Текст книги "Ухожу. Оставляю любовь… Друзья и близкие о Владимире Зайцеве. Воспоминания. Стихи"

Коломенские версты

– Это квартира Зайцевых? Неелов у телефона. В какое военное училище будет поступать ваш сын? Какой он выбрал факультет? – В голосе генерала звучала отеческая забота. – Извините, Надежда Антоновна. У Володи математика – пятерка. Для него лучший выбор – не пехота, а артиллерия. Я сам в прошлом артиллерист. Пускай он едет поступать в Коломну, в артиллерийское училище. Я считаю – только туда.

– Николай Алексеевич, выбор за вами, военными. Пусть так и будет – в Коломну, – согласилась Надежда Антоновна.

Неелов знал, о чем говорит. Артиллерийское училище в провинциальной Коломне по качеству обучения конкурировало с военными вузами Москвы и Ленинграда.

Древняя Коломна приняла истинно царский подарок – 2-е Ленинградское артиллерийское училище – в начале 1953 года. Одно из старейших и ведущих военно-учебных заведений России, передислоцированное из города на Неве, расположилось в исторической части Коломны, на берегу реки Москвы.

Артиллерийское училище ведет свою историю с 1717 года, когда царем Петром I в Санкт-Петербурге была открыта артиллерийская школа, вскоре соединенная с инженерной в составе Артиллерийского и Инженерного шляхетного корпуса. Одно время корпус утратил специфику, и уже Аракчеев, как инспектор всей артиллерии, ее восстановил. В 1820 году по инициативе великого князя Михаила Павловича, брата императора Александра I, была сформирована учебная артиллерийская бригада для приготовления фейерверкеров и при ней училище для подготовки «искусных артиллерийских офицеров». После кончины великого князя Михаила училище стало именоваться Михайловским. Через 146 лет это имя было возвращено, – Высшее Краснознаменное командное училище имени Октябрьской революции (КВАКУ) в 1995 году стало называться Михайловским командно-инженерным училищем, которое через три года ввели в состав Артиллерийского военного университета.

Коломенское военное училище

Через кузницу офицерских кадров для артиллерии прошла не одна тысяча жителей города Коломны и «подмосквичей», ставших впоследствии кадровой элитой армии, военными инженерами и учеными.

В 1978 году Владимир Зайцев был зачислен курсантом Коломенского высшего артиллерийского ордена Ленина Краснознаменного командного училища имени Октябрьской революции.

В Коломенское училище со школьной скамьи попадали только отличники и «хорошисты», при зачислении имел значение балл по иностранному языку. В 1978 году, когда Володя Зайцев и другой москвич, Евгений Ляпин, стали первокурсниками, они попали в эксперимент по подготовке военных переводчиков, – курсанты 19-го взвода углубленно изучали немецкий язык. Тот же 19-й взвод, в котором Владимир Зайцев командовал 1-м отделением, а Евгений Ляпин – 3-м отделением, специализировался на артиллерии большой мощности, современных реактивных системах залпового огня «Ураган» (система считалась секретной, впервые применена в Афганистане в начале 1982 года). Взвод с подобной спецификой был чуть ли не единственным в стране, поэтому какое-то время его выпускники считались «невыездными».

Коломенское училище имело свой учебный полигон в деревне Сельцы. Когда в начале 80-х годов здесь учились Владимир Зайцев, Евгений Ляпин, Николай Кознов, Игорь Куст, два летних месяца курсанты проводили на стрельбах. Деревенька Михайловка за рекой Окой во время стрельб избиралась точкой репера[1]1
  Репер – действительная или условная точка, используемая для пристрелки артиллерийских орудий.


[Закрыть]. На полигоне будущие офицеры имели возможность самостоятельно и не по книжкам учиться артиллерийскому искусству. По словам Евгения Ляпина, все курсанты приобретали хорошую подготовку, а Володя Зайцев – тем более, потому что он учился всегда прекрасно.

В Коломенском училище на учениях

– Первые боевые стрельбы – это как первый поцелуй, – вспоминает Игорь Куст.

На полигоне будущие комбаты отрабатывали знания, полученные за год учебы, испытывая при этом азарт, волнение и трепет, как на серьезном экзамене. Стреляли из 100-мм орудия Мт-12 и из 76-мм пушек, которые после Великой Отечественной войны были переданы в Коломенское училище.

