Текст книги "Свинцовый ливень"

Сотрудники неодобрительно наблюдали за Ярославом, но Богдан махнул им рукой, и они перестали обращать внимание на восторженного врача, то и дело смеющегося во все горло. Его черная куртка на замке-молнии постоянно тряслась, выдавая крайнюю степень возбуждения, его намеренность задержаться у Богдана на как минимум половину дня. Богдан был не против. Хоть один знакомый человек посреди, может и вежливых, но абсолютно чужих сотрудников.

Устроившись в гостиной, придвинув стол поближе к дивану, а кресло к столу, Ярослав откупорил бутылку коньяка, спрятанную за пазухой, Богдан вымыл и протер рюмки по старой привычке и принес их к дивану. Сейчас они сели с рюмками в руках, и, чокнувшись, выпили. Точнее, выпил Ярослав, а Богдан лишь тихонько пригубил, решив добираться до дна маленькими глоточками, не желая опьянеть раньше времени. Свой организм он прекрасно знал и понимал, что ему ничего не стоит забыть происходящее с помощью алкоголя.

– Так значит, уезжаешь? – Ярослав налил себе еще, и откинулся на спинку кресла.

– Да, теперь мое место, по словам этих людей вокруг меня, там.

– Когда тебя провожать? – причмокнув, Ярослав пристально посмотрел на Олега, грустно смотревшего в окно.

– Полагаю, – Богдан проследил за взглядом друга, – полагаю, что мы сейчас делаем и есть проводы.

Ярослав повернул голову:

– То есть как? Уже завтра я тебя больше не увижу?

– Я не знаю, теперь, когда у меня есть столько… – Богдан избегал слов «теперь я богат» или «у меня много денег», – столько возможностей, вряд ли мне захочется сюда возвращаться. Или наоборот, я могу вернуться, когда захочу.

– А как же твои близкие?

– У меня из близких только ты, Ярик.

Сменив тему, Богдан продолжил:

– Говорят, что богатые люди во Владимирограде занимаются политикой, как думаешь, мне стоит туда соваться?

Ярослав пожал плечами:

– Я никогда не думал о тебе, как о политике или человеке, занимающем высокую должность. Может быть, тебе пойдет, но это, безусловно, только тебе решать. С такими деньжищами можно до конца жизни не задумываться о работе. Какое твое состояние теперь?

– Цифр мне еще не говорили, узнаю в банке Владимирограда, судя по всему, – Богдан отпил из бокала.

– А что нужно чтобы попасть во Владимироград?

– Наверное, быть богатым, либо целеустремленным.

– Но там же есть работники, обслуга?

– Я задал тот же самый вопрос, мне сказали, что получают они в десять раз больше, чем наши местные. Однако, как туда устроиться в наше время, я не имею понятия.

Немного помолчав, Ярослав спросил:

– А этому парню обязательно здесь стоять?

Олег, сразу поняв, что говорят про него, а это, несомненно, указывало на его внимательность к разговору, приосанился и ожидал ответа Богдана.

– Это моя личная охрана, они будут сопровождать меня до моего будущего жилья.

– Все эти люди на улице твоя охрана?

– Нет, только трое. Этот, кстати, знакомься, Олег, девушку снаружи зовут Марина, а парень на кухне – Карим.

– Жуть какая, – Ярослав не стал вдаваться в подробности. – А пить тебе можно, Олег? – обратился он к сотруднику.

– Нет, я на службе, – коротко бросил Олег.

– Как все серьезно, прямо не верится, что наша Россиюшка может воспитать столь работоспособных сотрудников, – рассмеялся Ярослав, оглядываясь на Богдана. Тот лишь улыбнулся.

– Они очень ответственны, не стоит насмехаться.

– Кто насмехается? Ни в коем разе, только интересуюсь.

Олег был на время забыт, и разговор перешел в довольно обыденное русло. Обсуждалась ухудшающаяся погода, надоевшая однообразная жизнь, скучная работа и маленькие зарплаты. По большей части это все относилось к Ярославу, и в течение часа Богдан услышал множество увлекательных монологов от классика жанра. Врач был недоволен практически всем, все больше распаляясь. Алкоголь развязал язык, и друг не стеснялся в выражениях. Олег внимательно слушал, Богдан подмечал, проявлял заинтересованность и, время от времени, шутил, вставлял собственные мысли. Внезапно посреди очередной тирады, Ярослав остановился, и выдал:

– А Вероника?

