Текст книги "Магический круг"

Дашевский различал среди обитателей пятого царства два типа существ – белых и черных. Белых можно уподобить богам или ангелам, хотя этим понятиям соответствуют и совсем другие существа, если рассматривать их в масштабе всего мироздания, а не только его пятого царства. Светлые существа не вампиризируют человеческую энергию. Люди отдают им ее сами, причем, самозабвенно. Избранные ими в невидимом мире боги или ангелы живут лишь в той мере, в которой люди насыщают их жизненностью своих молитв, силой своей веры. Вторые, темные существа, вампиризируют жизненную силу из людей, сплетая хитроумные паутины обмана.

Пятое царство, соответственно, разделено на рай, где обитают светлые существа, и на ад, в котором пребывают бесы и их жертвы. Дашевский подразумевал не космический рай (космического рая не существует), а именно принадлежащий нашей планете невидимый Эдем.

По воззрению профессора, человек после смерти, если он не становится совершенным, попадает в один из трех миров: рай, ад, хаос полного беспамятства. Но затем, рано или поздно, он покидает и эти миры, вновь рождаясь на Земле в теле ребенка или, что бывает реже, на какой-нибудь другой планете.

Таким образом, в пятом царстве обитают жившие раньше на Земле существа (если только они не достигли более высокого состояния), многим из которых вновь предстоит родиться на нашей планете.

Жизнь на Земле Дашевский рассматривал как одну из бесчисленных школ космической эволюции. При этом он подчеркивал, что эта школа состоит из двух отсеков – видимого и невидимого. Другими словами, эволюция человечества на Земле, как и всего живого не ней, может быть понята только во взаимодействии с пятым, невидимым царством природы. Существа, населяющие планету, находятся на разных ступенях духовного развития. Если бы на Земле для человечества был создан рай, то в нем могли бы обитать только люди, достаточно высокоразвитые духовно, в противном случае земной рай был бы быстро разрушен. Люди, не достигшие соответствующего земному раю уровня развития, не смогли бы воплощаться в новые плотные тела, что необходимо им для дальнейшего развития. Земной комфорт для одних был бы достигнут ценой отсутствия возможности эволюции на планете великого множества развоплощенных душ, что противоречило бы замыслу космического разума.

В земном раю можно было бы создать такие условия жизни для недостаточно развитых духовно людей, в которых они могли бы проявлять только положительные черты своей личности. При этом ее отрицательные стороны оказались бы подавленными. Однако для развития человека они требуют не подавления, а преображения, что предполагает их осознание, осмысление. А это невозможно без того, чтобы они не проявились при соответствующих обстоятельствах. Вот почему на протяжении всей человеческой истории одни люди воплощались в условиях, обеспечивающих относительно благоприятное духовное развитие, а другие получали возможность проявлять свои эгоистические страсти, неся на себе в последующих жизнях тяжесть их последствий.

При овладении человечеством ядерной энергией и информационными технологиями, ситуация коренным образом меняется. Земля уже не может быть ареной для воплощения человеческих душ с кипучими эгоистическими страстями. Ведь люди с такими душами, владеющие могущественной техникой, очень быстро уничтожают либо человеческую цивилизацию, отбросив остатки народов Земли в состояние дикости, либо, еще хуже, всю биосферу планеты.

Начало третьего тысячелетия, по убеждению профессора, является переломным. Человечество поставлено перед выбором: превратить планету в школу эволюции достаточно развитых духовно душ; погибнуть или деградировать в экологической катастрофе. Чтобы избрать первый, благоприятный вариант, человечеству необходимо освободиться от воздействия вампиров из пятого царства. Они, в свою очередь, делают все от них зависящее, чтобы не лишиться единственного для них источника жизненной энергии. Даже если под их воздействием погибнет биосфера планеты, и они лишатся в конечном итого жизненной подпитки, то предпочтут насосаться энергии, выделяемой во время планетной катастрофы, чем отступить без боя.

