Текст книги "Когда ангелы спускаются на землю"

Удивительно, пустыня совсем не лишена растительности. Я предполагал, что здесь лишь песчаные барханы и никакой жизни. А тут кого только не встретишь!

И жирафы необычной расцветки, словно запылённые светло-жёлтым песком. Дух захватывает! Вот как Ной на своём ковчеге справлялся со всеми?! Кажется, что подобное возможно только придумать, нафантазировать.

А мы тысячелетиями верим в эти сказки. Ты представь себе: каждой твари по паре!!! У меня накопилось много интересных вопросов к Создателю. Я уверен, каждый из нас однажды получит на всё ответы, но не здесь. Особенно на главный: зачем мы рождаемся и в чём наше предназначение?

– Как-то несильно мы озадачиваемся при жизни. Нет, мне тоже порой приходит подобное на ум. Но так…

Вскользь… Было в детстве, в ранней юности… Потом свыкаешься с мыслью, что тебе подарили жизнь и ты просто должен её прожить, пройти свой путь, принести пользу, порой самим фактом своего существования.

Важнейшая задача – дать потомство, не позволить угаснуть роду человеческому…

– Этого мало, Лиля! Слишком мало! Должно быть что-то ещё!!! Но что?! И почему именно сейчас для меня так важно познать истину, которой не может не быть?

– Да не волнуйся ты! Опять издаёшь вибрацию! От неё дико кружится голова. Я словно теряю опору под ногами и вот-вот рухну. Тебе надо поспокойней ко всему относиться.

«Всё-таки он стал гораздо бледнее, и сам этого не замечает!» Лиля встала, потянулась руками вверх, закрыла на несколько секунд глаза, а когда открыла, Олега не было. На камне сидела одна Агата и вертела головой.

– Ну и где он? Куда подевался? По желанию он может находиться в нескольких местах одновременно. Если исчез, значит, мы ему больше не интересны. Ты как хочешь, а я возвращаюсь домой. Взрослый человек, а так и не научился вести себя. Поставь в известность и вали куда хочешь! Неужели это так трудно?! – бубнила Лиля и, дойдя до шоссе, обернулась. «Даже кошка меня покинула… Хорош Олег, ничего не скажешь! Посидим до самого зака-а-а-ата… Поболта-а-а-а-аем… Лучше бы отца с матерью взяла, и врать бы не пришлось».

– Мяу, – мяукнула рядом Агата.

– Это что же получается? Я тебя проглядела. Смотрела вперёд, а ты под ногами притаилась!

Лиля присела на корточки, сначала погладила кошку, а потом прижала к себе, как близкое, родное создание.

Когда они оказались у калитки дома, солнце раздаривало свои последние лучи и, уходя, золотило ветки сосен.

– Кар-р… Кар-р-р… – услышала Лиля и подняла голову.

– Так вы к нам перекочевали? Сидите тихо, и нечего тут каркать!

Вороны притихли, точно поняли, о чём их просят, но остались на том же месте, не желая менять локацию.

– Надеюсь, вы не решили тут подзадержаться? Или ждёте Олега? И что он вам так интересен?! Может, он и не придёт больше и вы напрасно теряете время.

– Лиля! Это ты?

«Мама! Ну как она меня чувствует?!»

– Ну конечно я!

– Отец волновался. Решил, что Агата отправилась искать свой прежний дом. А она тут, миленькая! За тобой, что ли, увязалась? Как свидание? Что-то ты слишком рано. Всё хорошо?

– Мам, опять тысяча вопросов! Ты-то что так беспокоишься?!

– А кто должен, если не я?! Раздражительная, слова не скажи! Обидно даже!

Мама Александра, не дожидаясь Лили, вошла в дом и демонстративно закрыла дверь чуть ли не перед её носом.

– Ещё тебе не хватает мне настроение портить! – крикнула вслед Лиля, но мама уже ничего не могла расслышать, да и не для этого она кричала, просто надо было сорваться и выпустить пар. Стало полегче, и даже проснулся аппетит.

– Мамуль, ты не обиделась? – подлизывалась Лиля, выглядывая в холодильнике, что бы ей съесть. Хотелось всего, много и сразу. Она схватила холодную сосиску из упаковки, вцепилась в неё зубами и ловко стянула плёнку.

