Текст книги "Пересмешник"

Ирина Полуэктова
Пересмешник: книга стихов

Пересмешник

 
Что эта жизнь? Как пересмешник,
С красивым тоненьким хвостом.
Сегодня головою вертит,
А завтра тюкнется в стекло.
 
 
И навзничь – краски.
Все по чуть-чуть, все не спеша.
Своею маленькою смертью
В затылок несвежо дыша.
 
 
– Не уходите, чай не пили.
Пузану-чайнику пора
На бесшабашные галеты
Сложить горошек до утра.
 
 
Мне гости мило улыбнулись,
И с телеком провыли: «Гол!»
Кораблик маленький ногою
Запнув от радости под стол.
 

Дайте

 
Я ни на чьи неспешные напевы
Не наступала низменной строкой.
Подайте мне от вдохновенья.
В полете маленькой рукой.
 
 
Мне дайте, пусть мне заискрятся
В ладони, согбенной всегда,
Все вдохновенные моменты,
Где что пылинка – то звезда.
 
 
Не дайте мне ни сожаленья,
Не дайте света и тепла —
Чтоб, как в изломанной карете,
За шторой видеть купола…
 
 
Я прокричу ваш стих заглавный,
Но, дайте, дайте мне сказать!
Хочу поэзии виденье
Опять внутри себя зачать.
 

Дыши

 
Все так и было. Звонко пели,
Курчавясь белою строкой,
Под зарифмованной метелью
Стихи танцующей рекой.
 
 
Вновь эта данность полумрака,
Терзаясь утренней порой,
Вдруг на поверку проливалась
на стол небесной бахромой.
 
 
Теперь звенящие сирени,
Любуясь в окна лишь собой,
Чтоб сердце кровью раззуделось,
Бесповоротной тетивой
 
 
Любви нежнейшие напевы
Отправят в небо. Над рекой
Их чуть направит дуновенье
Своею легонькой рукой.
 
 
Вот так и я. В час вслед за ними
Отправлю сердце, где есть ты
Красивой маленькой печалью
Нерасколдованной мечты.
 
 
Пусть притаится у подмостков
Твоей забывчивой души,
Молитвой – тихим отголоском
Где слышится мое: «Дыши».
 

Я твое Солнышко

 
Здесь колобродят у дороги
Забытые цветные сны.
И нянчит ветер без тревоги
Судьбой не дожранные дни.
 
 
Не только лето разгулялось
(Не всухомятку) вдоль аллей —
В твоей рубашке спотыкалась я
И молчала целый день.
 
 
Я не из тех твоих певучих,
Что, лишь открыв от скуки рот,
Враз и бренчали, и кривлялись —
Что колокольчик, что урод.
 
 
Как быстро все мне скучно стало,
Но неба желторотый кот,
Теплом своим же наслаждаясь,
На море медленно сползет…
 
 
Хочу разуться клевым солнцем…
 

P. S.

 
Пусть мы не вместе. До поры ли?
Я в чашке подсластила суть.
И нескончаемой дороге
К тебе велела повернуть.
 

Не в сотканную вязкость тополей…

 
Не в сотканную вязкость тополей,
Ту, что у речки молча оставалась —
Беспечность синяя его речей,
Вдаль убегая, строчкою вжималась
 
 
В не приходящий день твоей мечты,
Задорно убежав в чужие трели,
Качнувшись на качелях и, прости,
Уж постелив в других краях постели.
 
 
И почему-то снова не до сна,
Опять себя в своих руках качая,
Напрасно, заутренняя и почти живая,
Томится ожиданьями душа…
 

Не забирай

 
Не уходи – в темнеющих пределах
Творю я мыслей кутерьму.
В ней слышу я прекрасные напевы,
Но в песни их уже не соберу.
 
 
Не соберу их тонкою рукою,
Чтоб на глаза тенило, как вуаль.
Мне хорошо покоем и тоскою,
И слов моих из них не забирай.
 
 
Не забирай то, как я говорила,
Лицо не закрывая рукавом,
Что может даже я и не любила,
Но был с тобой светлее этот дом.
 
