Текст книги "Экстремальное материнство. Счастливая жизнь с трудным ребенком"

Для совсем маленького ребенка невнимательным быть нормально. Он инстинктивно реагирует на яркое, громкое, вкусное. Это – непроизвольное внимание.

Неусидчивость может быть заметна довольно рано: даже в два-три года подвижный ребенок обращает на себя внимание на фоне других: все слушают, как воспитатель читает, или раскрашивают картинку, а он носится. Но о невнимательности говорить пока рано. Тем более ставить диагноз «СДВГ». В последнее время все чаще и чаще родители жалуются на невнимательность и неспособность сконцентрироваться на занятиях у двухлетних и трехлетних детей. Но это физиологическая норма! Двухлетние дети не должны усидчиво заниматься математикой. Им положено играть, а не готовиться к школе.

С возрастом ребенок становится способен останавливать свое внимание на чем-то важном, сосредоточиваться, не отвлекаться на пустяки. Это – произвольное внимание. Ребенок уже не реагирует автоматически на каждый стимул (ворона пролетела, муха прожужжала), а сортирует поступающие сигналы на важные и неважные, отсекает неважные, концентрируется на важных. Эта способность формируется годам к четырем, после этого возраста уже действительно можно говорить о дефиците внимания.

Внимание – это способность управлять своей реакцией на лавину информации, поступающую через органы чувств, и выбирать из этого хаоса действительно ценное. При дефиците внимания эта способность формируется с запозданием на несколько лет. Ребенку уже шесть, он уже сидит на занятиях в прогимназии, а внимание его беспорядочно блуждает по классу и заоконному миру, как у двухлетки.

«Ну какой же дефицит внимания? – возмущаются иногда родители. – Вот он же может два часа телевизор смотреть! Или в компьютер играть! Или конструктор собирать! Когда ему интересно, никакого дефицита внимания нет и в помине, значит, он просто ленится».

«Просто ленится» – это предмет для отдельного разговора. А способность надолго сосредоточиться на том, что интересно, объясняется очень просто: это работает то самое непроизвольное внимание. Мелькание ярких красок на экране, мешанина громких звуков целиком занимают внимание ребенка, он даже забывает бегать и карабкаться. Он может быть так же поглощен игрой во дворе или конструктором: они так мощно стимулируют его внимание, что иногда подавляют даже громкие сигналы тревоги, поступающие от мочевого пузыря.

Дефицит внимания может наблюдаться и без гиперактивности. Некоторые исследователи считают, что это вообще самостоятельное расстройство. Невнимательного ребенка без гиперактивности заметить не слишком легко: он никому не мешает, не бросается в глаза – сидит себе в сторонке, пока группа читает, и играет в машинки. Или рисует принцесс в тетрадке, пока идет контрольная по математике. Иногда дефицит внимания у таких детей выявляется только в школе, когда оказывается, что ребенок не справляется с учебой. Витает в облаках, смотрит в окно, болтает с подружками. Западные исследователи часто обращают внимание на то, что эта форма расстройства особенно распространена у девочек и очень часто не выявляется и не диагностируется, а ребенок не получает необходимой помощи.

Родители удивляются: ведь он же умный, нормальный, развитый ребенок, почему же он ведет себя как маленький, почему не может посидеть двух минут спокойно, не может заставить себя сделать уроки, не может помолчать, когда просят?

Да, он действительно не может себя заставить. Заставить себя – это самоконтроль. Это именно та способность сортировать поступающие сигналы на важные и неважные и усилием воли сосредоточиваться на важных, которая у таких детей недостаточно развита.

В последние десятилетия родители увлеклись ранним развитием детского интеллекта и почти забыли о положенных детям по возрасту играх. А ведь именно в игре – тем более в игре с правилами – как раз и развивается воля, самодисциплина, умение проигрывать, умение контролировать собственные эмоции и поступки, умение планировать на несколько ходов вперед – все то, что так нужно в школе.

