Текст книги "Кикимора болотная"

ВЕРА И ЕЕ СЕЛЬДЕРЕЙ

– Не, Тась, ты только глянь, как вышивает! У-у-у, морда наглая, глазом, глазом смотри, как зыркает! – Вера сидела на диване, положив ноги на журнальный столик. По телевизору показывали рекламу конфет. Там по заснеженному лесу вышагивал мужик, одетый барином, рядом с ним бежали красивые борзые.

– Это он, Вера, на охоту вышел. Видишь, собаки охотничьи. Только лошади у него нет, на лошадь, видать, денег не хватило. – На самом деле Тасе мужик из рекламы очень даже нравился, вот только взгляд у него действительно был несколько порочный. Нагловатый, знающий, что почем.

– Ага, на Снегурочку охотится. Ну дурища! Нет, правда, дурища! Ну чему реклама всех этих дур учит? Вот скажи, чему она твою Дуську научить может? – продолжала возмущаться Вера.

Хорошенькая молоденькая девушка на огромном экране телевизора кокетливо строила глазки старому ловеласу с борзыми собаками.

– Ты, Верка, как все буржуйки, настоящая тупица! – вклинилась в разговор Лена Штукина. – Реклама для обучения не предназначена, она для увеличения объема продаж делается!

Штукина потянулась к сигаретам, однако Вера стукнула ее по руке:

– Раз я такая тупая, то кури свои, нечего к моим, буржуйским, на нетрудовые доходы закупленным, руки тянуть.

Штукина обиженно принялась шурудить в своей сумке.

– Лена, ты не права. Эта реклама на показанном в ней примере учит девушек тому, что если они не будут хорошо учиться, то им достанутся только такие старые женатые пердуны, как этот, – пояснила присутствующим Тася.

Вера заржала.

– Все правильно, ведь молодые пердуны в большинстве своем все-таки еще не женатые и любят девушек образованных! – Лена Штукина наконец выудила у себя из сумки сигарету и с блаженной улыбкой затянулась.

С Леной Тася училась в школе и дружила с самого первого класса, потом, поступив в институт, она подружилась с Верой, познакомила с ней Лену, и девочки стали дружить все вместе. Периодически они промеж собой поругивались и тогда дружили двое против кого-нибудь одного. Потом, правда, обязательно мирились. Наверное, поэтому их дружба выдержала уже не один десяток лет. Даже Тасиного Зайцева их дружба пережила. Правда, при нем эта дружба как-то ушла в подполье и представляла собой тоненькую ниточку. Но Тася всегда знала, что на конце этой ниточки ее непременно ждет сочувствие и помощь. Стоит только слегка подергать. А уж когда Тася избавилась от Зайцева, ниточка эта и вовсе превратилась в толстый канат. В последнее время, видимо, возраст дал о себе знать, и подруги уже совершенно не ссорились, а просто подтрунивали друг над другом.

Лена на момент их общего знакомства была никакая не Штукина, а носила девичью фамилию Шерман и мечтала работать на телевидении. Для этого она даже после окончания своего филологического уехала на некоторое время в Москву. Из Москвы Лена вернулась сильно расстроенной, разведенной и с фамилией Штукина. О московском замужестве и его обстоятельствах она предпочитала помалкивать. По возвращении судьба закинула ее в детскую комнату милиции, из которой Штукина, имея недюжинные умственные способности, и выросла до майора отдела по борьбе с экономическими преступлениями. В процессе этого карьерного роста она еще раз сходила замуж за какого-то криминального авторитета, правда, фамилию уже менять не стала.

– С чем боролась, на то и напоролась! – говорила Штукина об этом периоде своей жизни.

