Текст книги "Когда ангелы спускаются на землю"

Утром Александра спустилась вниз, не ожидая увидеть в гостиной дочь, громко вскликнула, отчего Лиля очнулась и, растерянно оглядываясь по сторонам, пыталась припомнить, как её угораздило проспать всю ночь в такой неудобной позе.

– Это что ещё за новости?! Неужели до кровати не дойти!

Больше всего в данный момент Лиле не хотелось вступать с мамой в дискуссию, ей хотелось одного – спать дальше, и она, почти не открывая глаз, тяжело поднялась с кресла, потёрла онемевшую правую ногу и, качаясь, поплелась досыпать в свою комнату. Не раздеваясь, улеглась поверх покрывала, свернулась калачиком, зевнула и уже готова была погрузиться в сладкую беззаботную негу, как вспомнила об Олеге. Ей стало страшно, и она не могла взять в толк, как возможно утратить эту одну из самых стойких реакций человека на любую опасность и неопределённость: «Если у Олега действительно нет страха, ему бесконечно повезло, в отличие от меня и всех, кто сейчас соберётся провожать его в последний путь. Странно, почему он так сильно проявляется, когда Олега нет рядом, и почти исчезает в его присутствии? Но всё равно он словно научил меня иначе относиться ко многим моментам…» Рой мыслей, сомнений, предположений вихрем носились в голове и не давали заснуть. Под потоком едва тёплой воды ей стало легче, вода лечила, но как только перед глазами проносились ритуальные сцены, снова становилось жутко, и она усилием воли переключалась на приятное.

Например, ей очень захотелось маминых блинов с клубничным вареньем или вареников с вишней, жареной картошки с хрустящими шкварками – всего того, что составляло для неё огромную радость. Лиля каждый раз корила себя за сомнительное удовольствие. Только за кратковременным раскаянием снова наступала тяга изведать устоявшееся влечение к вкусовым ощущениям.

– Нельзя расслабляться! – уверенно вслух сказала Лиля, впервые по-серьёзному решив похудеть.

Она вылезла из душа, встала на цыпочки, чтобы получше разглядеть себя в зеркале над раковиной, и разочарованно вздохнула: пока никаких изменений в теле не наблюдалось. «Если в ближайшее время я не увижу результата – свихнусь или опять начну жрать всё подряд!»

– Мусь! Это я.

– Понятно, что ты! Куда пропала?

– Никуда… Работы полно. Решила не отвлекаться.

– И как? Закончила?

– Неа… Пока нет.

– А с голосом что? – допытывалась Мария, будто всё уже знает, только хочет услышать подробности от самой Лили.

– Я же говорю – работала… устала…

– Звучит неубедительно. Ты и раньше работала.

Удивительно, но делиться с Мусей, как делала раньше, желания не возникло: «Это только моя тайна, и она должна остаться тайной, сокрытой от всех без исключения». Табу Лиля установила себе сама, не без помощи чего-то сверхъестественного, может, по чьей-то указке или внушению. Столкнувшись с совершенно невероятным, она начала думать, что многое нафантазировала.

Смешались реальность и то, что за гранью реальности, и находиться в таком подвешенном состоянии было крайне затруднительно. Полностью принять на веру события последних дней Лиле не удавалось, и в этом крылась главная причина её беспокойства, особенно когда она лишалась поддержки Олега. Он, не ведая, вводил её в свой мир, но мощный напор новой информации не мог до конца уложится в её голове, в голове человека, который твёрдо ходит по земле, а не парит над ней, как Олег, сметая все законы мироздания.

– Лиль, хочешь, приеду? Моих на выходные мама забрала. Свободна как ветер.

– Куда жениха дела?

– Иногда надо отдыхать друг от друга. Мне двух раз совместной жизни надолго хватило. Очень удобно. Захочу – увиделись, пожелаю – на ночь оставлю.

– Неплохо, когда есть кого на ночь оставить.

– Лиль, так ты сама виновата! Засела у себя в деревне.

– Какая это тебе деревня! Скажешь тоже. Нет, лучше, как ты, в каменном мешке всё лето.

– Почему же?! Иногда к матери на дачу езжу в Ропшу.

– Вот где деревня, так это там!