 
Не забирай ту теплоту, что вхожа
В ладони. И со мной сейчас.
Не забирай того, что мне всего дороже —
Из рук моих себя не забирай.
 

С добрым утром!

 
Небо зеленое.
Дерево синее.
Синие все тополя.
Я не з-зеленая.
Я и не с-синяя.
Просто тру-лу и тра-ля.
 
 
С добрым утром!
 

Твой часовщик

 
Как сегодня стучит твое сердце…
Я думаю – очень спокойно.
Давно уже стрелки-умельцы
Для нас простучали: «Довольно».
 
 
Я помню, как ты уходил,
Запутавшись в старом квартале,
Где разные мысли и чувства
Тебя как всегда предавали.
 
 
А может быть, нам и не нужно
Ни сполохов ярких, ни тайны.
Не нужно, чтоб были послушны
Мечты, и слова, и желанья.
 
 
Я буду, как твой часовщик,
В заляпанном солнцем халате,
И кто к циферблату приникнет,
На счастье пусть станет богатым.
 
 
И может быть, я подарю
Слова, что тебе и не снились,
Как волны одна за другой
На берег красиво ложились.
 
 
И может быть, я пригожусь
В том давнем, забытом отсчете.
К тебе я уже не вернусь.
Вернутся лишь волны и ноты.
 

Вам письмо о любви

 
В Крещенские морозы поутру
Плетет Зима серебряную косу.
Услышать душу я ее могу.
Но не отвечу на ее вопросы.
 
 
Когда-нибудь она сама поймет
Слова из этой милой песни.
Но мой покой сегодня не тревожь.
Еще немного и мы будем вместе.
 
 
Сегодня, в этой терпкой темноте,
Во льдах хрустальных розы расцветают.
Они из снега. В синей тишине
О звездах дивных песнь свою слагают.
 
 
К ним не ходи. Они – ничьи.
Они во льдах о вечности мечтают.
Приходит ветер – и уже они
За ним вослед влюбленно улетают.
 

Вспомни обо мне…

 
Вспомни обо мне, и наяву
Заискрится небо звездопадом.
Темноглазо я к тебе войду
И безмолвно-тихо сяду рядом.
 
 
За окном струятся вниз
Лунные мои к тебе дороги.
В ветер нежно и навек вплелись
Тихие на клумбе недотроги.
 
 
Пусть уносит ветер далеко
Все-что было-что уже случилось.
Мне сейчас так тихо, так легко,
Потому что я тебе приснилась.
 

Подари ей паруса

 
Моя любовь с небес к тебе придет
И ляжет верно на твоем пороге.
Она светло, торжественно и строго
Губами к сапогам твоим прильнет.
 
 
Ты подари ей мачту, паруса,
И пусть она обратно убывает,
Чтоб знала я, что так всегда бывает,
Когда душа измотана до дна.
 

У той реки…

 
У той реки, где ветер свистом
Зовет ушедшие мечты,
В руках с кленовым желтым листом,
Скажу тебе: «Меня прости».
 
 
Мне у реки о чем мечталось,
Не спросишь, мой смешной чудак.
Зачем-то долго не смеркалось.
Зачем-то было все не так.
 
 
Как легковерно мне досталось,
Без слез, без встреч и без разлук,
Любить тебя. В ответ лишь малость:
Вода, и камешек, и круг.
 

Cиница

 
Я окажусь, с судьбой играя,
Синицею в твоих руках.
Себя искать переставая,
В разбитых старых зеркалах.
 
 
Не скрипнет тихо половица.
В глазах не отразится свет.
Скончалась тихая синица.
И тает журавлиный след.
 
 
Мои ли черные ресницы
С ума сведут опять. Опять
Отдай тебе все мира лица —
Мое лишь будешь вспоминать.
 
 
Ну, все. Какая нам дорога?
Вино, кольцо… Все, ничего.
А ты вчера стоял так строго,
Я плакала в твое плечо.
 
 
Кому еще судьбою стану?
Снега. Тарковский. И постель.
Ту ночь, когда чужою стану,
Укроет белая метель.
 
