Текст книги "Дорога в небо"

Глава 19
Якол и Ганигла

Изба оказалась внутри просторнее, чем могло показаться снаружи. В углу печь, на ней постель Яги: матрас, подушка, одеяло. Посреди комнаты круглый стол, два стула, один из них на трех ногах, у другого спинка сломана. Пол так грязен, будто никто не подметал его не одну сотню лет. Повсюду валялись объедки: кожура от яблок, скорлупки орехов, несколько гнилых морковок, кое-где в пол вдавлены были шоколадные конфеты, а в углу горкой свалена свекла вперемешку с картошкой. Такого ужасного беспорядка ребята еще не видывали. Занавески на окнах серые, но Даша могла бы поспорить, что когда-то, очень давно, они все-таки были белыми.

Баба Яга повела рукой и кивнула на стулья.

– Садитесь, не стойте столбом.

Руслан покосился на трехногий стул и сказал:

– Я лучше постою.

Даша присела на стул без спинки и неуверенно посмотрела на Ягу.

– Ваша сестра… – Она осеклась, увидев, каким злым стал взгляд старухи, и поспешила исправиться: – Мудрая сова сказала, что вы можете нам помочь.

– Вечно она говорит, мудрая, тоже мне, нашлась! Да кто так ее назвал! Вы хоть знаете?

– Нет! – хором ответили ребята.

– Так я расскажу, погодите, расскажу! – кипятилась Яга.

Руслан тихонько вздохнул и прислонился к холодной печи. Было очевидно, что от рассказа им не отвертеться, поэтому не оставалась ничего иного, как устроиться поудобней.

Старуха прошаркала к трехногому стулу, уселась на него и приняла задумчивый вид. Молчала так минут пять и наконец заговорила:

– Давным-давно, когда не существовало правителей и повсюду царил мир, Когда никто не мнил себя самым красивым, быстрым и мудрым – повстречал молодой путешественник по имени Якол чудесную девушку Ганиглу: очи как небо лазурны, волосы как смоль. Забилось вольное сердце сильнее, ничего вокруг он не видел как слепой, кроме прекрасного лица Ганиглы, и ничего не слышал, кроме голоска ее звонкого. Позабыл он край свой родной, позабыл родных да близких, ходил за Ганиглой как привороженный, клялся в вечной любви. Девушка смеялась над ним, любовь свою дарить не спешила, говорила ему: «Не торопись, добрый молодец, а сердце мое завоюй».

Якол был вспыльчив, нетерпелив, но любовь оказалась сильна, не мог он вырвать ее из своего сердца. Не мог позабыть лика прекрасного, сколь ни старался. Тогда понял он, что не с чувством нужно бороться, а лучшим стать для своей избранницы. Поняла вскоре и чаровница Ганигла, что на других молодцов даже смотреть не хочет, все помыслы ее и мечты занял златокудрый Якол.

Завоевал капризное сердце красавицы парень! Не расставались влюбленные ни на день, ни на час – и были счастливы как никто.

Якол, к слову сказать, волшебством промышлял, а Ганигла искусной целительницей слыла. Наколдовал Якол им дом, да не простой, а на куриных лапах. Волшебником он был начинающим. А случилось это так: положил у обочины дороги Якол щепку красного дерева, которую привез из далеких стран. Хотел в дом добротный превратить, да мимо петух с курицей не вовремя шли. Петух красавец черный, взгляд орла, а курица так себе, страшненькая! Но любовь, как известно, соединяет несоединимое. Прогуливались петух с курицей, он стихи ей на память читал да звезду с неба клялся достать, а Якол заклинание как раз бормотал. Вспыхнула молния ярче солнца, выше дубов, исчезла щепка, закричала курица – и выросла из земли изба.

Ох, плакал красавец петух, ругал неумеху волшебника на чем свет стоит, но ничего не поделаешь. Взлетел он тогда на крышу дома и поклялся, что не оставит никогда свою возлюбленную, от которой одна душа да лапы остались. Петух тот и по сей день жив, слово свое держит.

