Текст книги "Город сумасшедших"

8

Этим утром отвезти Эмили в школу должна была Нора, так как Фрэнку нужно было выехать пораньше, чтобы не опоздать на совещание. Девочка специально проснулась до того времени, как собиралась вставать приемная мать. Вместо школьной формы она надела неброское коричневое платьице и, спустившись вниз, быстро написала Норе электронную записку, что Фрэнку все же удалось найти время, и он сам отвезет ее в школу. Девочка прикрепила записку на холодильник (это был тонкий гибкий экран чуть больше телефона, который легко крепился на любую плоскую поверхность) и вышла из дома. Она не сразу нашла дорогу, но успела подойти к перекрестку как раз к девяти часам.

Кот уже стоял у фонарного столба. Увидев своего друга, Эмили ускорила шаг, чуть ли не вприпрыжку побежав к нему. Он сразу заметил ее и тоже направился навстречу, радостно улыбнувшись:

– Доброе утро!

– Привет! – весело выпалила девочка, слегка запыхавшись. – Куда мы пойдем?

– Еще не знаю. – Он на пару секунд умолк и замер, словно прислушиваясь. – Ты слышишь?

Эмили попыталась уловить что-то необычное, но не смогла различить ничего, кроме шума машин и проходящих мимо людей.

– Пойдем, – не требуя ответа, сказал Кот, беря девочку за руку и увлекая за собой.

– Куда мы? – смеясь, попыталась выпытать Эмили.

– Узнаешь, – весело бросил он. – Думаю, мы сможем найти его!

Коту удалось разжечь любопытство девочки, и, пока они быстро шли мимо бесконечных стеклянных домов, она перебирала в голове разнообразные догадки, что же задумал ее новый друг. День был такой же чудесный, как и вчера; солнце ласкало своими тёплыми лучами пыльные улицы и вечно спешащих прохожих, легкий ветер играл с незаплетенными волосами девочки, овевая ее личико, но она ничего не замечала, поглощенная дорогой.

Кот стал сбавлять шаг.

– Ты любишь музыку? – вдруг прервал он молчание.

– Не очень. Скорее, даже, совсем нет.

Эмили не понимала и не могла слушать эти электронные звуки, к которым часто прилеплялся какой-то бессмысленный текст. Но, увидев неподдельное удивление Кота, она почувствовала желание оправдаться:

– У меня устают уши, и начинает болеть голова…

Удивление ее спутника сменилось пониманием:

– А, ясно. Ты просто не знаешь, что такое музыка.

– А что же тогда? – в замешательстве спросила девочка.

– Подожди, мы уже близко.

Не прошло и минуты, как Эмили стала различать среди городского шума нечто новое. Еще не понимая в чем дело, она почувствовала, как что-то внутри будто встрепенулось, и стала сильнее вслушиваться.

На широкой улице, полной кафе и магазинов, играл скрипач – смуглый парень в солнцезащитных очках, простой серой футболке и темных джинсах. Прохожие редко останавливались на минуту около него, а чаще, словно не замечая, проходили мимо. Но его и не волновало это. Он просто играл.

Когда Эмили и Кот, наконец, вышли на эту улицу, девочка сразу заметила скрипача и так и остановилась в метрах десяти от него.

Она не понимала и не могла объяснить, что произошло, но что-то изменилось; да и как можно объяснить то, как меняет мир музыка? Но все же девочка почувствовала, что с этими звуками и широкая улица, и чистое голубое небо, и солнце – великолепное, прекрасное солнце – все стало ярче, ближе, важнее… Эмили стояла то ли улыбаясь, то ли смеясь сама не зная чему, и вновь, словно у нее только сейчас открылись глаза, смотрела на обступивший ее город.

Но ни она, ни Кот не видели, как, сидя на подоконнике одного из окон дома, за ними пристально следил Марк.

