Текст книги "И придет волчица…"

Не дожидаясь от неумершего новых попыток, некромант ударил по нему классическим «тленом». Это заклинание использовалось против зомби и неодухотворенных умертвий, магическая формула ускоряла процесс разложения мертвой материи до нескольких секунд. Но с неумершим заклинание не сработало. Тлен пробил щит бывшего инструменталиста, но осыпался вокруг него безвредной пылью, лишь слегка попортив и без того пришедшую в негодность мантию.

Не то! Все не то! Стихийные плетения и заклинания против обычной нежити, возможно, и принесли бы плоды со временем, но времени не было. А сил подобные чары забирали немало. Вокруг того, что некогда было магистром Феастом, появилось лиловое свечение, просигналив о том, что неупокоившийся колдун готовит новую атаку, а Ворон не придумал ничего иного, как усилить свой щит. Если и дальше так пойдет, долго он не продержится.

– Что вы творите, Салзар? – донесся до него гневный оклик Марко. – Вы некромант или стихийник-недоучка? Жечь дохлых кошек и я бы мог. Сожгите мертвеца!

– Нет, и вы не смейте! Стойте, где стоите!

Мало уничтожить тело, надо разорвать его связь с духом. Отпустить обезумевшее от полужизни сознание. Печально, но то, что в нем не осталось ни крупицы разума, стало теперь очевидно.

К хорам стихийную магию! Он некромант шестой ступени, всего два шага отделяют его от вершины, так неужели он не сможет разрезать связующую дух и материю нить? Если бы еще знать, из чего сплетена эта ниточка. Что неведомый злодей сотворил с престарелым артефактором, чтобы превратить его в это?

– Не дурите, Салзар!

Странно, а куда подевался «магистр»? Или хотя бы «тэр»?

– Оставайтесь на месте, Марко! – К демонам этих «тэров». – Я знаю, что делать!

Неумерший тоже знал. В выставленный некромантом щит ударил глубинный свет. С трудом удерживая защиту, азгарец подумал, что при жизни магистр Феаст был не самым слабым адептом Воды, раз ему и после смерти удаются направляемые этой стихией заклятия. Правда, теперь они выглядят несколько иначе, в исходные академические формулы обильно вплетена Тьма, и от самой основы веет могильным холодом.

Решив не прибегать больше к стандартным заклинаниям против нежити, мастер смерти потянулся к висящему на шее мешочку и вынул нефритовый нож. Не тратя энергию на подпитку щита, он принял остатки чужого плетения на лезвие тиз’зара, и ритуальное оружие легко разрубило смертоносные чары. Сможет ли оно так же легко отсечь привязанную к трупу душу?

– Сделал… это… кто… – прошелестел вдруг неупокойник.

Что-то было в этом неживом голосе. Беспокойство? Страх? Узнавание? Салзар покрепче перехватил тиз’зар и провел линию Омсты – живые к живым, мертвые к мертвым.

– Сделал… кто… ты…

Страх. Узнавание.

Медленно придвигаясь к застывшему на крыльце мертвецу, некромант вычерчивал перед собой знаки разделения. Руны на миг вспыхивали и бессильно гасли. Не то. Снова не то.

– Сделал… ты…

Страх. Узнавание. Ярость.

– Сделал… как… ты… такой…

…Неумерший вскидывает костлявые руки, и с тонких пальцев срывается нечто страшное и непонятное, словно сама праматерь Тьма Первозданная вышла против верного своего сына, напустив на него ужаснейшее из своих порождений. Что-то кричит из-за спины Медведь. Кажется, хочет, чтобы он выставил щит. Только это уже ни к чему.

Время остановилось. Черная паутина зависает в гиаре от поднявшего тиз’зар колдуна, а под нефритовым острием рождается древний символ мастеров смерти – Алас – исправление ошибок. Искупление. В данном случае чужой вины.

Один удар сердца – и вязкие секунды возвращаются в привычный темп. Темное плетение окутывает зависшую в воздухе огненную руну, чтобы тут же разлететься от нее тысячей колючих осколков. Лишившись связи с утомленной душой, мешком с костями падает на прогнившие доски мертвец. Обессилевший некромант медленно оседает на выгоревшую траву, внутренне содрогаясь от мысли, что было бы с ним, если бы он ошибся. Если бы неверно истолковал невнятные слова обезумевшего неумершего.