– Лиль, ну перестань! Давай отварю. Невкусно же!

– Ещё как вкусно! – чавкала от удовольствия Лиля и, не успев проглотить одну сосиску, потянулась за другой.

От диеты временно пришлось отказаться, а вот от маминой свежеиспечённой шарлотки никак не получилось.

– Не быть мне худой! – обречённо сказала Лиля и слопала половину румяного круга, запивая домашним клубничным компотом, на который мама, как всегда, не пожалела сахара.

– Я знаю, почему я жирная, – засмеялась Лиля. – Потому что ты всю жизнь готовишь калорийную еду и у меня нет выбора!

– Вот сама себе и готовь! Отец то же самое ест и как был доходягой, доходягой и остался! У нас конституция такая! – в очередной раз спорила мама Александра и не принимала никакие доводы.

– Кто это тут доходяга?! – послышался голос отца.

«Вот что-что, а слух у моих стариков отменный! Отец матери ещё фору даст».

– Мам, ну как твоё привидение? Разоблачили этого мужика?

– Нет ещё. Я же не дочитала. Очень боюсь разочароваться. Сама концовку придумываю. Уже варианта три есть.

– Не легче ли дочитать книгу и закончить эту канитель со страданиями и предположениями!

Лиля вспомнила о незаконченной редактуре рукописи и тяжело вздохнула. На телефоне в WhatsApp висело не одно гневное сообщение от заказчика, и она приблизительно представляла, какими он награждал её эпитетами. «Лучше бы в писанине своей их использовал!

Графоман!» Злость была неоправданна, и вся вина за задержку ложилась только на Лилю, но как объяснить, что временно утрачена способность думать о чём-либо, кроме Олега и всего, что с ним связано. Побродив по дому, Лиля всё же решила взяться за работу. В любом случае её редактура, выполненная и в таком состоянии, в котором она пребывала, будет намного лучше первоисточника, только надо заставить себя отключиться и начать, а там пошло-поехало, не остановишь.

Она, не отрываясь, корпела до трёх часов ночи, не заметив, как пролетело время. Ломило спину, слипались глаза, и сил на грусть и тоску больше не оставалось. «Надо сходить в душ и срочно спать! Олег появится завтра. Если не завтра, значит, послезавтра… В любом случае буду ждать. Если настал срок покинуть меня, он обязательно придёт попрощаться, тем более пообещал полюбить». Конечно, она ничуть ему не поверила.

Скорее всего, он вкладывал другой смысл или просто пошутил, но это было неожиданно и чертовски приятно.

Заснуть не получалось. Лиля то и дело вставала с кровати, шла к окну, всматривалась в сторону дома его матери, но там давно погасили свет, и она с трудом в полумраке различала очертания большого строения на фоне торчащих сосновых мачт и тёмного сизого неба. «Скоро начнёт светать… Ещё чувствуются отголоски уходящих белых ночей… Уйдут, и опять ждать до следующего года… Удивительно, как неожиданно они появляются. Ты привыкаешь к ним, надеешься, так будет навсегда.

Потому что необыкновенно красиво и романтично. Но они так же внезапно заканчиваются, оставляя на душе растерянность и недосказанность…»

Измаявшись, она не заметила, как заснула и так же внезапно очнулась, словно кто-то настойчиво звал её по имени. Совсем рядом с ней у изголовья кровати сидел Олег. От неожиданности Лиля вздрогнула, потом ойкнула, несколько раз потёрла глаза, которые никак не желали верить, что это он. В комнате было светло, и солнечные лучи золотой россыпью били из окна напротив, у которого она выстаивала в ночи и забыла задёрнуть занавески. Олег стал ещё бледнее, и это сразу бросилось ей в глаза. Тут же следом пришло осознание, что этот процесс необратим. Захотелось заплакать, обхватить Олега руками, притянуть к себе. Она приподнялась и уже было сделала движение навстречу, как тут же обмякла, скривилась в улыбке от нелепости своего порыва.

– Ты выглядишь уставшим, хоть и не устаёшь…

– Это другая усталость. Я не знал её прежде. Ты, наверно, ждала меня вчера…

– Ждала. Надеюсь, у тебя была уважительная причина исчезнуть, не предупредив. Хотя что я говорю…

– Прости. Причина действительно была уважительной.

