Текст книги "#Иллюзия счастья и любви (сборник)"

– Что-то случилось, Семён Генрихович?..

– Какое твоё дело!!!

Он впервые сорвался – знал: плачет, нельзя брать на работу баб, с которыми спишь, послал сообщение с извинениями. Он не понимал, почему его так трясёт… Нет! Он не заболел, это азарт, возбуждение. Он никогда не испытывал подобного, знал – это новое, настоящее.

Сёмка через отель заказал корзину ландышей, она как-то говорила об этом Вальке в первый день. Тот спросил, чем удивить. «Хочу ландышей, – сказала Сашка, – как в сказке «Двенадцать месяцев», только не подснежников, а ландышей». Валька пропустил мимо ушей и прислал 501 розу.

Семён взял ключ, вошёл в номер. Сашка спала, уткнувшись в подушку.

«Сколько же она спит?.. – он бережно снял её крошечные ботинки. – Интересно, она что, покупает их в детском отделе?..»

Потом тихо лёг рядом, разглядывал: она даже во сне смешно хмурила нос. Стало невыносимо легко и просто, хотелось спать, просто спать рядом…

Она проснулась среди ночи, не понимая, где и который час. Рядом спал Сёмка, он явно замёрз, но под одеяло не залез, боялся разбудить. Она ничуть не удивилась. На столике напротив стояла корзинка с ландышами. Под мягким светом настольной лампы весенние цветы казались неправдоподобными – даже потрогала, сомневаясь в их реальности. «Живые, и пахнут! Так пахли мамины любимые духи «Диор», – она помнила их с детства, жаль, что мода на них ушла, их больше не купить. А Семён нашёл бы, из-под земли достал, в этом Александра не сомневалась. О Семёне ходили легенды. Он был не просто завидным женихом, он был сокровищем, правда, продержаться долго не удавалось никому, кроме Маргариты (и то на правах матери его детей), да он и не давал никаких гарантий никому. А вот радовать и баловать любил. Делал он это преимущественно для себя, нравилось быть незабываемым, хотя и женская благодарность трогала. Мог снять красотку и на следующий день улететь с ней в Париж, показать все прелести жизни. У девок сносило крышу, они ждали продолжения, которого, как правило, не случалось. Бабы страдали, расценивая встречу с Сёмкой как потерянный шанс в жизни.

Приятели и партнёры шутили:

– При твоей внешности и положении и так любая даст, зачем бабки палить?..

Но в душе завидовали.

Семён, не стесняясь, называл их лохами чилийскими и ржал при этом. Почему чилийскими – сам не знал, где-то услышал, понравилось!

Сашка – другая, её этими понтами не удивишь, легко как-то она ко всему относилась. Валька богател, она не менялась, породистая, гордая. Семён всегда удивлялся: ходит вечно в джинсиках, ботиночки, как у школьницы – странно при таких деньгах! Однажды увидел на тусовке одной – в платье, цацках, на каблуках, чуть язык не проглотил, красивая была, но не Саша!

Александра тихо подошла к спящему Семёну. Он проснулся, пытаясь открыть глаза, улыбался и тянул к ней руки…

– Привет, Сашаааааа! – она никогда не замечала, он чуть-чуть не выговаривал звук Ш.

Сашка не сопротивлялась, он гладил её по голове, как маленькую, едва касаясь губами её волос.

– Хочешь, закажу завтрак, а потом ещё поспим? Скажи, милая, что ты хочешь?..

Никто и никогда не называл её «милая», она не понимала, хорошо это или плохо, но очень понравилось.

Она повторила вслух:

– Милая!.. Да, давай закажем завтрак!

Сашкины глаза загорелись. Это не просто завтрак посреди ночи, это действо, когда два спятивших друг от друга совершают некий обряд, таинство…

Александра схватила заморский персик.

– Сань, а тебе никто не говорил, что ты чавкаешь?..

– Ну, это когда я ем что-то сочное… Это нормально, мне так нравится, – она ничуть не смутилась.

Ему стало смешно, как она любит всё обосновывать, он давно это приметил.

– Ещё ты сопишь во сне!.. – не унимался Сёмка.

