Текст книги "Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе"

Иван Баграмян
Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе

© Баграмян И.Х., наследники, 2021

© «Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2021

К читателям

Более шести десятилетий минуло с той памятной поры, когда я по зову своего сердца надел форму солдата российской армии. Много, очень много событий произошло в нашей стране за это время длиной в человеческую жизнь, и участником многих из них мне или посчастливилось, или порой суждено было стать.

Учитывая пожелания моих земляков, я решил свои воспоминания о Великой Отечественной войне, работа над которыми завершена недавно и которые в двух книгах – «Так шли мы к победе» и «Так начиналась война» – вышли в Военном издательстве, дополнить кратким рассказом о моем детстве и юности, вступлении в жизнь и всей моей последующей деятельности вплоть до вероломного нападения фашистской Германии на нашу Родину. Так родились две начальные части этого издания.

Должен признаться, что трагедия, постигшая армянский народ в годы Первой мировой войны и непосредственно после нее, оставила неизгладимый след в моей душе. Этот кошмарный период я пережил, постоянно находясь среди простых людей Армении, на себе испытал и поэтому глубоко осознал всю меру грозившей общенациональной катастрофы. Временами тогда казалось, что создалось безвыходное положение для всего армянского народа. К счастью, мощные волны Великой Октябрьской социалистической революции, докатившиеся в 1920 году до Закавказья, и дружеская помощь русских братьев обеспечили народу Армении не только избавление от горькой участи, но и необходимые условия для его возрождения и национального обновления.

Сбылась наконец вековая мечта широких масс армянского народа об избавлении с братской помощью великого северного соседа от ига жестоких турецких поработителей.

Вполне отчетливо представляю себе, что непросто отделить в событиях, о которых я взялся рассказать, главное от второстепенного, нелегко сберечь факты в безупречной точности при рассмотрении их через призму времени, трудно воспроизвести ценные детали, способствующие правильному восприятию этого времени. После долгих раздумий решил не отступать от традиции, хочу хотя бы совсем кратко рассказать о крае, в котором я сделал первый в своей жизни глоток воздуха, о людях, окружавших меня в детстве и юности, о событиях, оказавших влияние на формирование моего мироощущения, подтолкнувших меня еще с молодых лет сменить «орало на меч»,  – словом, рассказать о начале нелегкого солдатского пути, о том, как люди старшего поколения привили мне любовь к народу, воспитали патриотом, о том, как великие идеи ленинской партии, а также передовые устои советского общественного строя помогли мне обрести гражданскую, воинскую и партийную зрелость.

В небольшом труде, составляющем лишь пятую часть этого издания, я рассказываю читателю о событиях, связанных с победой Великой Октябрьской социалистической революции, установлением Советской власти в Армении, с ее последующим превращением под руководством Коммунистической партии Советского Союза в одну из передовых социалистических республик страны. Большое внимание я стремился уделить при этом укреплению экономического и военного могущества нашей социалистической Родины в предвоенные годы, ее готовности отразить любую агрессию со стороны империалистов, надежно защитить свободу и независимость нашей Отчизны.

Отдавая свою скромную новую работу на суд читателей, я готов с благодарностью принять их замечания и пожелания.

И.Х. Баграмян

Москва, 1979 г.

Часть I
Становление

В родном краю

Родители мои были жителями села Чардахлу, нагорной части Елизаветпольского уезда. Ныне оно входит в состав Шамхорского района Азербайджана. Отец – Хачатур Карапетович Баграмян – происходил из бедной крестьянской семьи, мать – Мариам Артемовна – была дочерью сельского кузнеца Артема Мартиросяна. Постоянная нужда вынудила отца еще юношей покинуть родное село и стать рабочим на известных в то время Кедабекских медных рудниках, поблизости от Чардахлу. Проработав там около двух лет, он заболел ревматизмом и вернулся в село к своим родителям.

