Текст книги "Большая книга ужасов 2018"

Витки Сейтман и Валер переглянулись и незаметно кивнули друг другу.

Они сразу поняли, что дело не только в спешке. Ганка не хочет, чтобы Лёнечка узнал о случившемся. Конечно, рассказ о том, как ты только что превратился практически в скопище змей, может у кого угодно вызвать нервное потрясение. Да от такого вообще чокнуться можно! Тем паче что Лёнечка и так странноватый… Если он от потрясения не сможет идти дальше, значит, с ним придется кому-то остаться. Причем кому-то из колдунов, потому что без них Остров с особым наслаждением расправится с теми, кто причастен к гибели сына и жены Хресвельга, а значит, и с беззащитным Лёнечкой. И это Остров только что подтвердил с помощью дуба! Оставить для охраны Витки Сейтмана или Азанде – это значит обессилить экспедицию. Надо молчать.

Однако Валюшка, видимо, этого не понимала и не унималась.

– Что это вы так все переглядываетесь? – подозрительно спросила она. – Что вы от меня и от Лёнечки скрываете? Почему не хотите…

– Помолчи, Дистельфинк, очень тебя прошу! – сказал Витки Сейтман, и впервые в его голосе не прозвучало ни нежности, ни заботы. Он звучал как суровый приказ.

Валюшка так удивилась, что на миг замерла с открытым ртом. Потом пробормотала:

– Ну ладно, если вы так хотите… Ладно, пошли! Только я все равно ничего не понимаю!

– Да, с сообразительностью у тебя явная напряженка, – буркнула Ганка. – Вперед! Нам нужно как можно скорей попасть к озеру Тумана!

– А кто-нибудь знает, как туда идти? – спросила Валюшка.

– Я знаю, – хором ответили Ганка и Валер, засмеялись, переглянувшись, и пошли рядом по узкой, еле различимой взглядом тропке, иногда сталкиваясь и хохоча.

– Ладно уж, ведите, Сусанины! – прошипела вслед Валюшка, и Витки Сейтман укоризненно вздохнул, помогая подняться Лёнечке, который по-прежнему обводил всех недоумевающими, растерянными глазами да изредка поглаживал кровоточащую ссадинку на переносице и досадливо морщился.

* * *

 
Она повествует, Вёльва, она прорицает:
«Вздрогнет Иггдрасиль,
Ясень предвечный,
Горько застонет,
Ветвями взмахнув:
Солнце померкнет в волчьих тисках,
Обезумеют ветры,
И далеко разнесется их завыванье…
Звезды погаснут
И канут в студеное море.
Небо расколется,
Лето
Станет зимой на три года –
Не выживут люди!
Ужаса шлем с небес не исчезнет!
Гарм торжествующе лает…
Гарм, Лунный пес,
Четырехглазый пес Хель
И покорный воли ее исполнитель!
Из «Сказаний о Гарме, Лунном псе»
 

* * *

– Я же говорила, что вы Сусанины, – ехидно бросила Валюшка. – Оба два!

– Насколько мне известно, Сусанин завел врагов в болото, где они все погибли. А мы вас никуда не завели, – огрызнулся Валер.

– Не завели, но и не привели! – чуть ли не торжествующе воскликнула Валюшка. – Тоже мне, проводники! Ну какой от вас толк, если вы не под ноги, а друг на дружку смотрите? А говорили, что дорогу знаете!

Она явно злорадствовала, и для этого, к сожалению, был повод.

– Я здесь каждую тропинку знаю! – растерянно пробормотала Ганка. – Все исхожены, избеганы! Не пойму, почему не могу найти озеро.

– А я просто ошибся, – смущенно признался Валер. – Я около Туманного озера не был ни разу. Мы с Сан Санычем тогда сразу к дому Веры вышли.

– Сусанины – они Сусанины и есть, – проворчала Валюшка, и Валер не стал спорить.

Не меньше получаса бродили они по еле приметным стежкам-дорожкам, мимо которых прошел бы даже человек, разглядывающий землю в микроскоп, но которые отлично видела Ганка и показывала их остальным. Трава, как нарочно, спутывала ноги, но самое главное – путники постоянно возвращались на то же место.