 
Не скрипнет тихо половица.
В глазах не отразится свет.
Скончалась тихая синица.
И тает журавлиный след.
 

Вольный парус

 
Он – вольный парус.
Его лохмотья-руки
Соленый ветер знал на вкус.
Он рвал их ради скуки.
 
 
Беспечно жизнь ветрам доверив,
Любимец Рока и любимец Муз
Душою рвался на далекий Север.
К Звезде прекрасной, что не знала чувств.
 

Чуть в пустоту ступлю нагая…

 
Чуть в пустоту ступлю нагая —
Уже лопатой правят землю.
И я, не вся еще седая,
Со всем согласна. Все приемлю.
 
 
А тот, кто был среди своих,
Ко мне не ходит на могилу.
Но не сведет он глаз сухих
От облаков, что над долиной.
 
 
Свою он не отпустит мысль,
Как волн не пустит океан,
Что я ушла в другую жизнь,
И зарыдает, будто пьян.
 
 
Я прошлым стану над долиной.
Пусть прах мой будет хлад и сух.
И над туманом-пелериной
Мне будет верным лунный круг.
 

Твои цветные корабли

 
Тебя гнедая неизвестность
Бьет лихорадкой по спине.
Моя белена – безмятежность
Бормочет сладкое во сне.
 
 
Забудь уже про эти дали.
Забудь цветные корабли.
Они и так уже устали
От моря и от всей земли.
 
 
Твоя свербящая тревога
Могла б быстрее всех догнать
По той извилистой дороге,
И повернуть покой наш вспять.
 
 
Ужели ты в свои печали
Навеки бросил якоря.
Ты знаешь – мы с тобой устали.
Никто не станет у руля.
 
 
С тех пор темнее стали ночи,
И сон спокойней и длинней.
Но ты сегодня торопился очень,
Чтобы обнять меня скорей.
 
 
Молилась ночь я неустанно.
Ночь в море рвались корабли.
Ненастным утром я узнала,
Что ты отчалил от земли.
 

«Мне не успеть связующей рукою»

 
Мне не успеть связующей рукою —
Нет дырок в бубликах и нет конца.
Мне б не успеть веревкою слепою
Трясти у хлебного лица.
 
 
Мне б не успеть сей ломкою рукою,
Но, раскатав крылами рукава,
Иду в сарай, чтоб старою попоной
Душить в пыли кривые зеркала.
 
 
Из них не цыкнет зубом лихолетье,
Бахвалясь в кривоногой наготе.
В него, бывало, плюнуть не успею,
Оно уже: «Ну что, алло, ты где?»
 
 
Я та еще. Э-гей. Я так еще сгораю,
Хитро и жадно, чтобы сглотнуть дотла.
Чтоб долго все вокруг того сарая
Мне говорили: «Ну ты, мать, черна».
 

Ненаглядный шут

 
Я знаю, он любви боится.
В его глазах и страх, и боль.
Опять придет в шута рядиться,
Когда застынет в жилах кровь.
 
 
Пока вокруг меня витает
Всех слов красивых мишура,
Губами жарко он сминает
Мои цветные кружева.
 
 
Он по ночам мне часто снится
Мой ненаглядный шут, дурак.
Я знаю, он любви боится,
А разлюбить не знаю – как.
 

Два старика

 
Два старика бредут по тротуару.
Они гуляют, а не ищут стеклотару.
На дедушке – свежайшая рубашка.
А дома деда ждет борщец, рюмашка.
 
 
И бабку дед под локоток всегда поддерживает.
А бабка смотрит сериал и слез не сдерживает.
И бабке дед подаст валокардин,
Чтоб в этом мире не остался он один.
 

Юбилей

 
С книгою диван по тебе скучает.
Свой солидный юбилей без тебя встречает.
А тебя на улицу ночь белая зовет.
И на стареньком диване сердце не поет.
 
 
Если нагуляешься, то купи Мартини.
Пей его, пока нос не станет синий.
А когда напьешься, стань-ка грамотеем
И диван свой лежа поздравь-ка с юбилеем.
 

Ночь

 
Дикая груша, заброшенный дом.
Я и мое вдохновение.
Тонко споет в старом доме моем
Ночью сверчок о забвении.
 
