Текст книги "Демоны ее прошлого"

– Можно об этом где-нибудь почитать?

– Можно, – разрешил доктор. – Чтение вам не противопоказано. А вот физические нагрузки придется ограничить. И… пропишу-ка я вам еще особое питание.

– С повышенным содержанием кальция? – предположил Оливер, припомнив, какая диета предписана при переломах, которых у него за жизнь случалось немало.

– С повышенным содержанием еды, – укоризненно проворчал Грин. – Нормальной еды, а не кофе с сэндвичами. Мне вовсе не улыбается лечить вам еще и гастрит, а вы к нему уверенно стремитесь.

Беседа перетекла на темы здоровья и профилактики заболеваний желудка, коими доктор грозил милорду Райхону уже не первый год, но, на счастье, не затянулась. Грин вспомнил, что и сам не успел позавтракать, велел прийти в понедельник к нему в лечебницу, чтобы показать руку, и на этом попрощался.

Оставшись один, Оливер подумал, что и впрямь неплохо было бы поесть, но вместо похода в столовую, где у него имелся свой стол в отгороженном и от общего студенческого зала, и от преподавательской части «кабинете», зачем-то достал из мусорной корзины пепельницу, кое-как отмыл ее одной рукой и поставил на каминную полку в гостиной, после чего решил наведаться в библиотеку.

Сам Грин гастрита не опасался. Доктору повезло жениться на женщине не только красивой и умной, но и обладающей определенными кулинарными талантами. Где урожденная леди Аштон научилась готовить и откуда брала неизвестные местным кухаркам рецепты – история отдельная, но за годы уже стало традицией, что в выходные кухней Элизабет занималась сама.

– Ну что там? – Миссис Грин встретила мужа в прихожей и с порога начала допрос. – Что с Оливером?

На звонок ответила она и рассказ об ушибленной руке выслушала раньше супруга, но, зная милорда Райхона, не исключала, что тот многого недоговорил.

– Ерунда, – успокоил ее доктор. – Споткнулся и неудачно упал на руку. Походит в повязке несколько дней, впредь будет осторожнее.

– Рука правая? Которую он прошлой зимой поранил?

– Угу. Не везет ему с ней. – Эдвард принюхался к доносившимся из столовой ароматам. – Вы уже позавтракали?

– Грэм – да, а я ждала тебя.

– Сейчас, только руки вымою…

Но первым делом он направился в кабинет. Оставил на полке у двери саквояж, с которым ходил на дом к пациентам, и подошел к столу. Достал из выдвижного ящичка папку, откуда вынул несколько сколотых между собой листов.

– Неконтролируемая трансляция эмоций, – прочитал негромко. – Гипотетическая ситуация, угу.

Копию личного дела Элеонор Мэйнард он взял в канцелярии несколько недель назад: нередко общие сведения подшивались к больничным картам студентов, и его запрос никого не удивил. Как и самого доктора не удивила и не заинтересовала особая отметка в деле мисс Мэйнард. Подобные способности чаще создавали проблемы своим носителям, нежели их окружению, и вряд ли могли быть связаны с чарами, повлиявшими на внешность девушки, а Грина интересовало это и только это.

– Любопытно, – пробормотал он. – Очень любопытно.

Но интуиция, которой природа доктора не обделила, подсказывала, что любопытство в данном случае лучше умерить.

Глава 5

С возвращением в общежитие Нелл повезло, по дороге от парка ей никто не встретился, смотрительница, обычно дежурившая в холле, куда-то отлучилась, а в коридорах было непривычно тихо и пусто. Девушки, полночи развлекавшиеся на балу, еще даже не вставали. Дарла, завалившаяся в кровать не раздеваясь, спала как убитая и прихода соседки не заметила, а позже выяснилось, что и ночного отсутствия – тоже: вернувшись, она тихо зашла в комнату, уверенная, что Нелл давно спит, не зажигая света, легла и тут же уснула. Проснувшись, еще и извинялась за то, что потеряла подругу в суматохе.

