Текст книги "Мозаика жизни"

Но в России Олег был бы окончательно потерян для Румии, А в Иране она надеялась видеть его, и, в последствии стать его женой.

Как она плакала, как умоляла его об этом! Её не пугало ни обезображенное лицо Олега, ни то, что он её не любит.

Фактически Олег попал в плен к любящей его девушке.

За границу Румия поехала вместе с ним.

Что уж они с дядей наговорили её родственникам и родителям Олегу не известно, но отпустили её с лёгкостью

В Иране Олега поместили в хороший госпиталь. Румия и там ухаживала за Олегом, дни и ночи проводила у его постели, добилась, что ему сделали не одну пластическую операцию, частично вернули зрение, ведь Олег практически ослеп от ожога глаз.

Очень помогали богатые родственники девушки, но Олега всё более тяготил этот вынужденный плен. Все мысли его были о России и о Свете.

И он решил бежать из госпиталя, несмотря на благодарность к выходившей его девушке. Пришлось обманом попросить её принести одежду, документы, под предлогом того, что он хочет погулять с ней по городу.

Ночью, дождавшись, когда Румия уснула, Олег смог уйти из палаты и выбраться наружу через окно коридора.

Наверное, он плохо всё продумал, ведь оказался в незнакомой стране, не зная языка, с поддельными документами.

Первой целью его было выбраться из города, что ему с трудом удалось, кое-как объясняясь на плохом английском, с пересадками на местном транспорте.

В сёлах он пытался устроиться батраком, но вскоре непонятного обезображенного иностранца забрала полиция, и за подлог документов Олег на долгие годы угодил в местную тюрьму.

Не передать всех мытарств и издевательств, что он перенёс там, но зато свободно научился говорить на нескольких языках, в том числе на турецком и арабском и обзавёлся даже местными друзьями.

Выйдя из тюрьмы раньше срока за хорошее поведение и выправив документы, он перебрался в Турцию, ведь оттуда до России было «ближе», уже тогда Турцию начали наводнять Российские туристы.

Где и кем он только не работал! Сколько имён сменил и фамилий! Сколько «нужных» люде отыскал и связей завёл! Не пересказать.

Сколько труда ему стоило добраться до Российского консульства и рассказать свою историю так, чтобы ему поверили. А верилось во всё это с трудом. Но всё же удалось! Получилось!

Удалось достучаться до своих соотечественников, убедить их, что он не враг, не шпион.

В далёкой России подняли его документы, его дело, где он числился – пропавшим без вести.

Даже с обезображенным, чужим лицом Олег смог доказать, сто он – это он. Долгие годы мытарств многому научили.

Вновь обретённые друзья – иностранцы помогли.

И вот, наконец-то, он на самолёте вылетел на далёкую, желанную Родину, уже с российскими, восстановленными документами.

В России, благодаря знанию языков и опыту Олег устроился на работу в хорошую фирму.

Но ещё до этого, сразу по приезду, он разыскал свою Свету. Но решил не торопить события… Не пугать её.

«Но почему не пугать!» – плакала в трубку Света, – «Почему ты не пришёл сразу, как приехал!»

«Ну вот мы и дошли до самой страшной сказки, любимая. На 9-й день рассказов. В том дело, что я …чудовище.

Ты красавица, а я чудовище.

Банальная сказка, но это так.

Пластические операции мало помогли. Люди пугаются, меня увидев. Потом привыкают, но сначала…

А ты стала ещё прекрасней, чем раньше. Возраст тебе к лицу. Мне страшно даже подумать, как ты отшатнёшься, увидев меня. Поэтому я и говорю с тобой только по телефону.

У меня нет ни волос, ни бровей, ни ресниц.

Шрамом перекошен ослепший правый глаз. Всё лицо в рубцах… Да что говорить. Увидишь, если захочешь.»

«Хочу!!» – закричала в трубку Света, – «Приходи немедленно!» “ Я приду в полдень 8-го Марта. Через день.» – Сказал Олег и положил трубку.

8-го Марта уже с утра Света была в радостном нетерпении. Накануне она сделала в парикмахерской красивую стрижку.

Купила новое модное платье.

С утра наложила макияж, приготовила вкусную еду и порхала как птичка по чистой, убранной к приходу дорогого гостя, квартире. Душа её пела

.Весь мир сверкал вокруг. Ровно в полдень раздался звонок в дверь. Светлана распахнула дверь и замерла.

За дверью был огромный букет цветов. Он полностью закрывал лицо стоящего человека. Букет медленно и важно вплыл в комнату.

Света в нетерпении пыталась отстранить букет, обнять дорогого человека. Не тут —то было.

«Букет» сопротивлялся, не подпускал девушку к хозяину.

«Светочка, подожди!» – раздался родной, чуть глуховатый голос, -«Постой спокойно, пожалуйста! Одну минутку, хотя бы!»

Света застыла в нетерпении. Букет медленно поплыл сверху вниз.

Сначала показалась совершенно лысая макушка головы и лоб в шрамах, затем глаза, сверкающий радостью и горечью левый, и правый, перекошенный уродливым рубцом, тусклый, затем срезанный осколком и с трудом восстановленный нос…

И вот наконец-то открылось всё лицо – самое дорогое и прекрасное лицо, любимого, долгожданного и выжившего человека.

