – Да у нас только за последний год три домработницы сменилось… не выдерживают. Но действительно, – он прошелся по комнате, провел ладонью по спинке кресла, внимательно осмотрел пустой подоконник и даже опустился на четвереньки, чтобы заглянуть под диван. – Действительно, странно. Ничего нет. То есть, не игрушек, конечно. Вы же знаете, это поколение next, они только в компьютерные игры играют. И с книгами Игорь тоже не очень… слабо интересуется. Он даже Гарри Поттера не осилил. Но ведь ничего нет, совсем ничего. А Игорь свои вещи разбрасывать мастер, – закончил он, чуть ли не с гордостью.

– Здесь, значит, его вещей нет? – встрепенулась я.

– Нет, ничего нет, – развел руками Лариков. – Я уж не говорю про телефон, Игорь с ним сейчас не расстается, но вчера, когда я приходил, вон там, на кресле, его футболка валялась, а на диване – шорты. И рюкзака нет. Я ему все вещички в рюкзачок сложил, такой, знаете, фирменный. Весь какими-то автомобильчиками обвешанный…

Мы с Гошей переглянулись. Исчезновение ребенка очень походило на второе действие спектакля, который, неделю назад, начал разыгрывать сам Лариков. Впрочем, будем справедливы, действие, нашим клиентом не запланированное. К нам он приехал в настоящей панике.

– Игорь сам выбирал, специально со мной в магазин поехал, – продолжал бубнить Сергей. – Говорил, что один я обязательно какую-нибудь фигню куплю, с которой ему и на улицу стыдно выйти будет.

Гошка недовольно поморщился.

– Он у тебя, значит, за модой следит?

– Ну, двенадцать лет, ты же понимаешь. У них в классе все такие: смотрят, какие ботинки, какая рубашка, какая сумка… мы, как-то об этом не задумывались, а они другие, у них свои правила. И, знаешь, я бы этот рюкзак, действительно, никогда бы не купил. Погремушка ходячая.

– Ладно, я понял. Значит, вещичка приметная. И в данный момент, ни рюкзака, ни его содержимого здесь нет?

– Вот-вот, содержимого тоже нет! А я сам ему все собрал, и одежку и тапочки домашние, и зубную щетку, и полотенце…

– Минуточку! – я вернулась в коридор, открыла дверь в ванную. Гоша не поленился, последовал за мной. В крохотном совмещенном санузле я торжествующе указала на стаканчик, закрепленный над раковиной. Стаканчик был пуст – ни зубных щеток, ни тюбика с пастой.

– Хорошо, – Гоша улыбнулся. – Пошли еще холодильник проверим.

Холодильник тоже порадовал нас пустотой. То есть, он не был совершенно пуст – мы увидели несколько бутылок вина, упаковку пива и пару запечатанных коробок шоколадных конфет. Одна полка целиком была забита консервами. Но все это были продукты, так сказать, длительного хранения: очевидно, чрезвычайный продуктовый набор, который Сергей держал в этой квартире, на всякий случай. Ничего скоропортящегося, вроде колбасы, масла или овощей-фруктов, мы на кухне не нашли. Хлеба, кстати, тоже не было.

– Серега, – окликнул Гоша клиента, – ты их свежими продуктами снабжал, или они на консервах жили?

– На каких консервах, ты что?

Лариков появился на кухне и Гошка ткнул пальцем в открытый холодильник:

– Вот на этих. Что тут? Ага, языки говяжьи в желе, паштет, персиковый компот, кальмары, горбуша и даже икра красная. Ассортимент неплохой, но как насчет чего-нибудь такого, без жестяной упаковки?

– Ничего не понимаю, – Сергей потряс головой, закрыл дверцу холодильника, снова открыл и, убедившись, что на полках ничего не прибавилось, повторил: – Ничего не понимаю. Я им только вчера два пакета всякой всячины притащил! Не могли они все это съесть.

– Рита? – повернулся ко мне Гошка.

– Ага, сейчас!