Не решение всех проблем, но хоть за нарушение распорядка выговор не влепят. Интересно, как повел бы себя милорд Райхон, когда ему, как куратору, передали бы докладную комендантши о том, что одна из его студенток неведомо где гуляла до утра?

Нелл тряхнула головой: нет, не интересно. Ни капельки.

К пробуждению Дарлы она успела сходить в купальню на первом этаже и смыть с себя следы минувшей ночи. С водой унеслась часть тревог и ненужных мыслей, позволив сосредоточиться на главном.

Алан. Здесь. В академии.

Алан и Сью.

Сердце отзывалось болью на эти имена, но скорее по привычке. Столько времени прошло, столько всего случилось, что просто не может уже болеть. Не о чем. Нечему.

Надо думать о том, как быть дальше.

Чем ей грозит то, что кому-то тут известно, кем она была прежде? Что они могут сделать? Расскажут историю, которой сами толком не знают? Рискнут разворошить похороненное в архивах прошлое? Опровергнуть его?

Зачем им это? При их спокойной счастливой жизни – зачем?

Незачем.

Но поговорить все же придется.

С Аланом. Сюзанне не стоит знать, она такая впечатлительная… была…

Да, нужно поговорить с Аланом. Но не сегодня. Потом. Когда он сам решит продолжить разговор, а Нелл не сомневалась, что он решит.

А после она все же хотела увидеть Сью. Незаметно, издали.

Сью и их с Аланом дочь – девочку, названную именем той, чьей смерти обязана своим рождением, той, чей прах хранится в запечатанной урне в забытом склепе, куда никто не носит цветов.

Нелл знала об этом, потому что до приезда в академию побывала в том склепе. Постояла с минуту у неглубокой ниши, коснулась пальцами выбитого в камне имени. Цветов не оставила…

Имея богатое собрание книг, часть которых досталась от отца, а часть была куплена уже лично, в библиотеке академии Оливер появлялся нечасто, а в секции менталистики не бывал, кажется, вообще никогда. Но от помощи в подборе литературы тем не менее отказался. Возможно, оттого, что с некоторых пор подспудно не доверял библиотекарям.

Запрос он решился озвучить только поисковому артефакту.

Стеклянный шар с плавающими внутри его разноцветными светлячками вытягивал немало энергии и ответы давал порой расплывчатые, отсылая посетителя ко всем без разбора источникам, в которых упоминалось нужное имя, событие или явление, но при должном опыте использования был весьма удобен. Среди прочего еще и тем, что не задавал лишних вопросов, не пытался завести отстраненную беседу, а после не заглядывал с любопытством через плечо.

Проследив за самыми яркими поисковыми маячками, Оливер снял с полок три книги. Записываться в журнал не стал, сказав, что просмотрит их на месте, а закончив, сам вернул книги на место.

За час с небольшим он узнал все, что хотел, о непроизвольных трансляциях, эмоциональном резонансе и на всякий случай о диссонансе, но так и не придумал, что теперь со всем этим делать.

Видимо, нужно было поговорить с Элеонор. Она не производила впечатления легкомысленной особы, для которой подобные приключения являлись чем-то обыденным, и сейчас должна была сожалеть о случившемся, а то, что она считала себя ответственной за все, лишь усугубляло эти сожаления.

Но как устроить встречу?

Конечно, у ректора могли найтись причины появиться в выходной на рабочем месте. У куратора группы отыскался бы повод вызвать к себе старосту. Но после всего это было бы неправильно.

В голову лезли глупости вроде того, чтобы пригласить девушку на обед, но проблем это точно не решило бы. Поэтому, не найдя другого выхода, Оливер собрался прогуляться. Где-нибудь в районе третьего женского общежития.