Они сидели напротив маленького складного столика в белых махровых халатах, она хмурила нос, он смеялся на весь номер… Потом просто заснули. Он попросил её отвернуться, обнял сзади, уткнулся в мягкие волосы. Им было непривычно находиться так близко друг от друга, никто не желал торопиться, то, что происходило сейчас между ними, было важнее всего и хотелось продлить это как можно дольше.

Разбудил ранний звонок, звонил Валька.

– Сём, тут возникли кое-какие проблемы с руководством края, срочно вылетаю в Москву, надо решать… Буду к обеду, жди!

Часы показывали девять утра…

«Пусть ещё немного поспит, даже звонок не разбудил! Скажу, как проснётся, вроде есть дневной поезд…»

Знал, уговаривать бесполезно, уедет, а не сказать невозможно, впереди у них сплошные трудности, но он их не боялся.

Они подъехали к Ленинградскому вокзалу.

– Посиди, я куплю тебе билет…

Семёну пришлось отстоять приличную очередь. Он совсем не вписывался в толпу, его разглядывали и мужчины, и женщины, кто-то узнавал: «Так это же тот богатей, что скупил пол-России!..»

– Поезд через сорок минут… Тебя проводить?

Он знал – она откажется. Сашка вышла из машины, прикурила сигарету, сделала несколько затяжек. Сёмка хотел обнять, она отстранилась и молча пошла прочь.

Сел в машину, завёлся, потом выскочил и побежал за ней.

Она медленно шла по перрону.

– Сашаааа!

Александра обернулась. Семён подбежал, обхватил руками её мокрое от слёз лицо. Он целовал и не мог остановиться.

– Саш, ты только скажи, и я всё брошу и приеду в Питер, к тебе, хоть на один день… Я что-нибудь придумаю… Я не хочу выносить тебе мозг, просто будь, прошу тебя! Милая Сашенька!.. Я старался, боролся с собой, у меня ничего не вышло, ты мне необходима!.. Ну скажи хоть что-нибудь!

Она горько ревела от жалости к себе, к Вальке, к нему… Она не понимала, почему всё так несправедливо и есть ли действительно счастливые люди, у которых всё так, как надо.

Александра ехала домой, в Петербург, Сёмка – переодеться и в офис. Телефон разрывался от звонков, около дома дежурил начальник службы безопасности.

– Семён Генрихович, ну так не делается, что за ребячество, мы с ног сбились, думали, случилось что! Хотели уже секретаря вашего пытать – молчит, как язык проглотила!.. Вы уж не мешайте нам свою работу делать, не первый год вместе!

Валька вернулся через два дня, довольный, видно, решили все проблемы.

– Саш, не нравишься ты мне последнее время, не узнать тебя. В Америку поедем через месяц. Я и Сёмке сказал, чтобы на меня не рассчитывал, пока результата не добьёмся – не вернусь… Там уже вовсю детей в пробирках делают, искусственное оплодотворение называется, а какое нам дело, как делают, главное, чтобы были!.. Правда, Сашунь?.. Да что ты такая бледная?.. Что с тобой?.. Давай, может, на море поедешь на пару недель?

Александра не находила себе места, сама с собой разговаривать начала. Забудется, бубнит, Семёну пытается объяснить, сказать, как нелегко ей. Она знала, не позвонит сам, будет ждать от неё первого шага. Или забыл уже? Не могла она поверить ему: «Почему именно я? Да и какая разница, верит или не верит, всё равно никогда не скажет Вальке, не решится! Надо уехать, прав Валя! И дурь всю эту из головы выкинуть, потом всю жизнь не отмыться будет…»

Валентин заботливо поправлял воротник на её курточке, пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу.

– Здесь жарко, Валь!..

Он прижал её к груди.

– Саш, ты не жди, пока позвоню, звони сама, пожалуйста… Ты же знаешь, как жду… И береги себя!.. Скоро посадка… Надо было Лизку с собой взять, веселее, всё не одна!

– Не может она сейчас… Герой-любовник застукал свою новую с тренером, к Лизке вернулся, вроде жениться грозился… Она теперь бдит, глаз с него не спускает, да и детей на нянек не оставит, мать-наседка! А так неплохо бы было, правда, неспокойная она, устаю от неё быстро… Мне хорошо одной, не волнуйся ты так, словно на всю жизнь улетаю!

