Текст книги "Время желаний"

– Любопытно. Выходит, грабитель искал ровно одну вещь для достижения вполне конкретной цели.

– Выходит, так. Надо сказать, в этом есть резон. Заметить пропажу единичного артефакта не просто, тем более артефакта невостребованного. Если бы не твой слепок, про него не вспомнили бы и через полсотни лет.

– Вопрос в том, знает ли преступник, что о его преступлении известно?

Мы остановились перед пансионатом. Джованни сотворил крошечный вихрь и смахнул пыль со скамьи. Тяжело опустился, снял шляпу и промокнул лоб платком.

– Кто знает? Мы не афишировали крымское расследование. Хранилище я проверял лично. На первый взгляд, утечки нет, но поручиться нельзя.

– Понимаю. – Я опустился на скамью рядом с Инквизитором. – Что-то мне подсказывает, ты попросишь остаться в Крыму еще на пару дней.

– Вообще-то я хотел предложить тур по Европе, но подождать здесь – тоже вариант.

– Ну-ну. – Я насмешливо посмотрел на Джованни.

– И главное, непонятно, что делать сейчас, – пробормотал Инквизитор.

– Главное – не спешить. Не торопись с проверкой всего и вся. Сосредоточься на подозреваемых. А там видно будет.

Джованни с сомнением хмыкнул, но возражать не стал.

* * *

Пахло скошенной травой и яблоками – неестественно свежий густой аромат, создать который могут лишь аэрозоли. И все же запах был настоящий. Такой, каким и должен быть запах из воспоминаний.

Солнце спряталось в вязкой кремовой пелене облаков. Ветер мимолетным касанием потрепал сливу, смахнул на траву одинокий желтый лист, погладил по щеке.

В саду царила абсолютная, звенящая тишина. Не шелестела трава, не скрипели проржавевшие петли. Не хрустел гравий под ногами.

В доме горел свет – Алия всегда включала его к моему приходу. Я прикрыл калитку, прошел по заросшей тропинке и, коснувшись дверной ручки, ощутил мимолетный укол совести. Имел ли я право вновь открыть эту дверь? Переступить порог? Вызвать к жизни кусочек памяти…

Я толкнул дверь. Комната выглядела так же, как в мой последний визит. Та же прожженная клеенка, желтые потеки на обоях и нелепые индийские статуэтки на полке в серванте. Только исчезли огненные буквы на стекле.

Я вдохнул полной грудью влажный, пропитанный ароматом лаванды воздух.

– Привет, Юра. – Босая Алия в лимонно-желтом летнем платье впорхнула в комнату, и ее слова будто разбили тяжелую завесу безмолвия. Скрипнули доски пола, из отведенного под кухню уголка донесся свист чайника. – Прости, я немножко волнуюсь. Так непривычно видеть тебя снова.

Она виновато улыбнулась и унеслась на кухню. Послышались щелчки переключателя. Свист утих. Меня охватило забытое, однако хорошо знакомое чувство нереальности происходящего. Я знал, что Алия мертва. Знал, что убил ее лично. Но она стояла передо мной и, без сомнений, была абсолютно реальна. Эта странная раздвоенность смущала и сбивала с толку.

– Тебе с лимоном, как обычно? – выглянула из кухни Алия.

– Кофе, – автоматически ответил я. – Теперь я пью кофе.

Она засмеялась, погрозила пальчиком и снова умчалась на кухню.

– Не боишься потерять сон? – раздался из-за стены ее голос.

– Сон сокращает жизнь. Пока спишь, ты все равно что мертв.

– О, древняя мудрость от великого мага. – Алия вернулась с подносом, на котором стояли две чашки и сахарница. – А как же сны?

– Я редко вижу сны. – Кофе оказался терпким на вкус и почему-то пах шоколадом.

– Так уж и редко? – лукаво улыбнулась она. – Я думала, что снюсь тебе постоянно.

Она вздохнула и грустно добавила:

– Знал бы ты, какие скучные сны снятся слепой от рождения девочке.

Я не нашел что ответить. Ее слепота всегда была табу в разговорах. Не помню, чтобы Алия сама хоть раз поднимала эту тему.

– Что тебя беспокоит, Юра?

Я неопределенно хмыкнул.

