Текст книги "Неземная девочка"

Глава 23

Потенциальные покупатели очень портили Нине жизнь. Стараясь на них не реагировать, она решила терпеть и дальше, хотя приходилось нелегко. Смотрители все время предъявляли ей, как хозяйке, бесконечные и необоснованные, на ее взгляд, претензии.

– У вас жутко грязный подъезд! – объявила одна дама.

И Нина немного удивилась: подъезд довольно регулярно мыла уборщица. Правда, вот окна давно стоят немытые. Зато цветы на этаже…

Другая дама, бегло окинув квартиру наглым взором, возмутилась нелакированными полами и заявила, что Нина слишком много хочет за это жилье. И еще раз обвела исполненными презрения глазами квартиру.

– А вам разве не говорил риелтор, что квартира без ремонта? – холодно спросила Нина.

Ее терпение было на пределе. Дама немного смутилась:

– Говорил, конечно…

– Да и вы сами искали без ремонта, – двинулась в наступление замученная Нина. – Все равно вы потом, если купите, все будете здесь переделывать по-своему: ломать стены, ставить стекло пакеты, закрывать лоджию… Ведь так? Тогда в чем же дело?

Дама обожгла Нину яростным взглядом.

– Да, общаться с богатыми – тяжкий труд, – говорил Игорь. – Иногда просто сил нет. Но приходится.

Игорь окончил МЭИ, а потому торжественно при первом знакомстве пожал руку Тамаре Дмитриевне, тоже когда-то его окончившей. После вуза он даже зачем-то защитил диссертацию, так же как его брат Филипп, но работать по специальности и толкать вперед науку братья дружно отказались. Фальшивых кандидатов и докторов наук в стране оказался переизбыток. Они занимались ради заработка чем угодно, но только не своей специальностью. Так Филипп стал рекламщиком, а Игорь – риелтором.

В поисках покупателя квартиры прошло больше полугода, и Нина совсем отчаялась, плюнула и махнула на все рукой. И как раз тогда, по закону жанра, явился тихий, скромный дядечка. Он застенчиво протянул вялую руку, робко представился:

– Александр.

Все осмотрел и попросил у Нины разрешения на второй осмотр – уже его женой. Завтра утром.

– Все равно именно жене придется здесь делать ремонт, – объяснил застенчивый дядечка.

– Утром я никак не могу, – сказала Нина. – Работаю.

Александр искренне расстроился:

– А жене нужно около часа забрать из школы детей. Позже она не сумет заехать.

– Хорошо, я попробую, – нехотя сдалась Нина.

Вести без нее переговоры мать и бабушка не могли.

– Только вы уж извините мою жену… – замялся у дверей стеснительный покупатель.

– За что? – изумилась Нина. – Мы еще даже не виделись…

– Ну, все равно извините… Заранее, – пролепетал Александр.

И Нина поняла, что увидит нечто из ряда вон выходящее.

Утром явилась живая и энергичная крашеная блондинка. Нина присматривалась к ней с большим подозрением. Что это за женщина, за которую муж заранее извиняется? Сразу стало ясно, кто командовал парадом в семье покупателей. Дама жила в соответствии со своей собственной дисциплиной, а ее муж принадлежал к людям, остро нуждающимся в том, чтобы вели за ручку другие.

Дама бодро протопала по квартире, оглядела все, и Нину в том числе, уделяя ей внимания не больше, чем входной двери, и задала несколько ошеломивших Нину вопросов по поводу, например, несущих стен и выступа в потолке возле ванной – пусто там внутри или нет? Потом дама попросила Нину составить и дать ей список всех районных организаций – ДЭЗа, управы, префектуры, милиции… А главное – адреса и телефоны поликлиник и близстоящих школ, в том числе музыкальных и спортивных.

– Я за максимальное и разностороннее развитие детей! – заявила блондинка. – Поэтому мои мальчики ходят в разные школы. Это будем ломать, и это тоже! Я ее беру!

– Что берете? – не поняла Нина.

Ей даже показалось, что она ослышалась.