В самолёте стало легче, она убегала от всех проблем и решений, а главное – от Семёна.

Заказала бокал вина.

– Покурить бы еще, и я в раю!

Семён не находил себе места. Как в воду канула! Ждал звонка, на всех срывался, хотелось позвонить, сказать ей что-нибудь обидное, еле сдерживался… Надо в Питер сорваться: и Сашку увидит, и по детям соскучился!

– Валя, приеду на выходные, ждём с Сашей, предки будут, шашлыки, картишки…

– Здорово! Конечно, приеду!.. Я же бобыль теперь, Сашка на Маврикий укатила погреться… Я бы и сам с радостью, так ты разве отпустишь, кровосос!

«Ведь виделись совсем недавно, ничего не сказала, что на острова собирается! Бежит от себя, от меня… Глупая!» – Семёну захотелось взять её за плечи и трясти, пока не придёт в себя, жаль не рядом!

Маргарита бегала по дому счастливая, раздавая поручения прислуге. Семён едет! Она знала, что он любит на завтрак и на обед, она знала о нём всё!.. Накануне приехал Сёмкин отец с супругой. Дом оживал в ожидании хозяина.

– А как вы поженились, Генрих Давыдович?..

– Ой, Маргоша, давно это было! Мы же с Софочкой вместе учились – хоть и пятая графа. Она усердная была, поступила в университет, а мне отец помог… Влюблён был сильно, вопреки воли родителей женился.

Софа, хоть и еврейка, расположения в его семье не нашла, воспитывалась бабушкой – жили они бедно, в коммунальной квартире, в маленькой комнатке и с кухней на десять столов.

Генрих переехал к Софе. Свадьбу сыграли скромную. На платье денег не было, а фату справили – кусок тюля, да бабушка из атласной ленты розы сделала. Столько выстрадал Генрих, стоя в очереди в ванную, но твёрдо знал – всё сделает для Софочки, жить достойно будет!

– Господи, как же без платья белого, свадебного… У каждой женщины должно быть в жизни это волшебное платье, и у меня будет, – Марго была в этом уверена, с детства о нём мечтала!

Семён любил Питер, но жить в нём уже не мог, не хватало бешеного московского ритма, да и все деньги России стекались в Москву. Петербург гордо сносил вечный дефицит бюджета, старинные здания разрушались, дороги уродовали машины и обувь.

Городская квартира пустовала – Марго с детьми жила в загородном доме, – и он прямиком мчался по Приморскому шоссе в сосновый рай. Из Москвы было трудно выбраться – встреча за встречей, но Семён всё отложил, невыносимо хотел видеть Сашку, а она уехала! Что-то менять неудобно, старики ждут и мальчишки соскучились.

Марго заставила весь дом фотографиями Семёна, надеялась, что так дети будут жить, ощущая присутствие отца, станут ближе, психолог посоветовал. Сёма называл психолога шарлатаном и аферистом, Маргоша слушала, не перечила, но все советы врача выполняла. Одна знакомая рекомендовала к бабке пойти, Семёна приворожить – на это Марго пойти не могла. Желание было, но, хоть не сильно верующая, Бога боялась. «Ничего, нашляется, поймёт и терпение оценит!»

Семён пробыл выходные и укатил в Первопрестольную – отдохнувший и разочарованный. Сашу не увидел, ещё, как назло, Валька всю дорогу о своей предстоящей поездке в Америку рассказывал, как помешался! «Неужели ревную?» – удивлялся себе.

Он знал есть три решения у этой головоломки.

Первое – забыть Сашку, второе – просто стать любовниками. Ни одно, ни другое было невозможно. Забыть не мог, на лёгкие отношения Саша бы не пошла – не такая, да и он делить её не мог, хоть и с законным мужем. А над третьим решением он мучительно думал. Препятствием была Валькина преданность в дружбе и Сашкина порядочность. Не сможет она за чашкой чая сказать: «Ухожу к другому, прости, забудь», – и не просто к другому, а к лучшему другу!

Александра обретала покой. Океан шёл на пользу, она практически перестала разговаривать сама с собой, подолгу плавала, читала книжки, записалась на уроки рисования к местному художнику. Он научил наносить особые яркие краски на белоснежный холст, на котором появлялись причудливые обитатели океана. Восторженно хвалил, работа у него, видно, такая – хвалить, но процесс Сашку увлёк.