Дети, которым слишком рано стали приносить готовые ответы – еще до того, как у них появились вопросы об устройстве мира, – к началу школьного обучения уже испытывают отвращение к самому этому процессу. Даже если у них изначально и нет никакого СДВГ. При развитой эрудиции они отстают в развитии воли, внимания и самоконтроля. Они давно умеют читать и писать, напичканы сведениями обо всем на свете, но совершенно не желают учиться, а желают играть, потому что еще не наигрались. Может быть, это одна из причин той «эпидемии СДВГ», о которой все чаще говорят современные учителя и которая к реальному СДВГ имеет очень мало отношения. А если у ребенка и в самом деле есть синдром дефицита внимания и гиперактивности, то в результате такого воспитания он почти не в состоянии себя контролировать.

К сожалению, и гиперактивность, и импульсивность, и дефицит внимания – это только надводная часть айсберга. Подводная гораздо больше и серьезнее. По сути, СДВГ – это расстройство самоконтроля, воли и саморегуляции.

Ребенок с СДВГ похож на хорошую машину без руля и тормозов: он не в состоянии управлять собой, «вести себя» в самом прямом смысле слова. У него отключен внутренний менеджер. У него не работают управляющие функции: способность рассуждать, рефлексировать, сдерживаться, контролировать эмоции, справляться с гневом, разочарованием, неудачами, игнорировать не относящуюся к делу информацию и подавлять не относящуюся к делу активность. У него практически нет мотивации: ему важно только то, что прямо сейчас доставит ему максимум сильных приятных ощущений.

Один из лучших в мире специалистов по СДВГ американец Расселл Баркли, профессор психиатрии в Университете Северной Каролины, говорит, что это расстройство главным образом затрагивает сферу воли, мотивации и самоконтроля, поскольку у ребенка по физиологическим причинам затруднено торможение импульса. То же явление описывает и термин «расторможенность», и разговорное понятие «без тормозов». Обычно, если нас что-то отвлекает, мы успеваем сказать себе: стоп, это сейчас не важно, я занят другим. А ребенок с СДВГ не успевает этого сделать.

Отсюда третье типичное качество невнимательного и гиперактивного ребенка – импульсивность. «Сначала сделал, потом подумал». Проиграл – разрыдался. Сзади толкнули – расценил как нападение, развернулся, врезал! Сидел на уроке, увидел за окном знакомого – вскочил, начал стучать ему в стекло. Учительница сказала что-то несправедливое – возмутился, заорал: «Дура!!!» Надо бы сказать себе: «Стоп, так не надо, в таких ситуациях положено вести себя иначе», – но ребенка уже несет дальше, и он выбирает первое, что пришло в голову. Обычно это самый простой и самый глупый вариант.

Ребенок всякий раз пропускает важную стадию между событием и реакцией на него: стадию обдумывания реакции. Ту самую, на которой включается самоконтроль. А именно самоконтроля от него и требуют, год от года все настойчивее, и в школе, и дома. Самоконтроль – это признак взросления. Чем старше ребенок, тем выше требования к самоконтролю.

Но самоконтроль – это та область, в которой он несостоятелен. Это его врожденная проблема, как слабое зрение или нарушенный слух. Но если к близоруким не предъявляют требований присмотреться получше, а к слабослышащим – прислушаться, то для детей с дефицитом самоконтроля требований не снижают. Напротив, требуют постараться: ты же взрослый, пора уже себя контролировать. Это попытка решить проблему за счет усиления нагрузки на самое слабое звено.

Расселл Баркли сформулировал так называемое правило 30 %: «Внимание, усидчивость и самоконтроль развиты у детей с СДВГ в той же степени, что и у детей, которые младше на 30 %». Это значит, что 6-летний ребенок с СДВГ обладает на самом деле внимательностью 4-летнего. Реальная способность себя контролировать у 8-летнего ребенка с СДВГ (а восьмилетки сейчас учатся уже во 2-3-м классе) еще не достигла нормы для 6-летнего – это даже для первого-то класса недостаточный уровень. Что уж говорить о выпускнике школы, который ведет себя как шестиклассник. А школа и родители предъявляют к ним требования как ко взрослым, сформировавшимся, ответственным людям.

Если помнить об этом важном правиле и корректировать свои ожидания и требования, можно избавить и себя, и ребенка от массы ненужных разочарований и ссор по пустякам.

