Текст книги "Орсо. Странник"

Я осмотрелся. Это была тропа, гордо именуемая дорогой. Трава на ней была либо вытоптана, либо сильно примята, а кое-где можно было заметить следы колёс, и экологически чистый навоз. Коровий или конский? Я задумался. С одной стороны телегу тянет лошадь, с другой люди часто используют и волов, так что сей продукт может принадлежать особям обоих видов, но вроде у лошадей он должен быть суше, хотя я понятия не имею, сколько времени куча тут лежит. Простояв в раздумьях, с пять минут, и, отметив на будущее, что в навозе я совершенно ничего не понимаю, я пошёл дальше. Главное не ударить в грязь лицом перед людьми, мало ли что им в голову прийти может.

Солнце светило мне в спину, а так как ещё определенно было утро, то шёл я правильно. Правда, несмотря на жару, меня очень полюбили слепни и комары, к их глубокому несчастью любовь была не взаимна. Гнус раздражал. Даже сок трав, который по идее должен был отгонять насекомых, помогал слабо и не долго, а жаль. Надо будет спросить у Эйле, есть ли в магии какой-нибудь способ от этой заразы. Пока оставалось только терпеть, и если от слепней оставался лишь быстро уходящий зуд, то на месте комариных укусов вскакивали волдыри. Что за фигня? Нет, это кошмар какой-то! Комары меня и в моём мире кусали, но подобным их укусы не оканчивались. Привет из нового мира – «бешеные комары», намёк, что мне тут не рады? Я увлекся. Тут нет никакой мистики, просто другой вид. Надеюсь, никакую заразу вроде малярии не переносят, как же надеюсь.

Согнав с дороги зашипевшую змею, я подошёл к развилке, на которой стоял деревянный столб-указатель с надписями, правда писавший их человек не был в ладах, с орфографией и потому сравнивая названия, указанные на нём, я понял, что мне нужна «белка каменная» написанная в одно слово без одной из указанных мной «ка». Голова не позволяла воспринимать эту надпись дословно. Я снова задумался. Указатель вроде бы и есть, без расстояния, чистое направление, но главное не потеряюсь. Сказать что есть, на случай расспросов, а логика подсказывала, что подобные будут, вопрос в том, что нужно мне? Увидеть людей. Чем раньше, тем лучше. Эйле живёт одна, к тому же имеет весьма специфическую профессию, так что нужно сравнение. Следует так же научиться плести лапти и другим, неизвестным мне прикладным навыкам. Легенда у меня хорошая. Я отправился учиться грамоте от деревни, теперь возвращаюсь, узнав, что кому-то из родных плохо. Или неурожай… Не суть. Одет я не совсем по-городскому… Впрочем, я же «деревенский». Так. Стоп. Легенда такая, я из деревни рыбаков, что переселилась в другие места из-за пересохшей реки. Ищу родных, чтобы проведать. Уже звучит лучше. Что я делаю в Деревне Белого Камня? Хочу передохнуть с дороги, да узнать куда идти.

Я остановился. Указатель был далеко позади. К тому же я хочу учиться дальше, а для этого нужно заработать денег. Образование тут платное, даже начальное. Хотя основные навыки и стоят относительно дёшево, остальное растёт в прогрессии. Хорошо хоть плата за год вносится, а не сразу за курс. Но отчисления за неуплату есть. Нужно выяснить стоимость обучения. Если грамоте и счету обучиться стоит пять серебряных монет, то дальнейшее обучение на порядок дороже. Доход крестьянина, за вычетом налогов, составляет около серебряной монеты в год. Так что читать научиться сложно, но можно, учитывая, что срок обучения – пять лет. Не понимаю, чему учат эти пять лет?! Читать, писать, паре молитв… И на это пять лет? Хотя я зря нагоняю на местных учителей, тот, кто умеет читать – обучается счетной грамоте, и спустя пять лет деревня получает относительно грамотного человека. Впрочем, этому обучают и в больших деревнях, так что в город же отправляют учиться профессиям.