– Как всегда, судьбы мира. И немного своя собственная.

– Призрак с двумя лицами? Он не такой страшный, как кажется. Просто очень напуганный человек, чей самый ужасный кошмар сделали явью.

– Чего же мне тогда бояться? – Почему-то именно этот вопрос казался самым важным.

– Мечты. Ты должен бояться Мечты. Светлые сильны, пока у них есть Мечта. Темные – пока ее нет.

– Мне казалось, я давно отучился мечтать.

Алия смахнула со лба прядку волос и сочувственно на меня посмотрела. Глаза у нее карие, цвета миндаля, и чуть-чуть раскосые. Я снова почувствовал себя неуютно. Было в ее взгляде что-то неправильное…

– Прости, мне надо идти, – виновато сказала она. – Как-то скомкано получилось… Но мы же еще увидимся, правда?

Ответить я не успел. Мир вдруг стал ослепительно-красным, потом побелел. Я дернулся и опрокинул стоящий на столике пластиковый стакан.

Загорелый пацаненок лет пяти с мокрыми рыжими волосами и зеркальцем в руке заулыбался. На месте переднего зуба у наглеца чернела дырка, сквозь которую он неожиданно ловко сплюнул, словно подведя итог прошлой шалости. На этом интерес ко мне был утрачен. Рыжеволосый пристально осмотрел пляж в поисках новой жертвы. Не найдя таковой, он с видимым неудовольствием распластался на животе и принялся пускать солнечные зайчики в глаза бродящим по пляжу голубям. Застигнутые врасплох птицы лениво перепархивали с места на место. Видимо, до конца не верили в угрозу.

Я вернул опрокинутый стакан на столик. Снова откинулся на лежаке.

Небольшой частный пляж санатория был заполнен едва ли наполовину. Солнце понемногу клонилось к закату. Волны раз за разом выводили на гальке мокрые черные линии. Идиллия. Если бы не рыжеволосый нахаленок, пускающий зайчики в глаза. И если бы не сон… Четкий, осязаемый, больше похожий на видение, нежели на игры собственного разума. А еще я понял, что меня смущало во взгляде Алии. Глаза, грустные глаза слепой от рождения двадцатилетней девчонки. Глаза, которых я не видел никогда.

Телефон исполнил оперную ариетту. Одно новое сообщение: «Встретимся в семь в кафе. Меган». Я посмотрел на часы – без пяти шесть. Есть время окунуться и обсохнуть.

Я бросил телефон на лежак и побрел к воде. Вчера прошел шторм, и море ощутимо похолодало. Что ж, только на руку. Бодрящие водные процедуры отлично смывают остатки сна. А мне сейчас хотелось одного: выкинуть из головы полный сожаления взгляд мертвой девушки.

* * *

Точное место встречи Меган не назвала. Вроде как: ты умный, догадайся сам. С другой стороны, мы вместе посетили ровно одно кафе. Видимо, оно и выбрано точкой рандеву.

Я не ошибся. Меган ждала меня за тем же самым столиком. Не изменился и заказ – стакан минеральной воды. Даже белка по-прежнему шныряла возле лавки.

– Вы очень пунктуальны, – на редкость спокойно произнесла прорицательница вместо приветствия. Я невольно посмотрел на часы – девятнадцать ноль-ноль.

Я сел напротив, создал вокруг стола барьер отторжения.

– Ужинать, значит, не хотите, – поразилась Меган. – А я думала, настоящий мужик всегда голоден!

– Что ты хотела спросить? – Я оставил издевку без внимания.

– Очень мне надо вас о чем-то расспрашивать, – тут же вскинулась она. – Я пришла только потому, что Джованни попросил вам кое-что показать.

Пока она доставала из рюкзака компьютер, пока что-то настраивала, я следил за ее руками. Было в их нехитрых манипуляциях что-то завораживающее, словно наблюдаешь за порхающими над клавишами пальцами пианиста.

– Вот. – Она ткнула на пробел и развернула компьютер ко мне.

– …Он приходил четыре… нет, пять раз, – донесся из динамиков монотонный женский голос.

– Как он выглядел? – вкрадчиво спросил мужчина, в котором я узнал приглашенного Джованни вампира-«специалиста».