Сделал как ты такой.

Сделал такой, как ты…

– Такой, как я. Некромант с тиз’заром. Он узнал оружие.

Маги сидели на крыльце покосившейся хибары рядом с трупом старика-инструменталиста, ждали вызванную за ним повозку.

– Вы проморгали в своем городе мастера смерти, причем не самого низкого ранга. Тиз’зар получают на третьей-четвертой ступени.

Марко поморщился, но азгарец не стал продолжать разговор на щекотливую тему.

– Странное это было создание. – Он взглянул на иссохшее тело. – Обычно неумершие являются результатом ошибки в ритуалах крови, но подобные особи быстро сходят с ума – душа не приемлет происходящих с телом изменений. А этот держался очень долго. Даже если предположить, что на обращение ушло около трех месяцев – это максимальный срок, то все равно уже по весне он должен был начать охоту. Так нет же, сидел тихо, как мышка.

– Как кошка, – хмыкнул старший наставник.

– Да, еще и кошка эта. Странно, согласитесь.

– Странно. Но я плохо разбираюсь в магии смерти. Что вы сами думаете?

– Тиз’зар. Это всего лишь предположение, но, учитывая некоторые свойства ножа, оно не лишено смысла. Я думаю, магистра Феаста убили таким ножом и позволили тиз’зару выпить всю кровь. Вы обратили внимание, как иссушен труп? Скорее всего, на получившийся результат убийца не рассчитывал, но нож, поглощая кровь и толику силы Феаста, стал еще и ненамеренным вместилищем частицы его души.

– Но что это давало убийце? Он мог получить силу Феаста через тиз’зар?

– Непосредственно? Нет. Нож используется в ритуалах изъятия, но играет отнюдь не главную роль. Все, что мог вытянуть таким образом некромант, – лишь слабые отзвуки дара и слепок ауры…

– Конечно же! – уловил недосказанную мысль Марко. – Аура! Убийца встречался с другими магами под личиной Феаста, и они не заподозрили подмены. А ведь среди тех, кто помогал ему в апреле, были достаточно сильные волшебники. Наложенный морок их не обманул бы. Но тогда… Он может прятаться так постоянно! Маскироваться под чужой личиной, выкачивая кровь из своих жертв.

– Нет, – поспешил успокоить наставника Салзар. – В ближайшее время он подобного не повторит. Во-первых, тиз’зар не бездонен. Перенасытившийся кровью нож станет непригодным для настоящей работы. А во-вторых, наложение слепка ауры искажает структуру собственной ауры. Если прибегать к этому способу маскировки слишком часто и держать накладку длительное время, процесс станет необратимым и волшебник рискует оборвать нить собственного дара, утратить способности. К тому же он и так неплохо прячется. Вы ведь не почувствовали ни в ком из местных мастера смерти, не так ли? Значит, он маскируется. Под стихийника, к примеру. А отзвуки магии смерти так или иначе есть в любом из нас, кто хоть раз пытался поднять зомби или работал с кладбищенской нежитью. Ведь эти действия входят в обязательную программу обучения, не так ли?

Чародеи уныло переглянулись. Они снова зашли в тупик.

– Ну теперь у нас есть тело, – произнес задумчиво Ворон. – Можно будет отчитаться в столицу, что преступник найден и убит нами при попытке захвата.

– Вы серьезно?

– Вполне. Эльфов это успокоит, по крайней мере.

– А настоящего убийцу насторожит.

– Вот именно.

…Снова огонь и удушливый чад…

Снова ужас и боль…

Снова ладонь на горящем лбу, светлые волосы и улыбка аури…

А после – море: рокот волн и шелест песка…

И имя, прозвучавшее издалека. Чужое, незнакомое имя. Но отчего-то он, проснувшись, повторял это имя и думал о море…

Глава 7

Разговор этот начала Галла. Даже не начала, а так – обронила вскользь, что, может быть, стоит уехать куда-нибудь подальше от Марони. Откуда такие мысли, Лайс у нее не спрашивал, но догадывался: за него волнуется, переживает, как он теперь станет встречаться в отряде с Брайтом, который, вопреки ожиданиям, никуда не ушел.