Однако беспросветная нужда вынудила моего отца вновь покинуть родной кров в надежде найти хоть какую-нибудь работу и помочь семье. На этот раз он спустился с гор в долину реки Кура и устроился ремонтным рабочим на Закавказскую железную дорогу, строительство которой на участке Евлах – Акстафа к тому времени уже близилось к завершению. На этой дороге он проработал 50 лет своей жизни, здесь в 30-летнем возрасте начал учиться грамоте в рабочем кружке, которым руководил прогрессивный по своим взглядам русский инженер-путеец Стрелков. До последних дней своей жизни отец глубоко чтил этого человека. Овладев грамотой и имея уже немалый опыт ремонтного рабочего-путейца, он был назначен артельным старостой.

Несмотря на свою малограмотность, отец был житейски мудрым человеком. На первом плане у него, трудолюбивого и скромного, были воспитание детей и постоянная забота о благополучии большой семьи: жена, шесть сыновей и дочь.

Матери моей не довелось выучиться грамоте, но она была хорошей хозяйкой, отличалась большой сердечностью, очень любила детей, всегда была готова постоять за нас. Очень остро мать переживала разлуку с сыновьями, если кто-нибудь из них был вдали от семьи, на чужбине.

Мои старшие братья Каграман и Аршак со своими семьями жили в селе, занимались сельским хозяйством. Остальные братья – Тигран, Абгар, я и Алексей, а также наша единственная сестра Арусяк жили вместе с родителями. Но семья продолжала оставаться единой: все средства, заработанные ее членами, распределялись поровну, между нами никогда не возникало разногласий, мы были очень дружны. Наибольшей теплотой, заботой и любовью были окружены сестра Арусяк и самый младший брат Алексей.

После полувековой трудовой деятельности на железной дороге отец в 1929 году с должности бригадира службы пути ушел на пенсию и вскоре умер. Мать моя скончалась в 1942 году, известие о ее смерти застало меня на Юго-Западном фронте.

У меня сохранились самые лучшие воспоминания о родителях, авторитет которых в семье был очень высок. С годами мои сыновьи чувства к матери и отцу и уважение к их памяти возрастали все больше. Многим в моей жизни я был обязан им, воспитавшим меня и давшим мне необходимое образование.

Теперь кратко расскажу о своем детстве.

Родился я 2 декабря 1897 года в одной из казарм путевых рабочих на станции Елизаветполь (ныне Кировабад) Закавказской железной дороги. Почти все мое детство до 15-летнего возраста прошло среди рабочих этой станции. Здесь же с 1907 по 1912 год я учился в двухклассном Елизаветпольском железнодорожном училище с моими сверстниками, главным образом с детьми рабочих.

Хотя учебное заведение и называлось двухклассным, общая продолжительность обучения в нем составляла пять лет. Окончил я училище с «круглыми» пятерками. Преподавание шло на русском языке. Моей первой учительницей стала замечательная женщина Елена Константиновна Иванова, которую я всегда глубоко уважал и почитал. Очень строгая и взыскательная к нам, ученикам, она была великолепным педагогом. Поступая в училище, я почти не знал русского языка, и потому первый год учебы был для меня очень трудным, но благодаря настойчивости и педагогическому искусству Елены Константиновны мне удалось быстро освоить язык и уже на второй год стать отличником. Испытывая глубокую благодарность к Елене Константиновне, я после окончания училища поддерживал с ней связь. Елена Константиновна преподавала в том же училище, преобразованном с установлением советской власти в Азербайджане в среднюю школу.

После Великой Отечественной войны я неоднократно бывал в Кировабаде, встречался в стенах родной школы с любимой учительницей, которая даже в преклонном возрасте не мыслила уйти на пенсию и оставить работу, ставшую делом всей ее жизни.

Наши полные теплоты и сердечности отношения прервались лишь с ее кончиной, весть о которой я получил в начале 60-х годов во время служебной командировки.

Поскольку зашла речь об училище, мне хочется сказать доброе слово о его начальнике Иване Васильевиче Михайлове, учителях Викторе Львовиче Голубятникове, Марии Зубовой, Тамаре Зедгенидзе и других педагогах, давших мне и моим сверстникам такое нужное в то время начальное образование.

Основную массу рабочих и служащих станции Елизаветполь тогда составляли русские. Среди рабочих железнодорожного депо, вагонных мастерских и путейцев было немало армян, значительно меньше грузин и совсем мало местных азербайджанцев, основная часть которых занималась преимущественно сельским хозяйством. Среди путевых ремонтных рабочих преобладали азербайджанцы – выходцы из Ирана.