– Беру вашу квартиру! – сказала дама, которую звали Полиной. – Когда вы сможете ее освободить? Мне нужно поскорее. У вас наверняка есть родственники, у которых вы могли бы пожить, пока я тут сделаю ремонт.

– Мы еще не искали вариантов, – пробормотала изумленная Нина. Она поняла, почему извинялся Александр. И это ведь только начало! – Ждали покупателя… Теперь начнем подбирать. А переехать на время нам некуда.

Полина сразу насупилась.

Вечером позвонил Игорь и поздравил ее чересчур торжественным голосом. Его постоянная патетика казалась Тамаре Дмитриевне неестественной, но она старалась не смущать своими настроениями дочь. Игорь объявил, что Полине очень понравилась квартира, она торопится, поэтому надо немедленно заключать соглашение о задатке и смотреть квартиры.

– Давайте смотреть, – вздохнула Нина.

Она сама не понимала, рада или нет. Слишком уж все оказалось тягомотным, муторным, долгим… Даже противным. Но дело надо было довести до конца.

По совету Дуси к Максиму Петровичу Нина больше не наведывалась. Только иногда тосковала и думала, что напрасно она послушалась тогда подругу и все бросила. Надо было искать дальше. Но сил не оставалось, давили бессмысленность и тщетность всей этой суеты, а потому… Потому Дуся, очевидно, все-таки права.

На следующий день явились Игорь и снулая Вероника – заключать соглашение о задатке. Для чего пришла эта девушка, Нина выяснять не захотела – все равно в этих риелторских делах она ничего не понимала. Однако оказалось, что именно Вероника – риелтор покупателей. Работает она в другой фирме, просто заходила в тот день к Игорю. Мир тесен… А риелторский – особенно. И тогда все стало на свои места.

Подписали документ, согласно которому Александр и Полина Белобоки должны были внести задаток за Шуруповых, когда они выберут себе квартиру, поскольку у них таких денег нет. Но Шуруповы, опять же согласно этому документу, обязывались возвратить задаток в двойном размере, если откажутся от выбранной квартиры и таким образом сорвут сроки переезда.

«А зачем нам от нее отказываться?» – подумала Нина и подписала.

Следом за ней бумагу безмолвно подписали мать и бабушка. Они теперь всегда делали то, что просила Нина.

Потом начался выбор квартиры. Вместе с Ниной ездила преданная Дуся. И давала очень дельные советы:

– Подъезд грязный. И дорога от метро – качели. Представляешь зимой? А как твоя мама пойдет на рынок?

Или:

– В туалете дыра на потолке. Я заходила туда. Не стоит… Здесь просто обои налепили на стены. Тебе придется потом слишком много вложить в ремонт.

Вечерами названивала Марианна, требуя подробных отчетов о поисках квартиры.

– Жаль, что у меня такая работа – не отпросишься! – сетовала Марьяшка. – А то я бы сама с тобой ходила… А эта Дуся придурочная – ну что толкового она может посоветовать? Вот тут Олег тебе передает привет. Готов перевозить вас и таскать вещи, когда понадобится.

– Спасибо, – шептала Нина.

Наконец, квартиру они с Дусей выбрали: чистенькую, уютную, с большим холлом, недалеко от метро «Свиблово». И Игорь, очень довольный тем, что дело вышло на финишную прямую, объявил, что теперь надо собирать справки: из бюро технической инвентаризации, расчетного центра, налоговой инспекции…

– Но ведь вы обещали мне, что все справки соберете сами! – напомнила Нина. – Мне очень неловко без конца уходить с работы.

– Но тогда вы мне должны доверить подлинник документа о собственности на вашу квартиру, – резонно возразил Игорь. – А вы мне его доверите?

Марианна и Дуся в два голоса без конца твердили Нине, что документы нельзя выпускать из рук, не доверяя в этом вопросе даже Филькиному брату.

– А то получится филькина грамота! – сострила Марьяшка. – Смотри, Шурупыч, ты по жизни слишком доверчивая! Вот Олег тут тоже кричит, чтобы ты никому ничего не отдавала.