А Ганигла была счастлива, избу чудную всем сердцем полюбила! Увидел это Якол и перестал горевать, начал разучивать новые заклинания. Так появилась в доме метла, что сама подметала пол. Мало этого показалось волшебнику, он поймал птицу да заклинанье произнес. Пернатая исчезла, тогда взмыла в воздух метла. Она носилась по свету, а потом к Яколу вернулась и осталась жить поживать.

Когда надо, хозяев носила на себе, дом подметала, нравом легким отличалась. Любили Якол с Ганиглой метлу как родную. Жили душа в душу они впятером. Петух вечерами стихи избе читал, метла по дому хлопотала, а влюбленные мечтали.

Хорошо им было. Шли годы, родилась у Ганиглы дочка, радовались молодые родители – не описать. Звездой очей ясных звали, баловали, как могли. Росла девочка умницей и красавицей – пришло время имя выбирать. Тогда Якол с Ганиглой впервые рассорились, целую неделю не разговаривали. Хотела девушка назвать дочку в свою честь, а Якол уперся, именем матушки, оставленной на родине, мечтал дочурку наречь.

Как узнала Ганигла, что имя его матушки Абранеграрикалина, осерчала на любимого пуще прежнего, отказалась назвать дочь непроизносимым именем. Долго дулись бы они друг на друга, не залети к ним как-то сова да не найди выход. А предложила сова следующее: говорит, возьмите первые буквы своих имен, да нареките ими ребенка.

Обрадовались влюбленные, помирились тотчас, поступили, как посоветовала сова. Сложили первые буквы из своих имен и матери Якола – вышла у них Яга. Зажили они счастливо, лучше прежнего. Но недолго счастье то длилось!

Раскидала богиня Власти по свету жемчужины, да не простые, а силой небывалой наделила. Зачерствели сердца людей и зверей, одержимых найти слезу удачи, как прозвали розовый жемчуг, наделенный властью над всем живым. Кто только не мечтал найти жемчужину, повезло из всех птахе. Колибри нашла самую первую розовую слезу удачи, но не оставила себе, подарила девочке из бедной семьи, возглавившей первое королевство, названное в честь пташки.

Время шло, нашли вторую жемчужину, образовалось новое королевство. Не поладили правители между собой, развязалась война, но никто не мог в ней победить. Жемчужины наделяли своих обладателей равной силой. Пришлось правителям заключить мир, по которому все жители, родившиеся не на земле Колибри, должны были покинуть королевство навсегда. Так были разделены два любящих сердца. Яколу пришлось уехать на родину, а Ганигла вместе с маленькой Ягой остались тут.

Из жизни точно ушло солнце, Ганигла умерла от тоски по любимому, а он сгинул на чужбине от неизвестной болезни. Осталась Яга одна-одинешенька. Вот так все было, – заупокойным голосом окончила свой рассказ Баба Яга.

Даша покосилась на друга, тот задумчиво рассматривал пол, было видно, что его тронула история старушки.

– Значит, сову прозвали Мудрой, потому что она помогла выбрать вам имя?

– Сова? – вскинула лохматые брови Баба Яга, будто позабыла, кто это.

– Ну да, Мудрая сова, ваша троюродная сестра, – напомнил Руслан.

– Ах вот оно что, ребятушки! Так ведь это уже совсем другая история.

Видя, как расширились глаза друга, Даша поспешила сменить тему, лишь бы старушка не принялась еще на пару часов рассказывать какую-нибудь историю.

– А почему же метла не подметает пол? Или ваш отец забрал ее с собой?

– Нет, он все оставил нам, уехал ни с чем. А метла состарилась, разленилась, теперь она в воздух с трудом поднимается, не то что пол подметать. Выбросить давно пора, да новую взять неоткуда, приходится с этой жить.

– Сова сказала, у вас есть компас, – неуверенно начал Руслан. – Нам очень нужно попасть в страну Восходящего солнца, к доброй волшебнице.

Баба Яга прищурилась.

– Есть компас у меня, – не без удовольствия протянула она, – но кто сказал, что я вам его отдам?