Я снова задумался. А кем мог быть я, гипотетически? Помощник писца. Должность грош цена, которой, нужно играть роль ксерокса. Живого ксерокса. Нудно и мало платят. В городе траты больше чем в деревне, но на серебряную монету в год жить теоретически возможно. Ниже этого идёт прозябание.

Дальше была одна сплошная тропа. Пару раз я распугивал палкой змей, да изредка вытирал с лица пот. Жара была несусветная, казалось градусов под тридцать. Наконец я добрел до очередного указателя, на котором гордо красовалась надпись «Бе****ка», если первый и последний слог ещё можно было понять, середина слова определённо сильно пострадала и очередной местный «грамотей» решил восстановить надпись, тем самым сделав только хуже. Решив оставить разбор орфографии на потом, я омыл ноги в местной речушке, жар, терзавший значительную часть пути мои ступни, наконец, спал.

Поднявшись и размяв плечи, я вошёл в деревню. Давая ей оценку, я погорячился. Тут было максимум дворов шестьдесят. Деревня стояла кругом, без всякой ограды, упираясь одним своим краем в излучину реки. В реке стирали бельё и набирали воду. Слева от меня были видны поля, справа же стояла ветряная мельница. Взглянув вперёд, я ощутил знакомый жуткий холодок. Пройдя пять дворов, я понял, что не ошибся. Впереди виднелось кладбище. Там не было христианских или католических крестов, это бы я заметил даже издали. Вместо этого отчётливо виднелись валуны и деревянные столбы. Наверное, если бы, не знакомый холодок, казавшийся тёмным и жутким, я бы ещё сомневался, в назначении данного места. Но от него тянуло силой, родной силой, да так, что хотелось облизнуться, хотя день был в разгаре и стоял я не на кладбище. Хотя, всякое может быть.

– Добрый день молодец, откуда путь держишь? – Мужчина лет двадцати пяти, тридцати обратился ко мне. Не удивительно, деревня не город, каждый чужак на виду.

– Грамоте учился я, дорогу домой ищу, родных проведать. – И не соврал же. Магам врать вообще противопоказано, ибо каждое их слово содержит в себе крупицу магии.

– Откуда ты? И почему родных навестить не можешь? – Меня правильно поняли.

– С севера я. Рыбой промышлял. Да с родней нить оборвалась, не знаю где они, да им не ведомо, где я. – На севере этой страны много рыбацких деревень, и с год назад там шла война и мор. Так что теперь, там полная неразбериха. И найти истоки практически невозможно. Ну а Россия – Северная страна, так что я с севера.

– Эх, не повезло тебе, малой. Как кличут то?

– Орсо звать меня. – Родного имени я так и не вспомнил.

– Эх, а меня Микисом кличут. Орсо, грамоте говоришь обучен? – И не только.

– Обучен, дядя Микис. Вон у вас вместо названия деревни, тарабарщина какая-то.

– Неужели и, правда, так! – Мужик был удивлён. Впрочем, он быстро пришёл в себя и начал вопросы, что да как.

– Микис, что случилось? – К разговору присоединился еще один человек.

– Заезжий парень, говорит, что с названием деревни у нас накладка вышла. С табличкой не то что-то.

– Так ты, стало быть, наш гость? Грамоте, поди, обучен? – Опять. Впрочем, чему я удивляюсь?

– И грамоте и счету. – Лица деревенских мужиков надо было видеть. А я же, прикладывал значительные усилия, чтобы не согнуться пополам от хохота. Не поймут ведь. Коротко изложив свою историю второму местному жителю, я предложил отправиться к многострадальной табличке, с обещанием объяснить, что с ней не так. Однако идею сходить туда прямо сейчас, мужики забраковали, сказав, что надо ждать старосту. Не знаю как другим, но мне ситуация казалась комичной, но серьезность и живое участие в решении столь небольшой, на мой взгляд проблемы, не позволяли разрядиться смехом. По крайней мере, прямо сейчас.

Время шло, но староста так и не появился, вместо этого вокруг нас собралась приличная толпа. Так и должно быть, наверное. Так что нужно вести себя естественно. Тем не менее, даже самовнушение и контроль не позволяли мне достаточно сгладить неловкость ситуации. Хотя остальным подобное казалось в порядке вещей. Если думать логически, в деревне жизнь достаточно монотонна, и потому мое появление можно считать значимым событием.