Лиля, не отрываясь, скользила взглядом по его лицу.

Олег осунулся, щёки впали, и прилично отросла щетина, что сильно поразило, но расспрашивать, как такое вообще возможно, не стала. Словно прочитав её мысли, Олег ухмыльнулся и провёл несколько раз рукой по своим щекам и подбородку.

– Очевидно, я ещё до конца не потерял связь с телом.

Другого объяснения у меня нет. Не будем вдаваться в подробности. Тревожно думать об этом. Не хочу! А вчера я не мог остаться с тобой из-за сына. Представляешь, ангина! Летом! Откуда, спрашивается? Может, от стресса… Он ещё слишком мал. Был папа, и вдруг бац – и нету.

А я здесь, рядом, и слышу каждый его вдох и выдох. Мне захотелось, чтобы ты ему всё рассказала. Только как? Пришла и заявила: «Мне надо поговорить с вашим сыном, у меня есть известия от его отца»? Тебя бы сочли сумасшедшей.

Олег улыбнулся, и в глазах, которые стали прозрачно-светло-голубыми, на миг заиграли озорные искорки.

– Я всю ночь просидел вместе с Верой у его постели. Ты не представляешь, как он горел! Она три раза сонному меняла футболки. Потел страшно. Он ворчал, что-то бубнил сквозь сон… Уже десять, а вдруг показался таким беспомощным… Жена давала жаропонижающее, температура ненадолго падала и опять стремительно росла. Только под утро стабильно упала до 37,5. Вера вечно панику поднимет! Всё сокрушалась, что, не дай бог, и дочка заболеет! Бегала к ней в комнату, спать спокойно не давала. Сколько можно ребёнку градусник под мышку запихивать! И так видно, есть температура или нет! Вон опять доктор пришла, а сын просыпаться не желает. «Отстаньте», – говорит.

Олег засмеялся и беззвучно ударил себя по коленкам.

– Упёртый! Весь в меня. Я если в детстве «нет» сказал – всё, пиши пропало! Мать однажды от безысходности ремень отца схватила. Помахала им, помахала и расплакалась от бессилия. Хорошо, что жене хватило ума не звонить ей. Обычно первым делом к моей мамочке – и на меня, если что, жаловаться. А мама всё время с моей фотографией разговаривает. И где она её только выкопала?! Мне лет семнадцать-восемнадцать.

Я такой типа крутой модник. Оборжаться, лох лохом, если честно! Мама держится, почти не плачет. Убедила себя, что я просто взял билет в один конец и, не попрощавшись, куда-то уехал. Пусть она так и думает. В сущности, это ведь чистая правда… С утра поехала на кладбище. Сначала молча стояла, потом начала наводить порядок на свой лад: веночки поправляла, цветочки перекладывала с места на места, крест гладила, фотку. Мне было нехорошо. Похоже на спазм сосудов, давление, сильную головную боль… Необъяснимо!

Одно я понял – зря она так рано туда пришла. Ещё не время. Когда мама молилась в часовне, меня отпустило. Такое спокойствие накрыло! Непередаваемое!

Надо молиться за ушедших. И выстилать им дорогу в неизведанное. Облегчать путь и дарить надежду на жизнь вечную…

Олег схватился за голову, широко раскрыл глаза, точно потерялся в собственных мыслях и с трудом верил в то, что говорит.

– У меня полная неразбериха. Не понимаю, где мои слова, где те, что пришли неизвестно откуда! Я мучаю тебя, Лиля. Ты не должна ведать и доли из того, что тебе пришлось узнать. Это огромное бремя. Легче жить в неведении… Сочинять, предполагать… В том, что многое сокрыто от человека, есть насущная необходимость.

Логическая целесообразность. Опять меня понесло… Всё! Молчу!

– Почему? Мне очень интересно!

– Как говорится, много будешь знать – быстро состаришься. Нет! Дурная поговорка. И без знаний состаришься, и, как я понял, этот процесс совсем не длительный. Видела ускоренную виртуальную съёмку зарождения, развития и умирания любого материального объекта? Так вот эта скорость ничтожно мала и не отражает реальности. Всё происходит несоизмеримо быстрее, вернее, молниеносно. По-моему, я уже вещал что-то подобное? На сём заканчиваю и больше не гружу тебя тем, в чём и сам толком не разобрался. Наверно, я кажусь тебе немного отъехавшим и пугаю? – расхохотался Олег. – Не дрейфь. Я сам себя боюсь. Кто бы мог подумать, что, умерев, я не умру! Звучит-то как! Живой мертвец! Тень отца Гамлета!

