Текст книги "Философия истории во Франции"

§ 7. Символическая философия истории Э. Кине

Концепция В. Кузена оказала сильное влияние на философское становление Эдгара Кине (1803–1875), что сказалось на его убежденности в существовании одной идеи, развитие которой представлено многообразием исторических фактов. Кроме того, Кине разделял положение философии Спинозы о том, что у божественной субстанции есть два проявления – пространственное и временное, – выраженные природой и историей. В истории, как и в природе, мы имеем дело с различными модификациями субстанции, поэтому история – наука о модификациях.

Согласно Кине, в мире господствует единый закон, и его проявление мы можем обнаруживать во всем многообразии идей и событий. Человек обладает способностями познать этот закон, к существу которого относятся силы разума, справедливости и свободы. Эти последние стоят выше текучести, изменчивости и индивидуальных форм жизни. Сменяющиеся цивилизации в своем развитии, как и судьбы народов, подчинены вечному порядку, который проясняется в историческом процессе.

Над индивидуальной жизнью царит нечто общее – жизнь всемирная, посредством которой только и возможна осмысленность индивидуального и общественного существования. Всемирная жизнь наполняется непродолжительными моментами жизни народов, человечество возрастает в своем качестве за счет индивидуальностей, поэтому отдельно взятые смерти оказываются фрагментами развития рода.

Кине, подобно Гердеру, формулирует идею всемирной истории, в которой находило свое выражение убеждение, присущее данной эпохе в целом, что человечество едино, как существует единство между индивидуумом и родом.

Вместе с тем такое убеждение не дается в качестве некоей очевидности. Наоборот, вся история крайне запутанна, в ней нет однозначных критериев, позволяющих достигать ясности о том, что было, а чего не было. Такое положение дел является следствием особенности существования исторического мира, законом которого является изменение, а сущностью – отсутствие какой бы то ни было сущности. Этот мир утверждает свое существование через утверждение своего небытия.

Коль скоро единый закон мира сам себя со всей ясностью не показывает, выявить его можно только в случае тщательной философской работы, благодаря которой во множестве исторических событий и в конкретных фактах начинают просвечивать высшие идеи. Сами идеи независимы от фактов, поэтому прекращение существования явлений никак не отражается на продолжающемся существовании идей. Наоборот, только благодаря тому, что существует такой единый и вечный порядок идей, он поочередно дает о себе знать в жизни отдельных народов и государств. История, согласно Кине, может состояться как наука только в том случае, если на уровне методологического принципа будет признан подобный порядок. Его воплощение происходит в виде восходящего к вершине прогресса, т. е. всякое развитие – естественное, индивидуальное и социальное – идет от низшего к высшему (от камня к растению, животному и т. д., вплоть до самой последней ступени – человека). Как у Вселенной есть свои физические законы, согласно которым она возникает и существует, так и у человечества есть свои высшие законы, которые образуют его историю.

Но действие этих законов Кине не склонен отождествлять с влиянием Бога на человека, так как считает человечество полностью самостоятельным и свободным как от Божественного могущества, так и от сил природы.

Вся история развития человека – это путь освобождения от доминирующего воздействия на него законов природы. Поэтому появлению в его жизни свободы и демократии человек обязан только совершенствованием своего разума. Но поскольку это единый процесс, который включает в себя и природное состояние человека, от которого он постепенно начинает удаляться, прошлое заслуживает своей благодарности, его не стоит представлять варварством и смехотворной дикостью и на этом основании спесиво отвергать.

Время выхода человека из естественного состояния знаменует его переход в революционное состояние. При этом обретаемой свободе сопутствует зло, которое обращает человека к необходимости осознать свою ответственность перед человечеством и приводит его к исполнению долга и справедливости. История человечества предстает историей катастроф, которые являются результатом не столько столкновения между собой государств и народов, сколько противостояния идей. Подобный взгляд на происходящее в истории будет давать человеку душевное спокойствие и равновесие, так как понимание того, что человек сопричастен Вселенной, не позволит страстям (как ненависти, так и любви) нарушать это единство.

Как частица вмещает в себя целое, так и человек начинает лучше представлять свои цели, задачи и путь, который необходимо пройти, тогда, когда он научается видеть самого себя в прошлом. Там он просто распределен по разным явлениям, которые ему и необходимо собрать в единство своей личности.