Богдан поставил свою первую, наконец-то выпитую, рюмку на стол.

– А что Вероника?

– Ты с ней общаться не собираешься?

– Я собирался, – вздохнул Светлов, – но не могу.

– Ты издеваешься? – повысил голос Ярослав. – Ты ж ее любишь!

Богдан поморщился:

– Наша любовь давно прошла, причем ее любовь загнулась первой.

– Ее нельзя в этом винить, ты был полной свиньей.

– Ой, да ладно! Неужели я с ней плохо обращался? Я даже никогда ей не грубил!

– Это ты так думаешь, – Ярослав отклонил протестующую руку Богдана и налил ему еще коньяка, а потом вылил остатки в собственную рюмку, – женщине нужно внимание, а ты ей в этом отказывал.

– Я работал.

– Да у вас даже детей не было, а она хотела их, я уверен.

– Ты даже ее не знал, почему ты каждый чертов раз капаешь мне на мозги? – возмутился Богдан.

– Вот и капаю, потому что ты сам мне все растрепал! – Ярослав хлопнул себя по колену. – Ты жить без нее не мог.

– Вот именно, не мог, а сейчас могу! – Богдан схватил рюмку и опорожнил ее. – Не тебе решать, как мне строить мою жизнь!

– Да и сейчас не можешь, болван непроходимый. Ты бежишь от реальности, хлопаешь дверью, перепрыгиваешь ямы, залезаешь на крыши домов и снова свергаешься вниз, но не можешь понять, что если и был у тебя кто-то роднее матери, то это она, твоя Вероника!

– Прекращай!

– Это ты прекращай, как только я заговариваю об этом, ты начинаешь злиться! Это ли не признак?

– Нет, не признак, – Богдан чувствовал себя великолепно, коньяк говорил ему, что нужно спорить. – Ты мне не родитель, чтобы тыкать меня носом в мое же прошлое!

– Езжай к ней, Богдан, поговори, теперь ты дворянин, ты можешь увезти ее с собой!

– Могу, но не хочу!

– Не лги мне, Светлов!

– Зачем мне тебе лгать?

– Я тебя насквозь вижу!

– Да не захочет она со мной ехать! – крикнул Богдан. – Что бы я ей не сказал, она даже слушать меня не будет! Мы расстались, развод – это не шутка, никакие разговоры не помогут!

Богдан закрыл глаза и обхватил голову руками, снова пытаясь защититься от прошлого. У него случился резкий перепад настроения, от эйфории до угнетения. Ярослав опять разбередил прошлое, терзавшее Богдана острыми, обагренными кровью клыками. Все бы хорошо: теперь он богат, знаменит на всю страну, если не на мир, скоро будет жить среди элиты общества, но на душе опять паршиво. Как будто вышел из дома и забыл выключить свет. Нужно идти назад, снова и снова, наступая в те же лужи, подворачивая ноги в тех же ямах.

Олег подошел к Богдану и положил руку ему на плечо:

– Богдан, с Вами все в порядке? Может Вам лучше прилечь?

– Ничего мне не надо, – отдернулся Богдан.

– Пожалуйста, успокойтесь. Это моя вина, я должен был знать, что Вам не стоит пить.

– При чем тут ты! Ты меня знаешь пару часов!

– Я отвечаю за Ваше здоровье, в том числе психическое, я должен предвидеть подобные ситуации, простите меня.

– Парень, тебе же сказали, – Ярослав покачал головой, – ты тут ни при чем. Слушай, – врач сузил глаза, – а ты можешь отвезти его по одному адресу?

– Ярослав, прекращай, ты уже всем здесь надоел.

– Да ты погоди, Богдан. Ну так что, Олег, да?

Олег отступил от дивана:

– Я выполню все просьбы моего подопечного, если они будут входить в мои полномочия, и если они не будут противоречить моим инструкциям личного охранника Богдана Васильевича.