– Он… – Женщина запнулась. – Он выглядел как призрак. Только с двумя лицами.

– Страшный, как призрак? – уточнил вампир. – Или прозрачный, как призрак?

– Как призрак, – повторила женщина.

– И у него было две головы?

– Голова была одна. Два лица.

– И как выглядели эти лица? – Вампир вел допрос скучным голосом профессионала. Сумасбродные реплики собеседницы его ничуть не смущали.

– Выглядели… как обычные лица.

– Мужские или женские?

– Как у призрака…

Вампир ходил вокруг да около минут десять. Пытался вытащить хоть одну осмысленную деталь: приметы, особенности, цвет глаз и волос. Женщина иногда замолкала, пропуская вопрос, но чаще повторяла одни и те же слова – призрак, с двумя лицами. В конце концов вампир сдался. Пробормотал что-то нелицеприятное, кажется, на шведском. Запись прервалась.

– Это все. – Меган развернула компьютер к себе.

– Ты меня зачем позвала? Могла прислать файл на телефон.

– Ой, на вашем телефоне можно прослушивать файлы?! Я думала, он у вас такой черный, с диском набора.

– Что ты хотела узнать? – снова спросил я. – Тебе требовалась личная встреча, я пришел. К чему эта пикировка?

– Мне от вас ничего не надо, – в тон повторила Меган. – Джованни хотел узнать, что вы об этом думаете. Карл за три дня поговорил со всеми заложниками. Здесь все, что ему удалось выудить. Остальные не помнят ничего. Женщину на записи зовут Елизавета Фролова. Приехала в Партенит из Ростова-на-Дону в начале июня, в пансионат попала неделю спустя. Одна из первых жертв. Аналитики изучают ее прошлое. Ничего в ней такого нет. Возраст – двадцать четыре года. Работает фрилансером-копирайтером. Любит пляжный отдых. Недавно рассталась с парнем, поехала отдохнуть и развеяться. С Иными не пересекалась. И с остальными та же фигня – обычные люди. Есть одиночки, есть семьи. Из разных городов. Некоторых держали пару месяцев, некоторых всего несколько дней. Никакой системы. Как будто этот призрак с двумя лицами просто забирал на улице любого, кто подвернулся.

Я пожал плечами.

– Возможно, так и было. Мы до сих пор не знаем, кто и зачем похищал людей. Может, важна не личность, а время похищения. Или географические координаты. Или фазы Луны.

Меган презрительно фыркнула.

– Давно проверили. И группы крови тоже, и даты рождения, и все остальное. Ни в один из стандартных паттернов действия маньяка не укладываются.

– Какая же версия рабочая?

Меган картинно всплеснула руками.

– А я думала, вы до всего сами доходите! Конечно же, все дело в ауре! Аналитики считают, что жертв объединяет именно она. Схожий рисунок слоев, схожий узор Силы, все такое.

– Прекрасная аналитика, – одобрил я. – И главное, не поспоришь. Ведь мы до сих пор не видели ни одной ауры.

Меган прищурилась.

– У вас есть теория получше? Или вы просто любите спорить?

– Гипотеза. Теория – это гипотеза, подтвержденная фактами, а с фактами пока не густо.

– Хорошо, пусть будет гипотеза, – сменила гнев на милость Инквизиторша. – И какой же гипотезой великий темный маг готов посрамить лучшие умы Инквизиции?

– Баш на баш, – предложил я. – Ты скажешь свою версию, я свою.

Меган фыркнула.

– Вы, наверное, забыли, кто я и сколько мне лет. Откуда у меня свои версии, за меня начальство думает!

– Ой, ладно, не прибедняйся. Выкладывай что есть. – Я нарочно сменил тон, наблюдая за ее реакцией.

– Да ничего я не знаю! – возмутилась Меган. – По-моему, он псих какой-то! Псих с магическими способностями, в первый раз, что ли? Почитать архивы, так у Иных через одного какой-нибудь залет. То, что он умеет стирать ауры, вовсе не показатель высокого ай-кью!

– Вполне возможно. – Я решил запустить пробный шар. – По-моему, этот призрак с двумя лицами просто очень напуганный человек.

– Чегой-то он напуганный? Маньяки мало чего боятся. – Кажется, мои слова не произвели никакого впечатления. – А как вы считаете, откуда у него два лица? В смысле, что вообще означает – призрак с двумя лицами?