Ближе к осени курсанты втайне от начальства (командир был, конечно, в курсе) устраивали грандиозные «похороны комара». Традиция передавалась из поколение в поколение. Рязанская область – край лесов, рек и болот. Тучи комаров, особенно по вечерам, донимали молодых ребят, не давая ни спать, ни есть. Поэтому ритуал «похорон» служил своего рода возмездием за два месяца «гнусных» мучений. Заранее готовили чучело комара размером три на три метра и одевали его в старые простыни, сочиняли обвинительные речи в стихах и под покровом ночи рыли «могилу». В назначенный вечер происходило всеобщее факельное шествие с носилками, на которых несли привязанного «комара». Придя к месту назначения, начинали суд, читали обвинительные речи, и, наконец, палач отрубал комару импровизированную голову. Под невообразимые пляски происходило захоронение «тела». А под утро все, усталые, но довольные, возвращались в палаточный лагерь.

Есенинский край, родина «последнего поэта деревни», дарил будущим офицерам свою красоту. В 1990-х годах Володя Зайцев напишет «Есенинские акварели» и такие чудесные строчки:

 
Я верю в удаль, верю – бедность не порок.
И пусть шалаш, но в нем я с верными друзьями.
Пой о моей любви, бродяга-ветерок,
Пьянящими сердца Есенина словами.
 

С училищных времен сохранилась записная книжка Володи. В ней – его раздумья о любви и дружбе, о том, что значит быть военным человеком и служить Отчизне, мысли о политической совести и месте человека в обществе. Рифмы пронизывают эти тексты, «почти стихи». И каждая страничка 1982 года свидетельствует о высоких помыслах молодого человека, остававшегося в душе почти ребенком: «Он весь – дитя добра и света, он весь – свободы торжество».

Воинское призвание – высокое, требующее духовного самоопределения. Перед воином встают глубокие вопросы чести, долга перед Родиной, справедливости и милосердия, жизни и смерти – для самого себя, для фронтовых товарищей, для врага и пленного, для мирного населения… К духовным переживаниям Владимира относились ни с чем несравнимое чувство боевого братства и единодушное ликование победителей: «И так сладко рядить победу, словно девушку в жемчуга, наступая по дымному следу отступающего врага» (Н. Гумилев).

Володя Зайцев вышел из Суворовского училища младшим сержантом, и в Коломенском училище его назначили командиром 1-го отделения. Свои обязанности он воспринимал намного серьезнее, чем другие младшие командиры – вчерашние выпускники обычных советских школ.

В конце 70-х годов, когда Коломенское училище перешло с трехлетнего обучения на четырехлетнее, была сформирована полная 9-я батарея, имевшая свою специфику и особый «человеческий фактор»: в составе батареи было два взвода курсантов четвертого курса и два взвода первокурсников, всего порядка 80 человек.

Командир 9-й батареи майор Александр Иванович Киселев был суров, но справедлив. Одна из «фишек» комбата – наряд за «неуд» и личная проверка знаний курсанта на следующий день после наряда. Другой дисциплинарной мерой было натирание паркета в 30-метровом коридоре. Заходя в казарму, комбат должен был видеть на полу коридора свое отражение, иначе дежурный курсант вновь назначался в наряд.

В 19-м взводе Володя оказался единственным, кто жил с «памяткой суворовца» в голове и в сердце, с сознанием ответственности, которая ляжет на его плечи после выпуска. Если курсанты и даже командиры отделений уходили «в самоволку», бегали на танцы, на каток в Ледовый дворец спорта, то Володя никогда не позволял себе ничего подобного.

Молодой максимализм зачастую приводил к взрывной реакции: Володя пытался перешагнуть через себя, игнорируя собственное понимание дисциплины и интуитивное чутье, но терпению приходил конец, и следовала здоровая реакция: «Хватит!» Излишне прямолинейное и требовательное поведение было оборотной стороной его сдержанности и скромности, к которой он был приучен с детства. Коллектив вынуждал «не высовываться», «быть как все», – групповой эгоизм часто обрекает на мимикрию. А командир не хотел «прогибаться под изменчивый мир» и нервничал, что только стимулировало «приколы». Например, ребята прибивали его сапоги к полу гвоздями: утром на подъеме он впрыгивал в них, а выйти вместе со всеми на физзарядку не успевал.

Были не только субъективные, но и объективные причины непростого становления молодого командира, – Володе досталось самое сложное из трех отделений 19-го взвода. Выстраивание отношений в коллективе, поиск личного контакта с разбитными парнями из Кременчуга и коломенскими ребятами, которых как магнитом тянуло «в самоволку», было почти невыполнимой задачей. Кроме того, у 19-го взвода не сложились отношения с 29-м взводом, занимавшим в казарме ряд кроватей напротив. У ребят из «параллельного» взвода с чувством локтя обстояло лучше, и некоторые из них «дружили против» Володи Зайцева.

