Текст книги "Эпоха мобильных телефонов"

– Откуда, – голос его тоже дрожал, – откуда у тебя телефон Игоря?

Рядом со мной шумно выдохнул Гошка. Тут же заботливо спросил:

– Драться не будем? Будем вести себя прилично?

Разумеется, он спрашивал не у меня, а у Елены.

– Не будем, – сквозь зубы процедила она. – Пустите.

– Глупости делать не советую, – предупредил Гошка, убирая руки.

– Откуда у тебя телефон Игоря?! – голос Сергея постепенно набирал силу.

Елена раздраженно повела плечами и вернулась на диван. Села, поджав ноги и растирая запястья с красными следами от Гошиных пальцев. Только тогда, зло посмотрела на мужа:

– А ты что, действительно, считал, что я дам себя ограбить? Не для того я за тебя замуж выходила, чтобы потом нищей остаться.

– Да ты не просто нищей… да я тебя в тюрьму засажу! – сорвался Лариков. – Где Игорь?

– Ой-ой-ой, как я испугалась. Только попробуй на меня бочку накатить, еще посмотрим, кому хуже будет. Не забывай, мне про твою черную бухгалтерию все известно. Да и с мальчишкой тоже, кто первый начал?

– Где мой сын! – Сергей двинулся к жене с таким выражением лица, что Гошка счел за лучшее придержать его за плечи.

– Погоди, Серега, погоди. Сейчас разберемся, сейчас она нам все скажет, – и обернулся к Елене: – А вы мадам, кончайте Ваньку валять. Свернет вам супруг шею сгоряча, кому от этого лучше будет? Его, конечно, посадят, но вы-то этому уже не порадуетесь. Афера ваша все равно накрылась медным тазом, денег за мальчишку вам не видать, так зачем усугублять?

– Афера накрылась медным тазом, – медленно повторила Елена.

– Ну! – обрадовался Гошка. – Ваша задача теперь – сделать вид, что все это была семейная шутка, не самая умная, но шутка. И тогда – никаких последствий, никакого преследования по закону. Так ведь, Серега? Мы ведь не будем вмешивать государственные органы в ваши семейные дела?

– Не будем, – скрипнув зубами, согласился Сергей.

– Вот видите! – просиял Гоша. – Вы к нам с пониманием, и мы к вам с уважением. Очень даже все хорошо складывается. Так, где сейчас Кораблева с мальчиком?

– Не знаю, – по-прежнему, медленно, произнесла Елена.

Мне пришлось придти на помощь Гошке, так бешено рванулся к жене Сергей. Хриплым от напряжения голосом, я упрекнула Елену:

– Ну что вы уперлись? Глупее ничего придумать не можете?

– Я, действительно, не знаю. Таня уехала с квартиры, которую снимает Сергей, – по губам ее скользнула брезгливая улыбка. Елена посмотрела в потолок, подумала немного и добавила: – Кажется, к какому-то родственнику.

– Валик! – тут же вспомнила я, и Гоша согласно кивнул.

– Надо проверить. Серега, ты как? Имей в виду, нам или работать, или тебя за руки держать. Можно тебя отпускать? Супругу убивать не кинешься?

– Не кинусь, – сквозь зубы прошипел Лариков. – Отпускайте.

Он демонстративно засунул руки в карманы и отошел к окну – на максимально возможное расстояние от дивана и расположившейся на нем Елены.

Я пристроилась около клиента – так, на всякий случай, а Гошка достал сотовый.

– Ниночка, ты нашла что-нибудь, по брату Кораблевой? Да ты что! Ну, молодец! Да, конечно, диктуй, – одной рукой он держал телефон, а другую вытянул в мою сторону и выразительно защелкал пальцами. Пришлось отвернуться от Ларикова. Я подала Гоше блокнот, который извлекла из кармана его собственной рубашки, и ручку. – Ага, записываю. Так… улица Чайковского… так… понятно. Ты, как всегда, великолепна! Никакого подхалимажа, чистая и святая правда! Что? Да, сейчас и поедем. Наверняка мальчишка там.

Гоша закончил разговор и убрал телефон. Подмигнул Ларикову:

– Адресок имеется. Есть предложение закончить этот цирк с внутрисемейными похищениями. Таскаете пацана с места на место, как мешок с картошкой. Каникулы скоро закончатся, а он у вас все под домашним арестом.