– Я бы не стал ломать над этим голову.

– Да ну. А что бы вы сделали? – Запас толерантности кончился, Меган снова полезла на рожон.

– Ты неправильно поняла. Скорее всего здесь просто индивидуальная реакция женщины на магическое воздействие. Она описывает не то, что было на самом деле, а то, что увидела лично она. Похититель наверняка использовал маску или заклятье невнимания. Возможно, лишившись ауры, женщина стала более устойчивой к воздействию и смогла заглянуть за иллюзию. По крайнее мере мельком. Ну а сейчас, под гипнозом, просто попыталась описать то, что увидела, знакомыми образами.

– Кхм… – Я едва не рассмеялся, когда Меган скопировала покашливание своего шефа. – Все равно странно. Пусть одно из лиц – маска, но при чем тут призрак?

– А как еще опишешь существо за барьером отторжения? Которого для тебя вроде бы и нет, но которое ты смутно видишь. Кстати, о «кхм»: я так понимаю, Джованни к нам присоединится?

Меган подозрительно посмотрела в мою сторону.

– С чего вы решили? Он вам звонил?

Я улыбнулся.

– Нет, считай просто догадкой.

– Врете, поди, – предположила Меган без особого энтузиазма и призналась: – Он обещал подойти попозже.

– Тогда ждем, – благодушно согласился я и снял барьер отторжения. Ничто так не скрашивает ожидание, как добротный ужин. Ведь настоящий мужик всегда голоден.

* * *

Джованни подошел через полчаса. К тому времени я успел плотно поужинать и даже изучить карту местных вин. Изучить на практике, разумеется.

Меган следила за мной с плохо скрываемым неодобрением. То ли осуждала алкоголь в целом, то ли его потребление перед важной встречей в частности. Я же не разделял ее тревог, ибо примерно представлял, о чем пойдет речь. Да и потом, в отпуске я или нет? Если верить уверениям Джованни, безусловно, в отпуске. А раз так, пусть Инквизитор пожинает собственноручно взращенные плоды.

– Я рехнусь с этими прыжками туда-сюда, – вместо приветствия пожаловался Инквизитор, накрывая наш стол Сферой Отрицания. На сей раз он оделся куда либеральнее. Белый костюм сменили легкомысленная рыжая гавайка и шорты, вместо элегантных туфель на ногах болтались потертые сандалии.

Я сочувственно посмотрел на мага. Порталы при частом использовании и впрямь вызывали головную боль. А при слабом вестибулярном аппарате – нечто сродни морской болезни. На вестибулярный аппарат Джованни не жаловался, а вот головой страдал.

– Съешь аспиринчик – посоветовал я, – а лучше анальгин.

– Варвар, – горестно посетовал Джованни, – типичный русский варвар. На дворе двадцать первый век, а он по-прежнему советует лекарства времен Второй мировой.

Я развел руками.

– Тогда даже не знаю, чем помочь. От совета ты отказался, а массаж шеи я тебе делать не буду. Хочешь, кровь могу пустить? Проверенное средневековое средство.

– Прекрати, – сурово скомандовал Джованни. – Чему ты учишь девочку? Непедагогично фамильярничать с ее непосредственным начальником.

– Стоп. – Я отставил бокал с вином. – Прежде чем перейти к делу, расставим точки над «i». Сколько тебе лет на самом деле? – Я весело посмотрел на Меган.

– Чего? – Ее удивление выглядело неподдельным. Джованни выудил из кармана шорт платок и принялся сосредоточенно вытирать лоб.

– Предлагаю не тратить время на подрагивающие губы и округленные глаза, – предложил я. – В конце концов, мы тут все взрослые люди.

– Только не говори, что это еще одна твоя «догадка», – мрачно сказал Джованни.

– Что ты, – успокоил я, – это абсолютно взвешенное суждение. Так сколько?

– О чем он?.. – начала Меган, но Инквизитор не слушал.

– Меган действительно инициировали в возрасте десяти лет, – подтвердил он. – В одна тысяча восемьсот двенадцатом году. В сожженной Москве. После того, как армию Наполеона разбили, магистр Доминик лично сопроводил ее в Париж и взял на поруки. Нам приходилось работать вместе, очень достойный человек… Как ты догадался?