– А школа как же? Тебе ведь совсем немного осталось. Вот выучишься…

Она взглянула как-то странно, но лишь кивнула в ответ.

А потом поехала в эту самую школу. В выходной. Но он тоже промолчал – пусть уж лучше загружает себя учебой, чем ненужными мыслями.

Маризе же отвлечься было не на что, и потому ненужные мысли посещали ее регулярно.

– Уедешь завтра? – спросила она, оставшись с ним наедине.

– Да. Но вечером уже буду дома. А что?

Карди пожала плечами:

– Я тут подумала… Подумала, что теперь у тебя не будет времени для занятий с Ласси. А мы ведь отчасти ради этого здесь…

– Я же сказал, что буду приезжать вечерами. И обучение Ласси не единственная причина.

– Да, об этом я тоже хотела поговорить. – Женщина опустила глаза. – Мне кажется, моя помощь Галле не понадобится. С ней все в порядке, никаких отклонений. И не думаю, что что-то изменится. Она ведь дракон, по крайней мере, наполовину. И ее кровь – лучшая гарантия нормального протекания беременности и успешных родов. Когда придет время, ей нужен будет акушер, и только. В моем присутствии необходимости нет.

Она вздохнула, почти всхлипнула, и он, взглянув на нее в этот момент, вдруг вспомнил маленькую девочку, которой привозил когда-то игрушки и сладости из разных уголков Сопределья. Нет, она не была единственной маленькой девочкой, получавшей подобные подарки, – у многих его знакомых были дети, и каждому он нес что-нибудь, когда навещал их родителей. Но только она опускала глаза и вздыхала так жалобно, если он вдруг приходил с пустыми руками. И тогда он шарил по карманам в поисках любой безделушки: зажигалки, брелока, коробочки мятных леденцов – хоть чего-нибудь, лишь бы только она не расплакалась.

Но девочка выросла.

– Я тут никому не нужна, – сказала тихо.

– Неправда, – возразил мужчина. – Ты всем нужна. В первую очередь Ласси.

– Да, но…

– Галле. Может, не как медик, но как подруга. Мне кажется, вы неплохо ладите, а у девочки сейчас сложный период, любая поддержка важна.

Карди рассеянно кивнула, и Эн-Ферро понял свою промашку: в последние дни Галла снова стала для нее чужой, вернувшись к насыщенной школьной жизни и прежним друзьям.

– Мне, – решился он на последний аргумент. – Понимаешь, я не привык к такой жизни. К семейной, домашней. И не умею обращаться с детьми. Я их не понимаю. У меня было двое, я думал, что все о них знаю, делаю для них все, что могу. А вышло… Так что не говори, что ты здесь не нужна. Ты умная, внимательная, ты всегда знаешь, что сделать и что сказать…

Говорить подобные вещи он был не мастак, но сбивчивая речь прозвучала искренне и трогательно.

Однако на такой эффект Лайс никак не рассчитывал: не дождавшись, пока он закончит, Мариза бросилась к нему и заключила в объятия. Да это еще слабо сказано: обхватила руками за шею и буквально повисла на нем. А вместо ответных теплых слов кард услышал только протяжное, но, к счастью, негромкое «и-и-и-и».

Кажется, что-то подобное уже было.

Придерживая женщину и стараясь не упасть сам, он развернулся, шаря глазами по полу. Точно – прямо посреди комнаты сидел маленький серый мышонок.

– Мари, я…

– И-и-и!

– Это же просто мышь.

– Мы-ы-ышь, – проскулила она, для верности обхватывая его еще и ногами.

– Если ты меня не отпустишь, я не смогу ее прогнать.

Карди затрясла головой и вцепилась в него еще крепче. И он не сказал бы, что это было неприятно.

– Мари, Галла в школе и в этот раз на выручку не придет. Давай я поставлю тебя на диван? Или на стол? Мыши не прыгают так высоко. Они вообще не прыгают.

Она снова замотала головой и, прижавшись сильнее, как огромную тайну прошептала в самое ухо:

– У папы в лаборатории были мыши. Они прыгали.