Будучи глубоко верующим в Бога человеком, Дашевский задавался вопросом: почему Бог допускает существование невидимых вампиров? В результате долгих раздумий он пришел к такому выводу: информация не уничтожима. Можно, например, уничтожить все деревья мира, но сам информационный образ дерева не уничтожаем. Информационная сущность невидимых вампиров, как таковая, не может быть уничтожена никем, даже Богом. Если бы невидимые вампиры прекратили получать жизненную энергию от людей, они бы оставались всего-навсего отсеком умозрительной информации, и никому не могли бы наносить вреда. Но все дело в том, что люди по своей воле насыщают вампиров своей жизненной энергией. Более того, отдельные люди сами становятся невидимыми вампирами, достигая в их иерархии высоких чинов. Уничтожить вампиров Бог мог бы только лишив человека свободной воли. Однако, согласно Провидению, именно свободная воля является ключом космической эволюции, теряющей без нее всякий смысл.

Профессор пришел к выводу, что невидимых вампиров человечество должно победить само, но не в чванной самонадеянности, а с помощью Бога, и, прежде всего, путем раскрытия себя для Его благодати и утверждения в своей душе Его Образа. Ведь человек сотворен по Образу и Подобию Бога.

Дашевский опубликовал несколько статей и небольших брошюр, в которых раскрывал методы духовного пробуждения человека. Именно в этом он видел основу для победы над невидимыми вампирами. Эти методы призваны нейтрализовать самый опасный вид вирусов – ментальный. Кроме того, он напряженно работал над поиском препаратов, способных побеждать биологические вирусы.

Если абстрагироваться от всевозможных подробностей, которые могут быть уяснены либо специалистами в соответствующих областях науки, либо людьми, достаточно глубоко погруженными в тайные, эзотерические знания, все сказанное выше исчерпывает ту информацию о поисках и исследованиях профессора, которую удалось получить Брауну при помощи компьютера.

Что касается самого Дашевского, то он таинственным образом исчез два года назад. Несмотря на самое тщательное расследование, ни малейших следов профессора обнаружить не удалось. Какие-либо записи, за исключением заметок и трактатов на духовные и социально-исторические темы, а также уже опубликованных научных статей и других работ, ни в лаборатории, ни в квартире профессора обнаружены не были.

Со знакомыми и друзьями, если тех немногих лиц, с которыми он относительно часто обсуждал интересующие его проблемы, можно так назвать, профессор порвал всякие связи еще за несколько лет до исчезновения. Он умудрился вести жизнь отшельника, обитая в густонаселенном городе.

Мог ли быть Дашевский похищен злоумышленниками? Учитывая характер его исследований, он представлял известный интерес для военных ведомств и спецслужб многих государств, а также для террористов. Однако Союз Спасения организовал на этот случай невидимую охрану профессора, с использованием самой совершенной техники. Маловероятно, чтобы Дашевского могли похитить агенты конкурирующих спецслужб.

Может быть, профессор решил скрыться сам, и это ему удалось сделать незаметно, вопреки бдительности охранявших его агентов? Но в таком случае, за счет каких денег он обеспечил себе существование? Ведь полностью скрыться от глаз общественности можно только уйдя в криминальный мир, где всё продается и покупается за наличные доллары, объявленные во всем мире нелегальными. Зная характер Дашевского, можно смело утверждать, что он бы не опустился в этот мир по своей воле. Все же законопослушные граждане обладают лишь электронные деньгами, осуществляя платежи при помощи пластиковых карточек, принадлежность которых подтверждается всякий раз отпечатками пальцев их владельца.