– Прекрасно пообщались! Да, Лиль, что ни говори, но у тебя точно с настроением проблемы. Ты знай, если какая помощь или совет нужен – я к твоим услугам.

Думала, повидаемся… Ладно… Звони, не пропадай…

– А ты что делать будешь?

– Что-что! Своего вызванивать придётся.

– Видишь, как хорошо, что он у тебя есть.

– Есть-то он есть, да не с чем его съесть!

– Совсем не нравится?

– В чём-то нравится, в чём-то нет. Я уже сама не знаю, чего хочу. Покоя!

– Мне всегда казалось, что спокойней тебя нет.

– Лиль, и мне казалось, что я тебя как облупленную знаю. Точно с чужим человеком разговариваю.

– Мусь! Это временно. Скоро всё закончится и будет по-прежнему.

– Что закончится?! Ничего не понимаю…

– И я не понимаю…

Не попрощавшись, Лиля нажала отбой и пошла пить чай, а не кофе, с которого всегда начинался её новый день.

Одна мысль о кофе вызывала отвращение, его терпкий привкус до сих пор преследовал её и напоминал о бессмысленном ожидании Олега.

– К нам кошка в гости пришла. Чёрная, как смоль. С утра на крыльце сидит, как истукан. Я ей сметаны дала. Не ест.

Сытая. Значит, по всему, хозяйская.

– Какая кошка?! – Лиля пулей понеслась в прихожую, тихонько приоткрыла дверь и увидела вчерашнюю спутницу Олега. Та тут же заурчала, словно признала, потом вальяжно развалилась прямо перед её ногами.

– Красивая! Чистенькая. Только уж больно чёрная, – приговаривала за Лилиной спиной мама Александра.

– Давай её у себя оставим?

– Ты же сроду кошек не любила! Тебя как поцарапала одна в детстве, так ты после этого за версту их обходила.

– Я и не помню такого. Нормально я к кошкам.

– Зато я помню! Столько рёва было! Если к кому в гости шли и там киса, вцеплялась в меня и ни на шаг не отпускала. Только пальчиком издалека им грозила. Чистый ангелочек с кудряшками! Все умилялись… Хорошенькая ты была, как с картинки.

– Что же это я так неудачно разрослась? – засмеялась Лиля.

– Не наговаривай на себя! Ты и сейчас у меня красавица.

– Так любая мать про своего ребёнка скажет. Ой, мам, а кошка-то какая бойкая. Мигом в дом проскользнула.

Пусть живёт. Не случайно же она нас выбрала.

– В книжке тоже чёрная кошка фигурирует и всё за этим якобы привидением следует. Куда он, туда и она.

Странное совпадение. Не по себе как-то…

– Мам, не нагоняй! Какое отношение эта имеет к той?

Никогда не думала, что ты такая впечатлительная.

«Кошка! Знала бы ты, кто тут у нас преспокойно голышом расхаживал и за одним столом с тобой сидел!»

– Что это у нас за гость такой в доме появился? – Папа Руслан сидел в кресле и наглаживал чёрную кошку, которая бесцеремонно расположилась у него на коленках.

– Это не гость, это наш новый постоялец, – не без иронии отметила мама Александра. – Так что собирайся, поедем кошачий корм покупать.

– А зовут как?

– Мы-то откуда знаем! – пожала плечами Лиля.

– Значит, Агат!

– Пап, это кошка, а не кот.

– Тогда Агата.

– Чего вдруг? Других имён нету?

К Лилиному удивлению, отцу слишком быстро удалось убедить маму – раз ему на ум первым пришло именно это имя, значит, оно и есть самое подходящее. Лиле было без разницы, Агата так Агата, только станет ли чужая кошка отзываться на новое имя и не пожелает ли свалить от них в ближайшее время?

В паре с Олегом Агата представлялась ей таинственным потусторонним существом. Сейчас ничего особо примечательного в ней не виделось, кошка как кошка, только иссиня-чёрная, с необычным отливом. Даже в её кошачьих глазах пропал тот магнетический блеск, который поначалу так озадачил и напугал Лилю. «Вот очевидное доказательство моих фантазий! Наделяю простую кошку какими-то сверхъестественными способностями!» – Лиля договаривалась сама с собой и была несколько разочарована, словно Агата не оправдала её ожиданий.