– Тогда я позову Ласси, хорошо?

Долго звать не пришлось, сын как будто только и ждал, когда его кликнут.

– Ой, мышка! – просиял он, глядя при этом на родителей. – Я поймаю, сейчас.

С минуту он совершал какие-то странные пассы, по-видимому пытаясь повторить трюк Галлы, а после набросил на мышонка сдернутую с кресла накидку.

– Я его во дворе выпущу, да?

– Только подальше, сыночек, – взмолилась Мариза.

Убедившись, что свирепый зверь пойман и обезврежен, она нерешительно спустилась на пол.

– Извини, – пробормотала растерянно. – Я их… Не люблю.

– Я заметил, – улыбнулся Эн-Ферро. – Но мы, кажется, о чем-то говорили? Вроде бы о том, что все мы здесь нужны друг другу.

– Все? – замялась она.

– Конечно. Ты же не станешь отрицать, что я тебе жизненно необходим? На кого еще ты влезешь, если мышь вернется?

Бережно сжимая свою добычу, Ласси добежал до сарая и свернул за угол. Царапаясь о колючие ветки разросшейся вдоль забора малины, вытащил из-под куста большую стеклянную банку, в которой тетя Галла раньше хранила крупу, и аккуратно опустил туда мышонка. Затем порылся в карманах, достал половинку яблока и кусочек печенья.

– Это тебе, заслужил. Ты только не сердись, хорошо? Я тебя обязательно отпущу, но попозже. Может быть, ты мне еще разок пригодишься…

Галла

Видимо, мне снова забыли о чем-то рассказать.

– Что значит «успокоит эльфов»? – переспросила я у наставника, отворачиваясь от лежащего на столе тела. – Они же и так уверены, что колдун сгорел.

– Уже нет. – Салзар набросил на труп артефактора плотную серую ткань. – Я доложил его величеству о замеченном вами портале, а он в свою очередь не счел нужным скрывать это от принца Кэллиана.

– Но тогда они знают и то, что в посольстве был не магистр Феаст.

– Нет. Этого я говорить не стал. Иначе пришлось бы объяснять, откуда у нас такие сведения, и я боялся, что их сочтут недостоверными. Никто и никогда прежде не входил в память стихий, и нет даже упоминаний о том, что это возможно.

– Странно, что вы мне поверили, – пробурчала я оскорбленно.

Но в чем-то он был прав. И хорошо, что ни эльфы, ни маги из орденской комиссии не знают всего.

– Ищем некроманта? С тиз’заром? – О ритуальном ноже я только читала.

– Да, – кивнул Ворон. – Мастера смерти рангом не ниже третьей ступени. Мы с вашим наставником как раз говорили об этом, когда вы пришли. Новая информация значительно сужает круг подозреваемых. В этой школе не обучают некромантии, лишь элементарным основам, и можно исключить всех обучавшихся здесь и никуда более не выезжавших…

– Багур, – тут же вставил Медведь. – Он работает тут с момента выпуска. Начинал младшим наставником. Нынешних младших наставников и учеников мы тоже, само собой, исключаем.

– Остаются Келай и Эвил, – подвела итог я.

– И еще десяток магов, живущих в Марони. – Мой учитель до сих пор не желал верить в виновность кого-либо из наставников.

– Келай и Эвил, – повторила я, глядя на Салзара. – Выяснили что-нибудь о них?

– Немного. Оба приезжие. Магистр Келай, с его же слов, прошу заметить, прибыл откуда-то с юга империи. Рекомендаций или послужного списка у него не спрашивали, так как должность распорядителя не требует особых талантов. А вот о магистре Эвиле известно чуть больше. Выпускник Врайгольской школы, преподавал там же какое-то время, после имел частную практику в небольшом городе на границах с Илимой, затем был в личных магах некоего имперского вельможи, но недолго, а прежде чем перебраться три года назад в Марони, несколько лет обучал искусству в школе Сараста.

Сараст. Я вспомнила перекошенные физиономии членов приемной комиссии. Что ж, вполне может быть…

– А что вы думаете, тэсс Галла?

– Я?

Кажется, за последнюю длань они успели увериться в том, что тэсс Галла способна творить чудеса. Не магию, а именно чудеса. Которых, к сожалению, не бывает.

