Текст книги "Дикая Лиза"

– Слушай, – сказал в трубку Сенчуков, – тебе надо срочно подъехать в управление. Желательно прямо сейчас!

– Прямо сейчас не могу! – ответил Виталий. – В восемь у меня важное совещание, потом встреча с журналистом из Москвы. – Он посмотрел на часы: – Через пять минут подойдет машина, а я еще без штанов.

– Ну и дела пошли! – вздохнул тяжело Сенчуков. – Совсем берега потеряли! Разбаловали вас! Сам генерал госбезопасности тебе звонит, а ты кобенишься.

– Между прочим, я тоже генерал! – огрызнулся Морозов. – Говори, что случилось? Опять твои контрразведчики узбекского шпиона поймали?

– Не язви! А то обижусь! – вздохнул прямо в трубку Сенчуков. – Дело гораздо серьезнее, чем ты представляешь! Нам удалось обнаружить кое-что интересное касательно пропавшего самолета, вернее части его пассажиров. Но это все! Остальная информация не по телефону. – И, уловив через мембрану участившееся дыхание своего собеседника, переспросил: – Так ты едешь? Или подождем, когда освободишься?

– Еду! – Не попрощавшись, Виталий отключил телефон и тут же набрал новый номер, теперь уже секретаря, чтобы предупредить ее о том, что совещание переносится на послеобеденное время, а визит журналиста откладывается на завтра. Никогда прежде Морозов не позволял себе подобных послаблений, но замаячившая впереди перспектива получения хоть какой-то информации о судьбе злосчастного самолета заставила его забыть о должностных обязанностях и почувствовать себя вновь человеком.

Ему хватило пары минут, чтобы облачиться в повседневную форму одежды: темно-серый пиджак, рубашку нейтральных тонов, скупой расцветки галстук и черные туфли. Возможно, приверженность к подобной весьма консервативной и скучной, на взгляд Альвины, одежде породила о нем мнение как о человеке сухом и рациональном, у которого разум преобладает над чувствами. Правда, Виталий не слишком считался с чужими взглядами на некоторые вопросы своего личного бытия. Себя он считал человеком излишне эмоциональным, поэтому, видно, и пытался скрыть свои чувства за личиной чрезмерной серьезности и отрешенности от всего, что мешало его деловым интересам.

Но сейчас ему не от кого было скрывать, насколько он потрясен свалившимся на него известием, поэтому ряд процедур, связанных с доведением внешнего вида до нужных параметров, Морозов проделывал уже на бегу, как-то набрасывал на шею кашне, натягивал на широкие плечи кожаное пальто, а на голову – шляпу. Ровно в семь тридцать он появился на крыльце своего особняка. Слава распахнул перед ним дверцу новенького «Лендкруизера», но шеф махнул ему рукой:

– Оставайся и жди меня! – И сам взгромоздился на водительское сиденье.

Обомлевший от столь неожиданного поступка «хозяина», Вячеслав не нашелся, что возразить, да так и остался стоять с открытым ртом, пока внедорожник не миновал ворота. И только тогда покачал в недоумении головой.

– Что за муха его укусила? Ишь, сорвался! Неужто самолет обнаружили?

Вячеслав был одним из самых верных людей Морозова, знал своего шефа как самого себя, поэтому неудивительно, что их мысли вот уже много дней текли в одном и том же направлении. И, кажется, не напрасно!

Глава 6

– Проходи! Присаживайся! – Сенчуков отошел от окна и жестом показал Морозову на стул, который располагался по правую сторону длинного стола для заседаний. Сам устроился напротив.

С пятого этажа серого здания, вознесшегося над центральной площадью краевого центра, хорошо просматривался местный «Белый дом» и все подходы к нему. Как-то Виталий пошутил, что сектор обстрела здесь просто замечательный, и в случае штурма хватит парочки пулеметов, чтобы отбить атаку. На что Сенчуков на полном серьезе ответил, что пулемет под столом у него всегда найдется и даже кое-что более стоящее.