Света с облегчением отодвинула шикарный, но мешающий букет и прижавшись к Олегу начала покрывать поцелуями это милое и любимое лицо – каждый шрамчик, каждый рубец, приговаривая – «Ну чего ты боялся дурачок? Всё равно никого лучше тебя нет…»

Она целовала его лицо, а слёзы лились из её глаз, смачивая следы ожогов, словно пытаясь запоздало уменьшить боль от них, исцелить.

Букет выпал из руки, жадно обнявшей Светлану и опустился возле их ног, рассыпавшись ярким веером.

Но счастливым людям было не до праздничного букета к 8-му Марта…

Зарево пожаров

Одичавший кот

Страшный верховой пожар налетел на село с востока.

Внезапно.

Хотя уже второй месяц стояла удушливая жара и сушь, и вокруг горели леса, и сёла жили как во фронтовой полосе, в дыму и серой мгле.

Хотя измученные лесники и пожарные постоянно прокладывали противопожарные полосы, опахивали, тушили очаги возгораний и поговаривали об эвакуации населения – всё равно, как водится, не успели.

Да что же за беда такая у российских мужиков!

Ну как ни стараются, всё равно ничего не успевают, и всякие беды налетают, разумеется, внезапно.

Ведь только судили, да рядили – куда и как эвакуировать, да технику подгоняли, да плачущих бабушек, вцепившихся в свои избы да подворья, уговаривали, как внезапно сильнейший ветер поднялся, ураган просто, который и раздул верховой пожар.

Огонь перелетал гигантскими скачками, с кроны – на крону, и те, сухие, как порох, вспыхивали моментально. Не успел оглянуться, как запылали деревенские деревья, сараи и крыши домов.

В огне, обезумев, метались люди, коровы, собаки, прочая деревенская живность. Все галдели, кричали, мычали в ужасе и панике. Уж, куда там до животных – людей спасти бы! Хорошо хоть – автобусы, грузовики успели подогнать заранее, вывезли людей. А сколько горя было из-за погибающей скотины! Хотя бы отогнать пытались, да где уж там…

Ото всей этой суматохи и ужаса Васька сумел сбежать. Огонь только слегка лизнул рыжую шёрстку, да жёсткие усы завились колечками. Он бежал, себя не помня, в поле, где залёг в каком-то овражке возле ручья, забившись в чью-то брошенную нору, и трясся от страха под своей рыжей шкуркой, пока не затихли далёкие крики, и не смолк жуткий рёв стихии.

Ночью он выполз из убежища. Но к селу и близко нельзя было подойти – факелами догорали деревья и брошенные дома.

Лишь только к вечеру следующего дня Васька осмелился приблизиться к жутким развалинам и пепелищу, которые остались от села.

Кругом, при малейшем ветерке, волнами поднимался сизый дым, обгоревшая земля чадила невыносимо, но Васька упрямо бродил у окраины. Голод гнал его к селу, и кот начал надрывно и горестно мяукать. Где же прячется любимая хозяйка с большими и тёплыми руками, которые так волнующе гладили рыжую шёрстку?

Васька с наслаждением выгибался и кружился, тёрся под лаской любимых ладоней, оглушительно мурлыкал. Как он любил забираться на мягкие колени, покрытые юбкой, и переступать по ним, мять их, урча от восторга, передними лапками, выпуская коготки и цепляя ими юбку, за что ему порой влетало от хозяйки, но не больно, а ласково.

Иногда его и с колен сбрасывали, но он снова взбирался упрямо, и, с наслаждением, мял тёплые колени лапками и ластился, мурлыкая.

Где же эти любимые колени и руки? Руки, которые подносили ему миску с восхитительно пахнущим молоком или рыбой?

Есть хотелось невыносимо, а хозяйка всё не выходила. Осмелившись, Васька зашёл в село, шарахаясь от клубов дыма и головней, искал хозяйку и жутко, надрывно мяукал в зловещей тишине.

А где его подружки? Не видно было ни пушистой белой Мурки, ни ободранки Дуськи, которая сама за ним бегала, ни даже противного задиры Тимохи, с которым он постоянно дрался из-за красавицы Мурки.

Даже ужасные деревенские собаки, которых он жутко боялся, и, при первом взлаивании, взвивался к самой кроне ближайшего дерева – куда-то подевались. Да и деревьев нет! Стоят только чёрные, обугленные стволы!

Васька уже устал кричать и охрип. Вместо мяуканья из горла вырывалось какое-то сипенье, но вдруг он узнал свой дом! Отыскал!

Домом эту груду головней уже нельзя было назвать, но печка стояла! Печка, на тёплую лежанку которой он так любил забираться зимой и спать, свернувшись клубочком! Печку, к тёплому боку которой очень приятно было прижиматься и согреваться! Печку он любил почти так же, как хозяйку. Нет. Хозяйку любил больше!

Ну, где же хозяйка?! Васька замяукал с утроенной силой, но всё напрасно. Не выходила хозяйка.

Лишь нахмуренная, закопчённая печка стояла одиноко. Васька подошёл к закопченному боку печки и потёрся об него. Как об хозяйкину ладонь.