Авторитет по итогам своей деятельности сбежал из страны куда-то то ли на Кипр, то ли в Израиль, оставив Лене несмываемое пятно на ее репутации в органах и очаровательного сына Валерку. С тех пор Штукина понимала, что звание полковника ей ни за что не светит и максимум, на что она может рассчитывать за свои заслуги перед отечеством и по выслуге лет, – подполковничьи погоны. Может быть, от этого при слове «полковник» со Штукиной делалось головокружение и полный снос башни. Глаза ее становились размером с серебряные монеты республики Малави, загорались волшебным светом, руки растопыривались, и Лена готова была следовать за любым нарисовавшимся около нее полковником на край света. Однако, а может быть, и к счастью, контингент полковников в большом городе Санкт-Петербурге был несколько ограничен. Кроме того, все они при ближайшем рассмотрении оказывались весьма и весьма женатыми. На нижестоящих по званию Штукина внимания не обращала, поэтому все свое время со страстью отдавала борьбе с экономическими преступлениями. Валерик же, как и Тася в детские годы, находился под присмотром бабушки и дедушки. В связи с этим Лена напоминала Тасе ее непутевую мамашу, однако на все укоризненные замечания она отвечала:

– Шерманы ребенка плохому не научат!

Иногда подруги с большим трудом все же отрывали Штукину от ее борьбы, захватов, дежурств и усилений и даже заставляли брать с собой Валерика. Обычно, как и в эту субботу, встречались на «дачке» у Веры и ее Сельдерея.

Сельдереем в свое время прозвали Вериного мужа. Вера выскочила замуж раньше всех, еще на втором курсе. Именно тогда Тася прочитала в какой-то книжке, что сельдерей очень влияет на мужскую потенцию, увеличивая ее в разы, и решила поделиться с подругами этой замечательной и полезной информацией. Вера сразу почему-то решила, что ее муж со своей потенцией и есть сам по себе настоящий сельдерей. Кличка прижилась, и Верин супруг ничего против нее не имел. Прозвище-то, можно сказать, для мужчины очень даже лестное. Честно сказать, Тася, хоть убей, теперь уже и не помнила, как Сельдерея зовут на самом деле. Ну не спрашивать же у Веры? Да, собственно, а на фига? Сельдерей и Сельдерей.

«Дачкой» Вера называла их с Сельдереем загородный дом. В разгаре перестройки Сельдерей выкупил у разорившейся фабрики пионерский лагерь площадью два с лишним гектара и на месте тамошней столовки учинил самый настоящий распрекрасный замок. С башенками и прочими прибамбасами. Кто хоть раз видел эмблему киностудии Уолта Диснея, может себе представить, как выглядела Верина «дачка». Замок вызывал у Таси умиление. Однако она со своим умилением и критическими замечаниями помалкивала, потому что очень уважала Сельдерея и Веру, которые за собственные деньги взяли и воплотили детскую сказочную мечту. Штукина, конечно, от критических замечаний не удержалась, заметив, что компетентные органы, глядя на эти хоромины, будут доподлинно знать, с кого еще можно кой-чего стрясти. С этим согласились все, даже Сельдерей. Потом, правда, замок оброс соседями, которые тоже старались, кто во что горазд, продемонстрировать окружающим, а в том числе и компетентным органам, свое благополучие. Так что теперь уже Верина «дачка» попросту затерялась среди окружающих ее дворцов, особняков, замков, теремов и прочих шато и шале.

Дуське очень нравилась Верина «дачка», особенно бассейн с высокими венецианскими окнами. Бассейн был большой, и в него можно было прыгать с разбега «бомбочкой». Несмотря на свои пятнадцать лет и грудь практически третьего размера, Дуська больше всего на свете любила прыгать этой самой «бомбочкой».

У Веры на «дачке» вся их компания обычно собиралась зимой. Летом же Тася с Дуськой жили на дедушкиной даче и принимали гостей у себя. Там, правда, бассейна не было, но присутствовало озеро, в которое тоже можно было сигать этой самой «бомбочкой» и где Тасин дедушка оборудовал собственный пляж и лодочный причал. Сельдерей привозил на озеро водный мотоцикл, и они гоняли на нем все по очереди.

В эту субботу на Вериной «дачке» было особенно хорошо. И сам дом, и лес вокруг напоминали иллюстрацию зимней сказки. Казалось, что вот-вот в этот самый момент из-за деревьев выйдет волшебный олень и спросит, не надо ли куда отвезти девочку Герду.