 
Стол в лепестках. Опадает нарцисс.
С ним-то все ясно и просто.
Снова всю ночь будет маяться пес,
И старый клен у погоста.
 

Однажды

 
Я однажды сказала со смехом,
Что к твоим предсказаньям близка.
Всколыхнет в час ночной горьким эхом
Просквозившая душу тоска.
 
 
Опрокинется медленно вниз
Желтый круг. Круг твоих предсказаний.
Ну и что. Лунный свет не каприз —
Исполнение давних желаний.
 
 
Близок ты или где-то в пути,
Ночь меня утолит серенадой.
Я сегодня сказала: «Прости,
Что друг друга нам больше не надо».
 

Стихи – кораблик. Слезы – озерцо

 
Стихи – кораблик.
Слезы – озерцо.
А ты – на грабли
Опять лицом.
 
 
Чужие песни
Привыкнув петь,
Ты – мой кудесник,
Начнешь стареть.
 
 
Как день красиво,
Спокойно лег
Листом кленовым
На твой порог.
 
 
Синеют дали.
Уже бегу,
Там Музы пляшут
На берегу.
 
 
Стихи – кораблик.
Слезы – озерцо.
Но, я не прячу
Свое лицо.
 
 
Синеют дали.
Уже бегу
Стихи писать я
На берегу.
 

Жемчуг

 
Жемчужины красивых слов
На нитку верности низала.
Когда покинул ты наш кров,
С груди я жемчуг оборвала.
 
 
Но годы одиноко пролетят,
Красивых слов давно не вспоминала.
Но вижу сон: ты и мой свадебный наряд,
И я на шею жемчуг надевала.
 

На веранде

 
Лампа – будто солнце в заточении
И танцует торопливо мошкара.
Надо ж было ей за приключением
Прилететь из темного двора.
 
 
Вальс танцуя неумело и поспешно,
Мошкара, сбиваясь, обжигалась.
Но, чтоб танец выглядел успешно,
Мошкара обжечься не боялась:
 
 
Лампа-солнце, будто наважденье.
Метеолой воздух весь пропах.
Болью отдает каждое движенье,
Но еще один хотя бы взмах.
 
 
Лампа-солнце равнодушно наблюдала
Танец боли. Боли круговерть.
Если для кого-то в танце жизни мало —
Ему от жизни в танце смерть.
 

Пусто на дороге

 
Никем не тронута вода.
Нигде не включен свет.
А ты придешь ко мне когда
И дашь на все ответ?
 
 
Пришел, обнял бы…
Все равно – как буду погибать.
О том, что брошено давно,
Не стану горевать.
 
 
Тихонько б заструился свет,
Согрелись голы ноги.
Но – нет. Покоя снова нет.
И пусто на дороге.
 

Время

 
И будут судьбы и дела
Чужие рядом виться, виться.
И будет время иногда
Перемещать их тонкой спицей.
 
 
Все, что просила, время даст.
И вот она – к тебе дорога.
Твое ведь сердце не предаст
Меня у самого порога?
 
 
Притихнут мысли и слова.
Отложит время тихо спицу,
Любви взаимной свет когда
Ко мне навстречу заструится…
 

Вечерок

 
Еще часок – и вечерок
Луну посадит на ладошку.
Незваный гость, допив чаек,
«Люблю» мне скажет понарошку.
 
 
Куда-то катится Земля,
А я качусь еще быстрее.
Бегу от мыслей о тебе,
В тебя влюбляясь все сильнее.
 

У окна

 
«Теплые чувства», – так прозвучало.
И я сказала: «Все, я пропала».
Стежки-дорожки к тебе не забыты.
Сердца парадные двери открыты.
 
 
«Я благодарен», – так прозвучало.
Сердцу уставшему этого мало.
Я у окна, дождями отмытом,
Вижу тебя глазами закрытыми.
 

Вечер

 
Скатерть в клетку и обычный чайник,
Вернее, чайник со свистком.
На кухне, у окна под маятником,
Мечтать о крепком чае вечерком.
 