Скрипач уже закончил играть и обменялся приветственным рукопожатием с Котом, а Эмили все стояла на месте, пытаясь разобраться, что же произошло за эти минуты.

– Эмили! – позвал девочку ее друг. – Знакомься, это Интарс. К несчастью, сейчас мы не можем оставаться здесь долго, но уверен, у вас еще будет возможность пообщаться. – Кот снова взял Эмили за руку и повернулся, чтобы уходить, напоследок напомнив Интарсу:

– Не забудь, в пять часов!

Эмили хотела спросить, что же случится в пять часов, но этот вопрос вытеснил другой, настойчиво требовавший ответа. Как только они прошли несколько шагов, девочка обратилась к Коту:

– Что произошло? Как он… заставил все ожить?

– Подожди, – остановил ее Кот.

Когда они свернули в небольшой проулок, он остановился, оглянулся по сторонам, и, убедившись, что их никто не услышит, наклонился к Эмили:

– Ты не должна никому говорить о том, что видела и слышала.

– Почему? Почему мы так быстро ушли и не остались поговорить с Интарсом?

– Нельзя.

– Почему?! Ты говорил, что боишься за меня, но из-за чего? Объясни мне!

Кот выпрямился и посмотрел в сторону, будто раздумывая.

– Та женщина, что была с тобой вчера утром, твоя приемная мать?

– Да, – ответила Эмили, слегка озадаченная таким вопросом.

– А что случилось с твоими настоящими родителями?

– Я не знаю. Я всю жизнь прожила с бабушкой и дедушкой.

– И где они сейчас?

– Они… – Тоска по родным внезапно нахлынула на девочку; к глазам подступили слёзы, но она быстро справилась с собой. – Их забрали. Пришли полицейские. Мне сказали, что бабушка и дедушка виновны в каком-то преступлении, но я так не поняла, в чем дело, и больше я их не видела…

Кот сел перед ней на корточки.

– Прости, мне не стоило расспрашивать тебя об этом. Что касается твоего вопроса, то ты должна быть осторожнее, люди… не всё понимают. Ты не должна выделяться.

– Иначе меня заберут? Как бабушку и дедушку?

Кот кивнул, пытливо и взволнованно вглядываясь тёмно-серыми глазами в лицо девочки. Достаточно ли его слов, чтобы защитить её?

9

– Пойдем, – мягко сказал Кот, вставая. – Хочешь, мы навестим Файо?

Эмили кивнула. После пережитых сбивчивых чувств, мысли о добром старике принесли спокойствие и ощущение предвкушения чего-то радостного. Девочке сразу вспомнилось, что она вчера так и не дослушала его историю про Маленького принца. Файо успел дойти только до того момента, как мальчик попал на Землю и подружился со змеей, пообещавшей помочь ему вернуться домой.

Эмили вновь последовала за Котом, но теперь она не могла полностью погрузиться в свои мысли; окружающий мир отвлекал её, тормошил, заставлял вслушиваться в шумный город, вглядываться в лучи солнца и лица людей.

Они удалялись от центра города. Дома становились всё ниже, и всё чаще имели бетонные стены. Вскоре Кот свернул к подъезду одного из таких домов и вошёл внутрь. Проигнорировав наличие лифта, он по лестнице, которой обычно пользовались только в крайних случаях, поднялся на четвёртый этаж. Стараясь не отставать, Эмили, пыхтя, поднялась за ним. Кот уже успел позвонить в дверной звонок и ждал.

– Похоже, его нет.

– Но он же знал, что ты хочешь зайти!

– Это не значит, что он обязательно должен ждать нас дома.

– И как же нам узнать, где он?

– Для этого нужно просто хорошо знать его. Я думаю… – Кот на секунду прищурился, размышляя, – … он должен быть у реки.

– Почему?

– Не знаю. Просто в такой день, по-моему, это отличное место для прогулки. Идём!

Они сбежали вниз и вновь нырнули в бесконечность переплетающихся улиц.