Сергей, не взглянув в сторону своей машины, нырнул в наш «москвич», едва не опередив Гошку. Зачем с нами увязалась Елена, с фантастической скоростью сменившая халат на элегантный брючный костюм, я не поняла. Но, поскольку напарник промолчал, тоже не стала возражать. Правда, догнала нас госпожа Ларикова, в последний момент, я даже мотор успела завести.

По дороге, Гошка делился с нами сведениями, полученными от Ниночки.

– Валерий Александрович Кораблев старше своей сестры, Татьяны, на шесть лет. Живет отдельно, в свое время они с сестрой разменяли родительскую квартиру, и каждый получил однокомнатную. Образование среднее, постоянной работы нет. Крутится около рынков, сшибает рублики на разгрузке-погрузке. Профессия, как таковая отсутствует. Да она ему и не очень-то нужна. Мужик привык злоупотреблять алкоголем, а как только злоупотребит, становится драчлив не в меру. Так что у него уже три ходки за хулиганство и пьяные драки.

– Татьяна совсем с ума сошла, – пробормотал Сергей. – Привести Игоря к алкашу? Нашла где с ребенком прятаться!

Я тоже покачала головой. Оказывается, вот чего нам не хватало до полного счастья – пьяной драки! Конечно, каким бы мордоворотом этот грузчик не оказался, мы с Гошей справимся, тут сомнений нет. Но все равно, неприятно.

Лампочки в подъезде не горели, поэтому Гошка достал маленький «штурманский» фонарик и подсвечивал нам под ноги. Кстати, вот она, хваленая мужская логика в действии! Шариковая ручка у Гошки ни в один карман не влезает, торчит, мешает, а для фонарика место нашлось. Впрочем, на темной лестнице, я только порадовалась предусмотрительности напарника. Сама я, не догадалась в сумку фонарь бросить.

На четвертом этаже Гошка остановился перед обшарпанной дверью, осветил тонким лучиком номер квартиры.

– Нам сюда, – и нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась сразу, вот только человека, который стоял перед нами в светлом прямоугольнике, ни один из нас увидеть не ожидал. Я бы, конечно, предпочла незнакомого мне пока, мальчика Игоря, или, так же незнакомую, Татьяну Кораблеву. Да что там, сейчас я согласилась бы даже на незнакомого пьяного грузчика-рецидивиста! Увы. Человек, который открыл дверь, и мне и Гошке был прекрасно известен. Андрей Сальников – он работает в милиции и, сам по себе, мне даже нравится. Нехорошо другое. Андрей входит в состав группы Евгения Васильевича Сухарева. А вот Евгений Васильевич мне не нравится, ни капельки!

Не потому, что он со мною груб или хотя бы невежлив – как раз со мной Сухарев держится вполне прилично и даже доброжелательно. Но меня не может не раздражать то, как он обращается с Гошкой. Да, я сама порой готова запустить в напарника предметом поувесистее, но Сухарев… он до того старательно и демонстративно игнорирует Гошку, что лишний раз в сторону голову не повернет! А уж прямой разговор – это вовсе исключено. Все вопросы задаются только через третьих лиц. Ответы получаются с их же помощью. Что между ними, между Сухаревым и Гошкой, произошло, и почему они себя так ведут, я понятия не имею. Когда я спросила у Сан Сергеича, он со мной на эту тему даже разговаривать не стал, послал к Гошке. Дескать, я чужие дела обсуждать не приучен, если тебе про Гошу что-то интересно, то у него и спрашивай. А Гошка послал меня… нет, надо признать, что послал он меня не совсем уж грубо откровенно, но конечный результат был тот же самый – ноль информации. Напарник хмуро заявил, что у них с Сухаревым нормальные деловые отношения и закрыл тему.

В общем, главное вы поняли: увидев Андрея, я не обрадовалась. А уж когда до меня дошло, что именно, означает появление в этой квартире группы с Евгением Васильевичем во главе, мне стало совсем худо. Потому, что группа майора Сухарева мелкими кражами и бытовым хулиганством не занимается. А вот убийствами…

– Ба! – удивился Андрей. – Ребята, вы откуда?

На мгновение, у меня мелькнула шальная надежда, что он оказался здесь случайно. Милицейской машины я во дворе, кажется, не видела. Мало ли, может он приятель Татьяны? Или ее братца-алкоголика? Или вообще, сосед? Бывают же в жизни глупые, нелепые совпадения!