Полезно видеть в особенностях ребенка не только сплошные минусы, но и плюсы. Как ни странно, их не так уж мало: ведь непоседливость и неусидчивость может обернуться энергичностью и мобильностью, которые высоко ценятся в современном мире; детскость и кажущаяся незрелость, невзрослость помогают сохранить способность удивляться и задавать интересные вопросы. Даже импульсивность оборачивается способностью быстро принять решение, к чему совершенно не способны, например, старательные, рефлексирующие, мучительно сомневающиеся люди с прекрасными академическими задатками. Не говоря уже о том, что невнимательные гиперактивные дети бывают щедро одарены талантами – актерскими, художественными, музыкальными. Может быть, дело в особой тонкости их душевной настройки, в способности нервной системы остро воспринимать действительность и остро на нее реагировать?

Невнимательность, гиперактивность и импульсивность встречаются не только при СДВГ. И само понятие «синдром» обозначает просто комплекс симптомов, которые могут иметь самую разную природу. В том, чем обусловлены проблемы ребенка и как ему помочь, должны разбираться специалисты.

На сегодняшний день самые четкие критерии диагностики СДВГ даются в Диагностико-статистическом руководстве четвертого пересмотра (DSM-IV), созданного Американской психиатрической ассоциацией. Они не предназначены для самостоятельной постановки диагноза родителем, но ознакомиться с ними стоит хотя бы для того, чтобы сравнить поведение своего ребенка с критериями и решить, нужен ли совет врача. Обратите внимание, что эти критерии применимы только к детям старше 4 лет.

О необходимости обратиться к специалисту можно говорить, если приведенные ниже признаки наблюдаются у ребенка с нормальным интеллектом

• постоянно, регулярно, непрерывно (не менее полугода);

• в разной обстановке (дома, в школе, на тренировках, на улице, в гостях);

• в степени, не соответствующей возрасту;

• если все эти качества не просто очевидны, но еще и мешают ребенку учиться, дружить, общаться с людьми и вообще значительно ухудшают качество жизни самого ребенка и его семьи.

Три главных признака СДВГ[4]4
  Перевод диагностических критериев СДВГ приводится по кн.: Н. Н. Заваденко. Гиперактивность и дефицит внимания в детском возрасте. М.: Образовательно-издательский центр «Академия», 2005.


[Закрыть]:

• Невнимательность

– ребенок не удерживает внимания на деталях, делает ошибки по небрежности;

– с трудом сохраняет внимание при выполнении заданий и (или) во время игр;

– ребенок, кажется, не слушает обращенную к нему речь;

– не может следовать инструкции, не справляется с выполнением задания до конца;

– старается избежать выполнения заданий, которые требуют длительного сохранения умственного напряжения;

– испытывает сложности в организации самостоятельного выполнения заданий;

– часто теряет вещи, необходимые в школе и дома;

– легко отвлекается на посторонние стимулы;

– часто проявляет забывчивость в повседневных ситуациях.

Для постановки диагноза, согласно DSM-IV, нужно не менее 6 симптомов из этого списка.

• Гиперактивность

– ерзает, вертится, беспокойно двигает кистями рук и стопами;

– встает со своего места в ситуациях, когда нужно оставаться на месте;

– проявляет бесцельную двигательную активность: бегает, крутится, карабкается куда-то в ситуациях, когда это неприемлемо;

– не может тихо, спокойно играть или заниматься чем-либо на досуге;

– находится в постоянном движении и ведет себя так, будто к нему «прикрепили мотор»;

– часто бывает болтливым.

Для постановки диагноза нужно не менее 5 симптомов.

• Импульсивность

– часто отвечает, не задумавшись, не выслушав вопросы до конца;

– обычно с трудом дожидается своей очереди в различных ситуациях;

– часто мешает другим, пристает к окружающим (например, вмешивается в беседы или игры).

У некоторых детей преобладает дефицит внимания, у других – гиперактивность и импульсивность, у третьих есть и то, и другое, и третье. Если к вашему ребенку применима значительная часть перечисленных в этой главке критериев, значит, вам надо посоветоваться с врачом.

Если ребенок спокоен дома и на дополнительных занятиях, а в школе проявляет излишнюю активность или наоборот, хорошо бы разобраться, чем именно вызвано это поведение. Здесь не будет лишней помощь психолога, как и в тех случаях, когда проблема появилась внезапно: за дефицит внимания можно принять самоуглубленность тревожного ребенка, за гиперактивность и агрессивность – отчаянную реакцию ребенка в травмирующей обстановке.

