Текст книги "Преступление автохирурга. Научно-фантастический роман"

Профессор взглянул на желудочный зонд. Кровь по нему не поступал. Значит можно немного подождать, пока поднимется артериальное давление, – механически подумал он и, прикрыв глаза, вновь углубился в свои думы. – Омор, несмотря на свою молодость, подает хорошие надежды. Мыслит он эффективно, а кругозор у него достаточно обширный, – подумал профессор. Ведь, как говорил С.С.Юдин, – «Хирургическое творчество непременно складывается из двух различных элементов: искусства рукодействия и научного мышления. Одно без другого окажется бесплодным».

Завтра же поговорю с Омором, – решил профессор. – А что если направить его на стажировку в Москву? Пусть почувствует разницу между нами и центром. Хотя тамошние хирурги поголовно занялись новыми технологиями. Это и лапароскопическая хирургия, это и робохирургия. А не повлияет ли на Омора эти модные направления? – засомневался профессор. Москва для нас всегда была, а по сути, и сейчас остается примером для подражания. В наше время – это было высочайшая техника оперирования, если можно так выразиться, в живую.

«Это был неподражаемый художник, тонкий ювелир, оперировавший, мало сказать хорошо или отлично, а изящно, красиво, виртуозно», – так характеризовал академик В.В.Кованов своего учителя Н.Н.Бурденко. «…при операции, которую проводил Н.Н.Петров, поражали исключительная красота движений рук хирурга, четкость, самое бережное, прямо-таки ласковое обращение с тканями. Он брал в пальцы каждый орган, каждую петлю кишки так, будто они из самого тончайшего хрусталя», – писал о своем учителе академик Ф.Г.Углов.

Академик В. В. Кованов писал: – «Мы любили присутствовать на операциях П.А.Герцена. Нас поражала не только быстрота и тщательность, с которой он делал сложнейшие операции на желудке и пищеводе, но и артистичность исполнения. В его руках скальпель был подобен резцу талантливого скульптора». Об А. В. Вишневском он писал: «разрезы приходились точно там, где нужно, величина их ни на миллиметр больше необходимого. Он умел хорошо „читать“ патологический процесс», считая, что хорошим хирургом может стать лишь тот, у кого сочетаются два равноценных фактора – mens et manus – ум и рука.

– Эх, старые и добрые времена, – ностальгически, вслух и со вздохом произнес профессор.

– Вы, что-то сказали? – спросил его Омор.

– Да, нет. Я про себя.

– А..а…

В это время анестезиолог кивнул головой, давая понять, что можно начинать операцию. Омор и Самир начали обрабатывать операционное поле, обкладывать его операционным бельем. Нурбек Сеитович продолжал сидеть на своем месте, перебирая в памяти обрывки воспоминания о своей хирургической судьбе. Он не мог, не гордится такой судьбой. Трудная практика районного хирурга, затем работа в столичной клинике неотложной хирургии, а параллельно обучение в клинической ординатуре, аспирантуре, докторантуре, преподавательская и научная деятельность.

Во все годы своей долгой хирургической судьбы он чувствовал и знал исключительную важность для хирурга способностей своих рук. Знал, что все выдающиеся хирурги мира признавали необходимость высокого хирургического мастерства и владели им. Для этого, помимо природных способностей, необходимы практические навыки, большой труд, умение развивать функцию кисти и пальцев. Каждый из них, так или иначе, тренировали свои пальцы. Например, С.С.Юдин занимался рукоделием, играл на скрипке, увлекался резным искусством, был отличным плотником.

Из истории хирургии известно, что с особой настойчивостью и упорством в разработке рук для овладения практическими навыками отличался Ф.Г.Углов. Он считал, что руки можно натренировать до такой степени, что у них не будет ни одного лишнего движения и они, механически выполняя приказы мозга, станут даже сами экономить время на эти движения.