Она практически не выходила в люди, заказывала еду на виллу, валялась на золотом песке, любовалась пунцовыми закатами. Уже прошла целая неделя, ей показалось – вечность. Она просила не задёргивать шторы – легче просыпаться под первыми лучами солнца.

Саша вышла к берегу с чашкой кофе и сигаретой – обычный утренний ритуал. Потом скинула халат и погрузилась в бирюзовую гладь. Кругом ни души, лишь редкие люди брели вдоль берега на завтрак. Она медленно плыла всё дальше и дальше и вдруг заметила человека, он был далеко, но Сашка недовольно поменяла направление – уже целую неделю в это раннее время океан принадлежал только ей.

Это был мужчина.

Сашка то и дело оборачивалась, прибавляя скорость, но он был быстрее, и расстояние сокращалось. Главное, не давать повода заговорить! Ей показалось, она слышит его дыхание – он был совсем рядом.

Александра резко повернулась. Она растерянно крутила головой: вода переливалась на солнце – и ни души!.. Ей стало реально страшно, до берега далеко…

Вдруг прямо перед ней всплыл улыбающийся Сёмка.

– Привет, милая, вам не нужен инструктор по плаванию?..

Сашке хотелось вцепиться в его длинные волосы.

– Ты чистый дурак! Я чуть с ума не сошла от страха!

Он смотрел на её возмущённую оливковую морду в солнечных веснушках и понимал: она реально рада его видеть.

Сашка весело засмеялась и нырнула, ей казалось, она лопнет от счастья! Сёмка нырнул за ней и нежно обнял под водой, они всплыли вместе, он целовал и не мог остановиться.

«Я люблю её, точно люблю, обожаю, с ума схожу!» – он был абсолютно уверен, все сомнения ушли, на душе стало легче, понятней.

– А как ты узнал, что я плаваю так рано? С ночи караулишь?

– Я прилетел в шесть утра… Как ты понимаешь, я уже знал, в какой вилле ты живёшь… Это не составило труда: я расспросил батлера, что за соседи живут неподалёку, люблю, мол, тишину, вдруг неспокойные попадутся, буду просить переселить… Меня заверили, что рядом живёт русская мадам, ведёт уединённый образ жизни, встаёт рано и плавает подолгу… Я же умный, Саш, и находчивый!

– Хитрый и коварный… – добавила Сашка, поправляя его непослушную длинную чёлку.

«И безумно красивый», – подумала про себя.

Они долго валялись на песке под пальмой, Сёмка даже заснул, рядом была Сашка – солёная и нежная.

– Пошли лопать лангустов, хочу холодного розового, – заказывать на виллу в Сёмкины планы не входило.

Ресторанчик находился прямо на берегу под белыми парусами натянутых тентов, столы незатейливо сервированы бирюзовым стеклом и орхидеями в прозрачной вазе. Принесли тёплый домашний хлеб, превосходное прохладное вино. Народу было много.

«Откуда они все повылезали? – удивлялся Семён. – По виллам, наверно, прятались, или на общем пляже валялись…»

Напротив сидели русские дивы – подкрашенные, в прозрачных туниках, на каблуках.

– Как они передвигаются по песку, несчастные?.. Саш, а что у них сиськи почти на уровне плеч начинаются?.. Это что, особая порода?

– Сём, это они такие лифчики носят, и грудь явно не своя!

– А зачем? Странно смотрится!

– Ну не включай дурака! Можно подумать, ты такого никогда не видел, сплошь и рядом! – возмущалась Сашка. – Наверно, кому-то нравится!.. Иди и сам у них спроси, они только рады будут!

Сёмка засмеялся.

– Ревнуешь?.. Ну скажи!.. Мне бы было приятно…

Сашка насупила нос. Он подскочил и вцепился в её щеки.

– Я сейчас тебя съем! Ты вредная и, скорее всего, невкусная!..

Девушки напротив тоже не отставали, вовсю обсуждали странную пару.

– Надо же! Такой красавчик, сто пудов при лаве, а с такой простенькой тёлкой: ни сисек, ни антуража, подростка изображает, хоть бы губы с ресницами подкрасила, волосы причесала, лахудра!