Будучи сам сыном кадрового рабочего и постоянно общаясь с семьями рабочих, особенно с детьми железнодорожников – моими сверстниками по учебе в училище, я имел возможность довольно близко познакомиться с их тяжелым положением, постоянными тревогами, связанными с нуждой. Это наложило большой отпечаток на формирование моего мировоззрения, уже с детства определило мою сопричастность к судьбам простых людей, которые подвергались со стороны представителей полицейского режима царской России и самой железнодорожной администрации различного рода гонениям. Позже, когда я повзрослел, чувство близости к рабочим, простым людям у меня с каждым годом все более росло и крепло.

Долина реки Кура, вдоль которой проходили железнодорожные линии Закавказской дороги, была во многих местах заболочена, особенно на участке Евлах – Акстафа, где моему отцу больше всего приходилось работать. В жаркие летние месяцы здесь свирепствовала малярия, от нее трудно было спастись без регулярного приема хины. Чтобы не страдать от жары и малярии, вся наша семья, кроме отца, в летние месяцы уходила в горы, в родное село Чардахлу, отличавшееся на редкость красивой природой, чистым воздухом и умеренным климатом.

Надо сказать, что в Чардахлу, как и в других поселениях нагорья Елизаветпольского уезда того времени, царили бедность, отсталость и невежество. Большое количество семей не имело собственного тягла, повозок и простых орудий для обработки земли, сбора урожая и его обмолота. Крестьяне мечтали об избавлении от кулацкой эксплуатации, нищеты и голода. Сельская молодежь рвалась к учебе, ей нужны были школы, просвещенные учителя и воспитатели, мастера, которые могли бы обучить ремеслам, каким-либо специальностям. Но большая часть юношей и девушек была лишена всего этого. С малых лет они пасли скот и батрачили у сельских богатеев.

Многие крестьяне Чардахлу покидали село, бросали свои жалкие хижины и уходили на заработки в Баку, Тифлис, Елизаветполь, становились рабочими на нефтепромыслах, железной дороге и на Кедабекских рудниках.

Пребывание в селе в кругу сельских ребят и участие с ними в различных играх и детских затеях доставляло мне большое удовольствие. Не раз приходилось мне в летние месяцы проводить время в кочевках, пасти вместе с другими ребятами единственную корову, принадлежавшую моим старшим братьям Каграману и Аршаку. В каникулы мне предоставлялась возможность целиком окунуться в сельскую жизнь, познать разницу в положении состоятельных и бедных семей, своими глазами увидеть, как помыкали бедными крестьянами сельские богатеи, как издевались над простым сельским людом полицейские урядники, участковые приставы и разные должностные чины уездной царской администрации.

Во время пребывания в Чардахлу я с большим интересом изучал и усваивал сельские обычаи, различные народные традиции, по которым формировались у моих сверстников понятия о мужестве и доблести, честности и благородстве, верности и преданности. Надо сказать, что жители нашего села всегда высоко ценили эти благородные человеческие качества, и это играло большую роль в воспитании сельской молодежи.

Ближайшими нашими соседями были несколько армянских, азербайджанских, русских и украинских сел. Отношения между крестьянами разных национальностей были самыми добрыми и уважительными. Особенно теплые и дружественные отношения издавна сложились между армянами и азербайджанцами. Каждая чардахлинская семья, как правило, имела в соседних азербайджанских селах близких и преданных людей; дружественные семьи – «досты», «кирвы», как их тогда называли, всегда были готовы прийти на помощь друг другу. Эта замечательная традиция сохранилась до сих пор. Довольно замкнуто вели себя по отношению к соседям лишь немцы-колонисты, заселявшие в нашем районе наиболее плодородные земли и пользовавшиеся почему-то различными привилегиями.

Мне до 15 лет постоянно приходилось общаться с иранскими азербайджанцами, работавшими на железной дороге, в артели отца. С детства я настолько хорошо овладел их разговорной речью, что еще и теперь могу беседовать с моими азербайджанскими друзьями на их родном языке.