Как тут не вспомнить знаменитые в свое время экскурсии в Музей хирургии при Научном центре хирургии. Экскурсоводом всегда был Б.Н.Петровский. Те, кто бывал на этих экскурсиях, знает, что стены музея укрощают картины известных художников о выдающихся хирургах. «Руки – это высокодифференцированный орган, приспособленный к выполнению сложных рабочих движений. Но руки – это и произведение искусства, они служили материалом для создания высокохудожественных произведений людям творческого труда», – так начинал свое повествование о картинах Б.Н.Петровский.

– Вот портрет С.С.Юдина. Обратите внимание на его руки. «Она невероятно гибкая и подвижная, с изогнутыми тонкими пальцами и вместе с тем сильная и пластически напряженная», – восхищался рассказчик.

Останавливаясь напротив портрета М.В.Нестерова, он не переставал восхищаться: «Какое изящество, какая пластичность». «Руки – это великое достояние хирурга, но для того, чтобы они помогали успешно оперировать больных, нужен труд, постоянные тренировки, забота о них», – говорил Б.Н.Петровский.

Хотя начало операции было сумбурным, но сам ход операции был вполне ритмичным и быстрым. Относительно легко удалось произвести субтотальную резекцию желудка с позадиободочным анастомозом по Бальфуру. Всю операцию Нурбек Сеитович, внимательнее, чем в предыдущих операциях, следил за техничностью манипуляции рук своих ассистентов – Омора и Самира. Он не ошибся, у Омора руки, определенно, более оперативные, более ловкие, нежели чем у Самира.

Вот и наложены последние швы, поблагодарив всю бригаду, профессор покинул операционный зал. – Теперь черед за реаниматологами. Они свое дело сделали, как лучше – быстро, технично. Управились всего за час времени. А то, что на подготовку больного ушел больше часа времени, то это объяснимо. Иногда приходится тратить времени намного больше, – размышлял профессор, идя по коридору.

В кабинете было прохладно. Выпив стакан холодного чая, профессор расположился в своем мягком кресле. Несмотря на сложную операцию, усталости не было, а было чувство удовлетворения от операции. Почему то, когда после операции наступает такое состояние – это всегда предвестник благоприятного исхода операции, – размышлял он. – Наверняка, грамотная техника операции, учет всех факторов риска создает в хирурге некоторую ауру осознания того, что «я сделал все, что мог. Причем, как можно исчерпывающе лучше».

Как всегда обработал руки спиртоглицериновым раствором, который всегда стоял у него на полке. Это была стандартной процедурой после операции. Тут он вновь вспомнил слова Мукан Маметович – «Хирург всегда должен беречь, уважать и лелеять свои руки».

В кабинет постучались Омор с Самиром. Нужно было заполнить протокол операции. Омор взялся за описание операции в истории болезни больного, а Самир – в операционном журнале. Нурбек Сеитович начал диктовать им ход операции. В то время в кабинет снова постучались и вошли профессор Каракулов и доцент Раимов.

– Здравствуйте, Нурбек Сеитович, – поздоровались они.

– О, заходите, пожалуйста. Все трое встали с места и поочередно обменялись с ними рукопожатиями.

– Кубат Бакирович, Касым Туратбекович. Проходите, садитесь вот сюда, – сказал Нурбек Сеитович, указывая на диван у окна и, обернувшись к Самиру, попросил его организовать чай. За чаем разговорились. Оказывается, Раимов позавчера вернулся из Китая, где побывал на Конгрессе гастроэнтерологов стран тихоокеанской зоны.

– Вот пришел к вам Нурбек Сеитович, рассказать то, что повидал и услышал. Захватил с собой и Кубат Бакировича, уж очень он интересовался научными и хирургическим новостями на Конгрессе. А ведь кроме него и ваших молодых коллег новые технологии мало кого интересуют.

– Наверняка, были сенсационные новинки? – нетерпеливо спросил Нурбек Сеитович. – Нам не терпится поскорее узнать о них.

– Если откровенно, когда уезжал на Конгресс думал, что в смысле новых технологий, мы здесь отстаем лет на двадцать. А когда своими глазами увидел и своими ушами услышал о новых технологиях в хирургии, то убедился в том, что мы отстали от мировой хирургии навсегда. Да-да… Не удивляйтесь. Н а в с е г д а! – повторил нараспев Рагимов.