Они решили: надо мужика спасать. Кидали на него многозначительные взгляды, томно открывали рты как рыбы, выброшенные на берег… Мужик не вёлся.

– Странный какой-то! У него, наверно, проблемы по главной части, – решили подружки, – но до чего хорош, гад!

– Саш, вечером я приглашаю тебя на ужин! – торжественно заявил Сёма.

– Да у меня и нет ничего, кроме шорт и футболок!..

– Пошли!..

Он взял её за руку и потянул в сторону ресепшн, где располагался небольшой бутик, набитый сомнительными вещами. Выбор был большой, но бестолковый. Александра грустно поглядывала на вешалки. Сёмка велел сесть и не маячить перед глазами. Он ходил деловито, с видом знатока, потом нарыл две длинные туники, расшитые золотом.

Сашка выпучила глаза:

– Не надену я такое никогда! Ты что!

– Иди, мерь, сегодня ты моя наложница!

Сашке игра понравилась. Когда она вышла из раздевалки, туника была явно не по росту…

– Ты похожа на худенькую арабскую девочку, которая примерила мамин хиджаб, – он не мог отвести глаз. – Волшебная ты, Сашка!.. Ну что, вполне прилично, надо ещё пояс или платок на талию, а то запутаешься в подоле. Туфель, конечно, тоже нет?..

И, не дождавшись ответа, многозначительно сказал:

– Будешь босиком! Всё, пошли плавать!

Они скинули одежду неподалёку и наперегонки побежали в воду. Сашка тонула от наслаждения в шёлковой воде и от его близости. Сёмка то подплывал, обхватывая её сзади за плечи, то, дразня, уплывал на приличное расстояние.

Она перевернулась на спину, раскинула руки и растворилась в голубом небе. Совсем не хотелось думать о том, что ждёт впереди, она забыла всё и всех – существовали только эти два дня, где были он и она.

Валька, как назло, звонил и звонил…

Она отходила подальше от Сёмки, старалась казаться прежней, он всё понимал. «Как же быстро я научилась лгать!» – но вины не чувствовала, знала: осознание придёт позже, по возвращении…

«Вроде счастливая, правильно, что настоял на поездке, – уговаривал себя Валька, хоть на душе было не очень, и Семён куда-то пропал, вторые сутки не выходит на связь. – Набить бы ему морду за такие штучки!»

Александра и Семён шли вдоль берега, солнце медленно скрывалось за горизонт.

– Милая, ты отдохни немного, и встретимся в ресторане, – Сёмка нежно провёл пальцами по её лицу, как будто хотел подольше сохранить его в памяти.

«Она ещё рядом, а я уже скучаю!.. Хочу её навсегда, чтобы со мной и только моя!.. – от этого становилось немного грустно, он не узнавал себя. – Вот угораздило!»

Александра готовилась к ужину, отдыхать не получалось. Долго стояла под душем, подставляя лицо прохладной воде, её штормило: «Надо успокоиться!..»

Зализала волосы, на восточный манер подвела глаза, вспомнила длинные серьги, которые видела в бутике: «Вызову багги, не попрусь же я в таком виде пешком, заодно куплю серьги». Она курила уже вторую сигарету подряд и не могла накуриться.

Александра опоздала на пятнадцать минут. Семён терпеливо ждал за столиком в белоснежной рубашке и голубых джинсах. С трудом поборола смущение – ей очень хотелось ему нравиться, руки предательски тряслись. Она медленно подошла к столику, босиком. Мужчины в ресторане провожали её взглядом.

– Саш, ты сокровище!.. И как я теперь оставлю тебя здесь одну, ты производишь впечатление!.. Видишь, я был прав, босиком – то, что надо!

Совсем не хотелось есть. Она пила ледяное шампанское маленькими глотками, стараясь не сутулиться, – вспомнились слова мамы, что вечно сидит как вопросительный знак…

Семён засмеялся:

– Ну расслабься, Саш!.. Что ты как кол проглотила!

Они сидели и сидели, вспоминали детство, смешные истории студенческой жизни, ту первую встречу, когда они увидели друг друга.

– Я же совсем не понравилась тебе тогда? Да, Сём?