– Не знаю. Задержать обоих и допросить?

– На каком основании?

– Да безо всяких оснований! Невиновный не станет препятствовать следствию. А виновный…

– А виновный станет доказывать свою непричастность наравне с другим, – перебил меня Салзар.

– Они оба могут быть невиновны, – упорствовал в своих надеждах наставник.

– Вскрытие памяти, – предложила.

– Никто не позволит его провести, – возразил некромант.

– А нужно ли спрашивать позволения?

В небольшой лаборатории, примыкающей к кабинету наставника, повисла настораживающая тишина.

– Вы знаете, как проходит процедура вскрытия, тэсс Галла? – нарушил молчание Ворон.

– В теории.

– В теории, – повторил он задумчиво. – Я даже уверен, что ваших теоретических знаний хватит для того, чтобы провести ее самостоятельно. Но… В учебниках редко пишут о таком, правда зачастую неприглядна… Вы знаете, чем вскрытие памяти грозит человеку, над которым проводят обряд?

– Ну…

– В теории, да. Я думал, вы лучше обучаете свою ученицу, магистр Марко.

– Пока я старался не отступать от основного учебного курса, – словно оправдание выдавил Медведь.

– Жаль.

– Так в чем проблема? – не выдержала я.

– Проблема в том, что в трех случаях из пяти у человека, подвергнутого вскрытию памяти, наблюдаются последующие осложнения. Разум испытуемого ощутимо страдает. И это не зависит от силы или опыта мага, проводившего ритуал. Скорее всего, дело в самом испытуемом, в его… голове. Наши ученые еще недостаточно изучили механизм работы мозга…

«А голова – предмет темный и исследованию не подлежит», – вспомнилось мне. Интересно, откуда это?..

– Отклонения могут быть разного характера. От провалов в памяти до безумия. Представьте, что чувствует человек, которого в буквальном смысле разбирают на кусочки, выворачивая его сознание и заставляя в короткие полчаса вспомнить всю жизнь? Я не желал бы вам когда-либо испытать это на себе. Даже при самом благоприятном исходе, вскрытие имеет последствия. Поэтому решение о проведении данного ритуала принимает орденская комиссия с одобрения судейского совета Кармола. И я считаю, это правильно. Вы способны взять на себя ответственность за сломанную жизнь невиновного человека?

– Да, – ответила я, не раздумывая.

Некромант взглянул на меня с недоверием, но, когда понял, что я не шучу, рассвирепел.

– А я нет, – произнес он резко. – И вам, юная тэсс, не позволю! Я сказал, что не желал бы вам пройти через это. И никому не желал бы.

Что-то в его голосе наводило на мысль о том, что он знает, о чем говорит. О выворачивании сознания и разборе на кусочки, а в глазах плясали искорки упомянутого безумия…

– Хорошо, – уступила я. – Что предлагаете вы?

– Разобраться во всем до конца. Мы подошли достаточно близко, и если одна вспыльчивая чародейка проявит терпение… Не забывайте, мы доверяем вам, тэсс Галла. Иначе не стали бы рассказывать о вчерашнем происшествии.

Я все равно узнала бы. Ведь они хотят предъявить труп Феаста и отрапортовать в Азгар о завершении расследования. Вряд ли эта замечательная новость прошла бы мимо меня.

Но я сделала вид, что верю каждому слову. Выслушала расплывчатые рассуждения и несостоятельный план действий. Кивнула в ответ на предложение дождаться уточненных данных о прошлом каждого из магов. И отказалась получить «ценный урок» по некромантии, наблюдая, как Салзар станет «обрабатывать» тело несчастного старика, чтобы придать ему вид недавно умершего. Во-первых, меня все еще немного мутило, а во-вторых, это, по моему мнению, кощунство – зная имя… с вероятностью пятьдесят на пятьдесят зная имя настоящего убийцы, сваливать его грехи на его же жертву.

А чего я еще не сделала, так это не стала делиться с магистрами своими мыслями. Думаю, они им не понравились бы. Они и мне не нравились: злые, опасные, безумные. Но запретить себе думать невозможно, и по дороге домой и уже дома я продолжала прокручивать в голове десятки решений, каждое из которых пусть только здесь, только сейчас и только для меня, но все-таки было верным.