 
Не будет маятник пытаться
Ритмичным стуком заглушить
Бессовестно орущий чайник,
Как будто бы ему мешают жить.
 
 
И будут в одно целое сливаться
И руки, и та кружка с кипятком.
И губы будут жадно обжигаться,
И будет всем доволен чайник со свистком.
 

Лужа

 
Гнал ветер-хулиган со свистом
По тротуару комом листья.
Так в лужи-блюдца дул, серчал,
Что еще больше одичал.
 
 
Конечно, ветер и не знает,
Что в чашках свежий чай бывает.
Но все ж захочет он вернуться
Подуть-позлиться в лужу-блюдце.
 

Твои слова

 
Прости мне, милый, легкость слов,
Тех слов, что от тебя отбились.
И нежно в осени кружились.
Теперь душа моя им – кров.
 
 
Их вереницей кружевною,
Смочив водицею живою —
На шею тонкую, на грудь.
Надеясь: с ними легче путь.
 
 
Простишь ли ты, что я в метели
Писала не тебе стихи,
Слова на волю захотели,
Но ставни были все глухи.
 
 
Простишь ли ты, когда я, дура,
Тебе сказала: «Я поэт».
Я у тебя тогда просила, —
Но нет, не счастья. Счастья – нет.
 
 
Любимой быть я захотела.
Твоей быть. Но лишь стайка слов,
Тобой забытых, дивно пела,
Даря мне верность и любовь.
 

На крыло желаний…

 
Что – тебе? Земные ли туманы
Или в окошко мокрую сирень?
Почему не мною ходишь пьяный,
Не твоя зовет меня свирель.
 
 
Только ночь – я на крыло желаний
И к тебе полночною звездой.
Одарю тебя своим мерцаньем,
Жаждою прижмусь к тебе сухой.
 
 
Я в твое плечо росою жаркой
Прошепчу на выдох и на вдох:
«Быть хочу мечтою самой яркой,
Чтобы ты забыть уже не мог».
 
 
А потом зови свои метели,
С холодом серебряным своим.
Еще долго по ночам в постели
Буду бредить именем твоим.
 

Когда-нибудь

 
Когда-нибудь и я приду
В объятья тихие, родные
На светлом, дальнем берегу
Там, где березки золотые.
 
 
И в ясных думах поклонюсь
Тому, что сбыться не мечталось.
И в церкви старой помолюсь,
Той, что за ивами скрывалась.
 
 
Вот так и я в своей тиши
От всех в своих стихах спасаясь,
В остатках рухнувшей души
Тебя с надеждой дожидалась.
 
 
Пусть будет дом твой невелик.
И пусть не новой будет скатерть.
Пусть день к виску дождем приник,
Ты не позволишь горько плакать.
 
 
Пускай цветные кружева
Листвы осенней облетели,
Ты не разлюбишь никогда.
Ни в дождь. Ни в белые метели.
 

Верю

 
Теплая кровь-вода
Медленно движется.
Тихих дней череда
Кем-то голодным слижется.
 
 
Карму смыл бы душ,
Липкую, злую гадость;
Хозяйке моей – Судьбе —
Принес бы усталую радость.
 
 
Ногою в чужое сердце
Стучит любовь-маскарад.
Сердце мое за дверцей
С твоим никогда не в такт.
 
 
А за окном – снегопад.
Только ему и верю.
Верю, что он, любя,
Лег на холодную землю.
 

Синий шелк

 
Да быть тебе возвышенным,
Мой главный, горький стих!
Да был бы плач услышанным,
Да дождь к утру б утих.
 
 
Какая-то безделица
Украсила едва.
Ковром под ноги стелется
Цветная мишура.
 
 
Когда согреет плечи
Любимый синий шелк?
Когда вернется вечер,
Что навсегда умолк?
 

Перед рассветом

 
Самый темный час – перед рассветом.
В нем со мной всегда мои стихи.
Мне сейчас не трудно быть поэтом.
Мои мысли ясны и тихи.
 
 
Мне бы за терпенье да в награду
В этот дом и в эту ночь и в час
Свет того, единственного взгляда,
Свет далеких и любимых глаз.
 