– Я не думал об этом, но что-то было, не помню, что… Я тогда был другим, наверно…

Он взял её руку.

– Мои пальчики!

Потом они молчали.

– Я заказал лодку на целый день, поплаваем, рыбу половим, посмотрим водопады… Я провожу тебя, или заедем ко мне на кофе?..

Она не ответила.

В гостиной горел мягкий ночной свет, кругом мерцали свечи, на столе стоял огромный букет цветов.

– Это тебе…

Саша поняла: он попросил батлера приготовить всё заранее.

Она хмурила нос, щурила глаза и улыбалась. Он обнял её.

– Я слышу, как бьется твоё сердце, милая… Не бойся, тебе понравится!..

– Я знаю, – неслышно прошептала Александра в ответ.

Они проспали всё на свете.

– Ну её к чёрту, эту лодку, пошли обедать!.. – Сёмка соскочил с кровати. – Вставай, несчастная!..

Сашка не могла открыть глаза.

– Пошли, холодный душ – и ты проснёшься!

Ей хотелось подчиняться, он имел особую власть над ней. Эти два дня показались бесконечными, их нельзя повторить, пережить заново.

Семён улетал рано утром, она не пошла проводить до машины, не было сил. Простились почти сухо… Пытался обнять, прижать до боли, она отстранилась, ей всё напоминало банальную сцену расставания в дешёвой мелодраме.

Сашка стояла в его белой рубашке, стараясь казаться равнодушной, ничего не получалось.

Сёмка уехал. Через час ей позвонили в номер – забыл на вилле браслет. Он любил носить всякую мишуру, этот браслет был любимым.

– Это мой оберег, я никогда не снимаю его…

Александра позвонила, он ожидал посадку.

– Ты забыл браслет…

– Оставь его себе, мне будет приятно.

– Спасибо… – Саша не могла говорить, она ничего не могла. Он забирал всё, оставляя одну.

Застегнула браслет на запястье. Он был великоват. «Что-нибудь придумаю», – для неё это было важно.

Через неделю вернулась в Питер, город заносило снегом. Валька встречал в аэропорту, охранник держал наготове пуховик. Она не боялась встречи и дерзко посмотрела ему в глаза, и удивилась сама себе: ей не было жалко ни Вальку, ни себя.

– Сашка, ты отлично выглядишь!.. Еле вырвался из Москвы, думал, этот упырь не отпустит!.. Отпустил без второго слова, даже не выговаривал, как обычно! Сашуль, как я рад, ты не понимаешь!

Валентин всю дорогу пересказывал все новости.

– Ещё пару недель, и нас только видели! Да, Саш?.. Отличную резиденцию снял в Нью-Йорке! Я на месяц как минимум, а ты – как пойдёт…

Он томительно скучал, ждал, влюблялся по-новому… Она была другая, с трудом узнавал… Валентин испытывал нестерпимое желание, в ней явно что-то изменилось, он не понимал, что…

Александра сослалась на усталость. Он уехал в офис, а на следующий день и вовсе не узнал Сашку.

Она отказывалась от еды, молча сидела в углу кровати, обхватив колени, уставившись в одну точку, умоляюще, только глазами прося отставить в покое. Валька думал, она разыгрывает его, это был какой-то сюр! Всё было гораздо серьёзней…

– Она пережила стресс… Что произошло?.. – спрашивал врач.

– Да ровным счётом ничего!.. – возмущался Валя. – Она отдыхала две недели на Маврикии! Ничего не случилось! Она была в полном порядке!

– В любом случае, лучше госпитализировать. Её надо изолировать от внешнего мира. Слабая психика, скорее всего, наследственность!.. Да не волнуйтесь, молодой человек, поставим на ноги, случай вполне типичный…

Валентину пришлось сообщить Сашкиным родным. Серго хотел поговорить, расспросить дочь, она прятала лицо, закрывая уши руками. Он вспомнил, как однажды пережил подобное…

Ему было восемь, брату – тринадцать, они отдыхали в Крыму… Море совсем рядом от дома. Георгий прекрасно держался на воде, Серго с трудом поспевал за ним.