И Нина пошла сама.

Когда справки были собраны, она, естественно, попросила Игоря принести ей все документы на выбранную квартиру.

– Конечно, конечно, – сказал он и пропал.

А время шло. И стремительно приближался тот день, когда Нина должна, согласно соглашению о задатке, либо въезжать в новую квартиру, либо возвращать задаток в двойном размере.

– Я этого Фильку с его драгоценным братцем с лица земли сотру! – заорала Марианна и позвонила Беляникину.

– Филипп, где бумаги на квартиру? – жестко спросила она.

– Не бесись, – ровным голосом ответил тот. – Мой брат – порядочный человек! И позволь тебе заметить, что, по моему разумению, ты не имеешь права читать мне нотации и поучать. Я, смею тебе заметить, достиг совершеннолетия еще в прошлом веке.

– Ну, смотри! – грозно сказала Марьяшка. – Вот тут Олег тебе кланяется. И просит передать, что Шурупыча обижать никак нельзя.

– Да кто собирается ее обижать? – удивился Беляникин.

Однако документы так и не появились, и тогда Марианна позвонила в агентство, где работал Игорь. Ее долго не желали соединять с начальником, но Марьяшка пригрозила именем мужа, а поскольку там никто не знал, кто такой этот таинственный Митрошин, то все-таки соединили.

– У вас работает некий Томилин, – сказала Марианна. – Он делает левые сделки.

– Да кто их не делает? – вздохнул начальник.

– Эта информация очень обнадеживает! – заявила Марьяшка. – Так вот, учтите: если завтра не будет документов на квартиру вот по такому адресу, я подключу мужа!

И вновь фамилия Митрошина, который преподавал в университете высшую математику, подействовала магически.

Назавтра явился беспредельно вежливый Игорь с документами, елейным голосом напомнил, что осталось три дня до окончания срока соглашения о задатке, и оставил документы для изучения. Нина взяла их, сложила в папку и поехала к Максиму Петровичу.

– Спасительница! – искренне обрадовался он. – Где же это вы так долго пропадали, дорогая? Я даже начал немного скучать. Хотя дел невпроворот. И как там поживает ваша несравненная подруга Дуся?

– Хорошо поживает, – улыбнулась Нина. – А я квартиру продаю и покупаю. Приехала посоветоваться…

Она все выложила следователю, и тот брезгливо поморщился:

– Знаете, дорогая, сколько мы разбираем подобных дел? На рынке трудится в поте лица много так называемых черных риелторов, но честных среди них – самое большее пять процентов.

Максим Петрович просмотрел привезенные Ниной документы и помрачнел.

– Мошенник, – буркнул он.

– Кто? – не поняла Нина.

– Да этот ваш Томилин! Скажите мне, дорогая, вы же взрослая самостоятельная женщина! Кто все это писал? – Он положил перед Ниной на стол историю ее новой квартиры. – Ну кто составляет историю квартиры от руки, а не на компьютере? И почему документ не подписан? Никем не заверен? Это же филькина грамота!

Нина вспомнила Марьяшку…

– А вот это? – Максим Петрович достал другой документ. – Смотрите, здесь нет числа… А вот эта бумаженция? Тут не указана сумма, за которую квартиру уже когда-то покупали. Это ее третья продажа. И где полный список ее прежних владельцев? Нина Львовна, дорогая, ну разве можно позволять себя так нагло водить за нос?

Нина молчала. Жизнь, полная ошибок…

– А… что же мне теперь делать? – наконец с трудом прошептала она.

– Денег для возвращения задатка, как я понимаю, у вас нет, – печально сказал следователь.

Нина кивнула.

– Есть у меня один юрист по жилищным вопросам. Тетка классная. Она бы вам точно помогла, да в отпуске она… А ваши покупатели не согласятся на отсрочку?

Нина вспомнила Полину и покачала головой.

