Текст книги "Когда ангелы спускаются на землю"

– Я с тобой! Вода тёплая?

«Олег?!» – Лиля обернулась и, не задумываясь, с головой плюхнулась в озеро. Теперь её терзала только одна мысль: как она, такая жирная, станет выходить на берег и идти к спасительной футболке XL? Олег плыл на небольшом расстоянии, иногда нырял на глубину, но его тело и волосы оставались абсолютно сухими, и ни одного всплеска рядом с ним.

– Пахнет тиной?

– Нет!

– А я решил, что пахнет, и врубил воображение на полную. Понятно! Отключаем. Пожалуй, пойду на травке поваляюсь. Долго ещё плавать будешь?

– Не знаю!

– Ты что такая нервная? Не выспалась?

Не дожидаясь ответа, Олег встал и пошёл по поверхности озёра до самого берега, где и разлёгся звёздочкой на зелёном пригорке. Лиля маячила на мелководье, не решаясь подняться и предстать во всей красе. Наконец, улучив момент, когда он, не отрываясь, следил за проплывающими облаками, быстро вскочила, к счастью, не зацепив ни одной коряги, и молнией понеслась натягивать свой парашют.

– Ты чего так суетишься? Стесняешься?

– Стесняюсь! – буркнула Лиля, запуталась в своей футболке и надела её задом наперёд.

– Думаешь, меня смущает, что ты полненькая? Ничуть!

Мне без разницы. Нет, раньше бы я сказал, что тебе надо реально схуднуть. Я толстых никогда не любил.

– А теперь полюбил. Какое счастье!

– Счастье, не счастье… Я не знаю. Лишь констатирую факт: мне по барабану. Хочешь хохму? Я до десятого класса был реальный жиртрест. Жаль, фотку не показать!

Влюбился в девочку и похудел за пару месяцев.

– Как?

– Есть перестал! Почти перестал. С девочкой роман не вышел, но снова толстым становиться не захотел.

Правильное питание, спорт пять раз в неделю, бег по утрам. Больше к прежним жировым отложениям я не вернулся. Сам удивлялся своей силе воле. Тебе надо влюбиться, – улыбнулся Олег.

– В кого только?

– Разрешаю в себя.

– Премного благодарна! Какой ты, однако, добрый. Ты лучше расскажи, где пропадал?

– После наших разговоров затосковал по маме. Она спала и стонала во сне. Я сел рядом и стал гладить её по волосам. Она сразу же притихла, точно почувствовала меня, и даже улыбнулась чему-то. Никогда не замечал, что у неё столько седых волос. Не могли же они так быстро появиться?! Говорил и говорил с ней. Только мама, наверно, меня не слышала и вряд ли когда-нибудь услышит. Потом я всё-таки побывал у Пашки. Не поверишь, он был один и, видно, сильно вчера нажрался. На столе стояла пустая бутылка виски и полная пепельница окурков. А он, между прочим, бросил курить почти десять лет назад. Переживает! Ещё я наконец-то оказался на Северном полюсе. Всегда мечтал. И зимы очень захотелось, для разнообразия. Видел белого медведя. Только уже в Арктике. Он реально огромный. Я сначала испугался.

Хочешь верь, хочешь нет, он подошёл ко мне близко-близко и начал шевелить ноздрями, принюхиваться. Так мы стояли друг напротив друга минут пятнадцать, пока он не пошёл своей дорогой.

– И тюленей видел?

– Да! На скалах. Видимо-невидимо! А если бы ты знала, как орут морские котики и какая вонь стоит невыносимая!

– Это твоё воображение!

– Вполне возможно, – заржал Олег. – Не мудрено!

– Даже не представить. Как бы я хотела всё это увидеть своими глазами. Ты мне дома подробней про Арктику расскажешь? Интересно! Смотри, как птицы низко летают.

– Гроза будет. А ты на велике. Промокнешь. Надо двигать. Да и у меня завтра нелёгкий день. Подготовиться надо. Поразмыслить… – вздохнул Олег и стал белым, как чистый лист бумаги.