В первый раз, когда стежки, попетляв, снова привели их к дубу, все решили, что Ганка случайно сбилась с пути. Но когда это повторилось и раз, и другой, и третий, уже не только Валюшка возмутилась, но и Азанде с Витки Сейтманом начали посматривать на Ганку неодобрительно. А дуб шелестел листьями, словно насмехался над ними, но тихо, затаенно: видимо, все-таки побаивался Азанде с его илю.

– Да ладно вам ворчать! – сказал Лёнечка, рассеянно озираясь по сторонам. – Неспроста все это! Водит нас кто-то.

– Кто водит? – удивился Азанде. – Куда?

– Да никуда. Просто водит.

– За нос? – хихикнула Валюшка. – Я знаю, кто нас водит за нос! – И покосилась на Ганку.

– Не дури, – строго сказал Лёнечка. – След нам кто-то путает, с тропы на тропу переводит. Оттого и блукаем без конца.

– Опять ты за свое, Лёнечка, – вздохнул Валер. – Водит, блукаем… «Словарь русских суеверий вспомнил», что ли?

– А ты вокруг посмотри, – посоветовал Лёнечка. – Жуть не берет?

Все огляделись – и невольно шагнули ближе друг к другу. Уж, кажется, довольно насмотрелись они на этот лес, блуждая по нему, однако словно только сейчас увидели его. Он был прекрасен… однако при этом в нем не нашлось бы ни одного дерева, под которым хотелось бы не то что присесть или прилечь, но хотя бы остановиться передохнуть, обвить руками ствол и, прильнув щекой к коре, восхититься красотой его кроны. От всех этих деревьев хотелось держаться подальше, как если бы их листья несли в себе яд, а стволы в любой миг готовы были сомкнуть ряды и раздавить дерзкого путника. Сейчас и Валер, и Валюшка, и Лёнечка, и Витки Сейтман, и Азанде не только почувствовали, но всем существом ощутили истинность Ганкиных слов: каждое дерево здесь было врагом!

– На этот остров надет Агисхьям – шлем ужаса, который накрывает нас страхом, – пробормотал Витки Сейтман, и его белое лицо, чудилось, побледнело еще больше.

– Что это еще за шлем? – жалобно спросила Валюшка.

– Это проклятие невероятной силы, способное парализовать свою жертву, как змея парализует свою, – пробормотал Витки Сейтман. – Недаром некогда он принадлежал чудовищному змею Фафниру! Я видел его бледные очертания в небесах. Только Гарм способен накрыть им землю! В ту минуту, когда мы все увидим его четко и ясно, начнется то, что мы хотим предотвратить. И я молю Одина, Тора и всех богов, чтобы мы его не увидели!

Все посмотрели в небо. Ничего, кроме облаков, не разглядели, и все же так страшно, как сейчас, кажется, не было даже в те минуты, когда за ними гнались чудовища Хельхейма!

– Остров делает с нами все что хочет, – проворчал Азанде. – Точно так, как мой илю – со змеями. Он заманил нас, он заставил нас всех вместе войти в его чащу, он не выпустит нас… никогда.

– Не нам с тобой бояться вечности, Азанде, – тихо сказал Витки Сейтман.

– Я ее и не боюсь, – обидчиво поджал губы Азанде. – Мне жаль вот их… – Он взглянул на Валера и Ганку, которые стояли, держась за руки, и на Лёнечку с Валюшкой.

– Ну и кто же нас водит, Лёнечка, как ты думаешь? – спросил Витки Сейтман, и Валеру показалось, что северный маг задал этот вопрос прежде всего для того, чтобы отвлечь Валюшку, которая неприязненно косилась на Ганку, словно ревность была в ней сильнее страха.

– Леший нас водит, известное дело! – снисходительно пожал плечами Лёнечка.

– Ну да, ну да, – раздраженно буркнула Валюшка. – Я же говорю – снова «Словарь русских суеверий» в ход пошел!

– Леших тут раньше не было, – покачала головой Ганка. – Может, теперь завелись?

– Все может быть, – кивнул Витки Сейтман. – Но предположим, что Лёнечка прав и некая неведомая сила нарочно сбивает нас с пути. Тогда надо не спорить, а попытаться понять, как от этого лешего отвязаться! Скажем, в наших краях говорят, что нельзя откликаться, если в лесу тебя позовет незнакомый голос. Скорее всего это окликают скоге – лесные оборотни! И если тебя назовут по имени, скажем спросят: «Это ты, Дистельфинк?» – нельзя отвечать «да», нужно непременно крикнуть «Эги!». Ну а чтобы скоге наверняка отвязались, надо одежду наизнанку вывернуть и снова на себя надеть. Скоге вывернутой одежды терпеть не могут!