Я заглянула в шкафчик под раковиной – согласно моему житейскому опыту, именно там обычно помещается мусорное ведро – и вытащила этот полезный в хозяйстве инвентарь на всеобщее обозрение. Ведро было пустым, и в него был вставлен чистый пакет.

– Хорошо, – снова улыбнулся напарник. – Уй, как я не люблю настоящие похищения!

– Что? – Лариков нервно прижал ладонь к сердцу. Даже странно, до чего этот человек склонен к театральным позам.

– Я говорю, что вероятность благополучного завершения нашего дела весьма велика, – подмигнул ему Гоша.

– Правда?! Я так боюсь за Игоря!

– Думаю, что с парнем твоим все в порядке. Если кто-то похищает, с целью получения выкупа, ребенка и присматривающую за ним женщину, он не забирает с собой все их вещи, вплоть до зубных щеток. Не уносит продукты и, уж тем более, не забирает мусор из ведра. Скорее всего, эта твоя Татьяна решила сама подзаработать немного.

– Таня? Ты хочешь сказать, что это она? Она увела Игоря и прислала мне это сообщение? Это она требует деньги?

– А почему бы и нет? – спокойно ответил Гоша. – Что тебя так удивляет?

– Но она же… но я же… но мы же… – Лариков явно был неспособен сформулировать свою мысль, и Гошка, как умел, пришел ему на помощь.

– Хочешь сказать, что ты от нее ничего такого не ожидал? – сочувственно подсказал он.

– В общем, да.

– А зря. Когда затеваешь такие дела, всегда надо помнить, что человек слаб и подвержен соблазнам. А тут деньги, большие. Ей деньги нужны?

– Кому они не нужны? – растерянно пробормотал Лариков.

– Тоже верно, – мирно согласился Гоша. – А, кстати, что вчера под диваном лежало? – вспомнил он странные манипуляции клиента при осмотре комнаты.

– Носки, – Лариков слегка зарумянился и стрельнул глазами в мою сторону. – Но не дырявые, не думайте, целые! Просто у него такая привычка, носки под кровать… я уж его ругал-ругал. Без толку.

– А на подоконнике что искали? – мне тоже захотелось щегольнуть наблюдательностью.

– Зажигалку. У него фирменная, в футлярчике. Мне сотрудники на день рождения набор подарили, такой, знаете – портсигар, зажигалка, мундштук, все в коробке с вензелем. А Игорь у меня зажигалку выпросил.

– Не рано ли мальчику курить позволяешь? – строго спросил Гоша.

Я только головой покачала. Далек, страшно далек от реальной жизни мой напарник. В нашей школе мальчишки уже в третьем классе дымят, весь туалет прокурили. И бороться с этим бесполезно. У меня, по крайней мере, ничего не получалось.

А Лариков развел руками:

– Так ведь дети. Что с ними сделаешь? Не бить же?

Гоша промолчал. Но помолчал так выразительно, что у меня сомнений не осталось: будь у него двенадцатилетний сын, да застань его Гошка с сигаретой – выдрал бы, не задумываясь. Суровый человек, мой напарник.

– Ладно, это к делу не относится, – Гошка сел на диван и достал из кармана рубашки маленький зеленый блокнотик. – Рита, дай ручку!

Блокнот Нина ему выдала под размер кармашка, а ручки такой коротенькой не нашлось. Но Гошка на мелочи обращать внимание не привык. Подумаешь, ручки с собой не захватил, пустяк какой! Чай не в лесу глухом живем и не в пустыне, всегда найдется, у кого пишущий предмет позаимствовать. Например, у меня.

Получив ручку, Гоша приглашающе похлопал по сиденью дивана, рядом с собой:

– Иди сюда, Серега. Сейчас списки составлять будем.

– Какие списки? – не понял Лариков. Но на диван сел, положил руки на колени и уставился на Гошу.

– Родных, близких, знакомых. Куда твоя Татьяна могла отправиться, да еще с ребенком.

– То есть вы что? Вы, все-таки, думаете, это она? Но зачем?

– Зачем, этого мы пока не знаем. Хотя, предположения могут быть разные, – Гоша подмигнул. – Но об этом потом. Сейчас займемся делом. Начнем с родных. Что тебе о них известно?