Хорошо помню, что в отцовской артели долгое время работали два брата – иранских азербайджанца. Старшего из них звали Гусейн-Али, а младшего – Гасан-Али. Всей нашей семье, и прежде всего детворе, особенно близок был Гасан. Он часто рассказывал мне и моим малолетним братьям занимательные азербайджанские народные сказки о приключениях известного на всем Востоке мудрого Моллы Насреддина. Мы с братьями очень любили слушать пропитанные юмором и восточной мудростью повествования Гасана-Али, собиравшего нас в тихие вечера после рабочего дня во дворе рабочей казармы неподалеку от железнодорожного полотна.

В дни каникул, когда я бывал в Чардахлу, народные сказки и древние сказания, в том числе любимое нами эпическое повествование об армянском народном герое Давиде Сасунском, о мифических «вишапах» и «дэвах» рассказывали нам, подросткам и детям, искусные сельские сказители.

В такой обстановке протекало в давно минувшие годы мое детство, и это, безусловно, сыграло немаловажную роль в последующем формировании моих взглядов в области национальных отношений.

На последнем курсе железнодорожного училища передо мной встал вопрос о выборе занятия в жизни. Учился я отлично, жажда к знаниям была у меня сильной. Да и отец горел желанием хотя бы одному из своих сыновей дать более или менее приличное образование.

Однако, чтобы закончить гимназию, которая давала среднее образование с получением аттестата зрелости, надо было платить в месяц только за обучение 10 рублей золотом. А ведь кроме этого нужны немалые деньги на форменную одежду, учебники, на жизнь в чужом городе. Надо сказать, что во всей Елизаветпольской губернии была всего одна мужская гимназия.

Такие большие расходы были явно не по карману моим родителям. Отец получал всего 30 рублей в месяц, на которые едва-едва содержал семью. Между тем он очень хотел, чтобы я продолжал учебу, чтобы в будущем мог стать квалифицированным специалистом на железной дороге, с которой он связал свою судьбу.

К счастью, Закавказская железная дорога имела в Тифлисе свое техническое училище, готовившее различных специалистов-транспортников. В то время, надо сказать, такие училища имела каждая железная дорога России, независимо от того, была ли она государственной или принадлежала частным акционерным обществам. Эти учебные заведения, как правило, укомплектовывались детьми рабочих и низкооплачиваемых служащих железных дорог. На льготных условиях они получали здесь возможность учиться в классах и кабинетах, работать в хорошо оборудованных мастерских, пользоваться общежитиями и недорогой столовой, получать экипировку. К тому же отличникам учебы выплачивалась стипендия в размере 3–6 рублей в месяц.

В 1912 году, отлично сдав вступительные конкурсные экзамены, я поступил в училище. Учебный год здесь продолжался 11 месяцев, из которых два летних предназначались для приобретения практических навыков в ремеслах и строительных работах. На летние каникулы отводился только один месяц. Обучение зимой строилось так: по 5–6 часов, до обеденного перерыва, мы занимались в учебных классах, после этого два часа работали в мастерских, а по вечерам готовили уроки по классным заданиям.

В курс теоретического обучения входили такие предметы, как геометрия, алгебра, физика, технология материалов, прикладная механика, железнодорожное дело, служба связи и электрификации на железной дороге, строительное искусство, геодезия и те виды черчения, которые связаны с изучением этих дисциплин. В мастерских мы в первый год обучались столярному и токарному делу по дереву, во второй – осваивали слесарное ремесло, в третий год практиковались как токари по металлу и знакомились с кузнечным делом. Требования к освоению этих ремесел были жесткие. В летние месяцы на практических работах мы овладевали мастерством кладки стен, штукатурки, побелки, окраски, плотничали. Обучение проводилось в ходе строительства какого-либо небольшого объекта.

Словом, программа училища как в области теории, так и в практической подготовке была многопрофильной и разнообразной. Каждый окончивший трехгодичный курс обучения избирал себе специальность для постоянной работы на железной дороге и в звании техника-практиканта назначался на должность в одну из основных служб дороги. Следуя советам родителей, я еще до окончания курса учения избрал себе службу пути, где много лет работал мой отец.

Теоретический курс обучения мы проходили под руководством опытных инженеров, среди которых были путейцы, механики, технологи, геодезисты. В мастерских нашими практическими занятиями по овладению основными ремеслами руководили обладавшие высоким мастерством техники, которые после окончания нашего же технического училища много лет проработали на железной дороге и приобрели большой опыт.