– Вот чудеса! – воскликнул Лёнечка. – Да ведь и у нас точно таким же способом от лешего можно отвязаться! А ну-ка все быстренько переоделись! – скомандовал он, первым стаскивая куртку, выворачивая ее и напяливая обратно.

Валюшка и Валер послушно последовали его примеру, однако Ганка, Витки Сейтман и Азанде только переглянулись – и не притронулись к своей одежде.

– А вы чего стоите? – спросила Валюшка, дергая Витки Сейтмана за полу кафтана. – Быстренько переодевайтесь! А то так и будем шляться вокруг да около этого дуба! И ты снимай, снимай свой плащик! – повернулась она к Ганке. – Или стесняешься подкладочку показать? Небось вся в клочья изорвана? А зашить у тебя руки не тем концом вставлены?

Ганка взглянула на Валера беспомощно, да и у Витки Сейтмана и Азанде был растерянный вид.

– Дернуло же меня за язык, – пробормотал Витки Сейтман.

В памяти Валера снова всплыло предупреждение Марии Кирилловны.

Какие прекрасные и какие страшные слова: «осуществленное невозможное»… невозможное, вот именно! А если и осуществленное, если и ставшее возможным, то лишь ненадолго – и со множеством условий, через которые нельзя переступить, нельзя узнать некую тайну. Это как с Иваном-царевичем, который бросил в печку лягушачью кожу, чтобы его любимая навсегда с ним осталась, – и потерял ее. Но потом он ее все-таки нашел… А Валер? Найдет ли снова Ганку, если опять ее потеряет?

«Все зависит от Марии Кирилловны, – с необычайно ясностью понял вдруг Валер. – Если она увидит, что мне можно доверять, может быть, Ганка останется и потом, когда мы вернемся с Острова. И меня ничуть не волнует, если ей придется всю жизнь носить эту «лягушачью кожу», этот страшненький плащик и линялое платье! Мне все равно – только бы она была, была, была!»

И, вдохновленный этой догадкой, он проговорил со старательной небрежностью:

– Отвяжись от них, Валюшка! Ты помнишь куртку Альфы? Ну, которая сама его рану вылечила? Здесь что-то в этом роде… но этого не понять без долгих объяснений, а у нас времени нет на лишние разговоры. Короче, они не должны ничего с себя снимать до выполнения задания. Это особые секретные костюмы.

Витки Сейтман и Азанде с явным трудом подавили облегченный вздох, Лёнечка понимающе кивнул, а Ганка посмотрела на Валера так, что у него голова кругом пошла. Но, видимо, Валюшку этот взгляд еще больше раззадорил, потому что она пренебрежительно проворчала:

– Ну ладно, у Витки Сейтмана и Азанде хоть прикид адекватный, оба под своих местных колдунов косят, а почему Ганночку твою, красоточку ненаглядную, нарядили в какое-то помойное тряпье? И не рассказывай мне, что это секретный костюм… это секретные лохмотья, вот что это такое!

– Завидуешь? – коварно улыбнулась Ганка. – Моим секретным лохмотьям или, может быть, чему-то еще?

И словно невзначай поправила вьющуюся прядь, дрогнула кукольными ресницами…

Валер вздохнул.

Вот же! Да что это за порода людей такая – девчонки?! Неужели они не могут без того, чтобы вечно не жалить друг дружку, да побольней?! Не ехидствовать не могут, не препираться, даже когда перед ними стоит задача скорейшего, можно сказать, незамедлительного спасения мира?! И неужели они остаются такими и потом, когда превращаются в девушек и во взрослых женщин? И Ганка… тоже такой станет?!

«Я это переживу, – поклялся Валер. – Мы просто будем держаться подальше от Валюшки, вот и всё. Только бы…»

И он снова вздохнул.

Между тем Валюшка стояла онемев, слабо шевеля губами, словно перебирала слова, которыми следовало бы швырнуть в Ганку будто камнями, но не могла выбрать самую увесистую каменюгу.

И внезапно Валера осенило… причем это оказалось самое подходящее слово. Хотя его следовало бы написать с буквой «И» – осинило!

– Ганка, ты говорила, что Вера, в смысле Варгамор, срубила осину, которая тебя спасла. Но ведь не может же быть, чтобы на Острове не осталось больше ни одной осины!