– Мудрая сова сказала, – пробормотала Даша.

– Мне ее слова, знаете, не указ, – поджав губы, Яга обиженно добавила: – В ссоре мы, чего тут непонятного.

– Понятно, – вздохнул Руслан, – мы зря пришли.

Даша хотела подняться, но старуха ее удержала:

– Сиди, я ведь еще не сказала, что совсем нет никакой возможности компас заполучить. Может, еще договоримся. – Баба Яга приняла заговорщицкий вид.

Даша села обратно и спросила:

– Что мы должны сделать?

– Сижу я тут одна, такая вся одинокая… – плаксиво начала Баба Яга, но Руслан ее перебил: – Раз у нас сделка, скажите скорее, что делать, да мы начнем.

Яга щелкнула пальцами и, поднявшись с места, объявила:

– А мне нравится твой подход.

«Еще бы!» – подумала Даша, с долей восхищения поглядывая на спокойное выражение лица друга. Ей всегда нравилась его уверенность в себе, упрямый взгляд серых глаз, твердость, с которой он говорил, когда это требовалось. Самый смелый мальчик, какого она знала. Она гордилась тем, что он выбрал в свои подруги именно ее.

– Не спи, девочка, – отвлекла ее от размышлений Баба Яга и сунула в руки метлу.

– Убираться значит? – убито переспросил Руслан.

– Верно, голубчик, я уж стара, метла еще старее, нам никак нельзя спину гнуть. Вы молодые, вам это нетрудно.

– Вот уж верно! – выдохнула Даша, оглядывая грязную комнату.

Сколько Яга ни прикидывалась дряхлой, слух у нее был отменный.

– Вы хотите компас, мне уборка нужна в доме. Вы, конечно, вольны уйти, но тогда компас я вам не дам!

– Мы уберемся, – обреченно пообещала Даша.

– Да, – согласился Руслан, нагибаясь за скорлупкой. – А вы тем временем покажите компас, может, у вас нет его вовсе!

– Какие дети пошли, перечат-перечат, наглые! – заворчала Баба Яга, но все же полезла в сундук и достала оттуда компас. Руслан хотел взять посмотреть, но старуха кивнула на метлу: – Приступайте, потом поговорим.

Ребята взялись за работу. Они подмели пол, вытрясли коврики, застелили кровать, почистили песком самовар. Даша зашила и постирала занавески, Руслан прибил полку, починил стулья. Яга же сидела на печи и подбадривала их песней, хоть они и просили лучше помочь им делом. Когда уборка была закончена, наступил вечер. Старушка поставила на стол вычищенный самовар и даже пообещала накормить их ужином. Но ребята сомневались, может ли быть в доме какое-то другое съестное, кроме повесившейся от голода мыши.

Пока Руслан рассматривал компас, Яга стряхнула ладонью со стола крошки, и Даше вновь пришлось взяться за метлу.

– Как же он работает? – постучал пальцем по компасу Руслан.

– Очень просто, – отобрала у него компас старуха. – Видишь стрелку?

– Ну да, она тут одна, – кивнул мальчик.

– Стрелка указывает на страну Восходящего солнца. Моей матери его подарила добрая волшебница. – Она нехотя вернула компас и поторопила: – Садись за стол скорее, будем ужинать.

На столе, кроме вычищенного до блеска самовара, ничего не было, но ребята послушно расселись и выжидающе уставились на Ягу.

Даша только хотела спросить, что же они будут есть, как на подоконник запрыгнул кот. Заметив их, он замер на месте.

Старушка улыбнулась, проворчав:

– Как раз к ужину, обормот.

Даша во все глаза смотрела на крупного, облизнувшегося кота, а Руслан вскочил, опрокинув стул, и воскликнул:

– Васька! Это же Васька!

Глава 20
Васька становится Фадеем

Яга сняла кота с подоконника и погладила.

– Ну не знаю, в прошлый раз он не представился, – призналась она ошеломленному Руслану. – На днях пришел, накормила обормота, теперь заходит.