– Э-э… родители у нее… были, – выдавил Лариков.

– Родители у всех были, – кивнул Гоша. – А как насчет настоящего времени? Живы они? Где находятся?

– Мы, как-то никогда об этом… понимаете, мне своей мамы достаточно, зачем мне еще про чужих родителей… брат у нее есть, точно! Таня ему звонила как-то, при мне. Или это он ей звонил?

– Непринципиально. Что ты знаешь о брате? Имя, фамилия, адрес, телефон?

– Имя – Валик. Она его так называла, по телефону. Фамилия? Таня замуж, кажется, не выходила, значит, если она – Кораблева, то и он должен быть Кораблев. А отчество, тогда, Александрович.

Лариков на мгновение задумался и добавил:

– Это если он не двоюродный брат, конечно. Она просто сказала: брат. Без подробностей.

– Понятно, – судя по выражению лица, Гошке очень хотелось выругаться. – Брат Валик. Очевидно, Валентин.

– Или Валерий, – предположила я. – Тоже подходит.

– Или Валико. Если двоюродный, то вполне может грузином оказаться. Вышла мамина сестра за грузина и, пожалуйста, вот вам Валико.

– Нет, про грузинов Таня ничего не говорила, – непонятно почему, испугался Лариков. Или это хмурая Гошкина физиономия так подействовала на нашего клиента, что он даже грамматику забыл? – Грузинов быть не должно.

– И то хлеб, – нерадостно пробормотал напарник. И достал телефон: – Ниночка? Пошарь по базам, не найдешь ли данные на одного человечка. Записываешь? Предположительно Валентин или Валерий, предположительно Александрович, предположительно Кораблев. Предположительно, брат Татьяны Александровны Кораблевой. Возможно двоюродный. Еще что-нибудь? Ну-у, скорее всего, не грузин. Да, я тоже в экстазе. И я тебя обожаю. Конечно, подключай, какой разговор. Скажи, что за нами не заржавеет, сочтемся. Кстати, солнышко, по телефонным номерам что-нибудь есть уже? Совесть? Ну что ты сразу ругаешься? Подождем, куда мы денемся. Но ты, все-таки, пошевели там народ.

Закончив разговор, он убрал телефон и снова уставился на клиента.

– Что ж, кое-что мы выяснили. Приступаем к следующему этапу. Ты, Серега, теперь сиди здесь, на диване, а мы с Ритой осмотрим все, поищем следы. Но ты сиди тихо. Смотреть можешь, а мешать – ни-ни!

Я сумела сдержать усмешку. Не так давно, во время рутинного осмотра помещения супруга нашего клиента, довольно нервная, к слову сказать, дамочка, сорвалась со своего места и бросилась на Гошу. Действуя зубами и ногтями, она попыталась отобрать у Гошки небольшой пакет, который он достал из-под крышки роскошного пианино «Petroff» – по наивности своей, хозяйка, очевидно, считала это место особо хитрым тайником. Мой напарник, как вы могли заметить, не страдает от приступов излишней деликатности в присутствии дам. А уж когда ему пытаются выцарапать глаза, он, не задумываясь, отбрасывает в сторону правила «благовоспитанного джентльмена». Бить жену клиента он, конечно, не стал, но скрутил так быстро и качественно, что она только сучила ножками, да слабо попискивала. В столь бурной реакции хозяйки не было никакой необходимости – пакет содержал фотографии, довольно интимного свойства, но нас, по нашему делу, нисколько не интересующие. Гоша вовсе не собирался рассматривать их, смакуя подробности, а тем более, пытаться стащить потихоньку пару снимков. Как он заявил дамочке (все еще придерживая ее за правую руку, заведенную за спину): «Я предпочитаю «Плейбой», там девочки моложе и симпатичнее». Она вспыхнула, но повторить нападение на грубого детектива, не решилась.

Впрочем, Лариков и не думал о каких-то активных действиях. Он только покивал испуганно и уточнил:

– Ноги подобрать?