Увы. Андрей обернулся и крикнул в комнату:

– Евгений Васильевич! Тут Брынь и Рощина пришли!

Сергея и Елену, он то ли не заметил в темноте, то ли не обратил на них внимания. Гошка сориентировался мгновенно. Он отступил на шаг и зашипел маячившим за нашими спинами Лариковым:

– В машину, быстро! Сидеть, не шевелиться и ждать нас!

После чего, подтолкнул меня вперед, так что я едва не споткнулась о порог, шагнул следом и с треском захлопнул за собой дверь.

– Привет, привет! Мы-то по мелкому клиентскому делу забежали, а вот вас каким ветром?

В дверь замолотили тяжелые кулаки.

– Гоша, подожди! – завопил Лариков. – Гоша открой! Гоша, там же Игорь, пусти меня!

– По мелкому, значит, – усмехнулся Сальников. – По клиентскому. Похоже, не умеете вы себе клиентов выбирать.

– Ты не в курсе, Андрей, – поморщилась я. – Клиентов не выбирают, они сами приходят. Так что вы здесь делаете?

– Рита! Гоша! Да откройте же вы! – продолжал голосить Сергей. Похоже, он уже не кулаками стучал, а бился о дверь всем телом.

– Тьфу! – сплюнул Гошка. – Знаешь, Андрюха, что я тебе скажу? В основном, наши клиенты – люди хорошие. Но почему-то, очень глупые.

– Можно подумать, среди наших клиентов дураков недостача, – подмигнул Сальников. И дружелюбно посоветовал: – Ты дверь-то отопри. Иначе высадит.

– А я о чем? Сила есть, ума не надо.

Гошка, прислушался к буйству Ларикова и расчетливо распахнул дверь именно в тот момент, когда Сергей снова навалился на нее. Возможно, с разбега. По крайней мере, мне так показалось – судя по скорости, с которой он влетел в коридор и по силе, с которой врезался в меня. Я честно пыталась удержаться на ногах, но споткнулась о какой-то башмак и упала. Лариков рухнул на меня сверху. Андрей благоразумно попятился – если бы он сделал попытку поддержать нас, то сейчас на полу копошилось бы три человека, а не два. Кое-как мы с Сергеем расцепились (при этом, я чувствительно саданула его локтем в живот. Не по вредности характера, а в воспитательных целях – чтобы не сбивал с ног беззащитных женщин) и встали. Я оттолкнула Ларикова, который продолжал за меня цепляться и начала отряхивать джинсы, а Сергей схватил за рукав Гошку:

– Почему ты меня не пускал? Что с Игорем? Где он?

– Да подожди ты, – отмахнулся Гоша. – Я сам пока ничего не знаю. И не понимаю. Андрей, скажи, что происходит?

– Что здесь происходит? – словно скрипучее эхо прозвучало в ответ.

Я оставила в покое джинсы и выпрямилась.

– Здравствуйте, Евгений Васильевич.

Гошка тоже поздоровался, судя по направлению взгляда, с тусклой лампочкой на потолке.

– Добрый день, – ответил Сухарев, неопределенно глядя в пространство между мной и Гошей. – Так в чем дело? Почему такой грохот?

– Э-э… – поскольку напарник отвечать не собирался, быстро-быстро шевелить мозгами пришлось мне. Не самое простое, кстати, дело: сразу после знакомства с Евгением Васильевичем, я заметила, что в его присутствии теряю девяносто процентов сообразительности. Просто, как кролик перед удавом, честное слово! – Я тут споткнулась немного…

– Где мой сын? – рванулся вперед Сергей.

Редкий случай: Сухарев растерялся.

– Сын? – он с недоумением переводил взгляд с Ларикова на меня. – Какой сын?

– Мальчик, – я облизнула внезапно пересохшие губы. – Он должен быть здесь. Мы приехали за ним.

– Ничего не понимаю. Заходите, – Евгений Васильевич посторонился, пропуская нас в комнату.

– Это наш клиент, Сергей Аркадьевич Лариков, – торопливо затараторила я. – И его жена, – я невежливо показала пальцем на Елену. Я не видела, когда она проскользнула в коридор, но представить ее Сухареву посчитала необходимым.

