Текст книги "Гендерная терапия"

Таким образом, гендерный конфликт как разновидность ролевого конфликта вызван противоречием между нормативными представлениями о характеристиках и особенностях поведения мужчин и женщин и невозможностью или нежеланием личности или группы людей соответствовать этим представлениям-требованиям.

Тема ролевых, в том числе и ролевых гендерных, конфликтов в отечественной социологической и особенно психологической литературе освещена недостаточно. Почти не существует диагностических методик исследования параметров ролевого конфликта и основных его видов. Созданы лишь несколько опросников для изучения ролевого поведения в семье, которые можно использовать и для косвенной диагностики семейно-ролевых конфликтов, например: «Распределение ролей в семье» (Алешина и др., 1987), «Ролевые ожидания и притязания в браке», разрабатываемая С. И. Ериной «Шкала ролевого конфликта» и «Шкала локуса ролевого конфликта» (Горностай, 2004).

В зарубежной литературе проблема ролевых конфликтов рассматривается шире – в контексте проблем ролевого стресса. Как правило, обсуждаются следующие виды ролевых стрессов: ролевая неоднозначность, ролевой конфликт и ролевая перегрузка. Два первых понятия наиболее важны для описания ролевого взаимодействия, им посвящено наибольшее количество психодиагностических исследований.

Особенно тяжелы конфликты, затрагивающие зону эталонных ролей, поскольку для разрешение такого конфликта необходимо изменить Я-концепцию, что сопровождается болезненными переживаниями. Здесь возможен неконструктивный вариант разрешения конфликта за счет использования механизмов внутриличностной защиты, которые откладывают решение проблемы или блокируют ее осознание.

Конструктивное разрешение внутреннего конфликта приводит к достижению согласования между личными устремлениями и социальными ролями, ожиданиями и требованиями, то есть между личностной и групповой идентичностью человека. Согласно психоаналитической трактовке, внутренний конфликт побуждает человека к решению проблемы, к осуществлению выбора в значимой социальной ситуации. С интеракционистской точки зрения осознание противоречивого характера своей идентичности – это осознание социальных норм и соотнесение их со своим Я. С точки зрения когнитивной психологии конструктивное разрешение внутреннего конфликта – это достижение согласования личностной и социальной подструктур идентичности человека на качественно новом уровне, что освобождает от самодискриминации и способствует раскрытию личностного потенциала.

Рассмотрим некоторые типы внутренних гендерных ролевых конфликтов.

О’Нил с соавт. предложил модель мужского гендерного ролевого конфликта, включающую шесть следующих паттернов (O’Neil, 1990):

1. Ограничение эмоциональности – трудность в выражении эмоций или отрицание права других на их выражение.

2. Гомофобия – боязнь гомосексуалов, в том числе стереотипные представления о последних.

3. Социализация контроля, власти и соревнования — потребность контролировать людей и ситуации и ориентация на опережение других.

4. Ограничение сексуального поведения и демонстрации привязанности – крайне суженный репертуар проявления сексуальности и привязанности.

5. Навязчивое стремление к соревнованию и успеху.

6. Проблемы с физическим здоровьем, возникающие из-за неправильного образа жизни.

О’Нил определяет гендерный ролевой конфликт как психологическое состояние, появляющееся в ситуациях, когда ригидные, сексистские или узкие гендерные роли оказывают негативное влияние на человека и тех, кто с ним контактирует (O’Neil, 1990).

Наиболее ярко столкновение традиционных нормативных требований к ролевому поведению женщин и реальной ситуации проявляется в феномене, который в социально-психологической литературе называют «ролевым конфликтом работающей женщины». Этот внутренний конфликт возникает вследствие большого количества социальных ролей, которые приходится выполнять женщине, и нехватки физических ресурсов для полноценного их выполнения. Конфликт между ролями возникает легче, если женщина в равной мере ориентирована и на профессиональный рост, и на семью. В этом случае предписания социальных ролей препятствуют их успешной реализации. Ролевой конфликт работающей женщины представляет собой комплекс субъективных негативных переживаний, возникающих при отрицательной оценке женщиной своей способности справляться с совмещением ролей в профессиональной и семейной сферах (Гаврилица, 1998а).

