Текст книги "Монастырь дьявола"

2013 год, Восточная Европа

С балкона открывался потрясающий вид на старый город. Перед ним как на ладони открывалось целое море крыш. Разноцветные крыши были залиты дождем, который шел с утра, но это не портило впечатления, напротив. Залитый дождем город был фантастическим видением, экстравагантным цветком, выросшим на почве древних легенд и преданий. В нем каждый переулок превращался в запутанный роман, а переходы и площади – в неразгаданную тайну. Он любовался им с балкона, долго смотрел из окна, чувствуя себя отрешенно и от города, и от целого мира. И все-таки… все-таки одну из неразрешимых его загадок он был вынужден разгадать.

Администратор отеля очень расхваливал вид из номера, говоря о панораме красивого современного города с древней историей. Слова администратора были ему смешны. Древние истории….. Что может знать об одной из них этот администратор? Впрочем, а что может знать о них он сам? И в то же время гостиничный номер ему понравился. Это был обычный, стандартный номер большого отеля. Он видел сотню таких, и именно эта привычность действовали на него особенно успокаивающе. И он расслабился впервые, как вышел из автобуса. По крайней мере, теперь он мог думать.

Он открыл ноутбук и получил электронное письмо, которой с нетерпением ждал уже второй час. В пасмурной комнате ярко светился экран маленького компьютера.

«Дорогой друг, я очень рад, что ты нашелся! Надеюсь, твоя будущая статья получится (просто замечательно, что красота здешних мест, как ты пишешь, вдохновила тебя написать историческую статью. Кажется, в школе ты тоже увлекался историей). Единственный, кто может тебе помочь, это профессор Славский. Славский долгое время занимался археологией и собирал мистические легенды, связанные с местными замками. Он написал несколько крупных работ, которые вызвали переполох в научных кругах. Одни называют его гением, другие – шарлатаном. Но если есть человек, который знает самое невероятное о средневековье, то это профессор Славский. Он хороший человек, хоть и большой чудак. В настоящее время Славский преподает здесь в университете и работает в музее, готовит очередную книгу. Я с ним в хороших отношениях, так что можешь сослаться на меня. Но учти: если твоя история не покажется ему интересной (вернее, разговор о твоей статье), Славский просто не будет с тобой разговаривать. Указываю те телефоны, которые знаю. Жду от тебя очередной вести. Когда ты собираешься возвращаться? Пока!». Он выключил компьютер. Потом сказал в пустоту:

– Никогда.

Он смотрел на размытое дождем свое отражение в тусклом, залитом водой окне. Отражение напоминало расплывчатое пятно и словно удалялось от него – все дальше и дальше. По булыжникам тротуара в дождевые канавы стекали потоки воды, образуя длинные пенящиеся ручейки, в которых так любят играть дети, запуская бумажные кораблики во время дождя. Пенный, бурлящий поток, быстро спешащий по камням вниз…. Уносящий белый бумажный кораблик с желтоватой полоской на намокшем боку….

– Папа, смотри! Он плывет! Папа!

Маленькая девочка в потемневших от воды джинсах, с черными взъерошенными волосами быстро размахивала руками.

– Папа, он плывет! Посмотри! Папа!

Бумажный кораблик уплывал вниз в струях дождя, унося с собой детскую мечту. Маленькую мечту, умещающуюся, наверное, в кулачке … Мокрые волосы прилипли к разгоряченному лбу, и струи дождя, бесконечные струи дождя падали на худенькие детские плечи:

– Папа! Смотри! Он плывет! Плывет! Папа!

Белый кораблик действительно плыл в никуда. Он прижал лицо к стеклу, залитому дождевыми стрелами. Стрелы дождя катились вниз по стеклу, пересекая его лицо, как не пролитые, не возможные слезы. Он подавил в себе бешеное желание броситься вниз, и возможно, даже разбить голову о камни мостовой…. Вздрогнув, оторвался от окна. Дождь разогнал с улицы прохожих. На тротуаре исчезал пенящийся ручеек. Вокруг никого не было.

– Здравствуйте. Я хотел бы поговорить с профессором Славским.

Женский пожилой голос:

– Он сейчас работает в музее.

Медленно набрал номер музея.