– Я с вами согласен. Отстаем безнадежно и навсегда, – согласился с ним Кубат Бакирович.

– Вот ты мне скажи Кубат Бакирович! – обратился к нему Раимов. – А ты знал, что сейчас осязательные ощущения – это еще одно измерение цифровых технологий?

– Признаться, не знал.

– Недавно исследователи из Калифорнийского университета в Сан-Диего создали такую технологию, которая открывает возможности создания цифровых систем для записи, хранения, редактирования и воспроизведения тактильной информации, – начал свой рассказ тем временем Раимов. – Такая система позволяет генерировать синтезированное касание искусственной руки тканей или органов.

– Действительно, такая технология поражает, – присоединился к разговору Нурбек Сеитович. – Насколько мне известно, такая технология носит название тач-технология. Так?

– Да, это так, – согласился Раимов и продолжил: – Сейчас появилась и так называемая хептика – технология осязания. Ну, можно представить его в виде перчатки, которая способна не только четко осязать ткань, но и дозировать усилие на контакт. Так вот, такая технология составляет основу запрограммированной деятельности робота-хирурга. Ученые, занимающиеся системами тактильной обратной связи, уверены, что хептика – одно из направлений, которые радикально изменят мир на наших глазах

Система Cybergrasp стоимостью $60 000 представляет собой экзоскелет и перчатку, позволяющую получать тактильные ощущения от взаимодействия с виртуальной средой. Это довольно гибкая система – ее элементы используются и для тренировки астронавтов NASA, и для трехмерной анимации на киностудиях

Пользуясь игровым пультом Novint Falcon (0), вы кладете руку на шарообразный набалдашник рычага управления и получаете возможность путешествовать по виртуальным мирам, подкрепляя свои впечатления силовой обратной связью

Neonode N2 – один из многих телефонов с сенсорным экраном, где вибрации имитируют те ощущения, которые возникают, когда нажимаешь на реальные кнопки

В лаборатории микродинамических систем при Университете Карнеги – Меллон это экспериментальное хептическое устройство на основе магнитной левитации используют для того, чтобы дать численную оценку многим тактильным ощущениям – таким, как ощущение шершавости или эластичности

Можете себе представить, если скрестить хептику с последними достижениями робототехники, мы получим отличные тренажеры для хирургов – они позволят нарабатывать в виртуальной среде тончайшие навыки сложных операций.

Посмотрев на Омора и Самира, Раимов сказал: – Отпадает всякая необходимость тянуть за уши вот таких ассистентов, как твои ребята. Да и ненужно будет вообще обучаться хирургии по старинке, растягивая этот процесс на много лет.

– Как это? – удивился Касымов. – Хирургия – это ремесло, а на ремесленника нужно учиться, причем, долго и терпеливо.

– Я об этом скажу чуть позже. Слушайте дальше, – сказал Раимов, протирая от удовольствия руки. – Уже создаются устройства, в которых объединяется трехмерное позиционирование руки в виртуальном пространстве с силовой обратной связью по каждому отдельно взятому пальцу. Между тем, это важнейший фактор для тончайшего движения рук робота-хирурга во время операции.

– А..а… Теперь понимаю. Роботом-хирургом заправляет хирург, но специальность это обозначен, как оператор этого технического агрегата и обучают его совершенно по-иному. Видимо поэтому?

– Отчасти так, – согласился Раимов. – А вы знаете, Кубат Бакирович, что в Токийском Университете Кейо группа ученых совсем недавно закончила разработку уникального робота-хирурга, который может «чувствовать на ощупь».

– И в чем особенность такого хирурга?

– Особенностью является то, что «пальцы» робота-хирурга чувствует все, к чему прикасается. То есть они могут пропальпировать внутренние органы. Японцы планируют использовать такого робота-хирурга при оперировании пациентов, которые страдают опасными инфекционными заболеваниями, СПИДом, гепатитом или пораженных радиацией. В подобном случае практически полностью исчезает риск передачи заболевания от пациента к оперирующему хирургу.