Невыносимая жалость к Олегу снова накрыла Лилю:

«Как же ему, должно быть, трудно, если даже я, только представлю, через что ему предстоит пройти, теряю дар речи. Как подбодрить, отвлечь?! Но он чаще кажется спокойным и вполне всем довольным, словно бесконечно счастлив. Моменты отчаянья и боли настолько редки, кратковременны и совсем не соответствуют величине трагедии. Самое странное, что и я следую за ним по его лабиринтам настроения и отношения к действительности. И как это объяснить?»

Небо окончательно затянуло сизыми тучами – приближалась гроза, и где-то далеко уже слышались первые раската грома. Олег смешно двигался рядом на одной скорости с великом и словно скользил на коньках, не касаясь асфальта. Когда показался известный всем Комаровский некрополь, Олег неожиданно сменил направление и очутился у самой ограды кладбища. Лиля, не ожидая подобного манёвра, резко затормозила, и молодой парень, ехавший на спортивном велосипеде, чуть не врезался в неё и, чудом вырулив, зло крикнул:

– Дура!

– Сам такой! – не растерялась Лиля, хотя полностью была не права и догадывалась, чем бы могло закончиться их столкновение. Олег даже не обернулся, и ей пришлось бросить велик на обочине и перепрыгнуть через канавку, разделяющую их.

– Хочешь, зайдём?.. – на всякий случай предложила Лиля, считая эту затею ненужной и слишком болезненной для обоих.

– Не-е-е-е, я издалека посмотрю. Интересно, какой мне поставят памятник? Надо было заранее подумать.

Эскизы набросать, мрамор выбрать… Нет, лучше гранит.

Гранит надёжней в уличных условиях.

– Как же можно к этому подготовиться?! Мы что, должны жить в режиме ожидания внезапной смерти? Скажи ещё, жалеешь, что заранее костюм не купил и носки в тон галстука!

– Никогда галстук не носил. Фу, удавка! Надеюсь, мои помнят об этом. Ты как думаешь, детей с собой возьмут?

– Все по-разному поступают. Бывает, молчат до поры до времени, типа папа улетел в космос на неопределённый срок.

– Ты шутишь? Мои, знаешь, какие умные! Их не проведёшь! – Олег тепло улыбнулся, и ей показалось, что, если бы он мог, обязательно взял бы её за руку.

– Передо мной поневоле постоянно проносится рой событий – какими они родились, как росли… вот пошли в первый класс… мы вместе на море, а тут в горах… Сына на лыжи поставил, ему и четырёх не было, потом дочку…

Важные, простые, обычные моменты жизни… Каждый штрих помню. Могу повторить выражение их лиц, смех, знаю наизусть привычки каждого… Запах волос, нежные мягкие ладошки… Я был хорошим отцом. Может, не самым лучшем мужем… Слишком спокойным. Жене не хватало моей ласки, нежности… Нет, она никогда не говорила об этом… Порой к другим сильнее испытывал влечение и проявлял больше внимания. Например, к Луизе. Она умиляла… Молоденькая глупышка. Мне в голову не приходило копаться в её нравственном облике и предполагать, что она со мной только из-за денег.

Пашка постоянно пытался открыть мне глаза. Даже если и так! Почему бы молоденькой девочке не получать удовольствие от подарков?! Главное, у меня не было к ней ничего серьёзного, и это никак не сказывалось на моей семье. Кстати, Луиза очень умело делала вид, что обожает меня. Я всегда изменял жене, если на то пошло. Только первые три года или больше никто не интересовал. Обычная история… Раскаиваюсь ли я? – Олег задумался и неуверенно, скривив рот, изрёк: – Больше да, чем нет…

С трудом принимая свою же версию, пустился в полемику:

– Я всегда находил оправдание: в один момент стало скучно, пресно, обыденно… И она, между прочим, особо не стремилась сохранить интерес друг к другу. Не помню, кто начал остывать первым… Иногда казалось, что всё началось именно с неё… Из мужчины я превратился в мужа-добытчика, который обязан приносить в дом деньги и покрывать все текущие расходы, включая отдых, шмотки из бутиков и её бесконечные посещения косметологов. Но! И это очень важно. Я был уверен: вместе мы навсегда и любим, как умеем любить, без излишней экзальтации. Что и есть абсолютная норма в современном обществе.

– Да ты целую теорию выстроил! Вот из-за таких, как ты, и рушатся семейные ценности!