– Ну же, давай, решайся. Попытка не пытка. Уедешь с чистой совестью, сделав все для собственного будущего.

Богдан поводил рукой по голове, будто хотел разворошить волосы:

– Ладно, посмотрим. Может быть, поеду. Кстати, а как ты будешь добираться до дома? Ты ведь пьян, тебе за руль нельзя.

– А ведь точно, – кажется, Ярослава это не обеспокоило, – да ладно, доеду, не в первый раз, правда ведь?

– А если улетишь в кювет или заснешь?

– Никогда не было такого, да и сейчас не случится, я гарантирую.

– Как знаешь.

Молчание.

– Слушай, – Богдан тихо помотал головой, отгоняя плохие мысли, – когда я обустроюсь во Владимирограде, я позвоню тебе. Если получится что-нибудь сделать, я помогу тебе перебраться.

– Правда? Ты действительно это сделаешь? – Ярослав даже начал немного заикаться.

– Да, ты многое сделал для меня, – сделав акцент на слова «меня», Богдан улыбнулся, – теперь моя очередь вытащить тебя из этого города.

– Боже мой, Богдан, – Ярослав пересел на диван и обнял друга, – Господи, неужели у тебя получится?

– Ярослав, ладно тебе, – Богдан отстранился от пьяного врача, который вытирал проступившие слезы, – я еще ничего не сделал, но обещаю. В конце концов, я тебе должен, ты ведь сам это тоже не забыл.

– Ох, Богдан, я желаю тебе удачи. Забудь ты про долг, я тебе говорил, что не требую его с тебя, отдашь, когда сможешь.

– Вот сейчас я и попробую тебе отдать.

Олег чуть улыбнулся, но ни Богдан, ни Ярослав этого не увидели. Наверное, сотрудник подумал, что попал в довольно хорошую компанию, но отдавал себе отчет о ее возможной потере после прибытия в город.

– А мы можем забросить домой Ярослава? – спросил Олега Богдан.

– Конечно, но напомню Вам, что здесь его машина.

– Пусть за ее руль сядет Марина, сотрудникам это позволено?

– С разрешения владельца.

– Что скажешь, Ярик? – Богдан пихнул друга в плечо.

– Да, я был бы счастлив. Тогда давай через несколько часов, еще посидим немного.

– Я включу телевизор.

– Здорово, поставь «Свою игру», посмотрим, кто в этот раз окажется умнее.

Пятиэтажный дом в не самом приятном районе города, расположенном между металлургическим заводом и китайским рынком, ничем не выделялся среди десятков таких же: красные стены, маленькие окна, непримечательная подъездная дверь. Богдан вышел на грязную улицу: повсюду валялись консервные банки, пакеты из-под чипсов, пивные бутылки – на фоне этой картины остальной город казался верхом чистоты и порядка. Богдан уже и забыл это место.

За ним стояли Марина и Олег, стойко переносившие прохладную погоду. Карим остался в доме Богдана, получив указание наблюдать за сохранностью воды. Ярослав был благополучно доставлен в свою квартиру, недалеко от его больницы, «Лада» оставлена рядом, ключи перекочевали в карман врача. Большую часть времени Ярослав проспал на заднем сидении «Мерседеса» сотрудников, «Жигули» остался на месте. Белый автомобиль прорезал мерзкие улицы, словно молния ночное небо. Прохожие оглядывались на них, провожая взглядом иноземную машину, сошедшую к ним с небес.

А сейчас белоснежный «Мерседес» стоял в самом страшном районе города, заполненном пьянчугами, наркоманами и проститутками.

– Богдан, я бы не оставлял автомобиль без присмотра, – Олег потер руки друг об друга, – мало ли, что может здесь произойти, правда?

– Ага, – Богдан слегка протрезвел, но алкоголь немного притуплял его чувства, – Марина, останься здесь, не подпускай никого к автомобилю.

Девушка молча села за переднее сиденье, приготовившись к ожиданию. Богдан знал, что она вооружена.

Богдан искал окно, которое могло показать, где же находится квартира Вероники. Он знал, она находится на четвертом этаже, и почти сразу увидел знакомые желтые занавески. Сердце учащенно забилось, и он быстрым шагом вошел в дом, Олег не отставал.