– Ну, это не совсем уж серьезный аргумент для применения такой технологии, – с иронией протянул Нурбек Сеитович. – Ты же знаешь, что есть более дешевые, но не менее эффективные методы снижения риска передачи хирургу этих заболеваний.

– Разумеется, но разработчики утверждают, что использование робота-хирурга, оснащенного тактильными датчиками, дает возможность выполнять хирургические вмешательства, которые требуют от врача ювелирной точности, – ответил Раимов. – Например, операции на плоде в утробе матери. Упор делается на конечный результат – повышение качества оперативного вмешательства, а это означает менее агрессивное, более техничное выполнение их.

Нурбек Сеитович вспомнил слова московского профессора Олега Карпова, который в рамках Международного Конгресса провел показательную операцию с помощью робота-хирурга: – «Успех достигается объединением человеческого разума с аккуратностью и точностью робота. В нашем центре с помощью робота-хирурга из двадцати высокотехнологичных направлений оперируют по восемнадцати». Тогда было интересно, какие же аргументы приведет этот ученый-практик в отношении преимущества робота-хирурга. «Робот может предотвратить негативное влияние таких физиологических ограничений хирурга, как недостаточное зрение или дрожание рук», – таков был ответ профессора.

– Ну, а что касается масштаба применения этой технологии, поразило. Как доложился немецкий профессор Пауль Ульрих, оказывается лишь в Европе «работают» почти пол тысяча таких комплексов. По его словам использование робота во время операции позволяет существенно снизить погрешности человеческого фактора, гарантировать точность движений.

– Надо же, какой ошеломляющий прорыв новых и сверхновых технологий, – удивлялись сидящие поодаль Омор и Самир. Их слух режет непонятные названия – роботизированная хирургия, искусственное осязание, теч-технология, хептика. Причем, интервенция таких технологий осуществляется с неимоверной быстротой. И куда? Как ни странно, в хирургию, сутью которой является рукоделие. А куда денется сам хирург? Неужели наступит все же деперсонализация его, как специфического специалиста? Целый ворох вопросов роились в голове не только Омора и Самира, но и у Нурбек Сеитовича.

Профессор задумался о том, как года два тому назад, будучи в Москве принимал участие в Международном хирургическом Конгрессе. Признаться, трудно воспринимались некоторые новшества, о которых не приходилось слышать вообще. На одном из стендов выставки его внимание привлекло разработка московских ученых – обычная на вид небольшая металлическая трубочка с ручкой и какими-то кнопочками. Как-то не сразу укладывается в голове, что эта скромная «палочка» способна заменить пальцы опытного хирурга, помогая ему провести сложнейшую операцию.

А между тем это именно так: прибор только непосвященным покажется неприметным устройством, на самом деле он начинен самой современной электроникой, позволяющей четко и быстро выполнять удивительные функции. «Палочка» может, например, прощупать ткани, недоступные для тактильного осмотра врачом, определить поле для хирургического вмешательства. Это – тактильный механорецептор, или тактильный транслятор, как предпочитают называть его автор разработки – профессор М. Соколов.

Легко сказать. Ведь его прикосновения должны не только осуществить то, на что способны человеческие пальцы, но и быть мгновенно проанализированными, оцифрованными, транслированными на монитор в том виде, который сразу выдаст хирургу необходимую информацию. А в том, что прибор будет востребован в хирургии, сомнений у меня не вызывал: инструмент, умеющий заменить пальцы хирурга – это же здорово! Право, хотелось бы вернуться к этой истории через пару десятков лет и убедиться: это все-таки история успеха.

– Слушай Туратбек Касымбекович. Когда речь идет о Конгрессе хирургов тихоокеанской зоны, то обязательно должен был бы выступить профессор Мэй из Филиппин, – спросил Кубат Бакирович.