Со дня создания мировой универсальной системы межбанковских расчетов все, даже самые незначительные платежи, хранятся в компьютерной памяти. Агенты Союза Спасения без труда получили информацию о том, что до момента исчезновения профессора (точное время установлено не было) в течение сравнительно длительного периода он не делал никаких платежей на крупные суммы. Счета профессора в многочисленных банках были взяты под постоянный контроль Союзом Спасения. Если бы профессор захотел в тайне воспользоваться своими деньгами хотя бы один раз, это было бы тут же зафиксировано. Умереть от какой-нибудь болезни Дашевский не мог, так как такой факт был бы вскоре обнаружен, если, конечно, его не лечил бы с преступными наклонностями врач, желающий скрыть следы своего халатного врачевания или действующий по чьему-либо заданию. Но Дашевский отличался таким отменным здоровьем, что за всю свою жизнь ни разу не обращался ни к каким врачам.

Нападение бандитов с целью ограбления, вымогательства, выкупа или чего-либо подобного исключалось, так как Дашевский носил на известном ему одному месте тела микроскопический прибор, прочно прикрепленный при помощи лоскутка искусственной клейкой кожи, полностью имитирующей человеческую. Достаточно ему было надавить на определённую точку тела, а при отсутствии такой возможности (под угрозой оружия заставили поднять руки вверх и т. п.) задержать дыхание на выдохе всего на десять секунд, как сигнал тревоги от прибора личной безопасности был бы уловлен в ближайшем отделении полиции, и менее чем через полминуты патрульный вертолет приземлился бы вблизи от места, из которого исходил бы сигнал прибора. Этот же самый прибор должен был бы подать сигнал тревоги в случае резкого ухудшения самочувствия или наступления состояния клинической смерти. Поэтому заказное убийство, если бы оно имело место, было бы обнаружено.

Куда же все-таки исчез Дашевский? Может быть, его похитили агенты невидимых вампиров, если допустить их существование? Однако Союз Спасения не слишком серьезно относился к убеждениям профессора о существовании пятого царства природы. Во всяком случае, дело профессора Дашевского, как не поддающееся раскрытию, было сдано в архив. Единственное, что осталось на бессрочном контроле, так это банковские счета профессора на случай, если когда-нибудь их хозяин объявится, воспользовавшись одним из них.

III
Нет худа без добра

Едва Браун закончил ознакомление с имеющейся информацией о Дашевском, как его внимание отвлекло какое-то странное, крайне неприятное, жужжание. Его воздействие на нервную систему можно было сравнить с особого рода скрежещущими звуками, весьма болезненно воспринимаемыми человеком, хотя характер самих звуков был совсем другим. Иногда казалось, что одновременно угнетающие и раздражающие нервную систему и психику звуки доносятся не снаружи, а распространяются изнутри мозга.

Вдруг сознание Брауна втянулось в огромную, спиралевидную воронку, состоящую из сплошной боли. Ощущение тела исчезло. И лишь раскручивающаяся по чудовищной спирали боль охватила все существо инспектора. Затем настало забытье.

Браун пришел в себя вдруг, сразу, с удивительно чистой и ясной головой. Он ощущал всепоглощающий холод и мёртвую тишину, причем, в теле не было никакого озноба.

Яркий свет за окном привлек внимание Брауна, и он выглянул наружу, чтобы лучше его разглядеть.

Диск, излучающий лунный свет, стремительно нёсся прямо на него. Браун непроизвольно зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел во дворе дома летающую тарелку серебристого цвета, излучающую из опоясывающей ее окружности разноцветные огни. Внизу тарелки открылся люк и из него вышли четверо. Человекообразные существа, ростом немного более метра, следуя один за другим, направились в подъезд дома. Вскоре один из них появился прямо из двери комнаты, пройдя сквозь неё так, будто она представляла собой не твердое, непроницаемое тело, а была лишь воображаемым предметом, сотканным из одних лишь лучей сознания. За вошедшим последовали остальные.

Браун с заторможенными чувствами, но при удивительно ясном рассудке, внимательно наблюдал за визитёрами. Их очень худые тела облегали серебристого цвета скафандры. Открытыми оставались только бледно-зеленые лица и длинные, тонкие пальцы густого зеленого цвета, которых на каждой руке было по шесть. Больше всего Брауна поразили их неопределенного цвета глаза, узкие как щели, не выражающие никаких эмоций и излучающие непонятную силу, находящуюся во власти рассудка, служащего неведомой цели.