Подаяние

 
Предашь – глаз не опустишь долу.
Бесцветно только скажешь: «Мне пора»,
И за окном снежинок хороводу
Вдруг надоест бездумная игра.
 
 
Я за тобой себя во двор закину.
У старой ставни клен, как истукан,
Всю ночь смотрел, как я ссыпаю иней
В колодца ледяной стакан.
 
 
А утром, среди нищенок у храма,
Где ветра свист, как звуки топора,
Я в шапку цвета пыльного бурьяна
Любовь свою заброшу навсегда.
 

Кареглазый зверь

 
Снова ночь. И ночь над той горою.
Пред горою темная купель.
К ней приходит по воду порою
Одинокий кареглазый зверь.
 
 
Зверь тот – я. Жарки мои ладони.
Но жестка и холодна вода.
Чуть ее губами трону —
Начата полуночная игра.
 
 
На руки поднимет дух отчаянья.
Засвистит, завоет плеть измен.
Я тебя везде ищу отчаянно.
Я сама пришла в свой душный плен.
 
 
Здесь вокруг живут одни туманы.
И отсюда труден всем побег.
На бегу, почти в дурмане, строю
Из ладоней маленький ковчег.
 
 
Твое сердце на лету поймаю
И к себе ладонями прижму,
Крепко так, но вновь его теряю.
Буду я опять одна к утру.
 
 
Той тропою ты теперь не ходишь.
Затянуло ряскою купель.
Разве только изредка припомнишь,
Как любил тебя твой кареглазый зверь.
 

Ветру

 
До другого берега ветру путь не долог.
Только где тот берег, который ветру дорог…
А судьба над ветром злорадно ухмыльнется.
Только ей известно, что берег не найдется.
 

Тебе

 
Чтобы ни было – впереди
Будет только смерть.
Ссохнется медленно позади
Дней моих круговерть.
 
 
Вижу – свечи горят у икон,
Плавают чьи-то лица,
Кажется, только с тобой
Я не успела проститься.
 

Сон

 
У полумрака просят не сомнения,
У полумрака просят тишины.
И стрелок шаткие творения,
Чтоб были чуточку слышны,
 
 
Чтоб яблоки в саду все спали
В покое сине-голубом.
И чтоб одно из них каталось
Во сне на блюде золотом.
 

В подворотне

 
В подворотне ветер воет,
Как бездомный пес во мгле.
Он сугробы носом роет,
И снега шуршат во сне.
 
 
Поскулит и наземь ляжет.
Смотрит в светлое окно.
Ветер плачет, ветер знает,
Что не пустят в дом его.
 

Вновь

 
Вновь отменит время свое «стоп».
Закружусь в его дорог аллюре.
Высоко, у диких горных троп
Родники мои к твоим навек прильнули.
 
 
Я себе скажу сегодня: «Браво»,
Что дышать хоть сколечко могу:
Шторм идет. Тебя мне очень надо
Ждать одной на темном берегу.
 

День рождения

 
Вот и встречи радость.
Снова шумный стол.
Отмечает старость
Удалой сокол.
 
 
Что ж ему не весел
Этот странный день?
Стало не до песен.
Стало сердцу лень:
 
 
Величал звездою я ее одну,
Как же ее в небе я теперь найду.
Тронула рукою высохший фонтан.
Мертвенный покой мне опять не дан…
 

Синие дни

 
Возвращаешься ты на начало начал.
На черту новых чувств, на извечный причал.
Молча встретит тебя осознание,
Необычного сна созерцание.
 
 
Отмотали ветра твои синие дни.
Чайки в бренной дали носят песни твои.
Я желаю тебе в штиль по вечности плыть,
Если штормы свои ты сумеешь забыть.
 

Когда люди плакать перестанут…

 
Когда люди плакать перестанут,
Высохнет лишь бренный океан.
Зимы-весны навсегда отстанут,
Вечен только с Господом роман.
 
 
Одолеешь все же эту жизнь —
Мельницу, что весь скрипела век.
Ветер – вот. Ты за него держись,
Слабый, агоничный человек.
 