К субъективным факторам ролевого конфликта у работающих женщин относятся: повышенное чувство ответственности; высокий уровень притязаний; патриархатные установки по отношению к семье (например: «Несмотря ни на что, я должна быть хорошей женой и матерью») в сочетании с выраженным стремлением к профессиональной самореализации.

Так, по данным исследования работающих женщин, которые имеют маленьких детей, проведенного М.Е. Баскаковой (Баскакова, 1995), число женщин, которым не удалось достичь равновесия между семьей и профессиональной деятельностью, составляет 28,8%. Эти женщины постоянно находятся в конфликтной ситуации «дом-работа», что не только препятствует личностной и профессиональной самореализации, но и сказывается на общей удовлетворенности семейными отношениями и жизнью вообще. Исходя из данных исследования М.Ю. Арутюнян (Арутюнян, 1987), негативные последствия ролевого конфликта испытывают 30% женщин.

Наиболее важный деструктивный показатель ролевого конфликта – это чувство вины, которое рождается из восприятия женщиной своих ролей. Часто оно связано с «синдромом супер-женщины», которая стремится иметь в жизни все (замужество, дети, карьера) и превосходно выполнять свои обязанности (Алешина, Лекторская, 1989). Чувство вины характеризует высокая устойчивость, и оно проявляется во многих сферах: в отношении женщины к детям, супругу, работе, самой себе. Это чувство вызывает компенсаторное поведение, за которым стоит глубокая потребность оправдать себя и ощущение, что дела идут «не так» и это необходимо исправить.

В отношении к детям компенсаторное поведение проявляется в таких формах, как покупка ребенку большого количества игрушек, особенно если мать была в командировке или задержалась на работе; выполнение всех его желаний; чрезмерное беспокойство о его физическом самочувствии. Проявлениями компенсаторного поведения могут стать чрезмерные опека или забота, то есть желание уберечь ребенка от любых неприятностей, или чрезмерная снисходительность к детям, что развивает у ребенка тревожность, несамостоятельность, неумение принимать решения. Используя эту ситуацию, ребенок и сам стремится вызывать чувство вины у матери, чтобы управлять ее поведением. В отношениях с мужем чувство вины проявляется в том, что женщина берет на себя большую часть домашней работы, стремясь компенсировать свое несоответствие идеальному образу «хозяйки дома». Чувство вины имеет неосознанные корни и поэтому плохо поддается коррекции (Гаврилица, 1998а).

В отношении к работе чувство вины проявляется в отказе от профессиональных достижений и карьеры, например женщина не предпринимает действий, которые помогут ей продвинуться вверх по служебной лестнице. Феномен «отказа от карьеры» порождают и архаичные представления о том, что карьерный успех равноценен потере женственности. Общественное мнение «не одобряет» жен, добившихся большего успеха, чем их мужья.

Чувство вины проявляется и в отношении женщины к самой себе. Работающая женщина чувствует вину перед семьей, когда тратит время на себя, она убеждена, что личными делами следует жертвовать в первую очередь, этот феномен описан в литературе как «синдром самопожертвования». Женщина утверждает, что у нее «не доходят руки до себя», она не вправе позволить себе заниматься спортом, тратить время на общение с подругами, походы к портнихе или косметологу.

Вторым типом гендерного внутриличностного конфликта является конфликт боязни успеха. «Страх успеха» был выявлен и описан психологом Мартиной Хорнер. Успех вызывает у женщины тревогу, так как ассоциируется с нежелательными последствиями – утратой женственности, потерей значимых отношений и социальным отторжением (Horner, Fleming, 1992). Внутренний конфликт порождает ситуация невозможности выбора между двумя значимыми сферами жизнедеятельности: профессиональной и сферой значимых отношений, которые в представлениях женщины исключают одна другую.