Большинство обучавшихся в училище составляли русские и грузины. Армян было сравнительно мало. Поляков и немцев – единицы. Значительная часть учеников проживала в благоустроенном общежитии, расположенном во дворе училища. Я прожил там два года. Нас, юношей 15–18 лет, связывали отношения дружбы, уважения друг к другу и взаимопомощи в учебе и быту, что нельзя было сказать о преподавателях, среди которых было несколько человек, зараженных шовинизмом и с пренебрежением относившихся к местному населению. Ученики, независимо от национальной принадлежности, ненавидели этих реакционеров, безуспешно пытавшихся внести раскол в дружный коллектив учеников, которые прошли неплохое классовое воспитание в бедных трудовых семьях железнодорожников.

Более 60 лет назад окончил я училище. Но до сих пор в моей памяти сохранились самые приятные воспоминания об этом учебном заведении, в стенах которого я получил техническое образование и трудовые навыки, так необходимые в жизни. В училище я обрел много друзей, память о которых бережно храню в своем сердце до сего времени. С душевной теплотой вспоминаю и наших преподавателей – инженеров путей сообщения Виктора Саввича Гридина и Николая Васильевича Бутова.

Трагедия Западной Армении

1 августа 1914 года началась Первая мировая война, которая решительным образом изменила всю международную обстановку. К этой войне давно готовились великие державы, разделившиеся на две группировки: на одной стороне Тройственный союз, в состав которого входили Германия, Австро-Венгрия и Турция, а на другой – Антанта в составе Англии, Франции и России. Эта война, подготовленная великими державами Европы, носила, как известно, империалистический характер.

Начало войны застало меня в родном селе, куда по совету отца я выехал из Тифлиса провести в кругу семьи свой месячный отдых. Здесь я стал свидетелем проведения мобилизации людей, отправки конского состава и повозок в армию. На моих глазах формировались команды призванных в армию запасников, видел я их проводы.

Все село в эти дни было взбудоражено неожиданно свалившимся несчастьем. Жители, особенно старики, хорошо понимали, что война неизбежно принесет народу немало бед и жертв. Поэтому зрелище проводов мобилизованных в армию было очень тягостным. Будущих солдат провожали убеленные сединами мужчины и женщины, молодые жены с обветренными лицами, по щекам которых струились слезы. Родные, близкие, друзья новобранцев обнимали их, желали им счастливого возвращения. Отцы и матери расставались, и, быть может, навсегда, со своими сыновьями, жены – с мужьями, дети – с отцами. Мужчины покидали родные места, своих родителей, жен, детей и шли навстречу ожидавшим их суровым испытаниям и лишениям.

С объявлением войны в Елизаветполе, куда вскоре я направился повидаться с отцом, как и повсюду, положение было напряженным.

Город и железнодорожная станция кишели жандармами и полицейскими: представители властей вынюхивали, нет ли в народе антивоенных и антиправительственных настроений. На станции Елизаветполь и на всей линии был установлен строгий контроль и за работой транспорта, и за каждым человеком. Поезда проходили день и ночь. Рабочие и служащие железной дороги были переведены на военное положение.

В последних числах августа я возвратился в Тифлис для завершения учебы в техническом училище. Близилась осень. Война приобретала все более широкий размах, охватывала новые страны, государства. В Тифлисе шли упорные слухи, что Турция как союзница Германии готовилась вскоре вступить в войну против России. Газеты сообщали о приготовлениях в Константинополе. Военная мобилизация в Турции, как нам стало известно, была проведена еще в начале августа.

10 августа в Дарданеллы вошли немецкие военные корабли «Гебен» и «Бреслау», которые вскоре пришвартовались в Константинопольском порту. В газетах было опубликовано сообщение султанского правительства о том, что эти корабли якобы куплены за 40 миллионов марок. «Гебен» был переименован в «Явуз Султан Селим», а «Бреслау» – в «Метили». Сведущие люди говорили, что это все выдумано для того, чтобы ввести общественное мнение в заблуждение, что немецкие корабли фактически должны стать флагманами турецкого военно-морского флота и действовать против русских черноморских военных баз. Так оно и оказалось в действительности.