И все эти решения сводились к одному: не ждать больше и не рисковать понапрасну. Осталось лишь двое. Один – убийца, а второй… Второго спишем как незначительную погрешность. Сочли же они успешно сорванным обряд, во время которого погибли Кайт и Томас?

Мне стоило немалых усилий отказаться от этого варианта. Кому-то очень повезло.

Вопрос – кому? Келай или Эвил? Эвил или Келай?

Эвил – статный брюнет лет сорока (естественно, исключительно внешне, возраст магов – отдельная тема). Сильный огневик. Канонический красавец. Наставник и любовник одной из моих подруг. Во время поджога находился, по его словам, дома, что вполне правдоподобно, так как была ночь и все добропорядочные граждане, не приглашенные на прием к герцогу, спали или готовились ко сну. Во время обряда изъятия силы он тоже якобы спал, и в данном случае это более подозрительно, так как дело было днем. Подобная сонливость еще не повод для обвинений, но ни в том, ни в другом случае у Эвила не было алиби… Алиби – интересно, в каэрро есть какой-нибудь аналог этому слову? Презумпция невиновности, насколько я успела изучить законодательство, на Таре есть. Наверное, есть и алиби. Но не у Эвила.

И не у Келая. Этот – вообще темная лошадка. Никто и ничто. Будто бы его и нет. Распорядитель, невзрачный тип сорока пяти – пятидесяти лет, опять же только с виду. Волосы неопределенно-серого цвета, нескладная фигура и незапоминающееся лицо. В глаза не бросается, выдающимися способностями, по всеобщему мнению, не обладает. Я даже не знаю его стихийной принадлежности и специализации. Иллюзионист? Боевик? Некромант? Во время пожара, как и Эвил, был дома. С его слов. Во время обряда – в книгохранилище. Это уже со слов магистра Триара. Но старичок-историк не сидел с Келаем неотлучно, а колдун, убивший Ила, умел телепортироваться. Рассчитать время и перепрыгнуть на старое кладбище, уверив всех, что отправляешься возиться с пыльными фолиантами, не составило бы труда…

Мариза заглянула в комнату. Обычно она стучит, прежде чем войти, и не скажу, что она не сделала этого сейчас, но стука, погруженная в размышления, я не слышала.

– Не хочешь с нами на пляж?

– Не сегодня, – ответила я, выныривая на мгновение в реальность.

– Ах да, тебе же еще собираться…

Собираться? Я озадаченно тряхнула головой, но тут же вспомнила: встреча в «Крылатом волке». Завтра наши мальчишки отправляются в путь. Странствующие маги. Дети. До них ли сейчас?

– Хочешь, помогу тебе с платьем? – предложила карди. – Чтобы ты с утюгом не носилась.

– Он не такой уж тяжелый, – отмахнулась я машинально, и она, кажется, обиделась.

Переживу.

Но на встречу сходить можно. Нужно. У меня появилась мысль, которую стоило проверить, не откладывая. И если мне повезет, ответ на этот вопрос безошибочно определит убийцу.

Открывшийся зимой на окраине Школьного квартала трактир с будоражащим воображение названием сразу же стал любимым местом молодежи. В иные вечера сюда было не пробиться, так как все столы в немаленьком зале оказывались заняты еще с обеда, и даже у длинной отполированной стойки, за которой стоял сам владелец этого места, высокий, худощавый (в опровержение расхожим представлениями о трактирщиках) мужчина, нельзя было пристроиться с кружкой пива. Но сейчас, когда завсегдатаи этого места разъехались на время выгулок, кто на практику, а кто навестить родных, «Крылатый волк» пустовал, и потому, наверное, тэр Ниус принял нашу компанию так, словно встречал после долгой разлуки родных детей.

Я не слишком внимательно слушала застольные разговоры и невпопад отвечала на вопросы, не пила вино и почти ничего не ела. Не оценила шуток Ферта и даже не запомнила имени новой девушки Сэла – в последнее время он менял их, как перчатки, и эта, кажется, была уже третьей за два месяца. Дети растут…

Через час выяснилось, что я единственная не приготовила собравшимся в странствия обалдуям подарка, но раскаяний по этому поводу не испытывала. Да и парни, казалось, не заметили – им досталось столько и нужных, и абсолютно бесполезных в дороге вещей, что уже неважно было, одной больше или меньше.