Но в этот раз Виталию было не до шуток. Не раздеваясь и даже не сняв шляпу, он опустился на стул и, сложив, как примерный школьник, руки на столе, уставился на генерала.

Тот так же молча посмотрел на него, затем поднялся со стула и прошел к своему столу, взял тонкую, зеленого цвета картонную папку и вернулся на место.

Виталий ждал. Он знал, Сенчуков страшно не любит, когда лезут поперек батьки в пекло и преждевременно докучают ему вопросами.

– Слушай, здесь есть кое-что интересное. Насколько это реально и объективно, я сам пока точно не знаю, – сказал наконец Сенчуков и, положив папку на стол, придавил ее растопыренной ладонью. Папка лежала сейчас на одинаковом расстоянии от обоих генералов. Но Морозов не смел к ней прикоснуться, потому что заметил в правом верхнем углу особый гриф. Материалы о пропавшем самолете были засекречены. И это Морозову очень сильно не понравилось. Но он не подал вида. Возможно, Сенчуков никогда не покажет ему содержимое папки, и он не узнает, какие на самом деле материалы скрывались за ее картонными обложками.

Ему понадобилось почти нечеловеческое усилие, чтобы сохранить самообладание. И только выступившие на висках и лбу капельки пота сказали хозяину кабинета, что его визави уже на пределе.

– Сними пальто, – сказал Сенчуков, – у нас жарко. Летом продули систему, и теперь жарит, как в сауне.

Он продолжал удерживать папку ладонью, пока Морозов раздевался. Но пальто и шляпу Виталий бросил рядом на стул. Он боялся, что ноги его подведут и он не сможет встать из-за стола.

Сенчуков убрал ладонь с папки, пододвинул ее к себе, достал очки… Виталию казалось, что прошло не менее получаса, пока Сенчуков наконец достал из папки несколько листков бумаги с мелким, набранным на компьютере текстом и поднял на него взгляд.

– Слушай сюда, – сказал строго генерал, – и не делай поспешных выводов. Пока существуют отдельно взятые факты и версии, которые мои ребята тщательно проверяют. – Он встал и подошел к огромной карте края, висевшей на стене кабинета. Склонившись, обвел ладонью почти в самом низу карты участок территории, если судить по масштабу, километров этак в пятьсот в поперечнике. – Смотри, примерно над этим районом была потеряна связь с самолетом, – сказал он и выпрямился. – На полтыщи верст вокруг, если не считать трех староверческих деревенек, никакого жилья, ни одного человека. Охотничьи избушки заброшены, потому что в прежние времена охотников сюда забрасывали вертолетом. Теперь для охотхозяйств это непозволительная роскошь. Кругом – горы и дикая тайга. Буреломы, сушняк, никаких тебе троп и мостов через реки. Люди сюда проникают, конечно. По рекам, на моторных лодках. Грибы, ягоды, сам понимаешь… Но с недавних пор это тоже стало проблематично. Теперь тут биосферный заповедник федерального значения.

– Не тяни! – глухо сказал Виталий. – Говори, нашли самолет или нет?

– Не нашли! – быстро ответил Сенчуков. – Но есть информация, что кое-кто из пассажиров спасся.

– Альвина? – Морозов побледнел и приподнялся со своего места.

– Нет, не Альвина! – Сенчуков махнул ему рукой, приказывая сесть. – Тут другое! Но дай слово не дергаться и выслушать все, что я сейчас скажу. – Он вернулся к столу, но не сел, а встал напротив Алексея и оперся о спинку стула. – Ты в курсе, район возможного падения самолета мы проверили очень тщательно. Мы предполагали, что какое-то время он мог лететь без связи, возможно, летчики пытались планировать, если произошли сбои в работе двигателей. Пока у нас на руках нет ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть наши догадки. Мы не знаем, что произошло на борту. Катастрофа могла произойти от чего угодно. Не исключаем и террористический акт.