– Во тебя кидает из стороны в сторону! – засмеялась в ответ Лиля и опять непроизвольно потянулась к нему.

Олег распахнул руки, точно два больших крыла, наклонился, обнял её и тут же отпрянул. Она не почувствовала телесного прикосновения, но от него исходило тепло, то особое, которое так впечатлило в первый раз. Оно, как и прежде, сначала появилось у неё внутри, и именно Олег являлся создателем сего необыкновенно приятного ощущения.

– Мы с тобой близкие, родные люди. Со временем я стану твоим ангелом-хранителем! Увидишь! Ну вот это точно кто-то решил за меня, и я лишь повторил сказанное мне.

Он опять схватился за голову и зажмурился, сжав губы.

– Что с тобой?!

– Как током ударило! Неприятно, если не сказать больше! Это, наверно, фантомные боли. Но там же нечему болеть… Уф-ф-ф, вроде отпустило… Вставай, пошли вниз завтракать. Что там твоя мама приготовила? Хочешь, отгадаю? Блины! – Олег вскочил и запрыгал от радости. – Обожаю блины с клубничным вареньем.

И ещё немножко сметанки. Упс! А сметана-то у вас закончилась, и сейчас твой отец поедет за ней в магазин.

– Не утомительно находиться в нескольких местах сразу? Я бы так не смогла! Неудивительно, что у тебя разболелась голова.

– Сможешь однажды. И тебе это не покажется сложным.

Встаёшь? Я бы сейчас насильно вытащил тебя из твоего лежбища, но, увы, не обладаю такой возможностью.

– Блины, говоришь… Мама не сдаётся. Не похудеть мне в этой жизни…

Лиля спустила ноги с кровати и удручённо посмотрела на улыбающегося Олега.

– В другой жизни тебе станет всё равно, сколько ты весишь. Я вот не чувствую свой вес, его больше не существует.

– Тебе легко говорить, ты стройный…

– Я бы с удовольствием разъелся, чтобы составить тебе компанию. Представляешь меня толстым?

– Хватит уже подкалывать! Ну толстая… И сейчас назло тебе съем все блины. Ещё открою банку сгущёнки до кучи.

– Не съешь, их там слишком много.

– Ты меня плохо знаешь! – засмеялась Лиля. «С ним легко, и я вовсе не стесняюсь быть такой, какая есть.

Как здорово, что он лишён условностей. Полные тоже бывают очень даже симпатичные!»

Мама Александра дожаривала последние блины и стучала половником, собирая по стенкам миски остатки жидкого теста. Что-что, но блины у мамы Александры получались на славу – тоненькие, румяные и чуть хрустящие.

– Доброе утро! Садись скорее, пока горяченькие. Отец вот-вот вернётся. За сметаной отправила.

Лиля прыснула от смеха и подмигнула Олегу. Тот уже чинно развалился на стуле и с жадностью смотрел на стопку промасленных блинчиков.

– А варенье? Я люблю с вареньем. Клубничное доставайте! – Олег заёрзал на стуле от нетерпения.

– Лилечка, достань из холодильника клубничное варенье. Не могу от плиты отойти.

– Мама-то твоя – телепат! – заржал Олег и, как охотничья собака, начал ловить носом блинный дурман.

– Вкусно? – Лиля хихикнула и кинула взгляд на маму в надежде, что та толком ничего не расслышала.

– Лиль, ну конечно! Когда они у меня не получались?!

– Мам, это я не тебя спросила, – начала нелепо выкручиваться Лиля.

– А кого?

– Считай, что саму себя. Может, у меня раздвоение личности? – захохотала Лиля, увидев, как у мамы вытянулось лицо.

– Не говори глупости! Тьфу, такое иногда скажешь!

Лиля вдруг примолкала, подскочила к полуприкрытому окну и распахнула его настежь.

– Тук. Тук-тук. Тук! – послышалось совсем рядом, и следом в унисон закаркали вороны.

– Дятел вернулся! Я сначала подумала, показалось.

И эти тут как тут! По твою душу, не иначе.