– Одна наша общая знакомая сказала, что с возрастом у женщин срабатывает механизм психозащиты. Кто-то начинает играть в мудрую старуху, кто-то – в развязную девчонку.

На лице Джованни проступило выражение крайней растерянности, смешанное с обидой.

– Что?! Юрий, ты… Какого?..

Я рассмеялся.

– Шучу. – Я посмотрел на Меган. – Играешь ты отлично. Немного переигрываешь, но тут дело вкуса. Проблема в другом: у тебя моторика взрослого человека. Подростки двигаются иначе – другая скорость, другой ритм. Я имею в виду микродвижения.

Джованни шумно вздохнул.

– Как же с тобой, Юра, трудно… А ты, – повернулся он к Меган, – учись, пока старики живы.

– Это все? – с любопытством спросила Инквизиторша.

– Нет. Но остальные замечания я, с вашего позволения, оставлю при себе. Тебе это знание ничем не поможет, а мне еще пригодится.

– Ну, хорошо, – весело сказала Меган. – Все все выяснили, точки над «i» расставили. Можем заняться делом. Что у нас новенького, Джо?

Инквизитор скривился.

– Не юродствуй, – посоветовал он. – Двадцать лет или двести – невелика разница. Ты для меня как была мелкой девчонкой, так и осталась. Проявляй уважение.

– Ты даже не представляешь, как трудно с такими ретроградами работать, – глядя на меня, пожаловалась Меган. Она откинулась на спинку пластикового стула, в глазах плясали веселые искорки. Кажется, ситуация с разоблачением ее искренне забавляла.

– Что опять стряслось? – спросил я.

– Ничего, – ответил Джованни, с явным неудовольствием посмотрев на Меган. – Скажем так, пока Карл работал с жертвами, я провел небольшое внутреннее расследование. Аппарат Локка похитили сравнительно недавно, где-то с полгода назад. Что здорово сократило круг подозреваемых. Список и досье здесь. – Он выложил на стол флешку.

Я благодушно кивнул.

– Замечательно. К чему ты это рассказываешь?

Лицо Джованни побагровело. Не многим доводилось видеть Инквизитора в ярости. Точнее, не многим удавалось сие зрелище пережить. Посетители за соседними столиками начали спешно собираться. Увивавшаяся возле Меган белка стрелой метнулась к ближайшей сосне, растеклась мыслию по древу.

– Юра, – свирепо прорычал Джованни, – завязывай с шутками. Знаешь, чего мне стоило собрать сведения? Знаешь, чего стоило выбить для тебя доступ?

– Прости, а что ты хочешь? Чтобы я посмотрел фотографии, почитал досье и дедуктивным методом вычислил нашего клиента?

– Почему нет? С Герасимовым неплохо получилось, – подначила Меган.

– Сколько подозреваемых? – спросил я.

– Двенадцать, – ответил Джованни.

– Тогда не вижу проблемы. Уж если Инквизиция в чем и преуспела, так это в установлении истины путем допроса. Все ваши Сеансы Правосудия, Круги истины и прочие способы вывернуть человека наизнанку… Двенадцать человек можно допросить за сутки. Ну, посидите в Праге сверхурочно. Ну, разрядите пяток амулетов. Или среди подозреваемых сплошь уважаемые люди?

– Дело не в уважении, – мягко пояснила Меган. – Инквизиция крайне негативно относится к внутренним расследованиям. Допросить одного сотрудника можно только при наличии неопровержимых доказательств. Вывернуть двенадцать лишь для того, чтобы установить виновного, – немыслимо.

Я криво улыбнулся.

– В отношении других вы не столь щепетильны.

– Юрий! – выдохнул Джованни. – Прекрати! Долго еще будешь вспоминать тот случай?! Я уже не помню, сколько раз приносил извинения! Не считая компенсации, прямо скажем – немалой…

– У вас были проблемы с Инквизицией? – полюбопытствовала Меган.

– Всякое случалось, – уклончиво ответил я. И поймал себя на мысли, что с искренним наслаждением наблюдаю за ее перевоплощением.