Внутри было чуть теплее, но ненамного. Богдан бы не удивился, увидев притаившуюся нетрезвую компанию, но их не было. Вообще, все вокруг было жутко старым и ненадежным, начиная от поручней и заканчивая потолком, однако прямо сейчас не пугало и не вызывало беспокойства. Даже граффити на стенах с огромными буквами «ГРОБ» и экстремистскими лозунгами не сотрясали воображение, составляя типичный провинциальный колорит. На четвертом этаже, Богдан постучал в деревянную дверь квартиры с номером 11.

Олег стоял спиной к стене, наблюдая лестничные площадки. Его лицо неодобрительно вытянулось: район казался ему опасным и безжизненным. А если сотруднику СБВ что-то казалось небезопасным – обычно это так и было.

Немного постояв у двери в ожидании ответа, Богдан постучал еще раз, чуть громче.

– Может быть, никого нет дома? – высказал предположение Олег.

– Черт возьми, да что ты говоришь! – раздраженно бросил Богдан, заметив еле заметную улыбку, промелькнувшую на лице сотрудника.

Богдан занес руку для третьей попытки, но за дверью послышались тихие шаги. Кто-то определенно смотрел в глазок.

– Это я, Богдан, – он чуть отодвинулся от двери, чтобы его могли разглядеть. Олег посторонился.

Раздался звук открывающегося замка, и из-за двери показалась девушка с широко раскрытыми глазами, с удивленно приоткрытым ртом и не расчесанными волосами.

– Богдан? – от звука такого знакомого и родного голоса Богдан чуть не заплакал. – Это правда ты?

– Да, привет, Вероника, – он чувствовал себя неловко. Они не виделись больше года, и Богдан знал, что «привет» недостаточно, но ничего не мог придумать.

– Что ты тут делаешь? – она перевела взгляд на сотрудника. – А кто за твоей спиной?

– Это… – Богдан непроизвольно взглянул за плечо, – это мой телохранитель, Олег.

– Олег?

– Да, долго рассказывать. Мне можно войти или будем говорить здесь?

– Ах да, конечно, – Вероника поспешно прошла в квартиру, оставив дверь открытой, – я сейчас приду, располагайся.

– Спасибо, – Богдан зашел внутрь, обернулся на Олега, тот отрицательно покачал головой.

– Я думаю, мне там не место. Если что случиться, только крикните.

Богдан молча кивнул и закрыл за собой, повернув рычажок. Он оказался в небольшом коридоре, довольно узком, но опрятном. Все разительно отличалось от положения дел снаружи, где царили разруха и разложение. В коридоре вещи стояли на своих местах, обстановка была освобождена от оков пыли. Так же оказалось и в комнате, и, наверное, в кухне, находившейся чуть дальше. Убранство комнаты не поражало воображение, без изысков и лишних деталей: книжный шкаф, раскладывающийся диван, одно кресло, маленькая люстра на потолке, журнальный столик и черно-белый телевизор. На стене висела картина, изображавшая морскую гладь с одиноким парусником, плывущим навстречу неизвестности, подражая лермонтовскому стихотворению.

Присев на кресло, Богдан начал рассматривать желтые занавески, видневшихся с улицы. Когда-то они украшали окно в их спальне, в доме Богдана. Каждый раз после сна, он их видел, он знал их до мельчайших деталей, до каждой складки. Столь родной вещи для себя он больше в комнате не видел. Несмотря на опрятность и чистоту, все казалось не тем, чем раньше.

– Так что ты здесь делаешь?

Вероника стояла в дверном проеме, уже с расчесанными волосами, но с утомленным выражением лица. На ней были черные джинсы и белая блузка, приятно друг с другом контактирующие. Богдану показалось, что она похудела, лицо стало уже, но глаза казались больше обычного.

– Извини, нет, не хочется. Может, мне надо было купить печенья, или что-нибудь еще, а то я совсем с пустыми руками, и…

– Богдан, успокойся, ничего не надо, – Вероника невесомо прошла по полу к дивану и села на краешек, подозрительно осматривая Богдана. – Так что ты здесь делаешь? Я не ждала тебя увидеть.