– Не я один причастен к этому разрушению. Или тебе приятней видеть злодея именно в моём лице? – Олег захохотал. – Права была твоя мама! Злое привидение поселилось в вашем доме! У-у-у-у-у! – Он сделал зловещее лицо, выпучил глаза и руками со скрюченными пальцами потянулся к Лиле.

– Боишься, праведница?!

– Тупо и не смешно. Тем более в твоём положении. Нет чтобы каяться!

– Каюсь! И клятвенно заверяю, что такое больше не повторится!

Он всё больше походил на бесшабашного пацана, чем опять удивил Лилю, точно она присутствовала при каком-то секретном эксперименте, задуманном свыше.

«Надо всё как следует запомнить… А лучше записывать его метаморфозы, вдруг, уходя, он или кто другой сотрёт воспоминая, словно ничего не было и в помине». Весь путь до дачи она пыталась воспроизвести в уме, что особенно поразило в Олеге, да и в ней самой. Он сенсорно несомненно влиял на неё, только Лиля не понимала, каким образом. У неё была хорошая память, но то, что было связано с Олегом, слишком отчётливо врезалось в её сознание. Если раньше все впечатления сводились лишь к перечислению событий и к тем эмоциям, что они вызывали, то сейчас в голове выстраивался чуть ли не готовый сценарий колоритного фильма, полного загадочного смысла, который ей ещё предстояло разгадать. Она намеренно выбрала другую улицу, чтобы не проезжать мимо дома матери Олега, и не успела спрыгнуть с велика у калитки своей дачи, как прямо над их головами прогремел гром. С неба повалили сначала крупные капли, и тут же следом начался самый настоящий ливень.

– Побежали скорее! – крикнула Лиля и стремглав помчалась к крыльцу. Олег и не думал последовать её примеру и жизнерадостно голышом бегал по маленькому участку, подпрыгивая и размахивая руками. Потом остановился, задрал голову, застыл и начал шевелить губами и что-то нашёптывать, точно заклинатель гроз.

– Это молитва? Ты молился?

– Не знаю… неведомые слова на неведомом языке.

Откуда я их только беру?! К чему-то готовлюсь, сам того не ведая…

– Страшно?

– Нет! При чём здесь страх?

– Не далее как вчера ты говорил, что тебе страшно.

– Так то было вчера, – пожал плечами Олег. – Страха нет… Его вообще больше не существует…

«Счастливый! – подумала Лиля, но вслух не произнесла это слишком человеческое определение полного комфорта и согласия с происходящим. – Счастье… Ни один человек до конца не понимает, что значит счастье. Непостоянная величина, вечно исчезающая и меняющая свои причины и параметры. Лишь иногда на ум приходит простая истина: я счастлив только оттого, что живу и дышу на белом свете. Приходит, но ненадолго, всё из-за природной жадности и неблагодарности. Человеку надо слишком много для счастья, ему всегда чего-то не хватает».

– Да ты вся промокла! Лиля! Беги переодевайся! Хотели с отцом шашлык к вечеру сделать, так льёт как из ведра.

– А отец куда уехал?

– За мясом.

– Шашлычки – это здорово!

Лиля поменяла влажные тренировочные на почти такие же синие трикотажные, только с полинявшей белой полоской по бокам, и влезла в неизменную чистую футболку XL. Олег потерялся из виду, и она было решила, что проказник куда-то вновь отправился путешествовать.

Но нет. Олег сидел внизу в кресле, перед ним на столике лежал журнал, который уже две недели валялся без дела. Он сосредоточенно пялился на журнал, сжав от усилия кулаки. Листы плавно переворачивались, и каждую новую с трудом перевёрнутую страницу он сопровождал победоносным возгласом «а-а-а-а!!!!» или «ух ты!».

– Можешь с этим номером в цирке выступать или на корпоративах, – уже ничему не удивляясь, хихикнула Лиля и тихонько присела на диван напротив. Диван не думал молчать и опять противно пискнул. «Дело не во мне, дело в диване», – успокоила себя Лиля, но покраснела, когда Олег, услышав непонятный звук, кинул на неё вопросительный взгляд.

– Сейчас отец вернётся с мясом, и начнём. Обычно прямо в саду мангал разжигаем. Если дождь не кончится, придётся под зонтиком жарить, на террасе мама не разрешает. Потолки низкие, боится, что закоптятся. Отец сколько раз уговаривал попробовать, она – нет, и всё!