Родители уехали в Зеленогорск, а она осталась одна с Агатой, и та начала проявлять к ней повышенный интерес, преследуя повсюду. Иногда чудилось, что кошка хочет ей что-то сказать, но Лиля не велась на подобную ересь и усердно гнала прочь бредовые фантазии. Несколько раз пыталась засесть за работу, только надолго её не хватало, и она шла поваляться на террасе, потом выходила за калитку сделать небольшой кружок вокруг дома, возвращалась назад, и всё точно в такой же последовательности повторялось сначала. Несвойственное беспокойство раздражало, и от него не было спасения.

«Как хорошо я жила раньше… Только сейчас поняла, что такое, когда на сердце полный штиль. И долго это будет продолжаться?! Невыносимо щемит в груди! Надо привыкать… Он больше не придёт… Олега не было! Его не могло быть!» – повторяла и повторяла Лиля, ничуть не веря в это. В ней теплилось предчувствие: Олег обязательно вернётся, а то, что она пытается убедить себя в обратном, лишь возможность хоть как-то сгладить переживания, коли таковому суждено случиться. Намаявшись, поднялась в свою комнату, пропустила Агату, плотно закрыла за собой дверь и прилегла на кровать.

Внизу отчётливо послышались шаги. «Пришли! И где их столько носило?!»

– Иди ко мне… иди сюда… – позвала Агату Лиля.

Кошка никак не отреагировала на приглашение, немного побродила, осваиваясь в новом пространстве, потом запрыгнула на кресло и, не отрываясь, уставилась на Лилю. «Нет! Не простая она кошка! Вот что глазища на меня выпучила? Думает! О чём только?» Лиля отвернулась от неё и тут же заснула.

– Лиля-я-я-я! Лиля-я-я-я-я! – кто-то тихо звал, а ей казалось, что это во сне, и она никак не желала открывать глаза. Приятное ощущение появилось сначала у самых корешков волос, оно нарастало и медленно спускалось по телу. «Олег! – пронеслось в голове, и стало боязно открывать глаза. – Что, если показалось?» Лиля прищурилась. На кровати в ногах сидел Олег, рядом с ним лежала Агата и будто улыбалась ему.

– Прости за долгое отсутствие. Всё слишком затянулось. С трудом высидел на поминках. Представляешь, а я, оказывается, хороший! Столько лестных слов выслушал в свой адрес, словно на своём юбилее побывал.

Если бы не мамины слёзы, очень даже всё симпатично получилось бы. А на кладбище мрак!

Сначала Лиля никак не могла понять, что изменилось в Олеге, и молча разглядывала его. Он стал светлее, весь светлее, точно его целиком слегка подержали в отбеливателе. Разница в каких-то ничтожных полутонах, но её глазу она была явно заметна. Решила, что говорить ему об этом не стоит, тем более сейчас, вполне возможно, это временное.

– И что ты чувствовал там?

– Удивление! – Олег засмеялся. – Я всё никак не могу привыкнуть к тому, что люди, которых я настолько близко знаю, не могут почувствовать моё присутствие. Это не поддаётся моему воображению! Уж кто, как не они!

Я реально злился на Пашку. Что я только не наговорил ему. Каждую мелочь вспомнил, где он реально был не прав и о чём я всегда благородно помалкивал. Честно говоря, я всем всё высказал. Разнылись! А что при жизни не воздавали мне столько почестей?! Ты была на Серафимовском? Помнишь там зелёную церквушку?

Лиля утвердительно кивнула головой и напряжённо вслушивалась в каждое слово, представляя всё как наяву.

– Народ собирался у входа, и у каждого в руках был зажат букет, в основном пурпурно-красных роз. Я вошёл первым. Мне не терпелось взглянуть на себя со стороны.

Внутри никого. Стояла невероятная тишина, и только слышалось, как по церкви разливается треск горящих свечей и сладкий запах ладана. Именно там отчётливей всего чувствовалось, что жизнь разделена на до и после.

А церковь есть некие врата, через которые ты входишь и выходишь за пределы всего живого. Глубокое познание этого дано лишь таким, как я, и тем немногим, кто наделён особыми способностями и получил этот дар свыше.

Лиля напрягалась, и у неё перехватило дыхание.

– И ты впервые удостоверился в присутствии Божественного?

– Ничего особенного со мной в церкви не произошло.