– Не обязательно. Устраивайся, как тебе удобно, – позволил добрый Гоша. – Главное, запомни, твое место – на диване. Без команды, не вставать.

Лариков заверил его и меня, на всякий случай, тоже, что без команды даже не пошевелится, и мы занялись осмотром помещения, грубо говоря, обыском.

Обыск занял у нас совсем немного времени и ничего интересного мы не нашли.

– Ладно, эту тему закрыли, – сделал вывод Гошка. – Теперь, я думаю, имеет смысл продолжить. Серега, ты адрес Татьяны знаешь? Улица, дом, квартира. Ну, где она живет? Хотя бы на пальцах объяснить сможешь? Типа, после второго светофора направо, за булочной заехать в арку и свернуть к детской песочнице?

Гошка уже заметил, что смысл его вопросов доходит до клиента с некоторым трудом, и постарался подробно и популярно объяснить, что такое адрес. Увы, усердие его не было вознаграждено. То есть, Лариков сразу понял, что Гошка имеет в виду. В ступор его вогнали именно эти, развернутые уточнения.

– Вы там были хоть раз? – спросила я, с долей сочувствия. – Дорогу показать сможете?

– А, это, – облегченно тряхнул головой Сергей. – Конечно, могу. Поехали.

Разумеется, в квартиру Кораблевой мы поехали, больше для очистки совести. Ясно же, что если это она увезла мальчика, то прятаться от Ларикова в своем собственном доме было бы верхом глупости. Но, одно из основных правил частного сыска гласит: ничего не принимать, как само собой разумеющееся. Каждое предположение должно быть проверено и подтверждено фактами. Вот мы и приехали – проверять и подтверждать.

На длинный, настойчивый звонок в дверь никто не отозвался. Сергей опустил руку, сообщил виновато:

– Не открывают.

– Гм, – Гоша сделал шаг, деликатно оттер его плечом в сторону и еще несколько раз нажал на кнопку. Только потом, словно нехотя, признал: – Похоже, никого нет дома.

Он повернулся, внимательно осмотрел две другие двери, выходящие на площадку – обе были с глазками – и недовольно поморщился.

– Встань левее.

– Ага.

Я быстро заняла требуемое положение. И Ларикова потянула за рукав, поставила так, что вдвоем мы полностью загородили Гошку от возможных наблюдателей. Сергей открыл было рот, собираясь поинтересоваться, что, собственно, мы собираемся делать, но я так страшно шикнула, что он не посмел издать ни звука. Гошка, тем временем, уже работал отмычкой. Я уже упоминала, что мой напарник виртуозно управляется с этим инструментом? Нет? Так поверьте мне на слово, дело обстоит именно так. Не прошло и двух минут, как замок тихо щелкнул и дверь приоткрылась.

– Прошу!

Гошка вошел первым. Я скользнула за ним. Если меня что и задержало немного, так это усилия, которые пришлось приложить, чтобы втащить за собой растерянного, и потому слегка заторможенного, Ларикова.

– Это мы что? – прошептал он, когда я мягко закрыла дверь.

– Это мы незаконно проникли в жилище Татьяны Александровны Кораблевой, – так же тихо объяснила я. – С целью проведения, незаконного же, обыска.

– Но я…

– Вы стойте здесь, – строго приказала я клиенту и даже пальчиком погрозила, для большей убедительности. – Руки в карманы, ни к чему не прислоняться, следов не оставлять. Работаем мы, вы просто стоите и ждете.

Лариков сглотнул, нервно икнул и кивнул два раза. После этого я позволила себе повернуться к нему спиной и последовать за напарником.

– Квартира однокомнатная, – сообщил мне Гоша, как только я миновала крохотную прихожую. – Людей нет. Явных следов борьбы нет. В остальном, – он пожал плечами, – сейчас будем посмотреть.

