Текст книги "Красные волки"

Карен раздобыла себе у пробегающего мимо официанта ярко-зеленый коктейль, решила поискать тихое спокойное место, просто дождаться окончания и тихо убраться восвояси. Она осторожно огляделась в поисках возможности незаметно выбраться отсюда. Главный вход, разумеется, не годится, над выходом в сад стоит подумать. Еще есть дверка для слуг и лестница на второй этаж…

Ее размышления прервал франтоватый щеголь в парадной форме имперских войск. Всего лишь на голову выше нее, плотный, загорелый брюнет, с белоснежной улыбкой, прям как будто сошел с рекламного плаката. Глубоко синий мундир с белой отделкой и серебристыми пуговицами выглядел на нем очень гармонично. Судя по нашивкам, майор сухопутного десанта. Она бы с удовольствием поменялась бы с ним нарядами. И обувью. Но вряд ли офицер на это согласится.

– Разрешите пригласить миледи на танец? – произнес кавалер мягким бархатным баритоном.

– Миледи не танцует! – отрезала Карен, твердо намереваясь придерживаться своего плана.

– Жаль. – Обозначенное сожаление искренне присутствовало в голосе собеседника. – Я надеялся, мы найдем общие темы для разговора и поможем друг другу. Майор Картер, для вас просто Дилан, – представился кавалер, поцеловав ей руку, легким касанием сухих и теплых губ. Обычно Карен ненавидела все эти ритуалы с лобызанием рук и в таких случаях едва сдерживалась от желания незаметно вытереть место поцелуя. Но не в этот раз. В этот раз было вовсе не противно, а совсем даже наоборот. На кого-то он похож…

– Генерал-майор Картер случайно не ваш родственник? – поинтересовалась она.

– Он мой отец.

– Очень приятно. – Несмотря на свою щеголеватость, майор произвел на нее благоприятное впечатление и заинтересовал. К тому же его отец был настоящим боевым генералом, а не отсиживался в тылу, и это автоматически добавляло очков привлекательности его сыну. – И чем же я могу вам помочь?

Картер приблизился к ее уху и зашептал:

– Видите ту девушку в розовом? – Карен проследила за его взглядом и увидела высокую миловидную блондинку в длинном нежно-розовом платье, которое ей невероятно шло. Лицо девушки было Карен знакомо, а вот имя никак вспомнить не удавалось. – Она номер один в моем списке от старухи Налии. Она не глупа, хороша собой, но вы можете представить ее рядом со мной?

Карен честно представила, и ей показалось, что Картер не прав – получалась довольно яркая пара. А учитывая, номер в списке и то, что старая сваха опирается больше на психоментальные характеристики, девушка в розовом действительно могла быть подходящей партией для майора.

– Старуха Налия не ошибается, – улыбнулась Карен, пробуя коктейль, и тут же скривилась – жуткая кислятина. – Она еще десять раз перетасует все списки, с учетом пожеланий, разумеется. А в итоге все равно будет так, как она задумала.

– Все ошибаются, – парировал майор, – особенно, если выбор ограничен. Я не хочу никого обижать прямым отказом, и надеюсь, что если весь вечер буду уделять внимание вам, меня вычеркнут из списка миледи Шекли.

– Тогда ваше имя окажется в моем списке. А вдруг я возьму и не вычеркну его? И придется вам потом терпеть рядом с собой невыносимую зануду. Уверены, что вам это нужно?

Майор от души рассмеялся, запрокинув голову:

– Вы не похожи на зануду, скорее наоборот. И я вовсе не против увидеть номером один именно вас. – Он окинул ее оценивающим взглядом: – у вас единственной в этом зале короткие волосы. Вы явно не привыкли носить платье, постоянно ищете оружие на бедре. Вы не умеете ходить на высоком каблуке, у вас крепкие красивые ноги, явно привыкшие к нагрузкам. И когда я к вам подошел, вы, кажется, считали количество входов-выходов и рассчитывали маршрут побега отсюда. И еще… возможно, вы не так давно были ранены. Позвольте полюбопытствовать о вашем звании? – вдруг спросил майор, и Карен от неожиданности подавилась своим зеленым коктейлем.