Наконец толпа стихла и расступилась. Ко мне, опираясь на палку, шел седовласый старик. Двигался он бодро, но слегка сгорбившись, а позади него шли два здоровяка. Сказать, что я был поражен – ничего не сказать. Оба рослые, под два метра ростом, широкоплечие, мускулистые и черноволосые. У каждого был суровый взгляд и как мне казалось, два местных богатыря были шире того же Микиса, раза в два. Я чуть не присвистнул. Хотя думаю удивление и без этого, можно было прочесть на моем лице.

– Ты, чей будешь? – Спросил староста скрипучим голосом. Один глаз он щурил, а губами причмокивал, всеми силами изображая немощного старика. В том, что его образ лишь игра, я почему-то не сомневался, что-то выдавало старого пройдоху, но я не мог понять что, хотя у меня не было сомнений, что он не многим уступает своим сыновьям. В том, что два бугая его дети я не сомневался по весьма, материальным причинам. Пока народ ждал старосту, я успел узнать и то, что он дважды женат, и то, что староста уже третий десяток лет, а до этого старостой был его дед. А так же что в деревне всего один, но зато, хороший кузнец, но дочка у кузнеца глупа как полено, хоть и на личико красива. Нет, я не мастер задавать вопросы. Сейчас я открывал рот, только ради ответов, собравшийся народ сам вылил друг на друга ушат информации, пара мужиков – подрались, прямо перед приходом старосты, а кто-то пожаловался на неурожай. Словом, я сделал пометку, нужна информация – иди в деревню, узнаешь что нужно, и что не нужно, только людей послушай.

– Ничейный я. Родня учиться отправила, да сами потерялись. А там буквы… – В очередной раз я повторил свою легенду и чтобы избежать новых вопросов, принялся рассказывать про рыбалку, про алфавит Крэхта, про цифры и многое другое. Хвастать не буду, но я все-таки неплохо учусь. Староста вроде бы убедился в моей учености, так что, надеюсь, что если у него и были щекотливые вопросы, то он их отложит до лучших времен. После щедро выделенного потока слов, в котором я сумел похвалить и старосту, и деревню, и кузнеца, о работах которого наслышан, после чего плавно перешёл к теме разговора, о том, что и деревня, и люди приятные, да только указатели все, сплошь бесполезные.

– В чем оказия, показать можешь?

– Конечно, старче. – И мы со старостой, окруженные толпой зевак, направились к злосчастной табличке. Я быстро показал, что не так, начертив название деревни, прутиком на земле. Далее используя тот же прутик в качестве указки, я принялся обьяснять. Тихо улыбнулся про себя. Свой промах с названием деревни, староста свалил на соседей. Почему свой? Мне казалось, что это очевидно. К тому же Эйле советовала быть внимательным к чутью. Я чувствую, лёгкое облегчение, и беспокойство. Странно, сейчас в толпе людей мне сложно улавливать чувства, так что эта способность имеет предел. В том числе, его ограничивают магические амулеты.

На старосте подобного не было, хотя я и ощущал в деревне слабые следы магии. За помощь с названием деревни меня обещали отблагодарить и даже пригласили за стол к одному зажиточному, по местным меркам, крестьянину. Я не стал отказываться, несмотря на возможные опасные вопросы. Как-никак я впервые контактировал с местным поселением, и даже уроки Эйле не позволяли скрыть некоторую неловкость.

Если мыслить логически мне повезло. Не знаю что это за мир, но учитывая тот факт, что звезды и луна в нем другие, так что возможно я просто в другом конце Галактики. Или в другой Галактике. Важно то, что кругом люди, что не может не радовать. И уж куда бы я хотел попасть меньше всего, так это во вселенную Звёздных Войн. По одной простой причине. Я не самый большой их фанат, но знаю достаточно, чтобы заявить, во многом это гадюшник. Даже в столице Республики там есть трущобы, что говорить о планетах с законным рабством? Даже если предположить, что у меня там будет связь с силой, это ничего не даст. Учиться на Джедая мне поздно, разве только Тёмная сторона… Впрочем, меня занесло. Судьба любит делать сюрпризы, и потому не знаешь, что будет ждать тебя за очередным поворотом. Конечно, что-то предугадать можно, но в остальном жизнь полна сюрпризов.

Вот и сейчас, перед обедом, на который меня пригласили, ждала неожиданность. Грамотность, до определённых пределов в этом мире доступна всем. Но обучение платное, к тому, же вырывает дополнительные рабочие руки у семьи. Потому среди крестьян, даже умеющих читать, крайне мало, не говоря уже о людях имеющих хоть какое-то приемлемое образование. Однако меня озадачили. Мужчина, пригласивший меня от лица деревни отобедать, попросил написать письмо определённого содержания. Бумаги и письменных принадлежностей у него не было, так что вместо них мне любезно предложили льняное полотно, кисть и чёрную краску. До сих пор, я не мог понять, почему он не попросил старосту, пока не услышал текст, что должен записать.

«Довожу до вашего сведения, достопочтенный барон, что староста Белокаменки именуемый Иондаем, плут и вор. Налоги, что ваши верные подданные платят вам, он собирает исправно, только изрядная часть в его кошеле оседает. Когда же кто из сельчан, что по делу спросит – мзду требует. И пуще всего о вас, иначе как о „замшелом старом пне“, не отзывается. Посему прошу принять меры и прекратить беззакония в землях ваших».

Донос. Сразу стало ясно, почему он не обратился к старосте. За обычное письмо он денег попросит, да видать, не мало, а против себя донос даже не вздумает писать, скорее уникум, до подобного дошедший палок отхватит. Писать или не писать? За письмо мне предложили пару медяков, дескать, я только пишу, а принадлежности заемные. Будь то обычным письмом, я бы написал не задумываясь. Но вот донос… Понятно было, что мой новый знакомый, хотел и на старосту донести и целым остаться. Вот только нужно ли подобное мне? Конечно, староста производил противоречивое впечатление. Конечно, может он не лучший кандидат. Но и сама ситуация выглядела не слишком приятно.

– Не могу я такое написать. – Я отказался, ища возможные причины, но тут, же заметил, как посуровел взгляд мужика, и какое-то напряжение, появилось между нами. Чую добром это не кончится, чего стоит в лесу человека дубиной по голове и дело с концом? Или яд в еду подсыпать? Потому я поспешил дополнить свой отказ.

– Не знаю я барона местного, да старосту тоже. Вот напишу, а барон сам у старосты спросит, что за не порядок? Да только, староста-то и отбрехаться может, да виноватых начать искать. – Вроде сработало. Мужик крепко задумался, видать подобную возможность он даже не рассматривал. Впрочем, из текста, несостоявшегося доноса я почерпнул некоторые полезные сведения. Старосту зовут Иондай. И место видать, больно хлебное, раз на него доносы писать уже хотят.

– Хм. Напиши тогда письмо по-другому.

«Довожу до вашего сведения, достопочтенный барон, что староста Белокаменки именуемый Иондаем, из ума выжил. Деньги считать разучился, да то, что не так посчитает – в свою пользу оборачивает. О вас и всём вашем роде дурно отзывается. Посему прошу принять меры…»

Я ещё сильнее задумался. Старосту обычно выбирают жители или предыдущий староста назначает. Никак иначе. В редких случаях сам сюзерен заняться подобным может. Вопрос, нужно ли барону это? Письмо может сделать много или не сделать ничего, только ответственность за последствия ляжет на меня. Не знаю. Что делать? Я многое смог бы понять, только доносы терпеть не могу. Низко это, да и не вызывает у меня энтузиазма, подобная идея. Надо как-то самоустраниться. Но как?

– Хорошо, напишу, только лучше бы краску самому сделать, чтобы все по форме. – Последнее выражение проняло мужика и, отобедав, я сказал, что должен отправиться в лес, искать чернильные ягоды или бобы, чтобы краска пахла чернилами, а не жуками. Мало ли, благородному не понравится, и читать не станет.