Вслед за М. Хорнер многие зарубежные исследователи считали страх успеха изначальной особенностью женской природы, глубинным свойством женской психики. Исследования в области гендерной психологии позволяют рассматривать феномен избегания успеха как специфическое психологическое состояние внутреннего конфликта, который возникает в определенных социальных условиях и жизненных ситуациях и может быть преодолен. Таким образом, мотивационная гипотеза, согласно которой страх успеха представляет собой внутреннюю характеристику психики, уступает место когнитивной гипотезе, по которой страх успеха формируется под влиянием социокультурной среды и полоролевых стереотипов (Турецкая, 1998). Женщины испытывают тревогу не по поводу достижений вообще, а лишь в тех областях, где их успех нарушает общепринятые полоролевые нормы. Успех в деловой сфере, особенно нетипичной для женщин, ассоциируется с нежелательными последствиями в личной жизни. Исследование страха успеха, проведенное Г.В. Турецкой (Турецкая, 1998), позволило прийти к следующим выводам:

● центр тяжести этого феномена лежит не внутри психики, а вовне, в контексте отношений и культуры в целом;

● страх успеха как социально-психологическое явление присущ нашей культуре;

● ранняя социализация имеет прямое отношение к феномену страха успеха;

● уровень проявления страха успеха зависит от степени выраженности эгалитарных представлений, от половотипичности выбранной сферы деятельности и «населенности» этой сферы другими женщинами.

Еще одним примером внутреннего конфликта, порождаемого гендерными представлениями о разной ценности и значимости профессиональных и семейных ролей для мужчин и женщин, является ситуация экзистенциального кризиса. Такой конфликт затрагивает основы существования человека и ставит перед ним проблему отношения с миром, поиска и обретения смысла бытия. Экзистенциальный конфликт инициирован противоречием между утратой или переоценкой прежних основных смыслов, на основе которых выстраивалась жизнь, и новыми смыслами, которые еще не сформированы. Экзистенциальный конфликт связан с переоценкой, он затрагивает наиболее важные, жизненно значимые ценности и потребности человека, становится доминантой внутренней жизни человека и сопровождается сильными эмоциональными переживаниями (Психология, 1998).

Экзистенциальный гендерный конфликт могут переживать мужчины и женщины, ориентированные на исполнение традиционных половых ролей, например, женщина, которая видит основной смысл своей жизни только в создании семьи для рождения и воспитания детей, или мужчина, ориентированный исключительно на профессиональный успех и карьеру. Если такой мужчина теряет работу или выходит на пенсию, он может переживать экзистенциальный конфликт. «Шок отставки», связанный с потерей значимого места в обществе, разрывом связей с референтной группой, утратой значимой социальной роли, такой мужчина воспринимает как «потерю главного смысла жизни», а на эмоциональном уровне у него появляются признаки острого стресса.

Женщины, ориентированные на «истинно женское предназначение быть матерью и хранительницей домашнего очага», часто переживают экзистенциальный кризис в период психологического отделения повзрослевших детей от семьи. Если раньше вся жизнь такой женщины была насыщена эмоциональной и бытовой заботой о детях, то теперь возникает ощущение пустоты, ненужности, бессмысленности жизни. Живя жизнью детей, многие женщины совсем забывают о своей собственной жизни.

Экзистенциальный конфликт, нарушая привычный ход жизни, нарушает или даже совсем прерывает обычную жизнедеятельность и требует от человека переосмысления своей жизни и ее наиболее существенных составляющих, переоценки жизненных целей, отношений с окружающими, образа жизни и др.

Вероятность внутренних гендерных конфликтов возрастает в том случае, когда человек, вопреки своим желаниям и потребностям, следует социокультурным предписаниям («Мужчины так себя не ведут»; «Женщины так не поступают») и подчиняет свое поведение традиционным нормативным моделям в рамках мужской и женской роли. Степень подверженности внешним предписаниям зависит от условий первичной и вторичной социализации и психологических особенностей личности.