В маленькой комнате было грязно. Пахло сигаретным дымом, старыми носками и перегаром. Кроме того, было тесно – сам Сухарев, двое ребят из его группы, Костя и Паша, да еще у стены всхлипывал невзрачный, тощий мужичонка – я бы приняла его за подростка, если бы не трехдневная неопрятная щетина. Плюс мы с Гошей, плюс Лариковы… Андрей не стал выходить из коридора, но все равно, свободного пространства в комнате совсем не осталось.

– Сергей Аркадьевич ищет сына, Игоря, – продолжала я, – и свою сотрудницу, Татьяну Александровну Кораблеву. Они должны быть вместе, в этой квартире и мы…

Не договорив, я взвизгнула.

– Похоже, Татьяну Александровну Кораблеву мы нашли, – кисло произнес Гоша.

– Что? – Лариков рванулся вперед и даже сумел отпихнуть меня в сторону, но Гоша придержал его за плечи:

– Не наступи.

На полу, уткнувшись лицом в грязный пол и неловко подвернув правую руку, лежала женщина. Лица ее нам не было видно, только затылок. Почему-то, на ней не было платья, только трусики и лифчик. Уже по позе женщины все было ясно, но я, наверное, от шока, спросила:

– Она жива?

– Шутишь? – удивился Паша, щедро засыпавший порошком для снятия отпечатков пальцев все открытые поверхности. – Что тогда мы здесь, по-твоему, делаем?

– Таня? – голос Сергея сорвался. – Но… как? Кто? Зачем?

– Нет! – одновременно с ним взвизгнула Елена. – Это невозможно!

Сухарев посмотрел на нее скучным взглядом.

– Да почему же невозможно? Что она, по-вашему, заговоренная была? Все возможно. А вы, как я понимаю, знакомы с гражданкой Кораблевой? Опознать ее сможете?

Елена побледнела и отчаянно затрясла головой.

– Тогда, может, вы? – обратился Евгений Васильевич к Ларикову.

– Я смогу, – неуверенно ответил он и попятился.

– Тогда вот сюда, пройдите, пожалуйста.

Евгений Васильевич указал, куда именно нужно пройти. Сергей послушно сделал три коротеньких шажка и замер, стараясь не смотреть вниз. Сухарев присел и осторожно приподнял голову Кораблевой, отвел в сторону длинные темные волосы.

– Теперь наклонитесь и посмотрите.

Выполнить это указание Ларикову было гораздо труднее. То есть, наклониться-то, он наклонился, но вот заставить себя открыть крепко зажмуренные глаза, смог не сразу. Наконец, Сергей справился с собой и посмотрел на лицо женщины. Губы его затряслись.

– Боже мой… боже мой… боже мой…

– Вы подтверждаете, что это Татьяна Александровна Кораблева?

– А? – Сергей выпрямился и потер лоб. – Да, это она. Боже мой…

Я поежилась. Конечно, за время работы в «Шиповнике», мне приходилось видеть трупы чаще, чем за все предыдущие двадцать пять лет жизни, и я не то, чтобы привыкла, но перестала реагировать остро. Да, я старалась не опускать глаза вниз, чтобы не видеть неподвижное тело, но голова у меня не кружилась, и не казалось, что весь мир залит кровью. Можно сказать, что сейчас я была сосредоточена и деловита. И даже в состоянии думать. И делать выводы. Вот, например, насчет крови. Может, мир потому не кажется залитым кровью, что ее вообще не видно? Крови, я имею в виду. Вы меня понимаете? Лежит на полу тело убитой женщины, крови нет. Странно. Кораблеву что, отравили? И почему она без платья?

В этот момент, Гошка, очевидно, усомнился в моей деловитости. Он чувствительно ущипнул меня и прошипел:

– Не спи.

Я вздрогнула и, по школьному, подняла правую руку.

– Евгений Васильевич, а как ее убили?

– Задушили, – почти любезно пояснил Сухарев. Я уже упоминала, что ко мне он относится неплохо и всячески подчеркивает это. Особенно, когда Гоша рядом. – Сначала ее оглушили сильным ударом в висок, а потом задушили.

– Задушили, – сипло повторила Ларикова и поднесла ладонь к горлу. Бледность ее уже отдавала синевой. Елена перевела взгляд на Пашу, который в разговоры не вступал, а занимался отпечатками пальцев, несколько секунд тупо смотрела на него, потом покачнулась, зацепила рукой стенку, громко всхлипнула, снова качнулась, попыталась опереться на стол, неловко схватилась за лежащую на краю дамскую сумочку, не удержалась и сползла на пол.