Дуська материнские восторги по поводу сказочной зимней природы не разделяла и прогулке на свежем воздухе предпочла прыжки «бомбочкой». Валерик радостно составил ей компанию. Тася, Вера и майор Штукина, спровадив детей в бассейн, немного прогулялись, даже снежную бабу-майора вылепили с кобурой и погонами, а потом устроились в огромной гостиной напротив телевизора и пили замечательное красное сухое вино. Из погребов, как говорила Вера. На «дачке» был специальный винный погреб, где поддерживалась определенная температура и влажность.

– Ох уж эти старые пердуны! О чем они толь ко думают? Она ж его раза в три моложе. Педофилия в чистом виде. Самая настоящая, – продолжала возмущаться Вера, следя за происходящим на экране.

Тася помалкивала. Дело в том, что как-то, выгуливая очередного представителя заказчика в модном ресторане, Тася встретила там Сельдерея, который недвусмысленно обжимался с какой-то молоденькой девицей. Сельдерей, увидев Тасю, конечно, испугался и жалостно так на нее посмотрел. Тася сразу вспомнила, как он приволок им с Дуськой новый телевизор, взамен того, который упер у них Зайцев.

– Ребенку без телевизора никак нельзя, – сказал тогда Сельдерей, устанавливая им новый огромный плазменный экран. – Мы с Верой решили вам подарок сделать, в честь развода. И не вздумай отказываться!

Тася понимала, что подарок решила сделать, разумеется, Вера, но деньги-то она тратила Сельдереевы. Опять же сам приволок и установил. А кроме того, неизвестно, правильно ли будет лезть к Вере с информацией о том, с кем она видела Сельдерея. Вон сколько по этому поводу разных книжек написано да фильмов снято, и никто все равно толком не понимает, что нужно делать, если ты поймала мужа подруги на измене. А вдруг это еще и не измена вовсе? Тася не только ничего не сказала Вере, но даже ни на минутку, ни на долю секунды не проболталась об увиденном Лене Штукиной. Штукиной только скажи. Моментально расследование проведет и всех на чистую воду выведет. И пока Тася не уверена, кому от этого расследования сделается лучше, она будет молчать, как партизан.

Тася тогда в ресторане просто показала Сельдерею кулак и теперь постоянно мучилась угрызениями совести.

– Я, девочки, когда рубашки ему наглаживаю, всегда думаю, что ежели он в этой рубашке мне изменяет, то все – вешалка! Это же предательство самое настоящее. Понимаете, рубашки и еда – вещи очень личные. Я к ним душу свою прикладываю. Иначе нельзя. И он сейчас такой, какой есть, холеный и красивый, благодаря этой вот части моей души. Но ведь, заметьте, именно ухоженные и холеные дядьки девкам пустоголовым обычно и нравятся. Вы ж видали небось мужика заброшенного? Глаза в разные стороны, худющий да обшарпанный. Кто на такого позарится? Кому он нужен? Вот, допустим, если б я Сельдерея своего магазинными пельменями, полуфабрикатами разными кормила да рубашки домработнице гладить доверяла, то тогда другое дело – пожалуйста, ходи хоть направо, хоть налево. Только кому ты нужен будешь? Так что, пока я ему паровые котлетки делаю, ни-ни. Все хозяйство ему пообрываю, нечем сельдереять будет. – Вера воинственно махнула рукой, демонстрируя, как она будет обрывать Сельдерею хозяйство.

– Так, может, прямо с сегодняшнего дня и начнешь? – поинтересовалась Штукина.

– Чего? – не поняла Вера.

– Ну, хозяйство обрывать да пельменями его мучить. Чего зря время тратить, измены дожидаться, – пояснила Штукина свою мысль.

– Любишь ты, Вер, Сельдерея своего. – Тася во всем была согласна с Верой. Вон, взять хотя бы того типа в рекламе конфет, ведь ежу понятно, что женатый! Такой холеный весь. Прохвост. Однако никто к рубашкам и котлетам без любви душу свою не прикладывает.

– Люблю, конечно, особенно сейчас. Как мне его теперь не любить-то? Мне без него труба. У нас эксплуатация только «дачки» нашей в две штуки евро ежемесячно обходится.