Погода хорошая, создающий иллюзорный полог амулет есть. Можно побродить, не привлекая внимания, дождаться, когда Элеонор пойдет в столовую или еще куда-нибудь…

Через час после того, как проснулась Дарла и принялась пересказывать соседке все, что та пропустила на вчерашнем празднике, Нелл поняла, что хочет курить.

Еще через полчаса, за которые подружка так и не добралась до окончания рассказа, желание это стало просто невыносимым.

– Прости, мне нужно отлучиться. Договорилась с одной знакомой…

– Со знакомой? – Соседка лукаво улыбнулась. – Не со знакомым?

– О чем ты? – удивилась вопросу Нелл.

– Да так. – Дарла продолжала многозначительно улыбаться. – Подумала, вдруг он тебя нашел и вы успели условиться о свидании. Парень, с которым ты танцевала, старшекурсник… Нет?

– Даже не представляю, о ком ты.

– Как можно такого забыть? – возмутилась Дарла. – Вспоминай: высокий, красивый, смуглая кожа, темные волосы, голубые глаза… Он несколько раз к нам подходил, спрашивал о тебе.

– Точно обо мне?

– Разве тебя можно с кем-нибудь перепутать?

С этим глупо было бы спорить: внешность у нее запоминающаяся. Но внезапно объявившийся поклонник сейчас интересовал меньше, чем спрятанные среди белья сигареты, которые нужно вытащить незаметно для Дарлы и бросить в сумочку, а уже потом, не спеша, уложить в опустевший за ночь портсигар. Даже после того, как она дымила в компании ректора, Нелл не хотела признаваться друзьям в том, что курит. Конечно, и студенты курили, не из их группы, но другие, тут, в академии. Парни пыхтели папиросами, некоторые – дорогими сигарами, напоказ солидно. Девчонки, то хихикая, то напуская на себя романтически-задумчивый вид, тянули тонкие ароматизированные сигареты. А Нелл… она просто дышала дымом, когда чувствовала, что задыхается воздухом… Как сейчас.

– Прости, мне нужно идти.

Схватила с полки первую подвернувшуюся книгу, набросила на плечи шаль и выскочила из комнаты до того, как Дарла успела еще что-нибудь сказать.

Оливер надеялся, что ожидание не затянется, но не рассчитывал, что Элеонор выйдет из общежития в тот самый момент, как он свернет на дорожку, с которой просматривалось крыльцо. Он позабыл, что надежно скрыт иллюзией, и чуть не поддался соблазну спрятаться за деревом. Впрочем, сделай он это, никто не потешался бы над ведущим себя как мальчишка ректором: амулет, создающий полог, Оливер позаимствовал из арсенала полиции, а до того имел возможность убедиться в его мощности. Но и зная, что никто его не видит, чувствовал себя Оливер неуютно.

Пока он раздумывал, как быть дальше, Элеонор приблизилась почти вплотную: лицо спокойно до отрешенности, висящая на сгибе локтя сумочка покачивается в такт шагам, толстая книга прижата к груди. Только взгляд настороженный, нервный, словно выискивает шпионов в растущих по обе стороны от дорожки кустах. Когда этот взгляд скользнул по нему, невидимому, Оливер поежился, прирос на несколько секунд к земле, но, позволив Элеонор отойти на несколько ярдов, пошел за ней. Ничто не мешало сбросить иллюзию и окликнуть девушку, но он продолжал красться следом, убеждая себя, что просто ищет удобный момент.

Выложенная плиткой дорожка закончилась невысоким бордюром, за которым начиналась вытоптанная в траве тропинка, уводящая вглубь парка. Тропинка упиралась в стену кустарника.