Но всё было по-другому… Не так, как обычно, когда я заходил туда всуе. Ставил свечи, крестился, бубнил: «Отче Наш…» Сегодня я словно прикоснулся к чему-то главному. Затрудняюсь дать чёткий ответ. Не до конца всё сложилось… Себя я, к слову, не узнал. Это был не я!

Стоял рядом и с недоумением разглядывал то, что якобы в жизни являлось мной! Потом меня так отвратительно разукрасили, что я стал больше похож на падшую женщину, чем на Олега. – Он улыбнулся. – Тебе, наверно, жутковато от моих рассказов? Может, не будем?..

– Будем! А когда отпевали?

– Я вышел. Был там и не там. Бродил по аллеям, разглядывал памятники… Честно говоря, мне уже всё равно, какой поставят лично мне. Полное безразличие! В церкви я наблюдал за своими детьми, они были напуганы, особенно сын. Он старше, и до него отчётливей доходит, что папы у него больше нет. А я есть! И всегда буду! Из-за них я не выдержал и не смог находиться ни в церкви, ни на кладбище и вернулся, когда все уже шли к выходу.

Отец поддерживал мать за руку. С одной стороны он, с другой – сестра. Слава богу, не было его новой жены.

Для мамы это был бы ещё один удар. Сестра побудет несколько дней и свалит в Америку, папаша опять уедет на море. Мне надо было больше уделять времени маме, особенно когда её предал отец. Она никогда не жаловалась, не корила, что редко звоню. А если звонила сама, то я, как всегда, был занят, говорил «перезвоню» и тут же забывал об этом… Я не был лишним. Я был чёрствым и эгоистичным с самого раннего детства. Нельзя так беззаветно любить детей, они начинают воспринимать это как должное и ничего не помнят, когда вырастают. Помнят, но по-своему. Вера поступает правильно – любит детей, но не тонет в своей любви. Сегодня она выглядела гораздо хуже, чем тогда у мамы. Захотелось побыть с ней рядом. После поминок она села в машину и поехала на Васильевский остров. Я сидел рядом с ней на переднем сиденье и видел¸ как у неё трясутся губы, но она держалась и не плакала. И на похоронах не плакала, лишь кусала губы. Если бы ты знала, как я каялся перед ней и просил прощения. Я словно побывал на исповеди… Вера остановилась у маленького ресторанчика, на улице её ждал какой-то мужчина…

Никогда не видел его раньше.

Олег замолк, посмотрел в сторону, и Лиля поняла, что он не уверен, стоит ли рассказывать дальше.

– Мужчину звали Андрей… Она его так называла… – монотонно продолжил Олег. – Он так нежно обнял Веру! И долго-долго не отпускал… Её голова лежала у него на плече, и вдруг она горько расплакалась…

А он утешал её и без остановки шептал что-то на ухо… Я старался не слушать, но его слова доносились до меня, словно он всё это говорит мне, а не ей. Знаешь, что я тогда понял? Мы никогда не любили друг друга. В этом не было ничьей вины. Многие и не догадываются, что живут с нелюбимыми. Любовь не зависит от того, плох человек или хорош, достоин любви или нет. Она либо есть, либо её нет. Любовь не придумать, её нельзя заставить, принудить, уговорить…

– Может, люди просто не умеют любить по-настоящему.

Мне кажется, идеальной любви не существует. Наверно, любовь – это совершенное чувство. К ней хочется стремиться, но достичь её не представляется возможным, только лишь на время прикоснуться.

– А ты не дура! – засмеялся Олег. – Как мне поначалу показалось.

– С чего это вдруг? – Лиле стоило обидеться, но обижаться на Олега в такой день было не по-человечески, и она благодушно стерпела.

– Знаешь… Я к тебе здорово привык, и ты способна воспринимать меня как живого. Кошка не в счёт. Кстати, почему ты назвала её Агатой?

– Это не я. Отец. А ты откуда знаешь?! Я же не говорила!

– Интуиция, воображение… Затрудняюсь ответить, но был уверен, что именно так. В общем… я хотел сказать, что мне ничего не остаётся, как только полюбить…

Естественно, тебя.

– Меня?! – Лиля покраснела и замахала руками в знак протеста. – Ты же только-только доказывал, что любовь нельзя придумать!

