Текст книги "Китайская мельница"

Часть четвертая

Ночь в Повареншине. Странная, многозначительная ночь.

В окнах мечутся огоньки.

Дым валит изо всех труб, расстилается по звездному небу.

Луг. Цветы колышутся под луной. По цветам скачет цыган на лошади.

Цветы под лошадиными копытами.

Костер тянется к небу.

У костра на опушке леса – цыганский табор.

Старик, озаренный пламенем костра, рассказывает молодежи историю о великих конокрадах и великих певцах.

Деревенское кладбище. Кресты, облитые луной.

Ерема поспешно копает.

Морда коня в пене.

Цыган подскакал к костру.

Вертясь на вспененной лошади, он кричит:

ВОЙНА!..

Из-под кибитки, обращенной к огню, лицо старой цыганки.

У табора, в лесу, в луже дождевой воды дрожит отражение молодого месяца.

На полу горы убогих деревенских сапог, требующих починки.

Тусклый жировичок освещает хату сапожника.

Он и дочка его, девочка лет десяти, работают лихорадочно.

Старческая рука и детская ручонка вперемежку, изо всех сил, стучат молотками по подметкам.

В окно просовывается чья-то рука, бросает на кучу сапог еще три пары громадных, как дома.

Девочка, у нее полон рот дратвы, поворачивает важное рабочее лицо.

В домах мечутся огоньки.

Карта Китая, освещенная колеблющимся светом свечи.

По карте ползает громадный палец.

Черевков, Тереша и еще один «доброволец» склонились над картой.

Черевков водит пальцем по карте. Он высказывает следующий стратегический план:

ЧЕРЕЗ СИЧЬЖЮУАН ПРЯМО НА ПЕКИН И МАХНЕМ…

Тереша склоняется к тому, чтобы действовать осторожней:

В ОБХОД ЕГО, ГАДА, ВЗЯТЬ.

Плачущая старуха Черевкова складывает пироги в сумку. Сын, желая утешить старуху, берет ее в охапку, вертит во все стороны, пляшет с ней:

ОХ, МАМКА, ЗАВИНТИМ ДЕЛА.

Старуха пляшет, плачет и смеется. Лицо деревенской знахарки. В избе богатея.

Знахарка разлила по стаканам наговоренную настойку из мух, подает ее ужасающимся парням.

С МОЛИТВОЙ ВЫПЕЙ… ГОСПОДЬ, ГЛЯНЬ, НАУТРО И ВЫВЕРНЕТ… НИ НА КАКУЮ ВОЙНУ НЕ ПОЙДЕШЬ…

Знахарка с полным знанием дела плюет на все четыре стороны и шепчет заклинания.

Обезумевший от страха парень мечется, крестится и пьет. Черевков все пляшет со своей плачущей и смеющейся старухой:

ОХ, МАМКА, ЗАВИНТИМ ДЕЛА.

Парень катается по полу… лицо его сведено судорогой, на губах пена. Белоснежная модель Волховстроя, вырезанная вдохновенным ножиком Саши Панютина. Сквозь слюдяное оконце игрушечной электростанции пламень копеечной свечи.

Головы Живцова и Панютина сквозь оконце электростанции.

В комнате Живцова. Ободранная койка, этажерка с книгами, портфель, засохшие колосья. Только и хорошего в комнате, что пышная модель Волховстроя да полка с книгами.

Полка заставлена собраниями сочинений Ленина.

Корешки многочисленных ленинских книг.

С Живцовым Саша Панютин, твердо сознающий, что совершилось великое, но двусмысленное событие.

НАВИНТИЛ ТЫ, ЕГОР, ДЕЛОВ.

Говорит Панютин, тоскливо озирается.

Взор его падает на стул о трех ножках.

Вздыхая, он берет стул, примеряется к нему, принимается за работу.

Живцов и сам знает, что навинтил. В глубокой задумчивости он расхаживает по комнате.

Панютин чинит стул, вздыхает.

НАКРУТИЛ ТЫ, ЕГОР, ДЕЛОВ…

На деревенской колокольне юродивый бьет набат.

Цыганский табор, играя огоньками кибиток, переходит реку.

Место, оставленное табором. Вбитые колышки, навоз, тлеющие остатки костра.

На кладбище Ерема роет изо всех сил.

Обильная неисчерпаемая шевелюра Живцова. В ней медленно шевелятся призадумавшиеся, нерешительные его пальцы.

НАКРУТИЛ ТЫ ДЕЛОВ, ЕГОР…

Говорит Панютин, увлеченный починкой стула.

Корешки книг Ленина.

Живцов нерешительно подходит к этажерке, берет книгу, раскрывает.

Титульный лист. Портрет Ленина, прищурившегося, лукавого.

Склонившаяся над портретом голова Живцова, разметавшиеся обильные его волосы.

В сарае, изборожденном лунными полосами, махонький, пьяненький Герасим Черевков. Роется в сбруе, выискивает вожжу.

В избу Черевкова вламывается махонький, трепаный отец.

Наскакивает на большого сына, замахивается вожжой.

ЧИЧАС ПОРОТЬ ТЕБЯ БУДУ ЗА ЭТИ ДЕЛА.

Верзила сын бережно усаживает пьянчужку на лавку, сует ему пирог.

Мужичонка, не выпуская вожжи, ест обиженно, с некоторым восторгом, проистекающим оттого, что очень уж необыкновенные события.

Медленно листается ленинская книга.

Свет падает на юмористическое лицо Панютина.

ВОТ ЕЖЕЛИ СЕКРЕТАРЬ СЕЛЬЯЧЕЙКИ КЛСМ ОБЪЯВЛЯЕТ ВСЕОБЩУЮ МОБИЛИЗАЦИЮ – ЧТО ТОГДА ДЕЛАТЬ?

Говорит Панютин.

Сконфуженные пальцы Живцова в шевелюре.

Лукавое, прищуренное лицо Ленина.

Медленно листается книга.

Лицо Живцова над переворачивающимися страницами.

Панютин, мурлыча песенку, пристраивает к стулу четвертую ножку.

Страница перевернулась, легла. Здесь должна начаться выписка из Ленина, которую можно отнести к необычайному происшествию в Повареншино.

Выписка.

На полатях в избе Черевкова лежит в овчинах дряхлый дед.

Он тоже требует себе пирогов. Внук подает ему.

Выписка из Ленина.

Светлеющее лицо Живцова.

Дед на полатях жует пироги. Горох сыплется по овчине. Лошадь Еремы бродит по селу, стучится в окна, ищет хозяина.

Окошко приоткрывается, ей кричат:

НЕТУ ЕРЕМЫ, ПРОВАЛИВАЙ…

И она идет дальше.

Ерема выкопал из могилы что-то длинное, завернутое в рогожу.

Он очень доволен, вытирает рукой пот.

К нему приближается костлявая подруга лошадь, волочащая оглоблю. Она наконец нашла его.

Лошадь устремляет на хозяина укоризненный взор – шальной ты, мол, Ерема, несерьезный человек.

Она берет его зубами за ворот, тащит.

ИДУ, ИДУ.

Бормочет сконфуженный Ерема.

Живцов закрывает книгу и медленно приподнимает лицо, озаренное внезапно счастливой, все разрешающей мыслью.

Модель Волховстроя. Сквозь слюдяное оконце лицо Живцова.

Панютин ставит на пол стул, прочно стоящий на всех 4-х.

Четыре ножки стула.

Среди цветов, в луже дождевой воды дрожит молодой месяц.

На фоне побледневшего неба дымятся повареншинские трубы.

Часть пятая

Небо. Рассвет.

Петух влетает на забор, закукарекал.

Петушиная нога со шпорой.

Лапоть со шпорой.

Тереша, обутый в лапоть со шпорой, идет по дороге.

Впереди Терешиного стада новый пастух – старый, прокуренный, грязный.

Вброд по реке переправляется необозримая цепь телег.

Река бурлит, сияет, льется между колесами.

На телеге, ушедшей в воду, девки и мужики. Девичьи ленты летят по ветру.

Цветы плывут по реке.

Три парня, распевая, обнявшись за плечи, идут «являться» на сборный пункт. Они увешаны оружием и гармошками. На краю горизонта, по кривым дорогам, текут толпы крестьян.

Ребят поприбавилось. Их пятеро.

Они стучат в окно к богатеям.

ВЫХОДИ, МАКСИМКА… ЯВЛЯТЬСЯ НАДО.

В запертой горнице – распростертый на полу – кулацкий сын.

Мертвенно искаженное его лицо. Парни идут дальше, их уже семь. У закрытой винной лавки…

Плакат: «По случаю гражданской войны в Китае продажа русской горькой закрыта на 3 дня».

На фоне плаката блаженно пьяные трепаные головы отца и деда Черевковых.

И ЭХ ЖЕ ТЫ, РАССЕЯ, ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА. ДА ЭХ ЖЕ ТЫ, РАССЕЯ, ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА.

Черевковы пляшут самозабвенно.

С холма текут толпы людей. Великое переселение повареншинских народов.

В толпе два гиганта крестьянина, похожи друг на друга, верно, братья.

АЛЬ ПОМЕЩИКУ ОТДАВАТЬ.

Говорит один из них, указывая на…

Расстилающуюся перед ними прекрасную необозримую Россию.

НЕ ОТДАДИМ.

Отвечает другой.

Четыре твердо идущих ноги в лаптях. Старуха Черевкова дает сыну крестик. Парень сконфужен, отказать трудно, а взять незачем.

ЖИТЕЛЕЙ-ТО КИТАЙСКИХ ГЛЯДИ НЕ ОБИЖАЙ… ЦЫБИК ЧАЮ ВОЗЬМЕШЬ И ДОВОЛЬНО С ТЕБЯ.

Наказывает старуха сыну.

Парень незаметно прячет крестик за голенище.

Всю улицу заняли поющие, обнявшиеся за плечи парни.

Их уже не семь, а пятнадцать.

Цветы плывут по реке.

ЗТМ <затемнение>.

Разукрашенный всеми мыслимыми значками Егор с портфелем в руках, в папахе шествует к мельнице, к сборному пункту.

За ним движется построившееся в ряды неисчислимое воинство.

Тут и комсомольцы со знаменем, и охотничьими ружьями, и гармошкой.

Тут и деревенская бородатая пехота в лаптях, опутанная воющими бабами, орущими младенцами, лающими собаками.

Тут и кавалерия, пять лесных объездчиков в германских касках, оставшихся со времен великой войны.

Живцов взошел на холм, величественно вздел руку.

Воинство онемело.

Все глаза впились в главнокомандующего Егора.

Сквозь ряды пробирается запыхавшийся Ерема. В руках его завороченный в рогожу предмет, выкопанный им на кладбище. Он с размаху ставит его перед Живцовым, разворачивает – оказывается, пулемет.

ВОСЕМЬ ЛЕТ ДЕРЖАЛ – ЖЕРТВУЮ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ.

Истекая восторженными словами, говорит Ерема.

Воинство сделало на караул.

Цыган скачет по улице заштатного города.

НАЧАЛЬНИК N-СКОЙ УЕЗДНОЙ МИЛИЦИИ В РАЗГАРЕ МИРНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА.

Двор милиции в заштатном городке.

Начальник в галошах на босу ногу, в галифе со штрипками стрижет овцу.

Во двор влетает цыган.

ВОЙНА!

Орет он, вертясь на лошади и докладывая…

пораженному начальнику о начавшихся в соседней волости военных действиях против милитаристов, засевших в Шанхае.

Живцов у мельницы на вершине холма.

Ерема ласкает пулемет.

Живцов поднял руку:

ГРАЖДАНЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ, НОЧЬЮ ИМЕЛ СВЯЗЬ СО ВЦИКОМ… КИТАЙСКИЕ БРАТЬЯ САМОСИЛЬНО УПРАВЛЯЮТСЯ… ОПРЕДЕЛЕННО ВЦИК СССР ПРЕДЛАГАЕТ ЗАНИМАТЬСЯ ТЕКУЩИМИ ДЕЛАМИ – ПОЧИНИТЬ МЕЛЬНИЦУ НА 100 % ЗАДАНИЯ.

Собака Тереши зевнула, помахала хвостом, отошла.

Разочарованный Ерема переводит глаза с…

…пулемета на Егора…

…с Егора на пулемет…

Группа светлеющих старушечьих лиц.

Ряд комсомольских лиц, игра их: сначала изумление, потом усмешка.