У Веры раньше был свой маленький бизнес по пошиву корсетных изделий, однако несколько лет назад во время рейдерского захвата он приказал долго жить. Конечно, рейдеры захватывали не Верин бизнес, он для них – «тьфу и растереть», а промплощадку, где располагался Верин небольшой цех. Площадка находилась в непосредственной близости от центра города и просто напрашивалась под строительство очередного бизнес-центра. И никакие договоры долгосрочной аренды, юристы и связи Вере не помогли. Даже борец с экономическими преступниками и их преступлениями майор Штукина ничего не смогла сделать. Штукиной конкретно намекнули, что против лома нет приема, а Вере для начала обрубили электричество, потом пришли пожарники, санэпидемстанция, а в апофеозе приехал некий специальный отдел налоговой инспекции с выемкой документов и арестом всех счетов. Вера тогда собрала все оставшиеся товарные запасы и отволокла эти лифчики в налоговую, прямо в кабинет начальника, пожелав ему носить это все долго и счастливо. На этом Верин бизнес закончился.

Бизнес же Сельдерея, связанный с каким-то мудреным оборудованием, которое он производил в Китае и продавал в России под видом итальянского, продолжал цвести пышным цветом.

– Значит, за деньги с Сельдереем живешь? А так бы уже бежала от него куда глаза глядят?

Нам-то хоть не ври. – Тася понимала, что Вера хорохорится, видимо, чувствует, что у них с Сельдереем не все в порядке.

– Обидно мне, девчонки. Вот смотрите, я с Сельдереем своим огонь и воду прошла. Сами знаете, в какой нищете мы с ним начинали. И вот, наконец, деньги появились, много, живи да радуйся, но я ж не молодею. Придет какая-нибудь вертихвостка на все готовенькое, а меня куда? В утиль! Об этом же нам по телевизору с утра до вечера талдычат. И в журналах глянцевых все про такие ситуации ясно прописано. Старая жена остается за бортом, и ее никто в глаза не видит, а новая жопой вертит да галереи открывает. Бутики разные и салоны.

– Ну, Вер, это ж нам про дураков показывают, которые до денег дорвались и хотят себе все новое купить. Они ж не знают, что товарища себе не купишь, с товарищем надо пуд соли съесть. А вы с Сельдереем товарищи. И потом, какая ты старая-то? Совсем опупела. Я ж вот себя вполне молодой считаю. Замуж-то еще даже во второй раз не вышла! Какая уж тут старость? А ты и вовсе еще только первый раз замужем, а себя уже с корабля большого спорта списала. Хотя если ты по-прежнему будешь жрать все подряд без остановки да ходить такой чумичкой, то опасность стать старой женой для тебя встанет в полный рост!

Тасе Верины настроения совершенно не нравились, тем более что еще совсем недавно Вера была настоящей красавицей. С длинными черными, совершенно прямыми волосами – Тася о таких всегда мечтала – и яркими васильковыми глазами. Ух! Когда они в институтские времена вместе с Верой шли по улице, на них все оборачивались. Сейчас Вера явно потеряла интерес к жизни и уверенность в себе. За последние годы она расплылась и стала похожа на тетку. По дому ходила в жутких трениках и безразмерном свитере, волосы ее поседели, и она закручивала их в какой-то старушечий пучок с пластиковой заколкой, глаза не красила, ногти тоже. Такое невероятное, на взгляд Таси, превращение подруги из эффектной молодой женщины в тоскливую дурнушку произошло с Верой именно после потери собственного бизнеса. Вера очень переживала, проклинала на чем свет стоит родную державу и даже хотела эмигрировать в Канаду. С тех пор она так и не оправилась. И неудивительно, что, интуитивно чувствуя какой-то подвох в поведении Сельдерея, Вера, похоже, очень боялась остаться одна и потерять свою обеспеченную жизнь. Тася давно понимала, что подругу необходимо срочно вытаскивать из сегодняшнего ее состояния, но не знала, как к этой задаче подступиться.