Еще через час, когда солнце опустилось за крыши домов и трактир погрузился в приятный полумрак, пришли музыканты: старик-скрипач и мальчик-флейтист. Кто-то из сидевших за соседним столом парней (пусть людей и было мало, но все же мы были тут не одни) радостно закричал: «Танцы!» А наша компания, за исключением конечно же меня, это предложение с такой же радостью поддержала.

– Потанцуем? – подсел поближе Сэл, оставив в сторонке подружку.

– Нет.

Когда я последний раз с ним танцевала, когда я вообще последний раз танцевала, мой любимый доживал последние минуты…

– Что-то случилось, Гал?

– А ты еще не знаешь, да? – Отповедь вышла резкой.

Сэллер понял, что я имела в виду, и отвернулся.

– Я знаю, – произнес он, не глядя на меня. – Но разве кто-нибудь из нас в этом виноват?

Я промолчала, и друг, не дождавшись ответа, вернулся к курносенькой светловолосой девчонке, ожидавшей его и того момента, когда задорная плясовая сменится нежной и плавной мелодией.

Наверное, и мне пора.

Я пригубила вино и поднялась со скамьи. Алатти как раз возвращалась к столу, отказавшись от приглашения симпатичного смуглого паренька, недавно зашедшего в трактир с двумя друзьями. Возможно, он еще долго не оставил бы нашу маркизу, но, увидев меня, предпочел вернуться к товарищам. Все-таки определенная известность в кругах школяров у тэсс Галлы Эн-Ферро была.

– Али, ты не выйдешь со мной на улицу? Что-то голова закружилась.

Место для трактира выбрано было удачно: рядом с парком, отделяющим Школьный квартал от Ремесленного, поодаль от жилых домов. Случайного прохожего тут не встретишь, так что, если никто из посетителей не решит подобно нам выйти на свежий воздух, разговору не помешают.

– Принести воды? – спросила участливо подруга.

– Нет, не нужно. Просто побудь со мной. Поговори.

– О чем?

Ходить вокруг да около я не стала:

– Что у тебя с Эвилом?

Задав этот вопрос, я не учла две вещи: уровень актерского мастерства тэсс Весара и ее незнание о моей осведомленности.

– О, все в порядке! – улыбнулась она. – Он даже извинился, что был резок тогда на уроке. Расстроился, что я перевелась к Гейнре. Но, знаешь, неудобно будет опять просить о переводе, и мы решили, что я пока останусь на боевом, а по специальным формулам Огня магистр Эвил станет заниматься со мной индивидуально.

Индивидуальные занятия. Теперь это так называется.

– Хорошо, Алатти. – Я глубоко вздохнула. – Начнем сначала. Я неправильно задала вопрос. Меня не интересует, что у тебя с ним. Я это и так знаю. Меня интересует, давно ли. И если давно, то я хочу, чтобы ты вспомнила день, когда мы с Рисой и Фертом попались кучке чернокнижников, желавших вытянуть из нас силу, и сказала, был Эвил в тот день у тебя или нет.

Я подумала об этом, когда в очередной раз прокручивала в голове собранную Медведем информацию. Спал? Почему бы и нет? Но один ли?

Нет, мне не нравился Эвил. И тем не менее, чем дольше я думала о нем, тем чаще ловила себя на мысли, что подыскиваю доводы в его оправдание. Первое: огневик, решившийся на поджог, не стал бы возиться с бомбами, у него нашелся бы десяток способов попроще. Конечно, он мог придумать это специально, чтобы подозрение тут же не пало на него, но… Впрочем, неважно. Если он был в тот день не один и Алатти, никогда не пользующаяся ментальными щитами и уже попавшая под действие заклинания, которое не позволит ей солгать, это подтвердит – совсем другое дело. Алиби. Независимо от того, есть на Таре такое понятие или нет.

Но тэсс Весара отвечать не спешила.

– Али, я должна это знать. В твоих же интересах.

– Откуда ты?..