– Ну что такое, – Сухарев шагнул вперед, подхватил ее подмышки и потянул вверх. – Костя, помоги. Видишь ведь, плохо женщине.

Костя и, частично очнувшийся от потрясения, Лариков перехватили у него Елену и приподняли над полом. Она обвисла в их руках, словно тряпичная кукла. Сергей растерянно оглянулся, спросил, почему-то у меня:

– Куда ее теперь?

Я пожала плечами – комната Валика Кораблева не была приспособлена для дам, склонных к обморокам.

– На кровать, наверное.

Кровать представляла собой крайне убогое и неопрятное сооружение, но не держать же им Елену на руках, пока она не очнется.

Нам с Гошей пришлось прижаться к стене, чтобы Костя с Сергеем смогли развернуться и подтащить Елену к кровати. Они опустили женщину на грязную простыню – покрывало отсутствовало – и Костя проворчал:

– Тяжелая какая. А на вид не скажешь.

Сергей только вздохнул, а Сухарев напомнил:

– Без сознания человек всегда тяжелее.

В его голосе, неожиданно для меня, прозвучало почти человеческое участие. А вот Паша, парень, насколько я его знаю, славный, наоборот, заметил раздраженно:

– Что за народ эти бабы? Падаешь ты в обморок, ну и падай себе аккуратно, не маши крыльями, как курица, не цепляй все подряд! Ведь все вокруг залапала, до чего только дотянуться сумела! Ритка, ты хоть за руками следишь?

– Обижаешь, – я нервно взглянула на свои ладони. – Моих пальчиков ты здесь не найдешь.

Гоша принес с кухни стакан воды и начал брызгать на Елену. Отвлекся от этого он только на одно мгновение, бросил на меня сердитый взгляд и скроил самую зверскую физиономию. Дескать, кончай болтать, работай!

Вот еще, почему я не люблю, когда судьба сталкивает нас с майором Сухаревым. В любом другом случае, Гошка прекрасно сам бы задал все вопросы, но сейчас это могла сделать только я. Нормальные деловые отношения, ага.

– Евгений Васильевич, а кто милицию вызвал?

– Вот этот господин, – Сухарев сегодня был просто на редкость доброжелателен и склонен к сотрудничеству. Он кивнул в сторону плачущего мужичка и добавил: – Сам убил, сам и в милицию позвонил.

– Не убивал я! – взвыл мужичок. – Да разве б я на сестру руку поднял? Да мы с Танькой за всю жизнь и не поругались ни разу! Да у меня может, никого кроме нее и в жизни-то не было! Да я сам за нее любому… – не договорив, он зарыдал.

Я смотрела на него почти с изумлением. Это брат Кораблевой? Валик? Четырежды судимый грузчик-алкоголик, встречи с которым я, в глубине души немного опасалась, выглядел не опаснее бродячего котенка. Но, Сухарев говорит, что это именно он убил Татьяну. А то, что Кораблев сейчас в истерике бьется, так алкоголик ведь, как ему верить? С другой стороны, Евгению Васильевичу случалось и ошибаться. Он, вообще, склонен к излишней прямолинейности – кто ближе всех к трупу оказался, тот и убийца. Господи, я же про самое главное забыла, про мальчика! Где ребенок? В отчаянии, я оглянулась на Гошку. Хмурый напарник деловито поливал водой Ларикову. Лицо и волосы женщины уже были совсем мокрыми, но в сознание она пока не пришла.

– А Игорь? – Сергей тоже вспомнил о сыне. – Где же он?

– Мы никого не видели, – покачал головой Сухарев и обернулся к брату Татьяны: – Был мальчик?

– Не было никакого мальчика, – Валик торопливо, по-детски, вытер слезы ладонями. – Танька одна пришла.

– Как это, одна? – Лариков схватился за сердце. – Игорь с ней был! Где он сейчас?

– Да откуда я знаю? Говорю же, не видел никого, – Валик опасливо посмотрел на Сергея. – То есть, она сказала, что ей квартира нужна, на время. Но только это, больше ничего. И велела мне ехать в деревню, у нас там тетка живет. Я и ушел.

– Возможно, Кораблева не хотела, чтобы он Игоря видел? – негромко предположила я. Ни к кому, конкретно, не обращаясь, просто высказалась в пространство. – Чтобы на лишние вопросы не отвечать. Поднялась одна, выставила брата, а Игорь потом уже подошел?