– Коммодор. Флот «Красные волки», – откашлявшись, произнесла она несколько ошарашенная выводами майора и его неожиданным вопросом.

– О, так вы миледи Рэджи!

Карен молча кивнула, не найдя что сказать. Недоумение на ее лице отразилось так явно, что кавалер шепнул ей на ухо:

– Улыбайтесь, на нас смотрят.

Карен моментально пришла в себя и нацепила на лицо дежурную улыбку:

– У меня дикое желание взломать комм старухи Налии и стереть к чертям все ее списки, – едва слышно буркнула она.

– О, а вы действительно это можете? – Картер от удивления даже сделал шаг назад.

– Я – нет, но знаю того, кто может.

– Боюсь это бесполезно! – засмеялся майор. – Все ее списки у нее в голове. С другой стороны, она действительно неплохо знает свое дело. Налия свела еще моих родителей.

– Да, и моих тоже.

Майор снова откровенно оглядел ее с головы до ног:

– Я много слышал о вас, но представлял себе несколько иначе: эдакой мужеподобной теткой с командным голосом и казарменными замашками.

– Простите, что разочаровала вас, – едко ответила Карен.

– Вовсе нет. Наоборот, я очарован вами настолько, что мне не терпится пересмотреть свой список и внести в него коррективы.

Карен тут же надоела эта игра в кокетство. Картер, с виду вроде умный, но неужели считает себя настолько неотразимым, что мог решить, что она кинется на него? Да, он хорош собой, этого нельзя отрицать. Не манерный, красиво говорит, честен. Костолиц сильно ему проигрывал – бледный, невзрачный, молчаливый – но только на первый взгляд. У Марка было явное преимущество – он скрывал в себе множество неожиданностей. И это привлекало куда больше остроумия, приятной внешности и знаменитого отца. К тому же, раз она больная на всю голову, лучше оставаться психом-одиночкой, чем портить кому-то жизнь. И она ответила:

– Дилан, вы приятный собеседник и все такое, но если честно, я пришла сюда только по настоянию отца. Я не ищу себе пару и в ближайшие годы не планирую замужество или что-то в этом духе. Обратите все же внимание на миледи… – Карен вдруг вспомнила полное имя девушки в розовом, – Ванессу Шекли.

Картер остановил официанта с подносом, взял с него пару стопок и выпил залпом одну за другой, даже не поморщившись.

– Понимаю. Я в похожей ситуации и осмелюсь все же предложить свою компанию просто для того, чтобы скоротать этот вечер, не нужный ни вам ни мне.

– Не возражаю, – улыбнулась Карен.

Прихватив бутылку вина, они сбежали из душного зала в сад. Не одни они оказались такими умными, и найти спокойное не занятое местечко оказалось сложно. Солнце почти село и без его лучей весенний воздух был довольно прохладен. Карен озябла в своем платье, но возвращаться обратно в зал полный людей ей не хотелось, и она решила потерпеть. Но Картер заметил ее мучения и любезно укрыл ее своим кителем, оставшись в форменной рубашке с длинным рукавом.

Майор оказался интересным собеседником, они обменялись байками и анекдотами, в духе «регулярная армия VS наемной». И хотя существовали острые шутки про беспорядок и панибратство в отрядах наемников, злоупотребление алкоголем и трусость отдельных представителей, Дилан тактично ни разу не пошутил таким образом. Карен в свою очередь также обошла стороной глупые противоречивые приказы, глубоко неуставные отношения между офицерами, слепое подчинение и траву вокруг плаца, подстриженную строго на высоту семи сантиметров.

Выпила она вместе с тем зеленым коктейлем лишь два бокала, но ощущала себя так, словно уничтожила в одиночку целую бутылку – подъем, эйфория, головокружение. Изящные комплементы на грани приличий Дилан делал с таким серьезным лицом, что реагировать на них как-то иначе кроме смеха было просто невозможно. Картер тоже смеялся, но одними глазами – потрясающее самообладание. Она даже позавидовала.