Это она за картошку с морковкой мстит. А что гроза – здорово! Давно не было, хоть дышать легче станет.

– Хорошо живут твои родители. Просто, без пафоса…

Для себя…

– Какой там пафос! Они и не понимают, как жить по-другому. И на какие? Оба пенсионеры. У меня порой тысяч пятьдесят-шестьдесят получается, когда меньше. Вроде справляемся, – засмеялась Лиля. – Мне вот работу заканчивать надо, второй день не получается.

– Я мешаю?

– Не мешаешь, а отвлекаешь.

– Это одно и то же.

Олег забрался с ногами в кресло, обхватил руками коленки, положил на них голову и побелел, как первый, самый первый зимний снег.

– Что, если я завтра уйду… ну на это… мероприятие…

И всё…

– Что значит всё?

– Не вернусь! Непонятно, что ли?! Вдруг это самый настоящий конец. Бац! И меня больше нет… Долго размышлял над этим… Положим, я пшик… Ничтожный человечек. Но ведь есть великие умы: учёные, писатели, художники… У них был такой богатый внутренний мир, и всё, что они оставили после себя, – бесценно. Не могут же они взять и полностью сгинуть! А их души? Это же несправедливо… Вот после меня ничего дельного…

Так и фиг со мной! Но они?!

Смотреть на растерянного Олега было больно – несчастный, загнанный в тупик, но ещё мыслящий и по-своему страдающий человек, лишённый страха, но не лишённый возможности рассуждать.

– Лиль, пошли на стол накрывать, отец уже мясо на шампуры насаживает. Салатик сделаем. Я уже и капустку маслицем залила, чуть-чуть сахарку добавила – объедение. Картошку молоденькую варить поставила. Ой, гляди, дождь прошёл! Недолго он нас баловал! Сколько раз просила: сделай, Руслан, навес для мангала, сделай!

Нет! «Сначала баню, а рядом и мангалу место найдётся». Сколько живём в доме, столько о бане и слышу! Баня, баня!

– Мам, ты что разворчалась, как старая бабка?

– А какая? Молодая, что ли?! – рассмеялась мамаАлександра.

– Нравится мне твоя мама. Любит тебя.

– Так я у них единственная. Больше любить некого.

И твоя мама тебя любит.

– Мне в детстве всегда казалось, что я лишний… Всем мешаю…

– Детский эгоизм! Дети так устроены, им всё время чего-то кажется. Я маме помогать.

– И я пойду! Только чем я вам помочь смогу?

– Ничем! Просто побудешь рядом. Мы тут все уже попривыкли к твоему присутствию, особенно мама.

Лиля хихикнула и поскакала на кухню.

– А чёрный перец в салат? – то и дело влезал Олег со своими советами.

– Мы острое не очень. Папе нельзя.

– Ну тогда ладно! Я в салат обязательно листья базилика добавляю… – не унимался Олег.

Круглый стол на террасе был небольшой, всего в три стула по кругу. Лиле пришлось тащить из кухни ещё один для Олега.

– Зачем, Лиля?! – вмешалась мама и даже безуспешно пыталась остановить её и отправить стул на прежнее место.

– Лиль, если для меня, мне не надо! – бойко комментировал происходящие Олег.

– Столбиком встанешь рядом?

– Почему? На весу прекрасно посижу.

– Человеку положено место, значит, нужен стул, и не спорь.

На шашлык отец купил говядину, и она оказалось жёсткой и пережёвывалась с трудом. Не умел правильно выбирать мясо, если только не везло по чистой случайности, но Лиля с мамой молчали и делали вид, что сегодня шашлык удался как никогда.

– Надо было вместе с ним ехать. Так и знала, что опять не то купит, – шепнула Александра Лиле. – Этой корове лет сто, не меньше!

Отец, видно, тоже понимал, что прокололся, но согласиться с этим было невыносимо, и он вместе со всеми нахваливал шашлык, в основном налегая на картошку с салатом. Больше всех радости от ужина досталось Олегу: бесконечно шутил и всех подкалывал. Лиля иногда косо поглядывала на него, он ненадолго замолкал и снова брался за прежнее.

– Я точно член вашей семьи! Не находишь? Можешь не отвечать. Хоть головой-то кивни в знак согласия!