Таким образом, Кине выделяет три основные модификации человека: 1) личность; 2) народ; 3) человечество. Для них действителен один и тот же закон человечества, осознав и приняв который человек вступает в общемировую жизнь и начинает в полной мере испытывать удовлетворение от развития своей личности. Радость человеку начинает доставлять постепенное раскрытие заключенных в нем тайн, незнание которых оказывается не его слабостью, а могущественной силой для его становления.

Для Кине ход и логика истории более привлекательны, справедливы и совершенны, чем процессы и законы природы. Возможность обратиться к прошлому и найти в нем множество примеров улучшения человека и общества вселяла уверенность в том, что невзгоды настоящего временны и преодолимы. Прошлое спасает от отчаяния, давая силы видеть в настоящем не только негативные стороны жизни, которых в нем полно, но и необходимый момент развития, при котором разумное, нравственное и справедливое неизбежно побеждает.

Все катастрофы в конечном итоге играют положительную роль в истории, что подтверждается и примерами судеб разных стран, и анализом сменяющихся эпох. Отданные на алтарь истории жертвы не бесполезны, так как в этом трагическом процессе человек открывает для себя все заложенные в нем способности и возможности, совершенствуется и в результате улучшает себя и свою жизнь, восходя на этом пути к универсальной человечности и синтетической культуре будущего.

§ 8. Проект философии истории П.-С. Балланша

Пьер-Симон Балланш (1776–1847) свое творчество посвятил анализу Французской революции 1789 г. и вытекающих из этого события исторических и нравственных следствий.

Балланша можно признать традиционалистом, потому что он был убежден в сакральности традиций и социальных институтов, которые ведут свое начало с самой глубокой древности. Но в его позиции не было ничего фанатичного, потому что он считал приемлемой для общества революцию как событие, способствующее социальному развитию. Согласно Балланшу, в революции традиция не только не устраняется, а наоборот, только укрепляется, что показывает, как зло может оборачиваться благом. Под этим он понимал облагораживающую роль страдания, так как именно оно ведет к искуплению и, соответственно, следующему за ним улучшению жизни.

История представляет собой социальный прогресс, правит которым закон нравственного совершенствования человека. Однако сам этот исторический процесс протекает далеко не плавно, в нем наряду с продолжительным временем эволюции могут происходить резкие трансформации, в результате которых мир кардинально меняется.

Балланш ищет обоснование своей теории скачкообразного развития общества в геологической теории «катастроф», которым и соответствуют социальные революции. Революционным изменениям всегда сопутствуют великие беды и страдания, которые воспринимаются людьми не иначе как необъяснимая для них победа зла. Но эту оценку Балланш считает поверхностной, свидетельствующей о заблуждении, которому недоступно огромное значение страдания. А без него невозможно построение обновленного лучшего мира, ради которого и необходимы все приносимые жертвы, искупающие пороки человека.

В мире царит Провидение, выбирая в качестве орудия своего гнева простых смертных, которые вопреки своей воле могут совершать недостойные человека поступки и творить чудовищные преступления. Здесь мы имеем дело не только с трагедией страданий жертв преступлений, но и с трагедией и страданием самих преступников. Преступники тоже жертвы искупления. В качестве иллюстрации этого тезиса Балланш ссылается на Людовика XVI, видя в нем проводника революции, так как именно он призвал самые разные слои общества активно включаться в жизнь государства. Это был первый толчок к революции, и совершивший его был обречен на гибель в этом революционном водовороте борьбы с несправедливым старым миром, разрушение которого и произошло в результате первых действий короля.

Революцию Балланш превратил в евангельский миф, который обрел новое содержание в соответствии с историческим моментом, а король в нем предстал «отцом» современной Франции. Таким образом, в истории, превращенной Балланшем в миф, казнь короля может служить оправданием революции, потому что через это событие реализуется и доказывается закон революционного развития общества.

В итоге вина не является причиной страдания (возможно страдать без вины), потому что страдание предназначается в качестве пути к высшей духовности как целевой причины. В европейской культуре мы находим много примеров, когда избранные улучшить мир подвергаются пыткам, мучаются и страдают:

1) Прометей – приносит людям огонь;

2) Орфей – дает законы;

3) Иисус – учит высшей нравственности;

4) Людовик XVI – приводит к демократии.