– А на фига ей стараться и морду красить, когда у нее такая подруга, как Лена Штукина, имеется? Пусть только попробует Сельдерей налево дернуться, я его, вражину, быстро на чистую воду выведу! С полной конфискацией всего бизнеса! Сельдерей – это вам не хитромудрые московские рейдеры. Так что не получится у его новой жены жопой вертеть. Не боись, Верка! Ты, главное, маникюр не вздумай делать. – При этих словах Штукина принялась задумчиво разглядывать свои ярко-фиолетовые гигантские ногти.

– Ага, у меня-то ногтей нет, потому что я их себе все время кухонным ножом обрезаю. А вот как майор Штукина со своими ногтями из пистолета стреляет и на самбо раз в неделю ходит – это тайна, покрытая мраком! – возмущенно заявила Вера.

– Вот именно, тайна! – Штукина подняла вверх указательный палец. – То есть информация исключительно для служебного пользования. ДСП называется.

– Вот тебе и самооборона без оружия! Она ноготком своим торк-торк подозреваемому в глазик и – здрасте вам! Он уже не подозреваемый, а самый настоящий преступник, бежит сдаваться, признается, где деньги спрятал, и платит налоги в тройном размере, – высказала предположение Тася.

– У майоров свои секреты! А вот когда у богатых домохозяек на голове воронье гнездо с пластиковой заколкой и рейтузы времен войны восемьсот двенадцатого года, мне становится страшно жить. Хочется плакать, снять с себя все и отдать богачам последнее. – Штукина вздохнула и закатила глаза к потолку.

– Вы, девочки, совершенно правы. Давно пора поднимать знамя мятежа. Я вот думаю, не перекраситься ли мне в блондинку? – захихикала Вера.

– Идиотка, даже думать не смей! Слушай, а давай с нами на каникулы к непутевой мамаше рванем. Итальяшкам разным глазки строить будем. – Тася подумала, что вдвоем с непутевой мамашей они как-нибудь с Вериной тоской управятся и вернут подруге человеческий облик.

– Нет, не годится. Во-первых, Сельдерея на Новый год одного оставлять нельзя, мы с ним до городу Парижу махнуть собирались, а во-вторых, итальяшки эти во главе со своим премьером тоже на малолеток падкие. Я в журнале читала. Полное безобразие!

– Ну, не знаю. Моей мамаше непутевой до сих пор проходу не дают, даже муж ревнует периодически.

– Молодец твоя мамаша. Ты лучше скажи, какие у тебя новости на личном фронте? Неужто только на итальяшек вся надежда?

– Да, как там дела-то со вторым замужеством, продвигаются или нет? – поддержала Веру Штукина. Она даже придвинулась поближе и внимательно заглянула Тасе в глаза.

У Таси на личном фронте вот уже полгода, как организовался прорыв в виде Павла, говорить о котором подругам она не хотела. Павел был младше Таси аж на целых десять лет, что ни Вера, как мать сына-первокурсника, ни Лена, которая нижестоящих по званию в упор не видит, вряд ли одобрили бы. Сразу бы лекцию ей прочли про педофилию какую-нибудь или еще чего похлеще!

Тася познакомилась с Павлом случайно в зале ожидания аэропорта Шереметьево. В Москве и Питере стоял туман, объявили задержку двух последних рейсов, и все московские командированные отправились по домам. Питерским деваться было некуда, они сбились в кучу, перезнакомились и сидели в ресторане. В компании совершенно незнакомых людей, в основном мужчин, Тасе было очень весело. Они наперебой предлагали подвезти Тасю из Пулкова до дома, рассказывали разные байки и анекдоты. В общем и целом вели себя как настоящие павлины. В конце концов часа в четыре утра питерский пилот, видимо, очень захотел домой и принял решение лететь. Объявили посадку, и вся ресторанная компания переместилась в самолет. Когда Тася в Пулкове уже садилась в свою машину, рядом с ней нарисовался симпатичный парень, который в ресторанных соревнованиях самцов никакого участия не принимал, а помалкивал, исподтишка разглядывая Тасю.

– Извините, – сказал он неожиданно низким хриплым голосом. – Вы меня до города не подбросите?