Десять минут спустя Эмили почувствовала прохладный ветер, несущий с собой запах воды. Она уже забыла, что, впервые проезжая по городу, видела вдали мост через реку и хотела непременно погулять по её берегу. Девочка подбежала к невысокой белой стеклянной ограде и, встав на цыпочки, заглянула за неё. Широкая река, рассекая город, неспешно несла свои воды навстречу солнцу, отражая его свет в бесконечных бликах волн. Затаив дыхание, Эмили восторженно смотрела на неё. В голове промелькнула мысль: видела бы она всё так же ярко, если бы оказалась здесь до встречи с Интарсом?

Кот неслышно подошёл и встал рядом, облокотившись на перила. Эмили посмотрела на него и увидела в его глазах отражение блестящей реки. Как он, наверное, счастлив, что всегда мог видеть всё это!

– Я так рада, что тебя встретила! – призналась девочка. Кот промолчал; только улыбка, чуть коснувшаяся его губ, показывала, что он услышал слова девочки, но взгляд был по-прежнему устремлен вдаль и отрешенно-задумчив.

Они пошли по дороге вдоль ограды. Кот оказался прав: Файо действительно решил провести это утро у реки. Он сидел на лавочке и беседовал с каким-то мужчиной лет сорока, в чёрном деловом костюме. Тот слушал старика с явным пренебрежением, и всем своим видом будто старался показать, что считает каждое его слово полнейшей чушью. Однако в его движениях часто проскальзывала неуверенность: он ерзал на месте, никак не мог найти место рукам и постоянно вставлял в речь Файо свои замечания, вроде «ничего не доказано», «людям-то виднее». Но этими комментариями он скорее пытался убедить в своей правоте самого себя, а не собеседника. В нём будто шла ожесточенная борьба; он и хотел, и не хотел верить Файо, раздражаясь, что не может разобраться. Наконец, он резко встал:

– Прошу прощения, меня ждут дела. У меня нет больше времени выслушивать вашу сказочную философию.

– Ох, я вовсе не хотел мешать вашим делам! – не обратив внимания на грубость, с добротой и раскаянием ответил Файо. – Не смею больше вас задерживать! До новой встречи!

– Нет уж, прощайте! – бросил мужчина и, развернувшись, торопливо пошел прочь. Через несколько шагов он замедлился и хотел было даже вернуться и извиниться за резкость, но преодолел такое малодушие и твёрдо пошел вперёд, стараясь выкинуть из головы назойливые мысли об этом чокнутом старике.

Кот подошёл к Файо и сел рядом.

– Он пришёл во второй раз.

Файо кивнул, отвечая:

– Думаю, он придет и в третий.

– А кто это был? – поинтересовалась Эмили.

– Мой друг. Садись, – Файо положил правую руку на свободное место рядом с собой. – Ты всё ещё хочешь услышать, что произошло с Маленькими принцем дальше?

Кот сидел, закрыв глаза, ощущая лёгкое колыхание ветра, и в пол-уха слушал рассказ своего старого друга. Молодого человека не покидало беспокойство, и он с трудом пытался себя убедить, что поступает правильно.

Когда история была закончена, Файо пригласил их к себе в гости. Эмили вприпрыжку скакала впереди, убегая и возвращаясь, а Файо и Кот неторопливо шли рядом.

– Может, мне надо было оставить её? – вполголоса спросил юноша. – Я думал, она уже потеряна…

– Когда-то и ты был потерянным, верно? – лукаво улыбнулся Файо. – Она ребёнок. Дети прозревают очень быстро.

– Но я подвергаю её опасности! Может, лучше было бы оставить всё, как есть? Скоро она бы совсем освоилась.

– Ты действительно думаешь, что так ей было бы лучше? Посмотри на неё, – Кот перевёл взгляд на скачущую фигурку девочки, – разве она несчастна?

– Я боюсь за неё.

– И напрасно. Ты должен открыть ей всё.

