Текст книги "Большая книга ужасов 2018"

– А кто еще там будет? – спросил Валер с замиранием сердца.

Мария Кирилловна легко улыбнулась:

– Ганка, конечно. Она тоже участвует в экспедиции. Но только накрепко запомни эти слова – «осуществленное невозможное». И будь готов ко всему.

Затем Мария Кирилловна торопливо простилась и ушла.

* * *

 
Она повествует, Вёльва, она прорицает:
«Гарм с окровавленной грудью,
Пес красноглазый, четырехглазый –
Он даже на Одина лает,
Он даже отца колдовства не страшится,
Верный страж Хель! –
Дремлет покуда
У Гнипахеллира –
Пещеры со сводом нависшим.
Думают, Гарм здесь цепями прикован,
Да разве цепями такого удержишь?!
Ждите, ждите,
Придет он к вам, люди, –
Гарм, Лунный Пёс,
Ужаса шлем – Агисхьям –
Начертав в небесах!»
Из «Сказаний о Гарме, Лунном псе»
 

* * *

– Помните: вы – группа сопровождения, и не более того, – неутомимо твердил Альфа, по сути дела, повторяя то, о чем шла речь вчера на Откосе.

Заместитель начальника экспедиции (кто начальник, Валюшка так и не узнала) велел называть себя Альфой, но не пояснил почему. Впрочем, может быть, у него и в самом деле была такая фамилия.

Валюшка сразу поняла, что Альфа и Валер знакомы, однако они ограничились только сдержанными кивками и отвели глаза, как будто им было неприятно друг на друга смотреть. Впрочем, кто Альфа (судя по эмблеме на рукаве форменки и погонам – высоченный чин МЧС, минимум генерал!) – и кто Валер?! С чего бы им радостно обниматься при встрече? Тем более у Валера и так есть с кем обниматься…

Чумазая Ганка тоже притащилась на Откос (оказывается, она имела какое-то отношение к Альфе – кто бы мог подумать?!), и, когда Валер ее увидел, Валюшка поняла, что более кретинского выражения лица у существа мужского пола быть просто не может. Вообще Ганка немного изменилась с того момента, как появилась около школы: подстриглась, отчего на ее голове образовалась целая куча черных вьющихся перепутанных волос. Лохмы, короче! И она, зараза, еще больше похорошела, стала выглядеть немного взрослее и, кажется, даже ростом выше сделалась. Но по-прежнему была одета в свои немыслимые обноски. Валер, впрочем, на них и внимания не обратил – что и требовалось доказать! Пожалуй, он даже ни слова не слышал о необходимости сопроводить на Остров какую-то секретную экспедицию, что могут сделать только он сам да Валюшка с Лёнечкой, поскольку у них с Островом особые отношения. Этой экспедиции необходимо провести исследование погодных аномалий. Да уж, погода ныне и в самом деле аномальней некуда! И, судя по тому, что говорят по телевизору, такая же непруха чуть ли не во всем мире.

Многое в рассказе Альфы осталось непонятным, но в его тоне звучала такая непререкаемая властность, что Валюшка не решилась задавать вопросы. Тем более что Ганка изредка очень пристально на нее поглядывала, и Валюшке не хотелось выставлять себя дурой или трусихой под этим взглядом. Да Ганке и не снилось, сколько пришлось пережить Валентине Морозовой на своем пока еще совсем не длинном веку! Подумаешь, что для нее еще раз на Остров сплавать!

Потом Ганка куда-то подевалась. Настроение у Валюшки стало еще лучше, тем более что Валер не потащился провожать кудлатую замарашку, а продолжал топтаться на Откосе – правда, с самым отсутствующим видом. Он рассеянно выслушал напоминание Альфы: завтра в шесть утра быть готовым к выезду в Городишко – и пообещал, что не проспит.

Альфа заявил, что должен сам сообщить Лёнечке о его участии в экспедиции и «решить все вопросы» с родителями. Он повез Валюшку домой на машине, которая словно бы вот прямо сейчас выехала из какого-нибудь шпионского блокбастера – столько в ней было всяких загадочных прибамбасов: сенсорные панели, клавиши, рычажки, кнопки и кнопочки. Валюшка даже подпрыгивала на широком кожаном сиденье от желания нажать на что-нибудь – и не нажала только потому, что боялась: а вдруг машина превратится в ракету и взмоет в стратосферу? Честное слово, в тот вечер ей все казалось возможным, такое было у нее настроение!