Тася его подбросила, они обменялись визитками, а потом все как-то само собой закрутилось. Павел работал директором представительства известной иностранной компании, торгующей в России стройматериалами. Конечно, в аэропорту у него тоже была машина, но еще в Шереметьеве в ресторане он определил, что Тася сама за рулем, и потащился за ней на стоянку. Тасе было хорошо с Павлом, однако знакомить его с Дуськой и своими друзьями она не спешила. Наверное, стеснялась все-таки его возраста. Хотя сама она не сразу выяснила, что он настолько ее младше. Выглядел Павел гораздо старше своих лет. Встречались они довольно часто, но каждая встреча все равно была маленьким праздником. Павел дарил Тасе цветы, водил ее по разным ресторанам. Часто они ходили в кино. Каждый маленький праздник непременно заканчивался у Павла, в его холостяцкой квартире, после чего Тася ехала к себе. Павел, несмотря на свою молодость, уже был разведен и панически боялся, что его опять захомутают. Тасю это очень даже устраивало. Она просто наслаждалась жизнью и ни о чем не думала. Правда, когда Павел понял, что захомутовывать его она не собирается, то почему-то даже обиделся. Купил ей специальные дамские тапочки на каблуках, шелковый халат и зубную щетку. Тем самым как бы показывая, что он не возражает, если Тасины вещи начнут распространяться по его квартире. И даже если Тася решит вдруг у него переночевать, то он будет только рад. Да, все-таки странные люди мужчины! А еще говорят, что это женщины сами не знают, чего хотят.

Сейчас на прямой вопрос подруг о своей личной жизни Тася не знала, что и ответить. Она думала, что уже слишком многое от них скрывает, особенно от Веры, а это не на пользу даже самой крепкой дружбе. Наверное, вот именно так товарищи и перестают быть товарищами.

– Да был тут один, вполне даже симпатичный, вот только я его обложила по-дурацки! – со вздохом сказала Тася и рассказала девчонкам, как опозорилась на встрече с большим боссом.

Вера развеселилась.

– Ничего, Таська, зато он тебя запомнил! Погоди, не ровен час, бросит свою старую жену и примчится к тебе со словами: «Ну, смейся же надо мной, издевайся, противная!»

– Может, у него жена совсем даже не старая, а, наоборот, очень даже молодая. Сама сказала про этих богатеньких. Он ведь давно богатый, вот жену себе уже и поменял, – не согласилась с Верой Штукина.

– Точно, женился на малолетке, а теперь мается. Увидел Таську и сразу решил, что вот он, настоящий товарищ. Так что все равно жди, Тася. Никуда он от тебя не денется. Какие глаза-то у него, говоришь?

– Хрустальные! Хрустальные и серебристые, – мечтательно сказала Тася, вспомнив глаза заказчика.

– Все, попала птичка в сети, но, на мой взгляд, хрустальные глаза могут быть только у монстра, – задумчиво заметила Вера.

– Наркоманы, кстати, боятся дневного света, он им глаза режет, – поделилась своими знаниями майор Штукина.

– Точно! И еще вампиры. А зовут-то его как? – поинтересовалась Вера.

– Откуда я знаю?

– Как? Он же тебе наверняка визитку дал! – удивилась Штукина.

– Точно. – Тася вспомнила обмен визитками. – А куда ж я ее дела? У меня ее точно нет. Ой, я, наверное, ее уронила вместе с ежедневником, и она у Ленни в кабинете осталась. Вот дуреха! А с другой стороны, на фига мне его визитка? Я ж ему звонить не собираюсь.

– Эх ты, Таська, а как же ты про него мечтать будешь, если даже имени его не знаешь? – поинтересовалась Штукина.

Тася, конечно, хотела подруге сказать, что и мечтать она об этом дядьке ни минуты не будет, потому как у нее есть Павел. Не дело с одним мужиком шуры-муры крутить, а о другом в то же время мечтать. Но говорить этого она не стала.

«Надо будет у Эммы его визиточку попросить, – подумала Тася. – На всякий случай».