30 октября почти все газеты Тифлиса неожиданно сообщили тревожную весть: «Гебен» и «Бреслау» 28 октября вошли в Черное море и, подойдя к следующему дню к Одесской гавани, потопили русскую канонерскую лодку «Донец». Затем во всех газетах появилось известие о том, что 30 октября турецкие крейсеры подвергли бомбардировке Одессу, Севастополь, Феодосию, Новороссийск.

Россия немедленно порвала дипломатические отношения с Турцией и объявила ей войну. Военные действия на Кавказском фронте начались 10 ноября 1914 года. Первыми перешли в наступление турецкие войска. Они вторглись в отдельные районы Батумской области и начали продвигаться силами главной группировки в направлении Сарикамыша, Карса. Вслед за этим поползли настойчивые слухи о том, что султанское правительство обратилось с воззванием ко всем мусульманам Кавказа начать «священную войну» против России.

Истинной целью Турции, конечно, был захват Кавказа и утверждение своего владычества над его нефтяными богатствами. Но этим не ограничивались военные планы турецких правителей. Как пишет об этом профессор Е.Ф. Лудшувейт, Энвер-паша мечтал после захвата Кавказа «пойти на Прикаспий, Поволжье и Среднюю Азию, поднять восстание народов, живущих на восточных окраинах Российской империи, и с их помощью победоносным маршем двинуться на Афганистан и Индию»[1]1
  Лудшувейт Е.Ф. Турция в годы первой мировой войны 1914–1918 гг. М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 63.


[Закрыть].

Кавказский военный округ был преобразован в Кавказский фронт. Вскоре с фронта стали поступать вести, что русская Кавказская армия перешла в наступление из района Нахичевани на Ван, из района Эривани по Алашкертской долине на Муш и Битлис, из района Карса и Сарикамыша – на Эрзерум, из района Батума – на Трапезунд. Наступление турецких войск было сорвано.

В последние дни ноября 1914 года начальника нашего технического училища инженера Мозжухина известили о предстоящем приезде в Тифлис царя Николая II и о том, что наше училище должно быть готово к его встрече. С утра 26 ноября в училище поднялась суматоха; все приводилось в порядок, нас, одетых в форму и «вооруженных» учебными деревянными винтовками, построили в колонны и повели на Вокзальную улицу, вдоль которой выстроили в две шеренги. Левее нашего училища и на другой стороне улицы, против нас, стояли такие же шеренги других учебных заведений города. Далее по всему маршруту движения экскорта царя вплоть до дворца его наместника на Кавказе по обе стороны улиц стояли воинские части гарнизона города.

Появился царь, окруженный высокопоставленными лицами и охраняемый довольно плотным кольцом жандармов и полицейских. Ряды вытянулись, взгляды всех присутствовавших устремились на Николая Романова. Я впервые видел самодержца всей России и подумал о тех неограниченных правах, которыми был наделен этот тиран. Это он приказал 9 января войскам открыть огонь по демонстрантам и обагрил улицы и площади Петербурга кровью ни в чем не повинных людей. Это по его повелению арестовывают, ссылают на каторгу в Сибирь или вешают людей.

На другой день после прибытия Николай II посетил Тифлисское юнкерское училище и присвоил старшекурсникам офицерские звания. Затем он отправился в Карс и Сарикамыш, чтобы здесь, вблизи от фронта, появиться среди офицеров и солдат Кавказской армии. Эта поездка, по всей вероятности, преследовала цель «высочайшим присутствием» воодушевить Кавказскую армию, а также местное население на успешное ведение только что разразившейся войны.

На Кавказском фронте военные действия разворачивались все более активно. Мобилизация приобрела новый размах после прибытия царя. В армию забирали не только призывников, но и офицеров запаса, отставных солдат более старших возрастов. Одни отправлялись в воинские части удрученно и грустно, другие же – с воодушевлением, охваченные чувством патриотизма.

Далеко не безразлично относились к начавшейся войне России против Османской Турции широкие круги армянского народа. Они связывали с ней чрезвычайно важный вопрос – освобождение от турецкого ига Западной Армении, о чем я более подробно узнал в ходе войны.