Лиля кивнула, изобразила милейшую улыбку и, глядя на Олега с долей иронии, произнесла:

– Как здорово, что мы сегодня собрались все вместе этим чудесным летним вечером!

– Неискренне как-то получилось. Вон даже твой отец удивлённо взглянул на тебя.

Лиля закатила глаза и чуть не попыталась возразить Олегу. Теперь уже не только отец, но и мама странно поглядывала на свою дочь.

– Пойду в сад. Я тут явно лишний.

Олег чинно поднялся из-за стола и гордой поступью удалился.

«Ему только в театре играть! Сто процентов в детстве в драмкружок ходил! Мешаю! Лишний! Вот откуда это берётся?!» – хмыкнула Лиля.

Мама убирала со стола, бегала на кухню, туда и обратно, папа задумчиво перекладывал вилкой куски недоеденной говядины и мучительно решал, что с ней делать.

«Как обычно, понесёт соседской собаке. Вот радости будет! Если бы не папа, так бы всю жизнь и ела свой сухой корм». Лиля тихонько выскользнула из-за стола и прямиком во двор. После ливня пахло влагой, замешанной на всех ароматах маминого сада. Благоухало даже то, что никогда особым запахом не отличалось. На цветах и листьях растений лежали бусинами дождевые капли, трава была мокрой и приобрела насыщенный цвет – цвет свежести. В углу участка стояла старая, уже порядком разросшаяся рябина и своими ветками давно залезала на чужой участок. Когда рябина покрывалась красно-оранжевыми гроздями, мама переживала, что именно на тех ветках ягод больше всего, а с их стороны кот наплакал. «Неблагодарная!» – ласково корила мама рябину и припоминала, как тщательно ухаживала за ней: подсыпала землю, удобряла, подрезала ветки и непременно здоровалась каждое утро, полагая, что дерево наконец-то исправится и начнёт плодоносить равномерно.

Именно рядом с этой непослушной рябиной стоял Олег и, задрав голову, с интересом что-то разглядывал. Она тоже подняла голову и увидала ворон, по всей видимости, тех же самых, что повстречала у дома его матери.

Вороны на этот раз, прижавшись друг к другу, смирно сидели на ветке и молча наблюдали за Олегом.

– Они меня видят…

– С чего ты взял?

– Знаю…

– Откуда? Ну ты и выдумщик! Надеюсь, не они тебе об этом сказали?

– Не сказали, а дали понять…

– Объясни!

– Не поддаётся объяснению. Принимай на веру.

– У меня веры не хватит всё принимать! – хихикнула Лиля и начала каркать по-вороньи.

– Лиля! Чай готов! – Мама Александра подошла поближе.

– Вороны как вороны. И что ты к ним пристала? Странная ты последнее время…

– Пошли пройдёмся? – предложил Олег, как только они остались вдвоём, и, плавно скользя по гравию дорожки, поплыл к калитке.

– Жалко, что мы не можем перемещаться на одной скорости. С таки-и-и-им трудом даётся вечно ждать тебя!

Медленно вы живёте, – с досадой кинул Олег.

– Я???

– Почему именно ты? Все! Всё человечество!

– Какое, однако, громкое заявление.

– А кто вам скажет правду, кроме меня?! Никто!

– Как-то всегда казалось, что жизнь стремительно пролетает. Не успеешь оглянуться – ещё год прошёл и ещё…

Да ты кого хочешь спроси, ответ будет один и тот же.

– С точки зрения вечности твоё мнение крайне ошибочно! – спорил Олег и недоумевал, почему она его не понимает. Пока рьяно отстаивал свою точку зрения, не заметил, как проскочил дом матери, и Лиля с облегчением вздохнула:

– Ой, глянь, нас вороны преследуют! Перелетают с дерева на дерево и, главное, помалкивают.

– Им любопытно… Я же говорю: они меня прекрасно видят! Хочешь, прикрикну на них, и они разлетятся в разные стороны?

– Зачем? По-моему, они никому не мешают. Даже прикольно!