В армейской среде существует зачастую неверный, субъективный, применяемый на глазок ценз профессиональной пригодности, когда с плохо скрываемым презрением говорят о малознакомом человеке: «Это не военный». Наоборот, признаками военного считаются способность «не рассуждать, а исполнять» и бездушие, доходящее до цинизма, принимаемого за самообладание. В такой системе оценок отличник учебы и физической подготовки Владимир Зайцев казался «не совсем военным». Действительно, при направлении в Афганистан, проходя медкомиссию, при заборе крови на анализ он упал в обморок. Но, по статистике, этот «порок» наблюдается у половины мужского населения планеты. Позже Володя научится владеть собой и станет «другим человеком», не отказавшись при этом от явных преимуществ интеллекта и тонкой интуиции, позволяющей предугадывать опасность в боевой обстановке.

Со многими курсантами Владимир дружил, приглашал их в гости в Москву. Надежда Антоновна вспоминает морозный предновогодний вечер, когда человек восемь однокурсников сына оказались у Зайцевых за праздничным столом. Только сели провожать Старый год, как во всем доме в связи с аварией отключили электричество и отопление. За окном минус 40. Так, без света и тепла, веселая компания встретила Новый год.

В стенах Коломенского училища Володя прошел не только артиллерийскую и инженерную школу, но и получил первые уроки мужества, необходимого для внутреннего противостояния. Он остался верен себе и усвоил закон чести и совести, о котором потом напишет в стихотворении «Погоны России. К 50-летию Суворовских училищ»:

 
И, вновь погоны надевая,
Ты разберешь, где честь, где ложь:
Честь кровь народа охраняет,
А ложь прольет – она ведь ложь.
 

К сожалению, все вышесказанное относится к военному вузу, которого уже нет в Коломне. Михайловское артиллерийское училище было ликвидировано в 2008 году. Незадолго до ликвидации, 19 ноября, на плацу училища состоялась церемония прощания курсантов и офицеров с боевым знаменем своего учебного заведения. Знамя было передано на вечное хранение в Центральный музей Вооруженных сил РФ. Все выпускники и жители Коломны сожалели об училище, не дожившем до своего 200-летия. От него городу остались реактивная машина боевой артиллерии – ныне музейный экспонат, и памятник героям-артиллеристам – гаубица большой мощности, около которой проходили все парады курсантов.

Глава 3. По следам разведчика судьбы

 
В умных книгах назовут буднями разведчика
Этот пройденный тобой невозможный путь.
 

И. Морозов

За жар-птицей афганского социализма

Коломенское высшее артиллерийское командное училище имени Октябрьской революции Владимир Зайцев окончил летом 1982 года. По секретной «ракетной» специальности выпускались единицы, не более десяти курсантов. Владимира Зайцева, офицера с квалификацией инженера по эксплуатации тактического артиллерийского вооружения, должны были направить в Ивановскую область. Володя видел документы и утешил мать: «Не волнуйся, меня направляют в Шую».

Надежде Антоновне позвонил генерал Неелов:

– Куда распределили Володю?

– В Шую.

– Ну, это очень хорошее место, там его призвание.

Вдруг, как гром среди ясного неба, известие от Володи: «Мама, нескольких ребят после училища направляют служить в Афганистан, я среди них». Надежда Антоновна была в отчаянии: «У меня вторая группа инвалидности, отец – инвалид Великой Отечественной войны… Даже поэтому сына не должны были послать в Афганистан!»

В тот день к Надежде Антоновне пришел пришивать погоны Вася Башук, который оканчивал Высшее командное училище Московского округа. Он был из бывших суворовцев, которые держались кучкой и часто у них бывали. Вася говорит: «Надежда Антоновна, не расстраивайтесь, завтра Неелов будет на Красной площади вручать нам аттестаты, обратитесь к нему». Вася дал ей входной билет. Но на вручении аттестатов Неелов был недосягаем среди генералитета. Известие о том, что Володю отправляют в Афганистан, мать передала Неелову через секретаря.

Утром раздался звонок:

– Квартира Зайцевых? Неелов. Ну что же вы, Надежда Антоновна… Я же вас спрашивал, куда распределили Володю.

– Я вам ответила, куда. Распределение исправили, дооформили сына в «афганский» список. В Туркестанский округ.