10

В гостях у Файо Эмили провела весь оставшийся день, до шести часов. Когда пришло время уходить, девочка долго не могла распрощаться со стариком и заставить себя уйти из его уютной квартирки, ставшей ей такой родной.

До её дома Кот и Эмили шли молча. Когда они вышли на нужную улицу, он снова отказался провожать её до самого дома.

– Мы же встретимся завтра, да? – с тревогой в голосе, требовательно спросила девочка.

– Если хочешь.

– В девять, у перекрестка?

– Хорошо.

Эмили не хотелось прощаться с Котом, но время поджимало. Прячась под окнами своего дома, девочка дождалась, пока покажется машина её приемного отца, и только тогда вошла домой. Нора, как всегда, с улыбкой встретила её и поцеловала в щечку.

– Уже вернулась, моя красавица! Фрэнк идёт?

– Да, он паркует машину.

– Ну, а как у тебя дела в школе? – не обратив внимания на отсутствие школьной формы и портфеля, спросила Нора.

Эмили почувствовала холод, но ни одним движением не выдавая себя, весело ответила, удивившись, как легко ложь слетела с её губ:

– Всё отлично! Сегодня по всем предметам было столько интересного!

Вошёл Фрэнк, торопливо закрыв за собой дверь.

– Ну ладно, иди, переодевайся, – шепнула Нора дочери и пошла навстречу мужу. Эмили быстро поднялась к себе. Она не боялась, что Фрэнк может сказать, что никуда не отвозил её сегодня; он наверняка не будет обсуждать ничего, кроме прошедшего совещания. Но всё же девочку не покидало неприятное, въедливое чувство, из-за того, что ей пришлось соврать.

«Когда я вырасту, я стану такой же, как Кот, и никогда больше не буду обманывать и притворяться».

11

Весь следующий день Кот и Эмили исследовали самые разные уголки и улицы, снова гуляли по берегу реки, пройдя вдоль неё насквозь весь город. Эмили уже перестала терзать совесть – девочка давно не чувствовала себя такой живой и счастливой. Кот не был похож ни на кого из других взрослых: он не стеснялся смеяться, легко поддавался мимолетным порывам, но при этой легкомысленности он не казался ненадежным, и Эмили вряд ли смогла бы назвать кого-нибудь, кому бы доверяла больше, чем ему. Из всех её знакомых что-то общее с ним, как ни странно, было у Фризы, но Эмили не понимала, что именно.

В среду они снова встретились на перекрестке. Сначала Эмили подумала, что они опять будут просто гулять по городу, но вскоре убедилась, что Кот ведёт её в какое-то определенное место. По ту сторону реки, ближе к окраине города, где не было современных коттеджей, а вплотную друг к другу стояли серые дома двух-четырёх этажей, он подошёл к одному, по виду довольно старому, трехэтажному дому и ключом открыл деревянную дверь. Эмили уже привыкла, что в городе все запертые двери открываются после сканирования ладони, и невольно вспомнила свою жизнь в деревне.

Они по тёмной лестнице поднялись на самый верх. Девочка не задавала вопросов – гораздо интереснее было предвкушать что-то новое и интересное, подстрекая своё любопытство разнообразными догадками.

На лестничной площадке была всего одна дверь, и Кот открыл её, просто толкнув рукой. Эмили вошла вслед за ним, и оказалась в просторной широкой комнате с белыми стенами и невысоким потолком. Справа пропускали сквозь себя внутрь улицу пять больших окон, крайнее занавешено плотной шторой. По всей комнате в полутени вразброс стояли семь мольбертов, накрытых белыми тканями. Луч света, с трудом пробивавшийся из-за здания напротив, пересекал всю комнату, замирая на противоположной стене. Мольберт – это давно забытое слово не сразу всплыло в памяти девочки. Постепенно Эмили стала припоминать, что дедушка когда-то давно-давно рассказывал ей о живописи, и даже показал пару картин, хранящихся на чердаке.