Незаметно протиснуться в узкую прореху так, чтобы ни одна веточка не шелохнулась, у него не получилось бы, но Оливер и пытаться не стал. Он знал, что там, за кустами. Маленькая полянка из тех, на которых любят собираться вечерами студенты, толстое бревно или притащенные из-под фонаря скамейки. К нему регулярно поступали жалобы от смотрителей территории, чьи попытки ликвидировать «непотребные места» раз за разом терпели крах, и милорд ректор, снабдив эти писульки соответствующей резолюцией, передавал их в отдел благоустройства, прекрасно помня о том, что Ланс Бертран, возглавлявший этот отдел, в студенческие годы лично приложил руку к созданию нескольких таких «непотребных мест», а значит, за сохранность уединенных полянок можно не волноваться. Много эти смотрители понимают! Для непотребств и другие места найдутся, а вот посидеть компанией в тихом уголке или с девушкой вдвоем… Или девушке одной, бросив на скамейку книгу и вынув из сумочки сигарету. Затягиваться с наслаждением, задерживать на миг дыхание, а затем медленно выпускать струйку дыма…

Оливер никогда не курил. Общество курящих мужчин терпел, скрывая раздражение. Курящие же женщины ему откровенно не нравились. Не нравились их театральные жесты, вытянутые трубочкой губы и то, как, едва затушив сигарету, ему протягивали для поцелуя провонявшую табачным дымом руку. А сейчас залюбовался сидящей на полянке девушкой. И целовал ведь ночью, и не только руки…

– Я знаю, что ты здесь, – вдруг сказала она громко.

Оливер непроизвольно сжал висевший на груди кулон. Как?! Откуда?!

– Можешь не прятаться, тебе это никогда не удавалось… Сью…

От самого общежития Нелл чувствовала на своей спине взгляд, а отойдя подальше и успокоившись сигаретой, сумела разглядеть марево щита. Иллюзия просвечивала, стоило сконцентрироваться, а чтобы узнать прятавшуюся под ней женщину, и напрягаться не пришлось, лишь признаться себе, что помнила ее все эти годы, миниатюрную фигурку, небрежно собранные в пучок каштановые кудряшки, любопытно вздернутый носик.

Сью, как и Алан, почти не изменилась. Поправилась немного, двое детей все-таки, повзрослела. Но, когда улыбалась, должно быть, смотрелась все той же девчонкой. Нелл так казалось, но догадка осталась догадкой: улыбаться ей Сюзанна и не думала. Вышла из-за кустов, сделала шаг и остановилась.

– Обниматься не будем? – спросила Нелл. Серьезно спросила, без насмешки, оставляя за Сью право задать тон предстоящему разговору. Захочет, и можно обставить все как долгожданную встречу. И обняться, и поплакать, и поплакаться…

– Обниматься? – Сюзанна тяжело сглотнула. Покачала головой.

Значит, не захочет.

– Зачем тогда пришла?

Прозвучало грубо. Как и задумывалось.

– Хотела убедиться, что Алан не ошибся, что это… это и правда ты…

– Это я.

Молчание, неловкое для обеих.

С одной стороны, ничего не сказано. С другой – говорить не о чем.

Нелл закурила новую сигарету. Если бы Сью, как накануне Алан, воспользовалась этим, чтобы исчезнуть, она не удивилась бы. Но миссис Росс слукавила, сказав, что пришла только проверить слова мужа, вчера, очевидно, показавшиеся ей бредом. У Сюзанны был вопрос, который она долго – так долго, что Нелл успела докурить сигарету и достать следующую, – не решалась задать, а после выпалила, захлебываясь словами:

– Десять лет, Нелл! Десять лет! Как ты могла? За что ты так с нами? С Аланом? Со мной? Целых десять лет!

– Разве? – с дымом выдохнула Нелл. – В январе уже одиннадцать, Сью. А будь моя воля, было бы и двенадцать, и двадцать, и пятьдесят. Я не планировала появляться снова в вашей жизни и не зову вас в свою. Вчера я сказала об этом Алану. Сегодня повторяю тебе. Академия большая, можно жить тут годами и никогда не встречаться. Думаю, у нас получится.