В этом победном состоянии Валюшка пребывала и вечером. Альфа мигом убедил маму Марину и Михаила Ивановича отпустить ее и Лёнечку на пару дней в Городишко. У Валюшки, правда, создалось впечатление, что Михаил Иванович был уже в курсе дел, но, может быть, ей это только показалось… Мама Марина, конечно, немножко переполошилась – но что такое пара дней под присмотром столь ответственного товарища из МЧС, как Альфа!

Ночью Валюшка от волнения почти не спала, зато потом вздремнула по пути в Городишко. Но когда она вышла из машины Альфы на берегу Волги возле старого, облупленного, покосившегося, вросшего в гальку дебаркадера, показалось, что ее резко и беспощадно разбудили не только от сна, но и от всех шапкозакидательских мечтаний. Победная уверенность в себе тоже улетучилась как сон, как утренний туман, потому что около дебаркадера их уже поджидала Ганка.

Альфа подвел всех к военной палатке, стоявшей на берегу, и, пока все завтракали очень вкусными бутербродами и пили какао, снова начал талдычить о том же, что и вчера:

– Ваша задача – только проводить экспедицию до Острова и, возможно, помочь ей высадиться. Если после этого на берегу возникнут какие-то конфликты, вам нужно держаться от них в стороне. Не вмешиваться ни в коем случае. Повторяю: не вмешиваться ни в коем случае! Ни во что! Если участникам экспедиции придется спасаться от какой-либо опасности, они сделают это без вашей помощи. Вы должны немедленно покинуть Остров при первом же признаке угрозы. И дайте мне честное слово, что поступите именно так. Мы и без того подвергаем вас слишком большому риску, привлекая к этой поездке!

– Нас никто не привлекал – что мы, преступники, которых привлекают к ответственности? – буркнула Валюшка, старательно поворачиваясь спиной к Валеру, неотрывно глазевшему на Ганку. – Мы сами согласились! По доброй воле!

– Без вашего доброго согласия экспедиция бы просто не состоялась, – кивнул Альфа и снова завел свою шарманку: – И все-таки помните: в вашу задачу входит только сопровождение и ожидание нашего возвращения около катера!

Его, строго говоря, никто не слушал. Члены экспедиции и проводники мокли под мелким противным дождем и присматривались друг к другу.

Два «ведущих специалиста по управлению погодой», к изумлению Валюшки и Лёнечки, выглядели необычайно молодыми: лет на семнадцать-восемнадцать, не больше. Поэтому как-то сразу все перешли друг с другом на «ты» – кроме Альфы, конечно!

Один из специалистов – его звали Витки Сейтман – оказался совершенным альбиносом: с белыми волосами, белым, словно из снежной глыбы вырубленным лицом с резкими чертами и очень светлыми, можно сказать льдистыми, глазами. Ресниц то ли вообще не имелось, то ли их просто невозможно было разглядеть. Рядом с Витки Сейтманом светловолосые Валюшка и Лёнечка были почти брюнетами, и даже Валюшкины никудышные реснички смотрелись очень даже живенько!

Витки Сейтман носил что-то вроде длиннополого кафтана из белой замши и белого меха и такие же штаны и сапоги. На белом поясе чернели странные знаки – древние скандинавские руны.

Ледяные глаза Витки Сейтмана при взгляде на Валюшку потеплели, и он с улыбкой сказал:

– Дистельфинк!

Голос у него оказался тяжелым, как глыба льда, и в то же время звучным и приятным.

Валюшка решила, что это красивое слово на каком-нибудь скандинавском языке означает «здравствуйте», и повторила, приветливо кивнув:

– Дистельфинк!

Витки Сейтман снова улыбнулся и сказал по-русски:

– Дистельфик – это золотистый зяблик, встреча с ним – знак удачи и успеха. Это птица твоей души. Ты принесешь мне удачу.

– Спасибо, я постараюсь, – пообещала очень довольная Валюшка. – А где ты так хорошо научился говорить по-русски? Долго жил в России?