– Думаю, остались… – растерянно пожала плечами Ганка.

– И что нам осина даст, интересно? – проскрипела Валюшка.

– О, осина! – восторженно вскричал Лёнечка. – Да это истинная помощница человеку в беде! Если болят зубы, возьми осиновый сучок и трижды прочти над ним заговор: «На море, на океане, не острове Буяне, стоит осина, под ней лежит заяц. Переселись, моя зубная боль, к тому зайцу!» Всё и пройдет.

– Может быть, этот Остров и в самом деле самый настоящий Буян, – вздохнула Валюшка. – Но ни у кого, кажется, зубы не болят, да и зайцы тут не скачут.

Ганка при слове «зайцы» нервно оглянулась и сдавленно сказала:

– Еще что-нибудь вспомни, пожалуйста, про осину, Лёнечка!

– Если убитого ужа или другую какую змею повесить на это дерево, они оживут или пойдет дождь, – охотно сообщил тот.

– Это верная примета? – оживился Азанде. – Никогда не слышал ничего подобного! И кобра тоже оживет?

– Откуда же мне знать? – развел руками Лёнечка. – Нет у нас кобр, не водятся они тут!

– А у нас осины не растут, – вздохнул Азанде. – Значит, не пригодится такой хороший совет. А впрочем, зачем мне кобр оживлять?! Я их убиваю! Так что рассказывай про осину дальше.

Лёнечку не надо было долго уговаривать:

– Необходимо тотчас же, как только зароют могилу колдуна или злой ведьмы, вбить в нее осиновый кол, чтобы помешать этому покойнику подниматься из гроба, бродить по белу свету и пугать живых людей.

– Ох, какое полезное, какое полезное дерево! – возопил Азанде. – Как жаль, что у нас в Африке ни одной осины не найти! А злых ведьм, у которых внутри таится клубок колдовства, много! Благодаря ему духи ведьм покидают их могилы, мчатся по небу на спинах хищных птиц, подгоняя их острыми крючками, которые растут у этих ведьм на пятках. Вслед им летят огненные шары. Ведьмы слетаются на свои злобные сборища, где пожирают души жертв… А с помощью осины их можно было бы утихомирить в могилах навсегда или хотя бы остановить!

– Жуть какая, – пробормотала Валюшка, внимательно разглядывая стоптанные кроссовки Ганки, из которых торчали ее голые пятки.

Валер с трудом сдержал смех.

– Это все не то, Лёнечка, – вздохнула Ганка. – Эти советы нам никак не помогут.

– Если человек тяжко болен, остригают его волосы и ногти… – зачастил было неиссякаемый на приметы Лёнечка, но Витки Сейтман вдруг воскликнул:

– Погодите! Я вспомнил, как моя прабабка Вёльва рассказывала… я хочу сказать, что ее слова передавались из поколения в поколение… есть старинное поверье, что в осиновой роще можно найти спасение от злой порчи, и даже кольца и браслеты из осины замыкают колдовские замыслы! Они словно бы начинают вертеться в заколдованном кругу и не могут больше помешать человеку, на которого были направлены! Правда, действует это недолго – до новой порчи, но все-таки действует.

– А вот это уже лучше! – обрадовалась Ганка.

– Никогда ни о чем таком не слышал! – надулся Лёнечка, явно обиженный, что его авторитет знатока суеверий пошатнулся, но Азанде его успокоил:

– Не переживай. Я вообще об осине до сего дня не слышал, и ничего! Надо радоваться приобретению новых знаний, а не огорчаться!

– Разумно! – кивнул Витки Сейтман. – Очень разумно!

– Ну, может, и разумно, да только что проку? – продолжал ворчать Лёнечка. – Ни разъединой осины поблизости не наблюдается!

– Давайте поищем! – азартно вскричал Валер. – А вон там, за елками, что виднеется? Давайте посмотрим! Вдруг да повезет?

– Там мы там уже ходили-переходили, – недовольно буркнула Валюшка, однако первой повернулась в левую сторону, зашла за три елки и радостно закричала:

– Есть! Есть осина! Валер, ты гений!

Она вылетела из-за елок и бросилась к Валеру так стремительно, что он вынужден был выставить руки, чтобы удержать ее. Валюшка мигом повисла у него на шее и звонко чмокнула в щеку… наверное, попала бы в губы, если бы Валер не успел чуть повернуть голову.