– Профессор Славский? Я хотел бы встретиться с вами прямо сейчас, дело очень серьезное. Мне рекомендовал обратиться к вам мой русский друг, он занимался у вас… Да… Я понимаю, что вы очень заняты, но мой случай исключительный. Когда вы узнаете все подробности, вы не пожалеете, что потратили свое время. Нет, сказать по телефону я не могу. Нет. Это слишком серьезно. Я могу приехать прямо сейчас? И возьму с собой документ, который я хотел бы вам показать. Какой документ? Это вы узнаете при встрече.

Одев плащ и подняв воротник, он решительно вышел из номера. Остановил такси, сказал название музея. В машине было включено радио – пожилой водитель увлеченно его слушал. Модную песню прервали на середине:

– Мы передаем экстренный выпуск новостей. По-прежнему нет никаких подробностей о зверском ритуальном убийстве 48-летней….

Водитель протянул руку, чтобы переключить радио на другой канал, но он его остановил:

– Подождите!

– А, ничего интересного! Просто очередной придурок объявился, вот и все! Я уже слышал подробности час назад. Какую-то бабу нашли в своей квартире зарезанной… ничего не взяли. Ни денег, ни вещей. Голову ей отрезали, а на всем теле этот придурок вырезал ей кресты.

– Кресты?!

– На всем теле. Идиот, точно! Только сумасшедший мог такое сделать. Псих. А искать психа в огромном городе – как иголку в стоге сена! – водитель присвистнул.

Выпуск новостей продолжался.

– Прокурор города сообщил о том, что дело об этом страшном убийстве поставлено под особый контроль и в ближайшее время возможны новости. Подробности о расследовании мы будем сообщать постоянно…

По радио пошла длинная реклама – мебели, туристических путешествий….

– Что это за женщина?

– Обычная! – водитель радостно продолжил разговор, – жила одна. А имя я не запомнил. И кем работала – тоже. Помню только, в одном из выпусков новостей сказали, что вчера на рассвете она вернулась из командировки. Значит, ее работа была связана с разъездами, командировками. Я еще подумал – какой ужас: вернуться из поездки домой и напороться на психа в собственной квартире! Просто кошмар! Да, еще одна любопытная подробность: кота ее тоже убили.

– Как это?

– Ну, у нее был кот. Она жила вдвоем с котом. Кота нашли рядом с ее трупом. Ему тоже отрезали голову.

– Господи…

– Псих, точно!

Такси медленно катило по улицам города.

2013 год, Восточная Европа

Зал археологического музея был огромен, он подавлял своими размерами. Музей был уже закрыт, но его пропустили, когда он назвал охраннику свое имя и объяснил, что договорился о встрече с профессором Славским. Охранник ввел его в зал, где в глубине, возле стены, пожилой мужчина в синем халате копался в деревянном ящике, перебирая какие-то черепки. Профессор Славский был низкого роста и напоминал смешной подпрыгивающий шарик. Энергичный шарик с пышной седой шевелюрой и длинными седыми усами. У Славского были умные и проницательные глаза поблекшего серого цвета, и волевой подбородок.

– Значит, это вы мне звонили, – охранник ушел, оставив их наедине. Профессор говорил быстро-быстро, и голосок у него был тоненький, как у подростка, – а вы довольно наглый молодой человек! Но, если честно, мне даже понравилась ваша настойчивость. Встреч со мной таким образом добиваются не часто.

Он улыбнулся. Профессор вызывал симпатию. Улыбка произвела благоприятное впечатление, и профессор потеплел.

– А вы совсем не похожи на студента или научного работника! И на журналиста тоже не очень смахиваете….

– Я не журналист.

– Тогда кто вы такой? И что вам от меня нужно? Я мог бы заподозрить в вас бандита. На бандита вы похожи. Но что нужно бандиту от меня?

– Давайте пройдем в кабинет и вы не будете больше гадать!

– А чем вас не устраивает разговор здесь?

– Слишком большое пространство. Слишком темно. Легко можно подслушать. Здесь хорошее эхо.

– Может, вы секретный агент? Хм… у меня действительно есть здесь свой кабинет, но я не пускаю в него посторонних.

– Когда вы узнаете цель моего прихода, я прекращу быть для вас посторонним.

– Молодой человек, ваш друг был одним из самых лучших моих студентов и сотрудников. Его помощь на раскопках была просто бесценной. Если бы не он, я не стал бы даже разговаривать с вами, но… Но из уважения к нему я согласен вас выслушать. Подчеркиваю – только из уважения к вашему другу! Я слишком занят, но могу выкроить для вас пару минут!

