Текст книги "Ухожу. Оставляю любовь… Друзья и близкие о Владимире Зайцеве. Воспоминания. Стихи"

Ухожу. Оставляю любовь… Друзья и близкие о Владимире Зайцеве. Воспоминания. Стихи

© Издательство «ВегаПринт», 2012

© МОООСПА, 2012

* * *

Здравствуй, Вовка!

Метеорит озаряет тьму небес на едва уловимое мгновение, но почему-то люди верят, что именно эта вспышка поможет сбыться их самым сокровенным надеждам. Сродни ей и жизнь русского офицера, фронтовика нового поколения, барда Владимира Зайцева. Трагедия рано оборвала земной путь Володи. Он не успел побаловать своих детей, не оставил после себя внушительного литературного наследия, а актерский дар Зайцева только-только обнаружился.

Но счастье не всегда измеряется количеством прожитых лет. Володя Зайцев ушел в том цветущем возрасте, когда так легко верить в любовь, для большинства сверстников еще святы дружба и верность боевому товариществу, а дни и ночи наполнены творческими и военными приключениями. И запомнился он светло, как яркий жертвенный свет падающей звезды, выполнившей твое желание.

«Увидев» Володю в рассказах друзей, чувствуешь: они всегда связывают Вовку с лучшими днями своей жизни. Это чувство не оставляет даже на грустных или драматических абзацах. А еще поймал себя на мысли: в какой-то момент книга о Володе Зайцеве превратилась в книгу о нашем поколении. О наших несбывшихся и все же замечательных мечтах, которые греют и такими, несбывшимися, о наших «горячих точках», давно превратившихся в многоточие будто бы одной подзатянувшейся войны, – ах, как жадно хотелось когда-то нам, бегающим по мирным ромашковым полям, проверить себя в боях! – о нашем сумасшедшем всеобщем бескорыстном служении Родине и музе.

Низкий поклон Володиной маме Надежде Антоновне. Ее дом до сих пор остается для нас приветливым и мудрым. Привет московской школе, где сидел за партой неугомонный Вовка, а теперь проходят концерты его памяти. Заповедные места! Там, как и в песнях фронтового барда, и сейчас легко обретается душа Владимира Зайцева. Ныне к ним можно причислить и эту книгу. Взяв ее в руки, хочется воскликнуть: «Здравствуй, Вовка!»

Михаил Михайлов

От редакции

Разделительная полоса нас уносит на небеса.

Разделительная полоса: вправо – нет, влево – нет, прямо – да!

В. Зайцев

Сказать, что книга рождалась легко, было бы неправдой. Когда были изучены статьи, просмотрены фотографии и прослушаны песни, мы поняли одно: все эти публикации зачастую противоречили и друг другу, и сами себе. Вопросов было больше, чем ответов на них… и нам захотелось разобраться во всем самим. «Во всем», к сожалению, не получилось, но в итоге получилась вот эта книга. Она, конечно, не является строгой биографией Владимира Зайцева, как и каким-либо искусствоведческим трудом о его творчестве. Это наши размышления о судьбе офицера и поэта в Советскую эпоху. Безусловно, мы не могли оставить в стороне период, который стал «разделительной полосой» в жизни воинов-«афганцев», – времена, когда мы еще жили все вместе в великой державе под названием Советский Союз, а ветер перемен дано было предчувствовать только страждущим душой.

Но, пожалуй, самое главное – это книга о любви. Материнской любви, которая живет в сердце до последнего удара, о любви к друзьям, в памяти которых жизнь Владимира продолжается, о любви к женщинам, ставшим его музами и воплощенным в поэтическом наследии на долгие годы…

Естественно, мы старались писать о событиях в жизни Володи насколько это возможно объективно. И старались, чтобы книга отвечала своему названию «Ухожу. Оставляю любовь…». Насколько это нам удалось – судить уже вам.