– Дело давнее, – поддакнул Джованни. – Относительно ситуации: тебя допустили к расследованию лишь потому, что сочли наименьшим злом. На одной чаше весов проверенный Иной, которому откроют досье на двенадцать сотрудников, на другой – необходимость копаться в их мозгах. Последний вариант руководство не устраивает категорически. Итак?

– Мне очень понравилось слово «проверенный», – съязвил я. – Оно такое… доверительное.

Я подвинул флешку к себе, щелкнул по краю, заставив крутиться на столе. Джованни следил за манипуляциями с явным неодобрением.

– К обеду управишься? – спросил он.

Я кивнул.

– Тогда встретимся завтра в час дня в пансионате, – подвел итог Инквизитор. – Карл обещал закончить свои изыскания. Может, расскажет что-нибудь новое. Пока свободен.

– Есть, командор, – козырнул я.

Меган рассмеялась.

* * *

Для многих людей ощущение собственной «нужности» является отличным стимулом. Скажи человеку, какой он прекрасный специалист и как тебе необходима его помощь, он обязательно, пусть ненадолго, пусть нехотя, оторвет задницу от дивана. Несколько раз прием уж точно сработает безотказно.

К несчастью для Инквизиции, наши отношения давно пересекли черту, до которой подобные трюки действуют.

Ситуация сложилась тем более деликатной, что, по большому счету, моя помощь Джованни не требовалась. Что бы ни говорила Меган, при случае Инквизиция и внутреннее расследование проведет, и виновных назначит, и двенадцать человек не то что в Круг истины – на плаху отправит, лишь бы исключить из своих рядов обладающего непонятным могуществом предателя.

Да и Джованни не стоит прибедняться. Пусть он не выдающийся психолог и не обладает блестящим аналитическим умом, многого в нашем случае и не нужно. С его опытом и магическими трюками довести расследование до конца – дело техники. И уж точно по силам сузить круг подозреваемых до двух-трех Иных. Возможно, для себя он уже это сделал.

Нет, несмотря на лесть, Джованни не нуждался в Великом Сыщике. Он хотел другого: снять с себя ответственность, переложить выбор на чужие плечи. И вот такая нерешительность вкупе с постоянным желанием подстелить соломку мешали ему стать по-настоящему великим магом.

В осторожности нет ничего плохого. Но умение соизмерять риск и награду – одно из важнейших качеств для человека, стремящегося достичь вершины. Желаешь ты или нет, иногда просто необходимо идти ва-банк, ставить на кон многое в расчете получить все. Джованни этого не понимал. И уже не первую сотню лет торчал в высшем дивизионе без всякой надежды стать чемпионом.

Я зевнул и заварил еще кофе. Досье оказались объемными. Часть информации наверняка убрали – в конце концов, негоже доверять сокровенные тайны каким-то Темным со стороны, – однако материала и без того накопилось немало. Тем более что девять из двенадцати подозреваемых могли похвастаться вековой историей.

К утру кофе закончился. Голова пухла от обилия информации, большей частью бесполезной, но я не удержался от соблазна взглянуть на жизнь Инквизиторов изнутри.

Строго говоря, любопытство и стало решающим стимулом. Если бы требовалось установить преступника по досье, я бы дважды подумал, прежде чем подписываться на авантюру. Это вам не гопника Герасимова за руку поймать. Для меня досье Инквизиции представляли почти академический интерес. Помочь следствию я рассчитывал иным способом.

Закончив с материалами, я принял контрастный душ, на скорую руку соорудил яичницу и плебейский бутерброд с копченой колбасой. Завтрак пролетария. Интересно, как скоро это слово окончательно забудут? От молодежи его уже не услышишь, но в разговорах старшего поколения нет-нет, да проскочит. Пусть зачастую и в шутку.

Позавтракав, почистил зубы, сменил белье и рубашку и сбежал по ступенькам прямо в душные объятия крымского полдня. С машиной возиться не стал, взял первое попавшееся такси и упал на заднее сиденье, пропустив цену мимо ушей.

Добрались быстро. На сей раз охранник оказался на месте. Судя по пышущей жаром красной ауре, он был оборотнем, причем довольно сильным. В Инквизицию вольнонаемных шавок из подворотни не брали. Оборотень кивнул вместо приветствия и сообщил, что меня уже ждут.