При этом имеет смысл заметить, что

• агрессивность,

• проблемы с речью,

• снижение интеллекта,

• неумение распознавать цвета и незнание букв,

• проблемы с аппетитом,

• необщительность,

• истерики и вспышки гнева,

• проблемы с засыпанием и сном не имеют отношения к диагностическим критериям СДВГ. Обо всем этом врачу, несомненно, надо рассказать, но эти признаки не указывают на СДВГ (хотя могут встречаться и у ребенка с СДВГ). Они могут указывать на самые разные проблемы, а могут вообще на них не указывать (если малыш путает слова «синий» и «зеленый», это не значит, что у него проблемы со зрением, вниманием или интеллектом).

Врачи сейчас выделяют три типа СДВГ:

• преимущественно гиперактивно-импульсивный;

• преимущественно невнимательный;

• смешанный.

Тип зависит от того, какая симптоматика у ребенка более выражена. При этом больше всего проблем окружающим обычно доставляет гиперактивно-импульсивный ребенок, но прогнозы на дальнейшую жизнь обычно тем благоприятнее, чем меньше выражен дефицит внимания: ведь чем сильнее он выражен, тем больше нарушения воли, организации и планирования своей деятельности, самоконтроля.

Некоторые специалисты считают, что преимущественно невнимательный тип, без гиперактивности и импульсивности, – это вообще отдельное расстройство.

Обычно после 8–9 лет гиперактивность идет на спад. Дети перестают бегать по потолку, карабкаться по мебели, разрушать дом. Но теперь они рвутся в большой мир, где еще не все изучено и сломано. Они, может быть, уже не стоят на голове, но руки и ноги у них по-прежнему находятся в движении, они раскачиваются на стульях, вертят в руках предметы… Со временем гиперактивность может или совсем уйти, или перейти в интерес к экстремальному туризму и экстремальному спорту – здесь уже можно скорее говорить о непоседливости как образе жизни.

Импульсивность и дефицит внимания сохраняются, но многим удается скомпенсировать эти проблемы и жить обычной взрослой жизнью.

Альтернативные теории

Ребенку поставлен диагноз и прописано лечение. Мать пытается понять, как теперь жить и как строить с ним отношения. Делится новой информацией с окружающими. Но у каждого из окружающих свой взгляд на ситуацию. Точек зрения много, и друг с другом они несовместимы.

Попробуем разобраться отдельно с каждой группой убеждений.

Эта точка зрения встречается чаще прочих. Носителя этой точки зрения лучше оставить в покое. Переубедить его практически невозможно. Можно носить ему специальную литературу, показывать диаграммы, говорить о лобных долях, об управляющей дисфункции, даже об обратном захвате нейромедиаторов в синаптической щели… Но чтобы одна картина мира сменилась в уме человека другой, должно пройти долгое время, он должен сделать какие-то наблюдения и прийти к определенным выводам.

Проблема избалованных детей состоит в том, что взрослые не выставили им границы приемлемого поведения. Как только эти границы выставляются с должной мерой серьезности, поведение детей нормализуется. В случае с СДВГ проблема в другом: даже если ребенок прекрасно знает, как надо себя вести, и очень хочет вести себя хорошо, ему это все равно не удается из-за его импульсивности. Это не значит, что ему не надо выставлять границы – обязательно надо!

«Где эти дети были раньше?» – спрашивают люди, уверенные, что СДВГ придумали несколько лет назад. Но и раньше эти дети были там же, где и сейчас: в каждом классе (см. главу «История вопроса»). Каждый, пожалуй, может вспомнить одного-двух хулиганов и двоечников, классных шутов, драчунов и безобразников. С большой долей вероятности это именно они и были. Более того, двоечник и хулиган – очень популярная фигура в детской литературе, подробно описанная во множестве произведений во всей своей красе. Если проанализировать любимые детские книги о двоечниках с учетом современных научных представлений о природе школьных трудностей, мы увидим там и дефицит внимания, и сниженный уровень активации мозга, и гиперактивность, и специфические трудности обучения, классифицируемые, правда, как лень и хулиганство.

«Их становится все больше», «сейчас у меня в классе все гиперактивные», «эпидемия СДВГ» – об этом постоянно говорят учителя. При этом уровень распространенности синдрома дефицита внимания и гиперактивности в разных странах и в разное время большинство исследований оценивает в 3-10 %. Некоторые отечественные исследователи приводят цифры в 30 % и более, но здесь уже встает вопрос о критериях диагностики.