Витки Сейтман растерянно моргнул, словно не знал, что сказать, и тут вмешался Альфа:

– С нашими специалистами проводилась серьезная работа по изучению русского языка и некоторых особенностей нашей культуры. Кроме того, они снабжены необходимой для наших исследований темпоральной и событийной информацией.

Валюшка хотела было спросить, что такое «темпоральная», однако Альфа озабоченно нахмурился:

– Что-то наш транспорт задерживается. Мне нужно связаться с руководством, извините.

При этом он взглянул на Ганку, словно спрашивал у нее разрешения. У этой нечесаной, возможно даже неумытой, в линялом платье и жутком плаще!

«Она-то тут при чем? – ревниво подумала Валюшка. – Можно подумать, от нее здесь что-то зависит! Неужели она и на Остров с нами потащится?! Нет, такой подлянки судьба мне не подложит! А впрочем, пусть едет на Остров! И пусть ее там пожрет белая трава!»

Но Валюшка тут же вспомнила, что вся белая трава должна была исчезнуть после того, как они с Лёнечкой и Валером прикончили Владычицу Острова, и огорчилась, что хоть немножко не осталось. Специально для Ганки!

– Если путь с задержки начинается, толку в этом пути, считай, не будет! – пробормотал Лёнечка. – И вообще не нами сказано: с черным в лес не ходи, с рыжим баню не топи, лысому не верь, с курносым не вяжись, а ежели у которого человека ресниц нет, тот считается чертом или, по крайности, его пособником, потому что у настоящего черта ресниц нет!

При этом он многозначительно покосился на Витки Сейтмана.

– Много ты знаешь о чертях! – рассердилась Валюшка, вспоминая Никто, у которого ресницы были (хоть и черно-белые, как его волосы), и виновато улыбнулась Витки Сейтману: – Не обращайте внимания, пожалуйста. Лёнечка одно время читал только «Словарь русских суеверий», вот и набрался там всякой ерунды [9]9
  Об этом можно узнать из повести Елены Арсеньевой «Демоны зимней ночи».


[Закрыть].

– Твой друг видит дальше тебя, – раздался чрезвычайно противный визгливый голос. Он до такой степени напоминал скрип железа по стеклу, что Валюшка передернулась. – Он видит врага!

Это заговорил второй «ведущий специалист по управлению погодой», прибывший из африканской страны Азанде. Звали его тоже Азанде. Он был черный как сажа, с яркими белками черных глаз (такие глаза бывают у вороных коней!) и, словно в насмешку, светлыми розоватыми ладонями. Он ходил практически босиком (не считая куцей травяной обмотки на ногах) и не особо обременял себя одеждой. На нем была пышная юбочка до колен из птичьих перьев и травы да странно шелестящая короткая накидка из какой-то переливчатой ткани, очень напоминающей змеиную кожу. На поясе болтались серое птичье крыло и какая-то короткая кривая палка. На шее висело ожерелье из зубов и когтей самых разных животных. Волосы у Азанде оказались не короткими и курчавыми, как у всех африканцев, виденных Валюшкой раньше, а очень длинными, черными и блестящими. Иногда они начинали как-то странно шевелиться и шелестеть, как если бы в них кто-то прятался и пытался выбраться на белый свет. Тогда Азанде резко хлопал в ладоши, после чего шелест и шевеленье прекращались. Но однажды Валюшке показалось, что в этих черных волосах мелькнула какая-то небольшая тварь с клешнями и острым хвостом, напоминающая скорпиона.

Конечно, это был форменный глюк, потому что не может же человек таскать в волосах такую опасную мерзость! Или… может?

По зрелом размышлении Валюшка сочла, что на свете всякое бывает, но больше старалась к волосам африканского «специалиста» не приглядываться.

Азанде не выпускал из рук небольшой барабан, который назвал «илю»: то и дело он им потряхивал или постукивал в него, причем илю издавал не сухой и звонкий, как следовало бы, а глухой и даже утробный звук. Вот и сейчас Азанде прошелся по нему пальцами, а потом вкрадчиво спросил Валюшку:

– Слышишь, что говорит мой илю?

– Ну и что он говорит? – настороженно спросила Валюшка.