– Но я здесь.

– Откуда? – она указала на лицо и руки Богдана.

– Разбил несколько бутылок, не беспокойся.

Девушка нахмурила брови и начала смотреть в пол:

– Я видела тебя по телевизору, так это правда?

– Да, честно говоря, я даже не знаю, что мне рассказать. Ты все уже знаешь, ничего нового.

– Если ты называешь это «ничего нового», то как же ты живешь, – Вероника попыталась улыбнуться, но выглядело это крайне неестественно.

– Да, немного не так прозвучало, – Богдан не знал, что говорить, – я… я пришел, потому что… соскучился.

– Соскучился? Мы не виделись полтора года, Богдан, – она удивленно на него посмотрела, – время для скуки уже давно прошло.

– Я не мог.

– Ты не хотел, впрочем, как обычно.

– Но сейчас не как обычно.

– И как же?

Они понимали друг друга без слов, до сих пор. Когда они были вместе, то могли часами не разговаривать, но все равно понимать друг друга. Сейчас было трудно подбирать слова, и Богдан надеялся, что Вероника сама догадается.

– По-другому, я не знаю, – Богдан показался себе таким глупым, что не мог понять собственные мысли, – я всего лишь хотел разузнать о тебе, не нужна ли тебе помощь.

– Помощь? – девушка вскинула глаза, – Ты вспомнил о помощи? А где ты был до этого? Последний раз я тебя видела в больнице, когда ты не мог даже встать! А ты проигнорировал меня!

– Тогда я все потерял, у меня ничего не было, я ничем не смог бы тебе помочь.

– Я бы смогла, Богдан! Почему ты никого никогда не слушал, кроме себя? – вскрикнула Вероника. – Каждый день ты приходил с работы и утыкался в свой телевизор, сетуя на усталость, не обращая внимания ни на меня, ни на мои желания!

– Я работал, Вероника, я действительно уставал.

– Да уж, настолько, что иногда неделями лежал на диване, приказывая, что мне делать, а что нет!

– Я просил, никогда не приказывал!

– Слышал бы ты себя со стороны! Наверняка ты жалел только себя, а остальных ни во что не ставил! – она принюхалась. – Ты что, пьян? Это многое объясняет!

Богдан промолчал, он мог ответить, он хотел ответить, но не желал ссоры, которая уже разгоралась, Вероника держала это все в себе слишком долго. Не для этого он сюда пришел. С удивлением он обнаружил, что ее глаза наполнены слезами, и она пытается незаметно их смахнуть тыльной стороной ладони.

– Ника…

– Просто уйди, Богдан, мы больше не можем разговаривать. Теперь ты богат, сможешь позволить себе многое, станешь мелькать на всех каналах, а я так и останусь здесь, в этой квартире, пытаясь связать концы с концами.

– Нет, я не уйду.

Его голос прозвучал так властно и уверенно, что он поначалу испугался. Такой резкой перемены он не ожидал от самого себя. Вероника смотрела на него сквозь слезы, а он продолжил:

– Все эти годы я корил себя за сделанное мной самим, я испортил и свое, и твое будущее. Я потерял работу, деньги, счастье, а самое главное – тебя. Первое время я не находил себе места, пил, много пил, пил до беспамятства, убивал себя, прекратил принимать лекарства, попал в эту гнилую больницу, и там бы и умер, но мне дали надежду, – Богдан отвел взгляд, – есть один человек, который мне занял, вытащил из бездны, из самого ада, дернул меня за волосы, и я очухался. Я нашел работу, стал зарабатывать. Мало, но стал. И так долго продолжалось. Но попасть мне обратно в больницу, если я тебе совру сейчас: я каждый день вспоминал лучшие дни. Мои лучшие дни были с тобой.

– Я тебе, блядь, уже не верю, Богдан, – тихо прозвучал ее голос.

– Как ты не поймешь, – Богдан тоже стал говорить тише, – я думал, что тебе плевать на меня. Ты права, я жалел только себя, и никого больше. Со временем все становилось хуже. Я заболел, мои приступы становились все тяжелее, и лекарства не помогали. Около недели назад, даже меньше, я чуть не погиб, заработал громадные долги, и уже подумывал о собственной смерти.