– Проходи, – немного смущённо сказал Кот.

Эмили сделала пару шагов, продолжая оглядываться.

– Это твой дом, да? А это… это картины?

Кот кивнул.

– Хочешь посмотреть?

Девочка с готовностью подбежала к нему. Он сорвал с мольберта ткань, закружив метель солнечно-золотых пылинок, и немного отошёл, давая Эмили подойти ближе.

Удивительный мир, похожий на переплетение фантастического сна и невообразимо красивого пейзажа, сразу заворожил девочку.

– Это ты нарисовал?!

Кот смущённо кивнул.

– Но почему же ты хранишь это здесь?! Другие люди тоже должны увидеть…

– Люди… не могут увидеть.

– Но как, я же вижу…

– Именно поэтому ты оказалась в этом городе. Они хотят заставить тебя забыть.

– Забыть? Кто они, Кот? Что происходит?

Кот отвернулся.

– Я не могу объяснить. Просто прими то, что остальные люди не такие, как мы – они не видят и не слышат то, что мы видим и слышим. И это не совсем их вина. Просто они поставлены в определённые условия, которые не в силах игнорировать.

Эмили растерянно смотрела на своего друга.

– Я не хочу, чтобы так было, – тихо проговорила девочка. Кот снова развернулся к ней.

– И мы не хотим. Мы пытаемся всё изменить.

– Вы, это ты, Интарс и Файо?

Кот улыбнулся.

– Нет, нас немного больше. Ты встретишься с некоторыми сегодня.

12

Пальцы аккуратно перебирали послушные упругие струны гитары, наполняя мелодичным звучанием её полое дерево. Знакомая песня беззвучно шевелила губы.

– Маша!!!

Девушка отложила гитару и поднялась с кровати, подходя к окну. За ним, толкая друг друга, толпились Даниил, Лика и Ярослав. Маша торопливо отворила одну створку.

– Маш, ты идёшь с нами загород?

– Конечно! Подождите, сейчас возьму гитару.

Быстро положив инструмент в мягкий чехол и закинув его на плечи, она наскоро натянула кроссовки и, взобравшись на подоконник, спрыгнула с него к своим друзьям. Лика сразу бросилась её обнимать, качнувшись вместе с ней с ноги на ногу. Она была голубоглазой шатенкой с блестящими прямыми волосами, сегодня собранными в высокий хвост. Её наряд – белая футболка и жёлтые шорты – как всегда был отредактирован; Лика просто не признавала обычной покупной одежды и всегда наносила на неё различные абстрактные узоры. Это всегда смотрелось очень круто, но она сильно рисковала, так выделяясь.

– Хватит обниматься, нам нужно ещё успеть за Критом зайти! – нетерпеливо воскликнул Ярослав.

– Не завидуй! – дразня, бросила ему Лика, отходя от Маши.

– Завидовать? – Он прищурился. – А ну иди сюда!

Лика, взвизгнув, кинулась прочь от бросившегося ее ловить Ярослава. Маша краем глаза заметила, как Даниил быстро огляделся по сторонам, проверяя, не появились ли полицейские, внимание которых они бы точно привлекли. Конечно, молодые люди знали, что каждый их шаг все равно отслеживают – редкая улица не была усыпана камерами. Но встречи с полицейскими всегда доставляли гораздо больше неприятностей.

Ярославу, наконец, удалось догнать Лику и, зайдя сзади, заключить ее в объятья.

– Пусти! – шутливо отбивалась девушка.

– Безобразие! – злобно проворчала какая-то старуха, проходя мимо, обращаясь будто бы к самой себе, но достаточно громко, чтобы молодые люди ее услышали. Но они все лишь рассмеялись и отправились вперед по пыльной улице.