Здесь я должен кратко рассказать читателю, как тогда представлялась нашей молодежи эта проблема, известная в истории под названием «армянского вопроса».

В предвоенный период в жизни армянского народа происходили важные национально-политические события. Прогрессивные армянские круги испытывали серьезную тревогу о положении и судьбе населения Западной Армении, входившей в состав Османской Турции. Содержание газет и книг этого времени было посвящено этому вопросу и путям его решения.

Из истории я знал, что мой народ – один из древнейших, что в прошлом он имел самостоятельную государственность, которая существовала более тысячелетия и пала в Средние века под ударами иноземных захватчиков. Виной этому были феодальная раздробленность страны и внутренние распри. Но немалую роль в потере государственной самостоятельности сыграло крайне невыгодное географическое положение Армении: выдвинутая в Переднюю Азию, она пересекалась важнейшими торговыми путями между Западом и Востоком. Из-за обладания этими артериями Армения непрерывно подвергалась нападениям со стороны более могущественных государств как с запада, так и с востока или же становилась ареной ожесточенных войн между этими державами.

После падения армянской государственности страна к XVII веку была разделена на две части – Западную Армению, которая попала под владычество Османской империи, и Восточную Армению, находившуюся под персидским господством. В начале XIX века Восточная Армения, как и другие районы Закавказья, вошла в состав России. Судьба восточных армян тесно переплелась с жизнью и освободительной борьбой русского народа, с его стремлением свергнуть ненавистный царский режим, установить народную власть на всей территории Российской империи.

Иная судьба выпала на долю народа Западной Армении. Население ее шести областей – Вана, Битлиса, Тигранакерта, Эрзерума, Харберда и Себастии, а также Киликии, как нам рассказывали люди старшего поколения, находясь около 500 лет под османским игом, подвергалось жесточайшему гнету, систематической дискриминации, а временами и прямому истреблению. Права западных армян всячески попирались, освободительное движение потоплялось в крови. Османские правители на протяжении многих лет методически осуществляли политику насильственной исламизации армян и других христианских наций. Наиболее широкий размах политика угнетения и истребления армян приняла при кровавом султане Абдул Гамиде II в 1895–1896 годах.

Западные армяне, которых в середине XIX века было около трех миллионов, на историческом опыте убедились, что с присоединением Восточной Армении к России она стала развиваться как составная часть великой державы, а русские армяне, как их тогда называли, в отличие от турецких армян, находятся в несравненно более благоприятных условиях общественно-политической и национальной жизни, испытывая благотворное воздействие прогрессивной культуры и освободительной борьбы русского народа.

Как среди восточных, так и среди западных армян постепенно утвердилась надежда, что при содействии Российского государства они, возможно, смогут создать автономию или самостоятельное армянское государство. Западные армяне мечтали об освобождении от султанского ига и объединении со своими восточными братьями. Так издавна, еще со времен Петра Великого, возникла и в последующем развилась русская ориентация армянского народа.

Армянской молодежи, вступившей в жизнь в начале XX века, старшие постоянно рассказывали о положительной роли России в жизни нашего народа. Нам не раз говорили и о том, что многие сыны Армении еще в прошлые века добровольно вступали в российскую армию, доблестно сражались бок о бок с русскими солдатами. Мы знали о генерале Мадатове, который участвовал в составе армии Кутузова в разгроме войск Наполеона, а в последующем стал одним из видных военачальников русской армии, освободившей часть территории Закавказья, находившейся под персидским господством. Нам говорили о генерале Бебутове, который во главе русского экспедиционного корпуса принимал участие в разгроме турецких войск на Кавказе во время Крымской войны, о генералах-армянах Лорис-Меликове, Лазареве, Тер-Гукасове, Алхазове, Шелковникове и других, которые, командуя в русско-турецкой войне 1877–1878 годов крупными соединениями войск на Кавказском фронте, выиграли не одно блестящее сражение, прославившее русское оружие.

Будучи уверены, что освобождение Западной Армении связано лишь с помощью России, на основе братского союза с великим русским народом, широкие круги армянского народа с самого начала русско-турецкой войны создали для участия в боевых действиях ряд добровольческих отрядов, которые плечом к плечу с русскими воинами самоотверженно сражались против турецких орд.