– Вам ничто не угрожает, – отчетливо прозвучали слова внутри мозга инспектора, хотя никто из вошедших не произнес ни звука. Однако сказанные слова звучали внутри Брауна предельно отчетливо, твердо, причем так, будто исходили от визитёра, остановившегося прямо напротив него.

В следующее мгновение визитёры плавно поднялись в воздух и окружили Брауна так, что глаза одного из них оказались прямо напротив его глаз. Другой просверливал своим взглядом его затылок, а двое оставшихся чуть было не прислонили с обоих сторон свои носы к его ушам.

– Следуйте за нами. Мы совершим небольшое путешествие, – прозвучал в мозгу инспектора тот же голос.

Затем зависшие в воздухе по обоим сторонам его туловища существа, взяли его за руки, и Браун почувствовал проходящий через него странный ток, словно его охватили два кольца холодного пламени.

В то же мгновение мысль инспектора заработала с лихорадочной скоростью. Он отчётливо сознавал, как нечто тянуло его к великой тайне, готовой вскоре раскрыться перед ним. В то же время внутренний голос предостерегал его, говоря, что достаточно ему войти внутрь тарелки, как его судьба роковым образом изменится: он станет слепым орудием в руках чуждых не только ему, но и всему человечеству, сил.

– Я не пойду с вами, – проговорил Браун так, будто в нем проснулся до того спавший беспробудным сном человек, совершенно незнакомый и в то же время удивительно ему близкий, потому что это был он сам, но только не погруженный в земные проблемы, а взирающий на них из вечности.

– Оставьте меня в покое! – в тон ему прокричал другой, земной Браун. – Вы не имеете права!

В следующее мгновение он судорожно нажал на кнопку микроприбора личной безопасности, спрятанного на запястье левой руки.

– Мне бы продержаться полминуты, – подумал Браун. – Потом здесь появятся вооруженные до зубов агенты секретной службы.

Визитёры отпустили руки Брауна, и, не спеша, отдалились на несколько шагов. В его мозгу вновь зазвучал уже знакомый ему голос.

– Ваш прибор отключён. Сопротивление напрасно, – донеслось от одного из пришельцев.

– При отключении прибора на контрольном пульте загорается сигнал. В любом случае охрана прибывает немедленно. Только бы продержаться, – подумал Браун.

– На пульте Ваш шифр выглядит в полном порядке. Контролирующие его сотрудники не подозревают, что с Вами происходит нечто необычное. Помощи ждать неоткуда. У Вас выбор только между двумя возможностями: или Вы добровольно следуете за нами, или мы будем вынуждены ввести Вас в бессознательное состояние, и доставить к месту назначения не как пассажира, а как груз. В последнем случае Вы лишите себя возможности наблюдать путешествие, за одно лишь лицезрение которого многие люди, не задумываясь, отдали бы жизнь. Решайте скорее. Великий Гомулус, по чьему приказу мы действуем, не привык долго ждать. Даём Вам одну минуту на размышление, чтобы Вы убедились, что никто не собирается приходить Вам на помощь.

Дарованная минута показалась инспектору целой вечностью. Его натура рвалась к отчаянному, пусть безнадёжному, сопротивлению. Рассудок говорил, что лучше пойти добровольно и в полном сознании наблюдать за развертыванием дальнейших событий. Интуиция говорила ему, что здесь что-то не так.

– Минута истекла. Ваш выбор? Браун молчал и не двигался.

– Мы вынуждены Вас усыпить.

Один из визитёров достал из-за пояса короткую трубку, и стал медленно наводить ее на переносицу инспектору.