Кирито жил неподалеку от станции. Он совсем недавно влился в их компанию, поэтому они часто в шутку называли его «прозревшим» и «посвященным», а Ярослав, сплетая пальцы в замок на уровне груди и слегка наклоняя голову, торжественно величал его «сын мой». Маша все еще сильно переживала за их нового друга – ему было сложно отказаться от своего прежнего мира. Но, видя как с каждым днем Крит все больше оживает, девушка постепенно избавлялась от своих страхов.

Его дом не выделялся среди других, облицованных серыми и песочно-коричневыми панелями. Лика не раз говорила, что, когда она проходит по таким улицам, ей жутко хочется разрисовать все эти однообразные стены.

Молодые люди остановились у одного из подъездов. Пропуск был только у Даниила, но по правилам, он мог провести с собой еще одного человека. Как и всегда, эта роль досталась Маше. Даниил приложил ладонь к двери и, после того, как она послушно раздвинулась перед ним, вместе с девушкой вошел внутрь.

С потолка узкого коридора лился ровный белый свет, отчего поначалу было больно поднимать глаза. Жильцам это не могло мешать – они редко отрывали взгляд от пола; можно подумать, на свете нет ничего интереснее их собственных ботинок!

Лифт быстро взмыл на тридцать первый этаж.

– Твои родители все-таки не подали заявление? – негромко спросил Даниил.

– Нет.

Тоска на мгновение сжала сердце, перехватив дыхание, но Маша продолжила:

– Они боятся, что это отразится на их репутации. Но мне все равно лучше съехать от них, пока они не передумали.

– Переедешь ко мне. У меня хватит денег платить за квартиру, потом что-нибудь придумаем.

Маша взглянула в его взволнованные серо-зеленые глаза и сквозь силу искренне улыбнулась.

Они позвонили. Через минуту к ним вылетел Кирито, и, быстро захлопнув за собой дверь, с облегчением облокотился на нее спиной. Из квартиры доносилась полная громкого негодования японская речь.

– Мама, – выдохнул Крит, словно это слово объясняло все. – Ну что, идем?

Он прошел мимо них вперед. Кирито был чуть выше Маши, но из-за того, что постоянно сутулился, это не было заметно.

Пока они спускались вниз, Даниил быстро проинформировал друга об их плане. Крит еще никогда не выбирался за город, и Маша различила скрытую тревогу в его темно-карих глазах.

– Ну что ж, наш юный ученик снова с нами, и мы можем отправляться в путь, – произнес Ярослав. Его никогда не смущало, что Кирито был старше него почти на два года.

Стеклянное здание станции, вопреки обыкновению, было полупустым. В это время все ожидали только один поезд – идущий до соседнего города. Он отправлялся только два раза в сутки: в двенадцать часов дня и ночи. Другого способа выехать из города не было, но обычно жителей это не волновало, так как они не часто стремились вырваться из привычного круга жизни.

Молодые люди успели купить билеты как раз к тому времени, как скоростной белый поезд почти неслышно въехал под стеклянный свод платформы. Они расположились на мягких серых сиденьях так, что девушки сидели напротив друг друга у окна, Даниил рядом с Машей, а Крит между Ликой и Ярославом. Продолжился разговор, который оказался чересчур оживленным для соседей по вагону. Случайно обернувшись, Маша заметила, как одна женщина, сидевшая через пару рядов сидений, вся надулась от негодования и то и дело набирала в грудь побольше воздуха для того, чтобы разразиться гневной обвинительной тирадой, но все же продолжала молчать, все больше нахохливаясь и краснея.

Через несколько минут после того, как поезд выехал из города, в вагон зашли два контролера в темно-синей униформе. Девушки сразу прислонились к окну, притворяясь, что задремали, Даниил просто без эмоций уставился в пол, а Крит быстро достал из кармана телефон и вместе с Ярославом склонился над ним. Контролеры молча проверили их билеты и прошли дальше. Маша краем глаза увидела, как та женщина неосознанно пересела на самый краешек сиденья, в предвкушении возможности наконец наказать нарушителей правопорядка, сдав их контролерам; в последний раз довольно скользнув глазами по молодежи, она случайно наткнулась на испепеляющий взгляд Ярослава, что резко остудило ее пыл. Так и не рискнув сделать что-либо, женщина снова придвинулась спиной к спинке сиденья, и, когда у нее попросили билет, лишь надменно сказала «пожалуйте!» и уже больше не смотрела в сторону молодых людей.