Неелов уже ничего не мог предпринять после приказа, подписанного главнокомандующим.

– Ну что ж, значит, в Афганистан. А жалко, у Володи могло быть хорошее будущее. Только скажите ему, чтобы он приехал ко мне перед отправкой.

Они встретились. Генерал по-отцовски с ним поговорил, напутствовал, ободрил: «Я думаю, ты из этой опасной игры выйдешь живым, только постарайся себя беречь».

Старшим группы офицеров, следовавших поездом в Ташкент, был назначен сокурсник сына Евгений Ляпин. Отец Жени – тоже участник Великой Отечественной войны, инвалид. И таких ребят из многострадальных и неполных семей направили в Афганистан в первую очередь, сразу из стен училища.

«Как с этим смириться, чем объяснить?» – билась над вопросом Надежда Антоновна и не находила разумный ответ. Ответ найдется – через много лет, в трудах ученых, изучающих историю этой войны.

* * *

В 2001 году доктор военных наук, профессор Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерал-полковник Виктор Михайлович Барынькин напишет:

«В Министерстве обороны СССР не имелось никаких государственных документов, которыми бы ставились задачи на подготовку войск к вводу в Афганистан. О возможности принятия такого решения тогдашнее руководство Министерства обороны было проин формировано членом Политбюро ЦК КПСС Д. Ф. Устиновым только в начале декабря 1979 года. А окончательное решение на ввод было принято политическим руководством страны 12 декабря 1979 года. Однако оно не было оформлено Указом Президиума Верховного Совета СССР или другим каким-либо правительственным документом.

Первый документ, касающийся пребывания наших соединений и частей в ДРА, поступил в Министерство обороны СССР лишь спустя почти два месяца после ввода войск. Это было Постановление Совета министров СССР от 19 февраля 1980 года № 152-45, которое определяло вопросы финансирования и предоставления льгот личному составу войск, находящихся в Афганистане. Постановление уничтожено Управлением делами Минобороны. Очевидно, на этот счет было указание. Принятое в закрытом порядке решение на ввод войск в Афганистан узким кругом лиц и означавшее фактически необъявленное вступление в локальный вооруженный конфликт привело к нарушению статьи 73 п. 8 Конституции СССР, согласно которой «вопросы мира и войны, защита суверенитета, охрана государственных границ и территории СССР, организация обороны, руководство Вооруженными Силами СССР» подлежат «ведению Союза Советских Социалистических Республик в лице его высших органов государственной власти и управления», а также статьи 121 п. 17, в соответствии с которой «состояние войны в случае военного нападения на СССР или в случае необходимости выполнения международных договорных обязательств по взаимной обороне от агрессии может быть объявлено в период между сессиями Верховного Совета СССР лишь Президиумом Верховного Совета СССР». Ни сессия Верховного Совета СССР, ни Президиум Верховного Совета СССР не рассматривали вопрос о вводе советских войск в Афганистан и их участии в военных действиях».

Вестовые войны – 15 цинковых гробов

По данным Всероссийского общественного движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов «Боевое братство», через горнило Афганистана прошло свыше 700 тысяч россиян.

Решение о введении Ограниченного контингента советских войск в Афганистан и участии в боевых действиях в этой стране вызывало как понимание, так и осуждение, и материнский страх за каждого призывника. Но все это ни в коей мере не должно бросать тень на солдат и офицеров, посланных в Афганистан. Верные присяге, убежденные в том, что защищают интересы и рубежи Родины и оказывают интернациональную помощь народу-соседу, они честно выполняли свой воинский долг и несли с собой обновленную любовь к Родине, познанную вдали от нее. Вместе несли службу в Афганистане русские и узбеки, киргизы и татары, украинцы и белорусы, и все они составляли такое же сплоченное боевое братство, как их деды и отцы в годы Великой Отечественной войны.

Воевали в Афганистане и выпускники 335-й московской школы, где учился Володя Зайцев, и другие ребята из района Люблино. В 1979 году 15 цинковых гробов были привезены во Дворец пионеров имени Третьего интернационала. Жители Люблино оплакивали своих сыновей на гражданской панихиде.