Вечер закончился неожиданно быстро, Дилан настоял на том, чтобы проводить ее домой. Карен подумала и решила рискнуть – кавалер весь вечер вел себя безупречно, но если что, поставить его на место платье совершенно не помешает. Но и в автолете тот держал дистанцию и не делал попыток взять ее за руку, обнять или лезть с поцелуями. В итоге у ворот в поместье они расстались лучшими друзьями. С некоторым сожалением она вернула его теплый китель. Майор отсалютовал ей, она ему, на этом вечер завершился.

По мере приближения к дому хорошее настроение стремительно таяло, а все то, о чем заставил ее забыть Картер, снова затопило сознание хаосом мыслей. Карен наконец-то сняла с себя ненавистные туфли и пошлепала босиком. Холодный асфальт немного привел ее в чувство. Поднявшись к себе, она избавилась от платья, повыдергивала из прически дурацкие белые цветочки и направилась в ванную. Смыв краску с лица и средства для укладки с волос, она переоделась в первое, что попалось под руку, прихватило утреннее письмо, и отправилась в сад. Рой бесшумно следовала за ней, но исчезла из виду где-то на полпути.

В окнах дома Ветра горел неяркий свет – свечи. Ветер любил «живые» источники тепла и света и вообще был жутко консервативным. Дверь в дом была не заперта, но из соображений уважения и приличия Карен не стала вламываться внутрь, а довольно громко постучала и уселась ждать на ступеньках. Вскоре вышел Ветер, как всегда невозмутимый и полностью упакованный в свои длинные одежды. Будто ждал ее и вовсе не ложился, хотя уже шел пятый час утра, и начинало рассветать. Он поманил ее за собой в беседку и уселся прямо на полу, повернувшись лицом к пруду и прикрыв глаза.

– Давненько ты дома не появлялась, – сказал он. Карен взяла с перил плед и укуталась в него, усевшись на край беседки. Закатав штаны, она свесила ноги в воду. Весенний пруд и так плохо прогретый солнцем остыл за ночь и ступни, уставшие от туфель, тут же обожгло холодом. Она подтянула озябшие ноги к себе и спрятала под плед, в тепло.

– Бывало и дольше, – возразила она, уткнувшись носом в колени.

– Ты снова не одна?

Карен который раз подвилась удивительной осведомленности Ветра обо всем, что с ней происходит. Такое ощущение, будто со лба читает. Может так и есть, а может она совсем не умеет скрывать свои мысли. Вон даже Картер ее запросто прочел от и до, вплоть до того, о чем она думала. – С чего ты взял? Все по-старому, – сказала она, плотнее укутываясь в плед.

– Ложь, – спокойно по-прежнему не меняя позы и не глядя на нее, ответил он.

– Тебя что, кроме моей личной жизни больше ничего не интересует?! – раздраженно парировала она. Ветер только пожал плечами. Чужие эмоции всегда скатываются с него как песчинки с гладкой поверхности, не оставляя следов. Она помолчала: – Есть один человек, но я боюсь, вдруг, узнав меня ближе, и он возьмет, и бросит меня, как и те, другие… – Карен сглотнула. – Раз это произошло дважды, значит, я как-то не правильно выбираю или…

– Все настолько серьезно?

Карен встала и нервно сделала круг по беседке, оставляя на полу чуть влажные следы. В пруду плеснула хвостом рыбина.

– Не знаю. Но он первый за последний год. И он совсем другой. Когда он вернется, я собиралась плюнуть на все и… и объясниться как-то. Но теперь… Я не хочу портить жизнь нормальному человеку.

– И что же изменилось «теперь»? – спокойно поинтересовался Ветер, открыв глаза и посмотрев на нее.

Карен снова села на краю у воды, высунула ногу из-под пледа и опустила в воду, поболтала, отгоняя прибившийся лист кувшинки, и снова спрятала в тепло. Выложила из кармана изрядно мятый лист бумаги и пододвинула его Ветру:

– Утром я получила вот это. Потом поссорилась с отцом, а после мама все рассказала про меня и Елену, – она сделала паузу, Ветер, чуть наклонив голову, глянул на послание, но не притронулся к нему. Карен глубоко вздохнула: – А еще у меня случился, даже не знаю, как объяснить… я как бы разговаривала сама с собой, то есть с Еленой, короче, я совсем запуталась. Я верю маме, но с трудом принимаю, что это происходит со мной. Произошло. Скажи, я правда, настолько сумасшедшая? – жалобно вопрошала она.

– Ты разговаривала с Еленой? – голос Ветра звучал чуть резче, чем обычно, а широко распахнутые глаза внимательно смотрели на нее, но Карен вовсе не обратила на это внимания.

– Значит, это все правда, – грустно заключила она. – Признаться, я надеялась, что это просто такая глупая шутка или нелепый сговор. Ты практически был последней моей надеждой на это, но она не оправдалась.

Ветер долго молчал. Шумели кроны деревьев, чирикали проснувшиеся птицы, тихо плескался пруд. Карен снова опустила ноги в воду, холод множеством острых игл тут же вновь окутал их, сковывая до боли. Если внимательно прислушиваться к этой боли, то комок где-то в груди и горле растворялся. На время…

Ветер вдруг заговорил:

– Я понимаю, что тебе сложно это принять, но это действительно так. Вас фактически двое в одном теле – ты и твоя сестра.

– А почему я столько лет ничего не знала?

– Сразу после переноса было просто не до этого, ты и родителей-то толком не узнавала, потом это было необходимо для укрепления барьера между вашими личностями, а когда стало можно, Елена запретила, мотивируя тем, что лучше ничего не знать, чем быть неизлечимым шизофреником, и все согласились с этим.

Карен надолго замолчала, переваривая то, что узнала, затем высказалась:

– Она права. Еще она сказала, что есть идея, как нас разделить, но больше ничего рассказать не успела. – Карен вынула онемевшие от холода ступни из воды, встала, прошлась по периметру беседки раз, другой. Ветер провожал ее взглядом. Она подобрала плед и устроилась на скамейке. К замерзшим ногам возвращалась чувствительность, и пламя боли снова ненадолго захватило ее, заглушив все остальное. – Мне бы хотелось поговорить с ней еще раз.

– Этого делать нельзя, иначе защитный барьер между вашими личностями рухнет и произойдет интеграция их в одну. Не факт, что она будет психически здоровой. Если же вы хотите каким-то образом разделиться, защитный барьер нужно наоборот укреплять, и чем сильнее, тем лучше.

– И что мне для этого нужно делать?

– От тебя здесь ничего не зависит. Ты уже сделала все, что могла.

– Да уж. Ты хотел сказать, испортила все, что смогла, – мрачно заявила она.

– Нет. Ты спасла свою сестру.

Карен тяжело вздохнула, на глазах ее выступили слезы. Ветер встал со своего места, сел рядом и обнял. Она уткнулась ему в грудь и разрыдалась. Он гладил ее по голове и плечам, успокаивая и тихонько нашептывая что-то на хейдаганском. Карен цеплялась за ворот одежд Ветра и плакала, долго. Выливая всю накопившуюся беспомощность и страх. Постепенно плач и всхлипывания прекратились, а еще через несколько минут остались только прерывистые вздохи. Ветер тихо сказал:

– Давно бы так. Я говорил, не держи в себе чувства, выплескивай. Их у тебя слишком много и они убивают тебя. Ты пришла настолько переполненная ими, я даже испугался.

Карен попыталась вытереть слезы, но лишь сильнее размазала их по лицу. Она удивленно посмотрела на Ветра:

– Ты? Испугался? Врешь ведь!

– Конечно, вру, – согласился он, достав из рукава платок и промокая им ее влажное лицо. – Но все же ты была очень далека от своего обычного состояния. А сейчас тебе лучше, ты не находишь?

Она прислушалась к своим ощущениям: действительно стало немного легче, комок, который весь день стоял в горле и мешал дышать, куда-то исчез, в голове немного прояснилось, и больше не было того противного щемящего чувства в груди…

Глава 7

Вернувшись от Ветра к себе, Карен рухнула на кровать и уснула. Она проспала весь остаток утра и часть дня. Возможно, спала бы еще дольше, если бы не назойливый писк настольного комма над ухом. С трудом разлепив веки, которые вопреки ее воле настойчиво желали сомкнуться, она увидела Картера, маячившего на экране. Такой же как и вчера, отглаженный и сверкающий. И когда она успела дать ему свой номер? Она включила только голосовую связь, справедливо рассудив, что будет не очень тактично смущать собеседника своим видом. Вдруг, он не один и вообще…

– Карен, что-то случилось? Ты весь день не отвечала…

– Я, видишь ли, спала, – пробурчала она недовольно. Майор засмеялся:

– Тогда четвертый час дня самое время для того, чтобы проснуться. И почему тебя не видно?

– Потому что ты меня только что разбудил, и я выгляжу не лучшим образом. – Но она натянула футболку и все же включила изображение, пусть Картер полюбуется на нее не накрашенную, растрепанную, заспанную, разочаруется и оставит уже в покое. Картер молчал некоторое время, с откровенным любопытством разглядывая ее, а потом произнес:

– Такая ты мне нравишься намного больше, чем в виде вылизанной леди. – Карен закатила глаза и едва сдержала раздраженное стенание. Картер улыбнулся: – Да не пугайся ты так, я вовсе не за этим решил тебя побеспокоить. У меня к тебе просьба. У моего друга брат журналист и он прямо-таки мечтает об эксклюзивном интервью со спасительницей пассажиров Лючии.

– Нет, – отрезала она.

– Позволь узнать, почему?

Карен потерла лицо, пытаясь быстрее проснуться.

– Во-первых, при моей работе светиться в прессе ужасно вредно для здоровья, во-вторых, учитывая статус моего отца, это ужасно вредно для его душевного равновесия, и, в-третьих, просто – нет. И вообще, пусть брат твоего друга пишет не о том, как спасали пассажиров, а о том, почему их пришлось спасать, об обнаглевших пиратах, о том, что уже давно не было зачисток и о том, что мелкие перевозчики настолько экономят на безопасности своих клиентов, что последних приходится спасать за счет налогоплательщиков.

– Какая ты злая, – сверкнул улыбкой майор. – Но идеи, что ты предложила, интересные. Может, встретимся сегодня вечером, и ты сама ему это скажешь?

Предложение звучало заманчиво, но она обещала маме поговорить с отцом и не известно еще как все пройдет. К тому же нужно разобрать завал документов, который скопился за пару дней, что она была… не в себе. Будь что-то срочное, Монкриф сообщил бы, но и кроме срочного в завале наверняка полно предложений и контрактов, которые ох как нужны, чтобы содержать флот. А заказчики обычно долго не ждут и если не получают ответа быстренько уходят к конкурентам. Как жаль, что нет Марка. Она тяжело и грустно вздохнула:

– Дилан, прости, но у меня полно работы…

– О, да, я вижу, – снова сверкнул зубами Картер, но поднял руки, сдаваясь: – все, уже оставляю тебя. Но хотя бы сообщи, когда освободишься, – жалобно попросил он и Карен невольно улыбнулась. Они попрощались, и она поплелась умываться и приводить себя в порядок перед встречей с отцом.

Ветер довольно зажмурился – в глубине сада, в окружении кустов и деревьев на поляне, прогретой весенним солнцем, было тепло. Елена сняла плащ и аккуратно свернув, сложила на скамью. Будь Елена чуть выше и чуть тоньше, ее наряд, длинная красная юбка, свободная белая блуза и корсаж, смотрелись бы на ней немного лучше. Хотя, если честно, и так было вполне неплохо. Но все изящество и романтизм ее облика портили короткие красные волосы. Карен никого не спрашивала, когда решила замедлить их рост и перекрасить в красный. Когда лорд Влад это увидел, он был в растерянности и не знал как себя вести – то ли сердиться, то ли просто не обращать внимания. Зато леди Валеску выходка Крен веселила дня три, наверное.

Елена остановилась у куста карликовой сливы и теребила цветущую ветку, украдкой на него поглядывая. Хочет начать разговор, но все никак не решается. Ветер расположился на скамье, подставил лицо вечернему солнцу и спросил:

– Так что у тебя там за план с разделением? – Елена небрежно пожала плечами в ответ:

– Да нет по-правде никакого плана! Всего лишь идея. Я долго искала факты, подтверждающие ее жизнеспособность, и до сих пор сомневаюсь в возможности эту идею как-то реализовать. Если бы не капитан Костолиц… – Елена помолчала, сорвала бутончик и размяла его в пальцах. – На самом деле, все совсем просто, как апельсин – переписать мою ментальную карту и перенести в тело донора.

Елена бросила размятый бутон и сорвала новый. Ее давняя привычка – во время волнений обязательно что-то теребить в пальцах – мять цветы, крошить пирожное, крутить пояс или завязки… Он думал однажды о том, чтобы избавить ее от такого яркого индикатора ее чувств, но не стал ничего предпринимать. Без этого она уже будет другой, не Еленой.

– Насколько мне известно, при попытке снять ментальную карту у индивидуума с раздвоением личности, получается две карты, наложенные одна на другую, без возможности их как-то разделить.

Елена улыбнулась и сорвала новый цветок, которому повезло чуть больше, чем двум предыдущим, его просто понюхали:

– Да. Но у нас с сестрой все оказалось по-другому. Карен на Зеде пыталась разобраться со своими провалами в памяти, а я наблюдала за ней. Когда снимали ее ментальную карту, я ушла. Результат хоть и был не идеален, но без признаков наложения моей личности. Я решила тогда, что точно также можно будет снять и мою ментальную карту, не задев личность сестры.

– Может и получится, – задумчиво проговорил Ветер. – Но тогда тебя в сознании Карен нужно будет стереть. Удалить. И кто этим займется?

– Удалить? Я думала, мне просто будет заблокировано доминирование, и я как бы усну. Я считала это задача того, кто будет делать перенос, – удивленно ответила Елена.

Ветер улыбнулся – очаровательная наивность. С другой стороны она и не могла ничего знать про стирание личности. Такое в свободный доступ даже зедианцы побоялись бы выложить. Ну а хейдаганские ресурсы с подобными сведениями закрыты и доступны лишь избранным и специалистам в определенной сфере.

– Нет, маленькая, придется уничтожить все следы твоей личности, чтобы они не навредили твоей сестре. И нейроменталисты этим не занимаются. И никогда не занимались.

Елена немного растерялась:

– Я думала, что это обычная штатная процедура, не требующая специальных упоминаний. Да мне нигде и не попадалась информация об этом.

– И не попадется. Получить лицензию стирателя трудно, хотя их выдаем не только мы. Ни один обладатель не спешит ею похвастаться.

– Но почему, Вэй? Я никак тебя не пойму.

– Детка, неужели не очевидно? Стиратель уничтожает личность – то, что превращает кусок плоти в человека. Откуда, думаешь, берутся «живые трупы» у которых при абсолютном физическом здоровье чистое сознание?

– Я не знала о стирателях. – Елена бросила очередной размятый цветок и сорвала следующий, последний на ветке, которую она мучила. – О них действительно нигде ничего нет. Или я плохо искала. Но откуда ты это знаешь?

Ветер поднялся со своего места и подошел к ней, насмешливо взял ее за руки, спасая куст от дальнейшего уничтожения, поднес к лицу и вдохнул чуть горьковатый аромат цветов сливы, пропитавший ее пальцы. Пусть сама догадаться об этой его темной стороне. И тут Елена поняла: она прерывисто вздохнула и сделала шаг назад, непроизвольно выдернув руки из его ладоней.

– Ты – стиратель?

– Говори прямо: убийца. Тебя это пугает? – спокойно поинтересовался он.

Елена задумалась, низко наклонив голову, пальцы крутили завязки на корсаже.