Такие дети действительно были всегда, и число их во все времена и в разных странах примерно одинаково. Иногда к ним причисляют и детей с другими медицинскими проблемами, которые дают похожую картину и приводят к трудностям в учебе и к школьной дезадаптации.

Исследование, которое провели в конце XX века российские ученые, показало, что процент детей со школьной дезадаптацией довольно велик: она обнаружилась у 31,6 % из 537 обследованных детей, в том числе у 42 % мальчиков и 18,6 % девочек[5]5
  Н. Н. Заваденко, А. С. Петрухин, Н. Г. Манелис, Т. Ю. Успенская, Н. Ю. Суворинова, Т. Х. Борисова. Школьная дезадаптация: психоневрологическое и нейропсихологическое исследование // Вопросы психологии. 1999. № 4. С. 21–26.


[Закрыть]. Авторы называют следующие причины дезадаптации:

16.5 % – минимальные мозговые дисфункции, включая СДВГ (7,6 %);

8,4 % – неврозы и невротические реакции;

3 % – неврологические заболевания;

3,7 % – психические расстройства.

31.6 % – это почти треть класса!

Возможно, это число дезадаптированных школьников связано с общей проблемой здоровья детей в стране, с кризисом системы здравоохранения, с недоступностью или ограниченностью медицинской помощи, с тяжелым социально-экономическим положением некоторых регионов, с неудовлетворительным качеством родовспоможения и большим числом осложнений в родах. Возможно, дело в том, что современная медицина позволяет выхаживать новорожденных в более тяжелых случаях. Это увеличивает процент школьников с различными проблемами здоровья. Другие считают, что свою роль играет и курс на принудительную инклюзию, при котором в первые классы общеобразовательных школ попадают дети, которых раньше отдавали в коррекционные школы. Но есть и другие причины, которые заставляют общество (и не только в нашей стране) говорить об эпидемии невнимательности и гиперактивности.

Прежде всего, это кризис школьного образования и обусловленное им падение качества преподавания. А также выхолащивание смысловой стороны образования, сомнения в ценности знаний, которые дает школа, снижение образовательной мотивации у детей при повышении ценности образования в глазах родителей. Плюс повышение нагрузки, добавление новых дисциплин, часов на них, увеличение объема домашних заданий, увеличение срока обучения в школе. Дети больше отлынивают от школы, их больше принуждают, они больше сопротивляются и чаще демонстрируют неповиновение и протестное поведение. Родителям не хватает времени играть, разговаривать, читать с детьми, зато детей сызмальства готовят к школе. Школа отказалась от воспитательной работы. Словом, дети оказались в некотором педагогическом вакууме. Но спрашивают с них больше, жестче, бессистемнее.

Второе – это изменение отношений между учеником и учителем. Дети перестали по умолчанию уважать учителя. Авторитет учителя все чаще подвергается сомнению. Дети уже не умеют беспрекословно повиноваться. Взрослому приходится завоевывать авторитет в их глазах, и не каждый взрослый способен это сделать.

Третье – информационная среда. Дети привыкли к тому, что на них с огромной скоростью обрушивается огромное количество информации, привыкли к ярким и сильным стимулам, которые дают телевизор, компьютер и гаджеты.

Психолог Анна Варга в интервью «Гарвард бизнес ревю»[6]6
  Юлия Фуколова. «Не будут они читать, и заставлять их бессмысленно». Harvard Business Review, 2 декабря 2016 г. http://hbr-russia.ru/biznes-i-obshchestvo/fenomeny/al8445/