– К сожалению, его на Конгрессе не было. Но в повестке дня секции пищеводной хирургии значился его программный доклад. Многие высказывали сожаление о том, что Мэй не смог приехать на Конгресс. Поговаривают, что он уже вот третий или четвертый год уединился на острове Давао и работает над созданием робота-хирурга нового поколения.

– А вот оно, что. Теперь все понятно, – сказал Каракулов, – почему нет от него известий.

– А вы, что с ним знакомы лично?

– Нет, знакомы заочно. Доктор Мэй является одним из идеологов современной киберхирургии. Несколько раз переписывались по поводу нового базиса современной хирургии и новых отношений к технической вооруженности хирургов. Меня не покидает чувство того, что мы не совсем разделяем мнение о том, что отношение хирургов к технологической интервенции должно быть взвешенным, компромиссным. Он же утверждает, что хотим мы или не хотим, техника возобладает над хирургом. То есть хирургу приготовлена роль помощника киберхирурга будущего.

– Кубат Бакирович. Кто-кто, но ты понимаешь, что использование роботов в хирургии – этот подход не новый. Робохирургия обеспечивает большее или меньшее вмешательство уже полторы десятка лет. Но, на этот раз предлагается нечто лучшее.

– Даже так?

– Ты знаешь, что главным недостатком роботов-хирургов является то, что хирург, который проводит операцию, не имеет возможности ощущать тактильно то, что он делает. Но только не в этом случае.

– Следовательно, ликвидирован и этот недостаток робота? – спросил Каракулов.

– Почти. Робот-хирург «София» имеет джойстик, который обеспечивает тактильные ощущения хирургу посредством регулировки сопротивления. Можно измерить, насколько сильное давление аппарата при операции. Этот робот более компактный, чем схожие с ним, – разъяснил Раимов.

– Касым Туратбекович. А что это даст хирургии? – осмелился спросить Самир.

– Теперь хирурги получат возможность, и «ощупывать» опухоль, не прикасаясь к ней.

– Точнее, не хирурги, а роботы-хирурги. Так? – вновь спросил Самир.

– В принципе, это так. Ученые создали прибор и написали компьютерную программу для его использования, которая позволяет хирургу при прикосновении, скажем, не рукой, а манипулятором к органу получать соответствующее тактильное ощущение. Понимаете. Первые испытания нового устройства уже прошли. Даже такие неопытные хирурги, как вы, не прикасаясь на самом деле собственными пальцами к органу или ткани, безошибочно сможете определить свойство пальпируемой ткани.

– Да, это же здорово! – воскликнул Самир. Робот-хирург сам пальпирует, сам ставит диагноз и сам оперирует. И хирург вовсе не нужен. Машина все сделает сама. А в это время хирурги будут спокойно сидеть в ординаторской и попивать чай, – с иронией в голосе сказал Самир.

Еще долго спорили между собой два профессора, один старый, другой – подмоложу, в присутствии доцента и молодых хирургов, позабыв даже о чае. Странное и неприятное чувство завладело старым хирургом. Он отрешенно и почти неподвижно сидел, прислушиваясь к этому горькому чувству, пока не понял, что оно означает: негодование и зависть по отношению к тем хирургам-новаторам, кто уже шел по совершенно новой, неизведанной тропе хирургической технократии.

Кубат Бакирович отставил пустую чашку, встал и принялся нервно расхаживать по комнате. В такие минуты, когда обсуждается вопрос будущего хирургии, ему всегда кажется, что они – хирурги, безнадежно не успевают догнать последний вагон уходящего поезда. Но это не было поступком человека Академии – тот никогда не должен выставлять напоказ свою обреченность и неуверенность. Сердце его билось на удивление сильно, когда он шел к себе в кабинет.

Строгая обстановка рабочего кабинета, а до него пустые коридоры, вечное белое сияние флуоресцентных ламп – во всем этом не было ничего, что давало бы пищу уму, как нежели нашпигованная техникой операционная. Вот там порой он оказывался во власти собственных, почти больных, фантазий.