– Похож на Ваську, – сказала Даша, разглядывая пушистого серого кота с большими желто-зелеными глазами и темно-коричневым носом.

– А кто такой Васька? – отпуская кота, спросила Яга.

– Мой кот, он погиб под машиной, – выдавил из себя Руслан, еле сдерживаясь, чтобы не подбежать к коту и не обнять его.

– Погиб? Хм, значит, этот не твой! – засмеялась старушка. – А раз пришел, голоден, видать.

– Чем же вы его покормите? – удивилась Даша и позвала: – Кис-кис, Васька, иди сюда.

Кот вразвалочку двинулся к ней, Руслан не спускал с кота взгляда, но тот на него даже не глядел.

– Смотри-ка, отзывается, – усмехнулась Яга. – Назову я его, пожалуй, Василием, а то Васька – как-то неблагородно.

– Что ты знаешь о благородстве, Яга! – неожиданно промурлыкал кот и вскочил Даше на колени.

– Ой! – испугалась девочка. Кот боднул ее головой, и она погладила его по выгнутой дугой спине.

– Неблагодарный! – обиделась Яга. – Я его кормлю, а он, видишь ли…

Руслан сел на место и с замирающим сердцем спросил:

– Ты Васька?

– Матушка моя, уважаемая Муська, при рождении нарекла меня Фадеем, – промурлыкал кот и улегся на коленях у Даши.

– Фадеем? – повторили в один голос ребята и переглянулись.

– Именно, – кот скосил один глаз на Ягу и твердо заявил:

– Как хочешь, бабка, но Василием я не стану.

– Немым ты мне нравился больше, – проворчала Баба Яга и махнула рукой: – Пес с тобой, назовись хоть фигой с маслом.

– Есть будем? – осведомился Фадей, лениво прикрывая глаза.

– Так похож на Ваську, – дрожащим голосом прошептал Руслан и отвернулся.

Его душили слезы, но он не мог показать подружке, как ему плохо: она стала бы его жалеть, и мальчику совсем этого не хотелось. А Яга и вовсе могла засмеять. Старуха тем временем достала из сундука темно-синюю скатерть в крупный белый цветочек и подошла к столу.

– Ну-ка, помоги, малец! – скомандовала она. – Сними со стола самовар.

Руслан, часто моргая, чтобы ни слезинки не вытекло, снял самовар, Баба Яга встряхнула скатерть и постелила на стол. Перед тем как моргнуть, он заметил, что столик как будто стал пошире, а когда через миг посмотрел на него – не узнал. Стол был заставлен едой. Даша тоже во все глаза смотрела на возникшие из ниоткуда кушанья. В миске – круглая картошечка, посыпанная укропом, целая горка пирожков, блины, блюдечко варенья, банка молока, домашний сыр, нарезанный ломтями. Глаза разбегались.

– Чудеса! – выдохнул Руслан, водружая на стол самовар.

– Садись скорее, молодец, – поторопила Яга и обратилась к коту: – А ты пойди в угол, молока налью.

Фадей послушно спрыгнул с колен Даши и прошествовал в указанный угол, к сундуку, из которого Яга достала пустую миску и, как обещала, налила молока. Потом старуха расставила на столе три кружки.

– Как вы это все сделали? – спросила Даша. Протянула руку, взяла картошину, поднесла к носу, понюхала и только тогда откусила. – Настоящая.

– Ничего я не делала, – проворчала Яга. – Отец это мой придумал скатерть заколдовать.

– Ах, вот как, скатерть заколдована! – огорчился Руслан. – Поесть нельзя?

– Почему нельзя, можно и даже надобно. Однажды удачный выпал год, стол ломился от яств, – вспомнила Яга, пододвигая к столу сундук и присаживаясь на него, – вот папенька и придумал заколдовать скатерть, чтобы всякий раз, когда мы кушать садимся, еда да появлялась.

– Здорово, вот бы мне такую скатерть, – уплетая картошину за картошиной, с набитым ртом пробубнил Руслан.