Лина обиженно смотрела на него, Богдан не был уверен, что она пытается вникнуть в его слова.

– Я понял, что Бог покинул меня. Что больше нет для меня спасения. И я сделал самую невероятную вещь – пошел в церковь. Там я познакомился с одним попом, и он вернул мне веру в себя и свою жизнь. Уже в который раз я снова начал подниматься с колен. И я отдал ему все деньги, что были у меня с собой.

– С попом… – презрительно прошипела она.

– Да, с попом. Я и помыслить не мог, что человек, подобный ему, способен оказать на меня такое сильное влияние. А уже ночью, в этот же день, пролился целый ливень над моим домом. Правильно ли я сделал? Теперь я знаю, что правильно. И сюда я пришел тоже правильно. Это был знак, на которые я всегда плевал, не обращал на них внимания. Больше я так не ошибусь.

На последних словах его голос запнулся, и он затих.

Молчание длилось долго, Богдан потерял счет времени. Может минуту, может десять, а может прошел целый час. Они не шевелились. Богдан не видел, куда она смотрит, не слышал, о чем она думает. Он смирился с мыслью о потере этой девушки, и решил, что сразу уйдет, как она скажет. Но этого не произошло.

– Кирилл, да?

Богдан резко поднял голову:

– Ты тоже была там?

– Да, – Вероника говорила безучастно, но Богдану ее ответ показался самым благостным знаком, – уже давно, около трех или четырех месяцев назад. Купила в лавке это, – она вытащила из-под блузки маленький деревянный крестик, – теперь я ношу его постоянно. Я надеялась, что он меня защитит.

– У него получилось?

– Я пока не знаю, для чего я вообще потратила деньги на него, ведь никогда не верила. Возможно, все изменится когда-нибудь, – она погладила волосы.

Богдан промолчал.

– После нашего развода я чувствовала себя паршиво, Богдан. Я не знала, правильно ли я сделала. Я уехала к отцу, а он, ты знаешь, очень болел. За его уходом и поиском работы я немного забыла о тебе, но как только узнала, что ты попал в больницу, сорвалась с места. Ты не представляешь, что я чувствовала, когда вместо радости и благодарности, я получила взамен холод и безразличие. Слезы тогда не могли остановиться. Я подумала, что моя жизнь кончена, а после смерти отца, я лишь уверилась в этом.

– Твой отец умер? – Богдан этого не предполагал.

– А ты думаешь, почему, твою мать, его тут нет, Богдан, почему ты такой еблан? – Вероника зло посмотрела на него. – Я не стала тебе говорить, я была на тебя обижена, и обижена до сих пор. Я не могу тебя простить.

Богдан отвернулся, эти слова полоснули его по груди.

– Эта квартира – все, что осталось от отца. Мне вполне ее хватает, а на твой дом я никогда не хотела претендовать, и сразу отказалась от него при нашем разводе, ты помнишь? И когда я узнала, что ты стал богачом, то захотела, чтобы ты, наконец, сдох. Но потом подумала, а смысл в этом? Мне лучше от этого не станет.

– Вероника, я приехал не затем, чтобы хвастаться, или отравлять тебе жизнь, я хочу все исправить.

– Я вижу, Богдан. И я бы тебя простила, если бы ты был прежним.

– Что значит, был прежним? Я такой, как и был. Человек не сможет измениться!

– Ты так думаешь?

– Я это знаю. По своей сути мы остаемся такими же, как и были. Ты немного рассказала о себе только что, и я узнаю в тебе ту девушку, в которую влюбился. Ты осталась все такой же, и я все тот же. Поверь мне.

– Не верю я тебе.

– Ты можешь уверовать, стоит только попробовать! Завтра я уезжаю во Владимироград, я буду там жить среди дворян, миллиардеров! Поехали со мной, пожалуйста, я не смогу один.

– Ты предлагаешь мне уехать в другой город?

– Именно!

– С тобой?

– Да!

Вероника расхохоталась, она никогда и не представляла, что может находиться в подобном месте, как и не ожидала такого предложения.

– То есть, я брошу все, и уеду с тобой?