И, наконец, последнее, что хотелось бы отметить. Книга, которую вы сейчас держите в руках, состоялась только благодаря бескорыстной помощи очень многих людей. Одни из них поделились воспоминаниями о Володе Зайцеве, другие – своими материалами и записями, третьи – просто добрым советом. Но мы не хотим сейчас как-то делить этих людей в зависимости от внесенного ими вклада. Ведь порой одно сказанное слово важнее многостраничных мемуаров. Мы просто перечислим их одним списком, строго по алфавиту: Алферов С. Н., Алфимова З. И., Веревко А. Е., Верстаков В. Г., Горбачёв В. Ю., Демьяненко Н., Денисов В. Н., Деревянко Ю. М., Зайцева Н. А., Канивец В. П., Канивец О. В., Карапетян П. А., Карпов Е. А., Карпухин А. Г., Князев С. Н., Королёв В. А., Королёва З. И., Кузнецов С. В., Куликов Е. С., Ляпин Е. И., Магонова Г. М., Малин В. Н., Масленников В. О., Матвеев Г. В., Минаев А. А., Михайлов М. В., Монастырев В. И., Морозов И. Н., Неелов Н. А., Никитенко Е. Г., Панов В. В., Пахомова Е. И., Приставка Л. В., Рожанова Н. И., Рожанов В. Л., Рязанцев Ю. И., Сатарзай Абдул Халил, Федоренко В. И., Цыркулов С. Г., Шафиков Р. Р., Шпилева Т. П., Юрко С. П.

Спасибо вам всем, друзья! Без вашего участия этой книги просто не было бы.

Глава 1. Династия военных

Мудрость потомков – выслушать голос отцов.

Материнская книга

Книга о Владимире Зайцеве – в какой-то мере материнская книга Надежды Антоновны. Светлая, любящая, святая женщина выносила его под сердцем и воспитала настоящим мужчиной. Сын унаследовал ее характер, темперамент, умение владеть собой, понятие о чести и жизненную позицию. Мать горячо поддерживала все начинания Володи. Он проникся духом семьи и примерами порядочности, мужества, воинской чести и трудового подвига своего отца Сергея Тимофеевича Зайцева и родных дядей – героического летчика Петра Зайцева и офицера правительственной связи Анатолия Положенцева. С детства Володя слышал семейные предания о временах Первой мировой, Гражданской, Финской, Японской и Великой Отечественной войн, в которых участвовали Зайцевы и Положенцевы.

Будет буря, мы поспорим и помужествуем с ней

Дед Володи по отцовской линии, Тимофей Демьянович Зайцев, после окончания унтер-офицерской командной школы участвовал в Первой мировой войне в звании вахмистра; был награжден Георгиевским крестом, служил в кавалерийском полку. В Гражданскую войну он воевал в Первой конной армии Буденного, был командиром эскадрона. Пройдут годы, и его внук Владимир посвятит Тимофею Демьяновичу свою песню – под стать любимым в народе казачьим, кавалерийским, строевым маршам:

 
– Пики в руки! Шашки вон!
И марш-марш кавалерийский эскадрон!
Вихрю скачки вахмистр вторит, в такт дыша:
– Вольт направо!
Рвется в бой его душа.
……………………………
– Пики в руки! Шашки вон!
От клинков не колокольный перезвон.
Эх, Маньчжурия, чужая сторона!
Ждет в России свет-Аринушка жена.
………………………………
Верой-правдой дед России служил,
Бант Георгиевский гордо носил.
Честь солдата сыновьям сохранил,
Внуков нянча, он завет им твердил:
– Пики в руки! Шашки вон!
И марш-марш сынов российских эскадрон!
 

Тимофей Демьянович Зайцев, дед по отцовской линии, офицер царской армии (слева). Фото начала XX в.

Боевой клич из славного прошлого семьи Зайцевых вселяет бодрость и веру в победоносную силу и святость русского оружия.