Азанде торжественно изрек:

– Мой илю говорит: «Мбисио мангу! Душа колдовства!» Это значит, что он чует поблизости какого-то аборо мангу – злого колдуна. И я даже знаю, кто это!

При этих словах он ткнул пальцем в сторону Витки Сейтмана.

Тот, впрочем, и бровью белой не повел, а спокойно ответил:

– Ну да, я в самом деле колдун. Витки Сейтман – это не имя, это значит «колдун, идущий путем чудес». Но и ты, Азанде, тоже колдун, разве нет?

– Конечно, – гордо кивнул тот. – Мне не раз давали птичье крыло в знак моего мастерства.

С этими словами он потряс серым крылом, висевшим на поясе. Оттуда посыпалась какая-то противная серая пыль. Видимо, давненько получил Азанде этот знак отличия!

– Но я никому не причиняю зла, – продолжал Азанде. – А ты… Белый человек – всегда злой человек! А такой очень сильно весь белый-белый, как ты, не может не быть помощником белого холодного зла, против которого меня призвали бороться. Наверняка ты таишь предательские замыслы! Впрочем, если я тебя убью и использую твое сердце и печень для своего колдовства, ты искупишь те злодейства, которые уже совершил раньше и замыслил совершить.

Витки Сейтман хладнокровно улыбнулся:

– Ну что ж, если бы моя смерть помогла расстроить происки Гарма и спасти людей от гибели, я был бы готов пожертвовать и сердцем, и печенью!

Валюшка даже за свое собственное сердце схватилась при этих словах.

Еще бы! Она-то думала, что уже никогда больше не услышит о Гарме, который ей две зимы покоя не давал и от преследований которого она с превеликим трудом отвязалась с помощью Никто [10]10
  Об этом можно прочитать в повестях Елены Арсеньевой «Демоны зимней ночи» и «Никто из преисподней».


[Закрыть], а оказывается, Витки Сейтман и Азанде должны расстроить какие-то его новые происки!

Какие? Что он опять задумал, черный, ужасный, беспощадный четырехглазый страж Ледяного ада, Хельхейма, царства красноглазой богини смерти Хель?!

Она только хотела расспросить об этом подробней, как вдруг Азанде снова постучал в свой илю и громогласно изрек:

– Мбисио мангу! Душа колдовства!.. Илю предупреждает: среди нас еще и ведьма!

И ткнул пальцем в ту сторону, где стояли Валер и Ганка.

Валюшка еле удержалась, чтобы не зааплодировать. Однако Валер, как ни был поглощен разглядыванием Ганки, все же услышал Азанде. Повернулся к нему и гневно бросил:

– Выбирай выражения, понял? А то не посмотрю на какое-то там птичье крыло! Между прочим, я с прошлого лета занимаюсь не только плаванием, но и боксом, так что…

Азанде одной рукой вцепился в знаменитое крыло, другой воздел сердито рыкнувший илю. Валер с воинственным видом шагнул к африканцу, однако Ганка схватила его за руку и спокойно сказала:

– Смотрите, Альфа возвращается! Давайте послушаем, что он скажет!

Боевой задор Валера вмиг угас. Азанде довольно усмехнулся, уверенный, что это он устрашил парня, однако Валюшка понимала, что Валера укротила Ганка. Легким движением руки!

Вот уж правда что ведьма!

Альфа сообщил, что прибыл катер, который отвезет команду на Остров. Говорил он вроде бы со всеми, однако смотрел только на Ганку, и выглядело это так, будто он докладывает именно ей. Валюшка сердито поджала губы…

Наконец все двинулись к старому причалу, к которому уже пришвартовался легкий зеленый катерок с надписью «Министерство экологии» на борту.

Валер и Ганка, завидев почерневшие от времени и сырости мостки, переглянулись с таким заговорщическим видом, что Валюшка поняла: убогое сооруженьице вызвало у них какие-то воспоминания, которые принадлежат только им двоим и которыми они ни за что не станут ни с кем делиться.

Валюшка так стиснула зубы, что они захрустели, – честное слово!

Лёнечка, видно сообразивший, что с ней происходит, негромко сказал:

– Валюшка, давай потом, когда вернемся с Острова, сходим в старую больницу, где когда-то работали Михаил Иванович и мама Марина? Вспомним, как здорово нам там жилось!