– Вер, а где Сельдерей-то сегодня? Никак работает по субботам? – решила она перевести разговор на другую тему.

– Он теперь с большим городским начальством в волейбол по субботам играет, а потом – баня! Святое дело, – со вздохом сообщила Вера.

– Физкультурка – это хорошо, особенно с начальством. Полезно, но очень тяжело. Мнут, трут, деловые вопросы решают. Считай, полноценный рабочий день. Эх, хорошо, что мы все-таки дамочки. Нам не надо по баням в выходные шариться.

– Что-то не поняла я ничего, – удивилась Штукина. – Менты обычно в баню с бабами ходят. И чего уж они там мнут и трут, мне неизвестно, но уж точно не деловые вопросы!

– Так то менты, глупая! А это бизнесмены. – Тася постучала себя по лбу.

– А бизнесмены не люди, что ли? – продолжала недоумевать Штукина.

– Люди! Только они такими безобразиями, о которых ты подумала, занимаются не по утрам с устатку после физкультурки! И в баню им для этого совсем не обязательно ходить. У них деньги есть, чтобы это все культурно обустроить. В гостинице, например, или в квартире съемной, и обязательно в рабочее время, чтоб жена ни о чем не догадалась, – разъяснила Тася.

Штукина пожала плечами, всем своим видом продолжая высказывать неодобрение.

– Ну, вы и дуры, девки! Ну да ладно, вам видней про бизнесменов. Это мы там у себя в ментовке слаще морковки ничего не ели. Если вы тут хором считаете, что он там, в бане, трудится, то вам, конечно, лучше знать.

– И не говори. Мало того что всю субботу в бане трудится, так еще в понедельник опять в командировку летит. В Китай. Уж больно перелет туда тяжелый. – Вера горько вздохнула. – Перепады давления и все такое. Возраст-то уже какой-никакой имеется и знать о себе дает. Недавно вон, хоть и на физкультуру ходит, а валидол опять сосал.

– Так ты с понедельника будешь свободная жена, у которой муж в командировку уехал? Да еще и к черту на рога! – захихикала Тася. – Значит, внезапно не нагрянет. Это хорошо.

– Чего хорошего? – удивилась Вера.

– Как чего! Водопроводчика позовешь, и не надо будет его в шкаф от Сельдерея прятать. А то ты всё глянцевые журналы про новых жен читаешь, а телевизор про водопроводчиков в шкафу ни фига не смотришь.

– Дура ты, Таська. Оптимистичная! Где ты видела такого водопроводчика, которого мне захотелось бы от Сельдерея в шкаф прятать? Шли бы вы обе… в бассейн, сплавали, что ли? Заодно Дуську с Валериком из воды достали, а то простудятся. Мне пора уже ужин готовить. Приедет скоро. Он после этих физкультур с банями обычно до жути голодный.

Вера поднялась с дивана, и Тася тоскливо оглядела подругу. Блин! Ну куда делась ее точеная фигура и роскошные волосы… Вера в своем теперешнем состоянии выглядела лет на пятьдесят. Действительно, тут еще надо постараться такого водопроводчика найти, чтобы он захотел к Верке в шкаф наведаться! А все равно Сельдерей дурак. Может, это она от его нелюбви такая стала?

Вечером они все вместе ужинали в огромной кухне Вериной «дачки». Конечно, назвать это роскошное помещение кухней язык не поворачивался. Верина кухня занимала площадь не менее пятидесяти метров и была оборудована по последнему слову техники. В центре стоял огромный стол персон на двадцать, на стенах висели картины, в углу топился большой камин. Вообще, камины располагались чуть ли не в каждой комнате дома. Несмотря на ультрасовременную систему отопления, сжирающую огромное количество дизельного топлива, на «дачке» было все равно прохладно.