– Чеченцы? – быстро спросил Морозов.

– Пока только косвенные подтверждения. Прямых доказательств нет, – пожал плечами Сенчуков. – В Иркутск возвращался отряд нашего спецназа. Есть радиоперехват разговора двух чеченских полевых командиров. Один хвастался другому, что Асланбек замочил иркутян. Мы подозреваем, что речь идет об Асланбеке Хабиеве, брате полевого командира Фадыла Хабиева. Именно его отряд уничтожил иркутский спецназ. Асланбек поклялся отомстить за брата. Возможно, ему это удалось. Тогда гибель самолета его рук дело. Но существует вероятность, что Асланбек просто воспользовался известием об исчезновении самолета и распустил слух о своем очередном подвиге.

– Но ты говоришь, что кто-то спасся? Откуда такая уверенность? И почему этого человека нельзя расспросить, что стряслось на борту самолета?

– Тут особый случай! – Сенчуков потер ладони и крякнул. – На борту находились две женщины: твоя супруга и еще одна, помоложе. Так вот, есть сведения, что спаслась более молодая, Елизавета Варламова. Как это случилось? Почему ей повезло? Об этом знают только там, на небесах. Такие случаи крайне редки! Один на несколько тысяч… Но это еще не все. Поступила информация, что женщина идет по тайге вместе с ребенком. И… – Голос генерала внезапно сел, и он продолжал уже хриплым шепотом: – И, как показывают свидетели, это мальчик, возрастом около года или чуть меньше.

– С-Саша? – Морозов почувствовал, что ему нечем дышать, и впервые за все годы своей жизни прижал руку к груди, туда, где в запредельном режиме стучало его сердце.

– Виталий! Я ничего не могу тебе обещать! Но похоже, что это так. У Варламовой была трехмесячная дочь. И она летела в Иркутск к свекрови, потому что других родственников у нее нет. Муж ее, полковник внутренних войск Олег Варламов погиб в тот момент, когда отвозил жену в роддом. Грузовик, на котором они добирались в Грозный, подорвался на фугасе. Елизавета получила контузию. За год до этого она была тоже контужена. Ее хотели комиссовать, но Варламов ее отстоял.

– Постой, – перебил его Виталий, – зачем мне знать, кто такая Варламова? Скажи, откуда стало известно, что она идет по тайге вместе с ребенком? И что, ничего нельзя сделать, чтобы доставить ее в город? Какие-то сложности?

– В том-то и дело! – вздохнул Сенчуков. – Если ты проявишь терпение, мы быстрее доберемся до истины. Я не зря упомянул про контузию Варламовой. Она была не просто женой своего мужа, классного, надо сказать, ликвидатора чеченских бандформирований. Он себя зарекомендовал еще в Афганистане, хотя был салажонком, сразу после военного училища. Елизавета Варламова имела звание старшего прапорщика и была великолепным снайпером. Когда-то она серьезно занималась биатлоном, входила в основной состав молодежной сборной России, затем ее стали преследовать травмы, и она ушла из спорта…

– Белые колготки? – быстро спросил Виталий.

– Как раз наоборот! – поморщился Сенчуков. – Слушай дальше. Биатлон, значит, она забросила. Профессии, понятно, никакой. Одним словом, оказалась не у дел, и первый ее тренер, бывший офицер, устроил ее вольнонаемной санитаркой в военный госпиталь. В девяносто шестом она попала в Чечню. На госпиталь напали боевики, и Елизавета показала себя настоящим бойцом. В наградном листе прописано, что во многом благодаря ее смелым и умелым действиям раненые были спасены, а начальник госпиталя не попал в плен к чеченцам. Там же находился на лечении Олег Варламов. Рассказывают, что они действовали вместе и очень слаженно. В общем, девушка произвела на Варламова неизгладимое впечатление как боец, но и как женщина, естественно. Он забрал ее к себе, затем, используя свои связи и авторитет, устроил на военную службу по контракту. Правда, это стоило ему выговора, потому что он расстался с первой семьей и женился на Лизе. Но я его в какой-то степени понимаю. Девушка она очень красивая, посмотри фотографию, нам ее переслали электронной почтой.