На перекрёстке дорог показалась чёрная как смоль кошка без единого светлого пятнышка. Приметив прогуливающуюся парочку, она резко остановилась, напряглась, выгнула спину дугой, вытянула на всю длину свои кошачьи лапы и угрожающе выпучила рыже-зелёные глазища. Вдруг неожиданно размякла, плавной манкой поступью на полусогнутых направилась прямиком к Олегу и начала беззастенчиво ластиться у его ног. Она урчала, мурлыкала, практически не касаясь Олега, лишь имитируя движения ласки, оттого и не провалилась в его бестелесность, словно точно знала допустимые границы, за которыми уже ничего не существует.

– Всегда хотел, чтобы в доме жила кошка! Умнейшее таинственное создание. Обожаю, хоть никогда не являлся их счастливым обладателем. Мама на дух не переносила кошек, утверждала, что у неё на них аллергия. А я мечтал… особенно в детстве. Жена тоже была категорически против, боялась за обивку диванов, и ей мерещились какие-то мифические глисты, разносчиками которых, по её мнению, являются все кошки без исключения. Дети просили собачку. Вместо собачки им было разрешено завести безмозглую черепашку.

И я никак не мог повлиять! Ещё у нас в клетке жили два болвана-попугайчика и гадили так, что мне казалось, это их единственное предназначение. Ну чирикали что-то на своём… От скуки подойдёшь иногда к клетке, посвистишь им, покудахтаешь вместе с ними. В целом радости ноль. Вот если бы кошка! Кошка – это целый мир! Попаду в хорошее место, обязательно заведу себе кошака, пусть даже и воображаемого.

– Мне всегда казалось, что мужчины предпочитают больших брутальных собак.

– Чушь! Многие торчат от маленьких, карманных. Мужики бы, как тёлки, таскались со своими собачонками повсюду. Боятся, что не так поймут. А дома сюсюкаются с ними, причёсывают, хвостики завязывают…

– Да ладно! Не придумывай! Может, и такие бывают…

Но в основном – нет, никогда не поверю!

– Ты очень идеализируешь мужчин. Для тебя они, наверно, все сплошь рыцари в латах! – Олег рассмеялся и понёсся вперёд; чёрная кошка с воронами, прилично отставая, – следом. «Ещё пара дней, и у нас тут соберётся домашний зоопарк! Интересно, почему сейчас в саду не было слышно дятла? Он-то чего свалил? Или просто от грозы спрятался и ещё не очухался?»

– По лесу пройдёмся или к заливу? Выбирай.

– Пошли в лес… Не помню, когда последний раз в лесу был… Всё какие-то застолья на даче. Бесконечное «мы в гости, к нам гости»… Сейчас наверстаю, раз в прежней жизни не успел. Жаль для грибов рановато… Знаешь, я каким крутым грибником был в детстве! Больше всех всегда приносил. Корзинка доверху. Все удивлялись:

«Грибы к тебе сами выходят, и искать не надо».

– О, это ты бы с моей мамой спелся. Та тоже сама не своя грибы собирать. Она всё собирает: и чернику, и бруснику, и дикую малину. Говорит, что так сокращаются расходы на питание. Думаю, просто удовольствие получает. Хотя не скажи, белые сушёные на рынке дорого обходятся. А тут свои! У своих и вкус другой, и доверия к ним больше.

– Кто бы мог подумать, что меня так будут занимать подобные темы! Ну, например, почём нынче сушёные белые грибы.

Олег заржал и, как балерина, на цыпочках, руками изображая плавную волну, грациозно подскакивал кверху.

– На досуге хочу брать уроки балета. Очень изящное искусство. Вот только-только идея пришла, – на полном серьёзе заявил Олег и сделал вполне убедительную ласточку.

– У кого, если не секрет, ты намерен брать уроки? – усмехнулась Лиля. – Ты считаешь, там… – Она вскинула глаза и ткнула пальцем в небо. – Открыты балетные школы для всех желающих?

– Да я и сам научусь. Почему бы и нет? Я не пробовал, но, судя по тому, что я сейчас выделываю, точно справлюсь. Воображение! Поток информации! Как ты этого не понимаешь?!

– Даже страшно подумать, какие новые навыки придут к тебе завтра!

– Опять напомнила! Никакой деликатности!

– Иди, иди уже, не ворчи, балерун! – Хотела добавить «хренов» – язык не повернулся, ласточка у Олега действительно получилась что надо.