Конечно, Лёнечка хотел ее отвлечь и развлечь воспоминаниями об их совместном боевом прошлом, однако способ он выбрал не самый приятный!

Валюшка так и передернулась, вспомнив, сколько опасностей им пришлось преодолеть к стенах этой старой, полузаброшенной городишкинской больницы [11]11
  Об этом можно узнать из повести Елены Арсеньевой «Демоны зимней ночи».


[Закрыть]. В эту минуту их обогнал Азанде и бросил злорадно:

– А ведь, может быть, вы никогда не вернетесь с Острова!

– Никогда не говори «никогда»! – раздраженно воскликнула Валюшка, хотя больше всего ей хотелось выпалить «Типун тебе на язык!». Однако в этот момент – честное-пречестное слово! – из волосяной путаницы на голове Азанде высунулся черный скорпионий хвост с грозным жалом на конце, поэтому Валюшка сочла за лучшее смягчить реплику.

– Никогда не говори «никогда»… – задумчиво повторил Витки Сейтман. – Какие мудрые слова!

– Всем надеть спасательные жилеты! – приказал Альфа и подал пример, напялив надутый оранжевый жилет, который подал ему рулевой.

Азанде неловко, стараясь не выронить барабан, который утробно и явно недовольно ворчал, облачился в жилет с помощью Лёнечки. Именно тот был назначен сопровождать африканского колдуна на остров, а это значило во всем помогать своему подопечному.

Валюшка подошла к Витки Сейтману, но обнаружила, что тот уже и сам справился с жилетом.

– Не волнуйся за меня, – улыбнулся он. – Хоть я никогда раньше не надевал таких одеяний, но сразу понял, для чего оно нужно. Надутые рыбьи пузыри издавна использовались мореплавателями, чтобы держаться на воде, а это ведь что-то подобное, верно?

Валюшка растерянно кивнула и подумала, что эти погодные специалисты какие-то ужасно странные – что один, что другой!

Она снова хотела спросить про Гарма и его происки, однако рядом был Альфа, а затевать разговор при нем Валюшке не хотелось.

Валер и Ганка подошли последними. Валер выглядел сущей пластилиновой вороной, а Ганка счастливо улыбалась.

Валюшка с отвращением отвернулась и заметила, что Азанде вдруг уставился на двух черных птиц, которые появились со стороны Острова, сделали круг над пристанью и, повернув обратно, словно бы растаяли в легкой дымке, реявшей над Островом.

– Черные птицы, – брезгливо буркнул Азанде. – Плохо! Грифы, которые питаются падалью!

– Это не грифы, – с тревогой в голосе сказал Витки Сейтман, который тоже смотрел на птиц. – Это вороны! И я согласен, что их появление не к добру.

– Почему? – спросила Валюшка.

– Мне кажется, это вороны О́дина, – пробормотал Витки Сейтман и, заметив недоуменные взгляды, пояснил: – О́дин – наш верховный бог, покровитель воинов и отец колдовства. У него два ворона – Хугине и Мунине: сила мысли и памяти. К их голосам прислушивается Один, у них выведывает глубинные тайны – и высылает их к тем, кого хочет предостеречь или напугать…

Лёнечка, конечно, не мог остаться в стороне:

– Есть у воронов свой царь-ворон, и сидит он в гнезде, свитом на семи дубах.

– Все высказались? – с откровенной издевкой осведомился Альфа. – Может, начнем посадку? Время не идет, а летит!

Валер взглянул на «Ролекс» – половина восьмого.

Потом он заметил, что Ганка тоже смотрит на часы – его часы! – и забыл о времени.

– Валерий, мы с вами поднимаемся на борт первыми, – вернул его к реальности Альфа. – За нами следуют Валентина и Витки Сейтман, потом Леонид и Азанде.

Имя Ганки не было названо, и Валюшка радостно встрепенулась: «Она с нами не едет? Для нее ведь нет сопровождающего! Неужели останется? Ну… тогда для меня еще не всё потеряно!»

В это мгновение Ганка, словно услышав Валюшкины мысли, так взглянула на нее, что та мгновенно поняла: Ганка на берегу не останется, а Валюшке ничего не светит…

Самое поразительное, что в Ганкиных глазах было не торжество, а сочувствие! Они светились этим сочувствием как прожекторы!