– По мою?! – ещё больше удивилась мама Александра, глядя на дочь, которая обращалась не к ней, а к пустому стулу.

– Не пугай мать! – хихикал Олег. – Она и так последнее время на измене. Нельзя ей книжки про привидения читать. Правда, она её так и не дочитала. Скажи, что в конце самое интересное, даже мне понравилось.

Откуда ни возьмись, на пороге появилась Агата. Без капли стеснения она прямиком направилась к Олегу, ловко запрыгнула ему на коленки и провалилась в его бестелесную пустоту.

– Смотри, какая наглая! Уже и стул себе выбрала! Чисто член семьи! Надо её блином угостить, раз такое дело, – заворковала мама Александра.

– Ты и Агату скоро откормишь до невероятных размеров. Соседи решат, что мы в доме чёрную пантеру завели.

– Ой, это смешно – про пантеру! Представил, как наш кошарик превратился в огромного хищника, грозу всего Комарово. Прикол! – смеялся Олег и нежно почёсывал Агату за ушком, а она жмурилась и мурлыкала от удовольствия.

– Видишь, как реагирует! – не унималась мама. – Всё понимает. Кошки умные. С ней как-то повеселей в доме стало. Правда? Интересно, её ищут? Не похожа она на бездомную, больно к человеку привыкшая. Но это не наша вина, что именно к нам приблудилась. Ещё и не каждый с улицы в свой дом бродячую кошку пустит.

Повезло тебе, Агата! К хорошим людям попала.

– Мать! Иди сюда! – послышался из прихожей глухой голос отца.

– Чего это с ним?! – воскликнула Александра и помчалась на зов Руслана, следом, как по команде, с места сорвались Лиля, Олег и Агата. Зажав в одной руке пластиковую упаковку сметаны, в другой – длинный пучок зелёного лука, прислонившись к дверному косяку, стоял папа Руслан, крутил шеей в разные стороны и тихонько постанывал.

– Вылезал из машины, неудачно повернулся – и на тебе!

Болит, и голова точно опоры лишилась. Сашенька, сделай что-нибудь! Да возьми хотя б сметану! Что стоишь?!

Мама Александра, без остановки охая, подхватила мужа под руку, помогая дойти до первого попавшегося стула.

– Может, врача вызвать? – кряхтел Руслан, испуганно поглядывая на жену.

– Ну-ка скажи ему, Лиль, чтобы сел прямо, – скомандовал Олег. – Положи свои руки на мои и повторяй те же движения. Да не так сильно! Едва касайся. Что надо, я и сам сделаю.

Через минут десять папа Руслан облегчённо вздохнул, подскочил со стула и в доказательство своего полнейшего излечения стал выделывать всевозможные движение.

– Да ты настоящая знахарка! Лиль, откуда это у тебя?

Завтра же заставлю Евгению к нам в Комарово явиться.

А то, видите ли, радикулит замучил!

– Пап, может, не надо?

– Как не надо?! Она не чужая. Двоюродная сестра моя.

Мы ведь росли вместе. Правда, не могу сказать, что я до конца поверил в твои сверхъестественные возможности. Само ведь могло на место встать. Но попробовать надо. А вдруг и ей поможет? Чем чёрт не шутит.

– Какой ещё чёрт?! – возмутился Олег.

– Пап, давай думать, что всё само собой получилось. Я-то тут при чём! Просто знаю, что разминают обычно…

– Это точно! Я сам не понимаю, что это было и откуда такой порыв взялся – людей лечить! – в самое ухо шептал Олег, отчего Лиле было невыносимо щекотно, и она безуспешно пыталась оттолкнуть его.

– Не отмахивайся! Как хочешь, но Жене попробуем помочь! И ещё приятелю моему, Кольке. Ну, с кем я вместе работал. Лиль, неужели не помнишь?! Он же часто к нам в гости с женой приходил.

– У него-то что? – поинтересовалась мама.

– У Николая ситуация посерьёзней. Множественные грыжи. Сильно мается, бедный.

– Так давайте табличку на воротах прибьём: «Знаменитый лекарь и чародей Лилиан принимает всех желающих на безвозмездной основе», – хохотал Олег и плавно парил под потолком, изящно огибая абажур люстры.

От злости Лиля села за стол и начала уплетать один блин за другим.