С Гражданской войны, от Буденного, Тимофей Демьянович привел домой жеребца, который простоял у него с неделю и был взят на колхозную конюшню, – в селе началась коллективизация. Дед Тимофей очень переживал за коня и пошел посмотреть, как за ним ухаживает другой конюх. Жеребец стоял неухоженный, грязный. Увидел хозяина и заплакал, залился слезами. Тимофей Демьянович высказал свое недовольство председателю колхоза: «Разве так можно с животными обращаться? Животное должно быть чистое, выхоленное. Оно для тебя служит, а ты послужи для него». «Вы мне не указывайте», – был ответ. Слово за слово, завязался скандал. Бывший буденновец не выдержал и огрел председателя кнутом. Тот подал жалобу в сельсовет, началась тяжба.

Вместе с Тимофеем Демьяновичем в доме его отца выросли двоюродные братья-сироты – Андриан Тарасович и Григорий Тарасович Зайцевы. Крестьянских сирот тогда не сдавали в приюты, они воспитывались в семьях родственников. Григорий уже работал начальником Донбасских железных дорог. Ему сообщили, что двоюродному брату угрожает арест. Григорий приехал и забрал семью Тимофея Демьяновича из Нижней Любовши в Донбасс.

Двуликий Янус, бог гражданской войны

На Орловщине, в Нижней Любовше, родные и приемные дети Зайцевых ходили в храм, пели в церковном хоре. А в Гражданскую войну все они стали коммунистами. Одно из семейных преданий гласит, что тот самый Григорий Тарасович Зайцев, прежде чем стать начальником Донбасских железных дорог, в Гражданскую войну служил личным шофером у красного командарма Тухачевского. Григорий Тарасович рассказывал: однажды они догоняли банду «антоновцев» в районе контрреволюционного Тамбовского мятежа, и машина Тухачевского застряла на дороге. Вытащить ее из расхлябанной колеи было практически невозможно. Григорий вышел из машины; рослый, физически сильный, он приподнял автомобиль и поставил на твердый грунт. А когда обернулся, то увидел Михаила Тухачевского, державшего направленный на него наган и смотревшего холодно, озлобленно. Если бы он не вытащил машину, то командарм бы его пристрелил, как «контру». Григорий Тарасович угадал его намерение, но виду не подал, спокойно сел в машину. А наутро написал рапорт и сказал Тухачевскому: «Я при вас служить не буду». О Тухачевском он говорил: «Это двуликий Янус».

Федор Тимофеевич Зайцев, дядя Володи. Участник Великой Отечественной войны, танкист

Великая Отечественная война еще не началась, когда Григория Тарасовича Зайцева послали в Узбекистан для проведения призыва новобранцев в Красную армию. По дороге в Ташкент он умер от тифа.

Братья Зайцевы – Тимофеевичи

Отец Владимира Зайцева, главного героя книги, Сергей Тимофеевич Зайцев был участником Финской военной кампании и Великой Отечественной войны, по военной специальности – артиллеристом. Воевал в Чечне и на Дону, награжден медалью «За оборону Кавказа». У Сергея Тимофеевича было четверо родных братьев: Алексей и Федор – оба танкисты, участники крупных сражений Великой Отечественной. Алексей – командир экипажа боевой машины, погиб на озере Хасан в 1945 году. Петр – военный летчик, служивший в одной эскадрилье с сыновьями И. В. Сталина и А. И. Микояна, награжденный двумя орденами Красной Звезды, двумя крестами Польши и другими боевыми наградами. В Великую Отечественную войну их мать и старший брат Василий погибли в районе Донбасса во время бомбежки. Тимофея Демьяновича не было дома, а то и он был бы убит прямым попаданием авиабомбы.