– Вам нет, а мне можно. И я теперь догадываюсь, что это значит. Не тактильные прикосновения, не секс, не уважение, не привязанность. Все эти определения существуют здесь, на земле. Я же говорю совсем об иной любви и начинаю её постигать. В ней нет суетности. Обстоятельства, рутина, повороты судьбы, искушения – есть всё, чего я так стремительно лишаюсь, и с каждым часом становлюсь другим. Мне больше не надо исчезать. Могу одновременно быть здесь и в любой другой точке пространства. Да хоть везде сразу! Думал о маме – и вдруг оказываюсь там и в то же время по собственному желанию остаюсь рядом с тобой. Ну что ты смотришь удивлённо? Не веришь? Как же объяснить тебе? Скорее всего, никак!

– Ты и не пытался! – с досадой возразила Лиля. Сейчас она напоминала себе злостного двоечника, не способного усвоить трудный материал.

– Лилечка, Бог создал нас по образу и подобию своему, но мы удивительным образом несовершенны, ещё и греховны. А именно в человеческой греховности заложено стремление к развитию. Представь, будь человек свят и безгрешен, он бы довольствовался малым, ничтожно малым. Искоренив в себе все страсти, мы бы многого лишились. Именно страсть порождает шедевры в музыке, живописи, литературе… Научные открытия, к примеру.

Это ведь всегда спор с Богом.

– Какая-то каша у тебя получается. Всё в одну кучу!

– Может, и так, не спорю. Я пока здесь и могу путаться и даже заблуждаться, равно как и ты. Всё же я стал гораздо ближе к истине. Мои возможности расширились невероятно. Для вас всех я фантастический персонаж из бестселлера или занятного сериала. Только я существую, просто перехожу из одного состояния в иное.

Теряя, я приобретаю в тысячу раз больше. Я не страдаю по невозвратности былой жизни со всеми её мирскими радостями и утехами. Это закономерное продолжение моего пути. И мой путь бесконечен. Нет начала и нет конца во Вселенной.

– Как же быстро из весёлого парня ты превратился в занудного философа! Боюсь представить, что будет дальше!

– Не бойся. Это всего лишь предположения, и никакого подтверждения этому у меня нет. Пока нет! – уточнил Олег, тихонько толкнул Агату, и та мгновенно, как по команде, спрыгнула с кровати.

– Вставай, лентяйка. Пошли на залив. Только давай без твоего велика, а я обещаю всё время находиться рядом и не забегать вперёд. Хочу до самого заката просидеть на берегу. Тихо, без слов смотреть вдаль и наблюдать, как солнце уходит за горизонт, чтобы до скончания века каждому живущему на этой планете дарить свет и тепло.

– Нет, ты не зануда, а законченный романтик. Ещё чуть-чуть, и начнёшь складывать рифмы. Писал в юности стихи? Сознавайся!

– Не-е, это не моё. Я матом ругался, как сапожник.

Кстати, почему даже случайно больше не проскочило ни одного словечка? Только сейчас заметил. Странно! Правда, делаю… то есть делал я это всегда со вкусом, интеллигентно. Да-а-а-а, не зря меня на поминках нахваливали. Хороший я! Хороший? Как думаешь?

– Отличный! Чудо просто какое-то! Отвернись, мне переодеться надо.

– Чего я там не видел? – заржал Олег. – Вернее, видел всё, только сейчас мне без разницы. Любую любить буду.

– И жирную?!

– Всякую. Чем богаты. Извини уж за прямоту.

– Вот возьму и похудею назло тебе!

– Назло не надо. Для себя можешь. Если захочешь, конечно. Я худой не представляю. Ты же прирождённый сдобный пирожок. Маковая булочка. Как же я их обожал! – Олег закрыл глаза, сделал вид, что двумя пальцами держит воображаемую булочку и медленно подносит ко рту. – Какой запах! Вкусно-то ка-а-а-ак!..

– Ты даже не откусил и не прожевал! И не проглотил!

– К чему ненужные действия? Мне же только вкус ощутить, а не желудок набить.

– У тебя его нет. Хватит соблазнять! Сейчас сорвусь и помчусь на кухню по холодильнику шарить.

Неожиданно открылась дверь, и на пороге показалась мама Александра с извечным вопросом «что делаешь?».