Даша свернула блинчик конвертом и окунула в варенье:

– Вкусно-то как, мы уже третий день нормально не ели. М-м-м, а варенье клубничное, мое любимое.

– Кушайте-кушайте, вы сегодня хорошо поработали. – Баба Яга умяла пирожок с капустой, запила молоком и зевнула. – На боковую уж пора.

Руслан доел еще один блин и поднялся.

– Я все, спасибо, было очень вкусно.

Фадей, напившись молока, запрыгнул на подоконник и принялся умываться.

– Совсем как Васька, – вздохнул мальчик, поглядывая на кота.

– Заладил, малец, Васька-Васька, сказал же тебе, обормот, как кликать его, смотри, а то разобидится.

Баба Яга ухватила скатерть за край и встряхнула. Ничего не посыпалось на пол, как они ожидали, точно и не было никакой еды, а им все это почудилось. Вот только набитые животы не могли врать. Ребята были сыты, впервые за эти дни наелись до отвала.

Старуха аккуратно сложила скатерть и спрятала в сундук, затем забралась на печь.

– Компас я вам дала?

– Дали, – показал компас Руслан.

– Ужином, как обещала, накормила?

– Накормили, – закивала Даша.

Яга развела руками и заключила:

– Больше ничем помочь не могу, спать мне надо.

– Спасибо, нам пора идти. – Даша подошла к подоконнику и обняла Фадея.

Кот вытерпел ласку и пожелал:

– Счастливого пути.

– Руслан, – позвала девочка, – ты разве не обнимешь Ваську, то есть Фадея?

Он робко обнял кота и мог поклясться, что тот поморщился.

– Наверно он просто похож на твоего Ваську, – подала голос с печи Яга.

– Да, скорее всего, – наблюдая, с каким удовольствием кот моет за ушком, согласился мальчик.

– Да похож, просто похож.

Даша взяла друга за руку:

– Я думала, Васька один такой – а оказывается нет.

– Похож, – убито прошептал Руслан и, не глядя на кота, отошел в сторону.

Фадей перестал мыться, развалился на подоконнике и промурлыкал:

– А может, и не просто похож.

Руслан с надеждой взглянул на кота:

– Ты Васька, ведь так?

– Уй, – застонала Яга, – молодец, а ноешь – ну прям девчонка.

Даша заметила, что друг покраснел, и заступилась:

– Васька погиб, а он даже не успел с ним попрощаться. Мы очень его любили!

– Любили не любили, – проворчал Фадей, – а умер в одиночестве.

– Откуда ты знаешь?! – вскричали ребята.

– Я, позвольте признаться, многое знаю да помалкиваю.

– Спать мне надо, – напомнила Яга. – Подите на улицу. Болтают и болтают, распрощаться все не могут.

– Все, уходим! – улыбнулась Даша и потянула друга. – Идем.

Руслан коснулся мягкой лапки и прошептал:

– Если ты все-таки каким-то чудом Васька, прости меня, мне очень жаль, что я не смог быть рядом в нужный момент.

– Уверен, твой Васька все понимает, – отвернулся от него кот.

– Я как раз очень хочу, чтобы он понял.

– Прощайте, – Даша взялась за ручку двери.

– Прощай-прощай, – проворчала старуха, хитро посмотрела на Руслана и подмигнула: – А тебе до свидания.

Руслан кивнул и молча вышел из домика. Как только под ногами оказалась земля, изба поднялась, из нее донеслось кряхтенье, а курьи лапы принялись топтаться на месте, переминаясь.

Даша весело улыбнулась:

– Прощай, изба!

Ребята дошли до края дороги и остановились. Зеленая долина в заходящем солнце оказалась наипрекраснейшим зрелищем. Розово-сиреневое небо, точно растаявшее мороженое над головой, бескрайняя зелень лугов, море цветов: красные, синие, желтые, белые, голубые, сиреневые, оранжевые, – хотелось упасть в них и беззаботно лежать, глядя в небеса. Даша, сама того не замечая, засмеялась. Было так хорошо любоваться закатом и совсем не страшно смотреть в неизвестность. Внутри словно жил солнечный зайчик, такое необходимое и прекрасное осознание, что она не одна. Рядом друг, самый лучший и верный.