ПЕРЕХИТРИЛ… РЯБОЙ ЧЕРТ…

В сарае Панютин возится с инструментами: лопатами, топорами, пилами, мешками с песком.

Тереша с восторгом отвязывает от лаптей шпоры и прячет их в карман.

ПЕРЕХИТРИЛ… ИВАНЫЧ.

Варя кричит Тереше:

ЗАЧЕМ ПРЯЧЕШЬ… ВЫБРАСЫВАЙ.

Тереша отвечает:

АВОСЬ ПРИГОДИТСЯ…

Шпора оттопыривает карман Тереши. Черевков опрометью кидается к матери.

ПОЛУЧАЙТЕ, МАМАША…

Он отдает старухе крестик, наконец-то избавился. Возмущенный Ерема, сопровождаемый пьяненьким Герасимом Черевковым, тащит прочь пулемет.

ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖОН Я СЕГОДНЯ КОГО-НИБУДЬ ПОБЕДИТЬ.

Орет Ерема.

ТЕКУЩИЕ ДЕЛА ВЦИКА СССР.

Раскрытый сарай возле мельницы. Комсомольцы разбирают инструменты: лопаты, топоры, пилы, тачки.

По дороге верхом скачут милиционеры, предводительствуемые начальником. Недостриженная овца. На дне оврага сидят Ерема и Герасим. Пробуют пулемет. Пули чертят отвесно стоящие стены оврага.

ТЕКУЩИЕ ДЕЛА ВЦИКА СССР.

Взмах лопат.

Взмах рук.

Взмах лопат.

Взмах рук.

Сыплющаяся земля.

Дружная работа комсомольцев на плотине.

Шпора порезала Терешин карман и вышла наружу.

Горка гармоний, отложенных в сторону.

Горка оружий, отложенных в сторону.

Взмахи лопат.

Взмахи рук.

Стройка на мельнице – пыль столбом – топот.

В столбах пыли неистовый Живцов.

Тонкая струйка воды втекает в грязный пруд.

Милиция применяет тонкий стратегический маневр, окружает овраг, где стрелял Ерема.

Милиционеры ползут на животах с ружьями наперевес.

Обнявшись с пулеметом и друг с дружкой, в овраге глубоким сном спят Ерема и его соратники.

Милиционеры с ружьями наперевес подползли к краю оврага.

Кидаются на спящего Ерему.

Ерема, погребенный под горой барахтающихся милиционеров.

У-Р-Р-Р-А!

Кричит проснувшийся, не понимающий, в чем дело, Ерема.

ТЕКУЩИЕ ДЕЛА ВЦИКА СССР.

Черевков прибивает к ободранному мельничному колесу новые тесины.

Плотина все растет, мешки с песком падают в воду.

Работа внутри мельницы.

Потревоженная сова…

…вылетает из мрачного своего убежища.

Дуло ружья – выстрел.

Приток реки, ранее текший в сторону, повернул к пруду.

Все усиливающаяся струя воды втекает в пруд.

Гнилушки, горы тряпья, всякая деревенская дрянь – всплывает на поверхность, показывается чистая вода.

Лошадь Еремы стоит над потоком, ждет, когда схлынет грязная вода, – дождалась, начала пить.

Вода поднялась – пруд полон.

Живцов поднимает заслонку.

На колесо мельницы, покрытой вперемежку со старыми свежими тесинами, падает блещущая вода. Колесо ожило, двинулось, пошло.

Убитая сова.

ЗТМ <затемнение>.

ТЕКУЩИЕ ДЕЛА ВЦИКА СССР.

Починенные, вращающиеся жернова.

Бегущее колесо, на солнце блещет стекающая вода.

Мука сыплется с жерновов.

Из церкви, превращенной в закром, крестьяне уносят на мельницу зерно.

Николай-угодник постепенно открывается.

И ЭХ ТЫ, РАССЕЯ, ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА.

Отец и дед Черевковы пляшут.

Мука течет с жерновов.

Деревенская улица. В рядах старых соломенных крыш горит под солнцем одна новая.

Цветы плывут по реке.

Сквозь бегущее колесо, сквозь струи воды – усталые, потные, веселые лица комсомольцев.

Конец