– Мам, открой банку со сгущёнкой, – решительно выкрикнула Лиля и с вызовом зыркнула на Олега.

– Сгущёнка со сметаной – это форменное извращение, – повиснув вниз головой над её тарелкой, ёрничал Олег; специально подначивал, рассчитывая, что она не выдержит и что-нибудь ляпнет. Лиля стойко держалась и, как могла, старалась исключить его из поля своего зрения. А Агата неугомонно мяукала и всё ждала, пока он опустится на землю. Утомившись ждать, запрыгнула на стул, ловко оказалась на столе, встала в стойку и передними лапками попыталась дотянутся до Олега, но он поднялся чуть выше, менял положения тела и явно дразнил её.

– Брысь со стола! Это что ещё за новости!

– Привидение ловит? – прыснула от смеха Лиля.

– Кошки вообще не от мира сего. От них что хочешь ожидать можно. А если действительно в нашем доме душа чья-то живёт? Я последнее время прям чувствую – необычное происходит. Не было такого раньше! Ты как, Руслан, думаешь?

– Никак я не думаю! Бредни всё это.

Олег вплотную подлетел к маме Александре и, глядя ей в глаза, с улыбкой нежно промолвил:

– Вот и правильно! И вы, Александра, выкиньте дурные мысли из головы. Какие же тут духи? Нет никого, кроме меня.

– Хватит! – прикрикнула на Олега Лиля.

– А-а-а-а-а! Не выдержала! – он смеялся и, как заправский гимнаст, кувыркался в воздухе.

– Хватит так хватит! – обиделась мама и начала суетливо собирать тарелки со стола.

– Я им блинчики, а они как собаки злые!

Лиля, не желая больше испытывать терпение, гордо встала и, не говоря ни слова, отправилась в сад. Не успела она выйти, как вороны дружно раскаркались и переместились на дерево поближе к ней. Дятел всё так же долбил клювом родную сосну, делая небольшие перерывы и подозрительно посматривая на ворон, которым он явно не доверял и считал их присутствие излишним.

– Ты что, обиделась? – Откуда ни возьмись нарисовался Олег. – Я же просто шутил.

– Не надо вносить в чужую семью разлад и неразбериху.

– Вы мне не чужие. Не говори так больше. Я тоже умею обижаться.

– Расскажи лучше, как ты ухитрился сотворить такое с отцом, что за несколько минут поправил ему шею? Кстати, у него это не первый раз. Неделями страдает, какие только пластыри не наклеивает, обезболивающие глотает.

– Я же сказал. Не знаю. Вдруг решил, что сумею.

– Здорово у тебя получается. Делаешь то, о чём понятия не имеешь. Знаешь то, о чём никогда не слышал.

Я уже молчу обо всём остальном! На тебя посмотришь – и умирать не страшно!

– Да, это действительно совсем не страшно. Если только поначалу, и то я бы это страхом не назвал. Смятением больше, растерянностью. Пошли шляться?

– Пошли. Только скажи этим каркающим, чтобы нас не преследовали. Не хочу!

– Не бойся, не будут. А вот Агату бесполезно просить, увяжется.

– Мяу… – подала голос Агата и присела рядом в ожидании, куда они отправятся на этот раз.

– Агат, может, останешься дома? – попросил Олег, но Агата отвернулась, словно к ней это не имело ни малейшего отношения. Потом разочарованно посмотрела на него и отправилась назад, искать утешения у папы Руслана.

Они бродили по Комарово, как вполне нормальная парочка, и не заметили, что оказались на дороге, ведущей прямиком к Щучьему озеру.

– Не похоже на тебя. Идёшь спокойно, не суетишься, не мчишься, как ракета, не порхаешь над головой…

– Хочется сделать тебе приятное, вот и изображаю обычного человека. Тебе же нравится?

– Мягко сказано! Я в полном восторге. Только боюсь, надолго тебя не хватит.

– Это ты правильно подметила. С трудом сдерживаюсь.

– А как твой сын?

– Спасибо! Уже поправился. Жена второй раз сегодня врача вызвала. За пару часов такой активный стал! Не желает больше в постели валяться и аппетит зверский, как у взрослого мужика. Врач артачилась, мол, и так вызовов полно, была же только что. Пришла и чуть язык не проглотила от неожиданности. Говорит, на своём веку не припомнит, чтобы так быстро фолликулярная ангина проходила. Горло чистое, никакого намёка на воспаление.