Как показала Сандра Бем (1981), некоторые мужчины и женщины постоянно оценивают различные аспекты своего поведения с точки зрения степени его мужественности либо женственности, в то время как для других это не слишком значимый параметр (Росс, Нисбетт, 1999). Тем не менее для каждого человека в той или иной степени важно ответить себе на вопрос: «Каков я как мужчина?»; «Какова я как женщина?». В результате сравнения своих характеристик и особенностей поведения с нормативными моделями появляется осознание меры несоответствия идеализированным эталонам, поскольку достичь идеала в принципе невозможно. Значительное рассогласование реального и нормативно заданного порождает негативное отношение к самому себе. В этой ситуации может возникнуть внутриличностный гендерный конфликт.

Концепция социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тэрнера (Tajfel, Turner 1979) позволяет ответить на вопрос, почему одни люди переживают гендерные конфликты, а другие нет. Гендерные стереотипы влияют на поведение в том случае, когда в Я-концепции гендерная идентичность выходит на первый план. Тогда человек начинает воспринимать себя и других членов свой половой группы как людей с общими, типичными характеристиками, которые и определяют группу как целое. Это заставляет преувеличивать воспринимаемое сходство с членами своей группы и отличия представителей иной группы. Индивид выбирает именно половую группу как наиболее «яркую», которая особенно значима для выработки его представлений.

Жесткая привязанность к группе, естественно, влияет на восприятие и понимание социального мира как такового (Андреева, 1997). Чем большее значение в структуре Я-концепции имеет личностная идентичность, тем в меньшей мере человек подвержен влиянию гендерных стереотипов и в большей степени способен к адекватному поведению без глубоких внутренних конфликтов.

Глава 2
Гендерная терапия: общие подходы

Как говорилось в главе 1, гендерная психология не придает особого значения обнаружению различий между психологическими характеристиками мужчин и женщин, обоснованию целесообразности взаимного дополнения мужских и женских социальных ролей, утверждению идей о традиционных эталонах мужественности и женственности для формирования «правильной» половой идентичности. В рамках гендерного подхода в психологии фокусом рассмотрения является анализ личностных проблем мужчин и женщин, порождаемых дифференциацией их психологических характеристик и иерархичностью социальных ролей и статусов, позиций в микро– и макросоциуме, затрудняющих самореализацию в семейной и профессиональной сферах (Клецина, 2003а).

Однако отсутствие адекватной теоретической базы затрудняло анализ, интерпретацию и разработку системы организации психологической помощи при разрешении специфических внутри– и межличностных гендерных конфликтов. Другими словами, такая отрасль психологии личности, как гендерная психология, многие десятилетия практически совсем не развивалась и не разрабатывалась ни на уровне методологии и теории, ни на уровне практики.

Гендерный подход как научная методология анализа психологических аспектов внутри– и межличностных, а также межгрупповых отношений предлагает новый способ познания действительности, утверждая, что противопоставление и «очевидная» неравноценность мужских и женских черт личности, образа мыслей, особенностей поведения закрепляют связь между биологическим полом и достижениями в социальной жизни. Детерминантами гендерных характеристик поведения служат социальные ожидания, роли и конвенциональные требования половой адекватности поведения. При рассмотрении гендерных характеристик предметом изучения является идентичность мужчин и женщин и ее составляющие: представления, стереотипы, установки, связанные с половой дифференциацией, стратификацией и иерархизацией.

Таким образом, предметом гендерной терапии является обучение мужчин и женщин продуктивным стратегиям и тактикам поведения ради преодоления традиционных гендерных стереотипов и конструктивного разрешения возникающих на их основе гендерно-ролевых конфликтов и проблем.

С этой точки зрения в самом общем виде гендерная терапия решает следующие задачи:

● реконструкция, переосмысление Я-образов и жизненных сценариев, навязанных системой полоролевых представлений;

● обретение возможности по-новому оценить свои способности и притязания, определить перспективы жизнетворчества, активизировать личностные ресурсы для выбора субъективных стратегий самореализации и оптимизации отношений.