– А почему нет? Там ты получишь все, о чем мечтала! У меня целый бассейн воды, я самый богатый человек в стране, сейчас я могу все. Посмотри на меня, я выгляжу в сотни раз лучше, чем был пару дней назад. Это все вода, и я не представляю такой вещи, которую бы сейчас не смог купить с такими деньгами.

– Богдан, остановись.

– У нас будет роскошный дом, вкусная еда, лучшие развлечения. Нам не придется работать, трудиться и волноваться до конца жизни!

– Богдан!

– Мы будем счастливы во Владимирограде, мы забудем о прошлом и будем жить настоящим, мы станем…

– Богдан, остановись! – крикнула Вероника.

Богдан тяжело дышал, как после пробежки, он вскочил на ноги и ходил взад и вперед, но после слов девушки остановился посреди комнаты и смотрел на нее:

– Разве этого недостаточно, Ника? Забыть о всем и жить, не думая о будущем?

– Не зови меня Никой, Богдан. Я не поеду, – Вероника безучастно смотрела на него.

– Но почему? – он вскинул руки.

– Я не могу так резко сорваться с места и снова забыть обо всем, уехать с тобой, с человеком, который меня предал.

Богдан не мог ничего сказать, у него перехватило дыхание, и он рухнул в кресло.

– Я не могу поверить, Вероника. Просто не могу.

Девушка молчала, отвернувшись, а Богдан соображал, с какого бока подступиться.

– Есть ли шанс, что когда-нибудь ты изменишь свое решение? – он произнес это еле слышно, но Вероника его услышала.

– Я не знаю, – шепнула она, но Богдан не остановился.

– Когда я обустроюсь во Владимирограде, то пришлю тебе свой номер. Если ты когда-нибудь, нет, когда ты решишь, то позвони, и я примчусь. Я прибегу так быстро, как смогу, – Богдан подошел к ней и попытался взять за руку, она отдернула кисть, – я не побоюсь никаких преград, сяду в самый быстрый автомобиль, нет, возьму вертолет, и прилечу к тебе, расправив крылья. Я брошу все, лишь бы снова тебя увидеть.

Глаза Вероники наполнились слезами, она держалась из последних сил. Богдан опустил голову и развернулся.

– Извини, Вероника. Прости меня за все. Я надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь.

Он вышел из квартиры, прикрыл дверь и, кивнув Олегу, терпеливо дожидающемуся его снаружи, начал спускаться вниз. Вероника через минуту закрыла замок, Богдан слышал щелчки уже внизу, практически у выхода на улицу. Подходя к машине, он вновь посмотрел на желтые занавески, знаменующие для него надежду. Надежду на лучшее. Возможно, он сможет восстановить свою жизнь. По кусочкам, по крупицам, но рано или поздно картина будет написана, пусть и разношерстными красками.

Уже утром Богдан закрыл дверь своего дома, вставая на путь к лучшему. Тягачи с водой и белые «Мерседесы» тронулись с места. Колонна начала движение по трассе к Владимирограду, где блистали огни богатства, спокойствия и роскоши. Богдан смотрел в зеркало заднего вида, пока его дома не скрылся. Позади оставался город, где он прожил всю жизнь, а в городе оставалась фабрика, откуда его уволили за прогулы, бар, где он работал за гроши, Ярослав, вытащивший его из бездны, Вероника, которую он до сих пор не мог забыть. Теперь это лишь прошлое. Богдан безучастно подумал о всей своей жизни. Осталось лишь найти себя в том далеком и непонятном будущем, что ждет его впереди. Богдан Светлов был уверен – то, к чему он стремится, будет лучше того, от чего он уезжает, и с этими мыслями он направлялся вперед.

Глава

V

Поездка длилась неимоверно долго. Богдан стойко выдерживал только десять часов постоянной езды, правда, с перерывами каждые два часа. Они ехали по однообразной трассе, а огромные пустыри и вымершие деревеньки иногда сменялись автозаправками. Разглядывая такой скудный вид, Богдан ни разу не пожалел, что никогда не выезжал из родного города. Скука все не прекращалась, и окружающая обстановка начала здорово надоедать. Когда путь еще не начался, Олег предложил дождаться вертолета, который доставил бы их до Владимирограда в значительно более быстрые сроки, но Богдан не горел желанием оставлять воду без внимания. Он не хотел доверять свое будущее какой-то горстке незнакомых людей, пусть хоть из СБВ или личной охраны императора. Олег пожал плечами, и вот уже десяток часов, как Богдан жалел о своем решении.