Буквально за мгновение до того, как излучение трубки должно было бы пронзить переносицу Брауна, по всему его телу молнией пронесся внутренний ток; биение сердца замерло всего на миг, но этого ему оказалось достаточным, чтобы вырваться из раскручивания событий во времени, управляемых неумолимым жезлом железной необходимости. Браун бросился на пол, одновременно нанеся сильный удар ногой по визитёру, наводившему на него трубку. Было ощущение, что он со всех сил ударил ногой в чугунный столб. От неожиданной резкой боли инспектор застонал, но в следующее мгновение удар прошёл сквозь туловище визитёре, как через пустое место. Боль тут же утихла. Визитёр стоял, как ни в чем не бывало, однако трубка выпала из его руки.

Пегас, до того не подававший признаков жизни, с угрожающим лаем бросился на визитёров. Те, после краткого замешательства, с перекошенными от боли от укусов собаки лицами, хотя внешне признаков укусов не было видно, поднялись с пола и зависли под потолком. Пегас в отчаянии прыгал на врагов, но они оставались недосягаемыми.

Тем временем визитёры достали по маленькому зеркальцу и стали фокусировать исходящие от них лучи света так, что все четыре луча сошлись на собаке. Как только это им удалось, на месте пса образовалось ослепительное пламя. Браун в отчаянии зажмурился. Когда он, наконец, открыл глаза, перед его взором предстала удивительная картина: по комнате в ярости носился пес, тело которого состояло теперь из чистого пламени. От него не исходил жар, но и чувство ледяного холода, которое ранее ощутил инспектор при прикосновении визитёров, отсутствовало. На этот раз лица пришельцев были искажены паническим ужасом. Огненный пес приобрел способность летать по комнате, и они не могли нигде от него скрыться. Браун почувствовал, что против Пегаса у них нет оружия.

С большим трудом непрошеным гостям удалось просочиться сквозь закрытое окно с пуленепробиваемыми стеклами, после чего они поспешили к своей летающей тарелке.

Пегас прекратил преследование, когда пришельцы оказались за пределами комнаты.

Едва открылся люк тарелки, как вдруг рядом с ним, откуда не возьмись, появился маленький шарик, излучавший ослепительный свет. В следующий миг шарик стал непроницаемо черным и из него брызнул один-единственный луч, направленный в середину открытого люка. Цветные огни вокруг тарелки разом погасли, и она стала медленно оплавляться, превращаясь в подобие гигантской капли ртути и непостижимым образом просачиваться под землю. Уже через несколько минут она исчезла, не оставив никакого следа.

После случившегося душевные силы оставили Брауна, и он впал на некоторое время в забытье. Придя в себя, он некоторое время осматривался в комнате, оказавшейся к тому времени погруженной в полумрак. К нему подбежал Пегас и нежно лизнул в руку. Вдруг инспектор почувствовал на себе чей-то взгляд, и обратил внимание на силуэт человека, вросшего в кресло напротив. Браун не мог разглядеть ни его лица, ни, тем более, его глаз. Но, благодаря непостижимому глубинному чувству, он понял, что их глаза таинственным образом встретились.

После происшедшего все вокруг завибрировало, и через несколько секунд пораженный Браун обнаружил себя сидящим в удобном резном кресле в восхитительной дворцовой зале. Напротив него, в таком же кресле, застыл удивительного вида человек. Между ними лежал Пегас. Больше всего в незнакомце Брауна поразили глаза. Они были столь глубоки и выразительны, что первоначально притягивали на себя все внимание. Лицо, отличающееся одухотворенностью и состоящее, казалось бы, лишь из оттенков глубочайшего смысла, безукоризненная фигура, изящное и необычное для землян одеяние, – все это дошло до сознания инспектора лишь некоторое время спустя. Брауну казалось, что перед ним очеловеченный бог, и он попал, возможно, в рай.

Незнакомец первым нарушил молчание, заговорив на никогда не слышанном Брауном языке. Тем не менее, Браун без затруднений понимал его речь. Манеры говорить, держаться были столь естественны, непринужденны, что Браун почувствовал себя почти столь же свободным, как и заговоривший с ним человек.