Глазам своим не поверила. Кровь ещё раз взяла. Зря! Ничего не найдут. Всё в полном порядке, и температура 36,6.

– Так это ты постарался?

– Получается, что я. Но как?! – Олег развёл руками и всё же не сдержался и совершил кульбит наивысшей сложности.

– Ух ты! Жаль, что не зима. Ты бы сейчас сто процентов пятерной аксель на коньках исполнил!

– Без коньков и десятерной! – заржал Олег и заскользил по асфальту, копируя знаменитую дорожку Ягудина.

«Как много у нас общего. Мы так и не выросли, сохранили детскость и непосредственность. Может, это лишь защитная реакция и неприятие правил выживания, где всё гораздо жёстче и циничней? Олег уже всё отпустил и стал самим собой. Мне далеко до него. Чувствую зажатость, скованность, часто становится неуютно, переживаю, что подумают другие. Как хочется жить с душой нараспашку!!! И чтобы поменьше осуждающих взглядов и дурацких вопросов…»

Они остановились у первого выхода к озеру. Песчаный островок пестрил разноцветными полотенцами и подстилками.

– Здесь приземлимся? – Лиля, прищурив один глаз и заслонив ладонью солнце, с усмешкой поглядывала на Олега, который так и не разучился стесняться своей наготы перед самыми юными представителями человечества.

– Ну что ты растерялся? Они всё равно тебя не видят.

– Не видят-то не видят, но я-то понимаю, что голый.

– Представь, что ты статуя Аполлона.

– Легко сказать! Нет чтобы набедренную тряпочку выдать! Я в боксерах спал, так, видно, в одном нехорошем месте их и сняли. На кладбище даже в ненавистном галстуке. Там при полном обмундировании, а сейчас в чём мать родила! Непонятно, кто такие правила придумывает!

Да хрен со всем остальным, трусы-то могли оставить!

– Никто, видно, не предполагал, что ты, вместо того чтобы упокоиться с миром, начнёшь среди живых шляться.

– Уж, думаю, наверху решить такую простую задачу, как выдать невольно пострадавшему трусы, не составило бы труда.

– Не положено, видно! Жарко! Искупаться охота. Зря купальник не взяла. – Лиля с завистью поглядывала на народ, резвящийся в торфяной воде Щучьего озера.

Вдали, словно буйки, покачивались головки любителей длинных заплывов. Когда они выходили на берег, то фырчали от удовольствия и беззастенчиво лыбились, точно издевались над Лилей, которая изнывала и томилась под жгучим безжалостным солнцем.

– Ну и деньки стоят! Надо же было умереть, когда выдалось такое замечательное лето! Хочешь, найдём укромное местечко, и ты искупаешься?

– Голышом?! При тебе?!

– Ну и что? Я отвернусь. Только и отвернувшись, я, к сожалению, всё увижу. Это лишь твоё тело, оболочка, и оно не представляет для меня никого интереса. Будь ты хоть Моника Беллуччи.

– И зачем ты тогда со мной возишься? Приклеился как банный лист.

– Я уже однажды сказал – хочу тебя полюбить. Я прилично продвинулся в этом. Испытываю непреодолимое желание быть рядом.

– И всё?!

– Мало?

– Не знаю, – буркнула Лиля, встала с песка, отряхнула треники и быстрым шагом направилась вдоль озера.

– Ты куда, Лиль? – крикнул вслед Олег.

– Куда-куда?! Искать укромное место! Голышом буду плавать. Тебе же до фонаря всё! Вот и мне тоже!

Обойдя почти всё озеро, Лиля так и не смогла определиться. Отдыхающих становилось всё больше и больше.

Казалось бы, безлюдные местечки вдруг оживали, откуда ни возьмись с визгом вылетали люди и с разбега плюхались в озеро или раздавался недобрый лай собаки, указывающий, что совсем неподалёку её хозяева и нечего претендовать на чужую территорию.

– У тебя такое лицо, словно я виноват, что ты не взяла купальник.

– Можно подумать, я знала, что потащишь на озеро?

– Я?! Да у меня и в мыслях не было! Просто шли и шли.

У тебя скверный характер, Лиля. Тебе не кажется?