Он тут же сорвал с себя цепкие Валюшкины руки и в ужасе оглянулся на Ганку.

– Дистельфинк! – укоризненно простонал Витки Сейтман.

Азанде расхохотался.

Лёнечка устало вздохнул.

И только у Ганки был такой вид, словно совершенно ничего не произошло.

У Валера отлегло от сердца.

Ладно, что бы там ни случилось с ними потом, сцены ревности ему, слава богу, не грозят. Хотя бы потому, что он ни за что, ни за что на свете не даст для этого повода!

Теперь, с осиновыми «браслетами» на запястьях, идти стало куда легче. Трава не спутывала ноги, да и тропки не петляли.

– Озеро уже совсем рядом! – радостно сказала Ганка вскоре. – Мы почти на месте!

Деревья впереди разошлись внезапно, словно кто-то раздернул занавес, и они оказались на небольшой поляне. В середине лежало озерцо. Оно напоминало живой, дышащий овал. Сыростью от него веяло, но воды видно не было – казалось, белый дым наполняет озерко! И совершенно непонятно было, глубокое оно или мелкое.

– Это оно, – прошептала Ганка, и голос ее прозвучал совсем не радостно. В голосе был страх! – Отсюда Вера вызывала туман.

Она словно накликала! Земля затряслась, и лес заходил ходуном, бледные полосы тумана поползли из озера, словно призрачные пальцы протянулись к путникам. И ветер неожиданно засвистел в ушах, ударил в лицо, пытаясь развернуть их от озера и гнать куда-то…

Холодный, колючий, зимний ветер.

– Надо где-то укрыться! – отчаянно крикнул Лёнечка. – Смотрите, вот там избушка виднеется!

Да, между деревьями показался заросший травой огород за покосившимся плетнем и убогонькая бревенчатая избушка с обомшелой крышей.

– Это дом Веры! Там жили Вера и Уран! – с ужасом простонала Ганка. – Нет, я туда не пойду, не пойду!

– Но этот ветер нас насмерть засечет! – жалобно застонала Валюшка, отворачиваясь от вихря, который становился все сильнее. – Там хоть укроемся. И вдруг и еда какая-нибудь найдется? Я ела в семь утра, когда в Городишко приехали и Альфа нам сухой паек выдал. Припасы-то наши все утонули! Вообще с голоду помираю.

– Опомнись, – одернул ее Валер. – Дом два года пустой стоит. И вообще, ты можешь представить, какая еда окажется в доме Веры? В доме Варгамор?! Умрешь на месте или невесть в кого превратишься.

– Но там хотя бы сухо! – Валюшка испуганно вглядывалась в небо, с которого хлынул ледяной дождь и посыпались мелкие градины. Вмиг сделалось так холодно, словно внезапно подступила зима.

Валер взглянул на часы: десять тридцать! Еще полтора часа до полудня, а кажется, уже началось то, что пророчила Вёльва!

Они надеялись, добравшись до Озера Туманов, отсрочить гибель человечества, а вместо этого, возможно, ускорили ее. И свою, свою гибель ускорили! Этот ветер и в самом деле может засечь до смерти. Как больно бьет град!

– Держитесь поближе ко мне, – скомандовал Азанде, начиная легонько перебирать пальцами по краю илю.

Почудилось – или стало чуть теплей?.. Ветер и дождь закручивались в спиральные вихри, старательно огибая африканского колдуна.

Валюшка с Лёнечкой бросились к нему, но Ганка и Витки Сейтман продолжали вглядываться в белые туманные струи.

Валер подошел поближе к Ганке и встал так, чтобы загородить ее от ветра. И только сейчас заметил: ветер дул сильно, мощно, резко, а струи ползли так медленно, словно не обращали внимания на вихрь. А ведь он должен был ускорить их движение.

– Проклятый ветер! – крикнул Витки Сейтман. – Так режет глаза, что ничего невозможно разглядеть. Погодите, есть один старинный способ увидеть тайного врага! Надо встать ровной линией, положив друг другу руки на плечи, крепко зажмуриться, а потом, так же с закрытыми глазами, сделать шаг направо, два налево, потом два направо, три налево, три направо, четыре налево, четыре направо, пять налево. Потом все одновременно поворачиваются через левое плечо и открывают глаза. У нас будет одно мгновение, чтобы увидеть того, кто напустил на нас ветер. Но, кажется, я знаю, кто это…

– Я не хочу! – дрожащим голосом проговорила Валюшка. – Если мы увидим Гарма, я не хочу!