Джованни сидел в холле и с чопорным видом разглядывал золотые запонки. Гавайку сменил темно-синий пиджак, сандалии – остроносые лакированные туфли. Выглядел он крайне недовольным.

Вскоре выяснилась причина – полная беспомощность вампира Карла. Короткий и не слишком информативный рассказ о двуликом призраке так и остался единственной зацепкой. Да что там зацепкой – всего лишь информацией к размышлению. Большего ни из пациентов, ни из персонала вытянуть не удалось. В заключение вампир еще раз пожаловался на мастерство «хирурга» и посетовал на полное отсутствие у того фантазии.

– Надеюсь, хоть ты меня порадуешь, – закончил короткий рассказ Инквизитор.

– Будем импровизировать, – оптимистично сообщил я. – Полагаю, ты не утратил интереса к театральным постановкам?

– Готовишь мне роль клоуна? – без энтузиазма предположил Джованни.

– Отнюдь, кукловода. Да не хмурься, у нас есть прекрасный набор из двенадцати кукол.

Джованни шумно вздохнул.

– Боюсь спросить о декорациях и сценарии.

– Сценарий подкинула жизнь. А декорации, – я широко развел руки, – вокруг нас.

– Браво, – вяло похлопал Инквизитор. – Философия, метафоры, актуальность… Может, и выступишь вместо меня?

– Увы, статусом не вышел. – Я похлопал Инквизитора по плечу. – Нет, дружище, в следующем акте ты незаменим, а я, пожалуй, понаблюдаю с галерки.

Джованни сложил руки на груди.

– Что ты задумал?

– Объяви всеобщую реинвентаризацию. Дескать, в течение ближайших дней специальная комиссия проведет повторную опись пылящихся на складе артефактов. Состав комиссии якобы не утвержден. Срочность объясняется… да хоть блажью начальства. Главное, чтобы объявление достигло адресатов – наших главных подозреваемых.

– Гм, – поскреб подбородок Джованни, – надеешься, клиент ударится в бега?

– Ровно наоборот. Надеюсь, что он постарается решить проблему. И просто вернет камеру Локка на место. Установить слежку за хранилищем, думаю, проще, чем за каждым индивидом в отдельности. Заодно узнаете, как он обошел сигнализацию.

– Сомнительно как-то, – пробормотал Джованни. – И почему ему просто не сбежать?

Я пожал плечами.

– А зачем? Он не знает, что нам известно о камере. Побег выдает его с головой, а так он останется при своих. Хотя, бесспорно, от любителя можно всего ожидать. В том числе и необдуманных решений. Но на вашем месте я бы поостерегся устанавливать персональную слежку. У нашего маньяка явно есть карты в рукаве, очень уж сложные трюки он проворачивает. И если заметит наблюдение, предсказать его действия будет трудно.

– Можно подумать, сейчас легко, – проворчал Инквизитор.

– Сейчас мы на шаг впереди. Он знает, что подчистил все следы в пансионате. Знает, что убрал Герасимова до того, как мы его допросили. Да, он наверняка нервничает, но полагает, что ситуация под контролем. Стоит этим воспользоваться.

– Как-то просто все у тебя выходит, Юра, – скептически отозвался Джованни.

Я выразительно приподнял бровь.

– Просто? Я бы сказал, нам неимоверно повезло. В том, что Герасимов обнаружил квартиру до того, как рассеялась магическая аура. В том, что проявил сознательность и позвонил в Дозор, а не залег на дно. В том, что я успел прочесть воспоминания до того, как он простился с жизнью. Это чистое, незамутненное везение. Как, впрочем, и обнаруженный местной ведьмой пансионат.

– Знаю… И, положа руку на сердце, это везение пугает меня едва ли не больше, чем творящаяся вокруг чертовщина. Словно нами играют в шахматы. Один игрок ставит задачи, другой помогает их решить…

Я усмехнулся.

– Видишь ли, без везения нельзя поймать преступника, который не оставляет следов. И тогда расследование Великого Сыщика быстро и бесславно заканчивается. О нем не складывают песен, не пишут книг. Лишь иногда вспоминают перед камином тоскливыми осенними вечерами… Нет, друг мой, не стоит множить сущности. Как ни посмотри, а удача есть необходимый компонент всех начинаний.