Кроме Сельдерея с Верой, Дуськи с Тасей и Лены с Валериком, к ужину приехал еще Верин сын и пришел сосед с женой и дочерью. Тася искренне восхищалась подругой, которая сумела приготовить на такую толпу кучу всякой вкусной еды. Причем это у Веры заняло совсем немного времени. Тасю с Леной она к процессу приготовления пищи не допустила и все делала сама. Видимо, хотела, чтобы к ужину была приложена исключительно ее душа. Наверное, поэтому ужин получился очень вкусным, все нахваливали хозяйку, а Тася мечтала о том, чтобы и у них с Дуськой когда-нибудь была большая дружная семья. Вот так собираться вечером всем вместе, приглашать гостей. И хорошо бы, чтоб за круглым столом и непременно под абажуром. Тася представила под этим абажуром мужика в черных очках, вооруженных до зубов охранников с витыми проводами за ушами и непутевую мамашу. До чего ж уютная картинка получилась!

– Вы обратили внимание, что вчера было полнолуние? – Вопрос Вериного соседа оторвал Тасю от приятных размышлений. Сосед обитал вместе с семьей в соседней «дачке», которая, в свою очередь, располагалась на гектаре соснового леса и тоже была похожа на замок. Только не сказочный диснеевский, а суровый, как дом семейки Адамс. Сосед часто навещал Веру с Сельдереем по выходным и занимался просветительством. Он, как и Ада Львовна, тоже увлекался разной «дуристикой».

– Луна светится – нечистая сила бесится! – поддержал тему Сельдерей.

– Все женщины немножко ведьмы, – многозначительно добавила жена соседа.

– Глупости это все, – махнула рукой Вера. – Луна – спутник планеты Земля. Все! Точка.

– Нет, не все, Верочка! – многозначительно ухмыльнулся сосед. – Луна оказывает на жизнь людей просто огромное влияние.

– Ерунда. Луна влияет на приливы и отливы. Причем исключительно в соответствии с законом всемирного тяготения. – Вера всегда насмехалась над соседскими псевдонаучными сведениями и не упускала случая наставить соседей на путь истинный.

– Правильно, – согласился с Верой сосед. – А еще луна влияет на женский менструальный цикл, овуляцию и, соответственно, на зачатие. Вы же не будете спорить, что типы людей так или иначе все-таки соответствуют своему зодиакальному знаку?

– В гороскопы даже я верю, – сообщил Сельдерей-младший, которого родители при рождении окрестили Петром. Вера его звала ласково Петрушечка. Конечно, как еще назвать сына Сельдерея. Только Петрушка Сельдереевич!

– Ну, если даже мой Петрушечка в гороскопы верит, тогда я спорить не буду, – рассмеялась Вера.

– Я тоже верю в гороскопы, – с умным видом заявил Валерик.

– Вот! – Сосед поднял указательный палец вверх. – А под каким знаком зодиака человеку родиться, определяет исключительно луна. Когда она соизволит, тогда овуляция и произойдет. Или, Вера, у вас, у женщин, больные дни тоже связаны с законом всемирного тяготения? Если б так, то они у вас проходили бы у всех в одно и то же время.

За столом воцарилось молчание. Видимо, все переваривали услышанную информацию.

– Что такое овуляция? – в полной тишине поинтересовался у матери Валерик.

– Дома объясню, – сказала Штукина, видимо, решила переложить этот вопрос на бабушку и дедушку Шерманов.

– Кроме того, есть мнение, что и пол ребенка тоже зависит от времени зачатия. Так что луна определяет все, – добавил сосед, подкладывая себе Вериных маринованных грибочков.

– А ведьмы тут при чем? – спросила Дуська. Дуське уже исполнилось пятнадцать, и она, в отличие от десятилетнего Валерика, хорошо знала, что такое овуляция.

– Ни при чем, как и другая нечистая сила. Просто у некоторых людей, в большинстве своем женщин, которых луна почему-то особо выделяет, есть свойство в полнолуние исполнять свои желания, – пояснил сосед.

– У меня желания исполняются всегда, – строго сказала Дуська. – Независимо от полнолуния. Вот вчера, например, я физику не выучила и пожелала, чтоб меня не спросили. Так физичка сегодня и вовсе не пришла, заболела!

Тася насторожилась, а сосед захихикал.

– Докси, так вчера как раз и было полнолуние. – Сельдерей-младший покрутил пальцем у виска.