В настоящем справочнике в качестве общих подходов гендерной терапии представлены тренинг гендерной идентичности и тренинг гендерной толерантности. В самом общем виде задачами обоих тренингов является формирование гендерной идентичности и гендерных отношений с помощью групповой психотерапии (в психокоррекционных группах).

Психокоррекционными группами называют временные небольшие группы, имеющие специально назначенного руководителя и проводящие регулярные встречи. Основные задачи таких групп – взаимное исследование, получение знаний о собственной личности, ее развитие и раскрытие. В настоящее время существует большое количество различных психокоррекционных групп. Наиболее широко распространены: Т-группы (группы тренинга), группы встреч, гештальтгруппы, группы психодрамы, телесной психотерапии, танцевальной терапии, арт-терапии, термоцентрированного воздействия, трансактного анализа и группы тренинга умений (Рудестам, 1998).

Хотя любой человек, находясь в группе, получает меньше внимания, чем при индивидуальном консультировании (терапии), существует ряд причин, обусловивших развитие и успех групповой терапии.

Во-первых, группа как потенциал для изменений оказывается обществом в миниатюре. Она способствует самоутверждению, преодолению страхов и опасений, в ней создается пространство для самореализации в безопасных условиях.

Второе потенциальное преимущество группы состоит в возможности получить обратную связь и поддержку от других ее членов, имеющих сходные проблемы или опыт и способных благодаря этому оказать существенную помощь. В процессе группового взаимодействия осознается ценность других людей и потребность в них.

В-третьих, в группе можно быть не только участником событий, но и зрителем. Наблюдая со стороны за ходом группового взаимодействия, можно идентифицировать себя с активными участниками и использовать результаты этих наблюдений при оценке собственных эмоций и поступков.

В-четвертых, группа может способствовать личностному росту. Группа неизбежно побуждает ее члена к исследованию себя и интроспекции, кроме того, он получает участие и поддержку, способствующие вербализации его желаний и проблем.

Другие преимущества работы с группами связаны с особенностями отдельных подходов или теорий. Гибкость групповой терапии позволяет создавать модели самых разнообразных форм межличностного взаимодействия, применять различные терапевтические программы и работать с разным контингентом участников.

История групповой психотерапии уходит своими корнями в 1940-е гг. (Рудестам, 1998; Ялом, 2000). С тех пор практика групповой психотерапии претерпела ряд изменений. Многообразие ее форм сегодня столь очевидно, что правильнее было бы говорить не о групповой терапии, а о многих групповых терапиях. Тем не менее если сосредоточиться лишь на фактических механизмах, порождающих изменения в участнике группы, то обнаруживается, что число этих механизмов весьма ограниченно, а сами они в большинстве групп удивительно схожи (Ялом, 2000).

Можно выделить следующие задачи любой групповой терапии (Фаррелли, Брандсма, 1996):

– утверждение своего Я, как вербально, так и поступками;

– самоутверждение соответственно ситуации;

– реальная самозащита;

– распознавание признаков дискриминации и адекватная реакция на нее;

– участие в общении с элементами риска.

Выделяют шесть процессов, которые являются общими для разных психокоррекционных групп. Такие группы:

– облегчают выражение эмоций;

– создают чувство принадлежности к коллективу;

– побуждают к самораскрытию;

– знакомят с новыми моделями поведения;

– позволяют сопоставить личностные особенности отдельных членов группы;

– способствуют распределению ответственности между руководителем и остальными участниками (Рудестам, 1998).

В зависимости от методологической ориентации и функциональной направленности работы в группах их членами могут быть как относительно приспособленные к жизни, эмоционально уравновешенные участники, которые стремятся к самопознанию и самосовершенствованию, так и люди, которые нуждаются в помощи в связи с эмоциональными или поведенческими расстройствами. Многие руководители перед набором новых групп проводят предварительное обследование кандидатов. Однако такие обследования не позволяют безошибочно выявить тех, кто лучше других способен к эффективной групповой работе.