– Ты…

– Я лишь хочу получить диплом. Не представляешь, как сложно устроиться магу без лицензии. Диплом и спокойная жизнь – больше мне ничего не нужно. Тебе, полагаю, тоже. Я о спокойной жизни, диплом ведь ты получила.

Не стоило Алану говорить ей. Сью слишком впечатлительная, слишком вспыльчивая, слишком ранимая. Всегда была такой. И не изменилась, судя по тому, как быстро сбежала, не ответив на прозвучавшее предложение. Но она оценит его, когда успокоится.

Оливер не планировал подслушивать чужих разговоров, но этот его заинтересовал. Странный, непонятный для стороннего слушателя и неприятный для его участниц. Одна, казалось, вот-вот расплачется или закатит скандал. Вторая с невозмутимым видом курила, говорила неспешно и негромко, но Оливер подумал, что, случись у нее снова выброс эмоций, он, как и накануне, ощутил бы боль неведомых потерь и горечь одиночества. Вспомнил, как столкнулся с Аланом Россом.

Вчера – Алан, сегодня – его жена.

Что связывает этих троих?

Что случилось десять лет назад? Почти одиннадцать?

Путем нехитрых вычислений выходило, что Элеонор было тогда всего двенадцать. Тем более любопытно, как, где и при каких обстоятельствах она познакомилась с Россами.

Любопытно настолько, что Оливер решил отложить объяснения с девушкой. Не очень они ей сейчас нужны, судя по всему.

Оставив Элеонор на полянке, он направился в главный корпус и уже через полчаса просматривал личные дела преподавателей. После рождения второго ребенка Сюзанна не работала, но до этого читала основы начертательной символики на отделении демонологии, так что в архиве хранилось и ее дело, записи в котором почти полностью повторяли отметки в деле Алана: учеба в Глисетском университете, аспирантура, перевод в Королевскую академию. Разнились только даты: миссис Росс была на несколько лет младше мужа.

Глисет.

Оливер прикрыл глаза, вспоминая вчерашний вечер. Было что-то связанное с Глисетом, неприятное для Элеонор. Она не хотела даже слышать о нем.

Почему?

В досье супругов Росс ответа на этот вопрос не нашлось. Возможно, то, что связывало их с мисс Мэйнард, было не из тех дел, о которых извещают знакомых и работодателей или пишут в газетах. Но Оливер решил проверить.

До столовой он с утра так и не добрался, зато в библиотеку пришел уже во второй раз, теперь уже в подземное хранилище. Академия получала по десятку экземпляров всех газет и журналов, выходящих из типографий Арлонского королевства и ближайших сопредельных держав, поэтому в верхнем зале периодики умещались лишь подшивки за последние пять лет, а милорда Райхона интересовал более ранний период.

– Глисет. Алан Росс, – послал он запрос поисковому шару.

Светлячки заворочались внутри прозрачной сферы, две слабенькие искорки отделились от товарок и устремились к одному из шкафов.

«Университетский вестник» – газета Глисетского университета, печатающая новости студенческого сообщества, репортажи с любительских спектаклей и списки победителей спортивных соревнований.

И списки новобрачных.

Маленькая заметка-поздравление всем вступившим в брак в прошедшем месяце, среди прочих «Мистер Алан Росс и мисс Сюзанна Пэйтон». В ноябре будет десять лет.

А какому же событию исполнится одиннадцать в январе?

Оливер достал еще одну отмеченную маячком подшивку, но нашел там лишь похожую на первую заметку, только в этот раз – объявление о помолвке: «Мистер Алан Росс и мисс Хелена Вандер-Рут с радостью сообщают…»

Хелена? Не Сюзанна?

Он сверил даты выхода газет. Помолвка, как и положено, состоялась раньше. Полтора года – достаточный срок, чтобы проверить свои чувства. И найти другую невесту – бывает и так.