Волнение было приличным, но Георгия это не остановило, он заплыл совсем далеко от берега. Что потом произошло, Серго помнил с трудом… Видел: брат тонет, беспомощно борется с волнами, но расстояние между ним и берегом не уменьшалось. Спас случай: по дикому берегу прогуливался молодой парнишка с девушкой. Он, не задумываясь, побежал к морю, на ходу скидывая одежду… Волны отбрасывали назад, но парень был крепкий и бесстрашный, Георгий был спасён! Было решено ничего не говорить маме.

Маме не сказали, а Серго таял на глазах. Он просыпался ночью и кричал от ужаса: брат умирал и умирал на его глазах. Сергея показали всем врачам, пока не дошло дело до психиатра. Лечили долго, успешно, но врач предупредил о возможных рецидивах.

Георгий имел божественный голос, он так и остался звонким, как у подростка, отрицая все законы возрастной ломки. Переехали в Ленинград. Привыкать было трудно, но ради таланта брата все готовы были сносить любые неудобства.

Георгий ушёл внезапно, на восемнадцатом году жизни: банальный аппендицит, потом перитонит, и его не стало. Серго хоронил его в своих жутких снах сотню раз, похоронить реально было уже не так больно. Сергей не смог родителям заменить старшего брата. Георгий был талант, он – с задатками купи-продай, родители не смогли этого оценить, и скорбь стала смыслом их жизни.

Серго смотрел на единственную дочь, не понимая, что же такое могло приключиться в её жизни, отчего так болеет её душа!

Валентин позвонил Семёну.

– Не жди меня… Саша в больнице, какой-то невроз, стресс… Хрен знает что!!! Америка тоже накрылась!.. Сём, не понимаю, что могло произойти, молчит, почти не ест, страшно смотреть на неё!

Александре действительно было страшно, особенно когда накрывали панические атаки. Сначала сильно болело в груди, начинался спазм, становилось трудно дышать, ей казалось, она умирает…

Её пичкали таблетками, ставили капельницы, но приступы накатывали один за другим, давая ей совсем немного времени на передышку.

Сёмка страдал от собственного бессилия. Если бы он только знал, как всё обернётся! Он опять ждал от неё первого шага, от трусости перекладывая ответственность за своё предательство на неё. Он ненавидел себя и тупо не знал, что делать! Он мучительно стремился в Питер, но там Валька по праву не отходит от неё ни на шаг!

Семён позвонил отцу.

– Мне надо попросить тебя… Отец, это очень важно! Очень!.. Я напишу письмо Саше, ты передашь ей. Она в больнице, в тяжёлом состоянии…

– Семён, ты в своём уме?! Это же дурно! Я так и знал, что между вами что-то происходит!

Генрих Давыдович любил сына бесконечно, покрывал его с детства. Выгоняли из школы в девятом классе – он бил кулаком по столу в кабинете директора, называя того фашистом!.. Он готов был кинуть партбилет во имя спасения своего отпрыска… Слава Богу, армия пошла на пользу – Семён стал большим человеком, его гордостью!.. Но сейчас было совсем другое, здесь надо было жертвовать честью и достоинством.

– Скажи, ты так сильно любишь её?

– Пап… Больше чем сильно! Я просто не живу! Понимаешь?! Нет меня!.. – Сёмка срывался на крик, и отцу стало страшно за сына.

– Пиши, я передам…

Первую неделю врач категорически запретил навещать Александру. Валентин приезжал по несколько раз в день, бесшумно бродил по коридору и каждый раз просил разрешения взглянуть на Сашеньку, хоть в маленькую щёлочку.

– Ну что мучаете себя, займитесь своими делами, сейчас ей не нужен никто, только вызовете внутреннее неприятие!.. – уговаривал лечащий врач, мужик, видно, свой, но строгий, не терпящий возражений.

– Мне так легче! – упорно твердил Валька. – Ничего не могу делать, засыпаю с трудом, может, снотворное какое пропишете?..

– Пропишу, пропишу… А хотите, в моём кабинете поспите пару часов, всё равно обход у меня, да и летучка потом минут на тридцать…

– Не откажусь, здесь точно засну, рядом с ней…

– Да успокойтесь вы, молодой человек! Сильная она у вас, из таких, как говорится, гвозди делать, одна беда – ни одного слова не добиться, а это, знаете ли, в нашем деле вещь важная!