Одним из самых надежных диагностических показателей потенциальной успешности участия члена в групповой деятельности является его поведение на первых занятиях. Группа должна быть достаточно большой, чтобы обеспечить необходимое разнообразие взаимодействий, и достаточно компактной для того, чтобы каждый мог чувствовать себя ее неотъемлемой частью. Считается, что минимальное количество членов жизнеспособной группы – четыре человека.

Оказавшись в группе, человек попадает в незнакомую ситуацию, руководитель же группы может при этом ему помогать, а может и не помогать. Вследствие специфичности индивидуального восприятия, а также прошлого опыта члены группы приходят на первое занятие каждый со своими ожиданиями и представлениями о той роли, которую им тут предстоит играть. В этом смысле роль – это набор способов поведения и выполняемых функций, которые представляются уместными и реализуются в данном социальном контексте. Ролевые установки должны обладать необходимой гибкостью. По мере развития в группе естественным образом возникает необходимость во все новых ролях. Существует длинный перечень стереотипных ролей, которые соответствуют разным способам поведения в психокоррекционных группах. Многие из них имеют колоритные названия, например «самодовольный моралист», «капризный нытик», «экономящий время», «страж демократии».

Выделяют два типа функций психокоррекционных групп, которые необходимы для успешной работы: функцию решения задач и функцию оказания поддержки. Для эффективной работы группе требуется определенный баланс позитивных способов поведения, связанных как с оказанием поддержки, так и с решением стоящих перед группой задач. В типичном случае одни члены группы берут на себя исполнение той или иной роли, важной для решения стоящих перед группой задач, а другие берут на себя ответственность за поддержание гармоничных взаимоотношений. Лидеры в области эмоциональных и социальных отношений обычно становятся в группе любимцами.

Успешно функционирующая группа вызывает изменения у своих членов, которые распространяются на их поведение во внешнем мире. Для такой генерализации недостаточно простого принятия групповых правил и норм, необходимо также и присвоение группового опыта. Более того, члены группы должны сами опробовать новые способы поведения (податливость), посмотреть на себя с точки зрения руководителя или партнеров (идентификация) и распространить возникшие в ходе терапевтического процесса инсайты на специфические ситуации реальной жизни (присвоение). На этой последней стадии терапевт (руководитель группы) служит ролевой моделью, устанавливает нормы и задает направление работы, тогда как остальные участники выступают как репрезентативная модель общества и своего рода группа поддержки.

По мере того как члены психокоррекционных групп приближаются к достижению индивидуальных и групповых целей, сами группы последовательно проходят через определенные стадии развития. Исследователи предлагают различные варианты периодизации группового процесса. Большинство психологов считают, что начало группового процесса сопряжено с проявлениями зависимости участников и ориентировочной направленностью их поведения, а затем – через разрешение внутригрупповых конфликтов – происходит сплочение и повышается эффективность решения стоящих перед группой и ее членами задач. В большинстве психокоррекционных групп участники довольно быстро начинают понимать, что, хотя у них есть руководитель, который может направить и помочь, не следует ожидать, что он станет выполнять за участников их работу. Следующий период развития группы характеризуется созданием атмосферы непринужденного общения. На этом этапе прогрессу более всего способствуют те, кто менее всего склонен к конфликтам на почве взаимного сближения и отчуждения.

Выделяют десять основных психотерапевтических факторов, которые свойственны большинству групп (Рудестам, 19898):

1. Сплоченность. Это важное условие, способствующее достижению группой успеха.

2. Внушение надежды. Вера в возможность изменений сама по себе обладает терапевтическим действием.

3. Универсализация. Люди приходят в группу каждый со своими проблемами, но скоро осознают, что и у других есть такие же трудности, такое же ощущение собственной несостоятельности и отчужденности от других.

4. Альтруизм. Целительным действием обладает сознание того, что каждый в группе нужен и полезен другим.

5. Предоставление информации. В некоторых группах находят применение прямые инструкции и советы.

6. Множественный перенос. Любое искаженное восприятие реальности и любое нарушение в области взаимоотношений с другими людьми, вызванные произошедшими в прошлом событиями, особенно семейными, проявляются в группе, которая, согласно психодинамической теории, сама уподобляется семье. Эмоциональные привязанности члена группы к руководителю, партнерам или группе в целом подвергаются проверке и, при необходимости, рациональной и реалистичной оценке.