– Я бесконечно счастлив видеть Вас здесь, мои дорогие, Нун и Алк. Не удивляйся, что я называю тебя Нуном, а нашего пса Алком. У нас, среди бессмертных, в ходу иные, чем на Земле, имена. Как давно мы не виделись, Нун! В третьем тысячелетии до новой эры, когда я последний раз жил на Земле, ты был моим отцом, а я – твоим сыном. Тогда Алк тоже жил с нами. Сейчас ты вряд ли вспомнишь имена, которые мы носили пять тысяч лет назад. Но всему свое время. В данный момент для нас важны другие имена. Зови меня Люн.

Поток воспоминаний вот-вот готов был затмить сознание Брауна, ставшего в новой ситуации Нуном. Но им мешал какой-то барьер. Лишь отдельные, отрывочные картины далекого прошлого быстро проносились перед внутренним взором, принося с собой чувство невыразимой душевной теплоты.

– Невероятно! – прошептал Нун. – Что творится со мной?! Это похоже на сон, галлюцинацию. Такого не бывает…

– Бывает еще и не такое. Как много всего на свете, что ты, в данный момент, не смог бы даже представить. Но впереди достаточно времени. А за ним – целая вечность, – с улыбкой проговорил Люн и продолжил.

– Наша встреча втроем – великий праздник. Но сегодняшний день, если применять земные мерки времени, для Алка праздник вдвойне: наконец-то ему удалось сделать свое тело бессмертным. В схватке со слугами мрака ему на мгновение удалось достичь пробуждения всех своих жизненных сил и, благодаря этому, отпечатать голографический образ своего тела в первоматерии, из которой создаются все миры и в которой они рано или поздно растворяются. Теперь Алк обладает магическими силами. Он еще не успел их как следует испытать. Но сейчас он их нам продемонстрирует… Растворись, Алк!

На глазах пораженного Нуна Алк исчез.

– Появись, Алк! Пес появился сразу.

– Стань очень тяжелым! Попробуй, Нун, сдвинуть его лапу с места.

Нун попытался взять пса за лапу, но сколько он не прилагал сил, пса не удалось сдвинуть с места даже на миллиметр.

В руке у Люна откуда-то появилась небольшая стальная шайба. Он протянул её Нуну, и после того, как тот убедился в ее твёрдости, попросил пса её съесть. Алк схватил шайбу и стал жевать её так, будто у него в пасти было печенье.

– Алк! Направься в дом, к своему хозяину, и принеси ему что-нибудь оттуда.

Собака тут же исчезла, и в следующее мгновение появилась с пачкой сигарет в зубах. Люн рассмеялся. Нуну, в этот момент ощутившему себя Брауном, страшно захотелось закурить.

– В тебе ещё очень много от земного человека. У нас никто не курит, но ты можешь дымить здесь свободно; нам это не принесёт ни малейшего урона. Но только Алк забыл принести зажигалку. Придется тебе её подарить.

С этими словами Люн протянул Нуну овальный металлический предмет и прокомментировал.

– Никаких кнопок здесь нет. Огонь будет появляться всегда, когда ты этого захочешь. Теперь ты обладаешь практически неисчерпаемым источником огня.

Проснувшийся в Нуне Браун, закурил и стал осматриваться, ища нечто, подобие пепельницы.

– Не беспокойся. Стряхивай на пол. Пепел будет дематериализован еще до того, как упадёт. То же самое будет и с окурком. Наше пространство само нуллифицирует все отбросы и яды, если им доводится сюда попасть. Но это бывает чрезвычайно редко… Теперь, Алк, стань очень большим!

– Пес стал тут же расти, и вскоре был уже размером со слона.

– Хватит, Алк, прекрати! Лучше стань маленьким!

Не успел Браун сделать одну затяжку, как пёс уменьшился до того, что мог бы уместиться в его кармане.

– Алк, попробуй принять человеческий образ!