Перед войной. Положенцевы

Надежда Антоновна Зайцева – девичья фамилия Положенцева – принадлежит к поколению детей войны. В семье Положенцевых детишек было пятеро: Мария – 1928 года рождения, Лидия – 1930-го, Надежда – 1934-го, Анатолий – 1938-го, и младший брат Иван, родившийся в 1942 году. Надежда Антоновна со слезами и болью вспоминает свое детство, страшные эпизоды немецко-фашистской оккупации на Орловщине, и гордится героическим трудом своей мамы в годы Великой Отечественной войны, честной трудовой биографией отца – председателя колхоза, вставшего в войну к шлифовальному станку и основавшего рабочую династию на 525-м военном заводе в Куйбышеве.

– Мой папа, Антон Никифорович Положенцев, и мама, Фекла Павловна Русанова, – родом из Орловской области, из одного села Нижняя Любовша Краснозоринского района. До войны отец выучился на председателя колхоза, и его послали в село Мосоли возглавить другой колхоз. Вдруг к нам приезжает дедушка Павел из Иваново-Вознесенска – красавец и умелец, пекарь и кондитер. Дедушка умел делать сушки и пряники – жамки, а его хлеб славился на всю волость. Работая у помещика на Украине, он научился делать мороженое: зимой рубил лед на реке и торговал своим фирменным мороженым на ярмарке.

В Иваново-Вознесенске дедушка Павел жил с дочерьми; мамины сестры Маруся и Марфуша Русановы убирали квартиры у богатых соседей и познакомились с молодыми офицерами, вышли замуж за военных. От них дедушка знал, что приближается война с гитлеровской Германией.

«Ах, война, что ты сделала, подлая»

Зимой 1941 года на Орловском направлении шли упорные бои. В это время Антон Никифорович Положенцев оставался с семьей в Мосолях, – он не был военнообязанным, на фронт не годился по состоянию здоровья. Немцы заняли железнодорожную станцию Верховье и окрестные села, а в дальние деревни заходили редко. Перед приходом фашистов матери старались спрятать своих детей, уводили их в леса, а немногочисленные колхозники-мужчины оставались в селе беречь колхозное добро. Населенные пункты часто переходили из рук в руки; казалось, фронт был везде.

Надежда Антоновна вспоминает:

– Тяжелораненых красноармейцев подбирали на полях сражений и на плащ-палатках приносили в избы. В русских печах наши матери грели воду для операций, которые здесь же делали военно-полевые хирурги. Но бывало, только заканчивался бой, связисты передавали, что противник снова занимает село. Те из бойцов, кто был легко ранен, уезжали на грузовиках, уходили в леса, а тяжелораненые кричали: «Браток, пристрели!» Мы плакали и тоже бежали, – мама, беременная, тащила нас в лес. Как же мы, ребятишки, вязли в глубоком снегу! Мама все припасы потеряла. На чужом сеновале мы спасались три дня. А когда немцев отбили, вернулись в Мосоли.

Ребенком я видела расстрелы. Немцы были беспощадны к мирному населению и пытались устрашить партизан карательными мерами.

Однажды мы, дети, сидели на печке и оттуда услышали голос матери: она вдруг как запричитает, закричит: «Папку расстреливать повели!» С отцом случилось вот что. Яму им вырыли, а отец перед ямой перекрестился. Заметив это, немец заглянул в свой список и отпустил Антона Никифоровича. Видно, кто-то из деревенских донес на него, что он коммунист, а папка коммунистом не был. Спасся он чудом, но оставаться в Мосолях ему было опасно. Немцы, занимая селения, первым делом расстреливали коммунистов, руководивших колхозами. А кто доносил? Свои же, деревенские. Многих жителей села, кто убегал и прятался в копны, перестреляли предатели.