Небо так и не очистилось от тучек, серое, затянутое пеленой; и начинало смеркаться. Они дошли до переулка, который упирался в подлесок.

– Что-то мы погорячились. Какой сейчас лес?! Поздно. В следующий раз. Видишь, как там темно, ещё и мокро.

– Одни проблемы с тобой! Мне вот нормально! Хочешь – возвращайся, а я поброжу немного со своей подружкой. – Он ласково посмотрел на чёрную кошку, которая так и не сменила свой маршрут и чётко всю дорогу шла рядом. Мимо пробежала бездомная дворняга, кошка испуганно спряталась за Олега, но собака лишь на секунду остановилась, окинула всех равнодушным взглядом и вскоре исчезла из виду.

– Вот она тебя точно не увидела! Или я ошибаюсь?

– Нет, ты абсолютно права. Я для неё не существую.

– Странно! Кто, интересно, решает, кому тебя видеть, а кому нет?

– И мне интересно, но я этого пока не знаю. Как ты говоришь, поживём – увидим.

Олег подмигнул Лиле, поманил за собой чёрную кошку и скрылся за высоким кустарником. Вороны, которые совсем недавно раскачивались неподалёку на берёзовой ветке, внезапно куда-то подевались. «Я им, видимо, совсем неинтересна…»

– Когда тебя ждать? – крикнула Лиля и в ответ услышала: «Жди!» Услышала так, словно он совсем рядом, в шаге от неё, а не затерялся в подлеске, который переходил в густой сосновый бор.

Оставшись одна, Лиля никак не могла решиться сделать первый шаг в сторону дома. «Что, если Олег передумает и вернётся? Не лучше ли немного подождать?

Для него комаровский лес, который по итогу упрётся в Зеленогорск с одной стороны и в Ленинское с другой, ерунда. Это для меня он дремучий и непроходимый, где я неоднократно плутала и не могла выбраться…

Может, он вздумает рвануть куда подальше? Тогда придётся оставить кошку. А по тому, как он проникся к ней, вряд ли захочет расставаться. Правда, ему достаточно воображения. Раз! И она рядом! Не удивлюсь, что они начнут разговаривать на одном языке или без слов понимать друг друга. Ну тогда с таким же успехом и я могу маячить поблизости. Нет! Не уложить мне всю эту фантасмагорию в своём неискажённом сознании!

Для этого надо стать немного психом, грибков поесть галлюциногенных или порядком напиться». Ни один из способов приблизиться к миру Олега лично ей категорически не подходил, и, отчаявшись, она покинула свой пост с желанием поскорее сменить его на мягкое кресло в гостиной и немного отвлечься.

Лиля ещё в первый день появления загадочного гостя зачем-то убрала звук на телефоне, лишь просматривала сообщения и по необходимости отвечала: нетерпеливому клиенту – что ещё совсем немного, и она вышлет отредактированный текст на обсуждение; подружкам, в том числе и самой близкой, Маше, – что погрязла в работе и пусть на неё временно не рассчитывают. Мария, или по-простому Маша, Машенька, Муся, на правах самой любимой оказалась и самой понятливой. Не докучала.

«Освободишься – пиши, звони». Другие, наоборот, отличились необыкновенной настойчивостью. Не водилось за Лилей так надолго уходить в подполье, что даже не поболтать перед сном. Муся – родственная душа, но уже два раза замужем побывала и с двумя детьми от разных браков. Тоже не худенькая, но с красивыми длинными ногами и узкой талией. Именно из-за этого, считала Лиля, хоть как-то складывалась Машина личная жизнь, но ничуть не завидовала: что уж поделать, коли сама такой нескладной уродилась. Недавно у Муси появился очередной ухажёр, вполне себе приличный мужик, и Лиля, глядя на неунывающую подругу, воодушевлялась и ждала, что и в её жизни наконец-то появится стоящий человек, а не проходящие любители толстых окорочков.

– Тук, тук, тук, тук, – стучал своим отбойным молоточком дятел.

– Привет! А я скучала по тебе! – радостно крикнула Лиля. Дятел на пару секунд замолк и снова застучал по сосне.

– Лиля! Опять не пойми с кем болтаешь? – подоспела выйти на крыльцо мама Александра.

– Как не пойми с кем? С дятлом.