История развивается катастрофами, благодаря которым человечество получает импульс к обновлению жизни. Индивидуальные и социальные страдания становятся не только очищающей платой за несправедливость и зло прежнего устройства, но и вкладом в будущее счастье.

Страдания ведут к благу, которое для общества связано не столько с материальным комфортом, сколько с обретением духовной свободы и моральной ответственности. Только в том случае, когда достигаются эти высшие совершенства, можно говорить о достижении состояния счастья. Содержательное наполнение истории заключается именно в осуществлении свободы и ответственности.

Действующая закономерность позволяет видеть, что прошлое оправдывается настоящим, т. е. история из бессмысленного собрания личных биографий преобразуется в единую историю человечества, пронизанную идеей развития. В этом случае невзгоды индивидуумов оказываются эпизодами жизни большого социального организма.

Благодаря подобной теоретической установке проясняется и концептуальная цель Балланша – дать политическое, историческое и нравственное оправдание революции.

Он проанализировал начальные стадии развития истории и пришел к заключению, что на этом этапе свое господство обнаруживает необходимость, которая склоняла человека подчиняться неумолимости судьбы, завладевающей и управляющей человеком посредством страха. Однако постепенно появляются люди, которые доходят до открытия и постижения идеи закона и нравственного долга, позволяющей избавиться от власти рока и достичь состояния свободы.

Понимая исторический процесс подобным образом, Балланш видит в окружающих его людях «людей судьбы» и «людей Провидения».

К первой категории относятся люди с фаталистичными и скептическими (в духе Просвещения) взглядами, делающие ставку на случай.

Ко второй он относит оптимистически настроенных людей, которым свойственно верить в положительную динамику развития истории, так как в ней содержится потенциал нравственного совершенствования человечества. Балланш относил себя именно к этому типу людей.

Вместе с тем Провидение обнаруживает себя не на какой-то определенной стадии человеческой истории, а управляет ею на всем ее протяжении. В ранние времена оно руководит с помощью страха, который внушается Божественной волей, в дальнейшем – через принуждение, впоследствии – пробудившимся нравственным сознанием. Основное различие между древним и новым проявлением Провидения в жизни человека состояло в том, что в первом случае человек мирился со своей судьбой, с ее насильственно-подчиняющей силой, во втором – человек обретал способность осознанно и добровольно совершать то, что диктует ему нравственный закон.

Тем самым история оказывается наставником человечества, чтобы в будущем оно могло стать лучше и совершеннее, более справедливым и нравственным. У Балланша содержательный смысл Провидения, по существу, совпадает с понятием исторической закономерности, определяющей размеренное социальное развитие.

Вместе с тем наличие преград, столкновение с ними и их преодоление являются сутью исторического процесса. Если человек и общество пасуют перед трудностями, не готовы справиться со своими страстями и преодолеть себя, то наступает регресс, откат к прошлым стадиям. Примером этого для Балланша становится Французская революция. Французы, добившиеся для себя свободы, не смогли правильно ею распорядиться; наоборот, злоупотребления ею и пренебрежение нравственными нормами привели их назад в царство необходимости, так как над ними установила свое господство деспотическая власть Наполеона.

Балланш полагает, что на историческом пути всем народам приходилось и предстоит пройти схожие этапы становления, что, вероятно, является свидетельством наличия у всех одинаковой цели, двигаясь к которой по отдельности в каждом из них кристаллизуется общность человечества. Какие бы ни происходили катаклизмы и революционные переходы, они не в состоянии воспрепятствовать выявлению скрытого, когда подлинная природа человека и общества в конце концов заявит о себе и осуществится.

Революционные события, так же как и память о человеческих достижениях, зафиксированных в языке, традициях, мифах, ритуалах и т. д., позволяют человеку реанимировать и раскрывать прошлое благодаря опоре на общий закон.

Историк, превращая его в методологический принцип, в символике мифа станет открывать ключевые социальные преобразования, за скрывающими мифическими одеяниями можно будет увидеть саму действительность, конкретные формы ее прошлого, исследователь обретет способность видеть события хронологически последовательными и логически связанными. Подобный метод исследования истории можно назвать герменевтикой мифа.