Оливер Райхон никогда не лез в чужую личную жизнь, он и в свою нечасто заглядывал, но тут не удержался: имя несостоявшейся миссис Росс показалось смутно знакомым. Опять подошел к поисковому шару, предвидя, как отяжелеет к вечеру голова, опять приложил к холодной поверхности артефакта здоровую руку.

– Хелена Вандер-Рут.

Огоньки вспыхнули ярче, заметались внутри шара, и целая стая их вырвалась наружу и разлетелась в разные стороны.

Просматривать статьи в порядке обнаружения Оливер не стал. Сначала собрал все отмеченные маячками издания, разложил по порядку, ориентируясь на даты, и только потом приступил к чтению.

Постепенно из обрывков газетных статей сложилась история. Человек с более живым воображением легко превратил бы ее в роман, расцветив недостающими подробностями, но Оливер привык работать с сухими фактами, и вместо романа у него вышла биографическая справка, впрочем, довольно интересная.

Восемнадцать лет назад мисс Хелена Вандер-Рут, которой на тот момент едва исполнилось пятнадцать, была зачислена в Глисетский университет на факультет теоретической и прикладной демонологии. Случай редкий, но не уникальный: высшие школы и прежде принимали в свои стены одаренных детей, доказавших, что они в достаточной степени овладели даром, да и далеко было мисс Вандер-Рут до Эдриана Кроншайского, поступившего в академию в неполные десять. Тем не менее несколько изданий сочли это событие достойным упоминания. «Арлонский маг» удовлетворился одной фразой в посвященной началу нового учебного года заметке. «Голос», известный тягой к скандалам и сенсациям, расщедрился на отдельную статью, не преминув обвинить ректора Хеймрика в том, что тот пытается привлечь внимание к своему заведению, дав согласие на зачисление на общий курс «якобы чудесного ребенка, вся чудесность которого состоит в том, что она – последняя и единственная на сей день представительница известной династии демонологов. Но пока неизвестно, достойна ли юная мисс Хелена имени отца, Эрика Вандер-Рута, успевшего до трагической гибели внести весомый вклад в науку, и сумеет ли продолжить дело своего великого предка, Йозефа Вандер-Рута, заложившего основы современной демонологии». Репортеры «Голоса» даже раздобыли фото «якобы чудесного ребенка», взглянув на которое читатели должны были тотчас осознать, что юная мисс и не достойна, и не сумеет. Снимок сделали на церемонии посвящения в тот момент, когда щупленькая девчушка, смущенно ссутулившись, принимала свиток с клятвой студента из рук милорда Хеймрика. Низко опущенная голова и тень от шляпки не позволяли разглядеть лица, но можно было представить, каким перепуганным оно было. А быть может, и нет. Может, Хелена победно улыбалась в тот день. Ведь что бы ни писал скандальный «Голос», имя свое она впоследствии не раз оправдала.

Через три года профессор демонологии, некий П. Т. Вилберт, опубликовал исследования, в которых, по его признанию, ему немало помогла мисс Вандер-Рут, его «талантливая ученица и единомышленница». Работа была посвящена изучению энергии прорывов и возможности ее применения. В частности рассматривались варианты преобразования ее в электрическую.

Еще через год «Университетский вестник» вышел со статьей, в которой описывался совместный курсовой проект мисс Хелены Вандер-Рут и мисс Сюзанны Пэйтон. Статья занимала весь разворот, но Оливер недостаточно разбирался в демонологии, чтобы понять, чем так восторгался ее автор. Зато напечатанное тут же фото рассматривал долго. Мисс Вандер-Рут и мисс Пэйтон. Девушки сидели у лабораторного стола, одинаково подперев руками щеки: на головах черные остроконечные шляпы – шутливая дань традиции, – глаза скрыты толстыми стеклами защитных очков. И улыбались они похоже – широко и искренне. Не понять, кто из них Сюзанна, а кто Хелена, но обе выглядели одинаково счастливыми.