В ту же ночь мать, откуда только взялись силы, она еще ходила беременная Иваном, запрягла лошадь и увезла отца из Мосолей в Корытенку, к своей родной тете. Там Антона Никифоровича никто не знал. Но тетка их не выслушала, не разобралась, даже чаю не налила: «Мои все на фронте, а ты, Антон?!» Папа говорит: «Я и приехал на фронт, а куда деваться, не знаю». Так они помотались, помаялись и подались в Нижнюю Любовшу. Там дядя Кондратий – двоюродный брат Антона Никифоровича – принял их, накормил и велел матери ехать обратно в Мосоли, а отца оставил у себя. В руководстве местного партизанского отряда работал председатель сельсовета Иван Федулович, хорошо знавший Кондратия и Антона. Он помог отцу – отвел его к партизанам. Иван Федулович потом погиб в бою. В его честь мама назвала новорожденного сына Иваном. В дни оккупации за участие в партизанском сопротивлении был повешен сельский врач Пашанин, – его сын в войну был летчиком.

Заступничество богоматери

– Нас, детей, мама с помощью наших солдат перевезла из Мосолей в Нижнюю Любовшу, где стоял наш заколоченный старый домик. Только вернулись, нагрели печку, у мамы начались роды. А в Любовшу пришли немцы. Иван родился, когда оккупанты стояли в селе. Мы видели роды. Маруся побежала за повивальной бабкой, но бабка опоздала. Увидела новорожденного, запеленала его и говорит матери: «Хороший мальчик». А мама ей: «Не нужен он мне, не буду его кормить. Все одно умирать», – в такое впала оцепенение. И было от чего: отца нет, и мы не знаем, где он. В таком состоянии мамке как наяву предстала Божия Матерь Казанская. Она явилась и говорит: «Положи ребенка на левую ручку, а не на правую, и дай ему грудь. Дай, дай ему грудь». Мать заплакала, начала креститься. Дала ему грудь и стала кормить младенца. Иван был пятым ее ребенком.

Младший брат родился в январе 1942 года, и вскоре мы получили известие об отце. Немцев уже прогнали из села, когда ночью в наше окно постучал бородатый незнакомец. Мама вышла и долго не возвращалась. А переступив порог, сразу перекрестилась и сказала, что приходил Иван Федулович. Председатель сельсовета неузнаваемо переменился, отпустил длинную бороду. Он сообщил, что нашего отца переправили в районный центр Красная Заря в распоряжение военного комиссариата. Герой-партизан дружил с нашим отцом и спас ему жизнь. Узнав, что Фекла родила сына, Иван Федулович попросил мать: «Назови мальчика Иваном. Если я вернусь после боя, то буду кумом на его крестинах. А если погибну, то останется память». Ивану Федуловичу не довелось крестить младенца Ивана. А имя, данное им, оказалось счастливым, – брат Иван жив, проживает в Куйбышеве.

Перед приходом немцев красноармейцы уводили жителей и колхозные стада в укрепленный район, в деревню Давыдовку, расположенную в 12 километрах от Нижней Любовши. Еще летом, перед войной отец закупил и пригнал в колхоз четырех телят – коров цементальской породы. Перед тем как уйти к партизанам, он наказывал маме: «Я уйду, а ты одну колхозную телушку возьми себе». Всех коровок раздали колхозникам, чтобы сохранить племенное стадо. Сестру Лиду мама специально оставляла у тети Дуни в Мосолях, ухаживать за молодой коровой, а когда в Любовшу пришла Красная армия, мама поехала в Мосоли забирать корову. А как малышей оставить без присмотра? Мать перемяла-перетолкла конопляные семечки, чтобы появилось молочко, и сделала соску. У нас на Орловщине издавна сеяли поля из конопли, конопляное масло было в обыкновенном употреблении. Уезжая за коровой, мать дала наказ: «Надя, ты остаешься за старшую, присматривай за новорожденным, качай его». А соску из конопли мы по очереди сосали, дожидаясь, пока вернется мать, и качая Ивана. Мама пригнала корову в Нижнюю Любовшу. Корова отелилась, и в доме появилось молоко.