– Этого будет достаточно.

Кабинет профессора был тесной клетушкой, заваленной огромным количеством бумаг, книг, журналов, папок, каких-то ваз, коробок с экспонатами и т. д. Среди этой груды едва был виден компьютер (вернее, только часть монитора – все остальное было завалено бумагами) и совсем не виднелся стол, на котором и лежало все вышеперечисленное. В кабинете профессора негде было даже сесть. Он старательно запер дверь. Потом вынул из холщового свертка рукопись и отдал Славскому.

– Что это такое?

– Древняя рукопись. Совершенно случайно мне в руки попал этот документ, написанный на непонятном языке. Так как с этой рукописью связаны определенные события в моей жизни, мне хотелось бы знать, о чем конкретно идет речь!

По мере того, как профессор изучал рукопись, лицо его менялось все больше и больше.

– Боже мой… Боже мой… Как вам в руки попало это сокровище?!

– Сокровище?

– Это же подлинный 15 век! И не подделка! Подделку я сразу узнаю. Запах… Чернила… Сорт бумаги… расплывчатые буквы, в некоторых местах… Документ подлинный, никаких сомнений – настоящий 15 век! Редкость! Огромная редкость! Я думал, что видел много древних манускриптов, но тут… Я никогда не видел ничего подобного… Никогда… Боже…

– Что это за язык?

– Я не могу сказать вам так сразу… У меня есть некоторые предположения… Этот язык еще большая редкость, чем пергамент. В современности он считается потерянным. И за всю жизнь я никогда не видел, чтобы целый документ был написан на этом языке. Люди, знающие его, всеми способами скрывали это знание, как проклятие. Да за одно упоминание вслух только о символе этого языка в средние века можно было лишиться жизни! Более того: если кто-то знал о нем, такого просто не оставили бы в живых… А тут целый документ, написанный им…Молодой человек, это открытие! Где вы взяли эту рукопись? Вы владелец?

– Да, я. Эту бумагу…. Мне отдала одна женщина. Вернее, подарила. Только вот цель… Зачем она это сделала, я и хотел бы понять.

– Как странно… Вы знаете эту женщину?

– Нет. Я видел ее впервые в жизни! А может, и не впервые, но я не могу вспомнить, видел ли я ее прежде, и где… У меня есть все основания подозревать, что она была монахиней.

– Монахиня?! Нет, это невозможно! Монахиня! Никак не возможно!

– Но почему? В монастырях часто хранятся древние манускрипты.

– Монастырь, в котором хранятся такие манускрипты, просто не может существовать! Если он существует, то это монастырь дьявола! Знаете ли вы, что это за язык? Это язык дьявола, так называемые дьяволовы письмена, которым пользовались члены еретической секты люцифериан в средневековье. Каждый символ этого языка в бестиарии, составленным одним из католических соборов, соответствует имени злого духа, демона, восставшего из ада. Вы что-нибудь слышали об инквизиции?

– Разумеется! То, что слышали все. В школе. Из книг и фильмов. О ведьмах, которых сжигали на кострах…

– Термин «инквизиция» произошел от латинского юридического термина, обозначающего «допрос, дознание». Ранее христианство страдало не только от римских императоров, боровшихся с христианством, но и от различных толкований священных текстов внутри самих христиан. Отражением одной из стадий этой борьбы был «Иерусалимский собор», упоминаемый в главе 15 Деяний Святых апостолов, на котором было четко определено отношение церкви к так называемым «ложным пастырям», то есть еретическим учениям. Начиная со второго века церковь получила право объявлять некоторых ученых богословов как еретиков. Именно тогда христианству стали противопоставлять ересь. Особый церковный трибунал «Инквизиция» был создан в 1215 году папой Иннокентием Третьим. Иннокентий Третий уполномочил двух монахов-доминиканцев объездить некоторые области в качестве папских легатов для искоренения ереси вальденсов, катаров, альбигойцев и люцифериан. Предписание обходиться с еретиками строже привело к началу жестоких Альбигойских войн. Именно тогда инквизиторские обязанности окончательно были переданы доминиканцам. Еретики были рассеяны, но это не означало их окончательного уничтожения. Просто они перешли, как говорят, в подполье. Они создали секретный язык и тайную организацию, члены которой рисковали собственной жизнью. Папа же объявил об окончательном создании Инквизиции на 4 Латеранском соборе. Инквизиция стала карательным органом, проводящим политику террора. Если охарактеризовать цели инквизиции в двух словах, то прежде всего она боролась с сомнениями. Сомнение считалось пороком для христианина, так как сомнение заставляет мыслить. Отрицание сомнения, отрицание собственного мнения и права на раздумье – именно это должен был утвердить трибунал «Священного судилища» (как стали официально именовать инквизицию). Доминиканцы называли себя «Псы господни» и носили эмблему с изображением собачьей головы на рясах. Позже к доминиканцам присоединились францисканцы. «Священный трибунал» стал могущественным, и часто единственным органом власти. Инквизиторы были наделены неограниченными правами (то есть стояли выше всех), иногда – даже выше местного правителя.