За этим – знакомое уже объявление о помолвке.

А потом, меньше чем через год, как раз в январе, в разных изданиях, от студенческого «Вестника» до столичного «Курьера», десяток статей о несчастном случае. Странно, что даже не упускающий возможности плеснуть в кого-нибудь грязью «Голос» назвал случившееся трагическим стечением обстоятельств и не рвался обвинить руководство университета в преступной халатности, ставшей причиной смерти четырех студентов, в числе которых была и Хелена Вандер-Рут.

Начав читать о происшествии, Оливер вспомнил то дело. Он тогда всего три года как возглавлял академию и, узнав о случившемся в Глисете, опасался волны проверок, которая накроет не только «провинившийся» университет, но, для профилактики, и другие учебные заведения королевства. Однако обошлось. Министерская комиссия, выяснив обстоятельства дела, ограничилась объявлением нескольких выговоров и общим приказом об усилении дисциплины на территории во внеучебное время. Родственники погибших получили страховку и некую, по слухам, незначительную прибавку к ней, как частичное признание руководством университета ответственности за случившееся. Претензий руководству никто не выдвинул, нового разбирательства не инициировал. Значит, нашлись неопровержимые доказательства того, что в гибели молодых магов никто, кроме них самих, не виноват. Или же добавленная к страховым выплатам сумма была не такой уж незначительной.

Хотя вряд ли.

Оливер внимательно перечитал все, что сообщалось о погибших.

Клаус Эрланд – сын верховного судьи округа Литвик.

Джордан Блейн – отпрыск металлургического магната.

Отец Ирвина Олдриджа – крупный землевладелец, а дядя – владелец нескольких газет, включая тот самый «Голос».

Эти люди не нуждались в деньгах и не стали бы молчать, если бы сомневались в достоверности представленных фактов.

Выходит, и правда несчастный случай.

За два дня до выпускного экзамена по специальности четверо студентов-демонологов без ведома наставников пробрались в оборудованный для ритуалов призыва павильон. Как установило следствие, молодые люди собирались позаниматься перед экзаменом. Наличие блокирующей магию защиты, установленной в павильоне как раз на случай несанкционированной практики, студентов не остановило, и они попытались деактивировать охранную сеть, чем спровоцировали выброс свободной энергии, приведший к обрушению сводов павильона.

Клаус Эрланд и Ирвин Олдридж погибли на месте. Джордан Блейн и Хелена Вандер-Рут скончались в течение следующих суток в лечебнице университета.

Оливер так увлекся историей покойной невесты Алана Росса, что чуть не забыл, ради чего затеял поиски. Вспомнив, почти сразу наткнулся на ответ. Точнее, на то, что могло быть ответом на вопрос о связи между Элеонор и четой Росс. В одной из статей говорилось, что на похоронах присутствовали мать и младшая сестра Хелены. Поскольку в первых заметках девушку называли последней представительницей династии Вандер-Рут, логично вытекало, что после смерти отца Хелены ее мать снова вышла замуж, а значит, у ее младшей сестры другая фамилия. Отчего бы не Мэйнард? То, что Элеонор воспитывалась в приюте, никак этой версии не противоречило: она могла потерять родителей уже после того случая. Окончила младшую школу, поступила в академию, а тут встретила бывшего жениха сестры, женившегося на ее же, сестры, подруге. Подобное «предательство» ее возмутило, она высказала это возмущение Алану в вечер Осеннего бала, наговорила гадостей, что он бежал от нее без оглядки, и сегодня Сюзанна, чуть не рыдая, спрашивала, за что она поступает так с ними, когда прошло уже десять лет…

Нет, не складывалось.

Глупости это все. Затеял расследование на ровном месте, придумал какую-то обиженную сестру. А Элеонор, возможно, и не слышала никогда о Хелене Вандер-Рут…

Но все-таки: Глисет, январь, одиннадцать лет – не много ли совпадений?