«Понятно: счастливая соперница жалеет неудачницу!» – обиделась Валюшка и показала Ганке язык.

Та вздохнула и опустила свои прожекторы. И, к великому огорчению Валюшки, тоже поднялась на катер.

* * *

 
Она повествует, Вёльва, она прорицает:
«У Гнипахеллира
рядом с Псом Лунным
Хресвельг стоит –
Хозяин погоды, владыка ветров,
Великан, нагоняющий зимнюю стужу,
Облаками играющий по своей воле.
Гарм с Хресвельгом вдвоем
Могут чертог ледяной покидать,
Чтоб на земле
Сеять раздор и погибель,
В провалы смерти живущих свергая,
Подданных Хель число умножая.
Гарм на Луну грозно воет,
Тень свою на светило бросает.
Гарм, Лунный Пёс!»
Из «Сказаний о Гарме, Лунном псе»
 

* * *

– Это бесполезно, – наконец произнес Витки Сейтман, первым выразив то, что давно стало понятно и другим, но с чем никто не хотел смириться.

Он еще больше побледнел, задыхался и пошатывался, так что Валюшке приходилось его придерживать.

Валюшка поразилась, насколько он худощав и легок. Удивительно, как его вообще не унесло тем ветром, который вот уже час непрерывно и мощно дул со стороны Острова, не давая катеру даже на самую малость отойти от причала!

Азанде выглядел не лучше. Он почти повис на Лёнечке, и его илю уже не урчал самодовольно, а лишь изредка постанывал, словно и у него кончились все силы.

Остальные безнадежно смотрели на свинцово-тяжелые, громоздкие, свирепые волны. Они шли по Волге от Острова вопреки всем законам течения. Вслед за волнами надвигался белый туман, настолько плотный и непроницаемый, что казалось, будто его можно резать ножом и рубить топором. Лучи прожектора катера не могли пробить эту белую массу, а отражались от нее, отбрасывались назад, почему-то приобретая пугающе-сизый оттенок, отчего лица собравшихся на палубе казались в этом свете неживыми и жутковатыми, словно лица оживших мертвецов.

А какие были предприняты усилия, чтобы оторваться наконец от старых мостков! Азанде бил в барабан, метался из стороны в сторону и подпрыгивал, на некоторое время зависая в воздухе. Черные волосы его стояли дыбом, и теперь все могли увидеть, что в них и в самом деле живет парочка скорпионов, которых не вынесло ветром только потому, что они отчаянно цеплялись клешнями за спутанные дреды. Илю рычал и ревел так, что можно было подумать, будто где-то поблизости затаились все звери Африки, явившиеся помочь Азанде. От этого рева тряслись поджилки у всех собравшихся и нервы буквально завязывались узлом, однако на ветер и туман это никак не действовало. Вернее, почти никак: иногда туман вдруг начинал расслаиваться на струи, напоминающие огромных ставших на хвосты змей, и тогда по черному, лоснящемуся от пота лицу Азанде пробегала торжествующая улыбка, однако через мгновение «змеи» исчезали, туман опять смыкался плотной стеной, а рокот илю все больше напоминал хрип умирающего, пока не превратился в жалобные стоны.

Азанде то и дело выкрикивал «Пусть колдовство умрет!» – и потрясал птичьим крылом, беспрестанно сбрызгивая его водой из специально для этой цели подставленного ведерка. Наконец крыло обвисло и потеряло всякий вид, вода в ведерке кончилась, и в конце концов Азанде сдался. Он рухнул бы на палубу, если бы его не успел подхватить Лёнечка.

Тогда настал черед Витки Сейтмана. Повинуясь то низкому, то необычайно высокому, а порой даже пронзительному звучанию его голоса, в небе вспыхивали различные руны, устремляясь в туман и ветер, словно стремительные стрелы. Однако ни одной из них не удалось пронзить белые туманные груды или пенистые валы.

Но все же старания Витки Сейтмана подействовали! Туман рассеялся, и волны улеглись. Над головами засияла великолепная, чистая голубизна, не тронутая ни единым белым облачным пятнышком.

Все закричали от радости, кроме Азанде, который взвыл от зависти. Но скоро стало ясно, что и кричать от радости не стоит, а завидовать нечему.