С февраля 1981 года в Кабуле нес службу Саша Брыскин – одноклассник Володи. В школе Саша не отличался образцовым поведением, но потом его характер выровнялся, он закончил ПТУ, стал краснодеревщиком и до армии работал столяром в спорткомплексе «Крылатское». В марте 1982 года Саша послал домой привет из Герата. Он был старшим механиком-водителем БМП в войсках связи. В одном бою Саше пришлось трижды налаживать связь со штабом. В третью вылазку связного взяли на прицел душманы и смертельно ранили выстрелом из фаустпатрона. 14 июня 1982 года ефрейтор Александр Брыскин погиб. Посмертно награжден орденом Красной Звезды и медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Похоронен на Люблинском кладбище, где обрели вечный покой многие воины-интернационалисты, призванные Люблинским военкоматом.

Весной 1982 года Володя Зайцев заканчивал Коломенское артиллерийское училище и, конечно, знал о гибели своего одноклассника.

Так, прибытием «груза 200» заявляла о себе необъявленная война. Для Володи приближался «его» Афганистан.

Саурская революция

Необъявленная война в Афганистане явилась продолжением холодной войны – жесточайшего противостояния между СССР и США. Для идеологического перевеса сил и для безопасности на юге нашей страны нужно было не допустить установления в Афганистане враждебного для СССР режима. Исходя из этого, Советский Союз поддерживал национально-освободительные движения и коммунистические революции.

При принятии решения о вводе советских войск в Афганистан одним из доводов явилась Апрельская (Саурская) революция, с которой руководство нашего государства связывало перспективу построения социализма в этой стране.

Советско-афганское военное сотрудничество началось еще в 1956 году. На Министерство обороны Советского Союза возлагались задачи по подготовке национальных военных кадров на месте и в СССР. В 60-х годах в Королевстве Афганистан была создана Коммунистическая партия под руководством Нурмухаммеда Тараки под названием «Хальк» («Народ»). В 1967 году партия раскололась на две части – «Хальк» и «Парчам» («Знамя»). Просоветской фракцией «Парчам» руководил сын генерала Афганских вооруженных сил Бабрак Кармаль.

Добрососедские отношения между СССР и Афганистаном не раз скреплялись договорами о дружбе и взаимопомощи. Король Захир-шах успешно лавировал в отношениях между Советским Союзом и США. За это время была отстроена сеть дорог с бетонным покрытием для нагрузок до 60 тонн. Советский Союз отстраивал две оси: Кушка – Герат – Кандагар и Термез – Мазари-Шариф – Кабул – Джелалабад, а США провели линию Кабул – Кандагар. Это явилось не только прогрессом для страны со средневековым укладом, но и одним из условий для развертывания военной техники на случай войны.

Сползание к вооруженному конфликту началось с междоусобицы в правящей королевской семье. 17 июня 1973 года в Афганистане была ликвидирована монархия: государственный переворот совершил Мухаммед-Дауд-хан, двоюродный брат короля. В стране возник политический хаос. 27 апреля 1978 года сам Дауд был свергнут в результате военного путча, проведенного фракциями Коммунистической партии, объединившимися в Народно-демократи чес кую партию Афганистана. Король Дауд и 30 членов его семьи были казнены.

В результате Саурской революции президентом стал коммунист Тараки. Правительство Афганистана хотело быстро превратить страну в современное социалистическое государство. Декретами были проведены земельная, социальная и образовательная реформы. Правительство Тараки получило экономическую и финансовую помощь от СССР. В мае 1978 года было подписано соглашение о советских военных советниках, их численность увеличилась со 100 до 400 человек. В декабре того же года в Москве между СССР и Афганистаном был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Статья 4 гласила: «Высокие договаривающиеся стороны, действуя в традициях дружбы и добрососедства, а также Устава ООН, будут предпринимать соответствующие меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности».

Тысячи советских специалистов и рабочих прибыли в Афганистан, а у молодых афганцев появилась возможность учиться в вузах в Советском Союзе. Однако ускоренная программа реформ не была осуществлена, потому что ни фракции «Хальк», ни фракции «Парчам» не удалось создать себе широкую базу сторонников среди населения; члены Народно-демократической партии составляли менее половины процента населения.

Через год одновременно во всех провинциях началось восстание против коммунистического режима. Правительство Тараки контролировало только города, потеряв власть над труднодоступной центральной частью страны. В мае 1979 года премьер-министром страны стал Хафизулла Амин, который принялся жестоко подавлять восстание. Тюрьмы были переполнены противниками Саурской революции, но восстание расширялось. Тараки было предложено убрать Амина, которого советское руководство не без оснований подозревало в связях с ЦРУ, но Амин реагировал быстрее. 14 сентября 1979 года он штурмовал президентский дворец. Тараки был тяжело ранен и 17 сентября умер. После убийства Тараки советское руководство возлагало надежды на Бабрака Кармаля.