7. Межличностное обучение. Группа создает почву для исследования положительных и отрицательных эмоциональных реакций, а также для анализа новых форм поведения. Члены группы могут открыто просить друг друга о помощи и поддержке и демонстрировать сколь угодно сильные аффекты, способствующие приобретению корригирующего эмоционального опыта.

8. Развитие навыков общения. Явно или неявно, члены группы совершенствуют свои коммуникативные навыки жизни в обществе. Для овладения ими используются различные приемы, например ролевые игры и обратная связь.

9. Подражательное поведение. Умение себя вести отчасти приобретается в процессе наблюдения за другими. На начальном этапе работы в группе возможно подражание поведению руководителя или других особо популярных членов группы с целью получения одобрения. Постепенно участники начинают экспериментировать со всеми имеющими место в группе моделями поведения.

10. Катарсис. Когда долгое время сдерживаемые чувства вины, враждебности и т. д. или «недопустимые» побуждения находят выход в группе, это приносит чувство облегчения и освобождения. Однако основная польза от катарсиса состоит в усилении сплоченности, что происходит вследствие интенсивного взаимодействия членов группы друг с другом в обстановке безопасности и понимания.

Ошибочно считать целью групповой терапии оказание помощи в социализации. Гораздо важнее, что эффективно работающая группа способствует самопониманию и решению личных проблем. Участник группы получает возможность не только успешно взаимодействовать с другими, но и достигать внутреннего комфорта и в полной мере использовать собственный потенциал. Иными словами, групповая терапия должна способствовать внутренней адаптации к жизни, любви и работе (Ормонт, 1998).

В идеале всякая терапия дает знания – она помогает людям понять, что они неосознанно сами мешают себе достичь того, чего, по их словам, они хотят, и во многих случаях действительно повторяют свои прежние ошибки. Хорошая терапия помогает людям оценить роль, которую они сами играют, создавая свою судьбу.

В дополнение к перечисленным выше преимуществам групповой формы работы Ормонт (1998) предложил следующие:

1. Группа выявляет саморазрушительное поведение. Это формы поведения, которые могут остаться за пределами внимания в процессе индивидуальной терапии. Особенно желательно выявить те виды деструктивного поведения, которые присущи участнику группы в реальной жизни.

2. Группа позволяет ее членам понять, как их воспринимают другие. В групповой терапии клиент имеет преимущество, заключающееся в том, что люди реагируют на его поведение раскрепощенно, без оговорок, часто так, как не может этого сделать его личный терапевт, по крайней мере до того, как терапия начнет давать положительный результат.

3. Группа позволяет участникам узнать о разных точках зрения на свое поведение. Группа позволяет клиенту узнать не просто о какой-либо реакции на его поведение, а о самых разнообразных реакциях – включая спонтанные реакции людей, которые не всегда его понимают с ясностью и всепрощением любящего родителя или терапевта. Даже раздраженные выпады против него, если они типичны для значимых людей в реальной жизни клиента, приносят пользу.

4. Групповая терапия дает возможность для самоопределения здесь и сейчас. Клиент может узнать, как он выглядит, как себя ведет, и выявить, что он чувствует на самом деле, когда имеет дело с людьми.

5. Группа дает шанс попытаться вести себя по-другому.

Кроме специфических принципов работы психокоррекционных групп, можно говорить и о специфическом принципе работы ведущего, который заключается в постоянном внимании ко всему, что происходит в группе. Такая рефлексия осуществляется за счет того, что ведущий все время – приступая к проведению тренинга, планируя работу на день, непосредственно в процессе работы – задает себе три вопроса:

● Какой цели я хочу достичь?

● Почему я хочу достичь этой цели?

● Какими средствами я собираюсь ее достичь?

Ответы на эти вопросы дают диагностические исследования ведущего во время работы с группой. Объектами диагностики являются: