Текст книги "Кадо. Сказки, рассказы, повести"

Семь раз отмерь – один отрежь

Однажды два шустрых кролика Топыш и Палёный Ус сбежали с хозяйского двора и решили жить сами по себе.

Не успели они освоиться со своей свободой, как кролик Топыш наткнулся на Лису, но не растерялся и ну удирать от неё во все лопатки. Лиса гналась за Топышем по пятам. И если бы не овраг, куда полетел вверх тормашками кролик, не спастись бы ему.

Лиса остановилась на самом краю. Кролик как в воду канул.

Топыш отлично видел Лису. Но густая высокая трава не выдала его. И Лиса ушла.

Топыш выглянул из травяных зарослей и огляделся.

– Вырою-ка я здесь себе нору! И буду любоваться каждый день на эту красоту, – решил он.

Сказано – сделано! Жилище получилось – хоть куда! С очагом, креслом-качалкой и тёплой кроватью. Счастливый Топыш разыскал Палёного Уса и пригласил его на обед – справить новоселье.

Палёный Ус облюбовал себе жильё в зарослях колючего кустарника. Не очень далеко, но и не так близко, чтобы кролики могли видеться каждый день. Прозвище своё он получил потому, что однажды попал в скверную историю.

Их с Топышем весёлый хозяин вернулся как-то домой. Задал кроликам корм. Небрежно прикрыл клетки в крольчатнике. А дверь самого крольчатника и вовсе оставил настежь. Добравшись до середины заднего двора, он присел, задумчиво развёл костерок и долго смотрел, как играет маленькое пламя. Потом топнул сапогом по огненным всполохам и пошёл спать.

В наплывающих сумерках мелкие угольки ещё светились, как волшебные цветы. Кролики обрадовались, что хозяин сплоховал, повылезали из крольчатника и ринулись к костру.

– Сейчас будет фейерверк! – закричал шустрый чёрный кролик и подбежал к тлеющим углям.

Он дунул на них изо всех сил и отскочил. Но вместо фонтана искр поднялось чахлое облачко пепла. Кролики засмеялись. Тогда чёрный кролик нагнулся к самым углям и дунул ещё сильнее. Искр не было и на этот раз. Зато вспыхнуло яркое пламя. Запахло палёным. Кролик завизжал, схватился лапой за обожжённый нос, на котором вздулся большой волдырь. Волдырь через несколько дней пропал и нос зажил. А вот усы долго не отрастали. Из-за этого-то случая и получил шустрый чёрный кролик прозвище Палёный Ус.

На следующий день Палёный Ус проснулся и сразу вспомнил о приглашении.

– Не буду я ждать обеда! – решил он. – Побегу сейчас. Посмотрю, как Топыш устроился. И помогу сделать всё, как надо.

Час был ранний, и Палёный Ус то и дело смахивал росу со своей шкурки.

Чем ниже он спускался, тем обильнее была роса. К норе Топыша Палёный Ус подбежал мокрым до нитки.

Топыш спал крепким сном, когда кто-то холодной и мокрой лапой дёрнул его за ухо. Кролик проснулся, взвизгнул и натянул одеяло на голову.

– А ну вылезай! – тормошил его Палёный Ус.

Топыш узнал голос друга и вскочил с кровати. А Палёный Ус уже раздувал огонь в очаге, мелко дрожа в своей мокрой шубе. Наконец поленья затрещали. Палёный Ус повернулся к очагу спиной, а приятный запах печёной картошки разлился по норе.

– Мой завтрак! Я вчера испек картошку и оставил её на ночь в горячей золе, чтобы она не остыла!

– Топыш бросился к очагу, а Паленый Ус притащил ведро воды и выплеснул в огонь. Но было уже поздно. Приятный запах сменился противным, горелым. Всюду был дым. Кролики, чихая, выскочили из норы.

– Пропал мой завтрак! – вздохнул Топыш.

– Подумаешь, завтрак! Вот я приготовлю тебе такой обед, что пальчики оближешь! – заверил его Палёный Ус. – Видишь, как я вымок, пока пробирался к тебе? Хорошо ещё, если насморк не схвачу.

– А ты посиди на солнышке. Быстро высохнешь, – засуетился Топыш.

– Да чего тут рассиживаться! – прервал его Палёный Ус. – Давай-ка лучше скосим всю эту траву. Как вокруг будет светло, просторно и уж тогда ты ни за что не вымокнешь, как я.

Топыш растерялся. Ему роскошная зелень вокруг очень нравилась. Он хотел было сказать это Палёному Усу, но того уже и след простыл.

Палёный Ус вернулся с двумя косами через плечо. Сунул одну Топышу, а сам отправился к ручью и принялся косить. Топыш с грустью смотрел на свою любимую траву, обняв ручку косы, пока его не настиг окрик Палёного Уса:

– Чего ты стоишь? Вдвоём мы быстро управимся! Смотри, сколько сена у тебя будет! На всю зиму хватит!

Топышу стало неловко, что друг трудится один. И работа закипела. Скоро овраг был начисто выкошен, а два усталых кролика, задрав хвосты, жадно пили из ручейка.

– Вот как надо работать! – назидательно произнес Палёный Ус. – Теперь солнце высушит траву, а вечером мы сгребём сено в стог. Понял?!

Топыш кивнул и пошёл убирать косы.

Вечером кролики носились по покосу, гоняя футбольный мяч.

А на другой день начались неприятности.

Утром Топыш сбежал к ручейку умыться. Свист крыльев раздался над его головой. Совсем низко над оврагом кружил орёл. Кролик хотел спрятаться в травяных зарослях, да не тут-то было! Топыш заметался и наконец юркнул в свою нору. Орел покружил над оврагом и улетел. А кролик долго ещё боялся высунуть нос наружу.

На другой день стало ещё хуже. Знойное солнце высушило ручеёк, которому теперь негде было укрыться. В норе – духота. Топыш сидел с полотенцем через плечо и вытирал нос, покрытый капельками пота. Ему хотелось пить.

День шёл за днём, а жара не спадала. Топыш совсем было приуныл, но тут вспомнил о Палёном Усе.

– Побегу к нему! Он что-нибудь придумает!

Еще с порога Топыш крикнул другу:

– Зря я тебя послушался! Теперь всё так плохо стало. Прямо не знаю, что делать!

Палёному Усу сразу всё стало ясно.

– Раз тебе так нравится высокая трава, бежим к тебе. Нужно строить плотину! Тогда и воды у тебя будет вдоволь. Можно даже купальню устроить! И трава опять разрастётся. Понял?!

Топыш соображал куда медленнее, чем приятель, а потому просто кивнул и побежал вслед за Палёным Усом.

– Смотри, какая глиняная башня нависла над ручейком! А ты нос повесил! – закричал Палёный Ус.

Он уже стоял на дне оврага, где из потрескавшейся глины пробивалась тоненькая струйка ручейка.

– Что ты! Там осиное гнездо! С осами лучше не связываться!

– Чепуха! Сразу и плотину построим, и от ос избавимся. Понял?!

Палёный Ус взял лопату и полез к тому месту, где через круглое отверстие всё время влетали и вылетали осы.

Топыш двинулся за приятелем.

– Знаешь, Палёный Ус, не нужно обрушивать эту башню. Плотина получится слишком высокой. А я хочу, чтобы у меня было местечко, где можно умыться и набрать воды.

Палёный Ус посмотрел на друга.

– Уж скажи, что тебе лень сделать всё, как следует!

И опять Топышу стало стыдно.

Кролики усердно работали. Башня поддалась и медленно накренилась.

Ещё момент – и она распалась на куски, рухнула вниз и перегородила русло ручейка. А в воздух взвилась туча ос и набросилась на кроликов.

Кролики, не помня себя, забились в нору Топыша. Они стонали и всхлипывали от боли.

Осы улетели. Стало тихо.

Глаза кроликов заплыли от укусов и превратились в узенькие щёлочки.

А в это время чёрная туча надвинулась из-за леса.

Потемнело.

– На кого я теперь похож!? – кричал Топыш. – А всё из-за тебя! Я говорил, что не надо эту осиную башню трогать! Говорил или нет?!

– Ну говорил, потому что тебе работать не хотелось! Лентяй ты! Вот кто!

А что осы на нас нападут, я тогда и не думал! Что? Не так?!

– Говорил-то ты говорил! Да не так мы всё делали. Я… – Топыш даже не успел закончить, как Палёный Ус налетел на него:

– А я вот и говорю, что лентяй ты! Лентяй! Лентяй!

– Это всё из-за твоих дурацких советов! Все мои несчастья из-за тебя! А я вовсе не лентяй! – рассердился Топыш. – Убирайся из моей норы!

Ах, ты так?! – взвизгнул Палёный Ус.

Кролики разъярились и вцепились друг в друга.

А в это время уже сверкали молнии, гремел гром и проливной дождь обрушился на овраг. Пересохший ручеёк превратился в бурный поток. Поток клокотал и пенился у только что воздвигнутой плотины. Ещё немного – и напор воды разрушил глиняную преграду, и мутная вода понеслась по дну оврага.

Топыш и Палёный Ус тузили друг друга, пока не заметили, что на полу вода. Они разом выскочили из норы. Вокруг хлестал дождь. Кролики припустили к зарослям кустарника и спрятались в самой чаще.

– Лентяй! Лентяй! Все равно лентяй! – визжал Палёный Ус и всё старался добавить тумаков Топышу, пока шум и гам не потревожил старую Ежиху.

– Замолчи! Не то я накажу тебя своими колючками! – проскрипела она.

– Что ты к нему привязался?! Чему ты можешь научить, если сам не понимаешь, что всякую работу нужно с умом делать! – и старая Ежиха жёстким пальцем постучала по голове Палёного Уса.

– «Семь раз отмерь – один отрежь» говорит пословица! – наставительно добавила она. – А лучше бы вы вернулись в свой крольчатник! Столько шума от вас! У меня даже голова разболелась!

Краб и Черепаха

Однажды в жаркий день встретились на морском берегу Краб и Черепаха. Черепаха купаться собралась, а Краб на песок погреться вылез. Познакомились они и очень друг другу понравились: оба в блестящих панцирях, оба круглые, как тарелки.

– Вот бы с таким другом по лесу пройтись, – думает Черепаха. – Ведь он такой красавец: десять ног у него, усы длинные, клешни большие. Мне бы все звери завидовали.

– Вот бы с этой Черепахой по дну поползать, – думает Краб. – Она такая необыкновенная. Панцирь у неё в клеточку, голова змеиная, а лапы когтистые. Мне бы все рыбы завидовали.

– Послушай, Краб! – говорит Черепаха. – Давай вместе в лесу жить. Смотри, как у нас красиво: бабочки порхают, цветы распускаются, птицы гнезда вьют.

– Нет, лучше уж ты сама в море переселяйся, – отвечает ей Краб. – У нас в подводном лесу тоже морские бабочки порхают, рыбки-колюшки гнезда вьют и морские цветы распускаются. Только от этих цветов лучше подальше держаться. А то они всегда голодные, того и гляди щупальцами ухватят.

– Как видишь, у нас лучше, – говорит Черепаха. – Наши-то цветы никого не обижают. Ещё у нас в лесу пёстрые попугаи летают, кривыми клювами твёрдые орешки щёлкают. А маленькие птички стаей крошки за ними подбирают.

– Вот невидаль! – отвечает Краб. – У нас в море рыбы-попугаи плавают, твёрдые ракушки раскусывают. А мелкие рыбёшки за ними стаей плывут, крошки подбирают.

Черепаха подумала и говорит:

– Зато павлина ты, наверное, никогда не видел. Это самая красивая птица. Хвост у него, как радуга, каждое перо сверкает.

А Краб не сдается:

– Зато у нас в море растёт морское перо. Ночью оно так сверкает, что глазам больно. Переселяйся к нам, не пожалеешь!

– Нет, не хочу, – не соглашается Черепаха. – Ночью в лесу ещё интереснее – в небе луна плывёт, и звёзды горят.

Краб рассмеялся и отвечает:

– И у нас над подводным лесом Рыба-луна плавает, да не одна, а много. На дне морские звёзды загораются, медузы как лампы сияют, раки-креветки огненные фонтаны выбрасывают.

Черепаха отступать не хочет и говорит:

– Всё равно в нашем лесу лучше! У нас злых зверей совсем мало. Разве что пятнистый кот птиц под деревьями стережёт. Только нас с тобой он не тронет.

Краб отвечает:

– У нас тоже пятнистый морской кот водится. Но он рыб подстерегает и нам с тобой не опасен.

Стала Черепаха думать, что бы ещё интересное рассказать. И тут, на её счастье, вышел из леса Слон, набрал в хобот воды и давай поливаться.

– Смотри! – кричит Черепаха. – Это наш самый большой зверь. Он ест листья, траву – и никого не обижает. Разве у вас такого встретишь?

– А ты взгляни на море, – говорит Краб.

Посмотрела Черепаха, а вдоль берега Кит плывёт и фонтаны пускает.

– Это наш самый большой зверь, – объясняет Краб. – Он тоже никого не обижает, только водяных блох да водоросли сквозь усы процеживает.

Видит Черепаха, что не переспорить ей Краба, и говорит:

– В море хорошо, и в лесу хорошо. Давай по очереди друг к другу в гости ходить.

– Давай! – обрадовался Краб. – Только где мне тебя искать?

Надо бы Черепахе сказать, что она под деревьями ползает и траву щиплет, да решила она похвастать и говорит:

– Я – Черепаха-обезьяна. Прыгаю вместе с обезьянами по высоким деревьям, кокосовые орехи собираю. А ты что в море делаешь?

Краб в море по дну ползал, улиток ловил. Стыдно ему было перед проворной Черепахой неловким показаться. Вот он и говорит:

– А я Краб-дельфин, быстрее всех плаваю, рыб догоняю, с волны на волну перескакиваю.

Договорились Краб и Черепаха на следующий день встретиться, попрощались и по домам разошлись.

Ползает Черепаха по берегу и горькими слезами плачет:

– Что же я наделала! Узнает завтра Краб, что не умею я по деревьям лазать, и не будет со мной дружить.

Как раз в это время на морском берегу собирал жемчужины добрый волшебник.

– Скажи, что случилось? – спрашивает. – А то я тоже заплачу, промочу свою бороду и простужусь.

– Мой друг плавает лучше дельфина, а я такая неуклюжая… – начала Черепаха.

– Всё понятно, – перебил её волшебник и достал палочку-превращалочку. – Раз-два-три! и… лесная Черепаха превратилась в морскую Черепаху с длинными плавниками.

– Спасибо тебе, волшебник! – закричала она и прыгнула в море.

В эту самую минуту из воды вылез очень печальный и очень несчастный Краб.

– Помоги мне, добрый Волшебник, – заплакал он. – Мой друг лазает по деревьям с обезьянами, а я…

– Всё понятно, – заторопился Волшебник и поднял палочку. – Раз-два-три! – и… морской Краб стал древесным Крабом-обезьяной.

– Спасибо! – закричал он и побежал в лес.

С тех пор лазает древесный Краб по высоким пальмам, ест кокосовые орехи и ищет Черепаху-обезьяну. А морская Черепаха плавает по морю, ловит рыбу и спрашивает, не видел ли кто Краба-дельфина.

Так они до сих пор и не встретились.

Сами виноваты: нельзя друзей обманывать!

Кадо

– Попалась! Софья Петровская! Тихоня! Отличница! Красавица и гордячка! А чем занимаешься? Это чья тетрадка? Может, скажешь – не твоя?

Соня остановилась. Подняла глаза. Высокий худой парень преградил ей дорогу. Нос пятачком. Буйно вьющаяся рыжая шевелюра. Лицо в веснушках и нахальная улыбка во весь рот. Вокруг хохот небольшой толпы подростков.

Соня взяла протянутую ей тетрадку. Перелистала.

– Тетрадка моя. А почему она у тебя?

– А почерк сравнить!

– Какой почерк? Зачем?

– А вот зачем! – и парень сунул ей под нос листок бумаги из школьной тетради, на котором было написано:

– Артур! Ты мне нравишься. Я хочу с тобой встречаться.

Без подписи.

– Ты думаешь, это я написала? – удивилась Соня.

– А кто же? Почерк-то твой!

Соня ещё раз прочитала записку.

– Я никогда не писала прямыми буквами. Всегда с наклоном. Вообще, я не собираюсь перед тобой оправдываться. Писала не я. И вижу тебя в первый раз.

Она повернулась, чтобы уйти, но потом все-таки спросила:

– Где ты взял мою тетрадку?

– Да твоя же подружка, Татьяна Зотова, и дала. Мы с ней как-то гуляли. Я показал ей записку. Она посмеялась. Вроде как у меня от девчонок отбоя нет. А потом сказала, что знает, чей это почерк. Завтра, говорит, проверим. И притащила эту тетрадку. Мы сверили. Почерк тут и там один и тот же. Вот мы тебя и вычислили! Я решил на тебя посмотреть. Записки пишешь, а сама прячешься?

– Дурак, ты! Ничего я тебе не писала. Знать тебя не знала и не хочу! – спокойно отчеканила Соня. Смерила Артура и его компанию презрительным взглядом и пошла к дому.

Она сердито поглядывала на тетрадку, и вспоминала вчерашний день. Часа в четыре к ней забежала Таня.

– Сонька! У тебя за сочинение пятёрка, а мне грымза тройку поставила. Сказала, что я что-то там не раскрыла. Дай почитать! Я хоть пойму, за что трояк схлопотала!

Соня решала задачку по алгебре. Посмотрела на Таньку. Протянула ей тетрадку.

– Отдать не забудь!

Задачка что-то не решалась. Соня раздражённо глянула на Таньку, и та смылась.

– Так вот зачем ей моя тетрадка! Подруга с самого детства! Не просто одноклассница. Влюбилась в этого Артура и совсем соображение потеряла. Как она вообще на меня подумать могла?! Курица! Из-за какого-то рыжего парня предать дружбу! Не могу понять!

На другой день Соня принесла злосчастную записку в класс и рассказала всю историю. Она не надеялась, что кто-то вдруг признается. Ей просто хотелось прекратить пересуды.

– Это я написала! – прозвучал тихий голос худенькой блондинки Светки. Тихони и троечницы. – Ты прости меня, Соня!

Все повернули к ней головы. Она зарделась. Но тут прозвенел звонок. Урок был последним. По дороге домой обсуждали экзамены. История с запиской замялась как-то сама собой.

– И хорошо! – подумала Соня. – Ещё не хватало, чтобы Светку стали травить!

По дороге домой Соня всегда заглядывала в книжный магазин. Просматривала свежие поступления. Если попадались книги из серии «Литературные памятники» – непременно покупала. На трёхтомник «Опытов» Мишеля Монтеня у неё едва хватило денег. Продавец завернул книги в бумагу и передал девушке. Счастливая Соня вышла из магазина и наткнулась на Артура. Тот явно поджидал её и тут же подошёл.

– Здравствуй, Соня! Извини! Признаю! Ошибка! Я не прав!

– Извинился! И пока! – отрезала Соня и повернулась к нему спиной.

– Я провожу тебя. Книжки помогу донести. Расскажу, как всё получилось, – не унимался Артур.

– Нет уж! Спасибо! Не надо провожать меня. Книжки сама донесу. Уходи. Ты мне неприятен, – и Соня ускорила шаг.

– Нет! Я же вижу, что ты не простила, а может, и презираешь меня. Ты же меня совсем не знаешь, что удивительно! Меня вся округа знает. Я же Артур Кац. Не слышала?

– Не слышала и слышать не хочу! – рассердилась Соня. – Единственное, чего я сейчас хочу – чтобы ты убрался и больше не попадался мне на глаза.

– Не-а! Я упрямый! Решил проводить тебя – и провожу. Кстати, узнаю, где ты живёшь, – как ни в чём не бывало, весело откликнулся Артур.

– И зачем это? Я же не собираюсь продолжать знакомство с тобой!

– Зато я собираюсь! – совсем обнаглел Артур.

– Всё! Прощай! Надеюсь, больше не увижу тебя! – и Соня скрылась за парадной дверью в подъезде своего дома.

Но на следующий день история повторилась. Соня вышла из книжного магазина. Осмотрелась. Артура не видно.

– Отвязался! – обрадовалась Соня и зашагала домой.

– А вот и я! Здравствуй, Соня!

Соня вздрогнула. Оглянулась. Артур бегом догонял её.

– Ну что ты привязался?! – возмутилась Соня.

– Должен сказать, что ты мне интересна! – заявил Артур.

– Чем я тебе интересна? – с досадой спросила Соня.

– А ты не бегаешь за мной!

– Что? – возмутилась Соня. – Зачем ты мне нужен?! И неужели кто-то бегает за тобой?! Врёшь ты всё!

– Не веришь? Спроси свою подружку Таню. Или ты теперь с ней больше не дружишь?

– Не твоё дело! Отстань ты от меня! Понял?

Соня хлопнула дверью перед самым его носом, и поднялась на свой второй этаж.

Была суббота. Мама и отчим только что вернулись домой и в прихожей меняли обувь.

– Что-то я заметила, – с любопытством в голосе обратилась к Соне её мать, Роза Михайловна. – Не провожал ли кто тебя до дома? Или я ошиблась?

– Розочка! Что ты задаешь бестактные вопросы, – вмешался отчим Сони – Алексей Александрович. Он был на три года моложе своей жены, никогда этого не забывал и не давал забыть окружающим. – Сонечка у нас красивая девушка! Неудивительно, что очень многим молодым людям хочется её проводить.

– Ты-то помолчал бы! – цыкнула на мужа Роза Михайловна.

Она уже замечала, что красота Сони производит впечатление и на её мужа. Роза Михайловна насторожилась и внимательно наблюдала за тем, чтобы интерес к падчерице у Алексея оставался в рамках отеческого. А то в жизни чего только ни бывает!

– От Димы-то что слышно? Когда приедет? – Роза Михайловна решила перевести разговор на давнего друга Сони – Диму. Его мама жила в соседнем подъезде и с большой симпатией относилась к Соне. Соня иногда забегала к Марии Эдуардовне поговорить о Диме и узнать последние новости из Ленинграда. Дима учился там в каком-то военизированном высшем учебном заведении. Но каникулы проводил в Москве.

– Скоро приедет. Мария Эдуардовна ждёт его в июле, – отозвалась Соня.

– Небось, смотрит на тебя, как на невесту своему Диме? А? Чего молчишь, Сонечка?

– Мы об этом никогда не говорили. Я же только в десятый класс перехожу, а он уже скоро кончает институт. Мне кажется, она об этом и не думает.

– Сегодня не думает. Завтра подумает. Жизнь – есть жизнь! – заключила Роза Михайловна. – А ты бы пошла за него?

– Мама! Ну о чём ты говоришь? Я же ещё школьница!

– Сегодня школьница. А завтра, глядишь, и замуж выскочила! Так-то! Не зарекайся. Вечером дома сиди. Мы с Лёшей в театр идём.

Радостная новость! Соня вздохнула с облегчением. Уж очень коробили её эти разговоры о замужестве, которые Роза Михайловна заводила не первый раз. Соня считала их бестактными и почти неприличными. Ей было странно, как мама сама этого не понимает. Лёша при этих разговорах помалкивал. Но его ухмылка казалась ей гаденькой.

– Почему мама его не одёргивает? Видит и, вроде, внимания не обращает. Будто так и надо. Почему?

– А вот и Сонечка! Рад тебя видеть! – улыбающаяся физиономия Артура снова возникла у дверей книжного магазина.

– Тебя тут только и не хватало! – с горьким раздражением подумала Соня.

– Сгинь, наконец! – вслух сказала она. – Я даже здороваться с тобой не хочу!

– А вот не сгину! – упрямился парень. – Ты, говорят, все экзамены сдала. Впереди последний класс. Я тоже начал каникулы праздновать.

Вдруг тон его изменился:

– Ну что я могу поделать!? Меня тянет к тебе.

– А меня нет! – парировала мысленно Соня. Но не успела ничего сказать, потому что поток его взволнованной речи ускорился.

– Готовлюсь к экзаменам, а сам о тебе думаю. Дал себе слово, пока не начнутся каникулы, на глаза тебе не покажусь. А сегодня устроил, наконец, себе праздник. Бегом бежал, только бы не пропустить тебя.

Соня опешила. Взглянула в несчастное лицо Артура и на миг потеряла бдительность. Она ещё до экзаменов дала себе слово не отвечать ни на один его вопрос. А тут – сплоховала. Потому что вопрос был неожиданным, любит ли она музыку. Соня растерялась и против собственной воли ответила:

– Да! Конечно! – и тут же спохватилась. Но было поздно. Нить для беседы уже протянулась.

– А какую музыку ты любишь? – последовал вопрос.

– Красивую! – коротко ответила Соня и убыстрила шаг.

– Красивую! Значит, романсы ты тоже любишь? А слышала сестёр Бэрри? Нет? Они гастролировали у нас. Красавицы девчонки из Штатов. Но поют и по-русски. В Москве на концерт не попасть было! Но я упросил отца. Он достал билет. Мой отец всё может! Он в торгпредстве работает. Привёз мне пластинку. Весь концерт записан, и даже больше. Я каждый день слушаю. Хочешь, тебе на денёк дам? Не пожалеешь! Никому не даю, а тебе дам. Зайдём ко мне домой. Посмотришь, какую музыку я собираю.

Соня остановилась. Сморщила нос в раздумье.

– Да, не бойся ты! Я тут рядом живу, и у меня мама всё время дома.

– Хорошо! Я возьму послушать пластинку, но потом – дай слово, что отстанешь от меня.

– Даю! Даю! Я через неделю уезжаю в Житомир к родственникам.

– А я к тёте в Туапсе. Это двоюродная сестра моего отца. Пригласила меня на месяц. А там и Дима приедет. Очень хочу его видеть, – вдруг разоткровенничалась Соня.

– Это что же, друг твой? – каким-то слишком беспечным тоном спросил Артур.

– Можно и так сказать. Он через год институт заканчивает.

– А! Так он старый! Пошли скорее! – развеселился Артур и свернул в переулок за Первой Градской больницей.

– Знала бы, что так далеко – не пошла бы! – буркнула Соня.

– А мы уже пришли! – обрадовал её Артур и остановился перед старинным деревянным домом с очень интересной архитектурой.

– Я и не знала, что в центре Москвы сохранились такие дома. Очень красивый, – восхитилась Соня.

– Это отцу дали. Он у меня большой начальник. Обещали, как только на Фрунзенской набережной дом сдадут, – ему квартиру на втором этаже уже определили. Сейчас отделывают. Но сама знаешь, как у нас всё это «быстро»! Я успею институт закончить, а мы всё тут будем ждать новую квартиру.

Он открыл дверь и крикнул:

– Мам! Ты дома?

– Дома, сынуля! – тут же ответил низкий женский голос откуда-то из глубины дома.

– Пойдём! Видишь, приличия соблюдены. Нырнём сразу в мою комнату. Возьмём пластинку и убежим.

– Так неприлично, – остановила его Соня. – Раз мама дома – нужно поздороваться с ней!

В первой же комнате они и увидели маму. Невысокая жгучая брюнетка с большими чёрными глазами очень напомнила Соне цыганку. А подвижная гибкая фигура только усилила это сходство. Она быстро подошла к Соне. Оглядела её пристальным взглядом и обратилась к сыну:

– Так это и есть предмет твоих страданий? Давайте же представимся друг другу. Я – мама Артура, Анна Марковна Кац.

– А я – Софья Борисовна Петровская, – тут же ответила Соня.

Лицо Анны Марковны просияло.

– Неужели из наших? Софья! У нас есть такое имя. Борисовна! Тоже наше имя. Петровская! Почему бы нет? Вы же наша. Еврейка!?

– Нет! Нет! – развеяла надежды Анны Марковны Соня. – Я – русская. Моего отца звали Борис Степанович. Он погиб десять лет назад.

– Мама! Мы торопимся! – ворвался в разговор Артур. – Соня! Пойдём в мою комнату. Посмотришь коллекцию пластинок. Соню ждут дома. Извини, мама.

В своей комнате Артур усадил Соню за письменный стол и предложил порыться на полке, набитой пластинками.

– Да не надо мне всё смотреть! Дай только этих твоих сестёр Бэрри, и я пойду!

Но тут громкий голос Анны Марковны потребовал сына к себе. Артур смылся, а Соня начала перебирать пластинки.

– Ты привёл показать мне свою зазнобу? Ты знал, что я не одобрю, и всё-таки привёл! Ты думал: красивая девушка, чёрные глаза, вьющиеся волосы? Опять же – Софочка! Ты вообразил, что она еврейка?! А если не вообразил, то заранее знал, что я скажу: она нам не подходит. Точка! Надо смотреть, в кого влюбляешься!

– Да не думал я об этом. Я просто влюбился и был уверен, что ты меня поймешь! Я очень сильно влюбился, мама. Я сам не ожидал. Не знал, что так бывает.

– Хватит! Никогда! Поедешь в Житомир. Развеешься. Дурь из головы вылетит! Сыночек! Пойми! Не нужна нам русская. Свою ищи! А этих любовей у тебя будет за глаза и за уши. Слушай маму! Она зря не скажет!

Соня слышала весь разговор и думала о том, как бы ей побыстрее уйти из этого дома. Но тут вернулся Артур.

– Вот же сёстры Бэрри! Завернём в газетку – и пойдём.

Проходя мимо Анны Марковны, Соня почему-то покраснела. Скоренько сказала «до свидания» и вышла на улицу в сопровождении улыбающегося Артура.

– Дурацкий Артур! Дурацкая пластинка! Провались она! Но почему мне так горько и хочется плакать? Какая гадкая Анна Марковна! Почему я ей так не понравилась? Ведь она же совсем не знает меня, как человека! Почему «русская» это плохо? – мысли неслись в голове со скоростью ветра. Слёзы застилали глаза.

– Да уйди ты! – крикнула она Артуру и пустилась бежать. – Не нужна мне твоя пластинка! – и она положила свёрток на асфальт тротуара.

– О! Я понял! Да не бери ты в голову, что моя мать говорит! Она вообще добрая! – неслось ей вслед. – И вообще я не в маму! Я весь в отца!

– Ну и целуйся со своей доброй мамой! – и Соня вытирала и вытирала слёзы…

– Где тебя носит? – гнев матери заставил Соню забыть всё только что пережитое.

Она вздрогнула и уставилась на Розу Михайловну.

– Я посылала Лёшу за билетом для тебя. Удалось достать на послезавтра. Я тут начала собирать твои вещи. Давай-ка, присоединяйся. Ольга Константиновна уже в курсе и будет встречать. Купальник не мал? Шапочку не забудь положить, а то потом волосы не расчешешь. Положила тебе немного денег. Не роскошествуй там.

– Роскошь мне там ребята обеспечат. Черешня поспела! Будем целый день на деревьях висеть, а вечерами – на море. Знаешь, какое оно к ночи тёплое становится! – Соня представила себе всё это счастье, и улыбнулась.

Артур с его непонятными проблемами и такой назойливой любовью отходили куда-то далеко. Соня вздохнула и принялась за сборы.

– Жаль, – подумала Соня, – что с маминым новым замужеством мы совсем отдалились от папиной родни. А то бы я на всё лето к морю ездила. Ольга Константиновна меня любит. А мама больше, чем на месяц, не отпускает. Какие-то у них сложные отношения.

– Билет я тебе не отдам. Сама проводнице вручу. А на обратный билет Ольге Константиновне деньги пошлю. Она в бухгалтерии железной дороги работает – билет тебе всяко возьмёт. Раньше не приезжай. Как договорились, через месяц. Как раз где-то тут и Дима приедет. Мария Эдуардовна подтвердила. Кстати, тебе от него письмо пришло. Интересно, что пишет?

– Я возьму с собой. В поезде прочту. Делать-то всё равно будет нечего.

– Какая ты нелюбопытная!

– Да уж какая есть.

На другой день к вечеру в дверь кто-то позвонил. Роза Михайловна открыла.

– Софья! Тут к тебе молодой человек!

– Очередной ухажёр! – подал голос Лёша и мерзко захихикал.

В дверях стоял Артур.

– Господи! Тебе-то что ещё надо?! – зашептала Соня.

– Выйди на минутку! Я тебя очень прошу! – зашептал, в свою очередь, Артур, и в голосе его слышались слёзы.

Они вышли во двор.

– Ну, говори быстрей!

Артур, как побитая собака, смотрел на неё и шептал:

– Дай, пожалуйста, дай мне хоть какую-нибудь свою фотографию. Я устроил скандал матери с отцом. Так и сказал, что без твоей фотографии в Житомир не поеду. Пусть даже не надеются. Сонечка! Милая, дорогая! Дай! Я ведь не уйду!

– Но у меня есть только на паспорт, – сказала Соня. – Я сейчас сбегаю и принесу.

Она умчалась, больше всего опасаясь, что Алексей с матерью снова начнут прохаживаться насчёт её ухажёров.

– Держи! И убирайся немедленно!

– Ты – святая! – Артур поцеловал фотографию, положил её в нагрудный карман курточки и уже на ходу сообщил:

– А я знаю, как писать тебе в Туапсе. Не ответишь на второе письмо – сам приеду.

– Только не это! Отвечу я тебе, если получу письмо. Уходи скорее. Ты же не желаешь мне зла?

В поезде Соня распечатала письмо от Димы и огорчилась. Оно, как всегда, было ни о чём. Она сложила листок. Сунула в конверт и начала вспоминать, с чего началось её знакомство с Димой.

Да! Да! Наше знакомство началось в то утро последних дней мая, когда я сидела во дворе на лавочке и плакала, потому что была очень несчастна. Несчастна от жестокой несправедливости, которую я не могла исправить.

Накануне, когда я шла из школы гордая, что первый класс позади, за мной увязался маленький рыжий котёнок. Он был худенький, и у него что-то болело, потому что он непрерывно жалобно мяукал. Я погладила котёнка. А он залез ко мне на колени и тут же уснул. Я принесла его домой. Дала молока и кусочек котлеты, которую оставила мне мама. Котёнок поел. Я положила его к себе на кровать и с ужасом ждала, когда придут взрослые. Они пришли. Ничего не заметили. Поели, поговорили, спать легли. Я тоже легла и прижала к себе котёнка. Он проснулся и громко замяукал.

– Что это за звуки? – в дверях показалась взлохмаченная голова Лёши.

– Кошка?! Кто разрешил?! Не терплю кошек в доме! Роза! Выброси эту грязь из квартиры! Мама, в халате и тапочках, подбежала к моей кровати. Схватила котёнка и убежала из квартиры.