Сенчуков протянул Морозову лист бумаги с отпечатанным на нем черно-белым фотоснимком, скорее всего, из личного дела.

Морозов для виду бросил взгляд на фотографию. Даже будь Варламова трижды «Мисс Вселенная», она интересовала его постольку, поскольку ее судьба каким-то образом была связана с его сыном. Он вторично прошелся взглядом по снимку. Обычная фотография. Ничего особенного. Женщина с короткой стрижкой, в армейской форме. Пройдет мимо, не повернешь головы. С чего Сенчуков взял, что она очень красива? Обыкновенное лицо обыкновенной молодой женщины. Да, довольно симпатичной, но они все симпатичные, пока молодые…

Морозов вернул фотографию Сенчукову. Тот быстро, словно запоминая, прошелся по ней взглядом и вернул снимок в папку. Затем как ни в чем не бывало принялся вновь рассказывать, явно испытывая нервы Морозова на прочность. Может, решил таким образом отомстить за «узбекского шпиона»? Но генерал Сенчуков до такой степени мелко не плавал. Значит, были у него основания рассказывать о Лизе столь детально, с массой на первый взгляд незначительных подробностей.

– Девка она смелая, просто отчаянно смелая! С сильным волевым характером. В составе мобильной группы, а в нее, помимо снайпера, входили еще два автоматчика, занималась охотой на полевых командиров. Надо сказать, очень успешно. На ее счету почти две сотни самых отъявленных головорезов. За ее голову назначали баснословные суммы, за ней охотились, к ней подсылали убийц, но безрезультатно. У Лизы чутье на опасность, как у волчицы. Ее и прозвали Волчицей. Вернее всего, за нелюдимый характер и нежелание особо кому-то подчиняться. Как-то к ней решил подъехать с определенными намерениями инспектор из Генерального штаба. Она сломала ему руку и чуть не угодила в дисбат. Спасла ее контузия…

– Но с чего вы взяли, что она осталась жива? Тем более идет по тайге с моим Сашей? – не слишком учтиво перебил его Морозов. – Какие на то основания?

– Оперативная информация, мой друг. – Сенчуков положил перед ним те самые листки бумаги, которые достал из папки. – Читай! Вот перед тобой донесение командира СОБРа. Десять дней назад они преследовали по тайге матерых уголовников, которые совершили побег из колонии строгого режима. В таежной избушке обнаружили три еще теплых трупа. Разделались с беглецами профессионально. В донесении это прописано в деталях. Сначала мы не могли понять, кто бы мог с ними расправиться. Даже мысли не было о том, что кто-то спасся с самолета. Затем с вертолета МЧС заметили сильнейший пожар, который бушевал в районе каньона реки Светлой, это на двести километров в сторону от маршрута самолета. Но представляешь, в мокрой тайге пожар! Это сразу наводит на определенные мысли! И все-таки, по мнению специалистов, падение самолета, даже такого, как «Ил», не могло вызвать столь мощный пожар. Возможно, его инициировали. Но кто? Этого я сказать тебе не могу, но мы однозначно отрабатываем версию поджога с той целью, чтобы скрыть следы катастрофы. Словом, читай и делай выводы.

Морозов мрачно посмотрел на Сенчукова. Тот не по обычаю засуетился, поднялся из-за стола, направился в комнату для отдыха и вскоре появился оттуда с двумя чашечками кофе. Одну поставил перед Виталием, а со второй устроился за своим столом и, отпивая кофе маленькими глотками, принялся наблюдать за тем, как Виталий просматривает оперативные донесения. Одно из них, то самое, в которое ткнул пальцем Сенчуков, Морозов перечитал дважды. Оно гласило:

16 сентября 20… года, в 00 часов 20 минут местного времени, в ходе оперативно-розыскной операции «Кабан» в урочище Бирюзовом в брошенной избушке охотника-промысловика Тихонова, жителя села Хайрюзовка Байгульского района, обнаружены трупы Митрухина, Башкирова и Кнышева, бежавших 14 сентября 20… года из мест лишения свободы в ИТК-167 строгого режима. Все трое убиты ударом колюще-режущего предмета в шею, судя по характеру ранения, кинжалом армейского образца. Удар нанесен профессионально: сбоку под ключицу с повреждением сонной артерии, а также в основание шеи с повреждением гортани. Имевшееся при Митрухине, Башкирове и Кнышеве оружие – «АКМ», пистолет марки «ПМ» и боеприпасы к ним при осмотре не обнаружены.

В ходе осмотра внутреннего помещения охотничьего зимовья обнаружены множественные следы обуви, непригодные для идентификации. При осмотре прилегающей к зимовью территории пути подхода и отхода неизвестного (или неизвестных), напавшего на Митрухина, Кнышева и Башкирова, в связи с выпавшими осадками в виде мокрого снега, не обнаружены. В результате этого установить количество напавших на Митрухина, Кнышева и Башкирова людей тоже не представилось возможным…

Продолжаем вести поисковые мероприятия по установлению личностей и количества неизвестных, напавших на Митрухина, Кнышева и Башкирова. Ввиду гористого рельефа и сильно залесенной местности, а также большого количества других естественных препятствий и ухудшения видимости из-за интенсивного снегопада прошу усилить оперативную группу десятью сотрудниками милиции и проводниками из местных жителей.

Начальник специального отдела быстрого реагирования КМ ГУВД полковник милиции Кузьменко В.В.

– Женщина замочила троих матерых бандюганов? – Морозов поднял глаза от бумаг. – Сказки какие-то! Такого просто не может быть!

– С Варламовой все может быть! – сказал устало Сенчуков. – Не спорь, я знаю, что говорю. Однажды она это доказала, когда в одиночку отбилась от группы боевиков, которые охотились за снайпером. Она уложила четверых, а троих тяжело ранила. А потом пять километров тащила на себе раненого пулеметчика. Ладно, читай дальше, – приказал Сенчуков, – в других донесениях более конкретная информация. По ней мы сделали выводы, что убитые бандиты наверняка ее рук дело. А уж Варламова это или другая женщина, скоро узнаем. Я тебе обещаю.

Морозов смерил его холодным взглядом и вновь занялся бумагами. Подобных, правда, менее впечатляющих донесений скопилось уже около десятка. По ним довольно отчетливо прослеживался и маршрут движения, который определила для себя неизвестная женщина с ребенком, и легко просчитывалось, что ведет она себя неадекватно, поступает нелогично и вразрез с поведением, свойственным заблудившимся в тайге людям…

Наконец Морозов поднял глаза от бумаг и в недоумении посмотрел на хозяина кабинета.

– Ничего не понимаю! Почему она прячется от людей? Вот гляди. – Он ткнул пальцем в одно из донесений. – Мужик и баба. На моторной лодке. Вышли на берег, чтобы пообедать. Эта женщина вместо того, чтобы попросить о помощи, под угрозой автомата отбирает у них рюкзак с провизией, карабин, уводит лодку, затем бросает ее на порогах и опять уходит в тайгу. Она что, ненормальная? А тут, – потряс он другим листком бумаги, – проникает в фельдшерский пункт, связывает сторожа, когда он пытается ее задержать, берет пустяковые лекарства на абсолютно ничтожную сумму и опять уходит в лес. Она что, Тарзан? Маугли? Теперь я понимаю, почему ты так настойчиво впаривал мне информацию про ее контузию. Баба со сдвинутыми мозгами, обвешанная стволами, как Рэмбо, гуляет по тайге, и вы не знаете, как к ней подступиться?