Да, отчетливо, даже слишком отчетливо, будто каким-то непостижимым образом приблизившись, стал виден берег Острова: песок у воды и небольшой взгорок, за которым шумел под ветром лес, простирая к реке ветви, как бы маня к себе. Но это было явное издевательство, потому что катер не мог пройти дольше пары-тройки метров – а затем словно на прозрачную стену натыкался! «Стена» эта оказалась упругой до такой степени, что отбрасывала катер назад, да с такой силой, что он едва не вылетал на берег.

– Вот же зараза… – пробормотал Альфа. – Чудит Остров, ох чудит…

Витки Сейтман, впрочем, продолжил свои песнопения, чертившие руны на невидимой стене. Однако кончилось это плохо.

Руны из нематериальных знаков почему-то превращались во вполне материальные стрелы. Все сначала глазели на них как зачарованные, однако, после того как одна из них расщепила борт катера, а вторая поразила в плечо Альфу, поспешно скрылись в рубке. Наконец Альфа приказал Витки Сейтману остановиться.

Как только тот умолк, исчезли не только стрелы-руны, но и те стрелы, которые срикошетили от «стены». Однако изрядная щербина в борту катера осталась, а рукав Альфы продолжал набухать кровью.

Итак, первая встреча специалистов по укрощению погоды с этой самой погодой окончилась для них плачевно, и присутствие трех проводников не помогло.

«Странно, странно! – растерянно думала Валюшка. – По-моему, это никакие не специалисты, а самые обыкновенные колдуны! Ну как они могут справиться с Островом и его ужасами?!»

Но тут же она сообразила, что размышляет как самая настоящая Валюшка-лохушка, у которой вместо головы подушка. Уж если кто и сможет «справиться с Островом», то это только колдуны. Ведь Остров – самое колдовское место на свете! Специалистов-то пригласили правильных, вот только слабоваты они оказались против Острова!

Что же дальше будет? Может быть, экспедиция не состоится?

Вот против этого Валюшка не возражала бы. Честно говоря, ей стало страшновато. Да, вчерашняя залихватская эйфория резко ослабела… Вспомнилось, какой ужас был пережит на Острове прошлым летом [12]12
  Об этом шла речь в повести Елены Арсеньевой «Сын Тумана».


[Закрыть]. Конечно, их с Валером и Лёнечкой задача только сопровождение, о чем не раз талдычил Альфа, но и сопровождение тоже может быть опасным, как выяснилось только что. Стрела попала в Альфу, но могла ведь попасть и в нее, и в Валера, и в Лёнечку! Нет уж, лучше держаться от Острова подальше. К тому же, если экспедицию отменят, Ганка, может быть, уедет? Не будет больше мозолить глаза Валеру? Ведь известное дело: с глаз долой – из сердца вон…

Валюшка в этом на собственном опыте убедилась. Она ведь сначала жутко страдала по Никто, а прошло едва полгода, как снова возмечтала о Валере Черкизове.

Нет, у нее просто такая непостоянная натура! А с Валером правило «с глаз долой – из сердца вон» не работает. Два года он думал только об исчезнувшей Ганке и, даже если она снова исчезнет, снова будет думать только о ней, это же ясно как день! Состоится экспедиция, не состоится – ничем это Валюшке в ее сердечных делах не поможет.

В эту минуту рулевой катера доложил Альфе, что за этот час иссякли все запасы горючего, но самое плачевное, что мотор вышел из строя. Перегрелся от напряжения! И программное обеспечение бортового компьютера барахлит…

– Мы можем вызвать другой катер, – сказал Альфа, не обращая ни малейшего внимания на свою плетью повисшую кровоточащую руку и поглядывая на Ганку. – Вопрос такой: будет ли в этом толк?

Все молча переглянулись, и вот тогда-то Витки Сейтман выразил вслух то, что поняли и другие, но с чем никто не хотел смириться:

– Это бесполезно.

– Вам надо кровь остановить, – встревоженно глядя на покрасневший рукав Альфы, сказал Лёнечка. – При кровотечении из носа надо рукой, противоположной ноздре, из которой идет кровь, достать под локтем поднятой другой руки мочку уха – и вскоре кровь остановится.