* * *

Окрестности Бишкека. Сегодня праздник – отмечают ежегодный «День медицинских работников». Как и должно быть, у всех медиков праздничное настроение. По этому поводу в этом году дирекция клиники организовал выезд сотрудников в горы. По крайней мере это лучше, чем традиционное чаепитие в отделениях и лабораториях с известным продолжением. А тут горы, простор, свежий воздух и особая обстановка, способствующая приятному и свободному времяпровождению.

Вот молодая часть коллектива после почти двухчасового полевого застолья потянулась в горы на прогулку, другая часть молодежи, разделившись на две команды, настроилась на футбол. Аксакалы, а это несколько профессоров, доцентов и старших хирургов решили пешком прогуляться вдоль маленькой извилистой речки, протекающей рядом.

– Кубат Бакирович. У меня есть предложение, – обратился Омор.

– Говори.

– На днях из Филиппин возвратился мой близкий родственник – Накен. Ну, тот, которого вы консультировали месяца два тому назад.

– А..а… С раком средней трети пищевода?

– Да, он самый.

– И что? Неужто он побывал у филиппинских хилеров?

– Да, нет, Кубат Бакирович. Помните, вы как-то говорил нам о выдающемся филиппинском хирурге Мэй?

– Припоминаю. Я знаю его, иногда переписываемся. Действительно выдающийся онкохирург, уникальный ученый-прогрессист.

– Так вот. Сами знаете, что Накен знал свой диагноз, понимал и вроде даже примирился с тем, что у него неоперабельный рак пищевода. Но, однажды, почему-то спросил: – Сможет ли ему помочь доктор Мэй из Филиппин? Не знаю, откуда он узнал о нем.

– А ты, что ответил ему? – спросил профессор.

– Я рассказал ему о том, что доктор Мэй – это прославленный на весь мир хирург-онколог, у которого самые лучшие показатели по онкохирургии пищевода. И что вы думаете? Он нашел координаты доктора Мэй на Филиппинах и напросился к нему на прием. Оказывается, его там хорошо встретили, положили в клинику, обследовали и известили о том, что пищевод с раковым поражением можно удалить.

– И что же, Накен согласился?

– Да, он тут же согласился. Вот тут вам – Кубат Бакирович, следует послушать внимательнее. Перед операцией Накену предложили два варианта: либо он соглашается, чтобы оперировал его сам Мэй либо его будет оперировать универсальный хирургический модуль, изобретенный Мэй.

– И каков был выбор?

– Когда Мэй сам признался, что его техническая установка намного опытнее, намного безопасней, намного точнее, чем он и любой самый выдающийся хирург в мире, Накен согласился.

– На что согласился? – в недоумении спросил профессор.

– На то, чтобы его оперировал технический модуль, – ответил Омор.

– Гм-м…. И каков результат?

– Самый, что ни есть сенсационный! – воскликнул Омор. – Тот самый технический агрегат, а называется он «Универсальный хирургический модуль «USM-1», выполнил Накену экстирпацию пищевода с опухолью и пластику пищевода тонкокишечным сегментом.

– Как, как? Сам агрегат? Без никакого участия хирургов? – удивился профессор.

– В том то и дело. Абсолютно автономно! – воскликнул Омор.

– Представляете? На второй день после пластики пищевода Накен уже вставал, ходил, кушал, а выписали его из клиники на десятый день. Представляете?

– Гм… м…. Это прекрасный результат. Тут ничего не скажешь. Гм… м…. Но я все-таки не понял. Получается, что Мэй целиком передоверил такую сложную операцию своему модулю?

– В том то и дело. Повторяю, что оперировал его универсальный хирургический модуль.

– То есть полностью автономно? – недоумевал профессор.

– Да. Вполне автономно. Я вначале тоже не поверил, но….

– Что, но…?

– Кубат Бакирович. Есть видеозапись операции с начала до конца. Накен привез диск с собой. – Омор вынул из папки пакет. – Вот он, а вот и выписка из истории болезни. Хотя все на английском языке.

Профессор, как-то растерянно взял на руки диск и выписку, а затем внезапно загорелся: – Омор. Давай так. Ты переводишь выписку из истории болезни Накена на русский язык, а я дома в свободное время просмотрю диск.