Поезд все ускорялся, шелестя и мягко постукивая по рельсам.

– Пора, – с тревогой проговорила Лика.

Ярослав кивнул, встал и небыстро направился к тамбуру. Войдя в него, он закрыл за собой дверь. Как и всегда, две камеры, но он уже наловчился делать все незаметно. Открывая дверь для перехода в соседний вагон, юноша неуловимым движением прикрепил на стену маленький черный датчик. Когда Ярослав уже дошел до следующего тамбура, мелодичный женский голос резко объявил:

– Внимание, пассажиры! В тамбуре пятого вагона обнаружено возгорание. Поезд совершит вынужденную остановку для предотвращения возможных последствий, после чего вновь продолжит свой путь. Сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах.

Все сразу стали крутить головами, словно надеясь увидеть повсюду огонь, и перебрасываться бессмысленными вопросительными восклицаниями.

Даниил про себя считал секунды. Наконец, он быстро встал, поманив своих друзей за собой:

– Идем!

Камеры в тамбуре уже вышли из строя. Пока Даниил вводил код для экстренного открывания двери, Маша аккуратно отсоединила черный датчик и положила в карман шорт.

Поезд тормозил, и молодые люди выжидали, пока он замедлится достаточно, чтобы можно было спрыгнуть. Первым был Даниил, за ним Крит. От волнения у него сначала перехватило дыхание; выбраться за пределы системы городов оказалось гораздо сложнее, чем можно было предположить. Третьей с разбегу спрыгнула Лика – с разбегу не из-за того, что иначе бы не смогла, а просто потому, что ей так было веселее. Маша была последней, чтобы дождаться, когда поезд замедлиться сильнее, и не повредить гитару при приземлении.

Молодая зеленая трава, щекоча, примявшись, коснулась коленок и ладоней. Лика уже бежала вперед, подняв руки с восклицанием:

– Свобода!!!

Мешая прерывистое дыхание со смехом, Маша побежала за ней. Насыщенный запахами цветов и трав легкий теплый ветер летел навстречу. Земля твердо-упруго отдавалась под ногами, и с каждым шагом во всем теле все сильнее чувствовалась всепоглощающая, переполняющая жизнью молодость.

Они остановились у светлой березовой рощи, чтобы подождать остальных. Крит, держась за левый бок и безрезультатно пытаясь восстановить дыхание, тащился за Даниилом.

– А я говорил тебе, сын мой, что вредно целыми днями пребывать за компьютером, – из неоткуда возник Ярослав, облокотившись плечом на березу и скрестив руки на груди.

Все снова засмеялись.

– И кстати… – Ярослав замялся. – Нам лучше бы сначала зайти к моей бабушке. Она меня месяц не видела, так что…

– К бабушке?! Это же на целый день!

– Даниил, не делай такие страшные глаза. Если я не появлюсь у нее в ближайшее время, она меня убьет.

В разговор включилась Лика:

– Без обид, но я не пойду. Я похудела на килограмм. Знаешь, что она со мной сделает, если увидит? Закормит пирожками до смерти!

Обмениваясь улыбками, все пошли вперед. Не сговариваясь – в сторону дома бабушки.

* * *

Кирито был явно удивлён, что бабушкой оказалась не Баба-Яга, убивающая пирожками, а премилая старушка божий одуванчик. Ростом она едва доходила своему внуку до груди; единственным сходством между ними были золотисто-карие глаза, у неё чуть более тусклые от времени, но озаряющиеся тёплым светом, когда она смотрела на своих гостей.