– Нет, пугает меня не этот неоднозначный факт твоей биографии, а то, как спокойно ты об этом говоришь.

– А как я должен об этом говорить? С придыханием и расширенными от ужаса глазами? Ах, великий Будда, я убийца?! – съязвил Ветер. Елена хихикнула и чуточку расслабилась, он продолжил: – Если ты ещё не заметила, то я о многих вещах могу говорить спокойно.

– И скольких ты убил? Хотя нет, важно не это, скорее то, почему ты убивал? – Она так равнодушно спрашивала и казалась невозмутимой, даже ее руки молчали, но страх читался во взгляде, окутывал ее незримым удушливым облаком. Интересно, почему? Карен ведь убивала не раз, и Елена была невольной свидетельницей и соучастницей. Раньше он боялся, это будет проблемой, но ошибался. До сего момента.

– Уж не по зову сердца, поверь, – мягко усмехнулся Ветер. – Мне не нравится это делать без веской причины. В большинстве случаев это было работой.

– А в остальных случаях?

– Самозащитой.

Елена улыбнулась, вздохнув с облегчением, но реального облегчения не испытывала, хотя изо всех сил старалась это скрыть. Убеждать ее в том, что он не причинит ей вреда, это зародить мысль об обратном. Хотя, вред с ее точки зрения, может быть самой, что ни на есть, пользой с его. В любом случае, не нужно, чтобы она его боялась. Он подошел вплотную к ней и снова взял за руки, успокаивающе погладил запястья и между пальцами, провел по лицу, коснулся губ, безмолвно убеждая: «вот он я, такой же, как и всегда, такой же, каким ты меня знаешь». И она поверила. Покой вернулся, а вместе с ним и тема их разговора.

– Значит, ты поможешь?

– Помогу, – с готовностью отозвался Ветер.

– Тогда нам ещё нужен целый список оборудования, хороший нейроменталист, клиника и, конечно же, донор, – вздохнула она. – И если приборы и специалиста найти реально, то донор и клиника – это самые слабые места в моём плане.

Разговор о «слабых местах», подразумевает что-то, в чем она более или менее уверена. Значит, она начала предпринимать какие-то конкретные шаги для реализации своей идеи, и сама по себе была близка к тому, чтобы все рассказать ему или родителям. Костолиц ничего не изменил, лишь немного ускорил процесс. Что ж, даже за это его стоит поблагодарить.

– И, насколько я понимаю, ты уже нашла подходящего человека?

– Да, нашла и даже получила предварительное согласие. Однако, – Елена поморщилась, – там не все гладко. Надеюсь, Карен сможет помочь.

– Ты уверена, что Бергер справится?

– Откуда ты знаешь, что это он? – у нее было такое забавное удивленное лицо, что Ветер не удержался и рассмеялся:

– Это же логично! Случайный спец Альянса даже за приличные деньги за вашу проблему не возьмется, а связей с криминальной стороной у тебя нет. Учитывая кто ваши родители, и массу секретной и не очень информации в голове Карен, зедианцы тоже не вариант. Про Амалькару и Хас я вообще молчу. Хейдаганские специалисты… – Ветер чуть помедлил, раздумывая, и отрицательно покачал головой, – не доступны. Остается тот, кого ты знаешь, и кому точно безразличны секреты Карен и в тоже время он сам не должен быть слишком обременен моралью и дальновидностью, чтобы взяться решать вашу проблему. Бергер, прекрасно соответствует всему этому.

– Ох, я уже отвыкла от того, что ты моментально все просчитываешь. Я понимаю, Бергер сам по себе не лучший вариант, но он лучшее, что можно заполучить в сложившихся обстоятельствах. Он хороший специалист и если он способен на какой-то подвох, то скорее по своей растяпистости, чем из-за какого-то намеренного желания навредить.

– Именно такой как он может испортить хорошее начинание, совершенно случайно, и даже не заметить этого. Как и случилось с вами. Правда, его ошибка и создала тот барьер между тобой и сестрой, который держится уже тринадцать лет. Не уверен, что его следующая ошибка окажется для вас столь же «счастливой».