– Странно! Что это он к ночи расстучался? Дня ему, что ли, мало! С тобой точно что-то происходит. Поделись с матерью. Тут отец – только между нами! – сказал, что ты на свидание в город ездила, – перешла на шёпот мама, поглядывая на дверь, вдруг папа Руслан появится, а она его секреты выдаёт. – Дельный человек? Давно познакомились?

– Мам, ну что за чушь! И с чего отец такие выводы сделал?! А ты за ним глупости повторяешь.

– Глупости не глупости, – улыбнулась мама Александра, – но на влюблённую ты очень похожа. Вон за ужином ни одной картофелинки не съела!

– Ты имеешь в виду, что на диету села? Да, села! И что в этом зазорного?

– Всю жизнь ни в чём себе не отказывала, а тут на тебе. Не-е-е-е, Лилечка, так не бывает. Не хочешь, не говори. Я тебя насквозь вижу! Всё, пошла про привидение дочитывать. Это ведь и не привидение вовсе оказалось.

А самый настоящий живой человек. Он таким образом хотел довести главную героиню до самоубийства. Месть!

Только уж слишком реалистично он всё проделывал.

Даже я поверила. Если конец окажется глупым – грош цена этому писателю.

– Мам, и где ты только такие книги находишь?

– Как где? В «Буквоеде» на Невском. Целую стопку купила на лето. Продавщица посоветовала.

– Там ещё те знатоки работают! Лучше бы меня спросила.

– Ты очень мудрёные читаешь. Мне что попроще надо. Вот первые две очень даже ничего оказались. Правда, спроси о чём – уже и не припомню. Месяца не прошло.

Но понравились!

Мамина непосредственность, да и папина, всегда по-доброму забавляла Лилю. «Правильно подметил Олег: в простоте их уклада, спокойном течении жизни, принятии всего хорошего и плохого заложено искреннее, от того и правильное восприятие действительности. И не потому, что они живут по своим когда-то установленным правилам, – они так устроены и уже давно составляют одно целое, крепкое и неразделимое».

Мама Александра поднялась к себе в спальню и вскоре опять спустилась.

– Я думала, ты сразу к себе. Захожу в комнату – нету!

Что ты тут расселась?

– Тебя привидение ждёт не дождётся, а ты время на меня тратишь! Читай внимательно, завтра всё расскажешь.

– Боюсь, сегодня не осилю.

– Значит, потом. Дай уже поработать!

– Работай, – улыбнулась мама и, привычно качая бёдрами, как большой корабль, точно знающий свой курс, выплыла из гостиной, но через несколько секунд снова заглянула.

– Может, печенюшек с вареньем?

– Мам, я сейчас в тебя подушкой кину! – рассмеялась Лиля.

На неё часто нападала необъяснимая по своей силе дикая нежность, когда хотелось наброситься на маму, зацеловать, покусать… Но мама Александра, точно предчувствуя это, каждый раз немедленно исчезала, пасуя перед проявлениями чувств подобного свойства.

В детстве всё было наоборот, и она часто сокрушалась, отчего Лиля такая неласковая, вечно выворачивается из её объятий и убегает прятаться. Как-то давно гуляли все вместе по городу, Лиля чуть отстала и увидела, как отец нежно взял маму за руку, а мама испуганно одёрнула её, растерянно оглянулась и нелепо покраснела. Тогда только Лиля поняла, почему избегала маминых телячьих нежностей. От избытка собственных.

Текст плыл перед глазами – сосредоточиться на смысле, убрать ненужные связки и избыточные прилагательные в предложениях удавалось с трудом, вернее, вовсе не удавалось. Устав от непродуктивности и потеряв всякий интерес к потугам автора, Лиля отложила комп.

«Крепкий кофе сейчас как нельзя кстати. Сон не предполагается, буду ждать до победного!» Настенные часы показывали три ночи. Неравный бой со своим телом, которое нестерпимо хотело спать и настойчиво тянуло её в постель, несмотря на изрядную порцию кофеина в двух чашках крепкого кофе, она явно проигрывала, но настырно восседала в кресле, прислушиваясь к каждому шороху, забыв, что Олег не только полый, но ещё и бесшумный. Всякий раз, когда глаза закрывались сами по себе и голова безвольно падала на грудь, мгновенно пробуждалась и вскоре опять начинала клевать носом.