Она смотрела в серые глаза Руслана и видела, как в них, словно в зеркале, отражается небо. Он не отрывал серьезных и немного грустных глаз от горизонта, и ей очень хотелось утешить его, но она сдерживалась. Друг не любил, когда его утешают, не любил показывать, что ему бывает плохо и хочется плакать. Она не считала, что плачут только девочки. Плакал ее дедушка, ветеран войны, когда умерла бабушка, и никто не упрекал его, никто не говорил, что ему нельзя плакать. Она видела слезы отца, когда мама попала в больницу. В слезах не было ничего постыдного, только объяснить это другу она не могла.

Руслан посмотрел на нее и спросил:

– Что? Я испачкался?

– Нет. – Она улыбнулась, и чтобы не заключить его в объятия, убрала руки за спину.

Друг со вздохом опустил голову.

– Думаешь, это был Васька?

– Думаю, это он.

Руслан ковырнул носком кроссовки землю и пробормотал:

– Как такое может быть?!

– Не знаю, наверное, так же, как все тут происходит. – Она усмехнулась. – Чудеса на каждом шагу.

– Ему, скорее всего, будет хорошо у Бабы Яги, она ведь совсем не злая, молоко ему дает.

– Мне она понравилась, – согласилась Даша, – им хорошо вместе.

– Да, – он тяжело вздохнул и повторил: – Да, ему теперь хорошо. – Руслан вынул из кармана компас и кивнул на расстеленный у их ног зеленый мир. – Нам туда.

Все-таки она не удержалась и обняла его. Друг слегка нахмурился, но потом все же улыбнулся и смущенно спросил:

– Пойдем?

На крыше избушки Яги закукарекал петух. В который раз девочка подумала, как ей повезло, что у нее есть этот сероглазый добрый мальчик. Нельзя было в словах выразить, как сильно она им дорожила. Только сердце билось сильнее, дыхание перехватывало, безудержно хотелось смеяться, и чтобы он не грустил, а чаще улыбался, смеялся вместе с ней.

Они недолго постояли в молчании, любуясь долиной, а потом взялись за руки и побежали с горы.

Глава 21
Ночлег

Солнце садилось в тот день особенно неохотно. Ребята шли по мягкой травке, огибая кустарники, где гнездились колибри. Птички совсем не боялись, напротив, высовывали из гнезд любопытные длинные клювики и провожали взглядом черных глазок. Бабочки разных размеров и расцветок порхали с цветка на цветок, жужжали пчелы, в воздухе витал щекочущий, сладкий аромат долины.

Руслан посмотрел на компас и заметил:

– Стрелка чуть сдвинулась, нужно идти немного левее.

Даша глянула на дрожащую стрелку и покрутилась на месте. Огромную зеленую долину, напоминавшую стадион, только в три раза больше, стеной окружал лес – гигантские дубы обступили ее как стражники.

– Где мы будем ночевать? – спросила она, снова глядя на дрожащую стрелку.

– Нигде, – повел плечом друг, – можно прямо тут.

– Где?

Руслан кивнул себе под ноги.

– Вот тут.

– На земле, да? – хмурясь, уточнила Даша.

– Кроватей тут нет, – справедливо заметил он.

В молчании они двинулись дальше, солнце потихоньку сползало за кроны деревьев, и от его красно-желтых лучей казалось, что лес полыхает огнем. Крошки колибри поудобнее устраивались на ночлег, куда-то попрятались бабочки, долина готовилась к наступлению темноты.

Даша покосилась на друга, ей было жутковато оставаться ночью в лесу. Она ходила как-то с мамой и папой в поход, но спали они в палатке, а не на траве под открытым небом. Одно дело когда рядом родители, которые все знают и ничего не боятся, и совсем другое – разлечься посреди поля в чужом королевстве, где всем заправляет палач в юбке.

– Боишься? – догадался Руслан.

– Немного, – созналась она.