Вереница двигалась со скоростью около пятидесяти километров в час, и энтузиазм, вызванный скорым началом новой жизни, постепенно истек на нет. Несколько раз Богдан заговаривал с Олегом, считая его наиболее пригодным для общения сотрудником. Карим был за рулем, а Марина находилась в другом автомобиле, так что выбор был не так уж и велик, поэтому Богдан ехал на заднем сидении именно с Олегом.

– Расскажи мне о Владимирограде, Олег. Какие там есть районы, население, есть ли какие-то памятники архитектуры, может быть что-то их фольклора? – послушать истории Богдан бы не отказался, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Богдан Васильевич, это нужно видеть, вряд ли можно передать словами такой город как Владимироград, – Олег был рад разрушить молчание, Карим не был дружелюбным, – по сути, Владимироград самый обыкновенный город с обыкновенными жителями. Вам уже это говорили ранее. Только богаче и чище остальных. Условно его можно поделить на четыре района, хоть административных единиц там больше: в Медведевском районе находится деловой центр, где построены банк, офисы, администрация, законодательное собрание. В Лиховском сосредоточены развлекательные объекты, такие как казино, рестораны и даже довольно красивый парк имени Ленина. Есть множество спальных райончиков, в них находятся квартиры и дома, в некоторых местах устроены бары. Ну и, наконец, самый богатый район города – Центральный – туда мы Вас и должны доставить, в Вашу новую квартиру. В центре города стоит старинный мемориал, представляющий собой что-то вроде конуса, он символизирует Великую Победу, вокруг него построили площадь для многих мероприятий: от праздников до политических дебатов. В Медведевском районе множество музеев, а в Центральном есть милые сердцу владимироградцев пруды, где можно отдохнуть от шума города. Автомобилей, кстати, во Владимирограде не так уж и много, намного меньше, чем в других городах, хорошо устроен общественный транспорт и в целом инфраструктура. Вам там понравится, никто еще не уезжал оттуда по своей воле.

– Что значит по своей воле?

– Шутка, – рассмеялся сотрудник, – не нужно относиться серьезно к подобным заявлениям. Вы повстречаете много людей, в основном богатых и знаменитых, теперь Вы вхожи в их круги, и некоторые покажутся Вам странными.

– Что ты подразумеваешь под странностями?

– Многое, – Олег разгладил складку на пиджаке, – одни постепенно сходят с ума от своей известности и богатства, другие до паранойи отдаются любимому делу, будь то политика или азартные игры, третьи начинают вокруг видеть врагов…

– Олег, – Карим посмотрел в зеркало заднего вида, – не говорите ерунды.

– Но, – резко оборвал Олег, – это всего лишь их домыслы, а большинство спокойно себе живет, перемещаясь от Медведевского района до Центрального, развлекаясь или работая. Владимироград – город желаний и возможностей, один из самых величайших за всю историю человечества наряду с некоторыми другими.

– Послушай, – Богдан задал давно интересующий его вопрос, – а как в такой город приезжают люди из провинции? Как у них хватает денег?

– Владеть водой – это лишь один из способов стать жителем Владимирограда. Некоторые живут в городе, потому что там родились, а уезжать ни в коем случае не хотят, где они еще найдут подобные условия? А так переехать сюда довольно сложно. Нам прекрасно известна ситуация в Империи, накопить на переезд тяжело.

– А можно ли заполучить воду иным способом, нежели просто уповая на удачу?

– Да, она идет как способ оплаты на некоторых должностях. А Вы думали, что государство просто хранит воду для себя? Дожди, проливающиеся не над частной собственностью, уходят в казну, а оно в свою очередь делится водой со своими подданными. Так как дожди не регулярны, проливаются не систематически, то право на воду имеют только жители городов имперского значения, имеющие прописку.