Итак, Лёнечка снова впал в свою суеверную нирвану и понес чепуху…

Все ошеломленно замерли, только Азанде вдруг проделал какое-то сложное телодвижение. Валюшка не сразу поняла, что это он попытался изобразить заданный Лёнечкой алгоритм. Возможно, надеялся, что диковинный способ кровоостановления пригодится в колдовской практике, когда Азанде вернется в родимую Африку, в страну Азанде?

Наконец Ганка растерянно проговорила, нарушив общее онемение:

– Но ведь у него кровь не из носа идет…

– Ах да, – спохватился Лёнечка. – Ну, коли так, надобно зажать стенной сучок в избе – кровь станет.

– Лёнечка, оставь свои крезанутые советы, – вздохнул Валер. – Здесь ни избы нет, ни сучка в стене. Нужен элементарный перевязочный пакет!

– Уже не нужен, – улыбнулась Ганка и показала глазами на Альфу.

Все с изумлением обнаружили, что рукав его форменки совершенно чист от крови, да и пальцами он мог шевелить свободно.

– Колдовство! – испуганно взвизгнул Азанде и ткнул пальцем в Ганку. – Я говорил, что она ведьма! И именно она нас сюда притащила! Мы все во власти ведьмы!

– Может быть, ты хочешь вернуться туда, откуда пришел? – спокойно спросила Ганка.

Азанде даже съежился:

– Нет! Нет, я не хочу возвращаться! Я хочу исполнить свой долг. Я хочу снова делать то, для чего был рожден, но так мало…

Он вдруг замолчал, словно язык прикусил.

– Тогда оставь, пожалуйста, все эти разговоры про душу колдовства, легкие, печень и прочее, – почти ласково попросила Ганка, и Азанде кивнул, опустив свои лошадиные глаза.

«Что это он ее так рабски слушается?» – рассердилась Валюшка, и отношение ее к Азанде несколько ухудшилось.

– Тем более что колдовство тут ни при чем, – подхватил Альфа. – Это всего лишь достижения медицины, используемые в воинском снаряжении. Моя одежда изготовлена из материала, который реагирует на изменения, происходящие в организме, и если эти изменения несут вред здоровью, он их ликвидирует. Попросту говоря, лечит. Понятно?

Азанде растерянно хлопал глазищами.

– И на челе его высоком не отразилось ничего, – пробормотала Валюшка, но тут же прикусила язык, когда Азанде подозрительно на нее покосился.

Нет, надо быть осторожней с этим типчиком! Еще напустит своих скорпионов!

– Предлагаю тему моего ранения считать исчерпанной и перейти к делу, – продолжил Альфа. – Я тоже думаю, что новый катер нам не поможет. Этот туман даже ледокол не прорежет!

– А вы можете вызвать подводную лодку? – спросила Валюшка, диву даваясь, что никому в голову не приходит этот простейший и очевиднейший вариант. – Под водой тумана не бывает.

Альфа мгновенно переглянулся с Ганкой и сказал:

– Тумана там и в самом деле нет, однако есть необычайно сильное противоборствующее течение. Мы уже испробовали вариант с подводной лодкой, когда отправляли одну из предыдущих экспедиций. Напрасная затея!

Валер поднял руку, как на уроке:

– Можно мне сказать?

Ганка кивнула, потом, покосившись на нее, кивнул и Альфа:

– Конечно, говори.

«Что происходит?! – напряглась Валюшка. – Это мне не кажется, это уже не в первый раз Альфа и в самом деле как бы советуется с ней! Почему?!»

– Помните лодку Урана? – спросил Валер, окинув взглядом Лёнечку, Валюшку и Ганку.

Все трое кивнули.

«Так ей и про Урана известно, и про его лодку?! – поразилась Валюшка. – Кажется, кто-то слишком много знал…»

– Помните, как она помогла нам в прошлом году выбраться с Острова?

Теперь Валер смотрел только на Лёнечку и Валюшку, и ей стало немного легче: об этом Ганка знать не могла, потому что прошлым летом участвовала в их приключениях только в виде смятого портрета, напечатанного на газетной бумаге. Хотя нет – она также присутствовала в виде своего светлого образа, навеки запечатленного в сердце Валера… Ну и сидела бы там – зачем вылезла на свет божий, спрашивается?!