– Еще чайку? – пятый раз беспокойно спросила она.

– Спасибо, ничего не надо, – снова ответил Ярослав, стараясь придать своему голосу раздраженность, но на самом деле, как и остальные, с трудом пряча улыбку.

Они сидели за столом на кухне небольшого одноэтажного домика. Пирожков не было, но бабушка каким-то чудом умудрилась приготовить минут за десять два торта, которые только что достала из холодильника из камеры ускоренного охлаждения.

– Ну, я тогда сейчас, наверное, Шурочку позову, хоть посмотрит на тебя, какой вымахал.

Старушка направилась было к выходу, но, замерев, все же развернулась, быстро просеменила к внуку и, чмокнув его в макушку, пригладила ладонью его взъерошенные белые волосы, после чего уже окончательно ушла.

– Крит, если ты еще раз так на меня посмотришь, клянусь, я выколю тебе глаза, – сквозь зубы проговорил Ярослав.

– Да ладно тебе! – беззаботным веселым голосом вмешалась Лика, вставая из-за стола. Она подошла к окну и, оперевшись ладонями на подоконник, встала на цыпочки, заглядывая в него. – Ой, смотрите, куры, куры!

– Кто? – ошарашенно воззрился на нее Кирито.

– Ты что, никогда кур не видел? – улыбнулась Маша.

– Э-э… в Интернете…

– Куры, куры, куры!

Лика перелезла через окно, чуть не свалив стоявшие на нем цветы, и, судя по многоголосому кудахтанью, бросилась прямо в эпицентр птиц.

Ярослав вскочил с места.

– Стой! Лика! Куда ты!

– Куры, куры, куры!..

Девушка в упоении носилась за огромным петухом.

– Лика! Стой!

– Куры, куры…

– Вот он, мой золотой, смотри, какой красавец…

– Здрасте, баб Шура!

Даниил и Маша быстро перебазировались к окну, закрывая картину птичьего разорения. Вошедшая вместе с бабушкой Шура, полная крепкая старуха с чуть седыми черными волосами, сразу сосредоточила все свое внимание на дорогом внуке подруги. Маша полуразвернулась к окну и прошипела:

– Лика!

Та на цыпочках подбежала и осторожно принялась залезать обратно.

– Вот, наконец, зашел… – переполненным счастьем голосом продолжала бабушка. – А где же твоя подружка?

– Я здесь! – отозвалась Лика, в последний момент успев спрыгнуть с подоконника.

– Ой, а мне показалось, что ты вышла… Вот, невеста, красавица какая…

– Бабушка, она пока еще не невеста…

– Ну и зря! – вмешалась Шура. – Что ж счастье-то свое теряешь? Давай, пока молодой, незамутненный мудростью, потом уж не до этого будет! Я тут вам два тортика принесла, – внезапно спохватилась она, приподнимая руки с коробками, бегло уронив на них взгляд, – угощайтесь! А мне, прошу уж меня простить, бежать надо. Рада, что повидала, заглядывай почаще, видишь, как твоя бабушка без тебя истосковалась! Ну ладно, обними напоследок старуху! И вы все, тоже, идите сюда!

Все направились к ней, и Маша по дороге незаметно смахнула перо с плеча Лики.

– Ну, до встречи, до встречи, всех благ!

Проводив Шуру, они снова вернулись на кухню.

– Что ж вы к чаю-то почти не притронулись! – запричитала бабушка. – Ярославушка, я тебе рассказывала, какой чай полезный?

– Нет, и не замутняй меня своей мудростью!

– По-моему, никакой чай нас уже не спасет. Вам не кажется, что четыре торта – это уже перебор?

– Крит, ты вечно все усложняешь, – подал голос Даниил. – Как можно рационализировать еду, если ты с утра ничего не ел? И к тому же, я думаю, что четыре торта – это не перебор, а большая удача!