– Спасительница, – пробормотал Максим Петрович, – ну как же вы так? Как мне вас теперь спасти? Не хотелось бы оставаться неблагодарным… Не люблю. При чем тут брат какого-то там бывшего одноклассника? Доверчивая вы, прямо беда… А я ведь тут кое-что для вас нашел…

Нина подняла голову.

– О Борьке?

– О нем. Об этом вашем Борьке. – Следователь хитро прищурился. – Пришлось повозиться… Да это ерунда! Чтобы вас не томить да не морочить вам голову ненужными сейчас подробностями, скажу кратко: те люди в номере Акселевича были связаны с некой девицей по имени Вероника и ее близким знакомым по имени Филипп. Они вам, думаю, известны? Остальное – дело следствия. Оно займется и некоторыми бывшими приятелями погибшего, ныне живущими за рубежом.

Нина вышла из кабинета Максима Петровича подавленная, еле переставляя ноги. На каждого Дон Жуана всегда находится свой Командор… Но при чем тут Филипп?… И еще эта Вероника?…

В метро вдруг резко остановился эскалатор. Но в микрофон пообещали вскоре запустить опять. Ленивый народ нехотя поплелся наверх самостоятельно. Дежурный дедушка оказался весельчаком и радостно закричал в микрофон всем находившимся на эскалаторе:

– Внимание! Приготовимся, соберемся, эскалатор запускается! – Он нажал включение. – Полный вперед! Господа, а вам для чего головы выданы? Чтобы думать! Вот и думайте, как правильно сходить с эскалатора, а не тащить сумки за собой! И полы пальто подберите. Проходим по левой стороночке! По левой, господа, не путайте! Вежливо проходим, не толкаемся.

И Нину впервые в жизни охватил страх толпы. Нина боялась людей, шарахалась от них в ужасе, в панике прижималась к углам.

– Толпа – это объединение всяких людей, и хороших тоже, но выражающая только слабость и жестокость человеческой природы, – не раз говаривал Борис. – И каждый настойчиво стремится выделиться из толпы. Кто чем может, даже хамством. Поэтому толпа почти всегда очень опасна, а одиночество все-таки лучше, чем дурная компания.

Какой-то мужик рядом с Ниной флегматично произнес:

– Вот, перестройка уже кончилась, а въехать в метро на лошади все еще нельзя!

И Нина вспомнила вдруг, вроде ни к селу ни к городу, одну из Борькиных любимых песен: «Ты их лепишь грубовато, ты их любишь маловато, ты одна и виновата, и никто не виноват…»

Филипп дать взаймы денег на выплату задатка, конечно, отказался.

– Нет у меня ничего, – сказал он. – Ремонт делал недавно, все подчистую снял с депозита. Только ты напрасно не веришь Игорю. Он не может обмануть. Кто там тебе что проверял… Глупости все это! Документы чистые. Можешь переезжать.

– Сволочь! Негодяй! Подонок! – закричала Марианна, узнав обо всем. – Олег тут прямо неистовствует. Мы дадим тебе денег! Сколько нужно? И не торопись возвращать! Отдашь, когда сумеешь.

– Я тоже могу дать, – сказала Дуся. – И я приеду к тебе, когда ты будешь передавать деньги риелтору покупателей. Я выясняла: при передаче денег обязательно нужны свидетели, а то потом еще скажут, что ты ничего не отдала.

– Но мне должны вернуть сам договор о задатке, – объяснила Нина.

– Одно другого не исключает, – монотонно отозвалась Дуся. – А Марьяшка уже звонила Фильке.

Звонок, конечно, был совершенно бесполезный.

– Белый, – мрачно сказала Марианна, – а ты, оказывается, законченный мерзавец. Да ты должен был Нинке не одолжить всю эту сумму, а просто дать эти деньги! Вы же ее обманули, нагрели! Ты – крупный рекламный деятель, у тебя свое агентство, а сколько ныне стоит реклама, знают все! И это у тебя нет денег?! Кому ты лапшу на уши вешаешь, подлюга?! Ты купил себе джип, когда ни у кого из твоих знакомых никаких машин нет и быть не может.