На месте собаки вдруг появился высокий, мускулистый, очень красивый молодой человек, одетый в роскошные одеяния, которые были бы под стать какому-нибудь принцу из «Тысяча и одной ночи».

– Твой вид чересчур театрален, – засмеялся Люн. – В выражении лица не хватает глубины, в глазах – задумчивости.

Юноша превратился в седобородого старца с глубокомысленным выражением лица и глазами, погружёнными в созерцание неведомой тайны.

– Теперь ты еще более похож на актера. Прими свой естественный вид.

– Действительно, мне не подобает быть дряхлым старцем, – произнес Алк человеческим голосом и тут же превратился в мужчину средних лет.

– Чудеса, – подумал Браун. – С таким могуществом можно сделать все, что угодно.

Брауну вдруг вспомнилась бывшая жена, Долли, и постигшая ее ужасная участь.

– Не попросить ли мне Люна вернуть ей прежнюю красоту? – подумал он.

– Не печалься о ней. Мне кажется, что ее теперешняя внешность более импонирует ей, чем прежняя. Через некоторое время обстоятельства сложатся так, что у неё будет возможность вернуть былую красоту. Но, боюсь, её понятия о прекрасном столь сильно изменились, что идеально правильным формам и гармоничным пропорциям она предпочтет свою настоящую внешность или нечто другое. Между прочим, она впервые родилась в человеческом теле. В прошлом воплощении она была кошкой, в которой не чаяла души одна английская аристократка.

– Насколько я понял, живые существа поднимаются по лестнице эволюции от низших форм к высшим. Достигнув сравнительно высокого уровня развития в теле животного, душа начинает воплощаться в человеческих телах, пока не достигнет божественного уровня, чему соответствует бессмертие не только души, но и тела. Душа, наконец, приобретает достойный её храм. Но если так, то как обстоит дело с Алком? Ведь он достиг бессмертия тела ещё будучи собакой. Станет ли он когда-нибудь человеком, иными словами, существом, созданным по образу и подобию Бога, или ему теперь предстоит вечно оставаться собакой?

– Алк, хочешь быть человеком? спросил Люн.

Пес замотал головой, после чего произнес человеческим голосом:

– Нет, не хочу!

– Вот видишь. Форма человека действительно наиболее совершенна в трехмерном мире. Но сам трехмерный мир – это не более чем один из срезов многомерной Вселенной. В каждом многомерном мире форма человека сильно отличается от той, какая имеет место в трехмерном мире. Но образ человека всюду один и тот же, ибо он принадлежит не мирам форм, а царству Духа. Если человек является высшей формой во всех мирах, то еще выше тот, кто способен творить любую форму, в том числе и человеческую. Когда Алк достигнет высшей степени пробуждения Духа, он станет творцом всех форм, включая и человеческую. Он будет универсальным живым существом, в том числе и человеком. Большинство душ животных сначала становятся людьми, а потом достигают этого состояния. Но отдельные, выдающиеся животные, животные-герои, достигают его, минуя человеческую стадию развития. В конечном итоге и они становятся людьми, но не только ими, а в том числе ими.

– Достичь совершенства, – это значит полностью пробудить свой Дух? – спросил Алк.

– Всякое совершенство, – это лишь ступень на бесконечном пути. Почему? Любое совершенство относительно, и лишь Путь абсолютен. Все Мироздание – есть Путь.

Сущность Бога, невыразимая в словах, – это мистическое единение Любви и Творчества. Бог не творит миры. Их создают мириады живых существ. Бог же творит сами живые существа по своему образу и подобию. И, творя их равновеликими себе, он, тем самым, постоянно превосходит Самого Себя в вечном творческом потоке. Бог творит вечно, а потому нет предела совершенству. Он ждёт от своих созданий не преклонения, а сотрудничества с Ним. Подлинная молитва не имеет ничего общего с преклонением. Ее сущностью является раскрытие своей души для Благодати Бога. Другое дело, что человеку, погрязшему в эгоистических страстях, необходимо для очищения души сломить, смирить свой эгоизм. Но такое смирение не может длиться бесконечно долго. За ступенью смирения должна последовать следующая ступень – преображение темного кокона эгоизма в живой кристалл, вокруг которого пробуждающийся Дух строит новую, преображенную личность.