– Понятно, – протянул он и грустно усмехнулся. – Выхода все равно нет. Даже если побежим, мы не доберемся до леса, стемнеет раньше.

– Ай, ну и ладно, – как можно беззаботнее отмахнулась Даша. – Ничего страшного не случится, тут, кроме птиц, и нет никого.

Руслан спрятал в карман компас и улыбнулся:

– Давай найдем местечко, где погуще растут кусты, там и ляжем, – и пояснил: – Так нас стражники Пилатессы не увидят, если будут пролетать.

Даша ничего не ответила, а лишь обреченно кивнула.

Когда солнце спряталось за лес, они отыскали маленькую прогалину, окруженную кустиками. Для взрослого человека она бы оказалась мала, но ребятам понравился, уютный, защищенный от ветра уголок. Они нарвали травы и постелили ее на землю, чтобы стало мягче, но это не помогло им скорее заснуть.

Руслан ворочался, Даша лежала тихо, но глаз не смыкала, все смотрела на небо. Звезды тут не как на даче или в городе, не далекие и неприступные, а совсем другие: большие, яркие, точно наклеены на небосвод.

– Ты не спишь? – в очередной раз повернулся на другой бок Руслан. – Я все думаю о Ваське.

– А-а-а, – она вздохнула. – Я себе иногда представляла, каким бы он мог быть, стань он человеком.

– Вот и я, – Руслан подложил под щеку ладошку. – Мне казалось, он совсем другой.

– Он неплохой, – Даша призадумалась, – просто мы ему как будто немного безразличны.

– Немного… хм-м, – горестно усмехнулся друг, – ничего себе немного, даже смотреть на меня не хотел. Мне казалось, ну, когда мы еще на даче были, что он очень сильно меня любит, как я его.

– Так и есть, так и есть, – убедительно произнесла девочка, сворачиваясь калачиком.

– Раньше, только увидит меня, он сразу бежит, даже издалека мяукал, чтобы я на него посмотрел. А этот Фадей совсем не такой.

Даша не знала что ответить, поэтому промолчала, а Руслан продолжил:

– Васька бежал за велосипедом, когда я уезжал, лазил за мной по деревьям, птичек приносил, помнишь?!

– Помню, конечно помню, Васька был замечательный.

– Да, Фадей не такой, я ему, кажется, не понравился.

– Глупости, ты ему понравился. Он стеснялся.

Руслан засмеялся:

– Ты умеешь подбодрить! И вообще, раньше-то он не стеснялся.

– То было другое, теперь он свободный, ходит куда хочет, сам себе хозяин.

– А раньше будто не так было! Да жить с моей бабушкой – счастье. Никто его не обижал и не притеснял. Бабушка его обожала. – Друг умолк, затем резко сменил тему: – Родители меня убьют, лучше мне и не возвращаться никогда, лучше сразу в бега.

– Знаешь… я тут подумала…

– Чего? Чего подумала? – поторопил он, сверкая из темноты глазами.

– Ну, время ведь тут остановилось.

– И что?

– Как что, значит, когда мы вернемся домой, будет тот же самый день – день твоего приезда. – Руслан не мигая смотрел на нее, тогда она добавила: – Нас еще даже никто не хватился, понимаешь?

– Нет.

– Как же так! – огорчилась она. – Ты разве забыл, что злая колдунья остановила время?

– Это я помню, но у нас, в нашем царстве, тьфу, дома у нас никто время не останавливал.

– Ну и что же, но мы сейчас не дома!

– Правильно, мы не дома, мы у черта на рогах, а там, на даче и в городе, – везде, часики тикают, родители нас обыскались уже. Думают, что мы утонули. Может, нас даже похоронили!

– Не-ет, не может такого быть!

– Может-может, так и делают всегда: поискали человека, если не нашли, тогда хоронят.

Даша приподнялась на локте.

– А что они похоронят, если мы тут?

– Не знаю, но так делают. Тел нет, но похороны обязательно проводят.

– А что в гроб положат?

Друг зевнул:

– Что-нибудь.

– Все равно что?