– Нет, думаю, что это не Гарм, – ответил Витки Сейтман. – Но мне очень хочется ошибиться.

– Ошибиться?! – с ужасом повторила Валюшка. – Ты хочешь Гарма увидеть, что ли?!

– Я бы сейчас предпочел встретить Гарма, а не… – Витки Сейтман махнул рукой. – Не время болтать! Скорее! Становитесь!

Он махнул Ганке, которая подбежала к нему. Рядом с ней, левее, само собой, встал Валер, положил ей руку на плечо, ощутил ее руку на своем плече – и вдруг почувствовал себя совершенно счастливым: они ведь обнимаются в первый раз в жизни! Нет, конечно, это нельзя назвать настоящим объятием, но все же хоть какое-то подобие!

Азанде опустил илю, и призрачное тепло, которое навевал барабан, было вмиг унесено новыми, еще более сильными порывами ветра.

С трудом преодолевая его силу, Лёнечка дотащился до Валера и встал с ним рядом, так что Валюшка оказалась между Лёнечкой и Азанде.

Ганка тихонечко хихикнула. Впрочем, может быть, Валеру это послышалось? Нет, она довольно улыбалась…

Чего она радуется? Уж не потому ли, что между Валером и Валюшкой оказался Лёнечка?

Неужели она ревновала? Ревновала Валера к Валюшке?!

Вот смех!

И он тоже улыбнулся, покачал головой – весьма, впрочем, снисходительно. Ведь Ганкина ревность – это совсем другое дело, чем Валюшкина. Это очень приятная штука, оказывается!

Вообще-то следовало бы думать не об этом, а, например, о спасении человечества, но Валер давно уже убедился на собственном опыте – горьком, а может, и счастливом, это уж как посмотреть! – что любовь лишает человека способности здраво размышлять.

Пронзительный голос Витки Сейтмана заставил вернуться к реальности:

– Закройте глаза! Начинаем после слов «Помоги нам, Один!». Напоминаю: шаг вправо, два влево… и так далее. Держитесь крепче друг за друга! Ну… Помоги нам, Один!

В то же мгновение Ганка, которая стояла справа от Валера, потянула его к себе, он сделал шаг, потом его дернул в другую сторону Лёнечка, заставив переступить на два шага… и наконец этот странный ритуал, напоминавший короткий танец, закончился при команде Витки Сейтмана:

– Остановитесь! Смотрите на него!

В следующее мгновение раздался единогласный крик, полный ужаса при виде того, что предстало перед глазами.

Человек, огромный, как гора? Или гора, напоминающая своими очертаниями человека? Трудно было понять… Он весь струился, словно сотканный из белесых туманных струй, и в то же время каждое его движение вызывало грохот, как если бы он был сложен из тяжелых камней. Грубое, неподвижное, будто топором вырубленное лицо было искажено гримасой ненависти – опущенные веки и в то же время страдания. Медленно поднялись – нет, правильней будет сказать, разверзлись, – и людей словно пламенем опалил взгляд красных, напоминающих раскаленные угли глаз.

Скользнув по лицам, взгляд остановился на Витки Сейтмане. Приоткрылась щель рта, и голос, который не просто звучал, а будто ворочал неотесанные, цепляющиеся друг за друга глыбы слов, что-то произнес…

После того, что привелось Валеру пережить в прошлом и позапрошлом годах, обычные страшилки напугать его уже не могли. Он даже «Чудовище с улицы Розы», даже «Вендиго, демон леса» [19]19
  Повести Эдуарда Веркина, широко известные среди любителей книг ужасов.


[Закрыть] читал без особых содроганий! А сейчас вдруг вспомнил гоголевского «Вия», которого раньше читал просто для разнообразия, чтобы посмеяться над этими якобы ужасами. Вспомнил, как Вий появляется перед Хомой Брутом и тот видит, что «лицо на нем было железное». Не у него, а на нем! И потом Вий говорит подземным голосом: «Поднимите мне веки!» Не голосом, который словно из-под земли звучал, а именно подземным!