Валька полез в карман, отблагодарить хотел, тот замахал руками.

– Вы в своём уме, милый человек? Спрячьте, пожалуйста! Вы и так тут столько денег оставляете, и за палату люкс, и за лечение… У меня зарплата приличная, хватает!

«Хороший доктор – точно вылечит, не хапуга, а ведь знает, озолотил бы».

Через неделю разрешил посещения – сначала Вальке, а потом и родственникам. Вальку было не выгнать из палаты, ухаживал как нянька-сиделка – подушечку взобьёт, одеяло поправит, за руку подержит…

«Какой знакомый браслет!.. – подумал он. – Ведь видел где-то, а не вспомнить!.. У Саши точно такого не было, на отдыхе, наверно, купила!»

Иногда чувствовал: надоел, раздражает, да и приступов боялся, – бежал в коридор и кричал сестру что есть мочи…

– Ну не кричите вы так!.. Всех распугаете, не умирают от этого!

Потом пришёл Генрих Давыдович с Софой. С болью смотрел на Сашку, а сам шутил, бодрился.

– Ничего, милочка, скоро поправитесь! Вот сейчас Софочка чайку попросит у сестры…

Как только за супругой закрылась дверь, он протянул конверт, глаза отвёл: «Старый идиот, что же я делаю!..»

Саша схватила письмо и спрятала под одеяло.

Потом они пили чай – ей не хотелось, ждала, когда уйдут. Она устала и думала только о письме.

Это было длинное, честное письмо. Семён писал, что испугался сам себя и своих чувств, не мог сдержать влечение к ней, не понимал, что происходит. Винил себя, что впутал Сашку в историю, у которой нет решения, но обещал найти. Он говорил, что, скорее всего, любит – ничего подобного раньше не испытывал. Признавался, что мог ещё остаться с ней хотя бы на пару дней, дела позволяли, что мучительно хотел вернуться, с трудом шёл к самолету и, если бы она сказала «не уезжай», остался… Ему было хорошо рядом с ней, ни одна женщина не вызывала столько нежности. Писал, что глубоко сожалеет о том, что, скорее всего, именно он стал причиной её болезни, а сам и приехать не может из-за Валентина.

Александра перечитывала письмо, она знала, с какой бы интонацией он всё это сказал в жизни. Она видела, как он то и дело поправляет волосы, и слышала это мягкое «ША-А», когда он произносит её имя…

Вошёл Валентин.

– Прости, милая, – она вздрогнула и повторила про себя по слогам: «Ми-ла-я»…

– Что с тобой? Ты, наверно, устала, и я сегодня задержался на совещании… Ну скажи, что тебе сделать приятного?.. Саш, ну не молчи!

Она молча смотрела ему прямо в глаза, с грустью и благодарностью…

«Ну кому нужна эта любовь! И что это вообще такое, одна боль! Любовь, которая однажды перерастёт в уважение и привязанность! Зачем нужна такая любовь? Живут же люди без любви, а называют свою нелюбовь уважением, и ничего!»

Александра пролежала в больнице почти три недели.

Она не могла понять, что же такое с ней произошло, почему потеряла интерес к жизни, замкнулась в себе. И ещё эти приступы, которые, к счастью, случались всё реже… Сашка научилась с ними справляться – надо просто перестать их бояться, лечь и расслабиться, глубоко дышать и ждать, пока пройдут.

Доктор наказал регулярно пить таблетки, вести активный образ жизни, избегать стрессовых ситуаций и приходить на приём раз в две недели.

– Вы должны мне рассказать свою историю! – уговаривал он. – Мне необходимо понимать, меняется ли ваше отношение к проблеме, как действуют препараты!.. Давайте работать вместе, не загоняйте себя в тупик!

Валька настоял на поездке в маленький городок под Цюрихом, где в живописном местечке, известном своими термальными водами, располагался милый отель с хорошей репутацией.

– Саш, тебе надо отдохнуть от этого кошмара!.. Набраться сил… Смотри, как похудела, одни глаза остались!

Она не сопротивлялась, понимала – прав… Решили, что первую неделю проведёт с Валей, на вторую приедут родители, ей было страшно оставаться одной.

На следующий день после выписки приехала Лизка, шумная и яркая.