Всё для армии

– В Новый год всем детям в Любовше раздали по три-четыре конфетки. От кого были переданы новогодние поздравления и сладкий подарок? От раненых! Их привозили на самолете-кукурузнике из-под Орла, где шли кровопролитные бои. Сельсовет был переполнен ранеными, школа тоже, – в классах расположился военный госпиталь. Но и в такой обстановке мы, школьники, продолжали учиться. Уроки проходили в пустовавшей избе. Помню, как нас, второклассников, водили к раненым. Мы декламировали стихи, пели «Шел отряд по берегу» и другие военные песни. За выступления нам давали по кусочку сахара. У девочек было задание стирать и скатывать бинтики.

В Нижней Любовше квартировали ополченцы-сибиряки: пройдя боевую подготовку, они уходили на фронт. Одетые в полушубки, валенки, шлемы, варежки о трех пальцах, они имели вид и выправку настоящих русских солдат. Наши мамы пекли для них хлеб в русских печках. Им приносили с полевой кухни перловую кашу. Солдаты ели с нами за одним столом. Мама доила корову и молоко с утренней дойки отдавала солдатам.

Почти в каждом доме на руках у матерей оставалось по пять-семь детей, а у кого-то и больше; трое ребятишек – считалось мало. Как только все успевали наши мамы?! В войну село держалось на женском труде. Матери друг друга поддерживали, помогали всем колхозом. И колхозы не разваливались: поля были распаханы и засеяны. Женщины на себе таскали соху. Коров берегли, не запрягали, иначе молока не дадут. В период оккупации немцы не пускали местных жителей к элеватору, но наши матери ходили за зерном по ночам и приносили на плечах мешки по 16 килограммов, чтобы засеять колхозные поля. Все поля возделывались только женщинами. Подростки 1928–1931 годов рождения работали наравне со взрослыми. В каждом доме – корова, овцы, куры… Надо было запасать на зиму корм. В полях после жатвы дети собирали «сталинские колоски», а на наших матерей были возложены обязанности трудового фронта. Солдаты, уходя на передовую, оставляли им белье, как прачкам. В бой уходили обязательно в чистом, – по русскому обычаю. Наши матери белье стирали, гладили, скатывали, – и его увозили вслед за армией.

Война принесла народу много лишений и особенно сильно ударила по поколению, рожденному перед войной. Но «детям войны» есть чем гордиться. Это поколение Юрия Гагарина. Надежда Антоновна знает, как выживать в военное лихолетье: «Надо уметь трудиться, как трудились наши матери, и понимать жизнь так, как понимали ее фронтовики, которым я кланяюсь благодарным земным поклоном».

Судьба отца

Антона Никифоровича Положенцева переправили в районный центр и через военкомат распределили на военный завод в Куйбышев.

– Отец говорил, что лучше бы его отправили на фронт, потому что, пока строился завод (п/я 76), приходилось работать на станках под открытым небом. После войны он хотел демобилизоваться с завода, но И. В. Сталин призвал тружеников оборонной промышленности остаться на своих рабочих местах, пообещав сохранить хорошие «подъемные». Антон Никифорович решил, что не вернется в деревню. В 1946 году он забрал семью из Нижней Любовши в Куйбышев.

Полгода семья рабочего-шлифовальщика ютилась в землянке и в одном из бараков рабочей окраины Куйбышева – район Машстрой. Потом отец начал строить собственный дом. Когда фундамент был заложен, Положенцевы переселились из барака во времянку с земляным полом и печкой-буржуйкой. Вскопали восемь соток под огород, посадили овощи. Урожай стал подспорьем для семьи, кормившейся на небольшую отцовскую зарплату. Во время отпуска отец подрабатывал, сплавляя лес по Волге, и привез бревен для сруба. Сложил бревна, сделал стропила и, не нанимая помощников, сам до зимы поставил дом. Через год Антон Никифорович поехал в Орловскую область и привез саженцы садовых культур: яблонь, слив, вишен, кустиков смородины…