– По телефону разговаривала, – ничуть не растерялась Лиля.

– Я уж подумала, опять сама с собой. Ты вроде к холодильнику собиралась… Или мне послышалось?

– Ты стояла и подслушивала?!

– Спускайся, борща разогрею, – уклонилась от ответа мама Александра и затараторила в два раза быстрее. – С утра ни к чему не притронулась! Разве это дело? А кошке купили и лоток, и игрушек разных. Видела бы, с каким удовольствием отец всё выбирал, точно ребёнка себе завёл. Любовь с первого взгляда, не иначе.

Агата словно почуяла, о чём речь, – плавно перебирая лапками, выбежала из комнаты.

– К отцу помчала! Хитрая кошка, чует, кто её больше всех любить будет.

Лиле очень хотелось борща, но ещё больше – остаться с Олегом наедине. Он сиротливо стоял у окна, смотрел в сторону своего дома и непривычно не подшучивал над мамой.

– Мам, не хочу ничего. Вернусь и поем.

– Куда собралась?

– Прогуляюсь до залива. Вечер чудесный.

– Ой, здорово! И мы с тобой! Может, отец и не пойдёт, а я с удовольствием. Плед возьмём. В термосе чай приготовлю. Отличная идея!

На последней маминой фразе Олег обернулся, закатил глаза и недовольно зашипел:

– Скажи, что ты не одна будешь!

– А с кем? – вырвалось у Лили.

– Что значит с кем? Если отец согласится, то и с ним, – удивилась мама Александра.

Олег не выдержал, мгновенно оказался между ними и уже громче обычного, точно Лиля сможет его не услышать, начал выдавать советы, как избежать нежелательного сопровождения.

– Скажи, познакомилась с человеком. У тебя с ним свидание. Серьёзные отношения. Что ты как маленькая, ей богу!

Слово в слово, как суфлёр, Лиля повторила всё за Олегом, выдохнула и от волнения начала переставлять с места на место свои мягкие игрушки.

– Это правильной ход! Типа ты смущена, что тебе пришлось сознаться. Молодец! – точно в рупор вещал Олег у неё под ухом.

– Тише ты! Сейчас барабанная перепонка лопнет! – не сдержалась Лиля и сжала губы, чтобы больше из её рта не вылетел ни один звук.

– Лиля, это ты кому?! – Радость на лице мамы Александры мгновенно сменилось испугом.

– Фраза из диалога героев застряла в голове. Как-то она не очень… Думаю, на что заменить… – беззастенчиво врала Лиля.

– Так бы сразу и сказала! А то прогуляться хочу! Пригласи его к нам в гости, я пирог испеку. Что молчишь?

Хоть как зовут скажи.

– Олег его зовут, мама, О-лег!

– Ой как приятно-о-о-о! Передай, что непременно зайду. Непременно! – хихикал довольный Олег и смешно хлопал в ладоши, по всей видимости, самому себе, чем немного злил Лилю.

– Некрасиво получилось. Теперь мама в обязательном порядке всё расскажет отцу. Совместно начнут строить самые нелепые догадки. Проходу не дадут, пока не поставлю их в известность, с кем я встречаюсь.

– С привидением из книги! – не унимался Олег.

– Ты что?! Он же маньяк оказался.

– Не маньяк. Это была его месть.

– Прости нас, несмышлёнышей. Совсем забыла, что ты теперь всезнающий, всесильный и всемогущий. Аминь!

– Попрошу при мне не богохульствовать! Я ещё планирую попасть в рай!

– Думаешь, он существует?

– Безусловно. Его не может не быть.

В словах Олега прозвучала такая уверенность, что Лиле ничего не оставалось, как на время умолкнуть.

Она спустились вниз. В прихожей её уже поджидали.

Мать с отцом делали вид, что случайно там оказались, но по их лицам читалось обратное. «Всё уже отцу рассказала! Ничего не держится!» – Лиля схватила с вешалки ветровку, влезла в кроссовки, перед зеркалом пригладила руками непослушные кудри, с укоризной взглянула на мать, покачала головой и гордо направилась к выходу. Вышла за калитку и только на перекрёстке обернулась. Словно в замедленной съёмке, не касаясь земли, парил Олег, а внизу рядом с ним написывала круги Агата. «Ничего себе!» – подумала Лиля, но на фоне других чудес это действо казалось вполне естественным и закономерным.