Джованни криво улыбнулся в ответ.

– Надеюсь, Юра. Ты даже не представляешь, как я на это надеюсь.

* * *

– Не знал, что в душе ты аскет, – с чувством проговорил я.

– Смейся-смейся. – Джованни опустился в пыльное, покрытое сомнительными пятнами кресло, закинул ноги на кривоногий журнальный столик. Острые носки туфель уставились в потолок. Стоили туфли поболее всего содержимого гостиничного номера. Подозреваю, с небольшой доплатой на них можно было купить всю гостиницу с персоналом в придачу.

Обставили комнату по-спартански. Две кровати, столик, ныне служащий подставкой для ног, рассохшаяся ветхая тумба и дышащий на ладан платяной шкаф. Довершал картину притулившийся на подоконнике одинокий кактус в побитом глиняном горшке. Ни телевизора, ни кондиционера.

Впрочем, заоконная жара обошла номер стороной. Кто-то из Инквизиторов расконсервировал «заначку» – стеклянный шар с фрагментом украденной осени. Или весны – сразу не определишь. Тяжелый затхлый запах, пропитавший гостиничный номер, перебивался знакомым с детства ароматом влажной земли и свежей хвои. Знакомым с детства…

Надо же, сколько столетий прошло, а я до сих пор помню наш лес. Давно вырубленный, выкорчеванный, расчищенный под пахотные земли… Интересно, что на том месте сейчас? Жилой квартал? Завод? Или разбитое шоссе с одинокими бензоколонками?..

Я опустился на кровать. Хлипкая конструкция скрипнула, подозрительно качнулась, но устояла. Где только Инквизиторы выкопали столь блестящий образчик убожества?..

– Прошу прощения за обстановку, но эта… гхм… гостиница обладает… э… определенным стратегическим значением. – Джованни уловил ход моих мыслей.

– Боюсь спросить, кто тот стратег.

Инквизитор посмотрел на меня укоризненно.

– Юра, ты должен понимать, что я не могу рассказать тебе все подробности…

– Расскажи не все.

Джованни вздохнул.

– Вьете из меня канаты.

– Веревки, – поправил я.

– Веревки, – согласился Инквизитор. – Веревки тоже вьете. Если коротко, в хранилище Инквизиции нельзя войти через Сумрак. И через обычный портал тоже нельзя. Но если открывать портал… э-э… определенным образом из определенного места в определенное время…

– То можно, – закончил я. – А определенного места поприличнее не нашлось?

Джованни развел руками.

– К сожалению, нет. Но чтобы скрасить вахту… – Он расстегнул плотную сумку тигровой расцветки, извлек несколько бутылок темного стекла и объявил: – У меня есть несколько прекрасных образцов из личной коллекции. Вот это, – он поднял первую бутылку, – я называю «Слезы Пьемонта»: тамошние монахи-виноделы рыдали бы от зависти. А вот это, – он подхватил вторую, – «Слезы Христа»…

– Я думал, ты моложе.

Джованни непонимающе посмотрел в мою сторону.

– Раз, попробовав твоего вина, рыдал сам Христос, – пояснил я.

– Тьфу на тебя, Юра! – Джованни набожно перекрестился. – Нет, просто у меня небольшой виноградник в Кампании, прямо на склоне Везувия. Уникальный вкус, нотки вулканических пород… – Джованни причмокнул. – К своему большому стыду, я не эксперт в белых винах. Потому творю Lacryma Christi по классическому рецепту. Ну, почти.

– Белого мне оставьте, – донесся из-за стенки голос Меган.

Инквизитор смерил фанерную перегородку неодобрительным взглядом.

– И наконец, последний штрих – Тоскана, – недовольно закончил он.

– Чьи слезы пролились среди зеленых холмов?

Джованни недоверчиво посмотрел на меня и внезапно оживился.

– Юра, мы же были в Тоскане! Ты искренне и восторженно превозносил «Кьянти»… Кажется. Я плохо помню те дни.

Я кивнул.

– Было дело.

– Тогда ты должен оценить! Клянусь, ничего подобного ты не пробовал! «Сердце распятого ангела» наполняет мое сердце гордостью! – Джованни с любовью погладил бутылки.