– Мне никогда ничего не кажется! – первый раз по-настоящему вспылила Лиля и с вызовом, невзирая на шумную компанию, устроившую пикник на природе, стянула штаны, осталась в трусиках, которые надёжно скрывала огромная белая футболка, и направилась к кромке озера. Для подобной жары вода оказалась не такой уж тёплой – видно, в этом месте пробивались подводные ключи, но дороги назад не было, рядом стоял Олег и ехидно посмеивался. Она медленно плыла в сторону противоположного берега, иногда незаметно поглядывая назад, где Олег преспокойно расположился на траве и, как обычно, задрав голову, внимательно всматривался в бездонное небо. Отплыв на достаточное расстояние, захотела подшутить над ним и начала барахтаться, бить руками, исчезать с поверхности воды и снова появляться.

«Только слепой не заметит, что я тону, а ему хоть бы хны!» К ней неожиданно подплыл молодой пацан и схватил за волосы, когда она в очередной раз попыталась уйти под воду.

– Ты что, дурак?! – чуть не захлебнувшись от неожиданности, заорала Лиля.

– Не нервничайте! Спокойно! До берега не так далеко!

Всё будет хорошо! Держитесь за меня покрепче!

Лиля рассмеялась.

– Да оставь ты меня! Это я придуриваюсь. Ты что, реально решил, что я тону?

– Глупые шутки! Ну ты и дура безмозглая! – выругался парень, и по его лицу было очевидно, что это не всё, что он хотел сказать.

Не раздумывая, она на полной скорости рванула к берегу, где преспокойно по-турецки сидел Олег и смотрел на неё.

– А если бы я утонула?!

– Ты бы не утонула. Ты пыталась разыграть меня. Забыла, с кем имеешь дело?

Притихшая, она присела рядом и начала прямо на себе выжимать воду из прилипшей к телу футболки.

– Противно в мокром? – поинтересовался Олег.

– Очень даже приятно.

Она немного озябла, но солнце быстро согрело её, и Лиля мгновенно повеселела.

– Ты ведь даже не смог бы мне помочь.

– Почему? Я бы тут же оказался рядом, вселил в тебя надежду, и ты бы благополучно вместе со мной добралась до берега.

– Это только в теории. Тьфу! Вот чего я меньше всего хочу, так это утонуть. Всё, что касается лишиться возможности дышать, парализует меня, и я впадаю в дикий ужас. Я и насморк, когда нос закладывает, с трудом переношу. Если капли забыла купить – катастрофа. Всю ночь полусидя промучаюсь.

– Разговоры у нас, конечно, интересные. Ничего не скажешь. Сама устроила концерт, теперь сидит, мокрая курица, рассуждает. А паренька-то как напугала!

Он до сих пор в себя прийти не может. Думал, благое дело совершает, а ты на него набросилась с оскорблениями. Вот теперь лишний раз подумает, стоит ли ввязываться. Не очень, прямо скажем, шуточка оказалась.

– Кстати, это абсолютно в твоём репертуаре. Сознавайся, прикалывался над дружками?

– Было дело! – засмеялся Олег. – Какая ты, однако, проницательная.

Они сидели совсем близко друг к другу, и она опять ощутила его тепло, на этот раз настолько сильное, что её футболка мгновенно высохла вместе с волосами. Они завились в твёрдые локоны, словно их обильно полили лаком, и Лиля запустила в них пятерню, пытаясь хоть как-то распушить.

– Оставь! Я что, зря старался?! Тебе идёт. Похожа на куклу с витрины игрушечного магазина.

– Ну ты сравнил! – зарделась Лиля и оставила волосы в покое. «Милый он, необыкновенный… Не придраться!

От его слов такое сильное волнение. Ничего подобного не испытывала!»

Она улеглась на траву, подложила руки под голову, закрыла глаза и, переполненная покоем, неожиданно задремала. А когда проснулась, Олег в такой же позе лежал рядом и опять, не мигая, наблюдал за причудливыми облаками.

– Надо же! Вырубилась! О чём думаешь?

– Ни о чём. За меня думают и выдают всякие необычные мысли.

– Ну так и мне расскажи.

– Не смогу. Мне это не дано. Это только для меня.

– Обнадёживающие хоть?

– Да! Необыкновенные!