– Возможно, – согласился Гоша, сосредоточенно разглядывая Елену. Ей же и объяснил: – Рассказывать, значит, делиться, а так – он никого не видел, ничего не знает.

– Да я так и говорю! – встрепенулся замухрышка. – Никого я не видел и ничего не знаю! Да я, вообще, только вышел со двора, сразу приятеля встретил… Танька мне денег дала, и на билеты, и тетке на гостинцы… вот мы с приятелем и посидели маненько, совсем по чуть-чуть. Потом добавили. А потом, я подумал, что Танька мало дала… квартира-то моя. И раз она Таньке нужна, пусть платит, у нее деньги есть. А что, в стране инфляция! Только, когда я пришел, Танька уже лежала тут… а про пацана я ничего не знаю. Не было его!

– Где же Игорь? – Сергей продолжал мять рубашку на груди. – Куда он делся?

– Да чего ты ко мне пристал?! – неожиданно обиделся Валик. – У меня сестра тут, лежит, не дышит, а он пристает!

– Гражданин Кораблев утверждает, что, обнаружив труп сестры, немедленно позвонил в милицию, – Сухарев обращался непосредственно ко мне. – Звонок зарегистрирован в пятнадцать пятнадцать.

Гошка отвлекся от Елены и негромко спросил у меня:

– Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?

Я вздохнула и выразительно уставилась на Сухарева:

– Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?

– Кроме одежды? В сумочке кошелька нет и телефона, – ответил Евгений Васильевич, строго выдерживая направление взгляда – на меня.

Из коридора донесся короткий смешок Андрея. Костя с Пашей удивленно переглянулись, а Лариков, разворачивающегося перед ним представления, просто не заметил.

Сухарев повернулся к Кораблеву и язвительно уточнил:

– Не подскажете, куда все это пропало? Или у вашей сестры не было сотового телефона?

– Ну, был! А только я не знаю, куда девался, я не брал! Да что ж я, нелюдь какой, родную сестру грабить! Ну, смотрите, ну обыскивайте меня, ну!

Он рванул на груди грязную майку, очевидно желая ее порвать. Майка оказалась крепкой, и тогда Кораблев задрал ее, демонстрируя впалый живот и тощую грудь.

– Обыскивайте! – выкрикнул он.

– Охота была вшей собирать, – недовольно проворчал Костя. – Завязывай со стриптизом, Тарзан!

– Костя, – негромко окликнула я, – а вы за батареей смотрели?

– Чего? – встрепенулся Кораблев. – Ты чего несешь? Ты чего лезешь, не в свое дело? Кто тебя спрашивает?

– Костя, проверь, – Сухарев указал на старую «гармошку» под окном, облезлую и покрытую пятнами ржавчины, проступающей из-под краски.

Кораблев, не сводя воспаленных глаз с Кости, снова затеребил свою многострадальную майку.

Костя подошел к стене, пнул пустую бутылку, присел на корточки. Оглянулся на меня и сообщил:

– Пакет какой-то видно.

– Ну, так доставай, – скомандовал Евгений Васильевич.

– Неудобно. Зацепить бы чем-нибудь, – Костя поискал взглядом подходящий предмет, потом предложил: – Может, у стула ножку отломать?

– Не имеете права! – живо отреагировал Кораблев. – Нет у вас такого права, имущество портить! Я гражданин!

Костя фыркнул и попробовал дотянуться до пакета пальцами. Пока он возился, я сходила на кухню. Впечатление, которое производило это помещение, я описывать не буду, скажу только, что вилку я там нашла.

Вернулась в комнату и протянула инструмент Косте.

– Спасибо, – обрадовался он и быстро извлек пакет из-за батареи. – Молодец, Рита!

Сухарев молча протянул руку, и Костя передал находку начальнику. Евгений Васильевич заглянул в пакет и повернулся к Кораблеву.

– Ну? И что вы теперь скажете, господин Кораблев?

Господин Кораблев взвыл и замолотил себя кулаками по голове.

– Сотовый телефон, – Сухарев достал из пакета мобильник и продемонстрировал его присутствующим. – И кошелек, – теперь на всеобщее обозрение было представлено темно-малиновое портмоне. – Надо думать, не пустое.