Стараясь не встревать больше в разговоры, я собрал вещи и тихо покинул деревню «на поиски нужных компонентов». По факту я окольными путями шел к дому учителя. Моя интуиция в деревне просто взбесилась, говоря, что нельзя было писать ни одной буквы. Не знаю почему, но как маг я ее послушал. Деревня Белого Камня осталась далеко позади, но чувство беспокойства до конца не исчезло. Я сделал еще пару кругов и направился по уже знакомой тропе, к домику чародейки. Вот тут, мое беспокойство лишь усилилось, заставив насторожиться.

Сделав десяток шагов, до меня дошло, что вызывало мое беспокойство. Это была смерть. Словно дым от костра она витала в воздухе, и это была не смерть зверя, не застарелое захоронение. Я чувствовал гибель людей. Не одного человека, а нескольких, может десятка, может меньше – сейчас мне не хватала опыта, чтобы понять. И близость свежей смерти являлась худшим предзнаменованием, так что я инстинктивно достал свой нож.

Я крался, с неожиданно проснувшейся во мне охотничьей ловкостью, прятался, словно охотник из одного моего сна, когда шел к месту, что стало тут моим домом. Медленно, с ужасом представляя, что я могу увидеть, я выглянул из-за укрытия. Вокруг хижины лежало восемь трупов, в белых одеждах. Как некромант, я был уверен, что все они мертвы. Я чувствовал, как смерть исходит от них, придавая мне сил, но не обращал на подобное внимание. Краем глаза, пройдя мимо очередного трупа, я увидел вытянутую вдоль восьмиконечную звезду, изображенную на одежде трупа. Фанатик?

Ощутив нехорошее предчувствие, я бросился к входу и тут же нашел Эйле. Она полулежала рядом с дверью. Но была жива. Я бросился к ней, но тут же, моя преждевременная радость улетучилась. Живот моего учителя, был мокрым от крови, и самое ужасное было то, что кровь была так же ее.

– Орсо, это инквизиция. Придут еще. Ты должен бежать!

– Учитель! Молчите, сейчас я попытаюсь остановить кровь, и я смогу закрепить на вас чары стазиса! Только держитесь!

– Не нужно, Орсо.

– Но Эйле, почему? – Орсо тяжело дышал, а глаза предательски блестели, видя как Эйле, недавно выглядевшая от силы на 35—40 лет, сейчас старела на глазах. В животе зияла одна, средних размеров рана, но и ее было достаточно, кровь, вытекшая из нее, все больше окрашивала наряд чародейки алыми пятнами.

– Нет смысла, мой милый Орсо, эти раны смертельны, так как нанесены оружием, созданным убивать нас.

– Но вы, же целитель, Мастер! Вы можете лечить! Если нужно, я знаю, как провести жертвоприношение!

– Орсо, на это нет времени. Хотя я и могу лечить, подобные раны лечатся очень плохо, поскольку оружие, что нанесло их – проклято. – Эйле кашлянула, видно было, что говорить ей удаётся с большим трудом, несмотря на магические силы, что всё ещё поддерживающие в ней жизнь.

– Может я как некромант, смогу его снять? Эйле!

– Орсо, сейчас важнее чтобы ты выжил. Враг отступил, хотя и поставил меня на грань со смертью, но он вернётся и не один. – Эйле перевела дыхание. – Собирай самое необходимое и беги. Немного времени у тебя есть. Только дай мне мой нож.

– Учитель, что вы?

– Не заставляй меня повторяться. – Орсо забежал в дом и принёс потертый нож чародейки. Чары на нем не позволяли прикасаться без вреда к ножу никому, кроме Эйле и её ученика. Юноша передал учителю нож. К его удивлению она разрезала им кожу на своём бедре, прямо сквозь одежду.

– Учитель, что вы делаете?!

– Нет времени, дай мне свою левую руку, скорее! – Орсо протянул свою руку Эйле, которая с силой, невозможной для умирающей, притянула ученика к себе, и не отпуская руку, впилась в его губы.

Орсо почувствовал знакомый холодок, но теперь он исходил от Эйле и медленно прикреплялся к его ауре. Сила. Не искра, а нечто иное. Некромантия – эту силу нельзя было спутать с чем-то другим. Холодная и тёмная, она сейчас напоминала чёрное зерно пустоты, но вместе с некромантией, Орсо ощутил что-то колючее, хотя и не враждебное, прежде чем Эйле разорвала неожиданный поцелуй.