 
Что же ты? Не бойся пустоты.
То, что свято – пусто не бывает.
Города там высоки, чисты,
В них душа поет и уповает.
 
 
У колодца тенью бродит мысль.
У нее хозяин умер ночью.
Уж отмаялся. Он, и я, и ты мчимся
В вечное благое послеточие…
 

Дзинь-дзинь

 
Ночь месяцем своим «дзинь-дзинь»,
Вступая в освященный Дао.
Душою только не остынь,
Лишь телом время обгоняя.
 
 
А правда ль, де,
Что написать, стереть
Рукою старою в пигменте,
Жизнь набело, как в киноленте,
Научит Ошо иль другой?
 
 
Ночь месяцем своим «дзинь-дзинь»,
Вступая в освященный Дао.
И ты вставай, ступай. Аминь.
Все потеряв, нисколько не теряя.
 

Вечер

 
Я стихи хотела почитать тебе,
Но заплакал ветер на моем дворе.
Ходит возле дома, будто ищет быль,
Лишь тревожит горькую, сонную полынь.
 
 
Я стихи хотела почитать тебе,
Но тревожно стало в думах о тебе.
О добре ль, о худе – все расскажет пусть
Тихая, молчащая за порогом грусть.
 
 
Я стихи хотела почитать тебе.
Но уснула крепко на твоем плече.
Может, я забуду этот грустный стих.
Ветер тоже плакал, а потом утих.
 

Отражусь

 
В осенний ветер скоро превращусь.
В холодных северных озерах рябью отражусь.
Деревья голые мрачны своей палитрой,
Пред долгим сном благословят меня молитвой…
 

Зимние зарисовки

 
В переулках моих узких-узких
Одинокие краски зимы.
Разбавляет фонарный свет тусклый
Переулков бесцветные сны…
 

* * *

 
Иссиня черный снег мерцает за окном.
Сугроб, он как медведь, накрытый кушаком.
Всю зиму он проспит в морозной спячке крепкой,
К весне вдруг шевельнется и – обернется веткой.
 

* * *

 
С неба темного звезды так светят,
Может быть, даже знают они —
Ничего нет прекрасней на свете,
Чем далекие зимние дни.
 

Язык снегов

 
От слез моих не дрогнет слов стена.
И стану вдруг бесчувственной, как шкаф.
Счастливой будет только тишина
В объятьях снежных и колючих лап.
 
 
А может, все вокруг – лишь только тень.
Уйду в нее и не оставлю след.
В снега, в пески. И в твой грядущий день
Вернусь я только через сотни лет.
 
 
Ты не заметишь поданый мной знак.
Язык снегов поющих ты не понимаешь.
Когда уйду, то станет все не так.
Но ты об этом ничего еще не знаешь.
 

Песочный дворец

 
Твоих стихов – поток красивый.
Но не звучит в душе струна.
Тебя я снова попросила,
Что быть хочу сейчас одна.
 
 
Завял давно цветочек аленький,
И на снегу растаял след.
И твой дворец песочный, маленький
Не защитит меня от бед.
 

Вареники с вишней

 
Как мне много нужно. И как мало.
Мне б лицом в ладони до утра.
Чтоб в дорогах этих, как в берлогу,
Вновь не прятаться в чужие голоса.
 
 
В голоса совсем чужой тревоги,
Сотканной из невесомостей,
Из бессонных и почти знакомых
Нелюбимых чьих-то дочерей.
 
 
Дома. Вечер. И леплю вареники.
Скульптором побудь со мной хоть раз.
В нашем блюде масляные месяцы
Будут с вишней в пузе плавать час.
 

Твоя открытка

 
Пейзаж, прибой, твоя открытка.
А мне ни жарко, ни тепло.
Прождал напрасно чудо, свитка.
И, знаешь, лето отцвело.
 
 
Загар, песок, билет, живот,
И пирсинг камушком сияет.
Но на вокзал придет не тот,
Кто мои страсти усмиряет.
 
 
Да, мне ни жарко, ни тепло.
Но сердце ноет всю дорогу.
Пусть даже лето отцвело,
Ты позвони мне, ради Бога.