– Нет, не совсем все равно, наверно, какую-то вещь, которую мы любили.

– Винни-Пуха? – ужаснулась Даша.

– Ага, скорее всего его, это ведь твоя самая любимая игрушка.

– Да, но… не верю, мама не бросит моего медвежонка в гроб, папа не позволит, это неправильно. – Она снова улеглась и, глядя на мерцающие звезды, прошептала: – Когда вернусь, мама с папой снесут мою могилу, ведь я жива, она мне не нужна совсем.

– Да, конечно, они так и сделают.

– А твои? – озабоченно спросила Даша.

– Мои… не знаю, после того как мне всыплют ремня, наверное, могила мне еще понадобится.

– Не говори так, – одернула она. – Лидия Прокофьевна не позволит им тебя обижать!

– Бабушка у меня замечательная, – грустно вспомнил Руслан, – только ее не слушает никто.

– А мои родители всегда слушают папину маму, она иногда бывает злюкой, но мы все равно ее любим. Мама говорит, она очень умная и надежная, даже жалеет, что бабушка живет в Ростове. Было бы здорово, если бы она жила с нами на даче. Мама с папой предлагали ей переехать к нам, но бабушка не может оставить родной дом, говорит, будет сильно скучать.

– Моя мама никогда бы не разрешила бабушке жить с нами в городе, она ее ненавидит, – Руслан отвернулся.

– Не понимаю, как можно ненавидеть твою бабушку, она такая добрая. Даже добрее моей, она у тебя и кричать-то не умеет.

– Не-ет, кричать не умеет, это мама только кричит на всех, папа иногда, а бабушка голос не повышает.

– Счастливый твой дедушка был, – улыбнулась Даша.

– Да, очень.

На какое-то время они умолкли. Пахло цветами, травой, лежать на земле было совсем не холодно, теплый, еле заметный ветерок ласкал кожу. Взошла луна.

– Ты спишь? – проверила девочка, умиротворенно прикрывая глаза.

– Нет, не сплю. Не уснуть что-то.

– Как думаешь, а какую вещь похоронят вместо тебя?

– Ну-у… дневник.

– Дневник?! – опешила Даша, открывая глаза и поворачивая голову, чтобы посмотреть на друга и удостовериться, что он не шутит.

– Ну да, дневник с пятерками.

– Ты хорошо закончил год?

Руслан долго молчал, и она подумала, что он заснул, поэтому тихонько переспросила:

– Спишь?

– Нет.

– Почему не отвечаешь?

– У меня только одна четверка, – нехотя признался он.

– Всего одна?! Ух, да ты отличник!

– А у тебя сколько?

– У меня четыре тройки и пять четверок, остальные пятерки.

– Мама бы меня убила за такие оценки.

– Почему?

– Она говорит, если я буду хорошо учиться, то стану человеком.

– А ты кто? Разве не человек?

– Человек, конечно, но она про то, что я стану успешным человеком.

Даша легла на живот.

– А если у меня есть тройки, я не смогу стать успешной?

Руслан молчал.

– Ответь! – потребовала она.

– Мама говорит, что нет, – очень тихо сказал друг.

– А моя мама говорит, что даже двоечник может стать, когда вырастет, хорошим человеком и многого достичь. Она никогда не ругает меня за то, что я приношу двойки и получаю тройки в четверти и даже в году. Я сама ей говорю, что мне не хочется учить уроки, а хочется поиграть или порисовать. А папа всегда говорит, что будет меня любить, даже если меня выгонят из школы. Бабушка говорит, что двоечницей быть стыдно и что мальчики меня любить не будут дурочку, но сама она никогда не была отличницей, а ведь вышла за дедушку, и они жили очень счастливо, пока он не погиб. А еще…

– Прекратите вы уже болтать, спать не даете, – послышался щебет из кустов.

– Вот именно, спите уже, – поддержал другой возмущенный голосок.

Руслан вздохнул и негромко пожелал:

– Спокойной ночи.

Она сперва не хотела желать ему спокойной ночи, но потом не удержалась и, проворчав: «Спокойной», отвернулась.