– А кошку зачем с собой взял?

– Это ты её спроси. Увязалась. Не мог отказать.

Агата переводила взгляд с Олега на Лилю и корчила жалостливые мордочки.

– Неужели она всё понимает?!

– Абсолютно всё! И очень переживает, что ты вернёшь её домой.

– Пусть остаётся. Видите ли, мама с отцом ему помешали, а Агата нет!

– С ними мне не расслабиться.

– Тебе?! По-моему, ты до безобразия расслаблен!

– Неправда! То, что я голый, ещё ни о чём не говорит.

Можно подумать, я был против надеть ваши портки, хотя они мне совсем не внушали доверия.

Лиля пожала плечами. Сейчас она была явно несправедлива и к Олегу, и к кошке. Это вовсе не раздражение, а какое-то внутреннее необъяснимое недовольство.

Почему не могло случиться всё иначе?! Олег жив-здоров. Случайно встретил меня неподалёку от своего дома и неожиданно проявил интерес… Знакомится и понимает, что мы родственные души. Тем более у его жены есть человек, который её любит и понимает. А детей Олега она смогла бы принять как своих и, если Вера была бы не против, с удовольствием проводила бы с ними время. Пусть это всего лишь мечта, но мечтать гораздо приятней, чем задыхаться от несбыточности.

– Скажи, ты знаешь, кому даётся общаться с душами?

За какие заслуги этот дар?

Олег засмеялся, как невесомое пёрышко, поднялся выше, и ей пришлось задрать голову, щурясь от солнца.

– Не-зна-ю… Мне не докладывали. Всё впереди!

Смотреть на Олега, болтающегося в невесомости, ещё и с обворожительной улыбкой, было забавно и печально.

«Если он так верит в своё будущее, значит, у него есть основания. Или это тоже всего лишь мечта… Его мечта».

По пути к железнодорожной станции Комарово им попадались люди, они проходили мимо, разные, с разными выражениями лиц. Лиле никогда не приходило в голову додумывать, кто они и о чём их радости и печали. Все непохожие с виду, но в то же время абсолютно одинаковые. «Какие мы всё-таки отчуждённые! Каждый сам по себе, если только это не касается ближайшего окружения. Мы живём в одной куче, но не способны ощущать общность. Всё лишь на словах, и никакого глубинного осознания, что человек человеку нечто большее, чем родство по строению, физиологии, происхождению…

Наделив человека сознанием, Бог взял на себя слишком большую ответственность и, скорее всего, что-то упустил из виду. Или это было преднамеренно? Не мог же он ошибиться!»

– Стой! Не видишь, красный горит! Сейчас пойдёт поезд и следом встречный.

– Ты стой. А мне-то зачем? – заартачился Олег, но тут же пришёл в себя, осознавая риски, если Агата по кошачьей преданности последует за ним. – Ладно! Не шуми! Командирша нашлась тут мне!

– Вредный ты. Удивительно, насколько вредность въедлива. Уже летать научился, а характер остался прежним.

– Не-е-е-е… Гораздо лучше стал. Хорошо, что ты меня раньше не знала. Ой намучилась бы! Иногда сам себе надоедал. Только это напускное было. Больше ребячество.

– Отличное свойство в сорок два года! В нынешнем твоём состоянии оно только усугубилось! – Лиля прыснула от смеха, не в силах сдержаться.

– Представляю, как ты стоишь в углу, а ангелы отчитывают тебя за дурное поведение.

Олег взметнулся ещё выше, крикнул, что ждёт её на заливе, и исчез из поля зрения.

– А обещал, что будет всё время рядом… Пошли, Агата. Нам его не понять, – позвала кошку Лиля и ускорила шаг.

– Кар-р-р-р, кар-р-р-р! – раздалось поблизости.

– И вы тут как тут! Мы на залив, – на всякий случай доложила воронам Лиля, но сниматься с места пернатым не захотелось. Они остались сидеть на ветке большой раскидистой сосны, молча наблюдая за происходящим вокруг.