Одним из самых зверских инквизиторов был Конрад Марбургский, первый инквизитор Германии. Он подвергал своих жертв изощренным пыткам и добивался фантастических признаний в поклонении Люциферу. Поэтому в официальных протоколах допросов для легкости стали именовать сторонников многих сект «люциферианами», обобщив под этим словом множество различных еретических течений и толкований. Этот метод обвинения был заимствован у римских властей, которые точно так же обвиняли первых христиан. Подобные обвинения церкви были «классическими». Это были обвинения в служении Люциферу, отречении от католической веры, участие в сатанинской трапезе, поклонение кошке, оргиях, кровосмешении, половой распущенности, убийствах младенцев в ритуальных целях… Как видите, подходила любая глупость, лишь бы не касаться политических и экономических причин, по которым люди уходили от официальной церкви в секты. Под «люциферианами» объединяли катаров, спиритуалов, альбигойцев, полубратьев, вальденсов, ведьм, деятелей просвещения, писателей и….кошек. «Палач в сутане» (именно так прозвали Конрада Марбургского) закончил свою жизнь ужасным образом: в 1233 году его разорвала толпа, возмущенная зверствами, проводимыми им. Но употребление обобщения «люцифериане» пошло дальше, и стало использоваться и в других трибуналах. Поклонение дьяволу в этих обвинениях было просто нелепым предлогом. Большинство сект проповедовали одно и то же, но для представителей церкви это было намного хуже, чем дьявол. Они выступали за нищету, целомудрие, отказ от богатой одежды, от накопления продуктов и богатств, от беспрекословного подчинения авторитету, от неприкосновенности церковников и папы Римского, против накопления церковной собственности и права церкви владеть собственностью в виде материальных богатств и земли. Согласитесь – для богатой церкви это было похуже, чем оргии с кошками! Надеюсь, мы с вами еще вернемся к этому разговору, когда я переведу рукопись.

– А вы надеетесь ее перевести?

– Я не знаю этого языка. Но у меня есть словари… Различные источники… Я надеюсь перевести эту рукопись через неделю. Вы сможете на неделю оставить рукопись у меня?

– Без проблем! Я заплачу вам, сколько вы скажете!

– Молодой человек, моим гонораром будет ваш рассказ, и правдивый рассказ, обо всем, что с вами произошло! Я же вижу – вы что-то скрываете! Такая сумма вас устраивает?

– Вполне. Возможно, рассказать все вам будет правильно. Хотя я нарушу этим одно обещание… Но мне кажется, дело того стоит!

– Хорошо. Если мы с вами договорились, жду вас у себя через неделю!

Распрощавшись с профессором, он спустился по ступенькам археологического музея более уверено, чем вошел.

2009 год, Россия, Нижегородская область, село Белоцерковное

Пожарные части перегородили дорогу, ведущую к городу. Там же выстроились отряды милиции и подразделения МЧС. Машины, которые двигались в направлении села, разворачивали. Транзитным автолюбителям приходилось ехать в многокилометровый объезд, что не могло не вызывать недовольство. Тем же, кто ехал в поселок, приходилось останавливаться на обочине и ждать. Сколько продлится ожидание – никто не знал. Никто не мог ответить на этот вопрос толком. Въезд в село был закрыт.