Филипп сразу накалился и озлобился:

– Не лезь не в свое дело!

– А почему это оно не мое?! – истерически завизжала Марианна. – Почему?! Оно как раз очень мое! Вот и Олег так считает. Он тут возле сидит и просит передать тебе, что ты сволочь!

– Спасибо за комплимент. А потому оно не твое, что не тебе рассуждать о высоких материях!

– Высоких материй нет. Материя – она всегда низкая! – безапелляционно объявила Марьяшка. – И никогда и ничто материальное не может изменить человека в лучшую сторону.

– Люби ближнего, как самого себя – но не больше! – проскрипел Беляникин.

– Опять кощунствуешь! Видно, еще мало тебя Господь наказал! – И Марианна с торжеством и чувством собственного торжества бросила трубку.

В назначенное для передачи денег утро Дуся и Марианна явились к Шуруповым спозаранку. Расстроенная Тамара Дмитриевна поила их чаем на кухне и выслушивала утешения. Подавленная, плохо соображающая Нина сидела с бабушкой.

– Не переживайте! – говорила Марианна. – Мы можем этот долг от вас ждать хоть год, хоть два! И даже больше. Тут радоваться надо, что вы отделались одними только деньгами. Могли бы по милости Беляникина оказаться вообще просто на улице и стать бомжами.

– А кто он такой, этот Филипп? – спросила Тамара Дмитриевна.

– О, очень уважаемый человек! – воскликнула Марьяшка, лопавшая уже третью розетку смородинового варенья. Аппетит у нее, несмотря на удивительную худобу, всегда был отменный. – Правда, сволочь редкостная… Тамара Дмитриевна засмеялась:

– Но вы ведь хорошо его знаете?

– Хорошо. С плохой стороны… Я тут читала одно интервью с Филькой, где он высказал уверенность, будто этические нормы невозможно формализовать.

– По-моему, здесь он прав, – заметила Тамара Дмитриевна.

Марианна махнула рукой:

– Чего там прав! Вы просто пока не знаете сути. Он заявил, что вводить запрет на показ в рекламе обнаженного тела глупо. Есть реклама, где этот прием не используется, но она часто намного более провокационная и сильнее шокирует. А законодательный запрет обнаженки в подобном случае станет ужасным тормозом. Поэтому рекламщикам требуется самоуправление. Ох, что тогда начнется! Даже представить трудно! Вот тогда и пойдут одни сплошные нюшки по всем каналам! Хотя задача самоуправления, по словам Фильки, – создание инструмента для будущего саморегулирования рекламного рынка. А все моральные границы будут определять там сами специалисты-рекламщики. В России сегодня все компетентные люди – это активные участники рынка, объявил Беляникин.

– А почему же тогда Нина…

– Да потому, что как раз она никогда ничего не знает! – возмущенно закричала Марианна. – Такая уж на свет уродилась.

Тамара Дмитриевна вновь улыбнулась и подвинула молчаливой Дусе печенье.

– Мы вам так благодарны… Нина плачет все время, себя казнит…

– Бедняга! – вздохнула Марьяшка. – Я вам расскажу, как Филька «забавно» себя ведет с родителями. Пришел больной, доживающий последние дни, худой, как скелет, трясущийся отец на кухню – показать мне, как гостье, фотографии их загородного дома. А Беляникин ему раздраженно и нетерпеливо: «Ну, показал? И все, Флегмонтыч, иди к себе в комнату, хватит уже здесь бродить!» Мать что-то ему сказала не так, а его величество Беляникин недоволен, что она его думы и уединение нарушила, и говорит нарочито демонстративно, холодно и с нескрываемым раздражением: «Ираида Ивановна, в чем дело-то?» Я этого наслушалась и думаю: «Ну вот можно ли себе представить, чтобы я, даже в шутку, назвала свою маму Натальей Игоревной? Даже если вдруг буду пьяна в стельку, у меня язык не повернется такое сказать!»