Кораблев вцепился пальцами в жидкие кудри:

– Да это я, чтобы не пропало! Я когда пришел… когда увидел… Танька лежит, а у нее деньги, в сумочке и телефон! А я все равно наследник, все равно это все мне, по закону… А деньги она бы и сама мне дала, она мне никогда не жалела, Танька… Да я ж ее никогда, даже пальцем…

Слезы снова покатились из глаз Кораблева, и Сухарев брезгливо махнул рукой:

– Ладно, ладно, не вой. Все вы пацифисты, пока на бутылку хватает.

– А вещи мальчика? – спросила я уже сама, без Гошиной подсказки. – У него рюкзачок был.

– Да! – встрепенулся Сергей. – Рюкзачок, фирменный! Его нашли?

– Ничего похожего, – покачал головой Сухарев.

– Здесь из фирменных вещей только пустые бутылки, – подал голос Костя. – Не квартира, а филиал помойки.

– А почему на Кораблевой нет платья? – задала я следующий вопрос. – И где оно?

Евгений Васильевич слегка улыбнулся, как сумел, одними губами.

– Нет, Рощина, мы поступим по-другому. Сначала вы объясните мне все толком. Как, вы говорите, фамилия ваших клиентов?

– Лариковы.

Я не стала уточнять, что клиентом является только Сергей Лариков, а Елена, образно выражаясь, находится по другую сторону забора.

– Значит, вы сейчас расскажете мне о проблемах господ Лариковых, объясните, что произошло с их сыном и при чем здесь покойная Кораблева.

– Кто бы мне самой все это объяснил, – тихо вздохнула я. – Смерть Кораблевой, это вообще, ни в какие ворота…

Сухарев пропустил мое бормотание мимо ушей.

– И сразу протокол оформим, чтобы время даром не терять, – спокойно продолжил он. – Паша, зови Андрея. Приведите, наконец, даму в чувство и займитесь Лариковыми. Костя, а ты с Брынем побеседуй, тоже под протокол.

Сосредоточившись на разговоре с Сухаревым, я не обратила внимания, как именно Андрей «оживил» Елену Ларикову. Но сделано это было очень быстро. Вот, только что он подошел к Елене, и тут же она слегка вскрикнула и села на кровати. Беседа «под протокол», тоже не заняла много времени. Посвящать Сухарева во все подробности никому не хотелось, поэтому, не сговариваясь, мы выдали примерно одну и ту же версию. Дескать, Лариков просил Кораблеву побыть пару дней с сыном, а когда позвонил ей, чтобы забрать мальчика, она не отозвалась. Он забеспокоился, стал искать, обратился в детективное агентство. Зачем Татьяна поехала к брату, никто из нас четверых не имеет представления, и все мы потрясены неожиданной смертью женщины. И, конечно, очень волнуемся за мальчика.

Евгений Васильевич потребовал фотографию Игоря. Сергей растерянно зашарил по карманам:

– Где же она? Была же у меня, вот тут, где-то…

Я начала копаться в сумочке, но Гошка опередил нас всех. Естественно, он протянул требуемый снимок мне, а уже я передала его Сухареву.

Он взял фотографию, записал на обороте имя, фамилию и возраст, после чего пообещал, что при опросе соседей его сотрудники обязательно будут уточнять, не видел ли кто пропавшего мальчика.

– Но вообще-то, не думаю, что вам стоит волноваться, – неожиданно печально, почти сочувственно, вздохнул он. – На улице тепло сейчас, погуляет и вернется. Возраст такой, двенадцать лет. В двенадцать их часто на приключения тянет, самостоятельность свою доказывают. А о родителях не думают, двоечники.

Мне показалось, что на мгновение Евгений Васильевич оттаял и даже выглядеть стал, не таким застегнутым на все пуговицы, более, по-человечески. И только неприязненный взгляд, который он бросил на Гошку, напомнил мне, что я майора Сухарева недолюбливаю.

– Если через три дня не объявится, – продолжил Евгений Васильевич, – тогда что ж, приносите заявление. Объявим в розыск.

Лариков в ответ выдавил что-то, отдаленно похожее на благодарность, и мы удалились. Удалились торопливо, но, очень стараясь, чтобы это не слишком походило на бегство.

На улице Гошка первым делом позвонил Баринову и коротко доложил обо всем, что произошло. Потом спросил у меня:

– Ты поведешь?

– Лучше ты, – я отрицательно покачала головой и вытянула перед собой руки. – Видишь, пальцы дрожат.