Олег, чтобы хоть как-то прикрыть свою наготу, смешно сгруппировался и сидел на большом гранитном валуне у самой кромки прибоя, с наслаждением подставляя лицо вечернему солнцу, которое чётким круглым блином всё ещё беззаботно болталось в небе цвета чистой лазури. Неподалёку копались совочками в песке два очаровательных малыша, а их мамаши на пригорке о чём-то оживлённо болтали. Молодая парочка развалилась на подстилке у своих велосипедов и беззастенчиво целовалась под зорким наблюдением далеко не молодых дам в бикини. Дамы недовольно шушукались и кривили рты от такого откровенного бесстыдства.

«Завидуют! Ну что за народ?!» – возмутилась Лиля и уселась прямо на песок рядом с Олегом.

– Умчаться бы сейчас куда подальше! Тебе хорошо, можешь находиться в разных местах одновременно.

Давай попробуем! Ты будешь со мной и где-нибудь далеко-далеко! Например, в пустыне Намиб, которая простирается вдоль побережья Атлантического океана, уходит вглубь континента и на юге соединяется с пустыней Калахари, – восхищённо, с придыханием отбарабанила Лиля.

– Откуда такие фундаментальные знания? – усмехнулся Олег. – Была там? Почему именно пустыня Намиб?

Это вроде в Намибии…

– Нет, но всегда мечтала. Ещё со школы. У нас был препод по географии, он работал несколько лет в Африке.

Интересно рассказывал!

– Честно говоря, никуда не охота. Сижу себе тихо. Устал я суетиться.

– Ты же больше не устаёшь. Нет, давай попробуем? – клянчила Лиля, ходила кругами вокруг камня, а кошка Агата никак не могла определиться – держаться поближе к ней или запрыгнуть к Олегу, отчего жалобно мяукала.

– Фу, чёрт! – Олег три раза поплевал через левое плечо и от отвращение передёрнул плечами.

– Тюлени!

– Какие тюлени? – Лиля застыла от удивления.

– Какие-какие?! Обычные! Это ведь ты отправила меня на побережье Атлантического океана, откуда начинается твоя пустыня Намиб. Вонь стоит страшная! И как они громко орут! Их тут видимо-невидимо! Куча-мала какая-то! Зрелище, конечно, сомнительное. Мне на Северном полюсе хватило этих тюленей, морских котиков…

И с клыками… Как их? Морских львов. Я даже близко боюсь подходить. Особенно пугающе выглядят самцы. Они огромные и совсем не кажутся добродушными. Валяются больные, ослабленные детёныши с печальными глазками… Может, погибли их матери и они остались без присмотра и еды… Вряд ли выживут самостоятельно.

Рядом с ними, совсем близко, снуют шакалы, готовые наброситься на лёгкую добычу, и мечутся стервятники, то и дело кидаясь камнем на разлагающуюся падаль.

Ужас кромешный! Нет уж, поскорее подальше от такого натурализма. Пошли-ка лучше вглубь! Ну вот, совсем другое дело! Я никогда не думал, что пустыня выглядит именно так. Какие причудливые сооружения из песка – словно стены древней крепости, и насыпи, похожие на горы. Впереди простирается поляна цветущих кустов!

Цветы в пустыне! Забавно. Знаешь, почему их так много? Они ядовитые и их никто не ест. Семена этих растений занесло издалека, с острова Мадагаскар.

– Откуда ты знаешь, что они ядовитые?!

– Знаю… но откуда – не понимаю… Слишком много у меня появилось ответов на то, с чем сталкиваюсь впервые. Не находишь это странноватым? – Олег загадочно улыбнулся и смешно цокнул языком, что означало: во оно как!

– Что ты летаешь, конечно, выглядит вполне естественно и совсем лишено странности! – засмеялась Лиля. – Давай дальше! Ну что там ещё? Умираю, как интересно!

Прямо завидую тебе лютой завистью!

– Ой! Пустынные львы! Они сливаются с пустыней, и их не сразу заметишь. Морды в крови… Совсем недавно растерзали маленького козлика или газель… Ну что там водится… Рожки да ножки валяются… По размерам – детёныш. Бр-р-р-р! Хорошо, что я совсем не интересен львам. Лежат себе, довольные, в тенёчке, позёвывают. Слоны какие необычные! Гигантские и на длинных стройных ногах. Другие, отличаются от обычных. Они так деликатно обгладывают сухие ветки деревьев…