– Если Алк обладает абсолютной властью над материей, то не достиг ли он, тем самым, венца эволюции?

Алк – властелин лишь над плотной материей, хотя он сам не знает, как он творит свои чудеса. На уровне первоматерии ему удалось удержать своё сознание всего на один миг. В ней навечно отпечатан лишь голографический образ его тела, что и делает его обладателем магических сил. Но его сознание должно еще долго развиваться, чтобы подняться на ту ступень, которую достигло его тело. Поэтому он не останется здесь, со мной, а вернётся с тобой на Землю.

– Что, если подобное могущество приобретёт существо злое? Сколько вреда может оно тогда нанести!

– Бодливой корове Бог рога не дает. Та степень самопожертвования и героизма, которую достиг Алк и которая позволила ему достичь первоматерии, доступна лишь исключительно возвышенным, благородным душам.

– Значит существа, прилетавшие ко мне на тарелке, не могут сделать свое тело бессмертным и пользоваться могуществом, которым обладает теперь Алк?

– Алк черпает свои силы из первоисточника жизни, который неистощим. Посетившие тебя существа относятся к тем, кто лишен собственной жизни. Все их силы ограничены той жизненной энергией, которую им удается вампиризировать. Они нередко могут обеспечивать себе очень долгую жизнь, но рано или поздно им приходится умирать. Что же касается их могущества, то ты смог убедиться в том, что Алк заставил их убраться. Да и ты сумел оказать им достойное сопротивление. Я же уничтожил их вместе с их судном.

– Тогда почему ты не уничтожил всех подобных существ?

– В системе многомерных миров действует особый кодекс законов. Согласно ему, я имею право уничтожить злых существ только в том случае, если они переступят определенную грань. Они это знают, но порой переступают закон. Им запрещено применять физическое принуждение к людям. Они всё же прибегают к нему в крайних случаях. Но если намеченная ими жертва находится под покровительством высших сил, то финал всегда будет примерно таким, как ты уже имел возможность наблюдать.

– Раньше я всегда связывал НЛО с высшим космическим разумом, с далекими цивилизациями, где обитают существа много более добрые, мудрые и могущественные, чем мы, люди. Какое разочарование! Оказывается, летающие тарелки являются посыльными мерзких вампиров, терроризирующих человечество.

– Мировоззрение людей, даже в лице их лучших представителей, крайне искажено. Причина в том, что на протяжении тысячелетий в сознании людей вдалбливались всевозможные мысленные клише и штампы, не только не помогающие выяснению истины, но и наоборот, закрывающие пути к её постижению. Глубокие мыслители вырывались из плена клише и штампов, но только тех из них, которые препятствовали их индивидуальному поиску истины. Но при этом они оставались пленниками других клише и штампов. Истина же цельна. Чтобы её постичь, нужно вырваться из плена всех основных заблуждений. Представь себе многогранник, символизирующий истину. Допустим, у него 22 грани. И все грани скрыты наростами, которые в нашей аналогии символизируют клише и штампы. Представь, что один человек расчистил шесть определенных граней, а другой человек – шесть других граней. Истина предстанет перед ними совсем в разных образах. Оба эти человека ни в одном моменте не найдут общей точки зрения. Третий человек постиг четыре грани; две из них совпадают с гранями истины для первого, а две другие – для второго. Этот третий человек сможет найти взаимопонимание с первыми двумя, но только в рамках двух граней, причем, с каждым из них – на особый манер. Аналогичная ситуация имеет место с тем феноменом, который вы называете НЛО. Проблема многогранна. Её нельзя свести к одной единственной плоскости. Соответственно и ответ не может быть однозначным.