– Знали бы, если бы она была одна, – сказал Сенчуков устало. – Ты думаешь, самый умный и хитрый? У меня таких умников и хитрецов выше крыши. Но как ее взять, чтобы не пострадал ребенок? Ее, похоже, повело на материнском инстинкте. Она будет защищать его, как тигрица. А ведь она стреляет как бог! Да еще из засады! Шлеп в переносицу, и все – выноси готовенького! Сам видишь, у нее стволов, как грязи. И потом, мы не знаем, в какой момент и где она появится. Да, она движется четко на северо-запад, но там нет крупных селений, да она, бесспорно, не стремится выходить к жилью.

– Если вы бессильны, то я сам ею займусь, – сказал Морозов. – Честно сказать, я боюсь поверить, что с нею мой Саша. Если она повелась, как ты говоришь, на материнском инстинкте, то она могла другого ребенка просто украсть…

– Таких заявлений не поступало, – отмахнулся от него Сенчуков, – мы проверили уже и эту версию. Конечно, я тебя понимаю. Ты боишься разочарования. Это все объяснимо, поэтому не буду ни на чем настаивать. Но заниматься ею тебе не следует. Если что-то случится, сам себе не простишь!

– Я так и так не прощу себе, если с Сашей что-нибудь случится. Я имею в виду, – тотчас поправился Морозов, – если этот ребенок действительно он. Но это так же маловероятно, как спастись при падении с высоты в десять километров. Это абсолютно нереально. Никакой организм не выдержит таких чудовищных перепадов давления, таких перегрузок.

– Так ты допускаешь, что это вообще не Лиза Варламова и не твой сын?

– Допускаю! Пусть лучше я не поверю в подобный счастливый случай, чем понадеюсь, и все будет напрасно. А ваша Варламова окажется элементарной городской сумасшедшей, возомнившей себя Терминатором, очередным спасителем мира. И ребенок вполне может оказаться ее собственным. По-моему, такое объяснение напрашивается само собой.

– Ладно, не буду с тобой спорить или переубеждать. – Сенчуков встал из-за стола. – Одно скажу: городская сумасшедшая вряд ли владеет столь мастерски кинжалом и не умеет так профессионально запутывать следы. Она ведет себя, как партизанка в тылу врага. Причем очень грамотная партизанка. Ты читал, как она ушла от собак? А как она уложила на землю этого экспедитора, того самого, что с бабой решил на пленэре поразвлечься. Оставила их без лодки, карабина и провизии. А он ведь в десанте служил. Лось под два метра ростом. Только подруга его едва икнуть успела от испуга, как его наша Лиза физиономией в землю уложила. Читал, как они ее описывают? Лицо, дескать, в ссадинах и старых, пожелтевших, но еще хорошо заметных кровоподтеках, за спиной нечто вроде короба, в котором они заметили головку ребенка…

– Зачем ты мне это разжевываешь? – рассердился Морозов. – Все я прочитал! Во всем разобрался. И тот факт, что дикая баба имеется, не отрицаю. Я боюсь одного: в конце концов выяснится, что никакой Лизы Варламовой нет и в помине. И вы сами будете дивиться, с чего вдруг вам взбрело в голову считать спятившую с ума идиотку за женщину, которая невероятным образом спаслась из разлетевшегося вдрызг самолета.

– Ладно, ты, наверно, прав, – вздохнул Сенчуков и посмотрел на часы, – зря я вызвал тебя! Все слишком неопределенно, и не надо было раньше времени тревожить тебя. Прости, я хотел как лучше!

– Я понимаю, – Морозов тоже поднялся из-за стола. – Если не сложно, держи меня в курсе. В это трудно поверить, но чем черт не шутит. Может, случилось чудо… – Спазмы вновь сжали его горло, и Морозов скривился. – Нет, я не хочу верить, это слишком страшно, во второй раз пережить смерть сына.

Он потянул к себе пальто и шляпу, и в этот момент на столе Сенчукова зазвонил телефон. Генерал быстро взял трубку и жестом показал Морозову, чтобы не уходил пока.