– Учитель, это ваша Сила?!

– Орсо… Малыш, это часть, что точно у тебя приживается. А теперь бери самое необходимое и беги. Дом только сожги.

– Эйле, я быстро! – Орсо забежал внутрь. Послышался шум и грохот, Орсо носился по дому, собирая свитки и книги, хватая как редкие ингредиенты для зелий, так и уже готовые эликсиры, способные храниться в дороге. Последними он захватил свои записи и заготовку под кинжал некроманта. Сумку, переделанную в подобие вещевого мешка, Орсо одел на плечи, а после раскидал алые как драгоценные камни, угли по дому. В спальню, в сени, на крышу и в стопку дров. Где-то уже начало разгораться пламя, когда молодой маг выбежал из строения, что мог называть своим домом.

Эйле за это время стало порядком хуже, казалось, что чародейка, таяла на глазах. Орсо, торопливо опустился на колени, поднял учителя и понёс. Он чувствовал, что ему тяжело, даже несмотря на то, что его тело окрепло за последний год, как-никак Эйле весила столько же, сколько и взрослая женщина, в то время как Орсо был ещё слишком молод. Но, не сбавляя темпа, он шёл.

– Зачем?.. – С трудом спросила чародейка.

– Я вас не брошу, учитель. – Эйле явно хотела что-то сказать, только сил больше не было, а на всё тело навалилась гнетущая слабость.

Орсо шёл, неся свою дорогую ношу. Он чувствовал, как жизнь покидает тело, дорого ему человека, но ничего поделать с этим не мог. Он шёл, не помня как долго, в сторону реки, где стоял заготовленный плот. План побега сложился сам. Перейдя вброд реку, Орсо оставил следы на берегу, прямо до твердого грунта, затем принялся заметать, рассыпая пахучий травяной порошок, что должен был сбить обоняние собакам. Вернувшись через тот же брод на левый берег, Орсо оставил несколько сильно размытых следов в направлении истока реки. Сам столкнул в воду плот со смертельно раненной Эйле, после чего сам залез на него и оттолкнул плот от берега заготовленным шестом. Река была метров десять в ширину, со спокойным течением, от чего плот, плыл со скоростью быстро идущего человека, что относительно возможного преследования было медленно, но позволяло экономить силы. Орсо старался спасти жизнь Эйле, хоть и понимал что бессилен. Когда из виду скрылась знакомая часть леса, чародейка замолчала навсегда.

На берегу реки у одного костра плакал, перепачканный в земле юноша. Его всхлипы слышали лишь птицы, да звери, сам же он словно потерял связь с миром, но отдышавшись, он вставал и возвратился к наполовину вырытой могиле. Земля была податливой, но отсутствие лопаты сильно усложняло дело. Юноша раз за разом выскребал землю вместе с глиной, обливаясь потом и слезами. Наконец, ближе к рассвету труд был окончен. Юноша расстелил на дне могилы ткань и взял на руки бездыханное тело учителя. Его пальцы дрожали, а горло болело, но хоть и с большим трудом, он уложил тело в свежевырытую могилу. Перебрав взятые с собой вещи, он положил к учителю и ритуальный кинжал. Вытерев слёзы, он отдышался и начал засыпать могилу землёй. Незаметно для него начался рассвет.

– Прощайте учитель… Прощай Эйле. Я никогда не забуду тебя. И я стану сильнее. – Орсо достал из сумки семена цветов и рассеял их на могильной земле.

– Не знаю, смогу ли я навестить вас хоть когда-нибудь… Эйле, надеюсь, с тобой всё будет хорошо. – Орсо почувствовал горечь на сердце.

– Сегодня, словно я сам немного умер… – Орсо ушел, шатаясь, подхватив рюкзак. Его тело ныло после ночи, полной впечатлений, а в глазах. Он пошел, прочь не оглядываясь. В тот день, что сильно поменялось в нем, что-то неуловимое, но сильно изменившее мальчика раз и навсегда.