– Кубат Бакирович. Есть еще оттиски статей об уникальной операции на страницах многих филиппинских газет. Можно пролистать и новости в интернете. Одним словом, наш пациент оказался первым, которому выполнил пластику пищевода не живой хирург, не робот-хирург, не микроробохирург, а полностью автономный хирургический модуль. Это была настоящей сенсацией мирового уровня.

– Надо же, такую сенсацию мы прохлопали, – с грустью в голосе сказал профессор. – А ты представляешь, что это кардинально новое в хирургии? Новое, способное изменить суть всей хирургии, – с некоторой грустной интонацией проговорил Каракулов.

В такие минуты профессора лучше не беспокоить. Омор тихо, почти беззвучно отошел от него и, оставив папку среди вещей, включился в одну из противодействующих футбольных команд.

Примостившись на камне, профессор еще долго сидел и размышлял, глядя на журчащую горную речку. – Боже мой! Дождались. Скоро хирургию отберут у нас автоматы. Они сами уже ставят диагноз, сами уже оценивают патологию, сами уже выбирают параметры операции. А теперь вот – сами и оперируют. Причем, не просто рядовую операцию, а наисложнейшую. Что творится в мире? А у нас? Вот его коллеги беззаботно гоняют мяч, ни о чем, не догадываясь, ничего не ведая, по правде говоря, не развиваясь, на своей работе ни к чему не стремясь.

– Да бог с ними. А он сам? К концу жизни и хирургической деятельности, когда, казалось бы, прожил полную смысла жизнь, спас не мало человеческих жизней, все познал в своей специальности, получил немалое признание, вот тебе драматизм профессиональной никчемности?! Гудбай скальпель? Для него теперь отдых не отдых, скорее бы домой, – засело в голове.

Взглянув на солнце, Каракулов мысленно прикинул который час. Похоже, было около пяти. Пора бежать домой, чтобы просмотреть диск, покопаться в интернете. Дорога в город в этот час была совершенно пустынна, лишь ветви окаймляющих ее деревьев беззвучно колыхались, вокруг расстилались поля, зеленели склоны окрестных холмов. А он торопится домой. Мэй…, модуль…, гудбай скальпель… Ни за что нельзя пропустить, твердил он себе, сворачивая в сторону дома. Ни за какие, как говорится, коврижки. Ему подумалось, что подобная нетерпеливость бывало у него в детстве, когда на руки попадалась интересная книга, которую хотелось проглотить в один присест, залпом, враз…

Утром следующего дня Омор застал Каракулова за компьютером.

– Здравствуйте Кубат Бакирович.

– Привет! Омор. Садись рядом и смотри.

На видеозаписи шел этап наложения анастомоза между концом шейного отдела пищевода и петлей тонкого кишечника.

– Ты только посмотри Омор, какое изящество, какая точность и деликатность, – не переставал он восхищаться. – Ни одного лишнего движения манипуляторов, все сухо, четкая видимость. Ты только посмотри, какой великолепный стежок – вкол-выкол, вкол-выкол. Я поражен. Это действительно чудо! – воскликнул профессор.

Просматривая запись, они даже пропустили утреннюю конференцию. Вспомнили о ней только тогда, когда сами врачи явились с докладом в кабинет профессора.

– Заходите и располагайтесь удобнее, – загадочно протянул он. – Мы сейчас покажем вам видеозапись совершенно уникальной операции. Специально комментировать видеозапись не будем. Никто английскому, кроме Омора не научен. Так? Попробуйте понять. После просмотра Омор расскажет в подробностях. И так, смотрим.

Во время просмотра многие перешептывались между собой, переспрашивали друг друга, но никто не мог понять истинную подоплеку операции. Операция, как операция. Они и раньше видели видеозапись операции, выполняемых с помощью робота-хирурга. Так, что многие отнеслись к увиденному относительно спокойно. После завершения операции все в недоумении посмотрели на Кубат Бакировича и Омора. Воцарилась пауза.