Сенчукову, видимо, что-то докладывали, и весьма неприятное, потому что он побагровел, а глаза сузились. К тому же он уперся костяшками пальцев в столешницу, и во время разговора несколько раз и весьма сильно ударил ими по столу, причем даже не заметил этого.

Нетрудно было понять, что речь идет о трех солдатах-дезертирах, которые два дня назад исчезли из расположения строительной части, возводившей новый мост через реку вблизи военно-промышленного комплекса. Об их побеге стало известно во время ужина, но возвращения беглецов ждали до самого подъема, потому что дисциплина в батальоне была аховая, а у одного из солдат в субботу был день рождения. По этой причине взводный поначалу решил, что они отлучились в соседнюю деревню за самогоном. Поодиночке туда было рискованно ходить, потому что местные парни очень ретиво охраняли односельчанок от ухажеров в погонах.

Главное, никто не мог понять, по какой причине они самовольно покинули часть. Все трое были из старослужащих, которым оставались считаные дни до приказа. Они были на хорошем счету у командиров, спиртным заметно не злоупотребляли, да и по девкам не слишком шлялись, так как дома их ждали жены, а у самого взрослого из них, закончившего до армии техникум, двадцатидвухлетнего старшего сержанта Дубинина, подрастал в Новосибирске сынишка…

Оружия при себе солдаты не имели, весь день они работали голыми по пояс, потому что в пятницу погода выдалась на удивление теплой и солнечной. И исчезли, забыв прихватить гимнастерки и майки, которые перед этим выстирали в ручье и развесили на ближайших кустах для просушки. Это было самым удивительным и не находило пока объяснения даже у бывалых служак из военной комендатуры, которые каких только беглецов не ловили…

– Так, так, так… Только двое? А Дубинин? Понимаю! Говоришь, перепуганы? Да, понимаю! – говорил генерал в трубку, а Виталий следил за его лицом, которое словно закаменело, а на скулах проявились желваки. – Где они вышли? – Генерал обратил свой взор к карте и прищурился. – Да, вполне сходится… Нет, такое невозможно придумать… Но надо проверить. Врачи их осматривали? Сейчас осматривают? Ладно, дождемся, что скажет психиатр! Массовое помешательство в стройбате? Ты сомневаешься? А если они травки курнули? Или чего покрепче? Командиров тоже надо хорошенько прижать. Та идиллия, которая царила, по их словам, в батальоне, наверняка элементарное вранье. И пили ребята, и, скорее всего, анашу курили. Они же в самых конопляных местах работали, что же, ни капли плана не заготовили? Ты веришь в подобные сказки?

Сенчуков помолчал некоторое время, видимо, выслушивал доводы собеседника, потом прихлопнул ладонью по столу и жестко сказал:

– Все, кончай демагогию разводить! Пока они не оклемались, вези их сюда. А то после сговорятся, таких легенд наплетут! Полчаса тебе хватит? Ну, вот и лады!

Он положил трубку и посмотрел на Морозова:

– Слышал? Понял, о ком идет речь? Нашлись солдатики, правда, не все. Но, кажется, прояснилось, кого опасалась Лиза Варламова.

– Опасалась?

– Да, но теперь она вступила с ними в войну, – сказал Сенчуков. И, заметив, что Морозов порывается что-то спросить, отрезал: – Пока определенно сказать могу одно: в тайге, несомненно, скрывается Елизавета Варламова. А твой ли Саша с ней, это мы выясним, когда попробуем ее захватить. К сожалению, сама она не собирается сдаваться, особенно после вчерашних событий. Но я тебе обещаю провести операцию максимально осторожно, чтобы не навредить ребенку.

– Надеюсь, вы с ней обойдетесь более лояльно, чем с террористами на Дубровке? Я не хотел бы, чтобы женщина, которая, возможно, спасла моего ребенка, пострадала.

– Это я тебе обещаю, она нам тоже нужна живой и здоровой. Тем более что оказала нам неоценимую услугу…