Я огляделась. На окне, по летнему времени, плотные шторы отсутствуют, но тюль с люрексом, красоты необыкновенной. К таким занавескам нужен просторный бальный зал, а не стандартная двадцатиметровка. Да еще, на мой взгляд, перегруженная мебелью. Судите сами. Одна стена целиком занята диваном, на который небрежно наброшено покрывало, имитирующее мех леопарда, и креслом с такой же накидкой. Вдоль второй выстроились трехстворчатый шкаф с антресолями и трельяж. Пыльная поверхность трельяжа завалена косметическими принадлежностями, а на антресоли сверху, до самого потолка, наложены какие-то коробки. Кроме того, имеется комод, на крышке которого сложена стопка выстиранного, но не выглаженного белья, а у окна – нелепый журнальный столик, темная полированная столешница на трех неустойчивых ножках. В одном углу комнаты – складной стол-книжка, в другом – большой телевизор на трехдверной тумбочке. На столе керамическая ваза с шикарными искусственными лилиями, а на телевизоре – легкая плетеная корзиночка с искусственными же, фиалками. Свободным остается только небольшой участок в центре, на котором раскинулась шкура зебры. На самом деле, это никакая не зебра, а просто раскрашенная корова. Я точно знаю, видела такую же в магазине и уточняла у продавщицы.

Следов борьбы, или поспешных сборов, действительно, нет. Я снова взглянула на журнальный столик. Печальное зрелище. Явно, что на него неделями, месяцами, а может и годами, складывали то, что надо бы, при случае, разобрать и поставить на место. Или выкинуть. Журналы, листочки с номерами телефонов, сломанная расческа, визитные карточки, рекламные листовки, фен, чеки из магазинов, мелкие пестрые коробочки, оберточная бумага, пустые сигаретные пачки и еще много-много всякого. Если бы в комнате завязалась любая, пусть самая скоротечная потасовка, этот столик непременно опрокинулся бы и завалил мусором всю комнату. Точнее, все свободное место в комнате.

– А можно мне войти? – раздался неуверенный голос Ларикова. – Мне здесь, в коридоре, как-то не по себе. Я бы лучше с вами.

– Можно, – разрешил Гоша. Подождал, пока наш бледный клиент не замаячил на пороге, и огорошил вопросом: – Осмотрись внимательно, не кажется ли тебе в этой комнате что-нибудь необычным? Нет ли здесь предметов, которые ты раньше не замечал? И наоборот, не пропало ли что-нибудь?

Лариков старательно покрутил головой. Прошел в комнату и еще раз добросовестно осмотрелся.

– Вроде все в порядке, – наконец сделал он вывод. – Я, правда, был здесь всего пару раз, но, кажется, все на месте и ничего лишнего.

– Ладно. Тогда давай, по отработанной схеме, снова на диван. А мы здесь немного осмотримся. Ритка, доставай перчатки!

Я послушно достала из сумочки два комплекта резиновых перчаток, одну пару протянула напарнику. И не надо удивляться, что они у меня всегда с собой, это элементарная предусмотрительность. Неизвестно ведь, когда придется, скажем так, не совсем законный, обыск делать. Не оставлять же везде, где мы с Гошей побывали, отпечатки пальцев. Мы натянули перчатки и принялись за дело – Гошка начал проверку шкафов, а я взялась разбирать завалы на журнальном столике.

Обыск в квартире Татьяны Кораблевой занял больше часа. Я аккуратно переписала все, встретившиеся мне на разрозненных бумажках, номера телефонов и фамилии, но вряд ли среди этого мусора было жемчужное зерно.

Гошка взглянул на результат моих трудов:

– Вот Ниночка обрадуется.

– Если выяснит адрес Валика, то ей, может и не придется все это, – я взмахнула своими записями, – проверять.

– Вы думаете, Игорь там? – встрепенулся Сергей. – У Таниного брата?

– Было бы логично, – пожала плечами я. – Не по подружкам же ей, с чужим ребенком, прятаться.

– Еще можно взять билеты, например, на поезд до Владивостока, и на неделю обеспечить себе полную безопасность, – любезно добавил Гоша. – Никто не найдет. Но такой вариант несколько ограничивает свободу маневра. Так что, я бы тоже поставил на братика.

– Да-да, конечно, я понимаю.

Лариков сидел, понурившись, тихий и несчастный. Настолько тихий и несчастный, что я обратила на это внимание и попробовала его подбодрить.

– Не надо так переживать, Сергей. Наверняка, это не настоящее похищение, а глупая самодеятельность вашей подруги.

– Это вы так деликатно намекаете, что моя попытка спрятать Игоря, тоже была глупой самодеятельностью? – Лариков не развеселился, но, по крайней мере, выражение его лица стало не таким похоронным.

– Ну-у… скажем так, особо мудрым ваше поведение не назовешь – мне не хотелось его обижать, поэтому я, как могла, смягчила формулировку.

– Стоит ли из-за этого расстраиваться? – Гоша тоже решил поучаствовать в сеансе терапии, на мгновение вынырнул из шкафа и подал реплику. – В конце концов, все мы время от времени, совершаем ошибки.

– Да, конечно, – Сергей сделал короткий, нетерпеливый жест ладонью, словно отмахнулся от крайне назойливой мухи. – Не переживайте из-за прошлого, не пилите опилки, и все такое прочее. Я читал Карнеги. Я о другом думаю. Я не могу понять, почему Игорь… как он ушел с Таней? Добровольно?

– Не понял, – Гоша закрыл дверцу шкафа и повернулся к клиенту. – Ты о чем?

– О сыне. Понимаешь, я ведь ему все растолковал. Что он посидит тихонько с тетей Таней, а я представлю это, как похищение. И так мы спасем бизнес от Елены.

– Он согласился? – спросила я.

– А почему нет? Ему эта идея очень даже понравилась. Игорь всегда недолюбливал Лену, как-то не сошлись они, сразу. И он тоже считает, что Лена не имеет никакого права на наши деньги. А еще, Игорь пошутил, что ему, за работу, доля полагается.

– Остроумный мальчик, – нейтрально заметил Гоша.

– Да. Мы посмеялись, конечно, и больше к этому вопросу не возвращались. Но теперь я думаю… почему он ушел с Таней? Не позвонил мне, не предупредил? Знает ведь, что я буду волноваться.

– То есть ты боишься, что твоя подружка разговоры о причитающейся ему доле не перевела в шутку, а предложила парню вполне конкретную, убедительную сумму? Купила, чтобы он помогал ей, а не тебе?

– Я не боюсь! Игорь не стал бы делать ничего подобного! В конце концов, он мой сын и я… – голос Ларикова сорвался. Он помолчал и закончил тихо, почти шепотом: – Я не боюсь. Но я не понимаю, почему он ушел? Почему он мне не звонит?

Я положила на стол склеившуюся стопку накладных на моющие средства (кто бы объяснил, что эти замусоленные бумажки делали у Кораблевой дома, в куче бумажного мусора, когда их законное место – в бухгалтерии) и деликатно кашлянула.

– Мне кажется, вы напрасно себя изводите. Кораблевой не было нужды подкупать вашего сына. Не забывайте, она взрослая женщина, а Игорь – всего лишь мальчик, причем мальчик, который ей доверяет. Татьяна легко могла его обмануть. Сказала, например, что у вас возникли сложности и им необходимо срочно перебраться в другое место. И звонить вам сейчас нельзя, потому что Елена строит какие-то очень хитрые козни и неосторожный звонок может провалить все дело. Если она ему что-то подобное наплела, Игорь вполне мог поверить.

– Вы так думаете? – слегка оживился Лариков. И перевел взгляд на Гошу: – Ты тоже думаешь, что она его обманула?

– А почему нет? Вполне логичный ход. У Игоря нет причин ей не доверять, значит, если твоя Татьяна сумела состряпать более или менее убедительную историю, то он отправился с ней, абсолютно уверенный, что выполняет твои распоряжения.

Мы еще немного порассуждали на эту тему, чтобы окончательно успокоить клиента и внушить ему уверенность, что Игорь не собирался предавать и грабить родного отца, а вся ответственность за его исчезновение лежит на Татьяне Кораблевой. Сергею стало заметно легче и настроение его улучшилось. К сожалению, это оказалось единственным нашим достижением. Мы осмотрели всю квартиру и не нашли ничего, что помогло бы нам предположить, где сейчас прячется Татьяна.

– Отрицательный результат – тоже результат! – жизнерадостно сообщил Гоша, снимая перчатки. – Серега, поднимайся с дивана. Поехали.

В офис мы вернулись около трех часов. Гоша с Лариковым, не задерживаясь, прошли в кабинет Баринова, а я притормозила на мгновение около Ниночки – сдала ей листок со своими записями. Гоша очень коротко, без подробностей доложил Баринову о наших действиях и о выводах, которые мы сделали. Шеф кивнул и обратился к Ларикову, уже устроившемуся в кресле.

– Вы как, в состоянии вести беседу?

– Да. Знаете, когда Гоша сказал, что Игорь сейчас, скорее всего у Тани, мне сразу стало легче. Хотя я не понимаю, как она могла, зачем? Но Таня хорошая женщина, с ней Игорь в безопасности.

– Кхм, – Баринов кашлянул. Мне показалось, что он не разделяет Гошиного оптимизма. Но и пугать клиента, снова загоняя его в истерику, шеф не посчитал нужным. Ограничился этим неопределенным звуком и перешел к делу.

– Тогда, давайте, прежде всего, определим наши взаимоотношения.

Мы с Гошей немедленно встали и вышли в приемную, плотно закрыв за собой дверь. Как однажды высказался тот же Гошка, подписание договора – процесс интимный, двоих вполне достаточно. Сформулировано, на мой взгляд, несколько грубовато, но точно.

На этот раз, Сан Сергеич пришел к соглашению с клиентом в рекордно короткий срок, мы не успели даже перекинуться с Ниночкой парой слов. Похоже, Лариков просто подмахнул, не читая, предложенный ему документ, и нас с Гошкой снова призвали в кабинет.

– Я бы хотел знать, с чего началась вся эта история, – обратился к клиенту шеф. – То, что первоначально похищение ребенка инсценировано вами, это мы поняли еще два дня назад. Но зачем вам все это было нужно?

– Разве непонятно? – неохотно ответил Сергей. – Из-за денег.

– Сергей Аркадьевич, – мягко заговорил Баринов, – мне бы не хотелось вытягивать из вас каждое слово. Поймите, чем более ясно мы будем представлять общую картину, тем более эффективно мы сумеем действовать. Итак, повторяю, зачем вам понадобилась эта инсценировка?

– Ох, – Лариков нервно потер щеки. – Это было… это можно рассматривать, как шутку. В общем, когда идея пришла мне в голову, она показалась мне очень хорошей. Понимаете, если рассказывать с самого начала, моя жена… то есть, моя мама, в целом, конечно, права… дело в том, что мой отец всегда…

Он шумно перевел дыхание и замолчал. Мы тоже молчали.

– Извините. Я понимаю, что со стороны это выглядит смешно – взрослый мужчина и такие нелепые… Но поверьте, мой отец, действительно, был очень сильный человек. И я уважал его, правда! И любил, и гордился им! И… и, как-то так всегда выходило, что я слушался его. Понимаете, он всегда был прав, всегда знал, что надо делать и как. А мама, она всегда была рядом с отцом и тоже всегда была права. Но она не такой сильный человек. И когда папа умер… в общем, мне показалось, что я теперь сам… сам могу все решать. Мама была против моей женитьбы, плакала, говорила, что отец никогда, никогда бы этого не позволил. Но я, все равно, сделал по-своему. Понимаете, я даже не могу сказать, что как-то особенно сильно был влюблен. Лена очень красивая, умная, и вообще такая… стильная. Она умеет произвести впечатление, и на меня тогда… произвела. Я не знаю, как это объяснить: я не был в нее влюблен, но я чувствовал, что мне надо на ней жениться. Не потому, что она этого хотела, нет, я сам хотел! Понимаете, было такое ощущение, что если я послушаюсь маму, то все, это будет навсегда. Словно смерть папы дала мне единственный шанс стать независимым! И я женился на Лене.