Гошка кивнул, сел за руль и хмуро посмотрел на Ларикова:

– Мы с Ритой в офис, подумаем, что дальше делать. А ты?

– Я с вами, – Сергей поморщился, словно сглотнул какой-то горький комок. – Лена, ты сама до дома…

– Нет! – не дослушав, она испуганно вцепилась в его рукав. – Я не хочу домой, я со всеми! Я боюсь!

Мне тоже было не по себе. История, начинавшаяся, как фарс, превратилась в трагедию. Татьяна Кораблева убита, Игорь Лариков исчез, и неизвестно, где он сейчас находится. Может, Татьяна поехала к брату одна, а Игоря оставила где-нибудь, подождать, пока закончатся переговоры? Где-нибудь, в спокойном и безопасном месте. Но если у нее было такое место, то зачем связываться с братом-алкоголиком? Как говорит шеф, не кругло получается. А если, действительно, мальчишка отправился погулять? Собственно, почему бы и нет? Он неделю носа из квартиры не высовывал, может, Татьяна сжалилась, отпустила его ненадолго? Нет, вряд ли. Их с Лариковой афера вступила в завершающую фазу, она с Игоря глаз не должна была спускать, пока деньги не получит. Может, мальчик сам сумел улизнуть? Я не знаю, насколько он хитер, но мой опыт говорит, что среди двенадцатилетних мальчишек такие ловкие ребята встречаются – они кого угодно вокруг пальца обведут. Но если он улизнул…

Я осторожно коснулась плеча Сергея:

– А у Игоря ключи от дома есть?

Он посмотрел на меня круглыми глазами, перевел взгляд на Гошку и хрипло скомандовал:

– Домой!

Гоша развернулся через двойную сплошную линию. Хорошо, что на дороге было не так много машин, и его резкий маневр никому не помешал. И хорошо, что гаишников поблизости не оказалось.

Увы, торопились мы напрасно, в квартире никого не было. И в подъезде, и во дворе. То есть, там, конечно, люди были, но Игоря никто из них не видел. Мы снова погрузились в машину и поехали в офис.

Меня уже почти трясло. Есть, конечно, слабый шанс, что Сухарев прав, и мальчишку просто потянуло на подвиги, самостоятельной жизни захотелось попробовать. Тем более что сейчас, действительно, лето, тепло. Но что, если он сейчас в руках у убийцы, если нелепая инсценировка Сергея превратилась в настоящее похищение? Мало того, Игорь мог стать свидетелем убийства, а значит, жизнь его находится в серьезной опасности.

Когда мы вернулись в офис, в кабинете шефа нас ждали горячий кофе и бутерброды – Нина позаботилась. Гошка сразу отдал ей телефон Игоря, и Ниночка ушла к себе, в приемную, колдовать над хитрым аппаратом. А мы подтянулись к столу. Оказывается, я сама не понимала, насколько проголодалась. Судя по скорости, с которой мы начали уничтожать бутерброды, Гошка и Сергей тоже. Только Елена ни к чему не притронулась, даже кофе не отхлебнула. Возможно, впрочем, не потому, что не хотела, а потому, что Баринов вцепился в нее, как только она опустилась на стул.

Елена отвечала на его вопросы, коротко и неохотно, но отвечала. Да, у них с Таней был план получить деньги за Игоря. Почему она считала, что муж обратится за помощью именно к Кораблевой? А к кому же еще? Не девочек же, свиристелок просить помочь! А с Татьяной у него давняя, – тут Елена выразительно усмехнулась, – дружба. Да, Таня сразу согласилась обмануть Сергея, и они договорились, что поделят полученные деньги пополам. А что вы хотите? Кораблева давно работала с Сергеем, прекрасно знала его, и поэтому понимала, что никаких перспектив у нее нет. Что она имеет в виду, под перспективами? А вы сами не знаете? Вы вообще, в какой стране живете? Естественно, Татьяна хотела обеспечить себе спокойную обеспеченную жизнь – в качестве жены или любовницы, Сергея или любого другого мужика, безразлично. Но если уж работать, то руководить каким-нибудь пиар-агентством или быть владелицей модного бутика. На худой конец, можно попробовать себя в шоу-бизнесе, хотя нравы там, хуже, чем в джунглях… нет, почему обязательно самой петь? Петь Таня не умела. Можно и по-другому зарабатывать, менеджером стать или продюсером. Все лучше, чем с утра до вечера на мойке торчать.