Тамара Дмитриевна вздохнула:

– Но как же Нина…

– Вы ее не ругайте, – вступилась внезапно Дуся. – Она очень хорошая.

– Да знаю я свою дочь! – махнула рукой Тамара Дмитриевна. – Улыбается такой жалкой улыбкой, как человек, несправедливо обиженный грубой жизнью…

Снулая Вероника, которая должна была приехать за деньгами, опаздывала. Игорь и Филипп просто исчезли. Все к лучшему, думала Нина. Иначе пришлось бы с ними разговаривать. А о чем, собственно?

Она начинала нервничать все сильнее, потому что Марианна отпросилась с работы, а Вероника не шла. Нина набрала номер ее мобильного.

– А разве мы договорились на одиннадцать? – удивилась Вероника. – Я думала, на двенадцать… Сейчас приеду. Меня привезут.

И действительно явилась через пятнадцать минут.

– А это кто, простите? – подозрительно спросила она, увидев в комнате Марианну и Дусю.

Они окружили Веронику с двух сторон, строго наблюдая за всеми ее действиями.

– Не бойтесь! Мы вас не покусаем! – насмешливо сказала Марьяшка. – Нина, давай все проверять нам! А то опять… – И она выразительно посмотрела на Веронику, так поразительно напоминавшую хищную рыбу. Хотя морда смазливая…

Получив деньги, пересчитав их и проверив с помощью хитроумной машинки, определяющей фальшивые доллары, Вероника встала и как-то виновато и просительно, с непонятным ожиданием глянула на Нину. Та молчала.

Вероника взяла свой портфельчик и двинулась в переднюю.

– Машинку забыли, – сказала Нина. Вероника удивленно обернулась:

– Что?

– Машинку забыли, – повторила Нина. – Для проверки баксов.

Вероника смущенно вернулась и взяла машинку, оставшуюся на столе. Марианна смотрела насмешливо и недобро, Дуся – с откровенной ненавистью.

– Со мной еще в школе постоянно так бывало: решу задачу совершенно правильно, но задача была про яблоки, а результат я пишу про слонов, – вдруг растерянно и даже заискивающе произнесла Вероника.

Ей никто не ответил.

Когда она ушла, с подругами началась истерика, сдерживаемая до сей минуты с великим трудом. Марьяшка нервно и возбужденно засмеялась.

– А вот если бы эта пара предпочла штрафу все-таки покупку твоей квартиры, то продолжала бы она работать с той же Вероникой?

– Конечно, раз уж начали с ней.

– А если Вероника решила бы умереть?! – И Марианна покосилась на Дусю. – Ева хочет спать, а Вероника хочет умереть. У нее, этой девицы, трусы из джинсов вылезают… Фу! – И Марьяшка брезгливо сморщилась.

– Ну, тогда другую нашли бы. Девочки, а вы знаете… Я нехорошо поступила, нечестно… не сказала вам сразу, кто такой мой покупатель. Боялась вас испугать, а вот подставить не побоялась. – Нина нервно кусала губы. – Мне Вероника рассказала… Но я вообще-то еще раньше отследила этого богатея по Интернету. Он крупная шишка в ФСБ.

Вероника гордилась своим высокопоставленным клиентом. И однажды доверительно поделилась с Ниной:

– Ваш Томилин Белобоку очень не понравился. А уж он людей насквозь видит! Сколько лет в органах!

Нина была тогда потрясена. Этот робкий, трепещущий перед своей женой Александр – из ФСБ?! Быть того не может! Оказалось – правда…

– Ой, напугала! – презрительно скривилась Марьяшка. – Сейчас прямо умрем от страха! ФСБ!.. Да плевать мне на нее, если моя подруга в беде!

Дуся сосредоточенно кивнула:

– Ты права. Иду недавно по улице и вижу огромную вывеску на офисе того самого агентства по недвижимости, где трудится этот Томилин, братец нашего Фильки. И невольно подумала, ну просто-таки само собой пришло в голову: «Ох, нечистое тут, знать, место»…

– Спасибо, девочки, – прошептала Нина и снова заплакала.