– Я тоже не уверена. Но выбирать не из чего. Мне стоило большого труда вычислить где он сейчас.

– На Зеде, конечно, где же еще, – с усмешкой проговорил Ветер. – Все гении и неудачники находят себе приют там. Первые вволю экспериментируют, а вторые служат для них сырьем.

– В этом как раз самая главная проблема. Бергер руководит лабораторией, и барон Рю его просто так не отпустит, даже ненадолго.

– Да, все может оказаться сложнее, чем кажется. Плохо, когда затея завязана исключительно на чём-то одном. – Ветер нахмурился: – Ещё есть варианты?

Елена отрицательно покачала головой и неуверенно проговорила:

– Ну, честно говоря, в качестве запасного плана был ты.

Ветер же высказался весьма категорично:

– Нет. Я предпочитаю не работать с приборами. К тому же здесь, на Тароне, нельзя, а за его пределами опасно для меня.

Хотя реальная причина его отказа заключалась в слишком сильном чувстве заинтересованности в том, чтобы у Елены все получилось. Личной заинтересованности, а не профессиональной. И это было не нормально и выводило из равновесия. Восемь месяцев, пока ее не было, все было спокойно и шло по привычному кругу: клиенты – сад – ночь. Иногда встречи с Моной в доме досуга, но в последнее время все реже. Чем дольше не было Елены, тем спокойней и размеренней становилась его жизнь, тем меньше его интересовали ее регулярные послания о делах своих и Карен. Он просматривал их, скорее с профессиональной точки зрения – искал признаки наличия каких-то внутренних проблем у нее или ее сестры. Но все было хорошо. Пока она не вернулась. Чувства, которые, он надеялся, улеглись и успокоились, вдруг проснулись с такой силой, что было сложно держать себя в руках.

Он отменил все встречи и почти все время проводил в саду – сажая цветы или медитируя на воду в беседке у пруда. Это помогло, но лишь отчасти. Она здесь третий день, и ему пришлось уже дважды навестить Мону. Эмоции – плохой советчик, и если он пойдет у них на поводу, ничего хорошего из этого не выйдет. Отец был прав, когда говорил, что с семьей нельзя работать, даже если уверен в том, что справишься. Кто для него Елена? Не семья, это точно, но она и не чужая. Этого достаточно, чтобы все испортить благими намерениями под влиянием эмоций.

Но если что-то пойдет не так, помощи просить все равно придется у… Дэя. Больше не у кого. Это неприятно, но не смертельно. Потому он немного приободрил Елену:

– Если возникнет необходимость, я попробую найти того, кто тебе поможет. – Он искренне надеялся, что этого не потребуется. Елена кивнула, соглашаясь.

– Дальше нужен целый список оборудования, но я надеюсь, с этим поможет мама. Кристалл тоже не проблема. А вот как быть с донором, даже не представляю!

Ветер усмехнулся.

– Донор – это как раз совсем просто – достаточно подходящего здорового человека и меня. Через несколько часов у нас будет «живой труп». Но это совсем необязательно, ты и сама прекрасно сможешь разобраться с хозяином тела. Тебе останется только выбрать…

– Нет, Вэй, так нельзя! – возмутилась Елена. – Я не смогу убить другую личность и тебе не дам этого сделать! И идея клона тоже отпадает по этой же причине.

– Ты зря настолько категорична. Подумай, ты разом решишь большую проблему. Я помогу тебе, это, в сущности, довольно просто.

– Нет.

– Найти ничейный здоровый «живой труп» будет архисложно…

– Я знаю, но на крайний случай есть интеграция…

– Есть, но это действительно на самый крайний случай. Никогда не известно, каков будет результат. Какие черты от двух личностей, новая оставит, а какие отбросит как неприемлемые. К тому же не всегда интеграция бывает полной. Скорее даже, как правило, не бывает. Тогда весь спектр психических расстройств в разных степенях проявления обеспечен. В большинстве случаев то, что получается, это совершенно новое нечто, что сложно назвать личностью.

– С интеграцией действительно всё так плохо? – обреченно поинтересовалась Елена.