На этом чудовище лицо было каменное, и говорило оно подземным голосом…

И Валер почувствовал, что над ними и в самом деле начертан в небесах шлем ужаса…

Услышав слова чудовища, Витки Сейтман рванулся было к нему, однако оно растянуло в ужасной улыбке губы, приоткрыв рот, похожий на могилу, и еще что-то прогрохотало, сначала тихо, а потом громко, оглушительно громко, трижды выкрикнув, вернее, прорычав какое-то слово. После этого каменное существо исчезло, и ветер мгновенно утих, и дождь словно втянулся в низко нависшие тучи, и комочки града растворились в потеплевшем воздухе, и только белесые струи тумана по-прежнему неспешно тянулись по земле, сплетаясь с травой и подбираясь к людям.

– Кто это был? – сдавленно пропищала Валюшка. – У него красные глаза… он из Хельхейма?

– Откуда же еще? – вздохнул Витки Сейтман. – Этого я и опасался. Ведь это был Хресвельг.

– Он, конечно, страшный, очень страшный, ужасный, но не страшней, чем Гарм! – с трудом выговорила Валюшка. – Не понимаю, почему ты говорил, что предпочел бы встретить Гарма!

– Потому что Гарм – это ожидаемая опасность, – объяснил Витки Сейтман. – Опасность, которая покажется в свое время. Хресвельг должен был появиться вместе с ним. По его приказу! Но Хресвельг вырвался вперед.

– Что он тебе сказал? – требовательно спросила Ганка.

Витки Сейтман на миг замешкался с ответом, потом проговорил:

– Что я должен погибнуть первым, потому что я сам об этом просил.

«И пусть гнев Хресвельга, Варгамор и Урда падет на меня одного…» – вспомнил Валер.

– Я рванулся к нему, готовый принять смерть, если это отведет его гнев от вас, – продолжал Витки Сейтман, – но он возразил, что пока меня охраняет Один, покровитель колдунов. Однако я погибну, как только истрачу свою последнюю руну. А остальных настигнет смерть от…

Витки Сейтман умолк.

– Говори, – приказала Ганка. – Мы должны знать, к чему быть готовыми.

– К остальным придет смерть от рук его сына Урда, – угрюмо сказал Витки Сейтман. – Хресвельг трижды выкрикнул это имя.

От рук Урда? То есть Урана? Значит, Уран жив?!

В первое мгновение Валер обрадовался. Ведь Уран подсказал ему, как превратить зеленых зайцев в людей, а в прошлом году предостерегал его о предательстве друзей и помог спастись с Острова. Это же здорово, что он остался жив!

Но нет… это уже не он! Настоящий Уран был позапрошлым летом убит тем же выстрелом Сан Саныча, которым тот прикончил Веру. А в прошлом году его, восставшего из могилы, ожившего и совершенно изменившегося по отношению к людям, на глазах Валерки, Валюшки и Лёнечки пожрала белая трава, посланная Верой, то есть Варгамор. Почему же Уран, Урд, не может ожить снова? И снова измениться? Да, неизвестно, как он будет относиться к Валеру и остальным на сей раз! А ведь, похоже, плохо, если судить по тому, что вытворяла его лодка!

– От рук Урда?! – изумилась Валюшка. – То есть Урана? Но он же погиб! Мы сами это видели! Видели с Валером и Лёнечкой! Правда же? Его пожрала трава!

– Вера тоже умерла и была похоронена на городишкинском кладбище, если ты помнишь, – вздохнул Валер. – А еще ты, может быть, помнишь, что она успела натворить после смерти!

Его затрясло от воспоминания о том, как однажды ночью на старом кладбище белая трава жадно впилась в самоотверженного пса-двоеглазку, стремительно оплетя его белесым коконом. И тотчас кокон сделался красным – трава высасывала кровь из собаки, – а потом разлетелся белой пылью…

– Ой, надеюсь, хоть второй раз она не оживет! – жалобно проскулила Валюшка, и Валер точно знал, что она сейчас вспоминает глиняную куклу с надписью «В.Б.», что значило «Вера Белова», на лбу. Вместо сердца в ней лежал комок белой травы. Они – Валерка, Лёнечка и Валюшка – уничтожили куклу, и трава-убийца, наступающая на город, исчезла [20]20
  Об этом идет речь в повести Елены Арсеньевой «Сын Тумана».


[Закрыть].

Валер хотел бы воскликнуть «Конечно, не оживет!» – но промолчал. Сейчас он ни в чем не был уверен. Если может ожить Уран, то…

Тогда всякое возможно!