§ 9. Романтическая историография Ж. Мишле

Жюль Мишле (1798–1874) понимал историю как постепенный процесс, направленный к обретению человеком свободы. Такое понимание являлось следствием осознания жизни как борьбы человека с природой, духа – с материей, что в конечном итоге и могло быть передано как противостояние свободы и необходимости.

Мишле выделил ряд этапов, которые были пройдены человеком на этом историческом пути:

1. Полная подчиненность человека могущественной природе, как полагал Мишле, обнаруживала себя в Древней Индии. Это положение дел нашло свое отражение в индийской религии.

2. Начало процесса высвобождения человека Мишле связывает с восточными культурами Персии, Египта, Иудеи.

3. Большую роль для человечества сыграли события, происходившие в Древней Греции, что позволило Мишле представить их в качестве полноценного исторического этапа. Развитие греческой культуры предстало во всей своей сложности, благодаря чему социальная жизнь вышла на высокий уровень организованности, что отличало и высшие биологические организмы. Расцвет греческой культуры во всем ее разнообразии породил традицию ее восприятия как чуда.

4. Римская история продемонстрировала рост социальной организованности подобно тому, как правильно осуществляет себя жизнь в целом, т. е. в этом процессе происходила ассимиляция всего мира под себя. Переход на такую ступень развития был очередным вкладом в движение к свободе.

5. Следующим этапом в этом направлении становится христианство. Мишле относился к христианству с большим пиететом. Правда, с течением времени он существенно поменял свое отношение к христианству, отмечая, что его не следует идеализировать.

6. В периодизации Мишле Новое время становится заключительным этапом, приближающим человека к свободе. Здесь он отмечает различие в подходах к продвижению свободы у разных народов, так как у каждого из них разные принципы, опираясь на которые может и должна реализовываться свобода. К этому осмыслению прежде всего имеют отношение четыре великие нации – Франция, Италия, Германия и Англия. Признавая факт такого различия, Мишле стремится определить тот основополагающий принцип истории, который присущ каждой нации. Так, главным признаком германской нации является готовность к самопожертвованию; основная черта итальянцев – сила индивидуальной личности; англичане показывают нам свободу, но, согласно Мишле, дурную, потому что она оказывается соединена у них с идеей равенства. Этим и объясняется, что англичане предстают в качестве соединения жестокости, гордости и жадности. По мнению Мишле, наилучшие, а следовательно, и самые важные для всего мира качества принадлежат французам, потому что характерным их свойством является деятельный дух. Существенно здесь то, что этот дух показывает себя как дух демократический, который возводится автором в ранг благородного социального инстинкта.

В книге «Народ» (1844) Мишле выделил отличительный признак народа: в своей жизни он опирается на инстинкт. Если буржуазия и интеллигенция характеризуются преобладающим в них рассудком, то народу свойственно пребывать в первобытном состоянии невинности, которое по-своему совершенно. Причем в результате такая оценка позволила Мишле поставить интеллигенцию ниже народа, что было вполне логично, так как и в ребенке он видел больше совершенства, чем во взрослом, а дикаря он превозносил над окультуренным человеком. Добродетелями народа объявлялись здравый смысл, доброта, жизненная теплота и способность к самопожертвованию.

Во французском крестьянстве Мишле виделось столько здравого смысла, что, обладая таким даром, эти новые варвары смогут наполнить мир новым содержанием. Опираясь на инстинкт как на принцип действия, народ не болтает, что свойственно образованному слою общества, а действует. На основе такого понимания Мишле делал вывод о необходимости сближения с народом.

Фундаментом и душою Франции выступают, соответственно, земельная собственность и жизнь народа, поэтому Мишле отрицательно относился к идее учреждения социализма, при котором предполагалось бы введение общинной собственности. Оценивая революционное движение, Мишле считал, что революционные действия, совершаемые народом, несут добро, а вот все то, что инициируется интеллигентами, оказывается дурным, так как за этим скрывается исключительно борьба честолюбий, чем и отличались якобинцы.