– Догадалась. И не бойся, если он был у тебя, об этом никто не узнает.

Она затрясла головой.

– Не был?

– Не скажу, – выдавила она. – Думаешь, я не поняла, что ты сделала? Это бесчестно!

– Это как раз будет честно, – усмехнулась я. – Правда и ничего, кроме правды. Прости, но вранье меня не устроит, а врать ты умеешь, подруга.

– Я много чего умею, – огрызнулась она, разжигая на ладони лепесток пламени.

Ненавижу огонь. Раньше могла часами любоваться, как он скользит по сложенным в очаге поленьям, а теперь даже на кухне избегаю лишний раз заглянуть в печь и поворошить угли.

– Не напрашивайся, Али. Ответь, и я уйду.

Говорила я тихо и медленно, но что-то заставило ее погасить сполох, опустить руку и испуганно зажмуриться. На какой-то миг защемило сердце: кем же я стала, если друзья и те меня боятся?

– Был или нет?

– Был…

– Тогда сделай одолжение, попрощайся за меня с ребятами.

Круг замкнулся. Из двоих имен осталось одно, и та часть меня, которая все еще любила и дорожила своими друзьями, порадовалась тому, что это не Эвил. Плевать на него, но хоть не придется расстраивать эту дуреху, закрутившую роман с наставником, старше ее как минимум раза в два.

Круг замкнулся. А я не знала, что мне делать. Дошла до сквера и присела на скамью неподалеку от входа в портал. Пыталась представить себе лицо Келая, словно в какой-то детской игре прилепить его невзрачную физиономию к фигуре в черном плаще, и у меня ничего не получилось. Дремавший разум очнулся и требовал неопровержимых доказательств…

Наверное, я испугалась, Ил. Я так часто и так красочно представляла себе, что сделаю с твоим убийцей, что теперь сама этого боюсь. Но я ведь пообещала тебе. И нашему сыну.

Можно было прямо сейчас пойти в пансион, где остановился Салзар: наверняка он знает, где живет распорядитель. Но я не стала этого делать. Возмездие откладывалось до утра. Мне о многом нужно подумать, все рассчитать и взвесить. А убийце еще одну ночь предстоит видеть во сне свое будущее – огонь и смерть…

Он боялся напрасно – о нем не забыли. Выждали, пока все уляжется, успокоятся местные маги, снимут запрет на телепортацию и защиту, блокирующую работу амулетов связи, а затем сами подали весточку. В первый раз два дня назад, всего несколько слов: «Ожидайте дальнейших указаний». А сегодня наконец-то удалось установить полноценную связь и поговорить. Ему безумно хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, кто смотрел бы на него, а не сквозь него, кто видел бы и знал его истинную сущность и силу. И ради этого он готов был стерпеть даже упреки в провале задания.

Но упреков не последовало.

– Я и не ожидал успеха, – честно сказал человек, отделенный от него прозрачной гранью зеркала. – А то, что вы живы и вне подозрений, – это уже успех.

– Но как же все то, что вы мне говорили? – опешил маг.

– Я не лгал вам. Но, к сожалению, Кармол был моей, и только моей, идеей, больше никто ее не поддержал. Иначе у вас было бы лучшее финансирование и мощная поддержка. Но остальные полагают, что вопрос с маленьким картонным королевством можно решить и позже. Жаль. Задумка с послами была хороша. Увенчайся она успехом, империя выиграла бы дважды: в случае ответной агрессии Лар’эллана Дистен наверняка попросился бы под крылышко к императору, и можно было бы покончить с этой нелепой независимостью раз и навсегда, а еще появился бы неплохой повод для объявления войны Лесу… Но, увы, мои друзья и здесь меня не поддержали – считают, еще рано. А я не удержался и решился на эту маленькую авантюру…

Авантюру? Сначала его, мастера четвертой ступени, отрывают от серьезных изысканий и отправляют сюда, в эту школу, чтобы он собирал информацию о местных магах. Затем за незначительную плату, правда сопровождаемую более чем щедрыми обещаниями, поручают организовать срыв наметившихся дружеских отношений Кармола с эльфами, ради чего он рискует собственной жизнью. А для его нанимателя это, оказывается, всего лишь маленькая авантюра?!