Неужели и Вера появится снова?!

Вера-мегера. Варгамор, беспощадная ненавистница людей, которые мешают спокойному существованию дикой природы…

– Еще он сказал, что теперь у нас не будет ни минуты покоя. Мы должны ждать новых и новых ужасов, – пробормотал Витки Сейтман с виноватым выражением лица, страдая от того, что говорит. – Если мы пришли на Остров, мы первыми пострадаем от его ярости.

– Странно, – задумчиво сказала Ганка. – Странно… Почему вдруг Урду и Хресвельгу так срочно надо нас уничтожить? Ведь если нам не удастся договориться с Гармом, мы и так погибнем!

– Договориться с Гармом… – простонала Валюшка, передернувшись от ужаса. – Помнишь, Лёнечка, как мы с ним договаривались?

Тот угрюмо кивнул.

– Наверное, они хотят отомстить за смерть Веры, – предположил Валер. – Убить нас своими руками.

– Или… или они опасаются, что нам и в самом деле удастся убедить Гарма ослушаться Хель и оставить людей в покое? – почти прошептала Ганка, радостно улыбнувшись. – И во что бы то ни стало хотят нас остановить?..

– Звери! – раздался вдруг крик Азанде. – Белые звери!

* * *

 
Она повествует, Вёльва, она прорицает:
«Три года продлится «зима великанья»
(Фимбулвинтер ее называют),
А после прибудет Нагльфар –
Корабль, смерть людям несущий.
Он создан – Нагльфар, корабль мертвецов! –
Из ногтей жертв Хельхейма…
Поднимет Гарм их
На землю из бездны:
Замерзших, застывших, от хлада погибших, –
И замыслу Хель они будут служить,
Ибо сопротивляться не в силах…
Гарм на людей поведет их,
Гарм – Лунный пес!»
Из «Сказаний о Гарме, Лунном псе»
 

* * *

Валер оглянулся – да так и ахнул. Буквально на глазах струи тумана, неспешно тянувшиеся из озера, сбивались в комья и принимали форму зверей, похожих на остромордых псов!

– Это шакалы? – прохрипел Азанде.

– Это волки, – ответил Витки Сейтман. – Белые волки Хельхейма. Надо отсюда уходить! Скорей!

– Они теснят нас к дому Веры! – со страхом вскрикнула Ганка. – Нет, мы не должны туда идти! Сделай что-нибудь, Витки Сейтман! Или ты, Азанде!

– Я вижу таких зверей впервые, – вздохнул Азанде. – Я не могу подобраться к их душам. Если бы это были змеи, или львы, или даже слоны…

– Вот только слонов нам тут не хватало! – ужаснулась Ганка. – Белых!

– В Хельхейме нет слонов, – с видом превосходства бросила Валюшка, но тут же нерешительно оглянулась на Витки Сейтмана: – Или… есть?!

Но он не слушал. Пробормотал, пристально всматриваясь в волков:

– С этими волками может справиться только их хозяин.

– Ты предлагаешь позвать на помощь Хель? Или Гарма? Или Урда? Сам сказал, что это белые волки Хельхейма! – взвизгнула Валюшка.

– Прежде всего это волки, – с нажимом проговорил Витки Сейтман. – Волки! Не столь важно, белые они или серые.

– Волки?! – Валюшка схватила за рукав Лёнечку: – Ты знаешь какой-нибудь заговор против волков? Ну чтобы их напугать!

– Волки боятся колокольного звона, – выпалил Лёнечка. – Поддужный колокольчик отгоняет их от проезжего. «Чует злая сила, что крещеные едут!» – говорят ямщики.

– Ну что ты молотишь?! – всхлипнула Валюшка в полном отчаянии. – Поддужный колокольчик, главное!

– Надо найти человека, чей фетч – волк, – резко сказал Витки Сейтман. – Такие люди есть на свете, их довольно много, и, если нам повезет, такой человек может оказаться среди нас.

– Господи! – простонала Валюшка. – Фетч – с ума сойти! Это еще хуже, чем поддужный колокольчик. Какой еще фетч?!

– Фетч – это зверь-хранитель, – пояснил Витки Сейтман. – Они есть и у богов, и у людей. Если среди нас найдется человек, чей фетч – волк, мы спасены. Хранители не посмеют напасть на того, кого должны охранять, и он сможет заставить их уйти к тому, кто их послал.