Некоторые любопытные, из числа транзитных пассажиров, выйдя из машины прямиком в поле, подкрадывались к самой черте ограждения и там, дальше, видели бойцов спецназа в черных масках, выстроившихся в ожидании команды. Спецназовцы с закрытыми лицами, в полном боевом вооружении выглядели так устрашающе, что любопытные мчались назад к своим машинам и поскорей покидали неприятное место, оставляя после себя другим любопытным комментарии наподобие «террористов ловят», «наркотики нашли, огромную партию», «бандиты засели в подвале и отстреливаются». Ни один из этих комментариев не соответствовал истине. Впрочем, тревожная обстановка порождала множественные слухи. Все они были неприятны и даже опасны. Слухи особо усилились в тот момент, когда прямиком в поле приземлился военный вертолет и оттуда вышло самое высокое начальство – из Москвы. Заслоняя лицо от ледяного ветра, высокое начальство почти бежало по полю в окружении спецназовцев, и вскоре скрылось за заграждением из людей, образовавших почти живую изгородь – самый мощный заслон.

Пошел снег. Видимость на дорогах стала почти нулевой. Мороз усилился. Столичным журналистам, сбившимся в кучу возле одной из пожарных машин, ждать было особенно неуютно, и еще потому, что с сними обращались пренебрежительно, как с рядовыми репортерами районной газеты. К таком обращению столичные журналисты не привыкли.

Между тем на поле снова приземлился вертолет, из которого вышло начальство рангом пониже, но тоже из Москвы. Так же быстро, вместе со спецназовцами, начальство преодолело приличное расстояние и скрылось за живой изгородью.

– Секреты – как на войне! – пританцовывая на морозе, буркнул журналист одного из местных телеканалов. А между тем никогда еще сказанные в шутку слова не были более верны!

Место за околицей села, граничащее с лесом, взяли в настоящее оцепление. Именно там, на самой границе с лесом, был вход… в землянку, прикрытый поломанными ветками молодого ельника. Чуть в отдалении от входа в землянку стояли те, кто вел переговоры. Переговоры велись абсолютно безрезультатно уже пятый час.

– Когда начнется штурм? – поинтересовалось высокое начальство, весьма недовольным тоном. Начальство рангом пониже предпочитало отмалчиваться: высовываться с советами было не в его компетенции.

– Штурма не будет! – выступил вперед начальник местного подразделения МЧС, – всех надо бы отозвать!

– С какой стати? – рассердилось начальство уже из города.

– С той, что я не позволю, чтобы на наших глазах 379 человек, среди которых множество детей, спалили себя живьем! У них там 500 литров бензина. Почти полтонны! Достаточно, чтобы уничтожить весь поселок! И они не шутят!

– Что они требуют? – высокое начальство нахмурилось, – у них же есть требования?

– Да, есть, – председатель местного сельсовета чувствовал себя очень неловко, – они требуют, чтобы мы не мешали им сжечь себя живьем.

– Что за бред! – фыркнул начальник.

– Это вам – бред! – снова вступил в разговор пожилой МЧС-ник, – а им – жизненная философия! Они считают, что в мире снова появился Антихрист, что на земле наступает царство антихриста, и чтобы не пасть ему в руки, они собираются сжечь себя живьем очиститься в искупительном пламени – так, кажется, они говорят. Единственный способ уйти из мира – сжечь себя огнем. Есть у них и проповедник, провоцирующий такое вот массовое сожжение. Вместе с ними сидит.

– Как это произошло, – тон высокого начальства стал ледяным, – что в поселке они сумели вырыть землянку такого огромного размера, чтобы в ней поместилось 379 человек, да еще и натащить туда 500 литров бензина?! Ведь все это не произошло за один день! Где же были ваш глаза?! Почему никто не доложил?!

– так не знали мы… – председатель сельсовета нервно кашлянул, – они тайком землю копали… По ночам…. Мы и предположить не могли. Что такое произойдет!

– Что вы нас обвиняете, когда за последнее время это не первый случай? – вступил МЧС-ник, – вон под Тверью пару месяцев назад себя спалило 200 человек! 201 человек, если говорить точно! И в Кемеровской области 79 человек, месяц назад. Это какая-то массовая секта, к тому же давно существующая, если все у них так хорошо подготовлено. Почти как раскольники во времена Великого Петра. Те тоже себя сжигали живьем! Вам не нас надо обвинять, что мы не досмотрели, а у вас в ДУМе законы такие принимать, чтоб убрать всю эту сектантскую нечисть, которая смущает народ! А то лезут сюда все эти иностранные проповедники, которых из Европы давно повыгоняли, тащат народ в секты, а потом происходит вон такое!