[Закрыть] обозначила эту проблему так: «В истории человечества периодически происходит смена коммуникативных технологий. Это естественный процесс, просто сейчас мы находимся в самом его начале. Поменялась сенсорная модальность – дети уже не читают, а смотрят. Во время чтения вы должны воображать, то есть представлять все то, о чем читаете. А когда вы смотрите, воображение не нужно. Сигнал идет непосредственно в затылочную кору головного мозга, это другое восприятие. Дети уже принадлежат к новой коммуникативной культуре. Максимум, что могут сделать родители, – читать сами, пользуясь тем, что детям нравится находиться рядом. Или давать им аудиокниги». Система образования не успевает за новой реальностью. «Школа не готова приспосабливаться к современному ребенку и к тому типу общества, в котором ему придется жить. В школьников по-прежнему запихивают объем информации, а сегодня надо учить компетенциям, трекам, по которым ребенок сможет добывать знания сам. Продвинутые учебные заведения не заставляют ничего учить, они стимулируют дискуссии, используют игры, онлайн-образование, дети готовят доклады и презентации», – говорит Анна Варга. Она называет СДВГ «следствием того, что современный ребенок попал в щель между старым и новым поколением». С этим я не согласна: у СДВГ биологическая основа и четкие клинические критерии. Не стоит обозначать этим термином явление совершенно другой природы, с другими (хотя в чем-то похожими) проявлениями. В конце концов, даже среди этих «новых детей» наши, с СДВГ, всегда заметны.

Педагогические ошибки родителей тоже играют в появлении «новых детей» не последнюю роль. Из XX века российская семья вынесла сосредоточенность на ребенке: наши дети будут жить лучше нас, самим не досталось, так хоть они поживут. На ребенка семья возлагает все надежды. Забота о том, чтобы ребенок был сыт, одет и воспитан, занимает много времени и с успехом заменяет смысл и цель жизни. Взрослый сам не очень знает, чем наполнить свою жизнь, кроме постоянного и надоевшего зарабатывания денег. И вся нерастраченная энергия родителя уходит на ребенка. Он становится объектом, сырьем для работы.

Родитель пытается доказать, что он хорошо делает свое дело, успешно готовит объект к сдаче миру. Как акт сдачи-приемки обычно расценивается поступление на бюджетное место в хороший вуз. Поступление состоялось – значит, взрослый (а не ребенок) выдержал экзамен. С воспитанием справился – садись, пять. Выращенный ребенок принят в Светлое Будущее. Но попасть туда трудно.

«В условиях социальной и экономической нестабильности под гнетом страха „не справиться“ с жизнью – потерять работу, обеднеть, заболеть – родители сами становятся неуверенными, уязвимыми, эмоционально нестабильными, появился новый социальный страх – неуспешность детей, – пишет профессор Московского городского психолого-педагогического университета Наталья Авдеева[7]7
  Родитель и психолог: новые запросы и риски. Учительская газета. № 31. 29 июля 2008 г. http://www.ug.ru/archive/31819


[Закрыть]. – Родители боятся, что ребенок, не подготовленный к школе или недостаточно хорошо справляющийся со школьными требованиями, может не выдержать конкуренции с другими детьми, оказаться неудачником, малоценным в глазах педагогов и сверстников, без перспектив в будущем».

Ребенка с пеленок начинают готовить к профессиональной карьере. Пока у него нет ярко выраженных склонностей, надо набирать впрок всего и учить всему сразу: что-нибудь да пригодится. Или сразу готовить к престижной профессии.

Отсюда – два отмеченных Натальей Авдеевой новых родительских запроса к психологам. Первый – сформировать ребенка по заданному ими образцу, чтобы он обладал «нужными» качествами. Второй – выявить склонности дошкольника, чтобы знать, какие качества нужно развивать и на какой вид деятельности нацеливать ребенка.

В результате неделя дошкольника оказывается под завязку забита занятиями. Даже в детсаду детям некогда поиграть друг с другом. Дома за занятия берутся сами родители: чтение, счет, прописи, диктанты по клеточкам. Но желание учиться у ребенка еще не сформировалось: ведь оно возникает в результате наблюдений, накапливания вопросов и стремления найти на них ответы. Принудительная занятость и отсутствие личного времени не развивают мотивацию, ответственность и самоконтроль. За ребенка уже все решили, определили для него участок работ, и ему теперь остается только соглашаться с таким мироустройством. Постепенно зреет бунт: не нужна мне эта ваша школа, буду заниматься только тем, что мне нравится!

Родителям начинает казаться, что их главная родительская задача – заставить детей учиться. Но у них не только нет ясных представлений, чему и зачем учить, но и способов воздействия на ребенка, кроме малоэффективных уговоров, крика, наказаний и подкупа. Ребенок перестает быть радостью, становится проблемой, которую постоянно надо решать.