Спасение же от социальной розни может быть достигнуто только с помощью любви к родине и готовности всех слоев общества к самопожертвованию ради нее. Достичь этого можно через воспитание, поэтому в школе прежде всего должен развиваться не разум, обогащающийся знаниями, а вера в Отечество, для которого все должны быть готовы пожертвовать собою. В таком пафосном патриотизме у Мишле порой появлялись черты национализма, когда он начинал представлять Францию в качестве общего отечества для всех народов, видеть историю Франции как историю всемирную и утверждать, что в законах Франции открывают себя законы разума. С этой точки зрения Франция становилась принципом всеобщего объединения, гарантом будущего братства.

Но наличие подобного ракурса меняло понимание существа истории. История переставала выполнять роль средства выявления социальных и политических проблем, она превращалась в эпопею нации. Отсюда менялась и задача историка, правдивость которого состояла теперь в том, чтобы пережить все страсти, интересы и увлечения, благодаря чему у него появляется возможность находить истинное и прекрасное во всех учениях, движениях, направлениях, партиях, которые с исторической необходимостью сменяли друг друга.

История оказывается не борьбой абстрактных политических принципов, а изображением всего многообразия жизни, столкновений живых человеческих страстей. Изображение жизни во всей ее полноте требует также смены прежних литературных манер. Исключительное значение приобретало дарование историка, которым обладал Мишле. Но ставка на такой подход создавала опасность снижения уровня научности в изложении.

Вера Мишле в то, что именно Франция будет играть первостепенную роль в улучшении народов, позволила ему высказать суждение о том, что точно так же, как отдельно взятый индивид способен к бесконечному самосовершенствованию, возможности прогресса человечества тоже являются безграничными.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Гизо Ф. История цивилизации в Европе. М.: Территория будущего, 2007.

Гизо Ф. История цивилизации во Франции. В 4 т. М.: Рубежи XXI, 2006.

Кондорсе Ж. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М.: ГСЭИ, 1936.

Мишле Ж. Краткая история Франции до Французской революции. СПб.: Типография Департамента внешней торговли, 1838.

Мишле Ж. Народ. М.: Наука, 1965.

Тьерри О. Избранные сочинения. М.: Соцэкгиз, 1937.

Шатобриан Ф. Р. Опыт исторический, политический и нравственный о древних и новых переворотах. Ч. 1. СПб.: Тип. при Особенной канцелярии Министерства полиции, 1817.

Ballanche P.-S. Du sentiment considéré dans ses rapports avec la littérature et les Arts. Lyon, Paris, 1801. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k15109779. image (дата обращения: 22.10.2022).

Ballanche P.-S. Essais de palingénésie sociale. Paris: Imprimerie De Jules Didot Ainé, 1829. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k650410.texteImage (дата обращения: 22.10.2022).

Ballanche P.-S. Première sécession de la plèbe: première partie de la formule générale de l'histoire de tous les peuples, appliquée à l'histoire du peuple romain. Rennes: Pontcerq, 2017.

Barante Amable-Guillaume-Prosper Brugière, baron de. Histoire des ducs de Bourgogne de la maison de Valois, 1364–1477. Vol. I–XIII. Paris: Ladvocat, 1824–1826. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k11622c.texteImage (дата обращения: 22.10.2022).

Chateaubriand F.-R. Génie du christianisme. Paris: Flammarion, 1966.

Cousin V. Fragmens philosophiques. 1826. Paris: Ladrange, Libraire, 1833. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k6119413h/f6.image.texteImage (дата обращения: 22.10.2022).

Cousin V. Nouveaux fragments philosophiques. Cours de l’histoire de la philosophie. 1828. Paris: Ladrange, Libraire, 1833. URL: https://archive.org/stream/ nouveauxfragmen01cousgoog page/n11/mode/2up (дата обращения: 22.10.2022).

Michelet J. Introduction à l’Histoire universelle. Paris: Librairie Classique De L. Hachette, 1831.

Quinet E. Les tablettes du Juif Errant, ou ses récriminations contre le passé, sans préjudice du présent, écrites par lui-même. Paris: A. Beraud, 1823.

Quinet E. L’esprit nouveau. Geneve: Slatkine Reprints, 1973. URL: https://gallica. bnf.fr/ark:/12148/bpt6k5629s/f3.image (дата обращения: 22.10.2022).