На его слова никто не возразил – нечего было возразить. Поэтому все промолчали.

– Кто эти люди? – начальство тяжело вздохнуло.

– Жители из нашего поселка, и из соседнего тоже. В основном молодые люди. Много маленьких детей…

– Надо бы хоть детей спасти!

– Мы им предлагали детей выпустить, а они ни в какую! Дети, мол, первые попадут в рай. У нас этот проповедник в доме культуры выступал, с лекциями. Кто же мог предположить, что произойдет такое… К нему всегда много людей ходило… Мы радовались даже – вот, мол, люди, бесплатное развлечение…

– Доходились! – фыркнул МЧС-ник.

– Вот, слышите? – председатель тяжело вздохнул, – опять поют!

Из-под земли донеслось заунывное пение – похожее на латинскую молитву. Множество голосов пело один и тот же речитатив. Мелодия и звук голосов двигались по кругу, словно зомбируя… Все это напоминало какую-то черную медитацию.

– После того, как они повоют…..в смысле, попоют, – вздохнул председатель, – с ними можно будет немного поговорить!

Вскоре пение смолкло, и из отверстия ямы, закрытого ельником, послышался зычный голос:

– Покайтесь, грешники! Грядет царство Антихриста! Смрад и ужас наступит на всей земле! Покайтесь, пока не поздно! Искупите свои грехи в очистительном пламени! Очистите себя от скверны ради вечной жизни!

Ему слепо вторил громкий хор голосов. Высокий начальник, подойдя к краю ямы, представился, но это не произвело никакого впечатления.

– Изыди, сатана! Ты из армии слуг Антихриста! Не смей смущать божьих людей!

С сектантами снова вступили в переговоры – это было абсолютно бесполезно. Каждое слово, произнесенное сверху, тонуло в хоре возмущенных голосов. Вскоре к тем, кто вел переговоры, прибавились новые лица. В окружении спецназовцев появился священник из местной церкви. Присутствующие недоуменно переглянулись.

– Это я дал распоряжение привести священника, – сказал высокий начальник, – пока священник вступит в переговоры и будет их отвлекать, мы начнем подготовку к штурму.

– Не делайте этого! Все же погибнут! – почти простонал МЧС-ник, но его никто не послушал. Священник уже подошел к краю ямы… Он принялся говорить то, что говорят обычно в таких случаях, но его прервал громкий возмущенный голос:

– Не смей смущать умы избранных, жалкий пес, слуга сатаны! Еретик и враг истинной церкви! Мы жаждем присоединиться к сонму небесных великомучеников, а ты смеешь нам мешать? Да наступит царствие истинной веры! Да низвергнутся враги истины! Прокляты те, кто забрал мой покой, души их в ад увлеку за собой! Аминь!

По белоснежному покрову (снегопад уже успел покрыть белым саваном землю) двигались черные фигурки спецназовцев, начавших военную операцию.

– Души детей слишком малы. Чтобы разбираться в вопросах любой веры! Верните нам души детей! – почти молил священник.

– Дети первыми войдут в царство божие! Оставить их антихристу, чтобы он пополнил ими число своих легионов? Ни за что!

В этот момент раздался грохот – это спецназовцы взорвали пласт земли, намереваясь проникнуть внутрь землянки. В тот же самый момент изнутри раздался оглушительный крик:

– прокляты враги истинной веры! Прокляты!

И раздался взрыв. Из отверстия в земле вырвался огненный столб пламени, отбросив в сторону стоявших рядом людей – навзничь, лицом в снег…. После этого послышались жуткие вопли, а из под земли повалил черный дым, и все вокруг заполнил ужасающий запах гари…

В тот же самый момент земля стала рушиться под ногами людей. И те из них, кто не успел убежать, рухнули прямо в разверстую под ногами огненную яму, в пламя, в котором со страшными воплями горели человеческие фигуры…

Когда пожарные подоспели к месту катастрофы, было уже поздно. В жарком пламени уже не было живых. Жар был настолько силен, что человеческие останки превращались в пепел. И священнику, и начальству удалось спастись. Погибли только сектанты и спецназовцы, которых послали на операцию, заранее обреченную на провал. В огне погибли 403 человека – что было просто невиданной катастрофой. Все они сгорели заживо.